Я вырвала руку. Хотя ее можно было просто вынуть из пальцев, которые не впивались больше в кожу. Теперь под кожу он вставлял иголки слов.
— Время не ждёт…
— Выпей кофе, — перебил меня Семён.
Но я встала.
— Тебя работа ждёт, жена ждёт… — мямлила я, вместо того, чтобы просто уйти. — Меня никто не ждёт. Я, в отличие от тебя, свободна.
Речь не текла свободно: каждое слово приходилось выдавливать языком через зубы. Возможно, неправильное, но другие слова, увы, не поднимались из груди в мой бедный пересохший рот. В нем было горько без всякого кофе.
— Ты не свободна, — поднял на меня Сёма все те же прищуренные глаза. — Ты давно не свободна. Это просто формальности. Они тебе настолько катастрофичны? Летом все равно все расписано. Белая шуба зимой тебя сильно пугает?
Я побоялась зажмуриться. Вдруг не получится разлепить глаз — на ресницах выступило на этот раз нечто вязкое, липкое и гадкое, прямо как его слова. В них можно завязнуть, как вязнет муха — совсем не в варенье. Детская неожиданность, вот верная субстанция, в которую меня только что макнули носом — такого поворота я уж никак не ожидала. Давит на жалость или на что-то другое? Но этого другого нет. Я не буду пробуждать его даже простым прощальным рукопожатием. Это все равно больно. Очень.
— Слишком поздно… — буркнула я, не поднимая глаз, и отодвинула чашку. — Для кофе. И мучное я не ем. Я очень изменилась за эти полгода. Очень.
Я встала все с тем же опущенным к столу взглядом. Семён же все равно не встал.
— Я буду ждать звонка, — сказал он.
А я не буду ничего ждать. Ни ответного «пока», ни «до свидания»: пока ничего во мне не шевельнулось и свидания, нового, не хотелось.
Я хлопнула дверью кафе. Намеренно громко. Надеясь, что эта та самая психологическая дверь, которую я не сумела закрыть телефонным звонком. Все, я свободна? Хоть и занята на вечер и на завтрашний день. Это же отлично. Не буду думать о Сёме, о первых чувствах, о закусанных в сожалении губах, когда он уходил домой к жене. Сейчас мои губы целы и цела помада, но под ложечкой действительно сосет. Только от настоящего голода.
И вот я снова иду по городу с кофе на вынос. И зажимаю в салфетке круассан. Очень промасленный, как и слова человека, который купил для меня более вкусный рогалик. Вот же загогулина! Два кофе. Оба нетронутых. Два одноразовых стакана, выброшенных в урну. Как и месяцы моей жизни, проведённые не с теми мужчинами. Не с теми? Вдруг кривятся губы со съеденной помадой. Или не так? Может, дело в том, что я все делала не так?
Если бы не сбежала. Если бы по-человечески потребовала от Семёна объяснений, а не истерила по-женски, ломая дорогущую гитару. Если бы я была рядом, когда Семён впервые обнажил душу, все было бы не так… А так, как нужно. А сейчас? Сейчас я действительно другая. Только до сих пор не разобралась, какая. Точно бариста ошибся и поставил на стаканчике галочку против мокко, налив клиенту капучино. Волосы вставали дыбом, как взбитые сливки: я была сбита с толку признанием Сёмы. Как, как так получилось?
— Ксюша, мы должны нормально поговорить, — заговорил он первым, хотя я просто нажала «принять звонок», ничего не сказав в микрофон. — Хочешь сегодня после работы?
— Не надо.
— Прекрати! Ты меня проверяешь? Ну раз ты безработная беззаботная дамочка, давай я заберу тебя на все выходные? Поедем в Выборг, погуляем на отечественной вражеской территории? Ну же, финка, соглашайся! — настаивал Семён, и его голос звучал необоснованно весело.
— Чего не в Хельсинки? Экономишь? У меня есть Шенген.
— Ну что ж ты за зараза такая?! Купить на Аллегро билеты? Если они ещё остались…
Увиливает, уж, да?
— Не надо. Я никуда с тобой не поеду.
— Ну, поломайся ещё… Нам спешить некуда.
Вместо ответной фразы, я сказала, что мне звонят по работе. Ко мне действительно прорывался звонок с незнакомого номера. И я сбросила звонок Семёна.
Глава 29. “Брульянт в чужой короне”
— Я вижу машину, — перезвонила я через пятнадцать минут водителю, спасшему меня своим звонком от Семёна.
Это был Мерседес. Широкий. Черный. Жаль, без мигалки. Впрочем, и я не очень соответствовала его глянцевости, хотя и постаралась придать своему телу более презентабельный вид. Даже остановилась, чтобы поправить помаду и тушь, которая все же немного заляпала нижнее веко. Ничего, отсутствие делового вида компенсируем американской улыбкой и хорошим английским. А завтра достану из закромов шкафа дорогой деловой костюм. А сейчас у меня прямо-таки вечерний вариант. Зато никакой бижутерии. Уж это деловое правило моим нарядом не нарушено. Я не выгляжу дёшево, это точно. Я шла на встречу, где хотела показать, какой «брульянт» кое-кто потерял.
Водитель, мужик под пятьдесят, первым делом окинул меня оценивающим взглядом и только вторым — поприветствовал.
Я села назад и стала тупо вспоминать фильмы — в них богатые клиенты никогда не садились вперед. Разговаривать в полоборота тоже некрасиво, а у иностранного товарища могут возникнуть ко мне организационные вопросы, ответы на которые лежали в папочке, но потянуться пришлось к сумочке, чтобы ответить на очередной звонок. У меня сегодня пресс-центр какой-то!
— Мам, со мной все в порядке! — ответила я сразу на повышенных тонах на тихий, но все же грубый вопрос, как ты там?
Мама явно ждала другого ответа, но я, как всегда, сказала правду.
— Мам, ты реально хочешь, чтобы я впала в истерику или депрессию? — говорила я громко, не считая нужным скрывать что-то от человека, который в силу профессии умеет молчать или вообще пропускает все мимо ушей.
— Но и так спокойно…
— Где спокойно? — мой голос действительно дрожал, пусть и не срывался на крик. — Меня это взбесило не меньше тебя, но выше головы не прыгнешь. Сейчас в сети ничего нет. Руслан, надеюсь, получил по заслугам. Как это все на мне отразится, я не знаю и не хочу сейчас знать. Но ты играешь ему на руку, потому что меня гнобишь ни за что. Он именно этого добивался, чтобы от меня отвернулись. Мам, но если не семья, то кто тогда поддержит в трудную минуту?
— Ты приедешь?
— Нет, у меня работа. Тебе же Ленка звонила. Я подменяю переводчиком ее сестру и не знаю, когда освобожусь. То есть вообще не знаю.
— Мне позвонила тетя Люда…
— И она тоже видела! — перебила я нервно. — Мам, я же просила. Говори всем правду, что мне мстил молодой человек, потому что я его бросила и назвала дебилом. Так все и было! Хватит уже вешать на меня всякие ярлыки. Я взрослый человек и могу жить, как хочу, не оглядываясь на то, что подумают твои подружки!
— И твои…
— Моим плевать, с кем я сплю! Вот плевать и все, как же ты не понимаешь! Мухи отдельно, котлеты отдельно. Если тебе стыдно, что у тебя такая дочь, то это твои проблемы, мама, а не мои! Я не буду жить по твоим правилам или по чужим тоже не буду. Жаль, что ты не родила ещё детей. Могла бы выбрать, который получше… Но можешь и от меня отказаться, если я тебя не устраиваю. Я вообще могу хоть завтра свалить к Джонатану. Уж поверь, ему плевать на Вконтакт и что там твоя тетя Люда обо мне думает! И вообще можешь ответить, что будь у ее дочки такая задница, она бы по всей сети сама фотки развесила! Умом эта кляча не вышла!
— Ксюша!
— Это ты позвонила, не я… — у меня сдали нервы. Оборвались, потому что были изрядно натянуты Семёном.
Мне не следовало отвечать на звонок матери. Знала же, какую ересь она будет нести! Но сказанное было сказано!
— И вообще у меня работа. Не думай звонить мне эти два дня. Я все равно не отвечу!
Телефон лёг мне на колени — ударился о них, как голова о мягкий кожаный подголовник. Салон наполняла тихая классическая музыка. Сейчас солировали скрипки. На моих нервах.
— Извините, — сказала я, хотя водитель не произнёс ни слова.
— Все в порядке, — констатировал он тут же порядок в собственной голове. В моей душе порядка не было: все мысли были разбросаны по полу, как конспекты в период сессии. Но я дипломированный специалист и никому не позволю учить меня жить… правильно… по их законам. Закон один: жить на свои деньги и плевать на мнение окружающих, если эти окружающие не являются источником твоего дохода. Только так, а то до некоторых просто так не доходит, что их мнения никто не спрашивал. Особенно до родителей не доходит. А ведь они должны просто любить. Даже неидеального ребёнка. Но куда там — они тоже выбирают перспективных детей, чтобы похвастаться их успехами перед друзьями. И друзей-то, наверное, не существует: только френды с овердофига Лайками на жрачку… не для мозгов! Вместо мозгов у многих макароны! Залитые соусом из чужой крови, которую они пьют литрами…
— Нет, я должна была при вас сдержаться, — попыталась я вернуть себе деловое лицо.
— Зато по-человечески вышло. Все нормально. Сдерживаться перед клиентом будете, Ксения.
Я наконец взяла папку.
— Спасибо.
Надо хоть имя чувака узнать. Из папки как раз высовывался уголок таблички с именем — Энтони МакДевит. Отлично, сэр! Вы во мне не разочаруетесь.
Затем достала пудреницу — носик, к счастью, не блестел. Зато глаза продолжали гореть, можно сказать, прямо-таки адским огнём. Да, меня конкретно выбесили, бес их всех возьми! И я стала бестолково смотреть в окошко, вспоминая названия мест славы нашего славного города, чтобы провести для гостя небольшой исторический экскурс на случай, если мистер МакДевит впервые в нашем городе.
— Вы мне позвоните, как только его увидите, — сказал водитель, и я закрыла дверь Мерседеса.
В зале прилёта на меня накатили воспоминания, которые пришлось прихлопнуть в груди, прижав к ней табличку с именем. Потом я все-таки пожалела платье и опустила руки, но не глаза. Самолёт давно сел. Бизнес выйдет первым и не задержится на контроле, наверное. В моем случае просто никого не оказалось в очереди, а сейчас прилетело сразу несколько самолетов.
Минуя встречающих с букетами, я вышла вперёд к ещё парочке таких же, как я, деловых. В голове, по привычке, крутилась приветственная фраза. Да, только бы по другой привычке не спросить, что будете заказывать? Так что лучше молча улыбаться.
Я проверила ладонь на сухость и ещё раз расправила ею подол — на всякий пожарный случай. И действительно вспыхнула, как облитая бензином тряпка, как только увидела выходящего из дверей клиента. Нет, потом, который сошёл с моей спины горным потоком.
Этот мужчина шёл именно ко мне, потому что смотрел именно на меня. На мою табличку и ещё обнаженные в улыбке зубы кобылы, сивой… Боже, Энтони… Это же Тони. Да, это Тони… А Тони — это копия Крэга. Копия, чуть небритая. Так сейчас модно. Трехдневная щетина. Она придаёт солидности и малость старит. В темном пиджаке и белой рубашке, Тони определенно выглядит старше и солиднее брата. Нет молодецкого задора в глазах. И в голосе.
В моем, правда, тоже ничего не осталось, но я побоялась откашляться — вдруг еще решит, что ему заразного переводчика подсунули: пусть лучше думает, что у меня со связками проблемы. И вообще некоторые находят простуженный голос сексуальным… Нет, этот пусть так не думает… Об этом козле я слишком много всего знаю нехорошего.
Блин, Ленка, кого, кого ты мне подсунула?! Как, как такое возможно…
— Нам придется немного подождать машину, — проговорила я сквозь шум в ушах.
Я забыла от шока вовремя позвонить водителю.
— Без проблем, Кейт, — ответил брат Крэга тихо, без какой-либо эмоции в голосе. По-деловому сухо и отвел от меня взгляд. К счастью. К счастью, я его не заинтересовала. Он даже не окинул меня оценивающим взглядом, как водитель. Я просто дополнение к машине, а машина — средство передвижения. Но мне как передвигаться рядом с человеком, который почти идентичная копия того, с кем я имела несчастье иметь секс… Мой внутренний голос создал полную кальку с английского… Только бы не озвучить ее ненароком!
Глава 30. “Клинический непрофессионализм”
— Вам нужна от меня ещё какая-то помощь, сэр? — спросила я, стоя в полуметре от двери, моей же рукой и прикрытой.
Тони в это время стоял ко мне спиной и осматривал номер — критическим взглядом. Кажется, просканировал уже все, даже ниточки на портьерах — я поняла это по медленному повороту его шеи. Что за тип! Боженьки, да тут все вылизано! Что ж они, МакДевиты за шишки такие, что приглашающая сторона так раскошелилась? Не «Невский Палас», но все же люкс: тихо и красиво. Действительно красиво: даже логотип на форме регистрации, которую я положила на столик, радовал глаз.
Ну, долго еще будете оценивать соотношение цены и качества? Человек в моем лице вас вообще не заинтересовал. Впрочем, к моему счастью — вердикт был бы вынесен неутешительный. Впрочем, у всех фломастеры разные, а вам, милый, их вообще в руки давать нельзя!
Наконец Тони обернулся к двери. Вот уж именно к двери — лицо не изменилось, точно перед ним не стояло живого человека.
— Я могу принять душ самостоятельно, — отчеканил мистер МакДевит, точно я обидела его элементарным вопросом вежливости.
С другой стороны, это могло быть шуткой. Чисто английской, и я улыбнулась — так, на всякий случай. Но через силу — знал бы иностранный товарищ, какую иглу только что загнал в мое бедное сердце воспоминанием о своем бедовом жертвенном братике!
— Тогда я хотела б уточнить, в какое время вы будете завтракать? — спросила я тихо, сухо и точно вежливо, стиснув коленки с такой силой, как делала когда-то в школе, отвечая стихотворение у доски.
— Ты хочешь ко мне присоединиться?
Боже, какой тон! Нет, не удивления, а вопросительный. Он действительно задал вопрос без всякого шутливого подтекста. И я не на шутку разволновалась — каким-то образом я повела себя непрофессионально. Мне бы хоть переговорить с Ленкиной сестрой об этикете при работе с такими вот упакованными бизнесменами. Я-то грешным делом подумала, что мне надо будет просто рот открывать. Вот и наоткрывала себе на беду. И дело тут совсем не в том, что передо мной стоит почти что знакомец. Просто я балда неподготовленная!
— Нет, — ответила я, чувствуя, как запылали даже дырки в ушах, заткнутые обычными сапфировыми гвоздиками. Тони по-прежнему смотрел на меня. В глаза. И недоумевал. — Я просто хотела уточнить, когда нам лучше за вами заехать?
— Первая встреча назначена на одиннадцать утра, — по-прежнему сухо чеканил он каждое слово. — Я не вношу изменения в рабочий график без надобности.
— Я просто подумала, что, возможно, вы захотите осмотреть город…
Просто, возможно, я вовсе не думала, о том, что несмотря на весь мой опыт в маркетинге опыта общения с птицами такого полета у меня не было никакого.
— Вы предлагаете мне экскурсию? — он по-прежнему слишком медленно задавал вопросы, и я испугалась, что, сама не замечая того, допускаю в английском непростительные для профессионала ошибки.
— Нет, просто проехать по городу лишние полчаса… Или, если вы все же хотите экскурсию…
И я сдалась, не окончив фразу — только бы щеки не пылали так же ярко, как уши. Верх непрофессионализма, Ксюха! Позор! Позор! Позор! Но я же честно пыталась развлечь его в машине рассказом о славном подвиге города-героя Ленинграда! Нельзя же было молча проезжать мимо пьедестала с танками или площади Победы… И да, да, да… — мимо памятника Ленину, но я, конечно же, даже не заикнулась про его стоящий плащик. С этим товарищем ни слова о… даже намека на…
