– Тихо, девочка! – раздалось из-за вязанки метел.
Оттуда выглянул какой-то помятый и обросший щетиной Киншан.
– Что вы тут?.. – начала Юкико.
– Некогда! – отмахнулся самурай. – Сегодня на моих людей напали стражники. Я это ожидал, так что схватили они немногих. Но это не важно. Беда с Риорой. Я знаю, куда ее повезут и догадываюсь, что с ней сделают.
– Так надо бежать, спасать! – воскликнул Ёширо.
– А я зачем здесь? – усмехнулся самурай. – У меня есть пара верных людей, но без магической помощи участок не взять! Юкико и Ёширо, я могу на вас рассчитывать?
– Конечно! – воскликнул Ёширо и испуганно прикрыл рот рукой. Прошептал: – Ой, простите.
Юкико коротко кивнула, глаза девушки горели от азарта и предвкушения Приключения.
– А я? – недоуменно спросил Кенджи.
– А тебя мы сейчас свяжем и даже немного побьем, – будничным тоном сообщил Киншан.
– За что?! – возмутился паренек.
– Не «за что», а «для чего», – поправил самурай. – Ты же понимаешь, что вы сюда больше не вернетесь. А мне… нам необходим свой человек в академии.
– Мне не поверят! – не согласился Кенджи.
– Почему? – удивилась Юкико. – Все же знают, что ты человек не особенно смелый и хулиганил с нами только за компанию.
– Это обидно, знаешь ли… – пробурчал Кенджи.
– В любом случае, ты должен попробовать! – сказал Киншан. – Когда тебя освободят, будешь говорить, что пытался нас остановить и хотел наябедничать новому директору.
– Ясно, – вздохнул Кенджи. – Только вы бейте не больно, ладно…
Грохочущий удар сотряс здание.
Лиора еще сильнее вжалась в угол пыточной.
Ямада, дико озираясь, закрутился на месте.
Курихара присел, схватившись за рукоять меча. Скользящим шагом двинулся к двери.
Но та, выломав дверную коробку, влетела внутрь комнаты, припечатав якудзу к противоположной стене так, что кости затрещали.
А в комнату шагнул Киншан.
Стальной клинок катаны покрывали темно-красные пятна.
– Что вы себе?!. – тоненько взвизгнул префект. – Вы не посмеете!
Но самурай лишь мельком на него взглянул, посмотрел на жестоко связанную Эльфийку в разорванном платье, сжал и без того узенькие губы и как от назойливой мухи отмахнулся от префекта.
Рукой с зажатой в ней катаной.
Отец Таро булькнул и, бесформенной кучей рухнул на пол.
А в пыточную вбежал чумазый от копоти Ёширо, подскочил к Лиоре, попытался распутать веревки.
Но Киншан положил руку на плечо парня.
– Дай я.
Двумя точными короткими ударами меча разрубил узлы на ногах, так, что даже не оцарапал нежную лазоревую кожу.
– Вставай, Риора-сан, – потребовал он. – Надо бежать и прятаться.
22.06.200 г.в.п.
самый северный из Рассветных островов
Бывают в жизни и простые совпадения.
Вот буквально два дня назад на другом конце континента эльфийку Лиору вызволили из плена друзья.
А что же наши бедные моряки и затесавшийся в их команду дворф Дремудад?
Сидят, болезные, в своем корабле и ждут, когда им разрешат самих себя в рабство отвезти. А случится это, видать, очень скоро. Потому как импровизированные баки с водой наполнены до краев.
Знаете, когда работаешь на себя, это совсем не то же самое, что трудиться под принуждением. Пусть даже одно и то же дело делаешь.
Пока морячки таскали воду, чтобы поскорее покинуть негостеприимный архипелаг, работа спорилась. А потом пришли, то есть приплыли, людорыбы. И приказали продолжать наполнять емкости водой.
– Чтобы в дороге, буль, не померли, буль от жажды, – пояснил трогательную заботу о людях Бультер – тот самый дельфин-переросток, что умел разговаривать на руситском.
– А что, так далеко плыть? – осторожно спросил боцман Брандор.
– Да нет, не особенно. Дней пять. Но мало ли что, вдруг штиль или ветер не в ту сторону подует, – пояснил рыбоголовый. – Нам что вас тогда, на буксире тащить? Рыбью упряжку изображать? Так не дождетесь! Не так нас много для этого.
И замолчал, прикусив губу острыми зубами. Понял, что сболтнул лишку.
Но боцман и присутствующий при разговоре Дремудад сделали вид, что не заметили оговорку. А про себя одноногий Брандор решил, что лучше пусть ему и вторую ногу в бою откусят, но рабом помирать он не намерен.
Кто знает, на что бы решились моряки, но от бунта их спасла Ариэри.
Она опять пробралась ночью среди сонных постовых рыб и, ловко вскарабкавшись на одних руках по опущенной до самой воды сети под бушпритом, грузно перевалилась через борт, смачно шлепнув по доскам палубы длинным, покрытым крупной зеленой чешуей хвостом.
Тут же к ней подскочил Ратибор, обнял, басовито заворковал.
Следом подбежали матросы и, тревожно оглядываясь, перетащили пахнущую селедкой русалку под шканцы. А то не дай боги проснется Бультер и поднимет тревогу.
Рыболюд так и остался на судне надзирать над пленниками. Он устроился в кладовке возле камбуза, и спал бочке наполненной для него морской водой, похрапывая и пуская редкие пузырьки.
Что, не можете себе представить, как храпеть под водой? А я виноват, что ли, что у вас на это воображения не хватает?!
В общем, под шканцами устроили небольшой совет, на который кроме капитана собрались старпом, боцман и Дремудад.
Был там и еще один слушатель, но тайный. Малолетний юнга Велимир спрятался за мотком каната и навострил любопытные уши.
– Вам надо бежать! – сообщила Ариэри.
– Интересно, как? – проворчал боцман. – Вона они, рыбы эти, значит, примотали наш якорь на дне какими-то водорослями, не вытащить, пока эти, гарпун им в пятки, не отвяжут.
– Я могу перерезать водоросли, – сообщила русалка. И сама же погасила загоревшуюся в глазах надежду: – Только возле них всегда кто-нибудь дежурит.
– Чего тогда говорить было, ядро мне в печень? – проворчал одноногий Брандор.
И кот на его плече согласно кивнул.
– Но можно просто перепилить якорный канат, – предложила Русалка. – На половине глубины ото дна, так, чтобы не заметили.
– И сколько у вас, сударыня, уйдет на это времени? – с безукоризненно вежливой усмешкой спросил старпом.
– Часа два, – успокоила его Ариэри. – Канат не особо толстый и прочный, а ножик из раковины у меня острый и крепкий.
И она неуловимым плавным движением сунула руку под коротенькую юбочку, прикрывающую место, которое у девушки было бы бедрами. Она, эта юбочка, была из почти такой же чешуи, что и хвост русалки, и совсем не бросалась в глаза.
Так вот, девушка плавно вытянула из потайных ножен сверкающий под светом Луны перламутровый кинжальчик.
– Хм, – недоверчиво хмыкнул боцман.
Но девушка только улыбнулась, подтянула к себе бухту каната и чиркнула по нему, оставив глубокие надрезы и разлохматившиеся пеньковые волокна.
– Не порть казенное имущество, налог тебе в кошель! – возмутился хозяйственный боцман.
– Ай! – одновременно с ним вскрикнул от неожиданности и испуга юнга Велимир, прятавшийся, как вы помните, как раз за этим канатом. – Не режьте меня!
Это он так заверещал, когда крепкая рука капитана вытянула его за шкирку.
– Я ничего плохого! Честно-честно! – забожился подросток.
– Брысь! – скомандовал Ратибор. – Охраняй нас, раз такой шустрый!
И, когда матросик удалился, обернулся к своей любимой. Нежно на нее посмотрел и попросил:
– Ариэри, милая, расскажи тогда весь свой план.
Был самый темный и сонный час ночи, который у некоторых народов называют «часом быка». Это где-то часа три-четыре утра… или еще ночи? В общем, время, когда дрыхнут даже рыбки в пруду, а дельфины с человечьими ногами – и подавно.
Русалка Ариэри трудолюбиво допилила канат и «Утренняя звезда», осторожно подняв один единственный кливер, тихонько выплыла из бухточки.
Вслед за своим прелестным лоцманом, корабль, подняв паруса, направился по лунной дорожке в океан.
Да именно по лунной дорожке, то есть на восток.
Никто из моряков, даже кот Ефстафий, не верил, что удастся убежать от пиратов.
Дельфинообразные жители архипелага плавали раза в два быстрее, чем каравелла под всеми парусами и при попутном ветре. Вот проснуться рыболюди через пару часиков, обнаружат пропажу и припустят следом.
Весь вопрос – куда?
Ну, разумеется, на запад, к родным для людей берегам!
Правда, кораблю придется плыть против течения, зато, при неплохом таком попутном ветре.
А Ратибор взял, да и направил свое судно в противоположную сторону, мимо островов архипелага, прямо в открытый океан.
И сейчас он стоял на шканцах рядом с другом Дремудадом и широко улыбался рассветному небу и мелькающему на его фоне темному силуэту то и дело выпрыгивающей из волн Ариэри.
А в бочонке, стоящем в кладовке возле камбуза, мирно спал Бультер. Он не догадывался о своей скорбной участи.
12.07.200 г.в.п.
Сегунат.
За три недели, прошедшие после того, как сегун издал указ «О мерах по преодолению вековечной отсталости», в стране очень многое изменилось.
Прежде всего, у самураев отобрали деревянные мечи. И теперь хмурые дядьки вместо того, чтобы чинно завывая, как мартовские коты, стучать друг о друга палками, вынуждены были разрешать противоречия с помощью кулаков и пяток.
А, поскольку противоречия являлись сутью их жизни, половина мужского населения столицы ходила с фингалами под глазами и свернутыми в сторону носами.
Хорошего настроения это никому не прибавляло.
Многие бывшие самураи успели отсидеть положенные за мелкую хулиганку и пренебрежение указами правителя 15 суток в каталажке. Дело в том, что отнюдь не все захотели расставаться с деревянными катанами и вакидзасями. А чаще просто забывали снять ножны, выходя из дома. Еще бы! Всю жизнь их носили, можно сказать сроднились и срослись с ними.
И приходилось стражникам мягко напоминать горожанам, что они не правы. Те часто не соглашались и возмущались. Так что, то и дело в городе слышались радующие ухо ностальгией по минувшему перестуки деревянных мечей и громкие вопли.
Но теперь это были не культурные поединки, а дубасенье толпой стражников одного или двух забывчивых самураев.
Но как такое могло получиться, что стража, которая раньше в большинстве своем состояла из тех же самых самураев, избивала и арестовывала своих же?
Все дело в том, что в последние два года в защитники порядка приходило наниматься много странных и мутных граждан. У большинства новобранцев отсутствовали мизинцы на левой руке. Наверное, потеряли их на охоте, дразня диких зверей.
Старые стражники ворчали на это безобразие. Но новый начальник городской охраны заявлял, что: «Мы должны протянуть руку помощи гражданам, которые осознали неправильность своей прежней жизни и встали на путь исправления и служения обществу!»
Да, новый начальник умел и любил красиво и пафосно выражаться. Не зря раньше был уличным актером, говорят, из труппы самого сегуна.
Впрочем, старые стражники не очень долго возмущались. И не только потому, что свыкались с новыми веяниями, хотя и таких было немало. Просто, тех, кто громче всех ругал новые порядки, по самым разным причинам увольняли из рядов защитников столицы. И замещали их новыми хваткими полисыонерами – так теперь называли хранителей спокойствия.
Вот, например, Курихара стремительно дослужился аж до капитана и начальника полисыонерского отделения южной префектуры столицы.
Кстати, во время нападения магов на отделение он не погиб. Так, сломал пару ребер и вывихнул плечо. Ну и мозг сотряс. Но трясти было особенно нечего, так что бывший якудза уже вернулся к исполнению своих должностных обязанностей.
А тех у него было очень много.
Катастрофически не хватало места в темницах. Поток самураев никак не иссякал. А куда всех их сажать на эти самые 15 суток? Тем более что… Но об этом позже.
Чтобы высвободить место в тюрьме приняли решение не сажать в нее нарушителей, а просто определять им принудительные работы по благоустройству города, на радость жителям и умиление домохозяек.
Теперь улицы просто блестели от чистоты, клумбы были тщательно вскопаны, заборы покрашены. Город сиял как картинка!
А еще с его улиц исчезли мрачные мужики с деревянными мечами. Эти мужики, но уже без мечей, а с белыми повязками на лбу, тщательно драили мостовые и сажали в палисадниках цветочки.
А тюрьмы…
Их все равно не хватало.
Потому что не всех самураев выпускали через пятнадцать суток.
В тот день, когда Лиора лишилась директорского кресла, полисыонеры по всему городу отлавливали людей, занесенных в синие списки. Синие, потому как были начертаны на белоснежнеой рисовой бумаге синими чернилами, получаемыми из осминожков.
Арестовывали друзей Киншана – таких же, как он – особо активных борцов с преступностью и просто несогласных с «Новым Этическим Положением», провозглашенным сегуном.
И с этими людьми не церемонились.
Правда, захватить удалось меньше половины смутьянов. Остальные вовремя скрылись. И их теперь разыскивали по всему городу, и даже за его пределами.
Но самураи ушли в подполье.
Некоторые в прямом смысле этого слова.
В неприметном домике на окраине города проживала семья гончаров.
Дед, отец и двое сыновей усердно крутили круг, лепили изящные вазы и нарочито бесформенные кружки. Обжигали их в печи. А женщины раскрашивали посуду нежными красками.
Красиво получалось.
Семья была большая, работали все много и потому поесть любили очень даже! Буквально за двоих трескали! Причем жор этот начался недавно. Видать, последствия НЭПа.
И, вот что интересно: оставались гончары такими же худыми и тощими.
Вы уже догадались?
Ну да.
Если поднять татами в углу большой комнаты, то, приглядевшись, можно увидеть тонкую щель в половицах. А если постучать по полу определенным образом, то он поднимется, образуя люк – лаз в подпол. Обширный благоустроенный подвал, из которого ведет потайной ход в ближайший овраг.
В этом подполе и был штаб подполья. Здесь жила Лиора, Киншан, и Ёширо с Юкико.
А поскольку изделия семьи гончаров славились во всем городе, к ним постоянно приходили покупатели и заказчики. Некоторые передавали хозяевам листки рисовой бумаги с донесениями и получали новые. Которые тут же прочитывались и съедались.
Лиора валялась на футоне и тосковала. Эльфийке было тошно и грустно. Девушке хотелось жалеть себя и ненавидеть весь мир. Но ненавидеть она так и не научилась. Вот и оставалось только грустить о в очередной раз не сложившейся жизни.
Второй причиной депрессии было безделье. Ну, правда, чем заняться в тесном сыром подвале? Ну, положим, сырость была болотной эльфийке даже приятна. Но это не меняет дела.
Лиора лишь изредка колдовала, но помаленьку и очень осторожно. Шарик-светлячок обновить. Еду разогреть, воду охладить.
Да и то приходилось оставлять это на Ёширо и Юкико. Пареньку, да и девушке надо было учиться.
Вон они сидят в уголке, тесно прижавшись, и о чем-то шушукаются.
Лиора вздохнула. Отношения ее учеников все сильнее смещались от дружбы к любви. Эльфийка вдруг сообразила, что просто им завидует.
Раздался условный стук в крышку люка.
Лиора увидела, как напряглись малолетние маги, готовясь, если что, прочитать заклинания. А вот Киншан, наоборот, расслабился. Неторопливо встал и подошел к лесенке. Но эльфийка видела, что ладонь молодого самурая чуть подрагивает рядом с рукоятью катаны.
Киншан отпер засов и приподнял крышку люка.
В щель хлынул яркий дневной свет. Сынишка гончара что-то прошептал и сунул в руку мужчины листок бумаги.
Оттуда выглянул какой-то помятый и обросший щетиной Киншан.
– Что вы тут?.. – начала Юкико.
– Некогда! – отмахнулся самурай. – Сегодня на моих людей напали стражники. Я это ожидал, так что схватили они немногих. Но это не важно. Беда с Риорой. Я знаю, куда ее повезут и догадываюсь, что с ней сделают.
– Так надо бежать, спасать! – воскликнул Ёширо.
– А я зачем здесь? – усмехнулся самурай. – У меня есть пара верных людей, но без магической помощи участок не взять! Юкико и Ёширо, я могу на вас рассчитывать?
– Конечно! – воскликнул Ёширо и испуганно прикрыл рот рукой. Прошептал: – Ой, простите.
Юкико коротко кивнула, глаза девушки горели от азарта и предвкушения Приключения.
– А я? – недоуменно спросил Кенджи.
– А тебя мы сейчас свяжем и даже немного побьем, – будничным тоном сообщил Киншан.
– За что?! – возмутился паренек.
– Не «за что», а «для чего», – поправил самурай. – Ты же понимаешь, что вы сюда больше не вернетесь. А мне… нам необходим свой человек в академии.
– Мне не поверят! – не согласился Кенджи.
– Почему? – удивилась Юкико. – Все же знают, что ты человек не особенно смелый и хулиганил с нами только за компанию.
– Это обидно, знаешь ли… – пробурчал Кенджи.
– В любом случае, ты должен попробовать! – сказал Киншан. – Когда тебя освободят, будешь говорить, что пытался нас остановить и хотел наябедничать новому директору.
– Ясно, – вздохнул Кенджи. – Только вы бейте не больно, ладно…
Грохочущий удар сотряс здание.
Лиора еще сильнее вжалась в угол пыточной.
Ямада, дико озираясь, закрутился на месте.
Курихара присел, схватившись за рукоять меча. Скользящим шагом двинулся к двери.
Но та, выломав дверную коробку, влетела внутрь комнаты, припечатав якудзу к противоположной стене так, что кости затрещали.
А в комнату шагнул Киншан.
Стальной клинок катаны покрывали темно-красные пятна.
– Что вы себе?!. – тоненько взвизгнул префект. – Вы не посмеете!
Но самурай лишь мельком на него взглянул, посмотрел на жестоко связанную Эльфийку в разорванном платье, сжал и без того узенькие губы и как от назойливой мухи отмахнулся от префекта.
Рукой с зажатой в ней катаной.
Отец Таро булькнул и, бесформенной кучей рухнул на пол.
А в пыточную вбежал чумазый от копоти Ёширо, подскочил к Лиоре, попытался распутать веревки.
Но Киншан положил руку на плечо парня.
– Дай я.
Двумя точными короткими ударами меча разрубил узлы на ногах, так, что даже не оцарапал нежную лазоревую кожу.
– Вставай, Риора-сан, – потребовал он. – Надо бежать и прятаться.
Глава 33. Отдать швартовы!
22.06.200 г.в.п.
самый северный из Рассветных островов
Бывают в жизни и простые совпадения.
Вот буквально два дня назад на другом конце континента эльфийку Лиору вызволили из плена друзья.
А что же наши бедные моряки и затесавшийся в их команду дворф Дремудад?
Сидят, болезные, в своем корабле и ждут, когда им разрешат самих себя в рабство отвезти. А случится это, видать, очень скоро. Потому как импровизированные баки с водой наполнены до краев.
Знаете, когда работаешь на себя, это совсем не то же самое, что трудиться под принуждением. Пусть даже одно и то же дело делаешь.
Пока морячки таскали воду, чтобы поскорее покинуть негостеприимный архипелаг, работа спорилась. А потом пришли, то есть приплыли, людорыбы. И приказали продолжать наполнять емкости водой.
– Чтобы в дороге, буль, не померли, буль от жажды, – пояснил трогательную заботу о людях Бультер – тот самый дельфин-переросток, что умел разговаривать на руситском.
– А что, так далеко плыть? – осторожно спросил боцман Брандор.
– Да нет, не особенно. Дней пять. Но мало ли что, вдруг штиль или ветер не в ту сторону подует, – пояснил рыбоголовый. – Нам что вас тогда, на буксире тащить? Рыбью упряжку изображать? Так не дождетесь! Не так нас много для этого.
И замолчал, прикусив губу острыми зубами. Понял, что сболтнул лишку.
Но боцман и присутствующий при разговоре Дремудад сделали вид, что не заметили оговорку. А про себя одноногий Брандор решил, что лучше пусть ему и вторую ногу в бою откусят, но рабом помирать он не намерен.
Кто знает, на что бы решились моряки, но от бунта их спасла Ариэри.
Она опять пробралась ночью среди сонных постовых рыб и, ловко вскарабкавшись на одних руках по опущенной до самой воды сети под бушпритом, грузно перевалилась через борт, смачно шлепнув по доскам палубы длинным, покрытым крупной зеленой чешуей хвостом.
Тут же к ней подскочил Ратибор, обнял, басовито заворковал.
Следом подбежали матросы и, тревожно оглядываясь, перетащили пахнущую селедкой русалку под шканцы. А то не дай боги проснется Бультер и поднимет тревогу.
Рыболюд так и остался на судне надзирать над пленниками. Он устроился в кладовке возле камбуза, и спал бочке наполненной для него морской водой, похрапывая и пуская редкие пузырьки.
Что, не можете себе представить, как храпеть под водой? А я виноват, что ли, что у вас на это воображения не хватает?!
В общем, под шканцами устроили небольшой совет, на который кроме капитана собрались старпом, боцман и Дремудад.
Был там и еще один слушатель, но тайный. Малолетний юнга Велимир спрятался за мотком каната и навострил любопытные уши.
– Вам надо бежать! – сообщила Ариэри.
– Интересно, как? – проворчал боцман. – Вона они, рыбы эти, значит, примотали наш якорь на дне какими-то водорослями, не вытащить, пока эти, гарпун им в пятки, не отвяжут.
– Я могу перерезать водоросли, – сообщила русалка. И сама же погасила загоревшуюся в глазах надежду: – Только возле них всегда кто-нибудь дежурит.
– Чего тогда говорить было, ядро мне в печень? – проворчал одноногий Брандор.
И кот на его плече согласно кивнул.
– Но можно просто перепилить якорный канат, – предложила Русалка. – На половине глубины ото дна, так, чтобы не заметили.
– И сколько у вас, сударыня, уйдет на это времени? – с безукоризненно вежливой усмешкой спросил старпом.
– Часа два, – успокоила его Ариэри. – Канат не особо толстый и прочный, а ножик из раковины у меня острый и крепкий.
И она неуловимым плавным движением сунула руку под коротенькую юбочку, прикрывающую место, которое у девушки было бы бедрами. Она, эта юбочка, была из почти такой же чешуи, что и хвост русалки, и совсем не бросалась в глаза.
Так вот, девушка плавно вытянула из потайных ножен сверкающий под светом Луны перламутровый кинжальчик.
– Хм, – недоверчиво хмыкнул боцман.
Но девушка только улыбнулась, подтянула к себе бухту каната и чиркнула по нему, оставив глубокие надрезы и разлохматившиеся пеньковые волокна.
– Не порть казенное имущество, налог тебе в кошель! – возмутился хозяйственный боцман.
– Ай! – одновременно с ним вскрикнул от неожиданности и испуга юнга Велимир, прятавшийся, как вы помните, как раз за этим канатом. – Не режьте меня!
Это он так заверещал, когда крепкая рука капитана вытянула его за шкирку.
– Я ничего плохого! Честно-честно! – забожился подросток.
– Брысь! – скомандовал Ратибор. – Охраняй нас, раз такой шустрый!
И, когда матросик удалился, обернулся к своей любимой. Нежно на нее посмотрел и попросил:
– Ариэри, милая, расскажи тогда весь свой план.
Был самый темный и сонный час ночи, который у некоторых народов называют «часом быка». Это где-то часа три-четыре утра… или еще ночи? В общем, время, когда дрыхнут даже рыбки в пруду, а дельфины с человечьими ногами – и подавно.
Русалка Ариэри трудолюбиво допилила канат и «Утренняя звезда», осторожно подняв один единственный кливер, тихонько выплыла из бухточки.
Вслед за своим прелестным лоцманом, корабль, подняв паруса, направился по лунной дорожке в океан.
Да именно по лунной дорожке, то есть на восток.
Никто из моряков, даже кот Ефстафий, не верил, что удастся убежать от пиратов.
Дельфинообразные жители архипелага плавали раза в два быстрее, чем каравелла под всеми парусами и при попутном ветре. Вот проснуться рыболюди через пару часиков, обнаружат пропажу и припустят следом.
Весь вопрос – куда?
Ну, разумеется, на запад, к родным для людей берегам!
Правда, кораблю придется плыть против течения, зато, при неплохом таком попутном ветре.
А Ратибор взял, да и направил свое судно в противоположную сторону, мимо островов архипелага, прямо в открытый океан.
И сейчас он стоял на шканцах рядом с другом Дремудадом и широко улыбался рассветному небу и мелькающему на его фоне темному силуэту то и дело выпрыгивающей из волн Ариэри.
А в бочонке, стоящем в кладовке возле камбуза, мирно спал Бультер. Он не догадывался о своей скорбной участи.
Глава 34. Под полом
12.07.200 г.в.п.
Сегунат.
За три недели, прошедшие после того, как сегун издал указ «О мерах по преодолению вековечной отсталости», в стране очень многое изменилось.
Прежде всего, у самураев отобрали деревянные мечи. И теперь хмурые дядьки вместо того, чтобы чинно завывая, как мартовские коты, стучать друг о друга палками, вынуждены были разрешать противоречия с помощью кулаков и пяток.
А, поскольку противоречия являлись сутью их жизни, половина мужского населения столицы ходила с фингалами под глазами и свернутыми в сторону носами.
Хорошего настроения это никому не прибавляло.
Многие бывшие самураи успели отсидеть положенные за мелкую хулиганку и пренебрежение указами правителя 15 суток в каталажке. Дело в том, что отнюдь не все захотели расставаться с деревянными катанами и вакидзасями. А чаще просто забывали снять ножны, выходя из дома. Еще бы! Всю жизнь их носили, можно сказать сроднились и срослись с ними.
И приходилось стражникам мягко напоминать горожанам, что они не правы. Те часто не соглашались и возмущались. Так что, то и дело в городе слышались радующие ухо ностальгией по минувшему перестуки деревянных мечей и громкие вопли.
Но теперь это были не культурные поединки, а дубасенье толпой стражников одного или двух забывчивых самураев.
Но как такое могло получиться, что стража, которая раньше в большинстве своем состояла из тех же самых самураев, избивала и арестовывала своих же?
Все дело в том, что в последние два года в защитники порядка приходило наниматься много странных и мутных граждан. У большинства новобранцев отсутствовали мизинцы на левой руке. Наверное, потеряли их на охоте, дразня диких зверей.
Старые стражники ворчали на это безобразие. Но новый начальник городской охраны заявлял, что: «Мы должны протянуть руку помощи гражданам, которые осознали неправильность своей прежней жизни и встали на путь исправления и служения обществу!»
Да, новый начальник умел и любил красиво и пафосно выражаться. Не зря раньше был уличным актером, говорят, из труппы самого сегуна.
Впрочем, старые стражники не очень долго возмущались. И не только потому, что свыкались с новыми веяниями, хотя и таких было немало. Просто, тех, кто громче всех ругал новые порядки, по самым разным причинам увольняли из рядов защитников столицы. И замещали их новыми хваткими полисыонерами – так теперь называли хранителей спокойствия.
Вот, например, Курихара стремительно дослужился аж до капитана и начальника полисыонерского отделения южной префектуры столицы.
Кстати, во время нападения магов на отделение он не погиб. Так, сломал пару ребер и вывихнул плечо. Ну и мозг сотряс. Но трясти было особенно нечего, так что бывший якудза уже вернулся к исполнению своих должностных обязанностей.
А тех у него было очень много.
Катастрофически не хватало места в темницах. Поток самураев никак не иссякал. А куда всех их сажать на эти самые 15 суток? Тем более что… Но об этом позже.
Чтобы высвободить место в тюрьме приняли решение не сажать в нее нарушителей, а просто определять им принудительные работы по благоустройству города, на радость жителям и умиление домохозяек.
Теперь улицы просто блестели от чистоты, клумбы были тщательно вскопаны, заборы покрашены. Город сиял как картинка!
А еще с его улиц исчезли мрачные мужики с деревянными мечами. Эти мужики, но уже без мечей, а с белыми повязками на лбу, тщательно драили мостовые и сажали в палисадниках цветочки.
А тюрьмы…
Их все равно не хватало.
Потому что не всех самураев выпускали через пятнадцать суток.
В тот день, когда Лиора лишилась директорского кресла, полисыонеры по всему городу отлавливали людей, занесенных в синие списки. Синие, потому как были начертаны на белоснежнеой рисовой бумаге синими чернилами, получаемыми из осминожков.
Арестовывали друзей Киншана – таких же, как он – особо активных борцов с преступностью и просто несогласных с «Новым Этическим Положением», провозглашенным сегуном.
И с этими людьми не церемонились.
Правда, захватить удалось меньше половины смутьянов. Остальные вовремя скрылись. И их теперь разыскивали по всему городу, и даже за его пределами.
Но самураи ушли в подполье.
Некоторые в прямом смысле этого слова.
В неприметном домике на окраине города проживала семья гончаров.
Дед, отец и двое сыновей усердно крутили круг, лепили изящные вазы и нарочито бесформенные кружки. Обжигали их в печи. А женщины раскрашивали посуду нежными красками.
Красиво получалось.
Семья была большая, работали все много и потому поесть любили очень даже! Буквально за двоих трескали! Причем жор этот начался недавно. Видать, последствия НЭПа.
И, вот что интересно: оставались гончары такими же худыми и тощими.
Вы уже догадались?
Ну да.
Если поднять татами в углу большой комнаты, то, приглядевшись, можно увидеть тонкую щель в половицах. А если постучать по полу определенным образом, то он поднимется, образуя люк – лаз в подпол. Обширный благоустроенный подвал, из которого ведет потайной ход в ближайший овраг.
В этом подполе и был штаб подполья. Здесь жила Лиора, Киншан, и Ёширо с Юкико.
А поскольку изделия семьи гончаров славились во всем городе, к ним постоянно приходили покупатели и заказчики. Некоторые передавали хозяевам листки рисовой бумаги с донесениями и получали новые. Которые тут же прочитывались и съедались.
Лиора валялась на футоне и тосковала. Эльфийке было тошно и грустно. Девушке хотелось жалеть себя и ненавидеть весь мир. Но ненавидеть она так и не научилась. Вот и оставалось только грустить о в очередной раз не сложившейся жизни.
Второй причиной депрессии было безделье. Ну, правда, чем заняться в тесном сыром подвале? Ну, положим, сырость была болотной эльфийке даже приятна. Но это не меняет дела.
Лиора лишь изредка колдовала, но помаленьку и очень осторожно. Шарик-светлячок обновить. Еду разогреть, воду охладить.
Да и то приходилось оставлять это на Ёширо и Юкико. Пареньку, да и девушке надо было учиться.
Вон они сидят в уголке, тесно прижавшись, и о чем-то шушукаются.
Лиора вздохнула. Отношения ее учеников все сильнее смещались от дружбы к любви. Эльфийка вдруг сообразила, что просто им завидует.
Раздался условный стук в крышку люка.
Лиора увидела, как напряглись малолетние маги, готовясь, если что, прочитать заклинания. А вот Киншан, наоборот, расслабился. Неторопливо встал и подошел к лесенке. Но эльфийка видела, что ладонь молодого самурая чуть подрагивает рядом с рукоятью катаны.
Киншан отпер засов и приподнял крышку люка.
В щель хлынул яркий дневной свет. Сынишка гончара что-то прошептал и сунул в руку мужчины листок бумаги.
