Покидая уютную Бостонскую бухту, де Пейрак взял курс на Голдсборо – основанное им на берегу Атлантического океана поселение, которое носило то же имя, что и его корабль. Там ждали дела не менее важные: освоение новых земель требовало постоянных усилий.
Де Пейрак поднялся на ют, к Язону, своему старому другу и бессменному капитану «Голдсборо».
Утро выдалось туманным, как это часто бывало в марте. До них донесся заунывный звон колокола, и сразу же раздался крик марсового:
– Справа по борту шхуна села на мель!
– Неудивительно в этаком тумане, – проворчал Язон, глядя в подзорную трубу.
Контуры терпящего бедствие корабля едва угадывались в серой мгле. – Что будем делать, монсеньор? Они напоролись на один из этих крошечных островков. Видимо, они впервые здесь.
Бухта Бостона изобиловала островами, большими и малыми; среди них были и такие, что появлялись только в отлив.
– Язон, прикажите лечь в дрейф и спустите шлюпку. Поможем этим несчастным.
Тот прокричал в рупор приказ, матросы засуетились, и вскоре шлюпка отошла от борта корабля. Туман редел, и шхуна, находившаяся в весьма плачевном состоянии, была уже хорошо видна.
***
Истерлинг услышал, как из подошедшей шлюпки прокричали по-английски с сильным акцентом:
– Эй, на шхуне! Помощь требуется, или подождете прилив?
Конечно же, им требовалась помощь. И дело было не только в том, что огромная пробоина в днище старого корабля не давала им шансов справиться с бедой своими силами. Истерлинг, которого продолжала душить злоба и зависть, продал бы душу, будь она в наличии, за возможность оказаться на «Голдсборо», и не просто оказаться, а завладеть им. Несмотря на отсутствие команды – не считать же командой ту кучку бездельников, что осталась с ним, – и длительную полосу неудач, он не оставлял мысли триумфально вернуться в Карибское море.
Он оглянулся на стоящих рядом матросов и прошипел:
– Держите язык за зубами, дети дьявола! Ни слова о том, кто мы, если вам дорога ваша шкура.
Но поднявшись на борт «Голдсборо», пират сразу же приуныл. Ему хватило одного взгляда на встречавшего их высокого и широкоплечего мужчину в черном плаще, с резкими чертами лица и властным взором, чтобы его инстинкт шепнул: эта добыча ему не по зубам. Если он сам был волком, то перед ним стоял, по меньшей мере, горный лев. Старые шрамы на его лице свидетельствовали о жизни не менее бурной, чем была у самого Истерлинга.
Ну что же, он не собирался сдаваться. В его голове зародилась уже одна мыслишка...
Он растянул губы в улыбке:
– Благодарю вас, капитан... – Истерлинг не знал, как обратиться к нему.
– Можете называть меня монсеньор Рескатор, – прозвучал глухой голос. – Не стоит благодарности. Куда вы направлялись?
– В Бостон... и никуда. Меня зовут Истерлинг, я был капитаном торгового судна и потерял свой корабль во время шторма, как и почти всю команду. Вот все, кто выжил. –
Он указал на своих матросов, перелезавших через фальшборт: – Мне удалось приобрести эту посудину, и я надеялся получить в Бостоне хоть какой-нибудь фрахт.
Истерлинг безнадежно махнул рукой. Рескатор проницательно смотрел на него, словно читая его мысли, и пират отвел глаза.
«Врет, с такими рожами не занимаются фрахтом. Наверняка пират,– подумал де Пейрак. – Впрочем, какое мне дело до этого?».
Вслух он спросил:
– Что же мне с вами делать? Я не собираюсь возвращаться в Бостон.
– А вы не сочтете возможным высадить нас в каком-нибудь ближайшем порту, монсеньор Рескатор? – Истерлинг постарался, насколько это было в его силах, напустить на себя просительный вид.
Пока длится путь, он постарается кое-что предпринять.
– Хорошо, – ответил Рескатор, – вас разместят на борту. Завтра утром мы сделаем остановку, и вы сойдете на берег.
***
Весь день Истерлинг посвятил обдумыванию своих идей. Он не желал расставаться с мыслью завладеть кораблем, пусть даже подняв бунт. Пользуясь тем, что на них не обращали особого внимания, он попытался как следует осмотреться, а кроме того – прощупать настроение команды. Ему еще не доводилось видеть такого пестрого смешения различных национальностей, он даже заметил нескольких мавров в бурнусах. Один из них неотступно следовал за Рескатором, не расставаясь с богато отделанным мушкетом.
К своему большому разочарованию, он обнаружил, что вся эта разношерстная братия испытывала чуть ли ни собачью преданность по отношению к своему грозному предводителю. Кстати, капитанов на «Голдсборо» было два. Истерлинг заметил, что на палубе распоряжается коренастый невысокий мужчина с неприятным буравящим взглядом, которого звали Язон. Он с подозрением смотрел на Истерлинга, но ничего не говорил. И на том спасибо.
Рескатор не вмешивался в деятельность Язона, проводя время то на квартердеке, то в своих апартаментах под ним, но по тому, с какой почтительностью все к нему относились, Истерлинг сразу понял, кто здесь истинный хозяин.
Апартаменты поражали роскошью. Пирату удалось заглянуть в них, когда хозяин корабля открыл дверь, чтобы вызвать к себе Язона, – и тогда же Истерлинг успел заметить некие детали обстановки, которые придали другой ход его мыслям...
Ему пришлось-таки отказаться от своей идеи заполучить корабль, потому что не стоило рассчитывать на бунт команды, но во время своих блужданий пират заметил
еще кое-что интересное. Его догадки подтвердились, а с ними изменились и планы .
***
Жоффрей де Пейрак развернул пергаментный лист с картой Карибского моря и склонился над ним, попыхивая трубкой. Он уже совершил несколько удачных рейдов к берегам Панамы, разыскивая лежащие на дне моря сокровища – для того, чтобы их поднимать, в его команде были мальтийские ныряльщики. Помимо обогащения, де Пейрака влекли тайны исчезнувших цивилизаций инков и ацтеков, и он, как правило, оставлял себе особо редкие или загадочные вещицы. Это давало пищу для его ума исследователя и утоляло тягу к прекрасному, которая продолжала владеть им, несмотря на все жизненные перипетии.
Он попытался представить, каковы же были города инков. Несомненно, величественные, с башнями, покрытыми листовым золотом, с храмами, где совершались таинственные и ужасные обряды... Его размышления прервал тихий стук в дверь.
Де Пейрак недовольно нахмурился и громко сказал:
– Кто там скребется?
Дверь приоткрылась. На пороге, в сопровождении мавра Абдуллы, стоял тот самый капитан, которого сняли поутру с севшей на мель шхуны – кажется, Истерлинг. Что привело его сюда?
– Монсеньор Рескатор, простите, что отвлекаю вас, но могу ли я поговорить с вами? – пират старался быть почтительным.
– Что вам угодно? – не особо любезно спросил де Пейрак.
Истерлинг покосился на мавра и прошептал:
– Я хочу поделиться с вами кое-чем интересным. В прошлом году мы пополняли запасы воды на одном из островов Карибского моря. Я отправился побродить и наткнулся на хижину, в которой обнаружил скелет. Ничего удивительного, какой-то несчастный, жертва кораблекрушения, отдал здесь Богу душу – такова была моя первая мысль. Но потом я нашел вот это. – Он протянул Рескатору весьма потрепанные листки бумаги, скатанные в трубку. – Это часть дневника Моргана.
Конечно, Жоффрей де Пейрак слышал это имя. Как же, великий английский пират. Соотечественники даже возвели его в рыцари и назначили губернатором Ямайки.
Он внимательно посмотрел на Истерлинга: нездешний оттенок загара, жадные взгляды, которые тот украдкой кидал на богатую обстановку каюты, а также рассказ о Моргане подтверждали его предположение. Перед ним, без сомнения, стоял один из пиратов Карибского моря.
В этом не было ничего необычного. Де Пейраку уже приходилось иметь дело с береговым братством, ему даже удалось прийти к нейтралитету с основными его вожаками. В конце концов, его самого причисляли к этой же категории...
Он молча развернул протянутые листы и с трудом прочел несколько записей:
«...16 июля 1673. Прибыли на «Джамайка Мерчент» к западной оконечности Коровьего, где-то здесь взорвался «Оксфорд», мы приступим к его поискам... Я не могу оставить мои сокровища лежать на дне...»
Далее буквы расплывались – видимо, бумага сильно намокла, и морская вода растворила чернила. Но в конце страницы текст вновь читался:
« ...28 августа 1673. Поиски ничего не принесли, и команда ропщет. Я должен возвращаться на Ямайку, попробую прийти сюда в следующем году...»
Он вернул листы Истерлингу и саркастически спросил:
– С чего вы взяли, что это писал Морган?
– Но как же, монсеньор, ведь считается, что на корабле под названием «Оксфорд» Морган хранил самую ценную часть награбленного.
–
Вы думаете, что это он умер там, на острове?
– Нет. Морган скончался несколькими годами позже, на Ямайке, там до сих пор есть его могила. Думаю, это кто-то из его команды, высаженный на берег или сбежавший по той или иной причине. Отношения между Морганом и его людьми не всегда были гладкими...
Это не расходилось с тем, что знал де Пейрак, но он продолжал все также саркастически:
– Зачем вы мне раскрываете такую ценную информацию?
– Затем, что это могло бы вас заинтересовать. Я хоть и не сильно удачливый капитан, но не дурак и не слепой. Я кое-что заметил на вашем корабле – совершено случайно, уверяю вас! Но я понял, что вы поднимаете сокровища с затонувших кораблей. Вот даже зеркало говорит об этом, – И он указал на странное зеркало, висящее на переборке. Его поверхность имела красновато-золотой отлив, а в оправе золотые солнца, переплетенные с радугами, образовывали затейливую и очень изящную гирлянду. – Его сделали инки...
– Откуда простому капитану торгового корабля знать об этом? – усмехнулся де Пейрак.
Истерлинг также позволил себе легкую усмешку:
– Я не всю жизнь был капитаном торговой шхуны, монсеньор.
– Ну, допустим, что дневник подлинный. Но, как следует из записей, Морган и сам мог поднять свои сокровища.
– Я знаю, что Морган больше не возвращался туда.
– Вам известны даже такие подробности?
– Найдя дневник, я стал осторожно наводить справки – речь ведь шла о кладе самого Моргана! Мне повезло: в каком-то порту я разговорился с одним малым, который ходил на его корабле.
Де Пейраку пришла в голову мысль, что этим малым скорее всего и был сам Истерлинг. Вряд ли он осмелился соврать о существовании клада.
– Слишком гладко у вас получается: матрос Моргана, найденный дневник... Хорошо, в чем ваша выгода?
– Я берег эти листы на крайний случай и сам собирался отыскать клад, но без оснащенного корабля и команды это невозможно. Мое положение отчаянное, и, думаю, пришел момент воспользоваться ими. Я решил довериться вам – в благодарность за спасение и в надежде, что вы, отыскав сокровище, поделитесь со мной. Скажем, одна четвертая... Возможно, мне хватило бы на покупку хотя бы шхуны – наподобие той, какую я потерял сегодня.
Говоря все это, Истерлинг совсем не врал. Он не стал рассказывать историю о кладе на Панамском перешейке, с помощью которой пытался заманить в западню Питера Блада. Морган и там зарыл кое-то, но Истерлинг посчитал, что добиться согласия Рескатора на подобную экспедицию будет труднее. Он чувствовал, что имеет дело с жестким и даже опасным человеком.
Истерлинг ухитрился заполучить несколько страниц дневника Моргана, когда плавал со знаменитым корсаром. У него были сведения, что Морган, тяжело больной, потеряв во время шторма «Джамайка Мерчент», вернулся на Ямайку и больше не предпринимал попыток отправиться к месту гибели «Оксфорда».
Раз уж у монсеньора есть ныряльщики, стоило попробовать заняться этим делом. Положение Истерлинга в самом деле оставляло желать лучшего. Оказаться в неведомом порту, в незнакомых землях... А вновь обзаведясь кораблем и командой, он сам сможет отправиться на Панамский перешеек.
– Где находится этот ваш... остров сокровищ?
– Недалеко от французской части Эспаньолы... Я покажу вам на карте.
Де Пейрак задумался. Он собирался уже наведаться в зону Карибского моря. Даже если не удастся найти клад Моргана, у берегов Эспаньолы затонуло великое множество других судов.
– Ну что же. Я должен все взвесить. В любом случае, сейчас мы идем в Голдсборо – это поселение, основанное мной, оно находится в Новой Франции. Для такой экспедиции нужна подготовка. Размер же вашей доли еще подлежит обсуждению. Сокровище надо отыскать и поднять. Вас устроит одна шестая?
Истерлинга это совсем не устраивало, но у него не было другого выхода, и он кивнул головой.
Глава 3. Иль-а-Ваш
«Голдсборо» покачивался на ласковых ладонях Карибского моря. Корабль стоял на якоре у небольшого острова Коровий — «Иль-а-Ваш», как называли его французы, — милях в десяти к юго-западу от Эспаньолы. Бухту окружали скалистые уступы - вся западная часть острова была возвышенной, а на востоке его сплошной стеной покрывали мангровые леса.
Жоффрей де Пейрак, сдвинув брови, рассматривал лежащие на столе предметы: несколько серебряных слитков, десяток золотых дублонов, чудом сохранившиеся блюдца превосходного фарфора, набор навигационных инструментов. Все это его ныряльщики подняли со дна моря. Они довольно быстро отыскали затонувший корабль, но назывался он не «Оксфорд», а «Джамайка Мерчент». Из дневника Моргана выходило, что именно на нем король пиратов появился здесь в поисках своего флагмана. Но то, что не удалось сделать корсару, не удалось и де Пейраку.
Он перевел взгляд на смущенного Истерлинга. Прошло полтора месяца с тех пор как он встретился с пиратом, и три недели — с их прибытия к острову Коровий; ныряльщики-мальтийцы обследовали все дно у западной оконечности острова, но никаких других кораблей не обнаружили.
— И что теперь, Истерлинг? Где же все те несметные сокровища, о которых вы мне рассказали?
Съежившись под его тяжелым взглядом, Истерлинг не знал, что ответить: для него самого неудача в поисках явилась крайней неприятным сюрпризом. Наконец он выдавил:
— Монсеньор, возможно, Морган намеренно указал неверное место, опасаясь, что дневник может попасть в чужие руки.
— Не исключено. Но что нам, перепахать все дно? Возможно, он и остров указал неверно?
— «Джамайка Мерчент»...
— Я помню. — Рескатор прервал Истерлинга нетерпеливым жестом руки. — У меня не слишком много времени, чтобы тратить его попусту, я и так чересчур долго занимался вашим мифическим кладом. Утром мы снимаемся с якоря. Что же касается вас... Должен сообщить, что мне придется лишить себя удовольствия и дальше наслаждаться вашим обществом. Вам дадут шлюпку и припасы. В это время года вы и ваши матросы без проблем доберетесь до Эспаньолы.
— Но, монсеньор Рескатор, отсюда еще далеко до Эспаньолы. Во имя Господа, не оставляйте нас здесь! — В голосе пирата была мольба.
— Вот наглец, — развеселился Рескатор. — До Эспаньолы рукой подать — что значит десяток миль для такого морского волка, как вы? Но так и быть: вы покинете корабль завтра, когда мы будем проходить вблизи ее берегов.
Он испытывал сильную досаду, — прежде всего на себя — что так легко согласился приступить к поискам и потратил на это столько времени. Хотя клад и мог бы покоиться где-то здесь — то, что сам Морган не сумел отыскать свой корабль, должно было насторожить его.
