- И ты прости нас, княже!- дружина разом ухнула оружием по щитам. – Веди нас битву, Ярослав! За Рось!
Дружно взлетели вверх копья и загрохотали по умбонам щитов мечи. «За Рось! За Рось! За Рось!» - неслось со всех сторон.
На другом конце поля, в стане врагов царило молчание. Даже барабаны замолкли. Тугарин восседал на своём чёрном коне далеко впереди разношёрстного строя. Он вглядывался в туман, надеясь разглядеть своих врагов. Когда же последние клочья тумана уползли в болото, он увидел ровную линию красных щитов росов, оседлавших холм.
Воевода Мрака представил, что сейчас чувствуют те, кто стоят против его армии, видя с какой силой им придётся сражаться, и усмехнулся. Конечно, росы заняли самую выгодную позицию, но им это не поможет. Его армия сомнёт их ряды и опрокинет в считанные мгновения. Не смотря на то, что равных росам и их союзникам воинов в армии Мрака было немногим больше чем самих росов: кимеры, да псиглавы, с немногочисленными берами – остальное рабы из покорённых народов, Тугарин не сомневался в победе. Толпа безмозглых упырей да рабов просто растопчет росов, превосходя их своей численностью в несколько раз.
И эта толпа сейчас занимала всё пространство у него за спиной. Тугарин даже не озаботился, чтобы выстроить своё воинство в боевые порядки. Потери его не смущали. Чего жалеть рабов, которых и так пруд пруди. Киммерийских всадников, правда, пришлось спешить – мало толку от конницы в бою со скифами. Но даже пеше кимеры грозная сила. А уж про псиглавов и вовсе говорить не приходится. Эти стоят в подобии строя в центре. И каждый из них стоит, по крайней мере, двух росов, а то и трёх.
Когда до него долетели звуки боевого клича росов и удары мечей о щиты, Тугарин усмехнулся. Не испугались. Что ж, тем лучше. Тем веселее будет сеча. Тем большую славу стяжает он сам. Хотя, нужна ли ему слава? Не этого он жаждет больше всего. Мимолётная тень былых воспоминаний мелькнула в глазах из глубины шлема. Набежала и пропала.
Пора начинать.
Тугарин тронул коня, перехватывая, лежавшее всё это время поперёк седла, копьё. Неспешным шагом он пустил вороного на сближение с росами. Не доехав до середины поля, он остановился и стал ждать.
Когда от стана врагов выехал всадник и двинулся к росам, Ярослав напрягся. Он вглядывался в приближающегося врага, надеясь увидеть что-то, только ему понятное. Кем был воевода Мрака до того, как стал служить колдуну? Кто он? Этого никто не знал, но все слышали об его ужасающей силе и мастерстве. И вот теперь он приближался, чтобы дать поединок, дающий начало битве.
Ярослав хотел уже приказать, чтоб ему подали коня и самому отправиться на поединок, но тут ему на плечо легла рука Китавраса.
- Что, друже, - спросил скиф, - Хочешь сам на поединок выйти?
- Хочу! – князь глубоко вздохнул, - Очень хочу, ты же понимаешь.
- Понимаю тебя и не осуждаю. Но только не в этот раз, друг. Не в этот раз.
- Знаю, - Ярослав повернулся к скифу, - Может, отпустишь, друже, а? Сам войско возглавишь. Ты князь равный мне, да и опыта тебе не занимать.
Гордый и мужественный князь росов, чуть не просительно глядел на своего соратника. Может примет войско, даст ему право на поединок?
- Нет, Ярослав, - скиф печально улыбнулся, понимающе глядя на князя, - Мне уже не водить рати в битву. Годы не те, ты же знаешь. Глаз не так зорок, да и руки слабеют уже. Ты нужнее дружине. Ты вождь. Молодые да горячие на тебя равняются. Погибнешь ты, и войско пыл потеряет, или того хлеще: глупостей наделают, пытаясь за тебя отомстить. И я не удержу их. Разве лучше это будет?
- А может ты Сигурд? – князь повернулся к варягу.
- Хм, - варяг, аж крякнул от неожиданности, - Мне, Мстиславич, море привычнее. На гребне волны я знаю, что надлежит делать. Тут же, на твёрдой земле сподручнее под твоей рукой быть. Уж, извини, друже. Вона сколько воев у тебя. Скажи только слово.
Варяг махнул в сторону дружины и сразу, словно только и ждали сигнала из рядов выбежали несколько человек и устремились к князьям.
Но всех опередил Всеслав.
Яростно зыркнул на выбежавших воев, он подскочил к князю, резко осадив своего коня. Едва успевшие покинуть строй воины замерли в нерешительности и тут же были утянуты за шиворот обратно в строй. Нечего перебегать дорогу сотнику.
А Всеслав спрыгнул с коня и подошёл к князю.
- Дозволь, княже, мне на поединок выйти, - поклонился юноша.
Ярослав окинул сотника взглядом, будто впервые увидел.
- Ступай на место, воин. Тебе его не одолеть.
Молодой воевода чуть не задохнулся от подобных слов. Лицо пошло пятнами, а желваки на челюстях заходили ходуном.
- Но, князь…
- Я разве так тихо сказал, что ты не расслышал меня? - князь повысил голос.
С трудом, взяв себя в руки, Всеслав мотнул головой и сделал глубокий вдох. Стоявшие рядом Сигурд со скифом молчали не вмешиваясь.
- Слова твои обидны, княже, - он в упор посмотрел на Ярослава, - Пред тобой не мальчик уже, а муж.
- Да погубит он тебя, Всеслав!- в сердцах воскликнул князь.
- А и погубит! – Всеслав гордо поднял голову, - Чай не на уличную драку прошусь. За родину свою голову сложить готов. То честь великая для воина. Или другого кого в поединщики наметил князь?
- Никто не пойдёт, - князь хмуро посмотрел на воина, - Нет у нас равных этому змею Тугарину. Даже Ратибор, будь он здесь, не одолеет его. Я своих воев на растерзание этому чудовищу не пошлю.
- Но как же без поединка-то? – Всеслав удивился такому повороту событий.
- Пусть убирается без поединка. Это наша земля. И биться по-нашему будем.
- Не дело ты, князь, говоришь, - вмешался Сигурд. – Что дружина подумает. Не дело.
- Сигурд прав, - поддержал его Китаврас, - Не о том кто победит речь. Враги видеть должны, что нет в сердцах наших страха. Что, не убоявшись смерти, идём мы на поединок, даже заведомо зная, что погибель ждёт. Пусть они дрогнут, храбрость нашу узрев.
- Дозволь, княже, - ободрённый такой поддержкой, Всеслав предпринял новую попытку, - Не позорь перед дружиной. Богами прошу.
- Да ведь не одолеть тебе его, - стиснув зубы, почти прошептал князь и отвернулся, - Но, коли так, то ступай… и прости.
Поняв, что всё-таки настоял на своём, Всеслав засмеялся и лихо вскочил на коня.
- Благодарю, княже, - поклонился прямо с седла, - Век не забуду.
Перехватив копьё, воин с места пустил коня в галоп навстречу врагу.
Тугарин ждал, мчащегося к нему воина, чуть опустив копьё. Он даже не тронул поводья. Просто стоял и ждал. Его конь замер в ожидании удара, но боялся даже пошевелиться. Время будто остановилось.
А Всеслав мчался к нему на встречу, слегка пригнувшись и нацеливая копьё.
«Так вот он какой, Тугарин, - думал Всеслав, - Броня, значит, у него заговорённая. Что ж, поглядим. Я тебя, волчье семя, убивать не стану. С коня сшибу, и броня не поможет».
Замерший враг стремительно приближался. Всеслав ещё сильнее пригнулся к шее коня.
«Сперва сшибу, а там аркан на плечи, - прокручивал витязь в голове предстоящий план поединка, - Свяжу, и нож под личину тебе или в глазницу».
Воин действительно надеялся, что этот план, который разом вырисовался в его голове, сработает. Он действительно мог сшибить Тугарина с коня. В своё время его обучил этому хитроумному удару Ратибор. А тому показал удар этот, как он сказывал, ещё молодой тогда царевич Картаус, отец Мрака, которого тот убил, став колдуном. Ратибор мог бы выдержать такой удар, ибо знал о нём, а враг нет. И поэтому Всеслав сближался с врагом, уже предвкушая победу.
Вот враг всё ближе.
Вот уже можно разглядеть витиеватый узор его звероподобного шлема. Ещё немного. На мгновение воин даже встретился с врагом взглядом. Ближе. И копьё Всеслава внезапно изменяет направление. Хитро, неожиданно, резко, ровно в тот момент, чтоб враг не успел ничего предпринять. И воин бьёт под щит, целя над седлом, стремясь просунуть копьё между ног седока, и резко метнув коня вбок, сломав копьё, всё ж сковырнуть врага с лошади.
Удар.
Треск ломаемого дерева. Копьё витязя разлетелось в щепы. Щит треснул и развалился. Всеслав упал с коня и, от удара о землю, последние остатки воздуха вылетели из лёгких.
Ржание и храп столкнувшихся коней.
А потом ещё удар! И жуткая боль в груди. Разом померк свет.
- Мама… - с последним вздохом слетело с губ молодого Всеслава.
Тугарин понял, что задумал молодой воин, когда их глаза встретились. Он даже усмехнулся про себя самонадеянности этого витязя. Однако, внутри него всё же шевельнулось уважение к храбрости своего противника. Шевельнулось и исчезло. Что ж он тоже знает эту хитрость.
Тугарин просто чуть сместил щит. Именно в тот самый, последний момент, когда уже поздно противнику что-либо изменить. Он это умел. И одновременно ударил копьём в щит Всеслава. Заговорённое чарами колдуна копьё раскололо щит надвое и скинуло витязя на землю. Конь Тугарина поднялся на дыбы и слуга Мрака, просто метнув копьё, поразил упавшего воина в грудь. Ударил, пробивая панцирь, пробивая кольчугу.
В самое сердце.
Пробивая молодое тело насквозь, и вбивая копьё в землю почти на локоть.
Он даже не стал выдёргивать копьё. Просто развернул коня и поскакал к своей армии.
Всё произошло за несколько ударов сердца.
А на встречу Тугарину уже неслась его рать. Плотной стеной, сметая на своём пути всё. Неслась, накатываясь на сомкнутые щиты росов.
Всё случилось так быстро, что никто даже не успел ничего понять. Только когда вражеский воеводa поскакал обратно, до ратников дошло, что случилось. Единый стон прокатился над холмом. Потемнели лица. Кто-то заскрипел зубами, кто-то крепче сжал оружие, кто-то в сердцах помянул Темных богов. У многих вдруг увлажнились глаза и воины, один за другим, стали трясти головами, стряхивая несвойственный мужам слёзы.
Старый Груздь прищурился и вытянул руку в сторону одного из сыновей.
- Срезень, батюшка? – спросил Лён.
- Нет. Колотушку.
Сын быстро выхватил из пука нужную стрелу и протянул родителю. Скрипнула, натягиваясь, тетива и стрела гудя, устремилась в след вражьему воеводе.
Колотушкой Груздь назвал стрелы им самим деланные. Такие, чтоб не били, а оглушали только. Ими он хищников оглушал, когда шкуру портить не хотел или отгонял, когда не было нужды проливать кровь. Пусть живут. Они в лесу тоже полезны. Оклемаются и своей дорогой пойдут.
Вот и сейчас он послал стрелу, чтоб оглушить коня Тугаринова. Стрела стремительно покрыла немаленькое расстояние и ударила точно в конский круп. От сильного удара конь взбрыкнул, и покатился по земле, утаскивая всадника за собой. И его накрыла волна мчащихся воинов. Накрыла, поглотила, его и коня и понеслась дальше. Этот выстрел оказал хорошую услугу дружине росов, в самом начале битвы обезглавив вражескую армию. И та, уже не руководимая никем с воем мчалась навстречу смерти.
- За други своя!!! - Во весь голос, чтобы слышали все, вскричал Ярослав, поднимая над головой свой меч. - За жён и матерей наших! За родную землю! Умрём!!!! Но не покроем себя позором, братья!!!
- Умрём!!!!- взревели за спиной князя тысячи воинов, взметнув над головами своё оружие. - Умрём!!!
В небо взлетела туча стрел, разом посланная во врага. Она накрыла набегавшую волну и, буквально выкосила несколько сотен врагов. Но на смену убитым пришли новые враги, и стена продолжала надвигаться. Стрелы накрывали врагов снова и снова, но всё новые и новые полчища занимали место павших, продолжая неумолимое движение вперёд.
Казалось, ничто не сможет остановить эту тьму, надвигающуюся на росов. Но тут первые ряды врагов напоролись на врытые в землю колья и покатились под ноги тех, кто бежал сзади. Новые враги спотыкались и валились под ноги других.
Через короткое время перед строем китежской дружины образовалась целая насыпь из покалеченных, затоптанных тел, по которым карабкались всё новые враги. Карабкались, чтобы тут же свалиться в вырытый перед строем ров или пасть от стрел, которые всё падали и падали им на головы.
Но, наконец, враги устлали своими трупами всё подножие холма и уже беспрепятственно ринулись на сомкнутые щиты и выставленные копья. Они не считались с потерями. У них была одна цель – рвать, крушить, убивать. Враги напарывались на копья, затаптывались своими же, но упорно лезли вперёд.
По телам убитых они карабкались как по стене и прыгали на росов сверху. Но слаженные дружинники встречали их в мечи. На место павших воев вставали новые, и строй держался, хотя и медленно пятился под натиском всё выше и выше по холму. Стрелки уже расстреливали врагов практически в упор.
В какой-то момент наступило шаткое равновесие. Два войска встали друг, напротив друга, упираясь щитами. Копья уже были практически бесполезны. Нанизанные на копья тела врагов ломали их своей тяжестью. Да и просто не было сил стряхнуть с копья лишний груз и их просто отбрасывали. В этой давке и тесноте, не было даже возможности замахнуться мечом или топором. Только колющие выпады острых клинков, высовывающиеся между щитами, собирали свою кровавую жатву.
Вот и стояли два войска, хрипя и ругаясь. Враг напирал, стараясь опрокинуть слитные ряды росских воинов. Росичи упирались, словно вросли в землю. Тела павших воинов обеих армий так и стояли зажатые со всех сторон, не имея возможности упасть. Только раненых воинов выдергивали из общей свалки, передавая назад в тыл, где к ним сразу же бросались дружинные знахари.
Внезапно могучий псиглав пробежав по спинам своих воинов, прыгнул сверху прямо в середину росского строя. За ним последовал второй, третий. Четвёртого сняло сразу несколько стрел вылетевших из-за спин росичей. Дальше врагу не удалось повторить подвиг своих соратников. Стрелы летели поверх голов княжеских воинов, сбивая на лету пытавшихся поверху вклиниться в ряды росичей.
Но врубившиеся в строй враги сразу проделали брешь, убив нескольких дружинников. Враг тут же усилил нажим и, казалось, что, вот сейчас, оборона будет прорвана, но росичам удалось сомкнуть щиты и зарубить ворвавшихся врагов. Брешь сразу закрыли подоспевшие с задних рядов воины. Ситуация опять выровнялась. Строй, вновь ощетинившись мечами и редкими копьями, продолжил сдерживать натиск.
Несмотря на неудачу, враги продолжали попытки вклиниться в оборону росичей. Силы уже таяли, и всё тяжелее становилось измотанным и уставшим дружинникам закрывать бреши. Но все понимали, что если враг разрушит строй и рассечёт росское войско, поражение будет лишь вопросом времени. Численно превосходящий противник просто сомнёт и опрокинет дружины. Поэтому, неимоверным напряжением всех сил, строй стоял.
Ярослав принял удар секиры на щит. Удар был настолько силён, что князь еле устоял на ногах. Только подпирающие сзади ратники не позволили ему опрокинуться на спину. Тут же из-за спины высунулось копьё и воткнулось в пасть, уже праздновавшего победу, псиглава. Враг завалился назад, сбивая карабкавшихся по куче тел врагов.
Враги наседали, но строй держался. Руки гудели от усталости, но возможности передохнуть не было, и приходилось снова и снова поднимать уже не подъёмный щит, колоть скользким от крови мечом. Грохот сталкивающихся щитов и лязг стали оглушал.
Когда псиглав, сражённый копьём, упал, на какое-то мгновенье перед князем образовалась пустота. Тут же чья-то рука ухватила князя за пояс и с силой потянула назад.
Дружно взлетели вверх копья и загрохотали по умбонам щитов мечи. «За Рось! За Рось! За Рось!» - неслось со всех сторон.
На другом конце поля, в стане врагов царило молчание. Даже барабаны замолкли. Тугарин восседал на своём чёрном коне далеко впереди разношёрстного строя. Он вглядывался в туман, надеясь разглядеть своих врагов. Когда же последние клочья тумана уползли в болото, он увидел ровную линию красных щитов росов, оседлавших холм.
Воевода Мрака представил, что сейчас чувствуют те, кто стоят против его армии, видя с какой силой им придётся сражаться, и усмехнулся. Конечно, росы заняли самую выгодную позицию, но им это не поможет. Его армия сомнёт их ряды и опрокинет в считанные мгновения. Не смотря на то, что равных росам и их союзникам воинов в армии Мрака было немногим больше чем самих росов: кимеры, да псиглавы, с немногочисленными берами – остальное рабы из покорённых народов, Тугарин не сомневался в победе. Толпа безмозглых упырей да рабов просто растопчет росов, превосходя их своей численностью в несколько раз.
И эта толпа сейчас занимала всё пространство у него за спиной. Тугарин даже не озаботился, чтобы выстроить своё воинство в боевые порядки. Потери его не смущали. Чего жалеть рабов, которых и так пруд пруди. Киммерийских всадников, правда, пришлось спешить – мало толку от конницы в бою со скифами. Но даже пеше кимеры грозная сила. А уж про псиглавов и вовсе говорить не приходится. Эти стоят в подобии строя в центре. И каждый из них стоит, по крайней мере, двух росов, а то и трёх.
Когда до него долетели звуки боевого клича росов и удары мечей о щиты, Тугарин усмехнулся. Не испугались. Что ж, тем лучше. Тем веселее будет сеча. Тем большую славу стяжает он сам. Хотя, нужна ли ему слава? Не этого он жаждет больше всего. Мимолётная тень былых воспоминаний мелькнула в глазах из глубины шлема. Набежала и пропала.
Пора начинать.
Тугарин тронул коня, перехватывая, лежавшее всё это время поперёк седла, копьё. Неспешным шагом он пустил вороного на сближение с росами. Не доехав до середины поля, он остановился и стал ждать.
Когда от стана врагов выехал всадник и двинулся к росам, Ярослав напрягся. Он вглядывался в приближающегося врага, надеясь увидеть что-то, только ему понятное. Кем был воевода Мрака до того, как стал служить колдуну? Кто он? Этого никто не знал, но все слышали об его ужасающей силе и мастерстве. И вот теперь он приближался, чтобы дать поединок, дающий начало битве.
Ярослав хотел уже приказать, чтоб ему подали коня и самому отправиться на поединок, но тут ему на плечо легла рука Китавраса.
- Что, друже, - спросил скиф, - Хочешь сам на поединок выйти?
- Хочу! – князь глубоко вздохнул, - Очень хочу, ты же понимаешь.
- Понимаю тебя и не осуждаю. Но только не в этот раз, друг. Не в этот раз.
- Знаю, - Ярослав повернулся к скифу, - Может, отпустишь, друже, а? Сам войско возглавишь. Ты князь равный мне, да и опыта тебе не занимать.
Гордый и мужественный князь росов, чуть не просительно глядел на своего соратника. Может примет войско, даст ему право на поединок?
- Нет, Ярослав, - скиф печально улыбнулся, понимающе глядя на князя, - Мне уже не водить рати в битву. Годы не те, ты же знаешь. Глаз не так зорок, да и руки слабеют уже. Ты нужнее дружине. Ты вождь. Молодые да горячие на тебя равняются. Погибнешь ты, и войско пыл потеряет, или того хлеще: глупостей наделают, пытаясь за тебя отомстить. И я не удержу их. Разве лучше это будет?
- А может ты Сигурд? – князь повернулся к варягу.
- Хм, - варяг, аж крякнул от неожиданности, - Мне, Мстиславич, море привычнее. На гребне волны я знаю, что надлежит делать. Тут же, на твёрдой земле сподручнее под твоей рукой быть. Уж, извини, друже. Вона сколько воев у тебя. Скажи только слово.
Варяг махнул в сторону дружины и сразу, словно только и ждали сигнала из рядов выбежали несколько человек и устремились к князьям.
Но всех опередил Всеслав.
Яростно зыркнул на выбежавших воев, он подскочил к князю, резко осадив своего коня. Едва успевшие покинуть строй воины замерли в нерешительности и тут же были утянуты за шиворот обратно в строй. Нечего перебегать дорогу сотнику.
А Всеслав спрыгнул с коня и подошёл к князю.
- Дозволь, княже, мне на поединок выйти, - поклонился юноша.
Ярослав окинул сотника взглядом, будто впервые увидел.
- Ступай на место, воин. Тебе его не одолеть.
Молодой воевода чуть не задохнулся от подобных слов. Лицо пошло пятнами, а желваки на челюстях заходили ходуном.
- Но, князь…
- Я разве так тихо сказал, что ты не расслышал меня? - князь повысил голос.
С трудом, взяв себя в руки, Всеслав мотнул головой и сделал глубокий вдох. Стоявшие рядом Сигурд со скифом молчали не вмешиваясь.
- Слова твои обидны, княже, - он в упор посмотрел на Ярослава, - Пред тобой не мальчик уже, а муж.
- Да погубит он тебя, Всеслав!- в сердцах воскликнул князь.
- А и погубит! – Всеслав гордо поднял голову, - Чай не на уличную драку прошусь. За родину свою голову сложить готов. То честь великая для воина. Или другого кого в поединщики наметил князь?
- Никто не пойдёт, - князь хмуро посмотрел на воина, - Нет у нас равных этому змею Тугарину. Даже Ратибор, будь он здесь, не одолеет его. Я своих воев на растерзание этому чудовищу не пошлю.
- Но как же без поединка-то? – Всеслав удивился такому повороту событий.
- Пусть убирается без поединка. Это наша земля. И биться по-нашему будем.
- Не дело ты, князь, говоришь, - вмешался Сигурд. – Что дружина подумает. Не дело.
- Сигурд прав, - поддержал его Китаврас, - Не о том кто победит речь. Враги видеть должны, что нет в сердцах наших страха. Что, не убоявшись смерти, идём мы на поединок, даже заведомо зная, что погибель ждёт. Пусть они дрогнут, храбрость нашу узрев.
- Дозволь, княже, - ободрённый такой поддержкой, Всеслав предпринял новую попытку, - Не позорь перед дружиной. Богами прошу.
- Да ведь не одолеть тебе его, - стиснув зубы, почти прошептал князь и отвернулся, - Но, коли так, то ступай… и прости.
Поняв, что всё-таки настоял на своём, Всеслав засмеялся и лихо вскочил на коня.
- Благодарю, княже, - поклонился прямо с седла, - Век не забуду.
Перехватив копьё, воин с места пустил коня в галоп навстречу врагу.
Тугарин ждал, мчащегося к нему воина, чуть опустив копьё. Он даже не тронул поводья. Просто стоял и ждал. Его конь замер в ожидании удара, но боялся даже пошевелиться. Время будто остановилось.
А Всеслав мчался к нему на встречу, слегка пригнувшись и нацеливая копьё.
«Так вот он какой, Тугарин, - думал Всеслав, - Броня, значит, у него заговорённая. Что ж, поглядим. Я тебя, волчье семя, убивать не стану. С коня сшибу, и броня не поможет».
Замерший враг стремительно приближался. Всеслав ещё сильнее пригнулся к шее коня.
«Сперва сшибу, а там аркан на плечи, - прокручивал витязь в голове предстоящий план поединка, - Свяжу, и нож под личину тебе или в глазницу».
Воин действительно надеялся, что этот план, который разом вырисовался в его голове, сработает. Он действительно мог сшибить Тугарина с коня. В своё время его обучил этому хитроумному удару Ратибор. А тому показал удар этот, как он сказывал, ещё молодой тогда царевич Картаус, отец Мрака, которого тот убил, став колдуном. Ратибор мог бы выдержать такой удар, ибо знал о нём, а враг нет. И поэтому Всеслав сближался с врагом, уже предвкушая победу.
Вот враг всё ближе.
Вот уже можно разглядеть витиеватый узор его звероподобного шлема. Ещё немного. На мгновение воин даже встретился с врагом взглядом. Ближе. И копьё Всеслава внезапно изменяет направление. Хитро, неожиданно, резко, ровно в тот момент, чтоб враг не успел ничего предпринять. И воин бьёт под щит, целя над седлом, стремясь просунуть копьё между ног седока, и резко метнув коня вбок, сломав копьё, всё ж сковырнуть врага с лошади.
Удар.
Треск ломаемого дерева. Копьё витязя разлетелось в щепы. Щит треснул и развалился. Всеслав упал с коня и, от удара о землю, последние остатки воздуха вылетели из лёгких.
Ржание и храп столкнувшихся коней.
А потом ещё удар! И жуткая боль в груди. Разом померк свет.
- Мама… - с последним вздохом слетело с губ молодого Всеслава.
Тугарин понял, что задумал молодой воин, когда их глаза встретились. Он даже усмехнулся про себя самонадеянности этого витязя. Однако, внутри него всё же шевельнулось уважение к храбрости своего противника. Шевельнулось и исчезло. Что ж он тоже знает эту хитрость.
Тугарин просто чуть сместил щит. Именно в тот самый, последний момент, когда уже поздно противнику что-либо изменить. Он это умел. И одновременно ударил копьём в щит Всеслава. Заговорённое чарами колдуна копьё раскололо щит надвое и скинуло витязя на землю. Конь Тугарина поднялся на дыбы и слуга Мрака, просто метнув копьё, поразил упавшего воина в грудь. Ударил, пробивая панцирь, пробивая кольчугу.
В самое сердце.
Пробивая молодое тело насквозь, и вбивая копьё в землю почти на локоть.
Он даже не стал выдёргивать копьё. Просто развернул коня и поскакал к своей армии.
Всё произошло за несколько ударов сердца.
А на встречу Тугарину уже неслась его рать. Плотной стеной, сметая на своём пути всё. Неслась, накатываясь на сомкнутые щиты росов.
Всё случилось так быстро, что никто даже не успел ничего понять. Только когда вражеский воеводa поскакал обратно, до ратников дошло, что случилось. Единый стон прокатился над холмом. Потемнели лица. Кто-то заскрипел зубами, кто-то крепче сжал оружие, кто-то в сердцах помянул Темных богов. У многих вдруг увлажнились глаза и воины, один за другим, стали трясти головами, стряхивая несвойственный мужам слёзы.
Старый Груздь прищурился и вытянул руку в сторону одного из сыновей.
- Срезень, батюшка? – спросил Лён.
- Нет. Колотушку.
Сын быстро выхватил из пука нужную стрелу и протянул родителю. Скрипнула, натягиваясь, тетива и стрела гудя, устремилась в след вражьему воеводе.
Колотушкой Груздь назвал стрелы им самим деланные. Такие, чтоб не били, а оглушали только. Ими он хищников оглушал, когда шкуру портить не хотел или отгонял, когда не было нужды проливать кровь. Пусть живут. Они в лесу тоже полезны. Оклемаются и своей дорогой пойдут.
Вот и сейчас он послал стрелу, чтоб оглушить коня Тугаринова. Стрела стремительно покрыла немаленькое расстояние и ударила точно в конский круп. От сильного удара конь взбрыкнул, и покатился по земле, утаскивая всадника за собой. И его накрыла волна мчащихся воинов. Накрыла, поглотила, его и коня и понеслась дальше. Этот выстрел оказал хорошую услугу дружине росов, в самом начале битвы обезглавив вражескую армию. И та, уже не руководимая никем с воем мчалась навстречу смерти.
- За други своя!!! - Во весь голос, чтобы слышали все, вскричал Ярослав, поднимая над головой свой меч. - За жён и матерей наших! За родную землю! Умрём!!!! Но не покроем себя позором, братья!!!
- Умрём!!!!- взревели за спиной князя тысячи воинов, взметнув над головами своё оружие. - Умрём!!!
В небо взлетела туча стрел, разом посланная во врага. Она накрыла набегавшую волну и, буквально выкосила несколько сотен врагов. Но на смену убитым пришли новые враги, и стена продолжала надвигаться. Стрелы накрывали врагов снова и снова, но всё новые и новые полчища занимали место павших, продолжая неумолимое движение вперёд.
Казалось, ничто не сможет остановить эту тьму, надвигающуюся на росов. Но тут первые ряды врагов напоролись на врытые в землю колья и покатились под ноги тех, кто бежал сзади. Новые враги спотыкались и валились под ноги других.
Через короткое время перед строем китежской дружины образовалась целая насыпь из покалеченных, затоптанных тел, по которым карабкались всё новые враги. Карабкались, чтобы тут же свалиться в вырытый перед строем ров или пасть от стрел, которые всё падали и падали им на головы.
Но, наконец, враги устлали своими трупами всё подножие холма и уже беспрепятственно ринулись на сомкнутые щиты и выставленные копья. Они не считались с потерями. У них была одна цель – рвать, крушить, убивать. Враги напарывались на копья, затаптывались своими же, но упорно лезли вперёд.
По телам убитых они карабкались как по стене и прыгали на росов сверху. Но слаженные дружинники встречали их в мечи. На место павших воев вставали новые, и строй держался, хотя и медленно пятился под натиском всё выше и выше по холму. Стрелки уже расстреливали врагов практически в упор.
В какой-то момент наступило шаткое равновесие. Два войска встали друг, напротив друга, упираясь щитами. Копья уже были практически бесполезны. Нанизанные на копья тела врагов ломали их своей тяжестью. Да и просто не было сил стряхнуть с копья лишний груз и их просто отбрасывали. В этой давке и тесноте, не было даже возможности замахнуться мечом или топором. Только колющие выпады острых клинков, высовывающиеся между щитами, собирали свою кровавую жатву.
Вот и стояли два войска, хрипя и ругаясь. Враг напирал, стараясь опрокинуть слитные ряды росских воинов. Росичи упирались, словно вросли в землю. Тела павших воинов обеих армий так и стояли зажатые со всех сторон, не имея возможности упасть. Только раненых воинов выдергивали из общей свалки, передавая назад в тыл, где к ним сразу же бросались дружинные знахари.
Внезапно могучий псиглав пробежав по спинам своих воинов, прыгнул сверху прямо в середину росского строя. За ним последовал второй, третий. Четвёртого сняло сразу несколько стрел вылетевших из-за спин росичей. Дальше врагу не удалось повторить подвиг своих соратников. Стрелы летели поверх голов княжеских воинов, сбивая на лету пытавшихся поверху вклиниться в ряды росичей.
Но врубившиеся в строй враги сразу проделали брешь, убив нескольких дружинников. Враг тут же усилил нажим и, казалось, что, вот сейчас, оборона будет прорвана, но росичам удалось сомкнуть щиты и зарубить ворвавшихся врагов. Брешь сразу закрыли подоспевшие с задних рядов воины. Ситуация опять выровнялась. Строй, вновь ощетинившись мечами и редкими копьями, продолжил сдерживать натиск.
Несмотря на неудачу, враги продолжали попытки вклиниться в оборону росичей. Силы уже таяли, и всё тяжелее становилось измотанным и уставшим дружинникам закрывать бреши. Но все понимали, что если враг разрушит строй и рассечёт росское войско, поражение будет лишь вопросом времени. Численно превосходящий противник просто сомнёт и опрокинет дружины. Поэтому, неимоверным напряжением всех сил, строй стоял.
Ярослав принял удар секиры на щит. Удар был настолько силён, что князь еле устоял на ногах. Только подпирающие сзади ратники не позволили ему опрокинуться на спину. Тут же из-за спины высунулось копьё и воткнулось в пасть, уже праздновавшего победу, псиглава. Враг завалился назад, сбивая карабкавшихся по куче тел врагов.
Враги наседали, но строй держался. Руки гудели от усталости, но возможности передохнуть не было, и приходилось снова и снова поднимать уже не подъёмный щит, колоть скользким от крови мечом. Грохот сталкивающихся щитов и лязг стали оглушал.
Когда псиглав, сражённый копьём, упал, на какое-то мгновенье перед князем образовалась пустота. Тут же чья-то рука ухватила князя за пояс и с силой потянула назад.
