Тумана стало ещё больше, и сейчас он окутывает даже верхнюю палубу. Я спрашиваю Буратину, есть ли у него ещё весёлая трава. Он готов к моему вопросу и тут же являет на свет скрученную папироску. Мы в очередной раз делаем по нескольку глубоких глотков сладкого дыма вперемешку с туманом. Буратина кашляет, прыскает, пытается смеяться, но смех получается искусственный. Я даже не улыбаюсь, а сижу на шезлонге сжимая в руке винтовку и пялясь в туман.
- Славик ты чё загрустил? - спрашивает Буратина. - Давай уже вспомним что-нибудь весёлое.
Мне нельзя вспоминать. Чтобы вспомнить, мне нужно с головой окунуться в этот белый туман, а там я могу наткнуться на что-нибудь страшное. Что-то свербит у меня в животе, снова какое-то нехорошее предчувствие.
- Помнишь матрёшек? - неожиданно для меня выдаёт чужой, но исходящий из моего рта голос.
- А это тех на китайском поезде? А-а это умора…ха-ха-ха, - натянуто смеётся Буратина. - Светка ты помнишь?
Светка пожимает плечами. Сейчас она озадачена моим изменившимся настроением.
- Слава, ну расскажи ты ей! - Буратина тычет меня в плечо.
- Серёг, расскажи сам, а то меня немного штормит…
- Ну помнишь, были эти деревянные матрёшки - русский сувенир?
Русский сувенир. Огромная деревянная матрёшка, в которой находится матрёшка поменьше, в той ещё поменьше и так далее. Я любил раскрывать этих матрёшек, особенно когда добирался до самых маленьких. Казалось уж в этой то милипуське уже ничего не может быть. Ан нет, и она раскрывается, а в ней совсем маленький клопик.
Эти сувениры особенно ценились китайскими торгашами с поезда Пекин-Москва. Поезд проезжал мимо нашего города раз в неделю в субботу утром и останавливался на пятнадцать минут. В это время у каждого вагона начиналась бойкая торговля. Наши барыги скупали у китайцев спортивные костюмы и кожаные куртки, которые толкали в три дорога. Китайцы кое что покупали за доллары и у наших. Например они очень ценили офицерские шинели, рубли с Лениным и сувениры. Самым ценным сувениром были эти матрёшки (тогда их производство ещё не было массово освоено китайцами). Один комплект матрёшек китайцы могли купить аж за сто баксов. Одно время нас с Буратиной тоже засосала международная торговля. Шинели были дефицитным товаром, а рубли ценились не так высоко, поэтому мы решили специализироваться на матрёшках.
Мы собирали матрёшек по округе, скупали их у знакомых и в магазинах, а потом сбывали китайцам. Со временем нам открылась новая возможность продавать матрёшек вдвое дороже. То есть мы научились множить эти сувениры. Оказывается, что из одного хорошего набора матрёшек можно было сделать два, а то и три поменьше. Мы просто немного разрежали комплекты матрёшек и теперь он входили друг в друга не так плотно. Матрёшек в комплекте становилось всё меньше, зато количество комплектов равно как и наша прибыль возросли вдвое.
На самом деле это не такая уж смешная история и она уж точно не самая интересная из нашего стажа. Были у нас дела и похитроумнее. Матрёшки пришли мне в голову внезапно, как ассоциация.
- Чё-то в горле пересохло - хриплю я, обрывая весёлый рассказ Буратины. - Воды бы попить холодненькой.
- Там в холодильнике полно. Принести?
- Светик, может ты сходишь? - Моя неожиданная просьба, сначала обескураживает её, но потом она понимает. Светка всегда была сообразительной. Она понимает, что я о чём-то хочу поговорить с другом наедине. Она с радостью соглашается и растворяется в тумане.
Минуту мы молчим, плавая в молочно белых облаках. Снизу слышится перебор гитарных струн и мягкий баритон Геракла:
« Мы стояли на прошлом, мы ждали начала,
Прижимаясь к стене, где исчезли они,
Где ещё одну жизнь одна смерть обвенчала,
Парой вспышек огня, да в эти смутные дни
Что, что...»
- Знаешь почему я про матрёшек вспомнил? - Мой голос осип, глотку действительно сушит.
- Почему?
- Вся эта история кажется мне похожей на большую матрёшку. Сначала я вижу красивый безупречно раскрашенный сувенир. Мой друг каким-то образом улучшил своё материальное состояние, да так, что даже купил себе яхту. Ну и прекрасно, тем более, что он собрал всех нас на незабываемую вечеринку. Оказывается всё не так красиво. В этой матрёшке есть ещё одна. Яхта не моего друга - он её украл. Ну и ладно. Эта матрёшка тоже красивая. Яхта угнана у злейшего врага, убившего нашего друга, и у нас есть страховка в виде компромата на этого вражину. Потом оказывается, что и это не всё. В той матрёшке есть ещё одна. Эта уже пострашнее и понеказистей будет. Никакого компромата, а равно и страховки у нас нет, и все мы оказываемся на волосок от смерти. Но и в этой деревянной дуре можно разглядеть симпатичные черты. Всё же мы мстим врагу. Мы мстим за своего друга…
Я на секунду замолкаю, пытаясь проглотить сухой комок, застрявший в горле.
- Я даже представить себе не мог, что в этой матрёшке может быть ещё одна, но сейчас, что-то мне подсказывает, что она там есть. Если там есть ещё что-то, оно по любому страшное. Дружище, я боюсь открывать эту матрёшку. Скажи, что в ней ничего нет.
«Что нам ве-ете-ер, да на это о-отве-е-етит,
Несущийся ми-имо-о, да сломавший крыло-о,
И-и упа-ав между на-ами-и, так недо-олго лю-ю-би-имых,
Разбил он объя-ятья-я, как простое стекло…»
Я заглядываю в глаза Буратины и понимаю, что был прав. Пальцы ложатся на цевьё карабина и с силой его сжимают.
- Ленин не сдавал нас ворам? - мой голос совсем пропал. Его глотает туман, он тонет в нём. Сейчас я могу издавать лишь змеиное шипение.
- Это не Ленин нас сдал?!
Буратина молчит и его остекленевший взгляд смотрит сквозь меня, сквозь туман.
Я медленно поднимаю винтовку и направляю её в гладкий квадратный лоб.
- Это был не Ленин и ты знаешь, кто это был. Кто?!
Большой палец щёлкает предохранителем.
- Ответь мне, кто это был! Только будь готов к тому, что если ответ мне не понравится, твои мозги окажутся на стенке кубрика. - Ствол винтовки всё туже упирается в лоб.
«И-и упа-ав между на-ами-и, так недо-олго лю-ю-би-имых,
Разбил он объя-ятья-я, как простое стекло…»
42
- Славка, ты что делаешь? - выросшая из тумана Светкина рука, хватается за ствол и отводит его в сторону.
- Зря ты ему помешала, Светик. - Прямо по центру квадратного лба Буратины розовеет небольшое колечко, оставленное дулом. - Слава хотел открыть последнюю матрёшку, посмотреть, что там находится. - Голос Буратины звучит на удивление ровно и спокойно.
- Что у вас происходит? - кричит Светка, бегая взглядом с одного на другого.
- Ничего, это была такая игра…- говорю я, кладя винтовку на колени.
- Ага, это мы в «Что Где Когда» играли. Славик в роли ведущего, а винтовка вместо волчка. Как раз перед твоим появлением, волчок выдал мне два вопроса, на которые я так и не успел ответить. Хочешь узнать, что это за вопросы?
- Хочу! - растерянно отвечает Светка.
- Первый вопрос был таким: Был ли Ленин причастен к смерти Мухи?
Удивлённая Светка поворачивает голову ко мне, а потом снова возвращается взглядом к Буратине.
- Нет!
Буратина делает упреждающий жест рукой.
- Только не спеши меня пристрелить, Слава, а то не узнаешь ответ на второй вопрос.
У Светки подкашиваются ноги, и она сползает вниз по стенке кубрика, обхватив голову обеими руками.
- Второй вопрос, который задал мне ведущий, содержал в себе сразу несколько маленьких подвопросов. И звучал он так :
«Это ты сдал Контору бандитам?
Это ты виноват в смерти Мухи?
Это ты украл общак?»
- Я этого не говорил…- хрипит моя пересохшая глотка.
- Эти вопросы задавал волчок, направленный мне в лоб. Что ж я готов ответить и на них. Ответ будет таким же «Нет! Это был не я!».
- Тогда кто? - внезапно появившийся голос дрожит от волнения и радости. Радости от внезапно отступившего страха. Наверное, так радуется приговорённый к смерти, узнав, что помилован.
- Да, это был не Ленин. Убил Муху, сдал контору и украл общак другой человек…
В кажущейся вечностью наступившей паузе, я слышу, как наперебой стучат наши со Светкой сердца.
- Муха! Это был сам Муха!
- Как Муха? - Эти слова, произнесённые нашим со Светкой хором, похожи на глубокий вздох.
Что за бред несёт Буратина? Как Муха мог убить сам себя?
- Муха крупно проигрался в карты, залез к блатным в долги. Сумма долга была настолько крупной, что если бы даже Муха вышел из конторы, забрав свою долю, этих денег ему бы не хватило, чтобы рассчитаться. Тогда от безысходности он и придумал этот план. Он сговорился с Теликом и Кисой, чтобы они поучаствовали в срежиссированном им спектакле. Гонораром актёрам послужит разделенная на всех приличная сумма, некогда отработанная у Гармошки. Блатные с радостью согласились и привлекли к делу ещё четверых друзей. Мы же не должны были знать их в лицо. В общем, спектакль удался на славу, только вот Муха до конца не знал, какой будет финал у этой постановки.
«Если ты пьёшь с ворами, опасайся за свой кошелёк». Блатные не любят делиться с фраерами, это раз. Во-вторых, кодекс воров обязывал их вернуть найденную сумму Гармошке и сдать всех нас с потрохами. Убирая Муху, блатные опускали концы в воду. Они завладели деньгами Гармошки, получив надёжную гарантию, что об этом никто и никогда не узнает.
- И как же об этом узнал ты? - спрашиваю я.
- Рано или поздно, всё тайное становится явным. Во время своей короткой отсидки, я познакомился с одним из блатных, который был знаком с одним из участников той истории. Однажды под хорошим марафетом, друг, рассказывая ему о своих лихих делах, поведал и эту историю с бедным проигравшимся фраерком, который навёл их на украденную у Гармошки кассу. Теперь с этой истории уже можно снять гриф секретности, потому что ни одного из её участников, в том числе и самого Гармошки давно уже нет в живых.
- Почему ты…
- Не рассказал об этом раньше? В сравнении с тем, сколько воды утекло с тех пор, можно сказать, что я узнал об этом относительно недавно. Встречаемся мы с вами очень редко, поэтому я не счёл необходимым это рассказывать. И ещё…Я настолько свыкся с версией, что это всё дело рук Ленина, что мне до сих пор не верится, что это не так…
- Поэтому ты продолжаешь мстить Ленину за то, чего он не делал? - я снова недоумеваю, пытаясь уловить логику в поступках Буратины.
Буратина закуривает, откидывается на спинку шезлонга, выпускает дым в начинающий рассеиваться туман. Похоже он и сам запутался.
- Дело не в мести, Славик. Я не мстил Ленину. Просто…просто всё стало каким-то серым в последнее время. Если бы я не встретил Жеку - Жекичана, ничего бы этого не было. Всё началось с нашего первого разговора. Узнав о его ненависти к Ленину, я ему просто подыграл, рассказав нашу историю. Я рассказал ему не настоящую историю, а ту её версию которая мне больше нравилась. Но тогда это был просто пьяный разговор и он возможно ни к чему бы и не привёл, если бы Ленина не посадили. Тогда у меня и родился этот план. Всё, что мы делали сначала с Жекичаном, а потом и с вами, должно было иметь какое-то основание. Мы должны были плыть под каким-то флагом…
- И этот флаг - чувство ненависти к Ленину, - подаёт голос Светка.
- Пусть так…но согласитесь, что от части, чувство это правильное и оно взаимно. Ленин не самый лучший человек в этом мире.
Эти слова Буратины заставляют меня улыбнуться. Я кладу винтовку на палубу, вставляю в рот сразу две сигареты, прикуриваю и отдаю одну Светке. Потом повернувшись на стуле, обращаюсь только к ней, словно рядом с нами нет третьего.
- Знаешь, Света, мы всё пытаемся найти логику в поступках Серёги, уловить здравый смысл, объяснить его поведение. На самом деле нет никакой логики. Он просто больной на голову человек. Самое интересное, что он был таким всегда, и мы все прекрасно об этом знали. Знали и всё равно позволяли раз за разом втягивать себя в задницу.
Светка смотрит на меня с удивлением, не понимая, к чему я клоню.
- Вот например возьмём тебя, Светик. Когда ты шла на эту вечеринку, на что ты надеялась? Была ли ты уверена, что всё пойдет гладко?
Светка улыбается и медленно крутит головой.
- Во-от! Все мы прекрасно знаем, что там где есть он, где то рядом большая и глубокая жопа. Однако мы всё равно летим на мерцание этой бледной жопы, как на свет звезды.
- Получается, что больной здесь не только он? - смеётся Светка.
- Получается так, - пожимаю я плечами. - Просто привыкли мы всю жизнь кого-то обвинять в своих неприятностях. Но на эту яхту мы пришли своими ногами, к кому пришли и что примерно может быть тоже знали.
- Вот это правильный вывод, дружище! - Буратина выставляет вперёд длинный указательный палец. - Вы сами во всём виноваты. А ты меня ещё пристрелить хотел…
- Я? Пристрелить? Дружище, как человеку, который не служил в армии, объясню. То, что я направил на тебя винтовку и снял её с предохранителя, значит не больше, чем я наставил бы на тебя палку, или прислонил к носу кулак. Для того, чтобы совершить выстрел, нужно передёрнуть затвор и загнать патрон в патронник. Я тебе больше скажу…если бы даже ты признался, что это ты нас сдал, я бы всё равно не поверил. Если бы даже это было так - я бы отказался в это верить. Да этого и не могло быть.
- А с Лениным всё-таки нехорошо получилось, - говорит Светка таким тоном, словно случайно пролила Ленину на дорогой костюм бокал вина.
- Да-а… получается мы обокрали невинного человека. - говорю я, продолжая улыбаться.
- Был бы он невинным, не ходил бы под следствием, - отвечает Буратина. - И вообще , «Когда от многого немножко, это не кража, а просто делёжка»!
Я в первый раз слышу эту глупую поговорку, но она веселит меня так, что я начинаю заливисто хохотать. Мой смех подхватывает сначала Светка, а потом к нам присоединяется и Буратина.
- Ха-ха-ха! Не кража а просто делёжка…я не могу! Почему мы раньше этой поговорки не знали? Она была бы девизом нашей конторы. Ха-ха-ха…- я хлопаю ладошкой по ляжке Буратины, утыкаюсь носом в Светкино плечо, чувствую, как оно трясётся от смеха.
43
Наше шумное веселье привлекает обитателей нижней палубы. Поночка и Уксус с подружками летят на смех, как мухи на варенье, их интересует его причина.
- Мы как раз тебя вспоминали, - красный как рак Буратина тычет рукой в Поночку.
- Меня?! - удивляется Поночка. Мы со Светкой тоже удивлены, но продолжаем улыбаться, как ни в чём не бывало. - А что вы про меня вспомнили?
- Слушай, дружище, я бы рассказал, но не знаю, как к этому отнесётся твоя подружка. - Буратина машет рукой, мол, забудь.
- Рассказывай уже! - напирает Поночка. - Думаю, Маринка поймёт. Надеюсь, это не про Доместос?
Мы снова взрываемся. Буратина раскачался на шезлонге так, что завалился на нём назад. Я тоже сполз со своего стула и содрогаясь в припадке хохота, прижимаю к себе смеющуюся Светку.
Может быть Буратине пришлось бы выдёргивать из памяти какую-нибудь другую историю, но Поночка облегчил ему работу. Он, сам того не подозревая, навёл нас на воспоминания о том, как однажды после бурной вечеринки с одними оторвами, которая состоялась на даче у Ёжика, ему показалось, что ночью он вёл себя не очень осмотрительно. Поночка не воспользовался контрацептивом во время тесного контакта с дамой имевшей довольно сомнительную репутацию в узких кругах. С глубокого похмелья все страхи удваиваются, но такие добрые друзья как мы нередко любили возводить эти страхи в квадрат.
- Славик ты чё загрустил? - спрашивает Буратина. - Давай уже вспомним что-нибудь весёлое.
Мне нельзя вспоминать. Чтобы вспомнить, мне нужно с головой окунуться в этот белый туман, а там я могу наткнуться на что-нибудь страшное. Что-то свербит у меня в животе, снова какое-то нехорошее предчувствие.
- Помнишь матрёшек? - неожиданно для меня выдаёт чужой, но исходящий из моего рта голос.
- А это тех на китайском поезде? А-а это умора…ха-ха-ха, - натянуто смеётся Буратина. - Светка ты помнишь?
Светка пожимает плечами. Сейчас она озадачена моим изменившимся настроением.
- Слава, ну расскажи ты ей! - Буратина тычет меня в плечо.
- Серёг, расскажи сам, а то меня немного штормит…
- Ну помнишь, были эти деревянные матрёшки - русский сувенир?
Русский сувенир. Огромная деревянная матрёшка, в которой находится матрёшка поменьше, в той ещё поменьше и так далее. Я любил раскрывать этих матрёшек, особенно когда добирался до самых маленьких. Казалось уж в этой то милипуське уже ничего не может быть. Ан нет, и она раскрывается, а в ней совсем маленький клопик.
Эти сувениры особенно ценились китайскими торгашами с поезда Пекин-Москва. Поезд проезжал мимо нашего города раз в неделю в субботу утром и останавливался на пятнадцать минут. В это время у каждого вагона начиналась бойкая торговля. Наши барыги скупали у китайцев спортивные костюмы и кожаные куртки, которые толкали в три дорога. Китайцы кое что покупали за доллары и у наших. Например они очень ценили офицерские шинели, рубли с Лениным и сувениры. Самым ценным сувениром были эти матрёшки (тогда их производство ещё не было массово освоено китайцами). Один комплект матрёшек китайцы могли купить аж за сто баксов. Одно время нас с Буратиной тоже засосала международная торговля. Шинели были дефицитным товаром, а рубли ценились не так высоко, поэтому мы решили специализироваться на матрёшках.
Мы собирали матрёшек по округе, скупали их у знакомых и в магазинах, а потом сбывали китайцам. Со временем нам открылась новая возможность продавать матрёшек вдвое дороже. То есть мы научились множить эти сувениры. Оказывается, что из одного хорошего набора матрёшек можно было сделать два, а то и три поменьше. Мы просто немного разрежали комплекты матрёшек и теперь он входили друг в друга не так плотно. Матрёшек в комплекте становилось всё меньше, зато количество комплектов равно как и наша прибыль возросли вдвое.
На самом деле это не такая уж смешная история и она уж точно не самая интересная из нашего стажа. Были у нас дела и похитроумнее. Матрёшки пришли мне в голову внезапно, как ассоциация.
- Чё-то в горле пересохло - хриплю я, обрывая весёлый рассказ Буратины. - Воды бы попить холодненькой.
- Там в холодильнике полно. Принести?
- Светик, может ты сходишь? - Моя неожиданная просьба, сначала обескураживает её, но потом она понимает. Светка всегда была сообразительной. Она понимает, что я о чём-то хочу поговорить с другом наедине. Она с радостью соглашается и растворяется в тумане.
Минуту мы молчим, плавая в молочно белых облаках. Снизу слышится перебор гитарных струн и мягкий баритон Геракла:
« Мы стояли на прошлом, мы ждали начала,
Прижимаясь к стене, где исчезли они,
Где ещё одну жизнь одна смерть обвенчала,
Парой вспышек огня, да в эти смутные дни
Что, что...»
- Знаешь почему я про матрёшек вспомнил? - Мой голос осип, глотку действительно сушит.
- Почему?
- Вся эта история кажется мне похожей на большую матрёшку. Сначала я вижу красивый безупречно раскрашенный сувенир. Мой друг каким-то образом улучшил своё материальное состояние, да так, что даже купил себе яхту. Ну и прекрасно, тем более, что он собрал всех нас на незабываемую вечеринку. Оказывается всё не так красиво. В этой матрёшке есть ещё одна. Яхта не моего друга - он её украл. Ну и ладно. Эта матрёшка тоже красивая. Яхта угнана у злейшего врага, убившего нашего друга, и у нас есть страховка в виде компромата на этого вражину. Потом оказывается, что и это не всё. В той матрёшке есть ещё одна. Эта уже пострашнее и понеказистей будет. Никакого компромата, а равно и страховки у нас нет, и все мы оказываемся на волосок от смерти. Но и в этой деревянной дуре можно разглядеть симпатичные черты. Всё же мы мстим врагу. Мы мстим за своего друга…
Я на секунду замолкаю, пытаясь проглотить сухой комок, застрявший в горле.
- Я даже представить себе не мог, что в этой матрёшке может быть ещё одна, но сейчас, что-то мне подсказывает, что она там есть. Если там есть ещё что-то, оно по любому страшное. Дружище, я боюсь открывать эту матрёшку. Скажи, что в ней ничего нет.
«Что нам ве-ете-ер, да на это о-отве-е-етит,
Несущийся ми-имо-о, да сломавший крыло-о,
И-и упа-ав между на-ами-и, так недо-олго лю-ю-би-имых,
Разбил он объя-ятья-я, как простое стекло…»
Я заглядываю в глаза Буратины и понимаю, что был прав. Пальцы ложатся на цевьё карабина и с силой его сжимают.
- Ленин не сдавал нас ворам? - мой голос совсем пропал. Его глотает туман, он тонет в нём. Сейчас я могу издавать лишь змеиное шипение.
- Это не Ленин нас сдал?!
Буратина молчит и его остекленевший взгляд смотрит сквозь меня, сквозь туман.
Я медленно поднимаю винтовку и направляю её в гладкий квадратный лоб.
- Это был не Ленин и ты знаешь, кто это был. Кто?!
Большой палец щёлкает предохранителем.
- Ответь мне, кто это был! Только будь готов к тому, что если ответ мне не понравится, твои мозги окажутся на стенке кубрика. - Ствол винтовки всё туже упирается в лоб.
«И-и упа-ав между на-ами-и, так недо-олго лю-ю-би-имых,
Разбил он объя-ятья-я, как простое стекло…»
42
- Славка, ты что делаешь? - выросшая из тумана Светкина рука, хватается за ствол и отводит его в сторону.
- Зря ты ему помешала, Светик. - Прямо по центру квадратного лба Буратины розовеет небольшое колечко, оставленное дулом. - Слава хотел открыть последнюю матрёшку, посмотреть, что там находится. - Голос Буратины звучит на удивление ровно и спокойно.
- Что у вас происходит? - кричит Светка, бегая взглядом с одного на другого.
- Ничего, это была такая игра…- говорю я, кладя винтовку на колени.
- Ага, это мы в «Что Где Когда» играли. Славик в роли ведущего, а винтовка вместо волчка. Как раз перед твоим появлением, волчок выдал мне два вопроса, на которые я так и не успел ответить. Хочешь узнать, что это за вопросы?
- Хочу! - растерянно отвечает Светка.
- Первый вопрос был таким: Был ли Ленин причастен к смерти Мухи?
Удивлённая Светка поворачивает голову ко мне, а потом снова возвращается взглядом к Буратине.
- Нет!
Буратина делает упреждающий жест рукой.
- Только не спеши меня пристрелить, Слава, а то не узнаешь ответ на второй вопрос.
У Светки подкашиваются ноги, и она сползает вниз по стенке кубрика, обхватив голову обеими руками.
- Второй вопрос, который задал мне ведущий, содержал в себе сразу несколько маленьких подвопросов. И звучал он так :
«Это ты сдал Контору бандитам?
Это ты виноват в смерти Мухи?
Это ты украл общак?»
- Я этого не говорил…- хрипит моя пересохшая глотка.
- Эти вопросы задавал волчок, направленный мне в лоб. Что ж я готов ответить и на них. Ответ будет таким же «Нет! Это был не я!».
- Тогда кто? - внезапно появившийся голос дрожит от волнения и радости. Радости от внезапно отступившего страха. Наверное, так радуется приговорённый к смерти, узнав, что помилован.
- Да, это был не Ленин. Убил Муху, сдал контору и украл общак другой человек…
В кажущейся вечностью наступившей паузе, я слышу, как наперебой стучат наши со Светкой сердца.
- Муха! Это был сам Муха!
- Как Муха? - Эти слова, произнесённые нашим со Светкой хором, похожи на глубокий вздох.
Что за бред несёт Буратина? Как Муха мог убить сам себя?
- Муха крупно проигрался в карты, залез к блатным в долги. Сумма долга была настолько крупной, что если бы даже Муха вышел из конторы, забрав свою долю, этих денег ему бы не хватило, чтобы рассчитаться. Тогда от безысходности он и придумал этот план. Он сговорился с Теликом и Кисой, чтобы они поучаствовали в срежиссированном им спектакле. Гонораром актёрам послужит разделенная на всех приличная сумма, некогда отработанная у Гармошки. Блатные с радостью согласились и привлекли к делу ещё четверых друзей. Мы же не должны были знать их в лицо. В общем, спектакль удался на славу, только вот Муха до конца не знал, какой будет финал у этой постановки.
«Если ты пьёшь с ворами, опасайся за свой кошелёк». Блатные не любят делиться с фраерами, это раз. Во-вторых, кодекс воров обязывал их вернуть найденную сумму Гармошке и сдать всех нас с потрохами. Убирая Муху, блатные опускали концы в воду. Они завладели деньгами Гармошки, получив надёжную гарантию, что об этом никто и никогда не узнает.
- И как же об этом узнал ты? - спрашиваю я.
- Рано или поздно, всё тайное становится явным. Во время своей короткой отсидки, я познакомился с одним из блатных, который был знаком с одним из участников той истории. Однажды под хорошим марафетом, друг, рассказывая ему о своих лихих делах, поведал и эту историю с бедным проигравшимся фраерком, который навёл их на украденную у Гармошки кассу. Теперь с этой истории уже можно снять гриф секретности, потому что ни одного из её участников, в том числе и самого Гармошки давно уже нет в живых.
- Почему ты…
- Не рассказал об этом раньше? В сравнении с тем, сколько воды утекло с тех пор, можно сказать, что я узнал об этом относительно недавно. Встречаемся мы с вами очень редко, поэтому я не счёл необходимым это рассказывать. И ещё…Я настолько свыкся с версией, что это всё дело рук Ленина, что мне до сих пор не верится, что это не так…
- Поэтому ты продолжаешь мстить Ленину за то, чего он не делал? - я снова недоумеваю, пытаясь уловить логику в поступках Буратины.
Буратина закуривает, откидывается на спинку шезлонга, выпускает дым в начинающий рассеиваться туман. Похоже он и сам запутался.
- Дело не в мести, Славик. Я не мстил Ленину. Просто…просто всё стало каким-то серым в последнее время. Если бы я не встретил Жеку - Жекичана, ничего бы этого не было. Всё началось с нашего первого разговора. Узнав о его ненависти к Ленину, я ему просто подыграл, рассказав нашу историю. Я рассказал ему не настоящую историю, а ту её версию которая мне больше нравилась. Но тогда это был просто пьяный разговор и он возможно ни к чему бы и не привёл, если бы Ленина не посадили. Тогда у меня и родился этот план. Всё, что мы делали сначала с Жекичаном, а потом и с вами, должно было иметь какое-то основание. Мы должны были плыть под каким-то флагом…
- И этот флаг - чувство ненависти к Ленину, - подаёт голос Светка.
- Пусть так…но согласитесь, что от части, чувство это правильное и оно взаимно. Ленин не самый лучший человек в этом мире.
Эти слова Буратины заставляют меня улыбнуться. Я кладу винтовку на палубу, вставляю в рот сразу две сигареты, прикуриваю и отдаю одну Светке. Потом повернувшись на стуле, обращаюсь только к ней, словно рядом с нами нет третьего.
- Знаешь, Света, мы всё пытаемся найти логику в поступках Серёги, уловить здравый смысл, объяснить его поведение. На самом деле нет никакой логики. Он просто больной на голову человек. Самое интересное, что он был таким всегда, и мы все прекрасно об этом знали. Знали и всё равно позволяли раз за разом втягивать себя в задницу.
Светка смотрит на меня с удивлением, не понимая, к чему я клоню.
- Вот например возьмём тебя, Светик. Когда ты шла на эту вечеринку, на что ты надеялась? Была ли ты уверена, что всё пойдет гладко?
Светка улыбается и медленно крутит головой.
- Во-от! Все мы прекрасно знаем, что там где есть он, где то рядом большая и глубокая жопа. Однако мы всё равно летим на мерцание этой бледной жопы, как на свет звезды.
- Получается, что больной здесь не только он? - смеётся Светка.
- Получается так, - пожимаю я плечами. - Просто привыкли мы всю жизнь кого-то обвинять в своих неприятностях. Но на эту яхту мы пришли своими ногами, к кому пришли и что примерно может быть тоже знали.
- Вот это правильный вывод, дружище! - Буратина выставляет вперёд длинный указательный палец. - Вы сами во всём виноваты. А ты меня ещё пристрелить хотел…
- Я? Пристрелить? Дружище, как человеку, который не служил в армии, объясню. То, что я направил на тебя винтовку и снял её с предохранителя, значит не больше, чем я наставил бы на тебя палку, или прислонил к носу кулак. Для того, чтобы совершить выстрел, нужно передёрнуть затвор и загнать патрон в патронник. Я тебе больше скажу…если бы даже ты признался, что это ты нас сдал, я бы всё равно не поверил. Если бы даже это было так - я бы отказался в это верить. Да этого и не могло быть.
- А с Лениным всё-таки нехорошо получилось, - говорит Светка таким тоном, словно случайно пролила Ленину на дорогой костюм бокал вина.
- Да-а… получается мы обокрали невинного человека. - говорю я, продолжая улыбаться.
- Был бы он невинным, не ходил бы под следствием, - отвечает Буратина. - И вообще , «Когда от многого немножко, это не кража, а просто делёжка»!
Я в первый раз слышу эту глупую поговорку, но она веселит меня так, что я начинаю заливисто хохотать. Мой смех подхватывает сначала Светка, а потом к нам присоединяется и Буратина.
- Ха-ха-ха! Не кража а просто делёжка…я не могу! Почему мы раньше этой поговорки не знали? Она была бы девизом нашей конторы. Ха-ха-ха…- я хлопаю ладошкой по ляжке Буратины, утыкаюсь носом в Светкино плечо, чувствую, как оно трясётся от смеха.
43
Наше шумное веселье привлекает обитателей нижней палубы. Поночка и Уксус с подружками летят на смех, как мухи на варенье, их интересует его причина.
- Мы как раз тебя вспоминали, - красный как рак Буратина тычет рукой в Поночку.
- Меня?! - удивляется Поночка. Мы со Светкой тоже удивлены, но продолжаем улыбаться, как ни в чём не бывало. - А что вы про меня вспомнили?
- Слушай, дружище, я бы рассказал, но не знаю, как к этому отнесётся твоя подружка. - Буратина машет рукой, мол, забудь.
- Рассказывай уже! - напирает Поночка. - Думаю, Маринка поймёт. Надеюсь, это не про Доместос?
Мы снова взрываемся. Буратина раскачался на шезлонге так, что завалился на нём назад. Я тоже сполз со своего стула и содрогаясь в припадке хохота, прижимаю к себе смеющуюся Светку.
Может быть Буратине пришлось бы выдёргивать из памяти какую-нибудь другую историю, но Поночка облегчил ему работу. Он, сам того не подозревая, навёл нас на воспоминания о том, как однажды после бурной вечеринки с одними оторвами, которая состоялась на даче у Ёжика, ему показалось, что ночью он вёл себя не очень осмотрительно. Поночка не воспользовался контрацептивом во время тесного контакта с дамой имевшей довольно сомнительную репутацию в узких кругах. С глубокого похмелья все страхи удваиваются, но такие добрые друзья как мы нередко любили возводить эти страхи в квадрат.
