– Но вы ведь учите меня приемам из арсенала спецназа? – невинным голосом спросила Кайри. – Почему бы тогда?..
– Потому что донга – это тебе не просто драка на палках! – повысил голос учитель и заозирался: не слышал ли его кто.
Они разговаривали на краю спортплощадки, сидя на зрительской скамейке. Укутавшись, по случаю холодной погоды, в накинутые на плечи пледы.
Надо сказать, что климат в Дэбрэ-Маркосе был еще более холодный, чем в родном городе Кайри. Еще бы, на полкилометра выше в горах!
Вообще, город на окраине которого расположился детский дом «Святого Яреда» был до щемления в сердце похож на родной Дэбрэ-Зэйт. Такого же размера, с населением в те же две или три сотни тысяч жителей. Правда, здесь представители народа Кайри – амхары составляли не просто большинство, как в родном городе, а большинство подавляющее. Так же, как и православные верующие.
Кайри за последние полтора года здорово изменила свое отношение к религии. Сначала она ходила на службы в близлежащий храм просто со всеми, да и любопытно было. Но постепенно строгая, но добрая атмосфера, которая там царила, нашла отклик в ее душе. А молитвы, когда они идут от сердца, звучат так торжественно и тепло!
И Кайри стала впитывать эту теплоту и ласковость как замену тому, чего она навсегда лишилась.
Девочка лишь потом, когда вырастет, поймет, почему ее так привлекла имена эта религия. Взрослая Кайри усмехнется, и… попросит у Бога удачи и поблагодарит за ту любовь, которую он сохранил в ее сердце.
Но мы говорили о погоде. Так вот, она здесь круглый год была практически одна и та же – ночью градусов десять, днем – двадцать. Различить времена года можно было лишь по дождям – они шли летом, а зимой стояла ветреная сухая погода. Прямо как сейчас перед самым новым 2068 годом.
– Значит вы отказываетесь? – с вызовом посмотрела на учителя Кайри. – Или все-таки поставите мне какое-нибудь условие? По-честному.
– Ты меня на понт не бери! – возмутился учитель и призадумался. – Ладно, будет тебе условие! Если ты мне назовешь причину, по которой я должен тебя учить, и я с ней соглашусь…
И с тех пор уже две недели Кайри все пыталась подобрать ключик к старому мастеру. И не могла.
Бестолковый Тафари споткнулся о порог класса и расплескал чуть ли не четверть принесенной в ведре воды.
Кайри, разумеется, наорала на него и заставила собрать тряпкой в ведро все разлитое.
И паренек на полголовы выше и килограмм на десять тяжелее девочки слушался с понурым видом.
– Нет! Ну почему ты такой?! – в конце концов не выдержала Кайри. – Почему не пытаешься сопротивляться? Не дерешься, в конце концов!
– С тобой? – опасливо спросил тот.
– Ну, хотя бы…
– Ты девочка… и ты сильнее, – непоследовательно ответил Тафари.
– Ну и что? – непонятно на что отозвалась Кайри.
Одноклассник лишь пожал плечами. Спросил сумрачно:
– А ты почему не дерешься с компанией Анники?
– Они мне ничего плохого не делают, – пожала плечами девочка. – И потом, какой смысл тревожить стаю гиен?
– Вот и я… – попытался оправдаться мальчик. – Меня все равно побьют…
– Так стань сильнее.
– Как ты? – с легкой иронией спросил паренек. – Извини, но мне этого не хватит, чтобы против больших пацанов выстоять.
– Так стань еще сильнее! – заявила Кайри.
– Это невозможно, – грустно заметил Тафари, достал из ведра тряпку, выжал, нацепил на швабру и принялся драить пол…
Этим вечером Кайри опять подошла к учителю физкультуры.
– Ну? Ты придумала причину? – спросил старый мастер.
– Да, – преувеличенно уверенно ответила Кайри. – Я хочу стать сильной, чтобы защищать слабых.
– И ты хочешь, чтобы я в это поверил? – упер в нее насмешливый взгляд бывший десантник.
Девочка попыталась выдержать его, но не смогла, опустила глаза, отвернулась.
– Пойди и еще подумай, – приказал учитель. – А лучше изменись так, чтобы эта цель действительно стала твоей.
– Я… не изменюсь, – хмуро ответила Кайри. – Потому что защищать слабых глупо.
– Даже так? – усмехнулся старый вояка.
– Да! – вновь с вызовом посмотрела на него девочка, развернула плечики и выпрямилась, напряженная, как пружинка. – Потому, что он, слабый, от этого не станет сильнее! Человек только сам может себя изменить!
– И в этом вся ты, – вздохнул Пирам.
– Но у слабого должен быть пример, – не остановилась Кайри. – Кто-то еще хилей и беззащитнее его, который смог стать клинком.
– Как красиво сказано… – очень тихо заметил старый мастер. – Тебе бы стихи писать…
– Я писала, когда… тогда, раньше… – с прорвавшейся болью ответила Кайри. – А еще пела, танцевала и читала со сцены…
– Я бы хотел, чтобы ты опять стала все это делать. Вместо того, чтобы…
– Мне для этого надо стать действительно сильной, – попыталась выразить свое желание Кайри.
– Почему же ты с самого начала это мне не сказала? – спросил Пирам. Это, и те самые слава, о примере для слабых?
– Значит, вы?..
– Да куда я теперь денусь?! – по-стариковски спросил военрук и учитель физкультуры. – Сегодня и начнем.
21.04.2068
в 304 тысячах километров от Земли
и в 61 тысячи километров от Луны, точка Лагранжа
Все-таки я – паршивая мамаша.
Нормальная бы изводилась и скучала по своей крошке-малышке. Все время думала бы: «Как она там? Все ли у моей Дашутки хорошо? Справляются ли с ней родственнички?»
А я ни в зуб ногой!
Нет, иногда беспокойство накатывает, и я жду не дождусь очередного сеанса связи. Но эти попытки совести проснуться бывают редко. Если честно, я гораздо больше скучаю по мужу.
Но и это уже привычное состояние. Я подсчитала, что за время нашей совместной жизни мы были в космической дали друг от друга целых сорок три месяца, а вместе только шестьдесят один. Из которых чуть ли не половину тоже почти не виделись, потому что готовились к очередному полету.
Так что я понимаю Славика, который был явно недоволен тем, что я ускакала на вахту.
Но, что поделаешь, если это – моя жизнь. Очень важная ее основа, без которой я – не я. Так же, как и он сам.
Я тогда уперла руки в боки и наехала в ответ:
– А почему бы тебе самому не отказаться от полета к комете?
И он пооткрывал как рыба рот, в попытке подыскать аргументы, и не сумел их найти.
Кстати, о комете.
Почти сразу же, как Славка вернулся с Юпитера, их всей командой пригласил к себе Иван Давыдов, нынешний начальник Центра подготовки и ошарашил предложением.
Они-то, наивные, раскатали губу на четвертую экспедицию к Юпитеру. Ан нет! Высокое начальство решило именно Славкину команду послать на комету Туттля-Джакобини-Кресака. И не просто так прогуляться, а, чтобы отколоть от нее кусок льда и приволочь его на Землю.
Бред.
Бред и авантюра!
Но, как же я завидую Славке!
Я об этой программе давно уже слышала. Начали ее обдумывать еще когда дядя Игорь был большим начальником. Он, кстати, мне ней и рассказал.
Какая самая большая проблема у нас в околоземном космосе? Чего больше всего не хватает?
Воды.
Обычного водяного льда. Ну, мало его на Луне! Буквально крохи приходится выцарапывать!
А без льда нет и кислорода с водородом – самого лучшего топлива для каботажных полетов.
Нет, во всю трудятся на Луне заводики по производству этих ценнейших веществ, а вокруг них снуют автоматические сборщики-добытчики льда. Но для нормального обеспечения наших растущих аппетитов этого явно недостаточно.
Вот и решили умные дяди, что пора бы притащить в окрестности Земли ледышку. А где ее проще всего взять? От кометы какой-нибудь отколупать. Лучше бы, конечно, целиком комету притащить и дербанить ее несколько тысяч лет всем человечеством. Но пока что кишка тонка.
Для этого нужны двигатели порядков на пять мощнее, чем мы сейчас умеем делать и такое же несусветно огромное количество рабочки.
Вот.
Впрочем, чего это я вам все рассказываю? Пусть этим Славка занимается! Ему лететь в конце концов через четыре с половиной месяца.
Ага. И буду я без своего благоверного еще целых два с половиной года! Ну как тут не опечалиться?
А еще мне опять придется пропустить вахту, или даже две! Так я совсем состарюсь, а в космос не налетаюсь!
Если, конечно, не пойду по кривой дорожке Ханы Хаякавы. Честно говоря, я только что на нее ступила, оставив двухлетнюю дочку на попечении родственников и сбежав от нее на целых полгода.
Прямо, как тетя Хана со своим Андрейкой.
И это меня сильно беспокоит. Я ведь в детстве очень паршиво к этому относилась, не понимала тетушку и ругала ее. По двум причинам. Во-первых, мне казалось, что вот так отрывать от себя собственного ребенка – совершенно неправильно! Особенно после гибели моих родителей.
Я что угодно готова была тогда отдать, лишь бы быть с ними.
А вторая причина была в Андрейке. Ведь «тетушка» оставляла его не кому-то там, а подкидывала этого кукушонка в нашу семью!
Глупая я была и завистливая. Не понимала, насколько Андрюшенция золотая личность, как повезло мне расти рядом с ним, и насколько это тихое и нерешительное на вид создание сильнее меня самой.
Именно эту силу я подсознательно ощущала и жутко ей завидовала.
Это сейчас я, взрослая и умная, это понимаю.
А Хана Хаякава точно так же ощущала силу и мощь моих приемных родителей. Не зря она тогда отказалась меня воспитывать и им эту тяжелую ношу подкинула.
Тяжелая ноша – это я, если вы не поняли.
А потом с чистой совестью и уверенностью, что все будет замечательно, оставляла своего Андрея жить у тети Насти и дяди Игоря. Со мной в качестве нагрузки, и чтобы жизнь Андрею медом не казалась.
Теперь пришла моя пора мстить! А Андрею с Ленуськой отдуваться и возиться с моей дочуркой.
Жалко только, в этот раз не получилось их задействовать в полной мере. Лена была на последних месяцах беременности и девятнадцатого января родила четвертого ребенка – сына Ярополка. Так что Дашка погостила у них в лесу совсем немножко, и теперь воспитывается бабушкой Настей, Дедом Игорем и папой.
Такие вот дела.
Но я что-то совсем увлеклась разглагольствованиями о своей личной жизни. А хотела совсем другое вам рассказать.
О том, чем прямо сейчас занимаюсь.
А занимаюсь я мандражом.
Состояние у меня, как перед экзаменами. Это потому, что завтра будет праздник и одновременно важнейший день в моей рабочей судьбе – открытие большого колеса «Дома-2»!
Да, вот так незаметно и пролетели шесть лет. Казалось бы, я совсем недавно собирала титановый каркас, а сегодня навожу последний марафет.
Мы все четверо вот уже неделю как изображаем из себя не то горничных, не то дворников, буквально вылизывая станцию. Все работы закончены, оборудование протестировано во всех возможных режимах, и остается только ждать первых жителей этого нового космического дома.
Волнуюсь страшно!
Ведь от того, насколько комфортно и уютно им будет, станут судить обо всей нашей работе!
На следующий день мы все шестеро столпились в центральном отсеке.
Шестеро, это потому, что ребята из смены, что была перед нашей, решили остаться еще на три с половинкой месяца, нам помогать.
На Земле поскрипели, поворчали, но разрешили. Тем более, что если кто и заслуживает право открывать станцию, так это Петр Устюжанин! Как-никак, но он был в самой первой смене! И вместе с Егором Просвировым и Галей Пермяковой отработал по четыре вахты! Я, из-за Дашутки, только три, как и еще восемь монтажников. Ну а остальные по парочке или даже по одной.
Кстати, Константин Чубанов, напарник Петра по первой вахте, еще только один раз в космос слетал. И перешел на партийную работу. Уже до депутата московской областного совета дорос. Ну и ветер ему в попу, как говорит бабушка Настя.
Вот, выстроились мы, значит, в центральном отсеке. В шеренгу, перегородив его от стенки к стенке. Петр и я оказались с краев, привалились к панелям боками. Точнее, у меня возникло ощущение, что я лежу на боку, а ребята и Галя висят надо мной. Неуютное ощущение, надо сказать. Вообще, не люблю микрогравитацию в центральном отсеке!
И вот, лежу я на боку, вся такая молодая и красивая, и смотрю на люк, что в шлюз ведет.
Колесо на нем, на люке, поворачивается, створка открывается.
И влетает к нам на станцию... Дядя Игорь!
У меня – челюсть бряк!
"Это как!?"
А он улыбается от уха до уха и говорит:
– Здравствуйте, курсанты, то есть коллеги!
И мы все дружно:
– Здравствуйте, Игорь Викторович!
Привыкли за пять лет учебы у любимого преподавателя. Аж слезинки на глазах навернулись.
– Мне поручили провести церемонию, – между тем сообщил Игорь Мыскин и заговорщически нам подмигнул: – Вообще-то, я сам ее придумал, и в агентстве не смогли мне отказать, хоть и пытались.
Послышались смешки. И от нас, и из-за спины дяди Игоря. Это по одному в отсек проникали остальные. И просторное помещение становилось тесным. Все-таки двадцать семь человек!
– А Анастасию Сергеевну почему с собой не взяли? – спросил дядю Игоря Егор.
– Потому что кое-кто, не буду указывать пальцем, – с улыбкой взглянул на меня мой приемный папа, – подкинули ей внучку водиться.
И, сделавшись серьезным, превратившись за секунду из доброго преподавателя в генерал-лейтенанта и бывшего начальника всех космонавтов ЕвразЭС, Игорь Мыскин громко и четко приказал:
– Рабочая смена – отдать рапорт!
Вперед вылетел Петр Устюжанин. Ловко затормозил, поймав левой рукой поручень чуть наискосок от бывшего начальника ЦПК. Вытянулся в струнку и отчеканил:
– Товарищ председатель государственной комиссии, станция "Дом-два" готова к эксплуатации! Примите символический ключ!
Я стартовала.
Сильно оттолкнулась от переборки и, пролетев по диагонали разделяющие нас три метра, ловко затормозила, зацепившись ступней за поручень перед дядей.
Тот одобрительно хмыкнул на мою акробатику. А я сообразила, отчего именно мне всучили эту роль. Помимо того, что у меня действительно почти идеальная координация движений в невесомости.
И я протянула Игорю Мыскину большой, но легкий пластмассовый, покрытый золотой краской, ключ.
Дядя Игорь торжественно его принял, прижал к груди и передал ассистентке – что висела в полуметре за его спиной. А та отдала ему чуть голубоватую титановую табличку.
– В ознаменование ваших заслуг, и чтобы увековечить трудовой подвиг тех, кто строил эту станцию! – возвестил Игорь Викторович. – примите сей памятный знак! Пусть установка его в этом зале будет последним штрихом, истинным завершением строительства станции!
Раздались громкие аплодисменты, а я посмотрела на табличку. На ней золотыми буквами сияли наши имена! Все семнадцать имен и фамилий.
В том числе и "Майя Камэнаси".
Дядя Игорь пробыл на станции восемь дней. Пока мы передавали оборудование и рассказывали о всех тонкостях его эксплуатации старый космонавт откровенно наслаждался внезапному подарку судьбы – еще одному полету в космос.
Ему даже удалось уломать земное начальство и выйти в открытый космос.
Разумеется, сопровождение доверили мне.
Мы выбрались из шлюза, отлетели метров на тридцать, дождались, пока искин всея Лагранжа Феликс не остановил наше вращение, и повисли в волшебной черной пустоте. Черной с яркими крапинками звезд, серебряным и голубым шариками Луны и Земли и нестерпимо сверкающим даже сквозь поперечную поляризацию щитков скафандров Солнцем.
Оно яркими бликами отражалось в огромном колесе
– Потому что донга – это тебе не просто драка на палках! – повысил голос учитель и заозирался: не слышал ли его кто.
Они разговаривали на краю спортплощадки, сидя на зрительской скамейке. Укутавшись, по случаю холодной погоды, в накинутые на плечи пледы.
Надо сказать, что климат в Дэбрэ-Маркосе был еще более холодный, чем в родном городе Кайри. Еще бы, на полкилометра выше в горах!
Вообще, город на окраине которого расположился детский дом «Святого Яреда» был до щемления в сердце похож на родной Дэбрэ-Зэйт. Такого же размера, с населением в те же две или три сотни тысяч жителей. Правда, здесь представители народа Кайри – амхары составляли не просто большинство, как в родном городе, а большинство подавляющее. Так же, как и православные верующие.
Кайри за последние полтора года здорово изменила свое отношение к религии. Сначала она ходила на службы в близлежащий храм просто со всеми, да и любопытно было. Но постепенно строгая, но добрая атмосфера, которая там царила, нашла отклик в ее душе. А молитвы, когда они идут от сердца, звучат так торжественно и тепло!
И Кайри стала впитывать эту теплоту и ласковость как замену тому, чего она навсегда лишилась.
Девочка лишь потом, когда вырастет, поймет, почему ее так привлекла имена эта религия. Взрослая Кайри усмехнется, и… попросит у Бога удачи и поблагодарит за ту любовь, которую он сохранил в ее сердце.
Но мы говорили о погоде. Так вот, она здесь круглый год была практически одна и та же – ночью градусов десять, днем – двадцать. Различить времена года можно было лишь по дождям – они шли летом, а зимой стояла ветреная сухая погода. Прямо как сейчас перед самым новым 2068 годом.
– Значит вы отказываетесь? – с вызовом посмотрела на учителя Кайри. – Или все-таки поставите мне какое-нибудь условие? По-честному.
– Ты меня на понт не бери! – возмутился учитель и призадумался. – Ладно, будет тебе условие! Если ты мне назовешь причину, по которой я должен тебя учить, и я с ней соглашусь…
И с тех пор уже две недели Кайри все пыталась подобрать ключик к старому мастеру. И не могла.
Бестолковый Тафари споткнулся о порог класса и расплескал чуть ли не четверть принесенной в ведре воды.
Кайри, разумеется, наорала на него и заставила собрать тряпкой в ведро все разлитое.
И паренек на полголовы выше и килограмм на десять тяжелее девочки слушался с понурым видом.
– Нет! Ну почему ты такой?! – в конце концов не выдержала Кайри. – Почему не пытаешься сопротивляться? Не дерешься, в конце концов!
– С тобой? – опасливо спросил тот.
– Ну, хотя бы…
– Ты девочка… и ты сильнее, – непоследовательно ответил Тафари.
– Ну и что? – непонятно на что отозвалась Кайри.
Одноклассник лишь пожал плечами. Спросил сумрачно:
– А ты почему не дерешься с компанией Анники?
– Они мне ничего плохого не делают, – пожала плечами девочка. – И потом, какой смысл тревожить стаю гиен?
– Вот и я… – попытался оправдаться мальчик. – Меня все равно побьют…
– Так стань сильнее.
– Как ты? – с легкой иронией спросил паренек. – Извини, но мне этого не хватит, чтобы против больших пацанов выстоять.
– Так стань еще сильнее! – заявила Кайри.
– Это невозможно, – грустно заметил Тафари, достал из ведра тряпку, выжал, нацепил на швабру и принялся драить пол…
Этим вечером Кайри опять подошла к учителю физкультуры.
– Ну? Ты придумала причину? – спросил старый мастер.
– Да, – преувеличенно уверенно ответила Кайри. – Я хочу стать сильной, чтобы защищать слабых.
– И ты хочешь, чтобы я в это поверил? – упер в нее насмешливый взгляд бывший десантник.
Девочка попыталась выдержать его, но не смогла, опустила глаза, отвернулась.
– Пойди и еще подумай, – приказал учитель. – А лучше изменись так, чтобы эта цель действительно стала твоей.
– Я… не изменюсь, – хмуро ответила Кайри. – Потому что защищать слабых глупо.
– Даже так? – усмехнулся старый вояка.
– Да! – вновь с вызовом посмотрела на него девочка, развернула плечики и выпрямилась, напряженная, как пружинка. – Потому, что он, слабый, от этого не станет сильнее! Человек только сам может себя изменить!
– И в этом вся ты, – вздохнул Пирам.
– Но у слабого должен быть пример, – не остановилась Кайри. – Кто-то еще хилей и беззащитнее его, который смог стать клинком.
– Как красиво сказано… – очень тихо заметил старый мастер. – Тебе бы стихи писать…
– Я писала, когда… тогда, раньше… – с прорвавшейся болью ответила Кайри. – А еще пела, танцевала и читала со сцены…
– Я бы хотел, чтобы ты опять стала все это делать. Вместо того, чтобы…
– Мне для этого надо стать действительно сильной, – попыталась выразить свое желание Кайри.
– Почему же ты с самого начала это мне не сказала? – спросил Пирам. Это, и те самые слава, о примере для слабых?
– Значит, вы?..
– Да куда я теперь денусь?! – по-стариковски спросил военрук и учитель физкультуры. – Сегодня и начнем.
Глава 2. Открытие
21.04.2068
в 304 тысячах километров от Земли
и в 61 тысячи километров от Луны, точка Лагранжа
Все-таки я – паршивая мамаша.
Нормальная бы изводилась и скучала по своей крошке-малышке. Все время думала бы: «Как она там? Все ли у моей Дашутки хорошо? Справляются ли с ней родственнички?»
А я ни в зуб ногой!
Нет, иногда беспокойство накатывает, и я жду не дождусь очередного сеанса связи. Но эти попытки совести проснуться бывают редко. Если честно, я гораздо больше скучаю по мужу.
Но и это уже привычное состояние. Я подсчитала, что за время нашей совместной жизни мы были в космической дали друг от друга целых сорок три месяца, а вместе только шестьдесят один. Из которых чуть ли не половину тоже почти не виделись, потому что готовились к очередному полету.
Так что я понимаю Славика, который был явно недоволен тем, что я ускакала на вахту.
Но, что поделаешь, если это – моя жизнь. Очень важная ее основа, без которой я – не я. Так же, как и он сам.
Я тогда уперла руки в боки и наехала в ответ:
– А почему бы тебе самому не отказаться от полета к комете?
И он пооткрывал как рыба рот, в попытке подыскать аргументы, и не сумел их найти.
Кстати, о комете.
Почти сразу же, как Славка вернулся с Юпитера, их всей командой пригласил к себе Иван Давыдов, нынешний начальник Центра подготовки и ошарашил предложением.
Они-то, наивные, раскатали губу на четвертую экспедицию к Юпитеру. Ан нет! Высокое начальство решило именно Славкину команду послать на комету Туттля-Джакобини-Кресака. И не просто так прогуляться, а, чтобы отколоть от нее кусок льда и приволочь его на Землю.
Бред.
Бред и авантюра!
Но, как же я завидую Славке!
Я об этой программе давно уже слышала. Начали ее обдумывать еще когда дядя Игорь был большим начальником. Он, кстати, мне ней и рассказал.
Какая самая большая проблема у нас в околоземном космосе? Чего больше всего не хватает?
Воды.
Обычного водяного льда. Ну, мало его на Луне! Буквально крохи приходится выцарапывать!
А без льда нет и кислорода с водородом – самого лучшего топлива для каботажных полетов.
Нет, во всю трудятся на Луне заводики по производству этих ценнейших веществ, а вокруг них снуют автоматические сборщики-добытчики льда. Но для нормального обеспечения наших растущих аппетитов этого явно недостаточно.
Вот и решили умные дяди, что пора бы притащить в окрестности Земли ледышку. А где ее проще всего взять? От кометы какой-нибудь отколупать. Лучше бы, конечно, целиком комету притащить и дербанить ее несколько тысяч лет всем человечеством. Но пока что кишка тонка.
Для этого нужны двигатели порядков на пять мощнее, чем мы сейчас умеем делать и такое же несусветно огромное количество рабочки.
Вот.
Впрочем, чего это я вам все рассказываю? Пусть этим Славка занимается! Ему лететь в конце концов через четыре с половиной месяца.
Ага. И буду я без своего благоверного еще целых два с половиной года! Ну как тут не опечалиться?
А еще мне опять придется пропустить вахту, или даже две! Так я совсем состарюсь, а в космос не налетаюсь!
Если, конечно, не пойду по кривой дорожке Ханы Хаякавы. Честно говоря, я только что на нее ступила, оставив двухлетнюю дочку на попечении родственников и сбежав от нее на целых полгода.
Прямо, как тетя Хана со своим Андрейкой.
И это меня сильно беспокоит. Я ведь в детстве очень паршиво к этому относилась, не понимала тетушку и ругала ее. По двум причинам. Во-первых, мне казалось, что вот так отрывать от себя собственного ребенка – совершенно неправильно! Особенно после гибели моих родителей.
Я что угодно готова была тогда отдать, лишь бы быть с ними.
А вторая причина была в Андрейке. Ведь «тетушка» оставляла его не кому-то там, а подкидывала этого кукушонка в нашу семью!
Глупая я была и завистливая. Не понимала, насколько Андрюшенция золотая личность, как повезло мне расти рядом с ним, и насколько это тихое и нерешительное на вид создание сильнее меня самой.
Именно эту силу я подсознательно ощущала и жутко ей завидовала.
Это сейчас я, взрослая и умная, это понимаю.
А Хана Хаякава точно так же ощущала силу и мощь моих приемных родителей. Не зря она тогда отказалась меня воспитывать и им эту тяжелую ношу подкинула.
Тяжелая ноша – это я, если вы не поняли.
А потом с чистой совестью и уверенностью, что все будет замечательно, оставляла своего Андрея жить у тети Насти и дяди Игоря. Со мной в качестве нагрузки, и чтобы жизнь Андрею медом не казалась.
Теперь пришла моя пора мстить! А Андрею с Ленуськой отдуваться и возиться с моей дочуркой.
Жалко только, в этот раз не получилось их задействовать в полной мере. Лена была на последних месяцах беременности и девятнадцатого января родила четвертого ребенка – сына Ярополка. Так что Дашка погостила у них в лесу совсем немножко, и теперь воспитывается бабушкой Настей, Дедом Игорем и папой.
Такие вот дела.
Но я что-то совсем увлеклась разглагольствованиями о своей личной жизни. А хотела совсем другое вам рассказать.
О том, чем прямо сейчас занимаюсь.
А занимаюсь я мандражом.
Состояние у меня, как перед экзаменами. Это потому, что завтра будет праздник и одновременно важнейший день в моей рабочей судьбе – открытие большого колеса «Дома-2»!
Да, вот так незаметно и пролетели шесть лет. Казалось бы, я совсем недавно собирала титановый каркас, а сегодня навожу последний марафет.
Мы все четверо вот уже неделю как изображаем из себя не то горничных, не то дворников, буквально вылизывая станцию. Все работы закончены, оборудование протестировано во всех возможных режимах, и остается только ждать первых жителей этого нового космического дома.
Волнуюсь страшно!
Ведь от того, насколько комфортно и уютно им будет, станут судить обо всей нашей работе!
На следующий день мы все шестеро столпились в центральном отсеке.
Шестеро, это потому, что ребята из смены, что была перед нашей, решили остаться еще на три с половинкой месяца, нам помогать.
На Земле поскрипели, поворчали, но разрешили. Тем более, что если кто и заслуживает право открывать станцию, так это Петр Устюжанин! Как-никак, но он был в самой первой смене! И вместе с Егором Просвировым и Галей Пермяковой отработал по четыре вахты! Я, из-за Дашутки, только три, как и еще восемь монтажников. Ну а остальные по парочке или даже по одной.
Кстати, Константин Чубанов, напарник Петра по первой вахте, еще только один раз в космос слетал. И перешел на партийную работу. Уже до депутата московской областного совета дорос. Ну и ветер ему в попу, как говорит бабушка Настя.
Вот, выстроились мы, значит, в центральном отсеке. В шеренгу, перегородив его от стенки к стенке. Петр и я оказались с краев, привалились к панелям боками. Точнее, у меня возникло ощущение, что я лежу на боку, а ребята и Галя висят надо мной. Неуютное ощущение, надо сказать. Вообще, не люблю микрогравитацию в центральном отсеке!
И вот, лежу я на боку, вся такая молодая и красивая, и смотрю на люк, что в шлюз ведет.
Колесо на нем, на люке, поворачивается, створка открывается.
И влетает к нам на станцию... Дядя Игорь!
У меня – челюсть бряк!
"Это как!?"
А он улыбается от уха до уха и говорит:
– Здравствуйте, курсанты, то есть коллеги!
И мы все дружно:
– Здравствуйте, Игорь Викторович!
Привыкли за пять лет учебы у любимого преподавателя. Аж слезинки на глазах навернулись.
– Мне поручили провести церемонию, – между тем сообщил Игорь Мыскин и заговорщически нам подмигнул: – Вообще-то, я сам ее придумал, и в агентстве не смогли мне отказать, хоть и пытались.
Послышались смешки. И от нас, и из-за спины дяди Игоря. Это по одному в отсек проникали остальные. И просторное помещение становилось тесным. Все-таки двадцать семь человек!
– А Анастасию Сергеевну почему с собой не взяли? – спросил дядю Игоря Егор.
– Потому что кое-кто, не буду указывать пальцем, – с улыбкой взглянул на меня мой приемный папа, – подкинули ей внучку водиться.
И, сделавшись серьезным, превратившись за секунду из доброго преподавателя в генерал-лейтенанта и бывшего начальника всех космонавтов ЕвразЭС, Игорь Мыскин громко и четко приказал:
– Рабочая смена – отдать рапорт!
Вперед вылетел Петр Устюжанин. Ловко затормозил, поймав левой рукой поручень чуть наискосок от бывшего начальника ЦПК. Вытянулся в струнку и отчеканил:
– Товарищ председатель государственной комиссии, станция "Дом-два" готова к эксплуатации! Примите символический ключ!
Я стартовала.
Сильно оттолкнулась от переборки и, пролетев по диагонали разделяющие нас три метра, ловко затормозила, зацепившись ступней за поручень перед дядей.
Тот одобрительно хмыкнул на мою акробатику. А я сообразила, отчего именно мне всучили эту роль. Помимо того, что у меня действительно почти идеальная координация движений в невесомости.
И я протянула Игорю Мыскину большой, но легкий пластмассовый, покрытый золотой краской, ключ.
Дядя Игорь торжественно его принял, прижал к груди и передал ассистентке – что висела в полуметре за его спиной. А та отдала ему чуть голубоватую титановую табличку.
– В ознаменование ваших заслуг, и чтобы увековечить трудовой подвиг тех, кто строил эту станцию! – возвестил Игорь Викторович. – примите сей памятный знак! Пусть установка его в этом зале будет последним штрихом, истинным завершением строительства станции!
Раздались громкие аплодисменты, а я посмотрела на табличку. На ней золотыми буквами сияли наши имена! Все семнадцать имен и фамилий.
В том числе и "Майя Камэнаси".
Дядя Игорь пробыл на станции восемь дней. Пока мы передавали оборудование и рассказывали о всех тонкостях его эксплуатации старый космонавт откровенно наслаждался внезапному подарку судьбы – еще одному полету в космос.
Ему даже удалось уломать земное начальство и выйти в открытый космос.
Разумеется, сопровождение доверили мне.
Мы выбрались из шлюза, отлетели метров на тридцать, дождались, пока искин всея Лагранжа Феликс не остановил наше вращение, и повисли в волшебной черной пустоте. Черной с яркими крапинками звезд, серебряным и голубым шариками Луны и Земли и нестерпимо сверкающим даже сквозь поперечную поляризацию щитков скафандров Солнцем.
Оно яркими бликами отражалось в огромном колесе
