Не случайно все эти кольца отобрал у приёмщицы грабитель, потому что Бог шельму всегда метит. Зарубин подумал, что и ему это кольцо досталось даром и незаслуженно, а может, господь этим самым как-то помогает ему? «Словно пособие по безработице выдано мне... бог с ним, с этим кольцом! Он дал - Он и распорядится, когда потребуется...» - решил Сергей Николаевич и через пять минут забыл вовсе о находке.
Зарубин в своей комнате включил компьютер, чтобы почитать новости. Пробежав быстро заголовки на Яндексе, Сергей Николаевич обратил внимание на новость о том, что с 1 января Нового года должны повысить пенсии, которые все пенсионеры получат до наступления Нового года. Его пенсия будет повышена на 6,6 %, что обещало ему в сумме 9600 рублей с небольшим. Зарубин мысленно вычел из этой суммы 5000 рублей Татьяне Федоровне за квартиру, как вчера задумал, 350 рублей заплатит в Ростелеком за интернет. Оставалось 4250 на продукты, на лекарства от давления, на бритвенные принадлежности, на туалетную бумагу, на мыло, на зубную пасту, на пачку стирального порошка, на одну пару носков. Только на продукты и шампанское оставалось, примерно, 3500 рублей. Из 3500 рублей необходимо 500 рублей отложить на чёрный день, а 1000 рублей отложить на маленькие подарки Татьяне Федоровне и падчерице. Ровно 2000 рублей пойдут на продукты на целый месяц. Татьяна Федоровна кормила себя сама на свою пенсию уже несколько месяцев, завязывая свои продукты в целлофановые пакеты особенным узлом, чтобы Зарубин не мог их тайком развязать и поесть. Делала она это с определённой целью, как она говорила, чтобы голод подтолкнул Зарубина устроиться хоть на какую-то работу. Зарубин невольно подумал, что когда бесплатно и только за кусок хлеба работал десять лет у Татьяны Федоровны в её коттедже, то она почему-то не прятала от него свои продукты и не заставляла его идти и искать работу, а напротив, ехала за ним вдогонку, и слёзно просила вернуться, если он сбегал из коттеджа в надежде устроиться на работу и снять временное жильё. Однако сегодняшнее поведение Татьяны Федоровны не могло заставить Зарубина искать работу, потому что он не страдал от отсутствия вкусных, но как всегда вредных продуктов. Ему нужно было на месяц несколько сортов крупы, несколько плодов киви или цитрусовых, два килограмма мяса с салом, чтобы засолить, и две бутылки растительного масла. Две тысячи рублей вполне на всё это хватало, благо, что он не курил и не пил спиртного.
Зарубин после мысленных подсчётов успокоился. «Мне можно практически ничего не делать и не помереть с голода. Это сейчас важно для меня. Главное, чтобы не располовинили пенсию судебные приставы, о чем я, кажется, позаботился...» - рассудил Зарубин и занялся любимым делом: поиском на смартфоне в You Tube лекций по истории. Интернет на смартфоне ему обеспечивал роутер для основного компьютера, и это являлось очень хорошей экономией, так как не требовало оплачивать дополнительно интернет и для смартфона. Лекции по смартфону очень удобны, потому что их Зарубин мог смотреть и прослушивать лёжа на тахте до самой ночи.
Сергей Николаевич вспомнил, что он ещё не делал физической зарядки, поэтому отложил смартфон и вышел на лоджию. Открыв окно и вдохнув прохладного воздуха полной грудью, Зарубин присел по десять раз на каждой ноге, затем отжался от подоконника десять раз и, наконец, три раза дотянулся до пола кончиками пальцев рук на несгибаемых ногах. Отдышавшись Сергей Николаевич посмотрел на никелированный крюк для продуктов, который вчера провоцировал его. Сегодня вчерашнее намерение в ближайшие дни свести счёты с жизнью показалось решением сумасшедшего на фоне пессимистического настроения и потому сегодня напугало Сергея Николаевича своей близостью к воплощению. Зарубина удивила перемена во взгляде на вчерашнее событие за очень короткий промежуток времени. Все же нужно всегда хорошо все взвешивать прежде, чем принимать решение. Главное, нужно верно оценивать любые факты жизни, чтобы безошибочно реагировать на них. В жизни каждого человека это очень важно. Зарубин сегодня это явно почувствовал, потому что жизнь в любом возрасте - это все же очень редкое удовольствие...
Высунувшись в окно на лоджии, Зарубин увидел привычную картину: из бывшего когда-то советского студенческого общежития, рядом с его домом, шли непрерывной длинной вереницей китайцы, которые, глядя неотрывно каждый в свой смартфон, мелькали экранами в утренней предрассветной темноте. «Интерес к жизни у этих людей невероятный, потому что они уезжают из родной страны за многие тысячи километров учиться, к тому же сейчас дома у них свирепствует очередная зараза, на этот раз - коронавирус. Ничто их не может заставить добровольно уйти из жизни, несмотря на возраст и любые сложности жизни. Наблюдая за китайцами, начинаешь понимать, что жизнь - это действительно редкое чудо и счастье, иначе эта страна не являлась бы самой населённой в мире, и с этой страной связано бесконфликтное будущее всех людей...» - непроизвольно подумал Зарубин
Вернувшись за компьютер, Сергей Николаевич набрал в поисковике «работа из дома», но наперёд знал, что 99% предложений от мошенников, а остальные - копеечные и не стоят того значительного времени, которое требуется потратить для несоразмерно мизерного заработка. Посидев полчаса и ничего не найдя, Зарубин включил телевизор. В передаче по местному телевидению рассказывали, как одну молодую женщину бросил муж с тремя маленькими детьми дошкольного возраста, и что теперь бедной женщине нечем платить за квартиру, которая находилась в каком-то убогом и деревянном двухэтажном бараке на окраине города. Если на оплату коммунальных услуг денег хватало от пособий на детей, то на нормальное питание средств уже недоставало. Ведущий телепередачи обращался к милосердным людям с просьбой помочь молодой матери с тремя детьми, кто чем может, и назвал адрес несчастной женщины, и телефон редакции для передачи денежной помощи. Корреспондент берет интервью у женщины, которая без слез не может говорить, а за ней стоят маленькие дети с испуганными припухшими лицами, ухватившиеся за подол матери. Дети понимают, что к ним пришло горе, раз мать от отчаяния не может сдержать слез. Им жалко мать, и они тоже чуть не плачут. Выясняется, что муж пропал уже больше двух недель назад и не понятно, что с ним. Или он просто сбежал, или с ним что-то случилось. Корреспондент интересуется, не обращалась ли женщина в полицию, но та говорит, что боится узнать любую правду... Работать из-за детей она никуда устроится не может, потому что садика нет и денег нет, чтобы кого-нибудь нанять по уходу за детьми. Зарубин вдруг не смог сдержать слез - слезы просто безостановочно покатились из его глаз, и он не мог ничего поделать, чтобы остановить их. Раньше Сергей Николаевич такие передачи быстро переключал, потому что считал, что не имел достаточно денег не только для других, но и для себя, однако именно сегодня ему показалось, что помощь при полном кошельке ничего не стоит, а помощь от него безденежного намного ценнее. Он вспомнил свой уход из семьи и то, как в последний момент жена попыталась его остановить, хватаясь почему-то за его ноги, но он замахнулся на неё, и она покорно разжала руки и отпустила его. Обида на жену, которая пригрозила ему полицией, после его возвращения домой из очередного загула с друзьями в компании с молодыми малознакомыми женщинами, душила Зарубина. Он понимал, что виноват перед женой и детьми, но его вина, по его разумению, не могла наказываться требованием идти туда, откуда пришёл, пусть даже сказанное женой сгоряча и от обиды. Сейчас Зарубин понимал, что не только переборщил с чрезмерной обидой на жену, а поступил очень подло, и это всегда происходит в тех супружеских парах, где один любит, а другой позволяет себя любить. Зарубин позволял себя любить, поэтому справедливый гнев жены воспринял непростительным оскорблением. По сути - это было дикостью с его стороны, но понимание этого пришло только через несколько лет.
Зарубин вдруг подумал, что съездить к брошенной с тремя детьми женщине необходимо во что бы то ни стало. Сегодня после обеда почтальон должен принести пенсию, а завтра Зарубин обязательно поедет к несчастной женщине с детьми. Он посчитал, что одну тысячу рублей может отдать женщине без особого ущерба для своих потребностей.
Из своей комнаты вышла Татьяна Федоровна и прервала размышления Зарубина. Он слышал, что она зашла в туалет и через минуту вышла оттуда, и пришла в его комнату.
- Я вчера показывала одному клиенту в соседнем доме квартиру на продажу и после зашла в ТСЖ этого дома. Там хороший и вменяемый председатель. Я спросила у него о вакансиях дворника, и он сказал, что с удовольствием бы принял на работу русского пенсионера. Работы по уборке снега там не очень много, а зарплата - двадцать тысяч рублей. Работать можно в любое время - и утром, и вечером, словом, когда удобно. Я пообещала ему, что пошлю мужа к нему на собеседование. Сходи к нему. Что тебе дома сидеть без дела? - неуверенно спросила Татьяна Федоровна, непроизвольно проводя рукой по волосам, а выходя из комнаты, добавила, - двадцать тысяч на дороге не валяются...
- Не пойду я ни дворником, ни охранником, ни шофером! Я тебе уже говорил! Не приставай ко мне! - огрызнулся Зарубин и отвернулся на тахте к стене. Татьяна Федоровна начала раздражать его своим только корыстным подходом к их совместному проживанию, особенно в течение последних трёх лет. Если бы ему сегодня сдал кто-нибудь комнату за пять тысяч рублей с компьютером и интернетом, то он бы не колебался ни секунды и тайком сбежал бы от этой практичной во всем женщины, которая вплоть до отрезания себе всегда более толстого куска рыбы, мяса, сыра или даже хлеба, нежели ему, когда они питались вместе на его деньги, словно она мужчина, а не он. Сейчас Зарубину казалось, что более жадных и ущербных женщин в жизни ему не доводилось встречать никогда. Сергей Николаевич сейчас понимал, что первая жена, если она тебя любит, никогда не сравнится с женой второй, третьей, четвёртой или пятой, потому что она из общей с тобой молодости, а все следующие жены - «брачные коммерсанты». Так же и Татьяну Федоровну можно понять с её «корыстью» к Зарубину, потому что все последующие её мужья после первого пьющего мужа оказывались прохвостами.
После обеда впервые почтальонка принесла Зарубину пенсию, которую он переоформил в пенсионном фонде с доставкой на дом. Отдав Татьяне Федоровне пять тысяч рублей за комнату, Зарубин начал обдумывать, как завтра приедет к брошенной с тремя детьми женщине и передаст ей одну тысячу рублей. Сергей Николаевич в компьютере нашёл, где именно находится дом несчастной женщины и на каком транспорте туда можно добраться. Непонятно почему Зарубину захотелось обязательно сделать что-нибудь полезное для брошенной женщины с тремя маленькими детьми. Он словно захотел хоть чуточку оправдаться перед всевышним за то, что пятнадцать лет назад безжалостно по надуманному предлогу бросил свою семью, с которой прожил двадцать четыре года. Конечно, его дети были взрослыми - младшей дочери тогда исполнялось через три месяца двадцать два года, а старшей уже исполнилось двадцать три, поэтому он не бросал детей малолетними, но грех вины не оставлял его все время жизни со второй женой. Гнев его на первую жену и тем более на дочерей казался сейчас очевидно несправедливым и неоправданно злым, хотя именно он сам заслуживал недоброго отношения к себе жены и дочерей за гулянки с друзьями и с молодыми женщинами, за спущенные на бирже деньги от продажи квартиры.
Зарубин вдруг решил не откладывать на завтра благотворительную поездку к брошенной с тремя малолетними детьми женщине и начал собираться в дорогу, чтобы не встречаться с Татьяной Федоровной глазами, у которой во взгляде он видел только желание уговорить его устроиться дворником в соседний дом. Зарубин надеялся, что до наступления темноты управится с намеченным делом и вернётся домой.
В полупустом автобусе Зарубин купил билет и расположился у окна. Оглядывая людей, снующих по тротуарам, Сергей Николаевич невольно постарался представить, как предложит женщине свою помощь, когда придёт и скажет, зачем он пожаловал. Впервые в жизни он решил помочь, чем может, женщине оказавшейся в затруднительном положении. Почему никогда раньше ему не приходило в голову кому-то помогать, хотя нуждающихся людей во все времена он видел не раз. Надо было дожить до шестидесяти пяти лет и оказаться по сути самому в нужде, чтобы в голову пришла мысль о необходимости помогать более нуждающимся. Он, конечно, подавал милостыни у церквей, но впервые ехал по определённому адресу и к определённой женщине. Зарубина подвигла на оказание помощи жалость к маленьким детям и то затруднительное положение молодой матери, которая не знала, как можно одной выжить с тремя малолетними детьми, что связывали её по рукам и ногам. Больше всего на решение Сергея Николаевича повлияли глаза маленькой девочки, которая, по всей видимости, являлась средней из троих детей и возрастом, примерно, трёх лет. Более старшая девочка лет пяти от роду стояла здесь же, но чуть в стороне. Трёхлетняя девочка стояла прижавшись русой головой к бедру матери и держала пухлые пальчики правой руки во рту, глядя не по возрасту серьёзно в камеру оператора телевидения большими серыми глазами. Вот и сейчас в автобусе Зарубин легко вспомнил те серые большие и чуточку блестящие глаза маленькой девочки... «О каком интересном занятии я могу думать все последнее время, если в том же городе, где живу я, живут дети с такими большими и грустными глазами?..» - подумал Сергей Николаевич и почувствовал ком в горле.
Доехав до конечной остановки автобусного маршрута, Зарубин пересел на другой автобус, который по его расчётам через три остановки довезёт его до места. На окраине города стояли деревянные двухэтажные бараки, которые в послевоенное время возводили быстро и повсюду на рабочих окраинах города. Эти бараки были сделаны из насыпных шлаком дощатых стен с утепляющими завалинками на первом этаже. Обожжённые за несколько десятков лет солнцем почти до черноты деревянные дощатые стены бараков вгоняли в уныние. Бараки эти все ещё использовались городскими властями, как «манёвренный фонд», для переселения из аварийного жилья, для малоимущих и для достигших совершеннолетия сирот из детских домов. Подходя к одному их таких бараков, Зарубин по номеру дома определил, что он пришёл именно туда, куда следовало. Зайдя в открытую дверь подъезда, он перешагнул стёртые от времени пороги. Зарубин оказался на первом этаже перед искомой квартирой, дверь которой располагалась напротив распахнутого подъезда. Звонка не оказалось, и Зарубин робко постучал в облезлую местами от коричневой краски дверь. Через минуту послышался тихий голос:
- Кто там? - Зарубин растерялся и не тотчас сообразил, что ответить на вдруг показавшийся сложный для него вопрос. Подумав несколько секунд, Сергей Николаевич ответил:
- Я по поводу... - он замешкался на секунду и затем повторил, - я по поводу телепередачи. - Послышался щелчок засова, и дверь чуть отварилась. - Простите, ради бога... Я случайно
Зарубин в своей комнате включил компьютер, чтобы почитать новости. Пробежав быстро заголовки на Яндексе, Сергей Николаевич обратил внимание на новость о том, что с 1 января Нового года должны повысить пенсии, которые все пенсионеры получат до наступления Нового года. Его пенсия будет повышена на 6,6 %, что обещало ему в сумме 9600 рублей с небольшим. Зарубин мысленно вычел из этой суммы 5000 рублей Татьяне Федоровне за квартиру, как вчера задумал, 350 рублей заплатит в Ростелеком за интернет. Оставалось 4250 на продукты, на лекарства от давления, на бритвенные принадлежности, на туалетную бумагу, на мыло, на зубную пасту, на пачку стирального порошка, на одну пару носков. Только на продукты и шампанское оставалось, примерно, 3500 рублей. Из 3500 рублей необходимо 500 рублей отложить на чёрный день, а 1000 рублей отложить на маленькие подарки Татьяне Федоровне и падчерице. Ровно 2000 рублей пойдут на продукты на целый месяц. Татьяна Федоровна кормила себя сама на свою пенсию уже несколько месяцев, завязывая свои продукты в целлофановые пакеты особенным узлом, чтобы Зарубин не мог их тайком развязать и поесть. Делала она это с определённой целью, как она говорила, чтобы голод подтолкнул Зарубина устроиться хоть на какую-то работу. Зарубин невольно подумал, что когда бесплатно и только за кусок хлеба работал десять лет у Татьяны Федоровны в её коттедже, то она почему-то не прятала от него свои продукты и не заставляла его идти и искать работу, а напротив, ехала за ним вдогонку, и слёзно просила вернуться, если он сбегал из коттеджа в надежде устроиться на работу и снять временное жильё. Однако сегодняшнее поведение Татьяны Федоровны не могло заставить Зарубина искать работу, потому что он не страдал от отсутствия вкусных, но как всегда вредных продуктов. Ему нужно было на месяц несколько сортов крупы, несколько плодов киви или цитрусовых, два килограмма мяса с салом, чтобы засолить, и две бутылки растительного масла. Две тысячи рублей вполне на всё это хватало, благо, что он не курил и не пил спиртного.
Зарубин после мысленных подсчётов успокоился. «Мне можно практически ничего не делать и не помереть с голода. Это сейчас важно для меня. Главное, чтобы не располовинили пенсию судебные приставы, о чем я, кажется, позаботился...» - рассудил Зарубин и занялся любимым делом: поиском на смартфоне в You Tube лекций по истории. Интернет на смартфоне ему обеспечивал роутер для основного компьютера, и это являлось очень хорошей экономией, так как не требовало оплачивать дополнительно интернет и для смартфона. Лекции по смартфону очень удобны, потому что их Зарубин мог смотреть и прослушивать лёжа на тахте до самой ночи.
Сергей Николаевич вспомнил, что он ещё не делал физической зарядки, поэтому отложил смартфон и вышел на лоджию. Открыв окно и вдохнув прохладного воздуха полной грудью, Зарубин присел по десять раз на каждой ноге, затем отжался от подоконника десять раз и, наконец, три раза дотянулся до пола кончиками пальцев рук на несгибаемых ногах. Отдышавшись Сергей Николаевич посмотрел на никелированный крюк для продуктов, который вчера провоцировал его. Сегодня вчерашнее намерение в ближайшие дни свести счёты с жизнью показалось решением сумасшедшего на фоне пессимистического настроения и потому сегодня напугало Сергея Николаевича своей близостью к воплощению. Зарубина удивила перемена во взгляде на вчерашнее событие за очень короткий промежуток времени. Все же нужно всегда хорошо все взвешивать прежде, чем принимать решение. Главное, нужно верно оценивать любые факты жизни, чтобы безошибочно реагировать на них. В жизни каждого человека это очень важно. Зарубин сегодня это явно почувствовал, потому что жизнь в любом возрасте - это все же очень редкое удовольствие...
Высунувшись в окно на лоджии, Зарубин увидел привычную картину: из бывшего когда-то советского студенческого общежития, рядом с его домом, шли непрерывной длинной вереницей китайцы, которые, глядя неотрывно каждый в свой смартфон, мелькали экранами в утренней предрассветной темноте. «Интерес к жизни у этих людей невероятный, потому что они уезжают из родной страны за многие тысячи километров учиться, к тому же сейчас дома у них свирепствует очередная зараза, на этот раз - коронавирус. Ничто их не может заставить добровольно уйти из жизни, несмотря на возраст и любые сложности жизни. Наблюдая за китайцами, начинаешь понимать, что жизнь - это действительно редкое чудо и счастье, иначе эта страна не являлась бы самой населённой в мире, и с этой страной связано бесконфликтное будущее всех людей...» - непроизвольно подумал Зарубин
Вернувшись за компьютер, Сергей Николаевич набрал в поисковике «работа из дома», но наперёд знал, что 99% предложений от мошенников, а остальные - копеечные и не стоят того значительного времени, которое требуется потратить для несоразмерно мизерного заработка. Посидев полчаса и ничего не найдя, Зарубин включил телевизор. В передаче по местному телевидению рассказывали, как одну молодую женщину бросил муж с тремя маленькими детьми дошкольного возраста, и что теперь бедной женщине нечем платить за квартиру, которая находилась в каком-то убогом и деревянном двухэтажном бараке на окраине города. Если на оплату коммунальных услуг денег хватало от пособий на детей, то на нормальное питание средств уже недоставало. Ведущий телепередачи обращался к милосердным людям с просьбой помочь молодой матери с тремя детьми, кто чем может, и назвал адрес несчастной женщины, и телефон редакции для передачи денежной помощи. Корреспондент берет интервью у женщины, которая без слез не может говорить, а за ней стоят маленькие дети с испуганными припухшими лицами, ухватившиеся за подол матери. Дети понимают, что к ним пришло горе, раз мать от отчаяния не может сдержать слез. Им жалко мать, и они тоже чуть не плачут. Выясняется, что муж пропал уже больше двух недель назад и не понятно, что с ним. Или он просто сбежал, или с ним что-то случилось. Корреспондент интересуется, не обращалась ли женщина в полицию, но та говорит, что боится узнать любую правду... Работать из-за детей она никуда устроится не может, потому что садика нет и денег нет, чтобы кого-нибудь нанять по уходу за детьми. Зарубин вдруг не смог сдержать слез - слезы просто безостановочно покатились из его глаз, и он не мог ничего поделать, чтобы остановить их. Раньше Сергей Николаевич такие передачи быстро переключал, потому что считал, что не имел достаточно денег не только для других, но и для себя, однако именно сегодня ему показалось, что помощь при полном кошельке ничего не стоит, а помощь от него безденежного намного ценнее. Он вспомнил свой уход из семьи и то, как в последний момент жена попыталась его остановить, хватаясь почему-то за его ноги, но он замахнулся на неё, и она покорно разжала руки и отпустила его. Обида на жену, которая пригрозила ему полицией, после его возвращения домой из очередного загула с друзьями в компании с молодыми малознакомыми женщинами, душила Зарубина. Он понимал, что виноват перед женой и детьми, но его вина, по его разумению, не могла наказываться требованием идти туда, откуда пришёл, пусть даже сказанное женой сгоряча и от обиды. Сейчас Зарубин понимал, что не только переборщил с чрезмерной обидой на жену, а поступил очень подло, и это всегда происходит в тех супружеских парах, где один любит, а другой позволяет себя любить. Зарубин позволял себя любить, поэтому справедливый гнев жены воспринял непростительным оскорблением. По сути - это было дикостью с его стороны, но понимание этого пришло только через несколько лет.
Зарубин вдруг подумал, что съездить к брошенной с тремя детьми женщине необходимо во что бы то ни стало. Сегодня после обеда почтальон должен принести пенсию, а завтра Зарубин обязательно поедет к несчастной женщине с детьми. Он посчитал, что одну тысячу рублей может отдать женщине без особого ущерба для своих потребностей.
Из своей комнаты вышла Татьяна Федоровна и прервала размышления Зарубина. Он слышал, что она зашла в туалет и через минуту вышла оттуда, и пришла в его комнату.
- Я вчера показывала одному клиенту в соседнем доме квартиру на продажу и после зашла в ТСЖ этого дома. Там хороший и вменяемый председатель. Я спросила у него о вакансиях дворника, и он сказал, что с удовольствием бы принял на работу русского пенсионера. Работы по уборке снега там не очень много, а зарплата - двадцать тысяч рублей. Работать можно в любое время - и утром, и вечером, словом, когда удобно. Я пообещала ему, что пошлю мужа к нему на собеседование. Сходи к нему. Что тебе дома сидеть без дела? - неуверенно спросила Татьяна Федоровна, непроизвольно проводя рукой по волосам, а выходя из комнаты, добавила, - двадцать тысяч на дороге не валяются...
- Не пойду я ни дворником, ни охранником, ни шофером! Я тебе уже говорил! Не приставай ко мне! - огрызнулся Зарубин и отвернулся на тахте к стене. Татьяна Федоровна начала раздражать его своим только корыстным подходом к их совместному проживанию, особенно в течение последних трёх лет. Если бы ему сегодня сдал кто-нибудь комнату за пять тысяч рублей с компьютером и интернетом, то он бы не колебался ни секунды и тайком сбежал бы от этой практичной во всем женщины, которая вплоть до отрезания себе всегда более толстого куска рыбы, мяса, сыра или даже хлеба, нежели ему, когда они питались вместе на его деньги, словно она мужчина, а не он. Сейчас Зарубину казалось, что более жадных и ущербных женщин в жизни ему не доводилось встречать никогда. Сергей Николаевич сейчас понимал, что первая жена, если она тебя любит, никогда не сравнится с женой второй, третьей, четвёртой или пятой, потому что она из общей с тобой молодости, а все следующие жены - «брачные коммерсанты». Так же и Татьяну Федоровну можно понять с её «корыстью» к Зарубину, потому что все последующие её мужья после первого пьющего мужа оказывались прохвостами.
После обеда впервые почтальонка принесла Зарубину пенсию, которую он переоформил в пенсионном фонде с доставкой на дом. Отдав Татьяне Федоровне пять тысяч рублей за комнату, Зарубин начал обдумывать, как завтра приедет к брошенной с тремя детьми женщине и передаст ей одну тысячу рублей. Сергей Николаевич в компьютере нашёл, где именно находится дом несчастной женщины и на каком транспорте туда можно добраться. Непонятно почему Зарубину захотелось обязательно сделать что-нибудь полезное для брошенной женщины с тремя маленькими детьми. Он словно захотел хоть чуточку оправдаться перед всевышним за то, что пятнадцать лет назад безжалостно по надуманному предлогу бросил свою семью, с которой прожил двадцать четыре года. Конечно, его дети были взрослыми - младшей дочери тогда исполнялось через три месяца двадцать два года, а старшей уже исполнилось двадцать три, поэтому он не бросал детей малолетними, но грех вины не оставлял его все время жизни со второй женой. Гнев его на первую жену и тем более на дочерей казался сейчас очевидно несправедливым и неоправданно злым, хотя именно он сам заслуживал недоброго отношения к себе жены и дочерей за гулянки с друзьями и с молодыми женщинами, за спущенные на бирже деньги от продажи квартиры.
Зарубин вдруг решил не откладывать на завтра благотворительную поездку к брошенной с тремя малолетними детьми женщине и начал собираться в дорогу, чтобы не встречаться с Татьяной Федоровной глазами, у которой во взгляде он видел только желание уговорить его устроиться дворником в соседний дом. Зарубин надеялся, что до наступления темноты управится с намеченным делом и вернётся домой.
В полупустом автобусе Зарубин купил билет и расположился у окна. Оглядывая людей, снующих по тротуарам, Сергей Николаевич невольно постарался представить, как предложит женщине свою помощь, когда придёт и скажет, зачем он пожаловал. Впервые в жизни он решил помочь, чем может, женщине оказавшейся в затруднительном положении. Почему никогда раньше ему не приходило в голову кому-то помогать, хотя нуждающихся людей во все времена он видел не раз. Надо было дожить до шестидесяти пяти лет и оказаться по сути самому в нужде, чтобы в голову пришла мысль о необходимости помогать более нуждающимся. Он, конечно, подавал милостыни у церквей, но впервые ехал по определённому адресу и к определённой женщине. Зарубина подвигла на оказание помощи жалость к маленьким детям и то затруднительное положение молодой матери, которая не знала, как можно одной выжить с тремя малолетними детьми, что связывали её по рукам и ногам. Больше всего на решение Сергея Николаевича повлияли глаза маленькой девочки, которая, по всей видимости, являлась средней из троих детей и возрастом, примерно, трёх лет. Более старшая девочка лет пяти от роду стояла здесь же, но чуть в стороне. Трёхлетняя девочка стояла прижавшись русой головой к бедру матери и держала пухлые пальчики правой руки во рту, глядя не по возрасту серьёзно в камеру оператора телевидения большими серыми глазами. Вот и сейчас в автобусе Зарубин легко вспомнил те серые большие и чуточку блестящие глаза маленькой девочки... «О каком интересном занятии я могу думать все последнее время, если в том же городе, где живу я, живут дети с такими большими и грустными глазами?..» - подумал Сергей Николаевич и почувствовал ком в горле.
Доехав до конечной остановки автобусного маршрута, Зарубин пересел на другой автобус, который по его расчётам через три остановки довезёт его до места. На окраине города стояли деревянные двухэтажные бараки, которые в послевоенное время возводили быстро и повсюду на рабочих окраинах города. Эти бараки были сделаны из насыпных шлаком дощатых стен с утепляющими завалинками на первом этаже. Обожжённые за несколько десятков лет солнцем почти до черноты деревянные дощатые стены бараков вгоняли в уныние. Бараки эти все ещё использовались городскими властями, как «манёвренный фонд», для переселения из аварийного жилья, для малоимущих и для достигших совершеннолетия сирот из детских домов. Подходя к одному их таких бараков, Зарубин по номеру дома определил, что он пришёл именно туда, куда следовало. Зайдя в открытую дверь подъезда, он перешагнул стёртые от времени пороги. Зарубин оказался на первом этаже перед искомой квартирой, дверь которой располагалась напротив распахнутого подъезда. Звонка не оказалось, и Зарубин робко постучал в облезлую местами от коричневой краски дверь. Через минуту послышался тихий голос:
- Кто там? - Зарубин растерялся и не тотчас сообразил, что ответить на вдруг показавшийся сложный для него вопрос. Подумав несколько секунд, Сергей Николаевич ответил:
- Я по поводу... - он замешкался на секунду и затем повторил, - я по поводу телепередачи. - Послышался щелчок засова, и дверь чуть отварилась. - Простите, ради бога... Я случайно
