посмотрел сегодня телепередачу и приехал оказать посильную денежную помощь, - с трудом вытянул из себя Зарубин - Молодая женщина в том же халате, что из телепередачи, открыла шире дверь и запустила Зарубина внутрь. Тут же к матери подбежали две девочки, те самые, что он видел в телевизоре, и с любопытством уставились на гостя.
- Простите меня, что я могу вам дать только одну тысячу рублей... - Зарубин замолчал, потом словно что-то вспомнил и продолжил. - Я пенсионер, поэтому только одну тысячу могу... приносить каждый месяц, - после паузы неожиданно для себя проговорил Сергей Николаевич и торопливо полез во внутренний карман куртки. Достав приготовленную ещё дома тысячную купюру, он тут же протянул её молодой матери.
- Спасибо вам... Разве вы виноваты, что не можете дать больше?.. Сегодня утром приходила женщина, тоже пенсионерка, и принесла, как и вы, тысячу рублей... Я должна сказать, что... мы не голодаем, так как пособия нас, по сути, спасают... Вчера ещё Путин пообещал увеличить возраст детей, которым выплаты пособий будут положены... может, не все так плохо, как вчера сказал корреспондент в камеру... - застеснявшись, проговорила молодая женщина. - Если бы я могла устроиться работать, то у нас бы и забот особых, наверное, не возникло... На еду нам пока хватает, но коммунальные платежи за эту однокомнатную квартиру просто удивляют, словно мы живём в центре города и в большой квартире... Дети часто нуждаются в обновках, потому что на них все горит...
- Как вы думаете, ваш муж вернётся?.. - робко спросил Зарубин и тотчас пожалел, что проявил любопытство подобно родственнику, потому что молодой женщине, может быть, не совсем приятно отвечать на вопрос мало знакомого человека, потому что ей не очень ловко не быть откровенной с ним, потому что он только что пожертвовал ей тысячу рублей из своей пенсии. Сергею Николаевичу показалось, что за свою помощь он словно принуждает женщину обязательно отвечать на его неудобные вопросы.
- Не знаю... Я думаю, что он напился и, наверное, уехал в свою деревню... Может, ещё объявится. Не пил бы он, тогда вырастили бы детей без особого труда... Он запойный: может месяц не пить, но если выпьет - то потом изо дня в день и минимум тоже на месяц... - тихо проговорила молодая женщина и ласково погладила по светлым волосам прильнувшую к ней среднюю дочь. Старшая девочка в этот момент почему-то смутилась и ушла в комнату. По всей видимости, ей стало жалко своего отца или стыдно за него.
- Простите меня за любопытство, - сказал Зарубин.
- Да ничего... У меня секретов нет от добрых людей.
- Как вас зовут?
- Серафима. Можно просто Сима...
- Серафима, меня зовут Сергей Николаевич. У вас есть какая-нибудь специальность?
- Я могу работать продавцом и, конечно, уборщицей. Я детдомовская и ко всем работам привычная... Эту квартиру мне дали после детдома. Пожила год и вышла замуж за их отца, - сказала Серафима и опять пошевелила волосы рядом стоящей дочери. - Он сначала мне показался непьющим, но после вторых родов - начал выпивать. У него начались проблемы с работой. Он шофером работал. Однажды его поймали с похмелья и забрали права. Ему предложили за пятьдесят тысяч права вернуть, но у нас таких денег сроду не скапливалось... Он пошёл после этого в грузчики, а там работа тяжёлая и каждый раз после работы стал приходить пьяненький. Мне третьего не нужно было рожать... Муж мне пообещал бросить пить и уйти из грузчиков. Так-то он добрый... Никогда нас не обижал, но вот слаб... Я поверила ему и родила мальчика полтора года назад. Дети мои, слава богу, не хворают часто и спокойные, и особых хлопот я с ними не знаю...
- Вам, наверное, нужно сходить в полицию и написать заявление, что пропал муж.
- Надо бы... Вот подожду ещё неделю и если не придёт - то пойду к участковому.
- А если вам нужно куда-то сходить, то кто с детьми вашими сидит?
- Оля остаётся и смотрит за маленьким Сашей и за средней Полиной, - сказала Серафима и ласково опять посмотрела на стоящую рядом с ней девочку.
- Серафима, можно я вам оставлю номер своего телефона на тот случай, если вам потребуется куда-то съездить, а детей не с кем будет оставить... Я ведь на пенсии и свободного времени у меня всегда достаточно...
- Оставьте, если хотите... хотя мне неудобно беспокоить вас.
- Ничего - пустяки! Вы только услугу мне окажете своей просьбой, поверьте, - сказал Зарубин и попросил ручку у хозяйки и клочок бумаги. Серафима достала из кармана халата маленький кнопочный мобильный телефон.
- Говорите, я в контакты занесу ваш номер. - Зарубин продиктовал номер телефона, а так же имя, отчество и фамилию.
- Позвоните мне сейчас же, чтобы мне убедится, что я не ошибся в номере, - Серафима нажала на вызов номера Зарубина, и тут же в руке у Сергея Николаевича завибрировал телефон, - Все нормально! - произнёс Зарубин и сохранил в контактах номер Серафимы. Все это Зарубин сделал на тот случай, если из-за отключённых мелодий на своих телефонах не услышит звонок от Серафимы. Кредиторы ещё долго его будут беспокоить своими звонками, пока он когда-нибудь не сменит номер на своих телефонах.
- Вам из далека пришлось ехать сюда? - спросила Серафима.
- Из верхней части города...
- Господи, это ведь далеко! Как же я буду звать вас посидеть с детьми, если вам нужно будет ехать в такую даль до нас?
- Вы загодя, с вечера, позвоните, а утром я приеду, благо, что дорогу я знаю теперь хорошо.
- Ладно, Сергей Николаевич, - ответила Серафима, и впервые Зарубин обратил внимание, что грудь у молодой матери чуть увеличенная под халатом, что, вероятно, связано было с кормлением грудного сына. Зарубину понравилось, что в прихожей у Серафимы оказалось чисто и тепло, хотя он ожидал, что открытая дверь подъезда, которая располагалась напротив квартирной двери Серафимы, должна пропускать холод с улицы в квартиру. Опять Зарубин посмотрел на девочку Полину, стоявшую в течение всего разговора рядом с матерью, и вдруг вспомнил, что брал с собой в дорогу Кinder-сюрприз. Спохватившись, Сергей Николаевич достал из глубокого бокового кармана куртки три шоколадных яйца в обёртке и протянул Полине.
- Простите меня, заговорился... Совсем забыл, что брал с собой для ваших детей, - сказал Зарубин и тут же увидел стеснительную улыбку на лице девочки, которая до этого момента все время стояла с серьёзным лицом. - Серафима, не буду вас задерживать. Я поеду домой, то супруга меня потеряет... Я не сказал ей, куда поехал... До свидания, Полина!
- До свидания, Сергей Николаевич, спасибо вам за помощь! - сказала Серафима, и впервые Зарубин обратил внимание тоже на искренние большие серые глаза молодой женщины, как у её средней дочери Полины. Сергей Николаевич попробовал прикрыть подъездную дверь, но она никак не закрывалась плотно из-за перекошенной дверной коробки. Дверь тотчас открывалась опять, будто кто-то толкал её в противоположную сторону. Приложив всю силу, Сергей Николаевич всё же втолкнул дверь в короб дверного проёма. Зарубин шёл от дома Серафимы и чувствовал, что сделал впервые в жизни что-то очень важное, но главное - очень приятное по ощущениям, чего раньше никогда похожего не испытывал. «А долго ли я смогу участвовать в делах и в помощи этой несчастной женщине?.. Может, я взваливаю на себя непосильную ношу?..» - подумал Сергей Николаевич и вошёл во внезапно подошедший автобус.
- Товарищ полковник, как и вчера, главный из грабителей пока не задержан - его не оказалось рядом с подельниками во время блокировки автомобиля. Он где-то остался. Ориентировку разослали вчера, а по его адресу наши ребята по вашему приказу ждут его вторые сутки.
- Задержанные подельники что-нибудь говорят о нем?
- Говорят, что он может уехать в Москву. Он родом из Владимирской области, не наш. Самое ценное из всего похищенного, мол, у него.
- В городских скупках есть к чему присмотреться из похищенного?
- Да. У двух задержанных изъяли сумку с серебряной посудой, а золотых украшений, как вы знаете, у них не оказалось. Все золотые изделия остались у главаря. Директор ломбарда, говорит, что одно из колец с бриллиантом было самое ценное из всего похищенного. Оно продавалось за половину реальной стоимости - за два миллиона рублей. Камень в кольце два с лишним карата и очень высокой чистоты. Ломбард оценивает все похищенное, включая наличные из кассы, примерно, на девять миллионов рублей.
- Эти торгаши сейчас наговорят столько, что на лошади не увезёшь... При появлении новостей докладывай мне! Поработайте хорошенько с задержанными на предмет нераскрытых разбойных нападений. Можете намекнуть им, что они могут привлекаться не только за разбой, но и за соучастие в убийстве пенсионера в ломбарде. Кстати, этот пенсионер, вроде, оклемался в больнице, но задержанные об этом пенсионере вообще ничего не знают и поэтому можете намекнуть им на пожизненное заключение, если будут запираться и молчать. Можешь идти, - сказал полковник и многозначительно исподлобья посмотрел оперативнику в глаза, давая тому негласно понять, что работать с задержанными за такое особо опасное преступление можно не обязательно строго в рамках закона, но и предельно жёстко.
- Все понятно, Иван Кириллович! - ответил старший оперуполномоченный уголовного розыска Агапов Николай Николаевич, а про себя подумал, что как же хорошо сидит чёрная форма на худощавом полковнике, которая значительно облагородила облик полицейского по сравнению с серой советской формой. Агапов по специфике своей работы вынужден был надевать свою красивую чёрную форму только по праздникам, а ходил на работу в потёртых джинсах, пуловере и в стоптанных кроссовках.
Рабочий день начальника районного отдела полиции полковника Горохова Ивана Кирилловича начался именно с получения сведений о редком нападении на ломбард. Ещё вечером ему позвонили домой из главного управления и потребовали до конца года раскрыть это дерзкое разбойное нападение. Иван Кириллович уже давно стал жалеть, что согласился на должность начальника районного отдела, потому что дома почти перестал бывать и ещё потому, что начальство из областного управления постоянно находит какую-нибудь работу или проводит какие-нибудь бесконечные совещания. Жена стала все дальше и дальше отдаляться, а совсем взрослых детей он и вовсе перестал видеть.
Вернувшийся от начальника в отдел уголовного розыска старший оперуполномоченный Агапов проверил наличие воды в электрическом чайнике.
- Коля, ну что Горох? Наверное, не очень доволен, что третьего не взяли?- спросил оперативник Фролов.
- Нет. Слова плохого не сказал. Понимает, что вины нашей нет в том, что при задержании налётчиков главаря с ними не оказалось. Позвони нашим в засаде и узнай, что нового.
- Понял, - ответил проворный Фролов и стал набирать номер на своём мобильном телефоне, чтобы позвонить оперативникам, что сидели в засаде, в пригороде в частном доме. - Ну, как там у вас? Тишина? Понятно... Откуда мне знать сколько именно вам ещё сидеть?! Это Горох решает. Как даст команду - так отзовут вас! Ладно, пока...
- Без изменений? - спросил Агапов.
- Пока никто около дома не появлялся. Ты сам все слышал. Говорят, что осточертело им там сидеть!
- На предстоящую ночь их заменят, - сказал Агапов и включил чайник в розетку.
К вечеру начальник Горохов опять вызвал старшего оперуполномоченного Агапова к себе в кабинет.
- Николай, сегодня вам с Фроловым придётся посидеть в засаде последнюю ночь. Если этот бандюга не появится, то засаду снимем. По всей видимости, он залёг где-то на дно, но в другом месте. Он понимает, что в розыске. В случае чего, немедленно вызывайте группу захвата. Сами не пытайтесь его задержать. Он с вами церемонится не станет - вооружён по меньшей мере двумя стволами.
- А если уходить будет, а группа захвата задержится?
- Действуйте по обстоятельствам! Что я тебе рассказывать должен, что делать?! - прикрикнул Горохов на подчинённого, вспомнив своё предположение, что жена, возможно, завела на стороне друга, какого-нибудь манерного интеллектуала в социальных сетях и уже, возможно, встречается с ним. Ей почему-то стали нравится подобные типы своей «интеллигентностью», как она иногда проговаривается при просмотре телевизора. Горохов заметил, что жена подолгу сидит вечерами не только в смартфоне, но и за компьютером и все время с кем-то переписывается, и как-то тщательнее обычного начала одеваться утром на работу. «Не устраивать же за ней слежку силами своих оперативников... Попробуй объясни потом подчиненным, что ты не мавр ревнивый... да и сплетни могут дойти до начальства в управлении... Может, мне уже кажется, что жена остывает ко мне? Если и остывает, то в этом есть только моя вина, а не какого-нибудь дамского угодника... Может, мне уволиться?.. Но это значит потерять надежду на приличную пенсию, до которой, с учётом северного стажа, осталось всего три года...» - подумал не первый раз полковник, с тех пор, как год назад дал согласие занять должность начальника.
- Все понял, Иван Кириллович! Разрешите идти?
- Ступай! Про осторожность не забывайте, а то этот зверь начнёт там по вам стрелять, как в тире... Ему терять нечего!
Вернувшись в отдел, Агапов посмотрел на пьющего чай давнего напарника Юрия Фролова, который всегда пил чай с маленькими сникерсами. «Как он преданно любит одни и те же сладости с чаем, а я, его начальник, не могу себе позволить никаких мелочей... Всему виной эта вечная нехватка денег на выросших дочерей...» - с досадой подумал капитан Агапов и сказал напарнику:
- Юра, сегодня последняя ночь засады и сидеть там придётся нам с тобой - Горох приказал. Позвони ребятам и скажи, что в восемь вечера мы их сменим. На твоей машине поедем и оставим её подальше от засады.
- Хорошо, Коля. Пей чай! Конфету хочешь?
- Давай... Любишь же ты эти американские шоколадки. Половину зарплаты, наверное, на них изводишь?
- Лучше чай со сникерсами, чем с сахаром...
- Нет ничего лучше водки в компании с толстой девкой!
- Ну, это на любителя! Мне по душе какая-нибудь балерина, если говорить о женщинах...
- Извращенец! Не жалко тебе худышек? Мне всех тощих баб жалко, как чахоточных!
Вечером в половине восьмого оперативники Агапов и Фролов поехали сменить двух товарищей в засаде. Ехали молча. За двести метров перед домом, что был выбран в качестве наблюдательного пункта, Фролов остановил машину около железной неокрашенной и потому заржавевшей трансформаторной будки.
- Пойдём по одному. После меня через пятнадцать минут закроешь машину и придёшь, - сказал Агапов Фролову и ушёл в сторону дома, выбранного местом засады для наблюдения за домом арестованных преступников, и куда мог вернуться сбежавший главарь.
- Привет! Ночью, наверное, спали?! - спросил при входе в дом Агапов дежуривших оперативников.
- Что ты, Коля?! Разве можно? Спали по очереди, хотя с непривычки глаза постоянно слипались - это правда...
- Ладно, поезжайте домой, отдохните, а утром на службу, потому что мы с Фроловым завтра придём в отдел не раньше обеда.
- Привет! - зайдя в дом, крикнул Фролов. - Выспались хорошо, сурки?! - спросил он улыбаясь, при этом пристально глядя в глаза товарищам ночной смены.
- Сам ты сурок! Поспишь тут... - ответил словно обидевшись высокий оперативник ночной засады украинец Раздайбеда.
- Простите меня, что я могу вам дать только одну тысячу рублей... - Зарубин замолчал, потом словно что-то вспомнил и продолжил. - Я пенсионер, поэтому только одну тысячу могу... приносить каждый месяц, - после паузы неожиданно для себя проговорил Сергей Николаевич и торопливо полез во внутренний карман куртки. Достав приготовленную ещё дома тысячную купюру, он тут же протянул её молодой матери.
- Спасибо вам... Разве вы виноваты, что не можете дать больше?.. Сегодня утром приходила женщина, тоже пенсионерка, и принесла, как и вы, тысячу рублей... Я должна сказать, что... мы не голодаем, так как пособия нас, по сути, спасают... Вчера ещё Путин пообещал увеличить возраст детей, которым выплаты пособий будут положены... может, не все так плохо, как вчера сказал корреспондент в камеру... - застеснявшись, проговорила молодая женщина. - Если бы я могла устроиться работать, то у нас бы и забот особых, наверное, не возникло... На еду нам пока хватает, но коммунальные платежи за эту однокомнатную квартиру просто удивляют, словно мы живём в центре города и в большой квартире... Дети часто нуждаются в обновках, потому что на них все горит...
- Как вы думаете, ваш муж вернётся?.. - робко спросил Зарубин и тотчас пожалел, что проявил любопытство подобно родственнику, потому что молодой женщине, может быть, не совсем приятно отвечать на вопрос мало знакомого человека, потому что ей не очень ловко не быть откровенной с ним, потому что он только что пожертвовал ей тысячу рублей из своей пенсии. Сергею Николаевичу показалось, что за свою помощь он словно принуждает женщину обязательно отвечать на его неудобные вопросы.
- Не знаю... Я думаю, что он напился и, наверное, уехал в свою деревню... Может, ещё объявится. Не пил бы он, тогда вырастили бы детей без особого труда... Он запойный: может месяц не пить, но если выпьет - то потом изо дня в день и минимум тоже на месяц... - тихо проговорила молодая женщина и ласково погладила по светлым волосам прильнувшую к ней среднюю дочь. Старшая девочка в этот момент почему-то смутилась и ушла в комнату. По всей видимости, ей стало жалко своего отца или стыдно за него.
- Простите меня за любопытство, - сказал Зарубин.
- Да ничего... У меня секретов нет от добрых людей.
- Как вас зовут?
- Серафима. Можно просто Сима...
- Серафима, меня зовут Сергей Николаевич. У вас есть какая-нибудь специальность?
- Я могу работать продавцом и, конечно, уборщицей. Я детдомовская и ко всем работам привычная... Эту квартиру мне дали после детдома. Пожила год и вышла замуж за их отца, - сказала Серафима и опять пошевелила волосы рядом стоящей дочери. - Он сначала мне показался непьющим, но после вторых родов - начал выпивать. У него начались проблемы с работой. Он шофером работал. Однажды его поймали с похмелья и забрали права. Ему предложили за пятьдесят тысяч права вернуть, но у нас таких денег сроду не скапливалось... Он пошёл после этого в грузчики, а там работа тяжёлая и каждый раз после работы стал приходить пьяненький. Мне третьего не нужно было рожать... Муж мне пообещал бросить пить и уйти из грузчиков. Так-то он добрый... Никогда нас не обижал, но вот слаб... Я поверила ему и родила мальчика полтора года назад. Дети мои, слава богу, не хворают часто и спокойные, и особых хлопот я с ними не знаю...
- Вам, наверное, нужно сходить в полицию и написать заявление, что пропал муж.
- Надо бы... Вот подожду ещё неделю и если не придёт - то пойду к участковому.
- А если вам нужно куда-то сходить, то кто с детьми вашими сидит?
- Оля остаётся и смотрит за маленьким Сашей и за средней Полиной, - сказала Серафима и ласково опять посмотрела на стоящую рядом с ней девочку.
- Серафима, можно я вам оставлю номер своего телефона на тот случай, если вам потребуется куда-то съездить, а детей не с кем будет оставить... Я ведь на пенсии и свободного времени у меня всегда достаточно...
- Оставьте, если хотите... хотя мне неудобно беспокоить вас.
- Ничего - пустяки! Вы только услугу мне окажете своей просьбой, поверьте, - сказал Зарубин и попросил ручку у хозяйки и клочок бумаги. Серафима достала из кармана халата маленький кнопочный мобильный телефон.
- Говорите, я в контакты занесу ваш номер. - Зарубин продиктовал номер телефона, а так же имя, отчество и фамилию.
- Позвоните мне сейчас же, чтобы мне убедится, что я не ошибся в номере, - Серафима нажала на вызов номера Зарубина, и тут же в руке у Сергея Николаевича завибрировал телефон, - Все нормально! - произнёс Зарубин и сохранил в контактах номер Серафимы. Все это Зарубин сделал на тот случай, если из-за отключённых мелодий на своих телефонах не услышит звонок от Серафимы. Кредиторы ещё долго его будут беспокоить своими звонками, пока он когда-нибудь не сменит номер на своих телефонах.
- Вам из далека пришлось ехать сюда? - спросила Серафима.
- Из верхней части города...
- Господи, это ведь далеко! Как же я буду звать вас посидеть с детьми, если вам нужно будет ехать в такую даль до нас?
- Вы загодя, с вечера, позвоните, а утром я приеду, благо, что дорогу я знаю теперь хорошо.
- Ладно, Сергей Николаевич, - ответила Серафима, и впервые Зарубин обратил внимание, что грудь у молодой матери чуть увеличенная под халатом, что, вероятно, связано было с кормлением грудного сына. Зарубину понравилось, что в прихожей у Серафимы оказалось чисто и тепло, хотя он ожидал, что открытая дверь подъезда, которая располагалась напротив квартирной двери Серафимы, должна пропускать холод с улицы в квартиру. Опять Зарубин посмотрел на девочку Полину, стоявшую в течение всего разговора рядом с матерью, и вдруг вспомнил, что брал с собой в дорогу Кinder-сюрприз. Спохватившись, Сергей Николаевич достал из глубокого бокового кармана куртки три шоколадных яйца в обёртке и протянул Полине.
- Простите меня, заговорился... Совсем забыл, что брал с собой для ваших детей, - сказал Зарубин и тут же увидел стеснительную улыбку на лице девочки, которая до этого момента все время стояла с серьёзным лицом. - Серафима, не буду вас задерживать. Я поеду домой, то супруга меня потеряет... Я не сказал ей, куда поехал... До свидания, Полина!
- До свидания, Сергей Николаевич, спасибо вам за помощь! - сказала Серафима, и впервые Зарубин обратил внимание тоже на искренние большие серые глаза молодой женщины, как у её средней дочери Полины. Сергей Николаевич попробовал прикрыть подъездную дверь, но она никак не закрывалась плотно из-за перекошенной дверной коробки. Дверь тотчас открывалась опять, будто кто-то толкал её в противоположную сторону. Приложив всю силу, Сергей Николаевич всё же втолкнул дверь в короб дверного проёма. Зарубин шёл от дома Серафимы и чувствовал, что сделал впервые в жизни что-то очень важное, но главное - очень приятное по ощущениям, чего раньше никогда похожего не испытывал. «А долго ли я смогу участвовать в делах и в помощи этой несчастной женщине?.. Может, я взваливаю на себя непосильную ношу?..» - подумал Сергей Николаевич и вошёл во внезапно подошедший автобус.
Глава 4
- Товарищ полковник, как и вчера, главный из грабителей пока не задержан - его не оказалось рядом с подельниками во время блокировки автомобиля. Он где-то остался. Ориентировку разослали вчера, а по его адресу наши ребята по вашему приказу ждут его вторые сутки.
- Задержанные подельники что-нибудь говорят о нем?
- Говорят, что он может уехать в Москву. Он родом из Владимирской области, не наш. Самое ценное из всего похищенного, мол, у него.
- В городских скупках есть к чему присмотреться из похищенного?
- Да. У двух задержанных изъяли сумку с серебряной посудой, а золотых украшений, как вы знаете, у них не оказалось. Все золотые изделия остались у главаря. Директор ломбарда, говорит, что одно из колец с бриллиантом было самое ценное из всего похищенного. Оно продавалось за половину реальной стоимости - за два миллиона рублей. Камень в кольце два с лишним карата и очень высокой чистоты. Ломбард оценивает все похищенное, включая наличные из кассы, примерно, на девять миллионов рублей.
- Эти торгаши сейчас наговорят столько, что на лошади не увезёшь... При появлении новостей докладывай мне! Поработайте хорошенько с задержанными на предмет нераскрытых разбойных нападений. Можете намекнуть им, что они могут привлекаться не только за разбой, но и за соучастие в убийстве пенсионера в ломбарде. Кстати, этот пенсионер, вроде, оклемался в больнице, но задержанные об этом пенсионере вообще ничего не знают и поэтому можете намекнуть им на пожизненное заключение, если будут запираться и молчать. Можешь идти, - сказал полковник и многозначительно исподлобья посмотрел оперативнику в глаза, давая тому негласно понять, что работать с задержанными за такое особо опасное преступление можно не обязательно строго в рамках закона, но и предельно жёстко.
- Все понятно, Иван Кириллович! - ответил старший оперуполномоченный уголовного розыска Агапов Николай Николаевич, а про себя подумал, что как же хорошо сидит чёрная форма на худощавом полковнике, которая значительно облагородила облик полицейского по сравнению с серой советской формой. Агапов по специфике своей работы вынужден был надевать свою красивую чёрную форму только по праздникам, а ходил на работу в потёртых джинсах, пуловере и в стоптанных кроссовках.
Рабочий день начальника районного отдела полиции полковника Горохова Ивана Кирилловича начался именно с получения сведений о редком нападении на ломбард. Ещё вечером ему позвонили домой из главного управления и потребовали до конца года раскрыть это дерзкое разбойное нападение. Иван Кириллович уже давно стал жалеть, что согласился на должность начальника районного отдела, потому что дома почти перестал бывать и ещё потому, что начальство из областного управления постоянно находит какую-нибудь работу или проводит какие-нибудь бесконечные совещания. Жена стала все дальше и дальше отдаляться, а совсем взрослых детей он и вовсе перестал видеть.
Вернувшийся от начальника в отдел уголовного розыска старший оперуполномоченный Агапов проверил наличие воды в электрическом чайнике.
- Коля, ну что Горох? Наверное, не очень доволен, что третьего не взяли?- спросил оперативник Фролов.
- Нет. Слова плохого не сказал. Понимает, что вины нашей нет в том, что при задержании налётчиков главаря с ними не оказалось. Позвони нашим в засаде и узнай, что нового.
- Понял, - ответил проворный Фролов и стал набирать номер на своём мобильном телефоне, чтобы позвонить оперативникам, что сидели в засаде, в пригороде в частном доме. - Ну, как там у вас? Тишина? Понятно... Откуда мне знать сколько именно вам ещё сидеть?! Это Горох решает. Как даст команду - так отзовут вас! Ладно, пока...
- Без изменений? - спросил Агапов.
- Пока никто около дома не появлялся. Ты сам все слышал. Говорят, что осточертело им там сидеть!
- На предстоящую ночь их заменят, - сказал Агапов и включил чайник в розетку.
К вечеру начальник Горохов опять вызвал старшего оперуполномоченного Агапова к себе в кабинет.
- Николай, сегодня вам с Фроловым придётся посидеть в засаде последнюю ночь. Если этот бандюга не появится, то засаду снимем. По всей видимости, он залёг где-то на дно, но в другом месте. Он понимает, что в розыске. В случае чего, немедленно вызывайте группу захвата. Сами не пытайтесь его задержать. Он с вами церемонится не станет - вооружён по меньшей мере двумя стволами.
- А если уходить будет, а группа захвата задержится?
- Действуйте по обстоятельствам! Что я тебе рассказывать должен, что делать?! - прикрикнул Горохов на подчинённого, вспомнив своё предположение, что жена, возможно, завела на стороне друга, какого-нибудь манерного интеллектуала в социальных сетях и уже, возможно, встречается с ним. Ей почему-то стали нравится подобные типы своей «интеллигентностью», как она иногда проговаривается при просмотре телевизора. Горохов заметил, что жена подолгу сидит вечерами не только в смартфоне, но и за компьютером и все время с кем-то переписывается, и как-то тщательнее обычного начала одеваться утром на работу. «Не устраивать же за ней слежку силами своих оперативников... Попробуй объясни потом подчиненным, что ты не мавр ревнивый... да и сплетни могут дойти до начальства в управлении... Может, мне уже кажется, что жена остывает ко мне? Если и остывает, то в этом есть только моя вина, а не какого-нибудь дамского угодника... Может, мне уволиться?.. Но это значит потерять надежду на приличную пенсию, до которой, с учётом северного стажа, осталось всего три года...» - подумал не первый раз полковник, с тех пор, как год назад дал согласие занять должность начальника.
- Все понял, Иван Кириллович! Разрешите идти?
- Ступай! Про осторожность не забывайте, а то этот зверь начнёт там по вам стрелять, как в тире... Ему терять нечего!
Вернувшись в отдел, Агапов посмотрел на пьющего чай давнего напарника Юрия Фролова, который всегда пил чай с маленькими сникерсами. «Как он преданно любит одни и те же сладости с чаем, а я, его начальник, не могу себе позволить никаких мелочей... Всему виной эта вечная нехватка денег на выросших дочерей...» - с досадой подумал капитан Агапов и сказал напарнику:
- Юра, сегодня последняя ночь засады и сидеть там придётся нам с тобой - Горох приказал. Позвони ребятам и скажи, что в восемь вечера мы их сменим. На твоей машине поедем и оставим её подальше от засады.
- Хорошо, Коля. Пей чай! Конфету хочешь?
- Давай... Любишь же ты эти американские шоколадки. Половину зарплаты, наверное, на них изводишь?
- Лучше чай со сникерсами, чем с сахаром...
- Нет ничего лучше водки в компании с толстой девкой!
- Ну, это на любителя! Мне по душе какая-нибудь балерина, если говорить о женщинах...
- Извращенец! Не жалко тебе худышек? Мне всех тощих баб жалко, как чахоточных!
Вечером в половине восьмого оперативники Агапов и Фролов поехали сменить двух товарищей в засаде. Ехали молча. За двести метров перед домом, что был выбран в качестве наблюдательного пункта, Фролов остановил машину около железной неокрашенной и потому заржавевшей трансформаторной будки.
- Пойдём по одному. После меня через пятнадцать минут закроешь машину и придёшь, - сказал Агапов Фролову и ушёл в сторону дома, выбранного местом засады для наблюдения за домом арестованных преступников, и куда мог вернуться сбежавший главарь.
- Привет! Ночью, наверное, спали?! - спросил при входе в дом Агапов дежуривших оперативников.
- Что ты, Коля?! Разве можно? Спали по очереди, хотя с непривычки глаза постоянно слипались - это правда...
- Ладно, поезжайте домой, отдохните, а утром на службу, потому что мы с Фроловым завтра придём в отдел не раньше обеда.
- Привет! - зайдя в дом, крикнул Фролов. - Выспались хорошо, сурки?! - спросил он улыбаясь, при этом пристально глядя в глаза товарищам ночной смены.
- Сам ты сурок! Поспишь тут... - ответил словно обидевшись высокий оперативник ночной засады украинец Раздайбеда.
