Охранник моргнул и молча отодвинулся с дороги.
С каждым пройденным рубежом настроение у Николь поднималось. Ей всё больше нравилось быть суккубом. Веселило то, с какой лёгкостью удаётся манипулировать людьми, практически не прилагая к этому никаких усилий.
И почему она раньше так не делала? Насколько же это упрощает жизнь!
Внутри помещения стояла почти сплошная завеса из искусственного дыма. Над танцполом мельтешили прожектора различного цвета: белые, синие, золотистые, кислотно-розовые.
Николь никогда не ходила в клубы. Она вообще вела весьма уединённый и размеренный образ жизни.
Каждый, кто связал свою жизнь с магией, знает, что алкоголь, даже в малых количествах, открывает каналы, к которым присасываются лявры – маленькие ментальные паразиты самого низшего порядка – всё равно, что блохи в нашем мире. Лявры присасываются к человеческой ментальной оболочке и начинают питаться негативными эмоциями. Чем чаще человек пьёт, тем больше повисает на нём маленьких засранцев. Чем сильнее они питаются, тем сильнее становятся. В отдельных случаях на себе можно вырастить с добрый десяток откормленных бесят.
Всего одной рюмки даже слабого алкоголя раз в месяц хватит, чтобы нацепить на себя парочку-другую ментальных «блошек». И ровно месяц после этого, даже если совсем ничего не пить, кроме воды, они будут тобой питаться. Оно ей надо?
Но людям-то всё равно. Люди- то глупые.
«Сколько их не учи, сколько препятствий не ставь – человек всё равно отыщет свою дорогу в ад», – с горечью говорила мать. Была права.
В клубе алкоголь растекался рекой. Красиво растекался. На стойке стояли фужеры и стаканы, яркие, разноцветные, под соломинками-зонтиками. В некоторых их них жидкость разного цвета напоминала яркие полосатые гетры, слои алкоголя не смешивались между собой. Над другими бенгальским огнём искрилось пламя.
В воздухе носился запах дорогого табака, смешенный с запахом гашиша и марихуаны.
У нечисти более острое обоняние, чем у людей. Николь отчётливо слышала в наркотической отраве стойкий запах падали. Такой запах часто источают подгнивающие петунии, болеющие смертельной хворью люди и захваченные слабым тленом тела – тошнотворная гнилая сладость, от которой выворачивает наизнанку.
Большинство людей вокруг уже были пьяны, кто-то больше, кто-то меньше. Столько липких взглядов. И похоть – она обступает Николь плотной стеной, на неё хоть топор вешай. Но её это нисколько не заводит, скорее отвращает. Хочется уйти и помыться. Но нет, она будет терпеливо ждать подходящую кандидатуру в жертвы для своего первого раза. Терпеливый паук, поджидающий глупую мушку.
Мысленно Николь нарисовала себе портрет: мужчина зрелый, но не старый. Развратный, властный, не привыкший к отказам. Наглый и испорченный, но привлекательный.
Присев за барную стойку, она присматривалась к толпе, в надежде выискать того, кто совпадёт с её мысленным образом.
– Привет, – раздаётся голос над правым ухом.
Повернув голову, Николь встречается взглядом с парнем. Смазливое, полу-девичье, большеглазое лицо с высокими скулами и чуть пухлым ртом. Золотистые волосы красиво, как рамка картину, обрамляют его. Обычные такие мальчики нравятся девочкам-подросткам. Те от них аж пищат. Но красавчик был совершенно не во вкусе Николь. Ей всегда нравились брутальные брюнеты с волевыми подбородками. Блондинам не хватает яркости и перчика. Есть в них что-то пресное.
– Привет, – без особого энтузиазма откликается Николь.
При втором взгляде становится заметно, что зрачки у парня почти полностью закрывают радужку, а сухие губы испещрены морщинками, аж в паре мест полопались, как перезревшая кожура у чернослива. Наверное, если коснуться их языком, можно почувствовать металлический вкус крови?
Николь отвернулась.
– Можно заказать коктейль такой красивой девушке? – улыбка у парня была кривая и не слишком приятная.
Николь оцепенела, ощутив чужой подбородок на своём плече. Она почти непроизвольно высвободилась. Гневные слова замерли на языке – не стоит быть грубой. Она же за приключениями сюда пришла? И новыми знакомствами. Глупо будет, если она сейчас с видом святоши заявит, что не пьёт.
– Можешь рискнуть и попробовать.
Голос Николь, вопреки намерению, прозвучал не слишком-то дружелюбно, но парня это не смутило.
– Бармен, эй! – небрежным жестом подозвал он человека. – Принеси девушке… что тебе заказать?
Николь была без понятия, поэтому ткнула пальцем в разноцветный полосатый коктейль, напомнивший её старомодные гетры:
– Этот.
– Аравику. И двойной виски со льдом.
Бармен кивнув, услужливо отходит, оставляя молодых людей наедине. Насколько это возможно посреди шумной толпы.
Николь почти с тоской смотрит бармену вслед. Соседство с избалованным малахольным блондиночкам мало вдохновляет. Как бы от него побыстрее избавиться и закончить то, за чем пришла?
Повернув голову, она вновь наткнулась на весёлый, оценивающий взгляд:
– Почему я тебя здесь никогда прежде не видел?
– Потому что я никогда здесь прежде не была.
Оценивающий взгляд скользит по её фигуре. Николь догадывается, что он оценивает её, душманский-дешёвые, с его точки зрения, шмотки. Её массмаркет так же не скрыть в этом полумраке, как и его дорогие брендовые вещички.
– Что так?
– Времени не было, – с вызовом вскидывает голову и прищуривается.
Её бесит, что с одного взгляда этот пижон оценил «птицу по полёту». Бесит его кривая усмешка. Бесит его дорогой светлый костюм, который он носит с такой небрежностью. Бесят золотые часы на тонком запястье и тонкий запах парфюма, с тонкой ноткой цитрусовых и мяты.
Парень придвигается, окутывая её запахом своего тела. Неожиданно упирается лбом в лоб Николь:
– Как это? – шепчет он, блестя глазами.
Он одновременно провоцирует и проверяет границы дозволенного. Николь с трудом удерживается, чтобы не отшатнуться. Она всегда болезненно воспринимала нарушение её личных границ.
– Это когда работы много, – шепчет она в ответ.
И только потом отодвигается.
Бармен деловито ставит перед ними заказанное спиртное. Молодой человек, достав бумажник, расплачивается наличкой и с небрежностью того, кто не привык считать деньги, цедит:
– Сдачи не нужно.
Бармен благодарно кивает.
– Как тебя зовут? – это адресовано уже ей.
Не дожидаясь ответа, парень опрокидывают стакан и практически одним глотком осушает половину. Лёд стучит, как кости, о стенки и дно.
– Я закурю. Ты же не против?
Вопрос риторический, потому что между сухими губами сигарета уже зажата. Щелчок зажигалкой и по воздуху поплыл тот самый мерзкий трупный смрад, который тут пропитано всё и вся – запах шмали.
– Хочешь? – протягивает ей.
Николь молча мотает головой.
– Зря. Нормальная трава. Бывает хуже, – морщится он, запуская руку в карман брюк.
– Где ты это взял?
Николь спрашивает это исключительно затем, чтобы не молчать. На самом деле ей плевать, откуда он его взял и куда сам свалит через пару-другую минут.
– На танцполе, – бледные пальцы небрежно ссыпают пепел в прозрачную пепельницу. – Здесь косяк стоит дешевле коктейля. Ты чего не пьёшь?
Николь пожимает плечами, не зная, что сказать.
– Странная ты какая-то. Так и не сказала, как тебя зовут?
– Я и твоего имени не спрашиваю.
Он собрался представиться, но Николь зажала ему рот рукой. В светлых глазах парня промелькнуло удивление.
Она не хотела знать его имени. Потому что ночь длилась достаточно долго и до рассвета оставалось всё меньше.
– Не нужно имён, – улыбнулась она.
До рассвета всё меньше времени. Зачем суетиться и что-то искать? Почему бы и не этот смазливый, слащавый мальчик? Если всё пойдёт не так и обернётся самым неприятным образом, любая экспертиза покажет, что в парне этом столько алкоголя и наркоты, что смерть вполне логичное завершение подобного бездумного прожигания жизни.
– Пойдём, потанцуем? – схватила она парня за руку.
Он не сопротивлялся. В несколько коротких затяжек дотянул косяк, осушил стакан и последовал за ней.
Музыка вместе с лучами света обрушиваются, как лавина. Дезориентируют. Руки блондина поддерживают, направляют, прижимают Николь к его разгорячённому, чуть влажному телу. В неоновых лучах лицо парня кажется избыточно бледным, а глаза, из-за расширенных зрачков, слишком тёмными.
Громкая музыка и ритм ударников током бежит по телу.
Наверное, зря она не попробовала коктейль? Было бы легче сделать то, что наметила. Но вот только сниженный самоконтроль уменьшал шансы парня остаться в живых.
– У тебя отличное чувство ритма, – он словно бы случайно прижимается ближе, теснее, жарко дыша Николь в ухо.
По-мальчишески гибкий, стройный. В вороте распахнутой рубашки виднеются острые ключицы и мышцы шеи. Николь внезапно поймала себя на мысли, что будь у неё клыки, она бы сейчас с радостью вонзила их в тёплую кожу…
– Ты не слишком разговорчива, – его улыбающееся лицо с расширенными зрачками совсем близко. – Обычно девчонки любят поболтать.
Только не с тем, кого, возможно, собираются убить. Чем меньше знаешь о своей жертве, тем лучше. Ненужно думать о нём как о ком-то, кто может думать и чувствовать. Как о ком-то, кого дома ждёт мать и любит так же, как Сальма любила Николь.
Чтобы заткнуть ему рот, чтобы добавить градус к тем лёгким пузырькам, что уже плясали в её в крови, Николь прижалась губами к его губам. Они раскрылись навстречу горячо и жадно. Сухие, горячие, пахнущие свежим алкоголем и возбуждением.
Руки парня жадно сжимаются вокруг её талии, притягивая к себе.
Они продолжают двигаться. Медленно, рядом друг с другом, не размыкая рук, не отрывая губ. У парня кожа под рубашкой тёплая, гладкая, мягкая на ощупь. На мгновение Николь охватывает желание расписаться на этой белизне острыми чёрными когтями, вычерчивая глубокие ссадины. Захотелось увидеть страх в его синих глазах.
– Давай уйдём отсюда? – шепчет блондинчик, зарываясь обеими руками в буйные, огненно-рыжие кудри Николь. – Куда-нибудь, где темноты побольше, а народу – поменьше?
Может быть, он рассчитывал на то, что она откажется, но не тут-то было.
Николь покорно кивнула:
– Давай.
Пока он тянул её к выходу, ей хотелось расплакаться и сбежать, пока ещё не поздно. Пора признать, что вся затея была ни к чёрту и убраться домой. Никудышней из неё демон и – слава богу!
Они протискиваются вперёд, сквозь толку. Блондинчик крепко держит Николь за руку. Вокруг до отвратительного много народу. Каждое случайное прикосновение незнакомцев раздражает, будоражит и без того взвинченные нервы.
Они вошли в длинное тёмное помещение с диванчиками. Всё вокруг в густом дыму, на сей раз не искусственном – вполне натуральном. И на каждом диване по парочке, большинство из которых в шаге от секса прямо здесь, на месте.
Каким-то чудом блондинчик отыскивает свободное место. На губах его играет неприятная ей усмешка:
– Пососёмся?
Вопрос кажется Николь грубым и вульгарным. Но – плевать. Всё, что происходит, не имеет ни малейшего отношения ни к любви, ни к чувствам.
Николь качает головой:
– Не здесь.
– Что так? – вскидывает он бровь.
– Слишком много людей.
Не споря, парень берёт её под руку, и они продолжают идти куда-то дальше.
– Куда ты меня ведёшь? –спрашивает Николь.
Николь не пила, но чувствует себя пьяной и больной, будто выкурила и выпила не меньше её проводника. Голова тяжёлая.
– Туда, где народу меньше, – не оборачиваясь, отвечает он.
Ветер треплет его серебреные, в свете полной луны, волосы.
– Ты уверен, что выбрал правильное направление? Здесь людей даже больше. Они всюду.
– А мы подальше отойдём.
Их шаги гулко отдаются в огромном пространстве крытой парковки. Недобро подмигивают металлические глазницы автомобилей.
– Хочешь показать свою машину? Есть, чем похвастаться? – изображает насмешливое фырканье Николь.
– Определённо.
Парень снова берёт её за руку. Рука у него тёплая, почти горячая и – сухая. Такая же, как губы. Но твёрдая. Даже странно, учитывая, сколько он выпил.
Они останавливаются около белого «ягуара».
– Машинку к костюму, что ли, подбирал? – фыркает Николь, изображая насмешку.
– Ай, нет. Просто сказал, чтобы, не заморачивались, брали всё белое. Хочешь прокатиться?
– На тебе или на ней? – хихикнула Николь, нервно облизывая губы.
– На нас обоих, – подмигнул он в ответ.
– Боюсь, ты слишком пьян для обоих вариантов.
– Ну, уж нет!
Подтянул Николь к себе, он зажал девушку между своим телом и машиной.
Ранки на его губах и впрямь были солоноватыми, но ей нравилось раздражать их кончиком языка, ощущая при этом металлический привкус.
Николь не противилась его поцелую. Его порыв не встретил сопротивления.
Второй поцелуй, если сравнить с первым, оказался нежнее и чувственнее. Николь бедром ощутила его твердеющий член.
Странно, что блондинчик оставался таким внимательным и деликатным. Так совсем не годится – почти покорная пассивность бесстрастна и безвкусна. Николь забирается пальцами под его одежду и ведёт ими по его спине, перехватывая инициативу в поцелуе.
Что-то не так… возможно, он гей? Интересно, во власти ли суккуба поменять ориентацию?
Николь выкручивает свой гламор на максимум, пока, может быть, и не слишком умело. Её сила струится между ними, оказывая ощутимое давление на кожу. И вот уже его член стоит колом, и она чувствует, что возбуждение, охватившее парня, уже не наигранное, а настоящее. Его дыхание становится хриплым и прерывистым, а движения – страстными и грубыми.
Николь завороженно наблюдает, как его грудь в прорезях разошедшейся одежды, вздымается и опускается. Как на запястьях рук просвечивают синие реки вен.
Они целуются долго, и с каждым разом поцелуй становится все глубже и влажнее, пока всякий намёк на нежность не уходит.
Парень заглянул ей в глаза:
– Скажи мне, что хочешь этого.
Николь молча кивает.
– Уверена? – шипит он и получив повторное разрешение, разворачивает девушкну спиной к себе. Она слышит звук расстёгиваемой ширинки.
Чтобы не упасть, Николь упёрлась ладонями о холодный капот машины.
Ещё немного и они перейдёт черту и пути назад уже не будет. Она сцепила зубы, стараясь не паниковать.
Пока, вроде, ничего сверхъестественного не происходило?
Нечто жёсткое и твёрдое упёрлось внутрь, а потом скрытая преграда внутри её тела прорвалась, как тонкая бумага, вызывая резкую боль, заставившую выгнуться дугой и скрипнуть зубами.
– Чёрт! – охнул парень. – Какого хрена?! Ты что – девственница?! – спросил он, почти в ужасе, готовый отпрянуть.
Николь перевернулась, обнимая, оплетая, заставляя вернуться обратно.
Боль оживила ощущение пустоты и неполноты, которую срочно требовалось заполнить. Соски её напряглись и покалывали. Всё тело ныло. Уже знакомая истома нарастала, умоляя о продолжении.
– Не уходи, – припала она к нему, как изнывающий от жажды к источнику в пустыне. – Не уходи, прошу.
Он продолжил, вновь заставляя Николь выгибаться от боли. Но эта боль порождала жар. Казалось, что она находится на незнакомой и непонятной грани. Ещё вот –вот и либо полетит, либо сорвётся вниз и разобьётся.
Она сама двигается навстречу бьющимся в неё бёдрам. Белые пальцы в металлических перстнях крепче сжимаются на её ягодицах. Его лоб упирается ей в плечо, влажные волосы липнут к лицу.
С каждым пройденным рубежом настроение у Николь поднималось. Ей всё больше нравилось быть суккубом. Веселило то, с какой лёгкостью удаётся манипулировать людьми, практически не прилагая к этому никаких усилий.
И почему она раньше так не делала? Насколько же это упрощает жизнь!
Внутри помещения стояла почти сплошная завеса из искусственного дыма. Над танцполом мельтешили прожектора различного цвета: белые, синие, золотистые, кислотно-розовые.
Николь никогда не ходила в клубы. Она вообще вела весьма уединённый и размеренный образ жизни.
Каждый, кто связал свою жизнь с магией, знает, что алкоголь, даже в малых количествах, открывает каналы, к которым присасываются лявры – маленькие ментальные паразиты самого низшего порядка – всё равно, что блохи в нашем мире. Лявры присасываются к человеческой ментальной оболочке и начинают питаться негативными эмоциями. Чем чаще человек пьёт, тем больше повисает на нём маленьких засранцев. Чем сильнее они питаются, тем сильнее становятся. В отдельных случаях на себе можно вырастить с добрый десяток откормленных бесят.
Всего одной рюмки даже слабого алкоголя раз в месяц хватит, чтобы нацепить на себя парочку-другую ментальных «блошек». И ровно месяц после этого, даже если совсем ничего не пить, кроме воды, они будут тобой питаться. Оно ей надо?
Но людям-то всё равно. Люди- то глупые.
«Сколько их не учи, сколько препятствий не ставь – человек всё равно отыщет свою дорогу в ад», – с горечью говорила мать. Была права.
В клубе алкоголь растекался рекой. Красиво растекался. На стойке стояли фужеры и стаканы, яркие, разноцветные, под соломинками-зонтиками. В некоторых их них жидкость разного цвета напоминала яркие полосатые гетры, слои алкоголя не смешивались между собой. Над другими бенгальским огнём искрилось пламя.
В воздухе носился запах дорогого табака, смешенный с запахом гашиша и марихуаны.
У нечисти более острое обоняние, чем у людей. Николь отчётливо слышала в наркотической отраве стойкий запах падали. Такой запах часто источают подгнивающие петунии, болеющие смертельной хворью люди и захваченные слабым тленом тела – тошнотворная гнилая сладость, от которой выворачивает наизнанку.
Большинство людей вокруг уже были пьяны, кто-то больше, кто-то меньше. Столько липких взглядов. И похоть – она обступает Николь плотной стеной, на неё хоть топор вешай. Но её это нисколько не заводит, скорее отвращает. Хочется уйти и помыться. Но нет, она будет терпеливо ждать подходящую кандидатуру в жертвы для своего первого раза. Терпеливый паук, поджидающий глупую мушку.
Мысленно Николь нарисовала себе портрет: мужчина зрелый, но не старый. Развратный, властный, не привыкший к отказам. Наглый и испорченный, но привлекательный.
Присев за барную стойку, она присматривалась к толпе, в надежде выискать того, кто совпадёт с её мысленным образом.
– Привет, – раздаётся голос над правым ухом.
Прода от 03.07.2023, 12:22
Повернув голову, Николь встречается взглядом с парнем. Смазливое, полу-девичье, большеглазое лицо с высокими скулами и чуть пухлым ртом. Золотистые волосы красиво, как рамка картину, обрамляют его. Обычные такие мальчики нравятся девочкам-подросткам. Те от них аж пищат. Но красавчик был совершенно не во вкусе Николь. Ей всегда нравились брутальные брюнеты с волевыми подбородками. Блондинам не хватает яркости и перчика. Есть в них что-то пресное.
– Привет, – без особого энтузиазма откликается Николь.
При втором взгляде становится заметно, что зрачки у парня почти полностью закрывают радужку, а сухие губы испещрены морщинками, аж в паре мест полопались, как перезревшая кожура у чернослива. Наверное, если коснуться их языком, можно почувствовать металлический вкус крови?
Николь отвернулась.
– Можно заказать коктейль такой красивой девушке? – улыбка у парня была кривая и не слишком приятная.
Николь оцепенела, ощутив чужой подбородок на своём плече. Она почти непроизвольно высвободилась. Гневные слова замерли на языке – не стоит быть грубой. Она же за приключениями сюда пришла? И новыми знакомствами. Глупо будет, если она сейчас с видом святоши заявит, что не пьёт.
– Можешь рискнуть и попробовать.
Голос Николь, вопреки намерению, прозвучал не слишком-то дружелюбно, но парня это не смутило.
– Бармен, эй! – небрежным жестом подозвал он человека. – Принеси девушке… что тебе заказать?
Николь была без понятия, поэтому ткнула пальцем в разноцветный полосатый коктейль, напомнивший её старомодные гетры:
– Этот.
– Аравику. И двойной виски со льдом.
Бармен кивнув, услужливо отходит, оставляя молодых людей наедине. Насколько это возможно посреди шумной толпы.
Николь почти с тоской смотрит бармену вслед. Соседство с избалованным малахольным блондиночкам мало вдохновляет. Как бы от него побыстрее избавиться и закончить то, за чем пришла?
Повернув голову, она вновь наткнулась на весёлый, оценивающий взгляд:
– Почему я тебя здесь никогда прежде не видел?
– Потому что я никогда здесь прежде не была.
Оценивающий взгляд скользит по её фигуре. Николь догадывается, что он оценивает её, душманский-дешёвые, с его точки зрения, шмотки. Её массмаркет так же не скрыть в этом полумраке, как и его дорогие брендовые вещички.
– Что так?
– Времени не было, – с вызовом вскидывает голову и прищуривается.
Её бесит, что с одного взгляда этот пижон оценил «птицу по полёту». Бесит его кривая усмешка. Бесит его дорогой светлый костюм, который он носит с такой небрежностью. Бесят золотые часы на тонком запястье и тонкий запах парфюма, с тонкой ноткой цитрусовых и мяты.
Парень придвигается, окутывая её запахом своего тела. Неожиданно упирается лбом в лоб Николь:
– Как это? – шепчет он, блестя глазами.
Он одновременно провоцирует и проверяет границы дозволенного. Николь с трудом удерживается, чтобы не отшатнуться. Она всегда болезненно воспринимала нарушение её личных границ.
– Это когда работы много, – шепчет она в ответ.
И только потом отодвигается.
Бармен деловито ставит перед ними заказанное спиртное. Молодой человек, достав бумажник, расплачивается наличкой и с небрежностью того, кто не привык считать деньги, цедит:
– Сдачи не нужно.
Бармен благодарно кивает.
– Как тебя зовут? – это адресовано уже ей.
Не дожидаясь ответа, парень опрокидывают стакан и практически одним глотком осушает половину. Лёд стучит, как кости, о стенки и дно.
– Я закурю. Ты же не против?
Вопрос риторический, потому что между сухими губами сигарета уже зажата. Щелчок зажигалкой и по воздуху поплыл тот самый мерзкий трупный смрад, который тут пропитано всё и вся – запах шмали.
– Хочешь? – протягивает ей.
Николь молча мотает головой.
– Зря. Нормальная трава. Бывает хуже, – морщится он, запуская руку в карман брюк.
– Где ты это взял?
Николь спрашивает это исключительно затем, чтобы не молчать. На самом деле ей плевать, откуда он его взял и куда сам свалит через пару-другую минут.
– На танцполе, – бледные пальцы небрежно ссыпают пепел в прозрачную пепельницу. – Здесь косяк стоит дешевле коктейля. Ты чего не пьёшь?
Николь пожимает плечами, не зная, что сказать.
– Странная ты какая-то. Так и не сказала, как тебя зовут?
– Я и твоего имени не спрашиваю.
Он собрался представиться, но Николь зажала ему рот рукой. В светлых глазах парня промелькнуло удивление.
Она не хотела знать его имени. Потому что ночь длилась достаточно долго и до рассвета оставалось всё меньше.
– Не нужно имён, – улыбнулась она.
До рассвета всё меньше времени. Зачем суетиться и что-то искать? Почему бы и не этот смазливый, слащавый мальчик? Если всё пойдёт не так и обернётся самым неприятным образом, любая экспертиза покажет, что в парне этом столько алкоголя и наркоты, что смерть вполне логичное завершение подобного бездумного прожигания жизни.
– Пойдём, потанцуем? – схватила она парня за руку.
Он не сопротивлялся. В несколько коротких затяжек дотянул косяк, осушил стакан и последовал за ней.
Прода от 03.07.2023, 19:39
Музыка вместе с лучами света обрушиваются, как лавина. Дезориентируют. Руки блондина поддерживают, направляют, прижимают Николь к его разгорячённому, чуть влажному телу. В неоновых лучах лицо парня кажется избыточно бледным, а глаза, из-за расширенных зрачков, слишком тёмными.
Громкая музыка и ритм ударников током бежит по телу.
Наверное, зря она не попробовала коктейль? Было бы легче сделать то, что наметила. Но вот только сниженный самоконтроль уменьшал шансы парня остаться в живых.
– У тебя отличное чувство ритма, – он словно бы случайно прижимается ближе, теснее, жарко дыша Николь в ухо.
По-мальчишески гибкий, стройный. В вороте распахнутой рубашки виднеются острые ключицы и мышцы шеи. Николь внезапно поймала себя на мысли, что будь у неё клыки, она бы сейчас с радостью вонзила их в тёплую кожу…
– Ты не слишком разговорчива, – его улыбающееся лицо с расширенными зрачками совсем близко. – Обычно девчонки любят поболтать.
Только не с тем, кого, возможно, собираются убить. Чем меньше знаешь о своей жертве, тем лучше. Ненужно думать о нём как о ком-то, кто может думать и чувствовать. Как о ком-то, кого дома ждёт мать и любит так же, как Сальма любила Николь.
Чтобы заткнуть ему рот, чтобы добавить градус к тем лёгким пузырькам, что уже плясали в её в крови, Николь прижалась губами к его губам. Они раскрылись навстречу горячо и жадно. Сухие, горячие, пахнущие свежим алкоголем и возбуждением.
Руки парня жадно сжимаются вокруг её талии, притягивая к себе.
Они продолжают двигаться. Медленно, рядом друг с другом, не размыкая рук, не отрывая губ. У парня кожа под рубашкой тёплая, гладкая, мягкая на ощупь. На мгновение Николь охватывает желание расписаться на этой белизне острыми чёрными когтями, вычерчивая глубокие ссадины. Захотелось увидеть страх в его синих глазах.
– Давай уйдём отсюда? – шепчет блондинчик, зарываясь обеими руками в буйные, огненно-рыжие кудри Николь. – Куда-нибудь, где темноты побольше, а народу – поменьше?
Может быть, он рассчитывал на то, что она откажется, но не тут-то было.
Николь покорно кивнула:
– Давай.
Пока он тянул её к выходу, ей хотелось расплакаться и сбежать, пока ещё не поздно. Пора признать, что вся затея была ни к чёрту и убраться домой. Никудышней из неё демон и – слава богу!
Они протискиваются вперёд, сквозь толку. Блондинчик крепко держит Николь за руку. Вокруг до отвратительного много народу. Каждое случайное прикосновение незнакомцев раздражает, будоражит и без того взвинченные нервы.
Они вошли в длинное тёмное помещение с диванчиками. Всё вокруг в густом дыму, на сей раз не искусственном – вполне натуральном. И на каждом диване по парочке, большинство из которых в шаге от секса прямо здесь, на месте.
Каким-то чудом блондинчик отыскивает свободное место. На губах его играет неприятная ей усмешка:
– Пососёмся?
Вопрос кажется Николь грубым и вульгарным. Но – плевать. Всё, что происходит, не имеет ни малейшего отношения ни к любви, ни к чувствам.
Николь качает головой:
– Не здесь.
– Что так? – вскидывает он бровь.
– Слишком много людей.
Не споря, парень берёт её под руку, и они продолжают идти куда-то дальше.
– Куда ты меня ведёшь? –спрашивает Николь.
Николь не пила, но чувствует себя пьяной и больной, будто выкурила и выпила не меньше её проводника. Голова тяжёлая.
– Туда, где народу меньше, – не оборачиваясь, отвечает он.
Ветер треплет его серебреные, в свете полной луны, волосы.
– Ты уверен, что выбрал правильное направление? Здесь людей даже больше. Они всюду.
– А мы подальше отойдём.
Их шаги гулко отдаются в огромном пространстве крытой парковки. Недобро подмигивают металлические глазницы автомобилей.
– Хочешь показать свою машину? Есть, чем похвастаться? – изображает насмешливое фырканье Николь.
– Определённо.
Парень снова берёт её за руку. Рука у него тёплая, почти горячая и – сухая. Такая же, как губы. Но твёрдая. Даже странно, учитывая, сколько он выпил.
Они останавливаются около белого «ягуара».
– Машинку к костюму, что ли, подбирал? – фыркает Николь, изображая насмешку.
– Ай, нет. Просто сказал, чтобы, не заморачивались, брали всё белое. Хочешь прокатиться?
– На тебе или на ней? – хихикнула Николь, нервно облизывая губы.
– На нас обоих, – подмигнул он в ответ.
– Боюсь, ты слишком пьян для обоих вариантов.
– Ну, уж нет!
Подтянул Николь к себе, он зажал девушку между своим телом и машиной.
Ранки на его губах и впрямь были солоноватыми, но ей нравилось раздражать их кончиком языка, ощущая при этом металлический привкус.
Николь не противилась его поцелую. Его порыв не встретил сопротивления.
Второй поцелуй, если сравнить с первым, оказался нежнее и чувственнее. Николь бедром ощутила его твердеющий член.
Странно, что блондинчик оставался таким внимательным и деликатным. Так совсем не годится – почти покорная пассивность бесстрастна и безвкусна. Николь забирается пальцами под его одежду и ведёт ими по его спине, перехватывая инициативу в поцелуе.
Что-то не так… возможно, он гей? Интересно, во власти ли суккуба поменять ориентацию?
Николь выкручивает свой гламор на максимум, пока, может быть, и не слишком умело. Её сила струится между ними, оказывая ощутимое давление на кожу. И вот уже его член стоит колом, и она чувствует, что возбуждение, охватившее парня, уже не наигранное, а настоящее. Его дыхание становится хриплым и прерывистым, а движения – страстными и грубыми.
Николь завороженно наблюдает, как его грудь в прорезях разошедшейся одежды, вздымается и опускается. Как на запястьях рук просвечивают синие реки вен.
Они целуются долго, и с каждым разом поцелуй становится все глубже и влажнее, пока всякий намёк на нежность не уходит.
Парень заглянул ей в глаза:
– Скажи мне, что хочешь этого.
Николь молча кивает.
– Уверена? – шипит он и получив повторное разрешение, разворачивает девушкну спиной к себе. Она слышит звук расстёгиваемой ширинки.
Чтобы не упасть, Николь упёрлась ладонями о холодный капот машины.
Ещё немного и они перейдёт черту и пути назад уже не будет. Она сцепила зубы, стараясь не паниковать.
Пока, вроде, ничего сверхъестественного не происходило?
Нечто жёсткое и твёрдое упёрлось внутрь, а потом скрытая преграда внутри её тела прорвалась, как тонкая бумага, вызывая резкую боль, заставившую выгнуться дугой и скрипнуть зубами.
– Чёрт! – охнул парень. – Какого хрена?! Ты что – девственница?! – спросил он, почти в ужасе, готовый отпрянуть.
Николь перевернулась, обнимая, оплетая, заставляя вернуться обратно.
Боль оживила ощущение пустоты и неполноты, которую срочно требовалось заполнить. Соски её напряглись и покалывали. Всё тело ныло. Уже знакомая истома нарастала, умоляя о продолжении.
– Не уходи, – припала она к нему, как изнывающий от жажды к источнику в пустыне. – Не уходи, прошу.
Он продолжил, вновь заставляя Николь выгибаться от боли. Но эта боль порождала жар. Казалось, что она находится на незнакомой и непонятной грани. Ещё вот –вот и либо полетит, либо сорвётся вниз и разобьётся.
Она сама двигается навстречу бьющимся в неё бёдрам. Белые пальцы в металлических перстнях крепче сжимаются на её ягодицах. Его лоб упирается ей в плечо, влажные волосы липнут к лицу.
