- А капитана вместе с яхтой продавали? - бесцеремонно спрашивает Поночка, словно перед ним находится неодушевлённый предмет.
- Ага, в придачу! - смеётся Буратина, жуя в зубах сигару.
- Тогда понятно, где ты её купил. На Алиэкспрессе по дешёвке, да ещё с китайцем в придачу.
- Вообще-то он татарин, а за китайца может и в рыло сунуть. Он же ещё и мой охранник по совместительству. - Буратина укоризненно качает головой.
- Да ну на…- Поночка пританцовывая, подходит вплотную к азиату. - Капитан и охранник, значит? Два в одном? Тогда точно с «Алиэкспресса». - Он смотрит на небольшого человека сверху вниз, но тот нисколько не смущаясь, отвечает ему долгим изучающим взглядом раскосых глаз. Одно неуловимое движение этого китайца и Поночка рухнет, словно подрубленное дерево, как это уже бывало не раз, когда он не рассчитывал остроту и вес своих злых шуток. Но азиат улыбается и тянет ему руку.
- Женя!
- Женя?! - удивляюсь я вслух. Вот уж неожиданное имя для татарина.
- Знакомься, Женя, это Поночка, вот Сява, а там Уксус. - Буратина обводит рукой нашу троицу.
Схватив твёрдую как камень руку следом за Поночкой, я не спешу её отпускать.
- Слушай, Жека, как то неправильно получается. У нас у всех кликухи, мы так с детства привыкли. Будет нехорошо, если ты один среди нас будешь с человеческим именем ходить. Ты не против, если я тебе погоняло дам?
- Сява в этом деле мастер! - Буратина поднимает вверх большой палец, будто советует другу хорошего автослесаря, или проктолога.
- Ну, если не обидное…-Женя пожимает плечами.
- Жекичан подойдет? - мой вопрос тонет в дружном хохоте.
- Может быть Джеки Чан? - спрашивает Женя.
- Ну ты же не Джеки, а Жека. Просто сильно походишь на Джеки Чана, вот и будешь Жекичан.
Новоиспечённому Жекичану ничего не остаётся, как посмеяться вместе со всеми и согласиться на новое имя.
- Так я не понял, мы бухать будем, или нет? На кой хер ты нас сюда притащил? - слышится недовольный голос Геракла с нижней палубы. Оказывается, он даже не удосужился подняться с нами наверх и бродит внизу в поисках выпивки.
Буратина тяжело вздыхает и разводит руками, мол что с ним сделаешь. Вдруг выражение его лица резко меняется, и он бросается к пульту. Я бегу следом и мы вдвоём оттаскиваем Уксуса, видимо вовремя, потому что он уже успел пощёлкать какими-то тумблерами.
Дело в том, что этого человека вообще нельзя подпускать не то что к технике, ему нельзя давать в руки ни одной более менее ценной вещи, потому что он её тут же сломает. Такие вот руки у нашего Уксуса. Не зря же школьный трудовик Забодай назвал его «сраным рукожопом». Кстати, Забодай и сам получил своё прозвище, потому что на его правой руке отсутствовал средний палец, и все его жесты рукой походили на то, что он грозит кому то «козочкой». Забодаю, забодаю…
- Ладно, Женя, поплыли уже, пока они яхту не доломали, - кричит Буратина.
Жекичан поворачивает тумблер на панели, мы слышим гул заработавшего движка и ощущаем мелкую вибрацию. Ах это сладкое чувство, когда несколько сотен лошадей стоящих на парах, бьют копытами, чтобы в один момент пуститься вскач.
- По-олный вперё-ёд! - орёт Буратина, и мы все ощущаем лёгкий толчок. Посудина начинает плавное движение.
- Жека, давай не торопясь узлов двадцать! - командует Буратина, - идём по плану.
Жекичан, сидящий за капитанским пультом кивает и давит на гашетку, придавая яхте ускорение. Динамик швыряет в чёрную темень песню группы «На-На»:
«Ну что красивая поехали ката-ться,
От пристани отчалил теплохо-од…»
- А у нас есть какой-то план? - спрашиваю я Буратину.
- Ну а как же, дружище! Всё там внизу. Щас спустимся и забьём! - веселится Буратина.
- Да я не про это! Ты сказал Жекичану, что всё по плану. У нас есть план?
Буратина демонстрирует свою фирменную улыбку, от которой на щеках раньше появлялись ямочки, а теперь лишь глубокие борозды.
- Ты там в своей Москве совсем расслабляться разучился, братиш. Ну какой тебе нужен план, ты же не на своём заводе. Просто выдохни и получай удовольствие. Он обнимает меня за плечи. - Наш план на ближайшие дни - плыть вниз по течению и наслаждаться жизнью. Пойдёмте вниз, пацаны! - обращается он уже ко всем. - А то у нашего Геракла страшный сушняк, как бы он за борт не выпал.
Геракла обнаружили возле трюма, запертую дверь которого он безуспешно пытался открыть, дёргая за никелированную ручку.
- Чу-ет, чует, где есть! - смеётся Буратина. - Пошли в кают кампанию, там тоже есть.
Мы сгрудились вокруг стола, по центру которого Буратина водрузил коробку шампанского «Дом Периньон». Он суёт каждому в руки по бутылке, пока не доходит до Геракла.
- А-а про тебя то я забыл, - бросается куда то в угол, откуда выуживает квадратную бутылку Джека Дэниэлса и пихает её в руки бородачу.
- Это чё за хрень! Ты же знаешь, я американского не пью. Я патриот! - Геракл лупит кулаком по центру грязной тельняшки.
- Ну извини, братан, отечественного не держим! Если хочешь, я могу тебя высадить, там на берегу у вас наверное палёнка осталась.
Геракл поправ свой патриотический порыв, угрюмо свинчивает пробку с бутылки.
Одна за другой хлопают вылетающие пробки, и руки с бутылками тянутся к центру стола, где встречаются громким звоном.
- Ну, братцы, за встречу!
- За нас!
- За незабываемую вечеринку!
Пьём каждый из горла, обливаясь и давясь пеной.
- Вечеринка в стиле «девяностых» объявляется открытой! - провозглашает Буратина, поднимая вверх свою бутылку.
«Уррр-ааа!» - дружно орём мы и снова давимся кислой пеной.
4
Шампанское приятно бьёт по голове и животу, пускает тёплые токи по венам, и я чувствую себя счастливым. Вот теперь состоялось! Всё как и раньше, как тогда! Словно и не было этих двадцати лет. Мы все здесь ничуть не изменившиеся и такие же молодые. Ну и что, что Буратина раздался вширь, как спелый арбуз, а брюхо Поночки нависает над столом, бросая на него тень. Ну и что, что у Уксуса седые виски и залысины, а некогда плотный Геракл высох и оброс бородой. Ну и что, что моя морда приобрела округлые формы, а некогда роскошная шевелюра заметно поредела и на пятьдесят процентов состоит из седых волос. Я-то себя не вижу. Сейчас я тот же Сява, худой как велосипед, красивый и кудрявый пацан из девяностых.
- Братишка, ты уж извини, что мы не по дресс-коду. Ты у нас один в стиле девяностых одет, - говорит Поночка, закуривая.
- Ну почему один? - парирует Буратина. - Геракл вполне в образе; Сява, если свои говнодавы снимет, тоже может сойти; ты в комке смотришься вполне органично. Помнишь, ты после армии так и ходил целый год. Думал, на героя войны тёлки лучше вестись будут. Ошибался, конечно, ну да неважно. А для Уксуса у меня есть подарок.
Буратина подходит к дивану и выуживает из-за кожаной спинки нечто, повергающее всех в лёгкий шок.
- Бля! Это же…
- Аляска?
- Парни да это же та самая…
В руке Буратины тёмно-синяя куртка с отороченным вытертым мехом капюшоном и ярко красным подкладом.
- Помнишь, братан?
- Откуда она у тебя? - Уксус держит куртку перед собой в вытянутых руках, словно рассматривает раритетную картину.
- Оттуда, где ты её оставил. Не помнишь?
- Не-ет…
- Конечно, откуда тебе помнить, ты ведь в дрова тогда был. Вспоминай: ноябрь, дача Ёжика. Ты тогда таким бухим был, что не найдя Аляски нацепил какую то фуфлыгу.
Уксус становится серьёзным, молча кивает и натягивает Аляску на себя. Он не хочет вспоминать тот последний вечер на даче у Ёжика. Мы тоже не хотим.
Куртка пришлась Уксусу впору. Это единственный из нас человек, который сохранил свою комплекцию, да и куртки раньше покупали на два размера больше на перспективу. Тогда она висела на нём мешком, а сейчас плотно обтягивает его мощи.
- Спасибо, брат! - растроганный Уксус обнимает своего благодетеля. Этот новый прикид действительно сбрасывает с него лет двадцать.
- И куда же мы плывём? - спрашивает Поночка.
- Куда? Назад в нашу молодость, пацаны. Не задавайте лишних вопросов, просто расслабьтесь и наслаждайтесь моментом. - Буратина, словно изнурённый жаждой человек, делает несколько огромных глотков и приканчивает свою бутылку.
- Вы помните, как мы сидели в «Чарке»?
- Когда? - хором спрашиваем мы с Поночкой.
- Какая разница когда? Хоть когда. В то время этот кабак был нашим конференц-залом.
Я тут же чувствую неистребимый запах пива и вижу всю нашу шайку, сидящую в прокуренном полумраке пивнушки за квадратным столом. По центру стоит бутылка спирта «Ройал» и графин с разведённым ядовито-жёлтым напитком «Юппи». Из закуски только банка с маринованными корнишонами и большая тарелка с засохшей мясной нарезкой.
- Давайте, пацаны, за удачу! - Молодой с ямочками на розовых щеках, вечно улыбающийся красавчик Буратина, одетый в китайскую олимпийку, поднимает гранёный стакан.
- За удачу! - слышу я свой срывающийся подростковый баритон и вижу свою же худосочную ручонку со стаканом, выпирающую из рукава серого свитера «Boys».
Уксус с торчащими в разные стороны белокурыми вихрами и побритый наголо Поночка, худой торс которого утопает в зелёном на вырост свитере, тянут свои стаканы к центру стола.
- Чтоб хуй стоял и деньги были! - басит круглолицый чернявый красавчик Геракл.
Стаканы звякают, я опрокидываю свой и чувствую сладковатый тошнотворный вкус тёплой химической субстанции, которая, сколько б ты её не пил, каждый раз будет спирать дыхалку и вызывать приступы рвоты. Я прикрываю ладошкой рот, чтобы удержать в себе жидкость, которая вот-вот вырвется назад. Сейчас меня может спасти только одно. Хватаю за уши Геракла и притягиваю к себе его крупную башку с чёрной щетинистой шевелюрой. Втыкаю нос прямо в центр его черепа и делаю глубокий вдох. Запах чего-то домашнего, живого, органического мгновенно нейтрализует химическую гадость. Этот запах как живой стоит у меня в носу.
Череп у Геракла остался всё такой же, крупный, квадратной формы. Только вот сверху теперь огромная, словно лесное озеро проплешина. Интересно, а сейчас его голова так же пахнет?
Голос Буратины прерывает ход моих раздумий.
- Представьте, что по одному щелчку, мы из «Арагви» переместились прямо сюда. - Буратина звонко щёлкает пальцами. - Пацаны, вот мы и в будущем! Всё, о чём мы мечтали, сбылось. Наслаждайтесь жизнью!
- Ну не совсем всё! - Уксус крутит в руках бутылку, словно внимательно изучает этикетку. - Если ты помнишь, мы тогда ещё кое о чём мечтали. О том, о чём иногда уже месяцами не вспоминаем.
- А где тёлки? - Геракл роняет на стол некогда сокрушительный кулак, а Уксус одобрительно кивает в его сторону, мол, я о том и говорю.
- А тёлок будем добывать! Всё, как и раньше. Нужно же привнести сюда хоть немного интриги, - говорит Буратина, вальяжно отваливаясь на стуле и раскуривая всё тот же сигарный бычок.
- Как добывать? - спрашивает Поночка.
- Очень просто. По пути нашего следования будем завоёвывать города и селения, брать на абордаж корабли и другие, проплывающие мимо суда, будем штурмовать пляжи с загорающими красотками. Чем вам не приключения?
Геракл мычит, Поночка пожимает плечами, Уксус кисло морщится, на то он и Уксус. А мне приходится по душе идея Буратины.
- А что, я за! Раз уж у нас тематическая вечеринка нужно быть в образе. Соберитесь, пацаны, нам же по двадцать лет.
Поночка поднимает на меня взгляд, в котором бегущей строкой проплывает вопрос: «Ты уверен? В зеркало не хочешь посмотреть?».
Не хочу! Этой ночью я хочу избегать встреч со своим отражением. Я - Сява и мне двадцать!
- Вот это правильно! - орёт Буратина и раздаёт всем по очередной бутылке. - Гуляем, братва!
Хлопки, брызжущие во все стороны струи пены.
«Урра-а-а!»
В панорамном окне бегут редкие огоньки береговых огней, парни смеются, звенят бутылки, над ночной рекой летит песня «На-Ны».
«Фа-аина Фаина-а,
Фаина Фаина Фай-на-на-аа…»
Буратина и Поночка дружно подхватывают и пускаются в пляс. Мы с Уксусом присоединяемся, и даже Геракл выводит кренделя своими кривыми ногами, горланя с нами в унисон:
«Фа-аина Фаина-а,
Ах люблю тебя Фаина Фаина-а»
5
Сверху слышится бас ревуна и наш плавучий танцпол сбавляет скорость.
- О, кажется мы подплываем к первой остановке! - Буратина достаёт телефон и выбегает из каюты.
- Что ещё за остановка - кричу я, выходя за ним следом.
- Ещё одного человечка надо подобрать, - говорит Буратина, одновременно набивая текст в телефоне.
- Какого человечка?
- Хорошего! Тебе понравится! - Буратина хлопает меня по плечу свободной рукой. - Сейчас вместе с тобой за ним сплаваем. Пойдём, поможешь лодку спустить.
Под недоумённое мычание выбежавших на палубу пацанов, Буратина травит лебёдку с прицепленной к ней моторкой, а я придерживаю лодку руками, чтобы она не цеплялась за борт.
- Сейчас вернёмся! Сюрприз! - орёт Буратина в ответ на вопросы парней, куда мы собрались. Мотор издаёт бодрое рычание, и мы плывём в сторону берега. Прохладный ночной воздух обдувает моё помолодевшее лицо, раздувает розовые щёки, треплет курчавые, чёрные как смоль волосы. Я снова молодой, и мы с моим лучшим другом летим навстречу очередным приключениям. Судя по чёрным силуэтам высоток и мелькающей вдали подсветке пешеходного моста, мы где-то в районе городского центра. Точно! Вижу стремительно приближающийся нижний ярус набережной. Широкая умощенная брусчаткой полоска берега пустынна и только маленький огонёк, словно одинокий светлячок, мерцает в темноте. Буратина берёт курс прямо на этот огонёк, наддаёт газу и летит прямо в высокий бетонный парапет. Я напрягаюсь и сжимаю поручни. Возле самого берега лодка резко поворачивает и бьётся правым бортом в парапет так, что я еле удерживаюсь, чтобы не вылететь и не шмякнуться об бетон. Эмоции выплёскиваются из меня естественным потоком.
- Буратина придурок! Тебе надувной матрас доверять нельзя, не то, что устройство с мотором.
Сверху раздаётся женский смех, и я слышу голос, который кажется мне знакомым.
- Серёжка, ты как всегда в своём репертуаре. Ты же меня с ног до головы водой окатил. Правильно Славка говорит, что ты придурок!
Густой, маслянистый и певучий. Этот голос не спутать ни с каким другим. Он повергает меня в шок. Неужели сейчас после стольких лет я увижу её? Зачем…зачем он её позвал? Я не хочу её видеть. Хочу запомнить её той дерзкой зажигалкой, жизнерадостной и боевой красоткой. Хочу, чтобы она оставалась той, которую мы оба безуспешно добивались и которой оказались недостойны. Я не хочу испоганить одно из моих самых лучших воспоминаний в жизни. Какой она стала? Зачем мне её такой видеть?
Я медленно поднимаю глаза. Бог ты мой! В ночном полумраке это всё та же Светка, или Ворона, как мы называли её между собой за иссиня чёрные волосы. Она в светлом, облегающем вполне подтянутые бёдра платье и накинутом на плечи длинном кардигане. Я не в силах посмотреть ей в лицо рассматриваю красивый педикюр на пальчиках выглядывающих из бежевых туфель на высоких каблуках.
- Мы так и будем стоять, или вы мне спуститься поможете?
Я первым вылетаю из лодки и поднимаюсь по бетонным ступенькам.
- Ну привет, Света!
Боже мой! Да она всё такая же красотка! Нет, я бы сказал, что она стала ещё красивее. Её ухоженное лицо приобрело большую женственность, а небольшие стрелочки в углах губ только придают шарма, ну как у Шерон Стоун.
- Ага, в придачу! - смеётся Буратина, жуя в зубах сигару.
- Тогда понятно, где ты её купил. На Алиэкспрессе по дешёвке, да ещё с китайцем в придачу.
- Вообще-то он татарин, а за китайца может и в рыло сунуть. Он же ещё и мой охранник по совместительству. - Буратина укоризненно качает головой.
- Да ну на…- Поночка пританцовывая, подходит вплотную к азиату. - Капитан и охранник, значит? Два в одном? Тогда точно с «Алиэкспресса». - Он смотрит на небольшого человека сверху вниз, но тот нисколько не смущаясь, отвечает ему долгим изучающим взглядом раскосых глаз. Одно неуловимое движение этого китайца и Поночка рухнет, словно подрубленное дерево, как это уже бывало не раз, когда он не рассчитывал остроту и вес своих злых шуток. Но азиат улыбается и тянет ему руку.
- Женя!
- Женя?! - удивляюсь я вслух. Вот уж неожиданное имя для татарина.
- Знакомься, Женя, это Поночка, вот Сява, а там Уксус. - Буратина обводит рукой нашу троицу.
Схватив твёрдую как камень руку следом за Поночкой, я не спешу её отпускать.
- Слушай, Жека, как то неправильно получается. У нас у всех кликухи, мы так с детства привыкли. Будет нехорошо, если ты один среди нас будешь с человеческим именем ходить. Ты не против, если я тебе погоняло дам?
- Сява в этом деле мастер! - Буратина поднимает вверх большой палец, будто советует другу хорошего автослесаря, или проктолога.
- Ну, если не обидное…-Женя пожимает плечами.
- Жекичан подойдет? - мой вопрос тонет в дружном хохоте.
- Может быть Джеки Чан? - спрашивает Женя.
- Ну ты же не Джеки, а Жека. Просто сильно походишь на Джеки Чана, вот и будешь Жекичан.
Новоиспечённому Жекичану ничего не остаётся, как посмеяться вместе со всеми и согласиться на новое имя.
- Так я не понял, мы бухать будем, или нет? На кой хер ты нас сюда притащил? - слышится недовольный голос Геракла с нижней палубы. Оказывается, он даже не удосужился подняться с нами наверх и бродит внизу в поисках выпивки.
Буратина тяжело вздыхает и разводит руками, мол что с ним сделаешь. Вдруг выражение его лица резко меняется, и он бросается к пульту. Я бегу следом и мы вдвоём оттаскиваем Уксуса, видимо вовремя, потому что он уже успел пощёлкать какими-то тумблерами.
Дело в том, что этого человека вообще нельзя подпускать не то что к технике, ему нельзя давать в руки ни одной более менее ценной вещи, потому что он её тут же сломает. Такие вот руки у нашего Уксуса. Не зря же школьный трудовик Забодай назвал его «сраным рукожопом». Кстати, Забодай и сам получил своё прозвище, потому что на его правой руке отсутствовал средний палец, и все его жесты рукой походили на то, что он грозит кому то «козочкой». Забодаю, забодаю…
- Ладно, Женя, поплыли уже, пока они яхту не доломали, - кричит Буратина.
Жекичан поворачивает тумблер на панели, мы слышим гул заработавшего движка и ощущаем мелкую вибрацию. Ах это сладкое чувство, когда несколько сотен лошадей стоящих на парах, бьют копытами, чтобы в один момент пуститься вскач.
- По-олный вперё-ёд! - орёт Буратина, и мы все ощущаем лёгкий толчок. Посудина начинает плавное движение.
- Жека, давай не торопясь узлов двадцать! - командует Буратина, - идём по плану.
Жекичан, сидящий за капитанским пультом кивает и давит на гашетку, придавая яхте ускорение. Динамик швыряет в чёрную темень песню группы «На-На»:
«Ну что красивая поехали ката-ться,
От пристани отчалил теплохо-од…»
- А у нас есть какой-то план? - спрашиваю я Буратину.
- Ну а как же, дружище! Всё там внизу. Щас спустимся и забьём! - веселится Буратина.
- Да я не про это! Ты сказал Жекичану, что всё по плану. У нас есть план?
Буратина демонстрирует свою фирменную улыбку, от которой на щеках раньше появлялись ямочки, а теперь лишь глубокие борозды.
- Ты там в своей Москве совсем расслабляться разучился, братиш. Ну какой тебе нужен план, ты же не на своём заводе. Просто выдохни и получай удовольствие. Он обнимает меня за плечи. - Наш план на ближайшие дни - плыть вниз по течению и наслаждаться жизнью. Пойдёмте вниз, пацаны! - обращается он уже ко всем. - А то у нашего Геракла страшный сушняк, как бы он за борт не выпал.
Геракла обнаружили возле трюма, запертую дверь которого он безуспешно пытался открыть, дёргая за никелированную ручку.
- Чу-ет, чует, где есть! - смеётся Буратина. - Пошли в кают кампанию, там тоже есть.
Мы сгрудились вокруг стола, по центру которого Буратина водрузил коробку шампанского «Дом Периньон». Он суёт каждому в руки по бутылке, пока не доходит до Геракла.
- А-а про тебя то я забыл, - бросается куда то в угол, откуда выуживает квадратную бутылку Джека Дэниэлса и пихает её в руки бородачу.
- Это чё за хрень! Ты же знаешь, я американского не пью. Я патриот! - Геракл лупит кулаком по центру грязной тельняшки.
- Ну извини, братан, отечественного не держим! Если хочешь, я могу тебя высадить, там на берегу у вас наверное палёнка осталась.
Геракл поправ свой патриотический порыв, угрюмо свинчивает пробку с бутылки.
Одна за другой хлопают вылетающие пробки, и руки с бутылками тянутся к центру стола, где встречаются громким звоном.
- Ну, братцы, за встречу!
- За нас!
- За незабываемую вечеринку!
Пьём каждый из горла, обливаясь и давясь пеной.
- Вечеринка в стиле «девяностых» объявляется открытой! - провозглашает Буратина, поднимая вверх свою бутылку.
«Уррр-ааа!» - дружно орём мы и снова давимся кислой пеной.
4
Шампанское приятно бьёт по голове и животу, пускает тёплые токи по венам, и я чувствую себя счастливым. Вот теперь состоялось! Всё как и раньше, как тогда! Словно и не было этих двадцати лет. Мы все здесь ничуть не изменившиеся и такие же молодые. Ну и что, что Буратина раздался вширь, как спелый арбуз, а брюхо Поночки нависает над столом, бросая на него тень. Ну и что, что у Уксуса седые виски и залысины, а некогда плотный Геракл высох и оброс бородой. Ну и что, что моя морда приобрела округлые формы, а некогда роскошная шевелюра заметно поредела и на пятьдесят процентов состоит из седых волос. Я-то себя не вижу. Сейчас я тот же Сява, худой как велосипед, красивый и кудрявый пацан из девяностых.
- Братишка, ты уж извини, что мы не по дресс-коду. Ты у нас один в стиле девяностых одет, - говорит Поночка, закуривая.
- Ну почему один? - парирует Буратина. - Геракл вполне в образе; Сява, если свои говнодавы снимет, тоже может сойти; ты в комке смотришься вполне органично. Помнишь, ты после армии так и ходил целый год. Думал, на героя войны тёлки лучше вестись будут. Ошибался, конечно, ну да неважно. А для Уксуса у меня есть подарок.
Буратина подходит к дивану и выуживает из-за кожаной спинки нечто, повергающее всех в лёгкий шок.
- Бля! Это же…
- Аляска?
- Парни да это же та самая…
В руке Буратины тёмно-синяя куртка с отороченным вытертым мехом капюшоном и ярко красным подкладом.
- Помнишь, братан?
- Откуда она у тебя? - Уксус держит куртку перед собой в вытянутых руках, словно рассматривает раритетную картину.
- Оттуда, где ты её оставил. Не помнишь?
- Не-ет…
- Конечно, откуда тебе помнить, ты ведь в дрова тогда был. Вспоминай: ноябрь, дача Ёжика. Ты тогда таким бухим был, что не найдя Аляски нацепил какую то фуфлыгу.
Уксус становится серьёзным, молча кивает и натягивает Аляску на себя. Он не хочет вспоминать тот последний вечер на даче у Ёжика. Мы тоже не хотим.
Куртка пришлась Уксусу впору. Это единственный из нас человек, который сохранил свою комплекцию, да и куртки раньше покупали на два размера больше на перспективу. Тогда она висела на нём мешком, а сейчас плотно обтягивает его мощи.
- Спасибо, брат! - растроганный Уксус обнимает своего благодетеля. Этот новый прикид действительно сбрасывает с него лет двадцать.
- И куда же мы плывём? - спрашивает Поночка.
- Куда? Назад в нашу молодость, пацаны. Не задавайте лишних вопросов, просто расслабьтесь и наслаждайтесь моментом. - Буратина, словно изнурённый жаждой человек, делает несколько огромных глотков и приканчивает свою бутылку.
- Вы помните, как мы сидели в «Чарке»?
- Когда? - хором спрашиваем мы с Поночкой.
- Какая разница когда? Хоть когда. В то время этот кабак был нашим конференц-залом.
Я тут же чувствую неистребимый запах пива и вижу всю нашу шайку, сидящую в прокуренном полумраке пивнушки за квадратным столом. По центру стоит бутылка спирта «Ройал» и графин с разведённым ядовито-жёлтым напитком «Юппи». Из закуски только банка с маринованными корнишонами и большая тарелка с засохшей мясной нарезкой.
- Давайте, пацаны, за удачу! - Молодой с ямочками на розовых щеках, вечно улыбающийся красавчик Буратина, одетый в китайскую олимпийку, поднимает гранёный стакан.
- За удачу! - слышу я свой срывающийся подростковый баритон и вижу свою же худосочную ручонку со стаканом, выпирающую из рукава серого свитера «Boys».
Уксус с торчащими в разные стороны белокурыми вихрами и побритый наголо Поночка, худой торс которого утопает в зелёном на вырост свитере, тянут свои стаканы к центру стола.
- Чтоб хуй стоял и деньги были! - басит круглолицый чернявый красавчик Геракл.
Стаканы звякают, я опрокидываю свой и чувствую сладковатый тошнотворный вкус тёплой химической субстанции, которая, сколько б ты её не пил, каждый раз будет спирать дыхалку и вызывать приступы рвоты. Я прикрываю ладошкой рот, чтобы удержать в себе жидкость, которая вот-вот вырвется назад. Сейчас меня может спасти только одно. Хватаю за уши Геракла и притягиваю к себе его крупную башку с чёрной щетинистой шевелюрой. Втыкаю нос прямо в центр его черепа и делаю глубокий вдох. Запах чего-то домашнего, живого, органического мгновенно нейтрализует химическую гадость. Этот запах как живой стоит у меня в носу.
Череп у Геракла остался всё такой же, крупный, квадратной формы. Только вот сверху теперь огромная, словно лесное озеро проплешина. Интересно, а сейчас его голова так же пахнет?
Голос Буратины прерывает ход моих раздумий.
- Представьте, что по одному щелчку, мы из «Арагви» переместились прямо сюда. - Буратина звонко щёлкает пальцами. - Пацаны, вот мы и в будущем! Всё, о чём мы мечтали, сбылось. Наслаждайтесь жизнью!
- Ну не совсем всё! - Уксус крутит в руках бутылку, словно внимательно изучает этикетку. - Если ты помнишь, мы тогда ещё кое о чём мечтали. О том, о чём иногда уже месяцами не вспоминаем.
- А где тёлки? - Геракл роняет на стол некогда сокрушительный кулак, а Уксус одобрительно кивает в его сторону, мол, я о том и говорю.
- А тёлок будем добывать! Всё, как и раньше. Нужно же привнести сюда хоть немного интриги, - говорит Буратина, вальяжно отваливаясь на стуле и раскуривая всё тот же сигарный бычок.
- Как добывать? - спрашивает Поночка.
- Очень просто. По пути нашего следования будем завоёвывать города и селения, брать на абордаж корабли и другие, проплывающие мимо суда, будем штурмовать пляжи с загорающими красотками. Чем вам не приключения?
Геракл мычит, Поночка пожимает плечами, Уксус кисло морщится, на то он и Уксус. А мне приходится по душе идея Буратины.
- А что, я за! Раз уж у нас тематическая вечеринка нужно быть в образе. Соберитесь, пацаны, нам же по двадцать лет.
Поночка поднимает на меня взгляд, в котором бегущей строкой проплывает вопрос: «Ты уверен? В зеркало не хочешь посмотреть?».
Не хочу! Этой ночью я хочу избегать встреч со своим отражением. Я - Сява и мне двадцать!
- Вот это правильно! - орёт Буратина и раздаёт всем по очередной бутылке. - Гуляем, братва!
Хлопки, брызжущие во все стороны струи пены.
«Урра-а-а!»
В панорамном окне бегут редкие огоньки береговых огней, парни смеются, звенят бутылки, над ночной рекой летит песня «На-Ны».
«Фа-аина Фаина-а,
Фаина Фаина Фай-на-на-аа…»
Буратина и Поночка дружно подхватывают и пускаются в пляс. Мы с Уксусом присоединяемся, и даже Геракл выводит кренделя своими кривыми ногами, горланя с нами в унисон:
«Фа-аина Фаина-а,
Ах люблю тебя Фаина Фаина-а»
5
Сверху слышится бас ревуна и наш плавучий танцпол сбавляет скорость.
- О, кажется мы подплываем к первой остановке! - Буратина достаёт телефон и выбегает из каюты.
- Что ещё за остановка - кричу я, выходя за ним следом.
- Ещё одного человечка надо подобрать, - говорит Буратина, одновременно набивая текст в телефоне.
- Какого человечка?
- Хорошего! Тебе понравится! - Буратина хлопает меня по плечу свободной рукой. - Сейчас вместе с тобой за ним сплаваем. Пойдём, поможешь лодку спустить.
Под недоумённое мычание выбежавших на палубу пацанов, Буратина травит лебёдку с прицепленной к ней моторкой, а я придерживаю лодку руками, чтобы она не цеплялась за борт.
- Сейчас вернёмся! Сюрприз! - орёт Буратина в ответ на вопросы парней, куда мы собрались. Мотор издаёт бодрое рычание, и мы плывём в сторону берега. Прохладный ночной воздух обдувает моё помолодевшее лицо, раздувает розовые щёки, треплет курчавые, чёрные как смоль волосы. Я снова молодой, и мы с моим лучшим другом летим навстречу очередным приключениям. Судя по чёрным силуэтам высоток и мелькающей вдали подсветке пешеходного моста, мы где-то в районе городского центра. Точно! Вижу стремительно приближающийся нижний ярус набережной. Широкая умощенная брусчаткой полоска берега пустынна и только маленький огонёк, словно одинокий светлячок, мерцает в темноте. Буратина берёт курс прямо на этот огонёк, наддаёт газу и летит прямо в высокий бетонный парапет. Я напрягаюсь и сжимаю поручни. Возле самого берега лодка резко поворачивает и бьётся правым бортом в парапет так, что я еле удерживаюсь, чтобы не вылететь и не шмякнуться об бетон. Эмоции выплёскиваются из меня естественным потоком.
- Буратина придурок! Тебе надувной матрас доверять нельзя, не то, что устройство с мотором.
Сверху раздаётся женский смех, и я слышу голос, который кажется мне знакомым.
- Серёжка, ты как всегда в своём репертуаре. Ты же меня с ног до головы водой окатил. Правильно Славка говорит, что ты придурок!
Густой, маслянистый и певучий. Этот голос не спутать ни с каким другим. Он повергает меня в шок. Неужели сейчас после стольких лет я увижу её? Зачем…зачем он её позвал? Я не хочу её видеть. Хочу запомнить её той дерзкой зажигалкой, жизнерадостной и боевой красоткой. Хочу, чтобы она оставалась той, которую мы оба безуспешно добивались и которой оказались недостойны. Я не хочу испоганить одно из моих самых лучших воспоминаний в жизни. Какой она стала? Зачем мне её такой видеть?
Я медленно поднимаю глаза. Бог ты мой! В ночном полумраке это всё та же Светка, или Ворона, как мы называли её между собой за иссиня чёрные волосы. Она в светлом, облегающем вполне подтянутые бёдра платье и накинутом на плечи длинном кардигане. Я не в силах посмотреть ей в лицо рассматриваю красивый педикюр на пальчиках выглядывающих из бежевых туфель на высоких каблуках.
- Мы так и будем стоять, или вы мне спуститься поможете?
Я первым вылетаю из лодки и поднимаюсь по бетонным ступенькам.
- Ну привет, Света!
Боже мой! Да она всё такая же красотка! Нет, я бы сказал, что она стала ещё красивее. Её ухоженное лицо приобрело большую женственность, а небольшие стрелочки в углах губ только придают шарма, ну как у Шерон Стоун.
