Кружить по камере, ходить туда-сюда – это хоть как-то облегчает его состояние. И знаешь, что они сделали, когда это поняли? Стали фиксировать людей на скамьях и начинать воздействие лишь после этого. Как раз тогда-то мой сокамерник и лишился рассудка. А теперь угадай, кто курирует эти эксперименты?
- Я знаю Брайана чуть ли не с детства, - выпалила Тамира, уворачиваясь и отходя на несколько шагов. – Он не садист.
- А я и не говорил, что он садист, - спокойнее произнёс Эдвин. – Он делает это не ради личного удовольствия. А ради того, чтобы изучить возможности магического воздействия в пределах замка. Ты даже можешь считать, что всё это делается во имя государственной безопасности. В известном смысле, пожалуй, так оно и есть.
- Я тебе не верю. – Тамира тоже заговорила спокойно, сдерживая огонь, который бушевал внутри. – На человеческий мозг нельзя воздействовать против желания. Мы все это знаем. Ты просто лжёшь – чтобы оговорить своего политического противника.
Эдвин вновь криво усмехнулся.
- Нельзя, - согласился он. – Вот только они нашли в замке какой-то способ. Со мной сильно не откровенничали, но вроде как там есть источник магической энергии, и он позволяет преодолеть защиту. Они недавно это выяснили, потому теперь и экспериментируют.
- Я хорошо знаю Брайана, - прорычала Тамира. – Его работа, возможно, не подразумевает идеально чистых рук, но на подобное он бы не пошёл. Кто ты такой, чтобы оскорблять моих друзей?!
- А тут ты права, - охотно и одновременно зло подтвердил Эдвин. – Я никто. И никаких прав не имею. Я просто ухожу.
- Ну и убирайся, раз такой принципиальный! – выкрикнула Тамира.
В этот момент она думала именно то, что говорила. Впрочем, вряд ли её слова имели большое значение. Пациент (впрочем, теперь уже бывший) в любом случае не намеревался задерживаться. Прилив адреналина даже помог его хвори временно отступить, и он, почти не шатаясь, добрался до двери. Ещё пара секунд – и хлопнула вторая дверь, выводящая наружу.
Тамира осталась стоять на прежнем месте, тяжело дыша и сердито сверкая глазами. Потом взгляд её упал на яблоки, которые она совсем недавно принесла с таким воодушевлением. Девушка подхватила одно и изо всей силы швырнула им об стену. Но, ещё немного постояв, решила, что хватит предаваться дурному настроению. Ушёл – туда ему и дорога. А у неё дел по горло.
Травница стала прибираться, начав всё с того же яблока. Думала, что, работая, успокаивается, но на самом деле лишь сильнее мысленно себя накручивала, придумывая всё новые и новые ответы на выпады Эдвина. Отвлечься на другие темы удавалось, должно быть, секунд на десять-пятнадцать от силы.
Постепенно совершенную картину праведного возмущения начал портить червячок сомнения. Дело было даже не в Брайане, дело было в Эдвине. Он же её пациент. Он же болен. Далеко он уйдёт в своём нынешнем состоянии? А скоро стемнеет. В лесу холодно станет…
Да что она, в самом деле, как добрая мамочка?! Ну, станет холодно, помёрзнет немножко. Для его кипящих мозгов даже полезно. И вообще, это не она его выгнала, он сам ушёл. Что? Сказала «убирайся»? Да подумаешь! Он всё равно намеревался уйти. Так что на этом её ответственность закончилась.
А там не только холодно, там ещё и волки. А у него скоро температура поднимется, она всегда поднимается к вечеру. И надо было его в прошлый раз спасать, чтобы сейчас на верную смерть выкинуть? Да пусть бы и не выкинуть, пусть просто выпустить! Ну да, наговорил он всяких гадостей, и что? На костёр его теперь за это? И потом, его, скорее всего, действительно пытали. Иначе его состояния не объяснить. И эти ночные кошмары… А судя по тому, что следов на теле мало, он, видимо, правду сказал: пытали ментально. А причастность Брайана… Мало ли, может, Брайан просто мимо проходил, а Эдвин запомнил. Мало ли что в голове может спутаться, после такого-то. А она его сразу во лжи обвинила. Он, правда, тоже хорош. Но кто-то же должен быть умнее?
Ещё минут двадцать Тамира провела в подобных внутренних метаниях. А потом быстро собрала сумку с самым необходимым, сунула ноги в башмаки (старые-престарые, зато крепкие и удобные), набросила на плечи плащ и вышла из дома.
Снаружи было прохладно. Не мороз, конечно (в Оплоте морозов вообще не бывало), но свежо. Дорога от дома уводила только одна, а Тамира сильно сомневалась, что Эдвин стал бы ломиться сквозь кустарники. Так что она пошла по этой единственной тропе. Дальше помогло её знание леса и умение распознавать следы, даже в сгущающихся сумерках. Иначе после первой же развилки она бы не знала, что делать. А так нашла его достаточно легко, примерно через полчаса пути.
Эдвин сидел, привалившись спиной к сосновому стволу, и тяжело, неровно дышал. Медленно поднял голову и встретился с Тамирой взглядом, полным ненависти к собственной беспомощности.
- Прямо здесь будешь ночевать? – повышенно бодрым голосом поинтересовалась травница.
- А разве тебе есть разница? – пробормотал он, впрочем, без былого запала, скорее по инерции.
- Никакой, - заверила Тамира. – Место даже хорошее. Воздух свежий. Давай, поднимайся.
- Не могу, - тихо признался Эдвин и отвернулся, старательно пряча от неё лицо. Потом горько усмехнулся: - Я теперь действительно никто. Даже уйти, хлопнув дверью, - и то не в состоянии.
- Ну и слава богам, - отозвалась Тамира, извлекая из сумки флакон. – Нечего портить чужое имущество. На, выпей.
Она откупорила флакон и протянула Эдвину. Тот покорно проглотил содержимое, после чего возвратил девушке опустевший сосуд.
- Теперь надо немного подождать, - сообщила она, тоже садясь на россыпь хвои. – Средство быстродействующее, скоро заработает.
- Спасибо, Тамира, - глухо сказал Эдвин, глядя перед собой. – Надеюсь, что когда-нибудь, я всё-таки смогу отплатить тебе за то, что ты сделала. Пока, увы, мне это не под силу.
- Ещё как под силу! – возразила Тамира. – С тобой сейчас можно на дровах экономить. От тебя жара, как от печки.
Эдвин улыбнулся, но совсем уж кисло, лишь отдавая минимальную дань вежливости.
- Скажи, - вновь заговорил он пару минут спустя, - Коллинз – он твой друг? Или больше?
- А разве больше, чем дружба, бывает? – решила поддразнить его Тамира. – По-моему, всё остальное – значительно меньше.
Однако было в устремлённом на неё взгляде что-то от беспомощности брошенного пса, и она всё-таки ответила на вопрос:
- Друг, друг. Мы ещё в детстве познакомились. Точнее, в подростковом возрасте.
- И–?
Похоже, Эдвин от её ответа напрягся ещё сильнее, словно она сказала «Мы познакомились, когда я была женщиной в самом соку, а он – мужчиной в самом расцвете сил».
- И ничего, - фыркнула Тамира. – У него свои дела, у меня свои.
- Но он зовёт тебя в город. Я слышал.
Задрав подбородок, Тамира серьёзно посмотрела на Эдвина.
- И что? Я в городе?
Он промолчал.
- Встать можешь? – уже другим, обычным своим тоном спросила девушка.
Эдвин попробовал. Получилось. Тамира удовлетворённо кивнула и тоже поднялась на ноги.
- Я дала тебе настойку ферны. – Последнюю, к слову. Больше у неё не оставалось. – Ближайшие час-полтора будешь полон сил. Потом ослабнешь, так что за это время надо дойти до относительно безопасного места. А вот теперь решай сам. Хочешь – идём со мной. Не хочешь – можешь продолжить хлопать дверьми. Дело твоё.
Не прощаясь и не оборачиваясь, Тамира зашагала по тропинке обратно к дому. Вскоре она облегчённо выдохнула, услышав шорох листьев за спиной. Эдвин ничего не говорил, но всё это время шёл за ней след в след.
Они так и вошли в дом, один за другой. Добрались до комнаты, где он жил всё это время. А потом…
Наверное, это совершенно естественно. Естественно и предсказуемо, и нет в этом ничего удивительного. Ничего такого, о чём стоило бы задумываться лишний раз. Классический расклад – сиделка и пациент. Это даже пошло. И набило оскомину.
И ни к чему волноваться, ни к чему приписывать происходящему глупую романтику, выдумывая сказки о сильных чувствах. Просто пациент испытывает благодарность к ухаживающей за ним сиделке. В сочетании с тем фактом, что у него давно не было женщины, реакция более чем предсказуема. Просто сиделка, или в данном случае травница, невольно начинает испытывать чувство нежности по отношению к тому, о ком заботится. Особенно если жизнь её уже много лет протекает под знаком одиночества.
И ничего нет удивительного в том, что сначала сцепились пальцы рук. Его, длинные и смуглые, и её, нежные, хоть и с немного огрубевшей кожей. Равно как и в том, что затем он нашёл губами её губы. И когда он начал осыпать нежно-жадными поцелуями всё её тело, это тоже было совершенно логично и ожидаемо. И найдётся ли хоть что-то странное в резкости и порывистости её движений, когда она чуть не разорвала его и без того потрёпанную рубашку? Или в том, как кровать, до сих пор исполнявшая роль лазаретной койки, превратилась внезапно в ложе страсти? Без расшитого цветами постельного белья, без запаха духов и без лепестков роз – да всё это было и не нужно. Ничего необычного, ровным счётом. Разве только капли невыплаканных слёз, застывшие у обоих в глазах.
Я нервно ходила по комнате из угла в угол, ломая руки и кусая губы. В данный момент гости и хозяева заседали «в тёплой, дружественной обстановке». Общение на политические темы затянулось, и было решено совместить его с ужином. Оставалось только гадать, сколько именно отравлений во время этого ужина произойдёт, и выйдет ли оттуда на своих ногах хоть кто-нибудь из политиков.
Как нетрудно догадаться, сама я на заседании не присутствовала. Не знаю, пригласили бы меня при иных обстоятельствах или нет, но в данном случае я сама завела разговор с Брайаном на данную тему и сама высказала предположение о том, что мне будет предпочтительнее держаться от Уилфорта подальше. Теперь я готова была грызть себе локти за такую инициативу, и, тем не менее, прекрасно понимала, что иначе было нельзя. Стремление увидеться с Уилфортом после всего, что между нами произошло по моей официальной версии, было бы несколько странным. Предложение не показываться ему на глаза, дабы лишний раз не накалять обстановку, казалось более логичным. Но легче от этого сознания не становилось. Я волновалась, и, скажем прямо, волновалась главным образом за Уилфорта. Вернее, за Сэнда. Чёрт бы побрал этого Александра, ну, кто его просил лезть в самое пекло?! Почему ему не сиделось в своей Иллойе, в таком милом дворце и за семью печатями? Ведь знает же, что к нему уже подсылали убийцу, и именно здешние, оплотские власти подсылали! Так сильно понравилось, что ещё захотелось?
Нет, он, конечно, поступил именно так, как в своё время обещался. Приехал только что не под барабанную дробь. Атмосферу и правда создал такую, что и в визите не откажешь, и живым выпустить очень даже желательно. В противном случае как бы светлые власти и вправду не надумали снести Оплот вместе со всем его населением с лица земли. А если надумают, то кто их знает… Может, и сумеют. Брайан прекрасно это понимает, потому и ведёт себя с делегацией предельно вежливо, даже доброжелательно, но так при этом злится, что у меня, хорошо его знающей, мороз по коже. А если злость всё-таки победит? Впрочем, нет, не так. Злость в таком человеке, как Брайан, победить не может. Уточним: вдруг Брайан решит, что для Оплота (или для отдельных представителей оного) всё-таки будет выгоднее, чтобы Александр не вернулся в Настрию? Что, если, выбирая из двух зол, он рискнёт рассердить настрийского монарха, лишь бы поставить точку в игре против Уилфорта?
Я принялась ходить по комнате с удвоенной скоростью, ожесточённо теребя собственные запястья. Ох, муженёк, получишь ты ещё от меня нагоняй! Только бы до тебя добраться.
Мои граничащие с истерикой размышления прервал приход Брайана. О встрече мы не договаривались, но, тем не менее, в мою дверь, предварительно постучавшись, вошёл именно советник. Сам факт его прихода не заставил меня слишком сильно напрячься. За прошедшее время я уже привыкла общаться с Брайаном, зная всю правду о его роли в моей жизни. Здороваться, улыбаться, что-нибудь обсуждать. Я просто вошла в роль, и практически не снимала маску.
Кроме того, в порыве творческого вдохновения, я «повинилась» перед Брайаном за то, что была вынуждена стереть из памяти многие из добытых в прошлом документов. Дескать, в плену у Уилфорта была тяжело больна, при задержании получила удар по голове, пришлось ради исцеления пожертвовать частью информации. Оставалось надеяться, что такое «признание» даст мне фору, укрепив Брайана в мысли, что разделываться со мной пока рано.
- Что-то случилось? – Изображать волнение не пришлось, а уж подлинные причины оного у меня на лице не написаны. – Что-то пошло не так?
Брайан устало опустился на стул и стал ожесточённо растирать себе виски.
- Во всей этой ситуации нет ничего хорошего, - признался он.
- Но, во всяком случае, во время ужина не было никаких эксцессов?
- Само присутствие этого настрийца в замке и есть самый большой эксцесс, - вздохнул Брайан. – Но сверх этого ничего непоправимого пока не произошло.
- Ты считаешь его присутствие опасным? – обеспокоенно спросила я. – Думаешь, его люди могут попытаться кого-то убрать?
- Это вряд ли, - покачал головой Брайан. – Им нужно совсем другое.
- Что именно? – вскинула голову я.
- Всё, - просто ответил Брайан. – Полное расформирование Оплота. О дальнейшем можно лишь догадываться, но история позволяет представить себе развитие событий вполне точно.
- Ты уверен, что всё настолько серьёзно?
- Он сам завёл разговор об «объединении», - сообщил Брайан. - Как ты полагаешь, может такое объединение состояться на равных правах?
- Нет, конечно, - ответила я, сильно подозревая, что тут Брайан совершенно прав.
В этом была сильная сторона официальной позиции Брайана и слабая – Уилфорта. В объединение, которое не поставило бы тёмных в зависимое положение людей второго сорта, я не верила.
- И только посмотри, как этот гад работает сразу по нескольким фронтам! – продолжал Брайан. – Ты обратила внимание на новость о гуманитарной помощи? Гуманитарной помощи! - возмущённо воскликнул он, даже не дожидаясь моего кивка. – Какая-то несчастная телега с лекарствами для целой страны, обделённой нормальной медициной на протяжении двух сотен лет!
- Но люди обрадовались, - заметила я.
- Это-то и плохо. При помощи такой брошенной кости Уилфорт планирует вызвать в наиболее наивных чувство благодарности и даже симпатию.
- Чтобы впоследствии они помогли ему вторгнуться в Оплот?
Вряд ли мне когда-нибудь удавалось изобразить более мрачное выражение лица.
- Что-то в этом роде, - подтвердил Брайан. – При известных обстоятельствах свои оказываются гораздо опаснее, чем чужие.
Я согласно склонила голову. Конечно, Брайан. Мне ли этого не знать?
- Так, может, просто убрать его? – озабоченно спросила я. – Доделать то, что не удалось мне в Настрии. И решить проблему. Или политические последствия окажутся слишком тяжёлыми?
Это был оптимальный способ выяснить намерения Брайана – если, конечно, он вообще согласился бы ими со мной поделиться. Не задать вопрос, а именно выдвинуть предложение, при этом, конечно же, не подавая Брайану новых идей. О варианте избавиться от Уилфорта в замке он, без сомнения, успел подумать и без меня.
- Я знаю Брайана чуть ли не с детства, - выпалила Тамира, уворачиваясь и отходя на несколько шагов. – Он не садист.
- А я и не говорил, что он садист, - спокойнее произнёс Эдвин. – Он делает это не ради личного удовольствия. А ради того, чтобы изучить возможности магического воздействия в пределах замка. Ты даже можешь считать, что всё это делается во имя государственной безопасности. В известном смысле, пожалуй, так оно и есть.
- Я тебе не верю. – Тамира тоже заговорила спокойно, сдерживая огонь, который бушевал внутри. – На человеческий мозг нельзя воздействовать против желания. Мы все это знаем. Ты просто лжёшь – чтобы оговорить своего политического противника.
Эдвин вновь криво усмехнулся.
- Нельзя, - согласился он. – Вот только они нашли в замке какой-то способ. Со мной сильно не откровенничали, но вроде как там есть источник магической энергии, и он позволяет преодолеть защиту. Они недавно это выяснили, потому теперь и экспериментируют.
- Я хорошо знаю Брайана, - прорычала Тамира. – Его работа, возможно, не подразумевает идеально чистых рук, но на подобное он бы не пошёл. Кто ты такой, чтобы оскорблять моих друзей?!
- А тут ты права, - охотно и одновременно зло подтвердил Эдвин. – Я никто. И никаких прав не имею. Я просто ухожу.
- Ну и убирайся, раз такой принципиальный! – выкрикнула Тамира.
В этот момент она думала именно то, что говорила. Впрочем, вряд ли её слова имели большое значение. Пациент (впрочем, теперь уже бывший) в любом случае не намеревался задерживаться. Прилив адреналина даже помог его хвори временно отступить, и он, почти не шатаясь, добрался до двери. Ещё пара секунд – и хлопнула вторая дверь, выводящая наружу.
Тамира осталась стоять на прежнем месте, тяжело дыша и сердито сверкая глазами. Потом взгляд её упал на яблоки, которые она совсем недавно принесла с таким воодушевлением. Девушка подхватила одно и изо всей силы швырнула им об стену. Но, ещё немного постояв, решила, что хватит предаваться дурному настроению. Ушёл – туда ему и дорога. А у неё дел по горло.
Травница стала прибираться, начав всё с того же яблока. Думала, что, работая, успокаивается, но на самом деле лишь сильнее мысленно себя накручивала, придумывая всё новые и новые ответы на выпады Эдвина. Отвлечься на другие темы удавалось, должно быть, секунд на десять-пятнадцать от силы.
Постепенно совершенную картину праведного возмущения начал портить червячок сомнения. Дело было даже не в Брайане, дело было в Эдвине. Он же её пациент. Он же болен. Далеко он уйдёт в своём нынешнем состоянии? А скоро стемнеет. В лесу холодно станет…
Да что она, в самом деле, как добрая мамочка?! Ну, станет холодно, помёрзнет немножко. Для его кипящих мозгов даже полезно. И вообще, это не она его выгнала, он сам ушёл. Что? Сказала «убирайся»? Да подумаешь! Он всё равно намеревался уйти. Так что на этом её ответственность закончилась.
А там не только холодно, там ещё и волки. А у него скоро температура поднимется, она всегда поднимается к вечеру. И надо было его в прошлый раз спасать, чтобы сейчас на верную смерть выкинуть? Да пусть бы и не выкинуть, пусть просто выпустить! Ну да, наговорил он всяких гадостей, и что? На костёр его теперь за это? И потом, его, скорее всего, действительно пытали. Иначе его состояния не объяснить. И эти ночные кошмары… А судя по тому, что следов на теле мало, он, видимо, правду сказал: пытали ментально. А причастность Брайана… Мало ли, может, Брайан просто мимо проходил, а Эдвин запомнил. Мало ли что в голове может спутаться, после такого-то. А она его сразу во лжи обвинила. Он, правда, тоже хорош. Но кто-то же должен быть умнее?
Ещё минут двадцать Тамира провела в подобных внутренних метаниях. А потом быстро собрала сумку с самым необходимым, сунула ноги в башмаки (старые-престарые, зато крепкие и удобные), набросила на плечи плащ и вышла из дома.
Снаружи было прохладно. Не мороз, конечно (в Оплоте морозов вообще не бывало), но свежо. Дорога от дома уводила только одна, а Тамира сильно сомневалась, что Эдвин стал бы ломиться сквозь кустарники. Так что она пошла по этой единственной тропе. Дальше помогло её знание леса и умение распознавать следы, даже в сгущающихся сумерках. Иначе после первой же развилки она бы не знала, что делать. А так нашла его достаточно легко, примерно через полчаса пути.
Эдвин сидел, привалившись спиной к сосновому стволу, и тяжело, неровно дышал. Медленно поднял голову и встретился с Тамирой взглядом, полным ненависти к собственной беспомощности.
- Прямо здесь будешь ночевать? – повышенно бодрым голосом поинтересовалась травница.
- А разве тебе есть разница? – пробормотал он, впрочем, без былого запала, скорее по инерции.
- Никакой, - заверила Тамира. – Место даже хорошее. Воздух свежий. Давай, поднимайся.
- Не могу, - тихо признался Эдвин и отвернулся, старательно пряча от неё лицо. Потом горько усмехнулся: - Я теперь действительно никто. Даже уйти, хлопнув дверью, - и то не в состоянии.
- Ну и слава богам, - отозвалась Тамира, извлекая из сумки флакон. – Нечего портить чужое имущество. На, выпей.
Она откупорила флакон и протянула Эдвину. Тот покорно проглотил содержимое, после чего возвратил девушке опустевший сосуд.
- Теперь надо немного подождать, - сообщила она, тоже садясь на россыпь хвои. – Средство быстродействующее, скоро заработает.
- Спасибо, Тамира, - глухо сказал Эдвин, глядя перед собой. – Надеюсь, что когда-нибудь, я всё-таки смогу отплатить тебе за то, что ты сделала. Пока, увы, мне это не под силу.
- Ещё как под силу! – возразила Тамира. – С тобой сейчас можно на дровах экономить. От тебя жара, как от печки.
Эдвин улыбнулся, но совсем уж кисло, лишь отдавая минимальную дань вежливости.
- Скажи, - вновь заговорил он пару минут спустя, - Коллинз – он твой друг? Или больше?
- А разве больше, чем дружба, бывает? – решила поддразнить его Тамира. – По-моему, всё остальное – значительно меньше.
Однако было в устремлённом на неё взгляде что-то от беспомощности брошенного пса, и она всё-таки ответила на вопрос:
- Друг, друг. Мы ещё в детстве познакомились. Точнее, в подростковом возрасте.
- И–?
Похоже, Эдвин от её ответа напрягся ещё сильнее, словно она сказала «Мы познакомились, когда я была женщиной в самом соку, а он – мужчиной в самом расцвете сил».
- И ничего, - фыркнула Тамира. – У него свои дела, у меня свои.
- Но он зовёт тебя в город. Я слышал.
Задрав подбородок, Тамира серьёзно посмотрела на Эдвина.
- И что? Я в городе?
Он промолчал.
- Встать можешь? – уже другим, обычным своим тоном спросила девушка.
Эдвин попробовал. Получилось. Тамира удовлетворённо кивнула и тоже поднялась на ноги.
- Я дала тебе настойку ферны. – Последнюю, к слову. Больше у неё не оставалось. – Ближайшие час-полтора будешь полон сил. Потом ослабнешь, так что за это время надо дойти до относительно безопасного места. А вот теперь решай сам. Хочешь – идём со мной. Не хочешь – можешь продолжить хлопать дверьми. Дело твоё.
Не прощаясь и не оборачиваясь, Тамира зашагала по тропинке обратно к дому. Вскоре она облегчённо выдохнула, услышав шорох листьев за спиной. Эдвин ничего не говорил, но всё это время шёл за ней след в след.
Они так и вошли в дом, один за другой. Добрались до комнаты, где он жил всё это время. А потом…
Наверное, это совершенно естественно. Естественно и предсказуемо, и нет в этом ничего удивительного. Ничего такого, о чём стоило бы задумываться лишний раз. Классический расклад – сиделка и пациент. Это даже пошло. И набило оскомину.
И ни к чему волноваться, ни к чему приписывать происходящему глупую романтику, выдумывая сказки о сильных чувствах. Просто пациент испытывает благодарность к ухаживающей за ним сиделке. В сочетании с тем фактом, что у него давно не было женщины, реакция более чем предсказуема. Просто сиделка, или в данном случае травница, невольно начинает испытывать чувство нежности по отношению к тому, о ком заботится. Особенно если жизнь её уже много лет протекает под знаком одиночества.
И ничего нет удивительного в том, что сначала сцепились пальцы рук. Его, длинные и смуглые, и её, нежные, хоть и с немного огрубевшей кожей. Равно как и в том, что затем он нашёл губами её губы. И когда он начал осыпать нежно-жадными поцелуями всё её тело, это тоже было совершенно логично и ожидаемо. И найдётся ли хоть что-то странное в резкости и порывистости её движений, когда она чуть не разорвала его и без того потрёпанную рубашку? Или в том, как кровать, до сих пор исполнявшая роль лазаретной койки, превратилась внезапно в ложе страсти? Без расшитого цветами постельного белья, без запаха духов и без лепестков роз – да всё это было и не нужно. Ничего необычного, ровным счётом. Разве только капли невыплаканных слёз, застывшие у обоих в глазах.
Глава 10
Я нервно ходила по комнате из угла в угол, ломая руки и кусая губы. В данный момент гости и хозяева заседали «в тёплой, дружественной обстановке». Общение на политические темы затянулось, и было решено совместить его с ужином. Оставалось только гадать, сколько именно отравлений во время этого ужина произойдёт, и выйдет ли оттуда на своих ногах хоть кто-нибудь из политиков.
Как нетрудно догадаться, сама я на заседании не присутствовала. Не знаю, пригласили бы меня при иных обстоятельствах или нет, но в данном случае я сама завела разговор с Брайаном на данную тему и сама высказала предположение о том, что мне будет предпочтительнее держаться от Уилфорта подальше. Теперь я готова была грызть себе локти за такую инициативу, и, тем не менее, прекрасно понимала, что иначе было нельзя. Стремление увидеться с Уилфортом после всего, что между нами произошло по моей официальной версии, было бы несколько странным. Предложение не показываться ему на глаза, дабы лишний раз не накалять обстановку, казалось более логичным. Но легче от этого сознания не становилось. Я волновалась, и, скажем прямо, волновалась главным образом за Уилфорта. Вернее, за Сэнда. Чёрт бы побрал этого Александра, ну, кто его просил лезть в самое пекло?! Почему ему не сиделось в своей Иллойе, в таком милом дворце и за семью печатями? Ведь знает же, что к нему уже подсылали убийцу, и именно здешние, оплотские власти подсылали! Так сильно понравилось, что ещё захотелось?
Нет, он, конечно, поступил именно так, как в своё время обещался. Приехал только что не под барабанную дробь. Атмосферу и правда создал такую, что и в визите не откажешь, и живым выпустить очень даже желательно. В противном случае как бы светлые власти и вправду не надумали снести Оплот вместе со всем его населением с лица земли. А если надумают, то кто их знает… Может, и сумеют. Брайан прекрасно это понимает, потому и ведёт себя с делегацией предельно вежливо, даже доброжелательно, но так при этом злится, что у меня, хорошо его знающей, мороз по коже. А если злость всё-таки победит? Впрочем, нет, не так. Злость в таком человеке, как Брайан, победить не может. Уточним: вдруг Брайан решит, что для Оплота (или для отдельных представителей оного) всё-таки будет выгоднее, чтобы Александр не вернулся в Настрию? Что, если, выбирая из двух зол, он рискнёт рассердить настрийского монарха, лишь бы поставить точку в игре против Уилфорта?
Я принялась ходить по комнате с удвоенной скоростью, ожесточённо теребя собственные запястья. Ох, муженёк, получишь ты ещё от меня нагоняй! Только бы до тебя добраться.
Мои граничащие с истерикой размышления прервал приход Брайана. О встрече мы не договаривались, но, тем не менее, в мою дверь, предварительно постучавшись, вошёл именно советник. Сам факт его прихода не заставил меня слишком сильно напрячься. За прошедшее время я уже привыкла общаться с Брайаном, зная всю правду о его роли в моей жизни. Здороваться, улыбаться, что-нибудь обсуждать. Я просто вошла в роль, и практически не снимала маску.
Кроме того, в порыве творческого вдохновения, я «повинилась» перед Брайаном за то, что была вынуждена стереть из памяти многие из добытых в прошлом документов. Дескать, в плену у Уилфорта была тяжело больна, при задержании получила удар по голове, пришлось ради исцеления пожертвовать частью информации. Оставалось надеяться, что такое «признание» даст мне фору, укрепив Брайана в мысли, что разделываться со мной пока рано.
- Что-то случилось? – Изображать волнение не пришлось, а уж подлинные причины оного у меня на лице не написаны. – Что-то пошло не так?
Брайан устало опустился на стул и стал ожесточённо растирать себе виски.
- Во всей этой ситуации нет ничего хорошего, - признался он.
- Но, во всяком случае, во время ужина не было никаких эксцессов?
- Само присутствие этого настрийца в замке и есть самый большой эксцесс, - вздохнул Брайан. – Но сверх этого ничего непоправимого пока не произошло.
- Ты считаешь его присутствие опасным? – обеспокоенно спросила я. – Думаешь, его люди могут попытаться кого-то убрать?
- Это вряд ли, - покачал головой Брайан. – Им нужно совсем другое.
- Что именно? – вскинула голову я.
- Всё, - просто ответил Брайан. – Полное расформирование Оплота. О дальнейшем можно лишь догадываться, но история позволяет представить себе развитие событий вполне точно.
- Ты уверен, что всё настолько серьёзно?
- Он сам завёл разговор об «объединении», - сообщил Брайан. - Как ты полагаешь, может такое объединение состояться на равных правах?
- Нет, конечно, - ответила я, сильно подозревая, что тут Брайан совершенно прав.
В этом была сильная сторона официальной позиции Брайана и слабая – Уилфорта. В объединение, которое не поставило бы тёмных в зависимое положение людей второго сорта, я не верила.
- И только посмотри, как этот гад работает сразу по нескольким фронтам! – продолжал Брайан. – Ты обратила внимание на новость о гуманитарной помощи? Гуманитарной помощи! - возмущённо воскликнул он, даже не дожидаясь моего кивка. – Какая-то несчастная телега с лекарствами для целой страны, обделённой нормальной медициной на протяжении двух сотен лет!
- Но люди обрадовались, - заметила я.
- Это-то и плохо. При помощи такой брошенной кости Уилфорт планирует вызвать в наиболее наивных чувство благодарности и даже симпатию.
- Чтобы впоследствии они помогли ему вторгнуться в Оплот?
Вряд ли мне когда-нибудь удавалось изобразить более мрачное выражение лица.
- Что-то в этом роде, - подтвердил Брайан. – При известных обстоятельствах свои оказываются гораздо опаснее, чем чужие.
Я согласно склонила голову. Конечно, Брайан. Мне ли этого не знать?
- Так, может, просто убрать его? – озабоченно спросила я. – Доделать то, что не удалось мне в Настрии. И решить проблему. Или политические последствия окажутся слишком тяжёлыми?
Это был оптимальный способ выяснить намерения Брайана – если, конечно, он вообще согласился бы ими со мной поделиться. Не задать вопрос, а именно выдвинуть предложение, при этом, конечно же, не подавая Брайану новых идей. О варианте избавиться от Уилфорта в замке он, без сомнения, успел подумать и без меня.
