- Но вы ведь тоже не делаете шагов навстречу, - заметил принц.
В его взгляде читалось сомнение, будто в справедливости моих слов он уверен не был, но вступать в спор на эту тему не захотел.
- Из нас двоих мужчина именно он, - напомнила я.
- Разве это так важно?
Я вздохнула.
- Да, Джеймс. Это важно. Когда инициативу проявляет женщина, это называется «вешается на шею». Когда точно такую же инициативу проявляет мужчина, это называется «поступает по-мужски». Так уж устроено общество.
Пожав плечами в знак того, что не нам менять устоявшиеся нормы, я взялась за бокал и постаралась притвориться, будто меня мало беспокоит данная тема. Но принц на этом не остановился.
- А если у мужчины нет возможности выяснить, как вы к нему относитесь? И он не знает, как вы воспримете его ухаживания? Что тогда?
Я раздражённо мотнула головой.
- Джеймс, мужчина – он на то и мужчина, чтобы проявлять инициативу, даже когда это сопряжено с некоторыми неудобствами. Это его задача – ухаживать, форсировать события, где надо, проявить настойчивость, а в некоторых случаях - даже надавить, стукнуть кулаком по столу и поставить вопрос ребром. Всё зависит от обстоятельств.
В конце концов, как знать, быть может, когда-нибудь этот разговор пригодится самому Джеймсу?
- Понятно, - проговорил он, опуская глаза, и сосредоточенно прикусил губу. – То есть именно такого поведения вы ожидаете от Александра?
- Я этого не говорила, - тут же пошла на попятный я. – Я вообще ничего от него не ожидаю. Тот факт, что мы женаты, - не более чем недоразумение. Вы ведь хорошо об этом знаете.
- Всё дело в том, что Александр никогда не сможет так поступить, - напряжённо проговорил принц. Мои последние слова он проигнорировал, то ли умышленно, то ли просто не обратив на них внимания. – Именно с вами – не сможет. Ну, или не захочет… - Джеймс колебался, явно не уверенный, которая из формулировок – правильная. – В общем, Александр никогда не станет на вас давить или стучать кулаком по столу и тому подобное. Элайна, я понимаю, что вы гораздо больше меня знаете об отношениях между мужчинами и женщинами. Но в данном конкретном случае… Просто есть вещи, которые виднее со стороны.
- И что же это за вещи, которые я, с вашей точки зрения, не учитываю? – в высшей степени скептически осведомилась я.
- Чувство вины, - моментально ответил Джеймс.
- За что?
Я недоумённо нахмурила брови. Имеется в виду тот факт, что Александр держал меня в тюрьме? Так ведь это же было после того, как я сама набросилась на него с ножом! Или речь идёт о его просьбе вывезти из Оплота этого Райса?..
- За подпись, которую он когда-то поставил, - ответил принц. - Я не знаю подробностей, но Александр как-то сказал, что эта подпись поломала всю вашу жизнь. Когда он впервые познакомился с вами – ну, на Балу Неузнанности, - то с самого начала обратил внимание на горечь в ваших глазах. А потом оказалось, что именно он и является тому причиной. Поэтому он никогда на вас не надавит и вообще не позволит себе ничего лишнего. Он даже отпустил вас после того, как вы вернулись из Тёмного Оплота. А ведь он очень за вас волновался, пока вы там находились, я точно это знаю. А потом, когда вы снова ушли, отчего-то беспокоился ещё сильнее. Но всё равно отпустил.
Вот как. До чего же странно всё порой складывается. Брайан, совершенно осознанно подстроивший то, что случилось со мной три года назад, нисколько из-за этого не переживал, не мучился чувством вины и с лёгкостью перешёл со мной на близкие отношения. Александр, который тоже виновен, конечно, но косвенно, как выяснилось, по этой самой причине держится на расстоянии.
- По его поведению тоже никак не скажешь, что его что-то не устраивает в сложившейся ситуации, - проворчала я, просто чтобы что-нибудь сказать.
В душе, однако же, мне вдруг стало легко, как будто внезапно испарилась тянувшая до сих пор к земле тяжесть.
- Разве? – удивился принц. – Ну, я не знаю… Но он же привёз вас сюда.
- Ради дела, - возразила я.
- Он заботится о вас. Следит, чтобы у вас было всё, что нужно.
Я промолчала. До сих пор мне представлялось, что Александр просто единожды отдал слугам приказ, а сам больше к этому вопросу не возвращался.
- И потом, он проводит здесь втрое больше времени, чем раньше, - добавил принц.
- А разве… Я думала, он всегда проводил здесь много времени, - растерянно пробормотала я, хотя уже и сама понимала, какую говорю глупость.
У Александра имеется масса дел и собственный дворец, где я до сих пор заставала его без малейшего труда. И он вовсе не исчезал оттуда так надолго.
- Во всяком случае, он почти никогда здесь не ночевал, - хмыкнул принц.
В уголках моих губ поселилась улыбка, которую стало очень трудно не выпускать наружу.
- Ну что ж, Джеймс, я думаю, нам пора возвращаться к занятиям, - заявила я, чувствуя, что теперь сложностей с работой не будет.
Я сейчас вообще, кажется, могла бы свернуть горы.
И действительно, дальнейшие занятия прошли без проблем.
А поздним вечером я снова наведалась в покои Александра. Несмотря на то, что на сей раз меня никто туда не приглашал. Постучалась, дождалась несколько удивлённого ответа и решительно вошла в спальню, закрыв за собой дверь.
Степень удивления Александра лишь возросла после того, как он увидел, кто именно нарушил его покой.
- Что-то случилось? – нахмурился он.
- Нет, - отрезала я и подула на лоб, дабы избавиться от выбившейся пряди.
- Хочешь обсудить занятия с принцем?
Вторая попытка, и столь же неудачная.
- Скажи, как обстоит дело с нашим разводом? – не обременяя себя ответом, осведомилась я.
И требовательно упёрла ладонь в бок.
На сей раз во взгляде, которым Александр одарил меня из-под нахмуренных бровей, читалось недовольство.
- Если для тебя это так важно, я могу завтра же вызвать сюда священника, - бросил он, явно на взводе. – И он разведёт нас в один момент, без всяких бюрократических проволочек.
- Да нет, я как раз не тороплюсь, - отозвалась я, кажется, окончательно выбив собеседника из равновесия. – Меня интересует другое. Стало быть, формально мы всё ещё женаты. И, следовательно, если сейчас ты воспользуешься ситуацией и совершишь надо мной насилие, по закону это не будет считаться преступлением. Поскольку формально ты в своём праве.
Я с интересом наблюдала за тем, как бледное лицо Александра (у светлых вообще, как правило, бледная кожа) покрывается красными пятнами. Голос его, однако, прозвучал достаточно спокойно, я бы даже сказала, холодно.
- С чего ты взяла, что я собираюсь делать нечто подобное?
- А разве нет? – удивилась я.
- Нет, - огрызнулся он.
- А почему же тогда ты запер дверь? – спросила я в изумлении.
Александр недоумевающе уставился на меня и уже открыл было рот, дабы сообщить, что дверь он даже не думал запирать. И застыл, наблюдая за тем, как я вытягиваю руку и задвигаю щеколду. Тяжёлый, пристальный взгляд серо-голубых глаз встретился с моим.
- Я ведь предупреждал, что будет, если ты станешь в третий раз намекать на изнасилование в моём присутствии, - заявил он, делая шаг в мою сторону.
Да что ты говоришь?!
- Возможно, тебе это неизвестно, но у меня отличная память, - сообщила я, не отводя глаз.
Остальные шаги в мою сторону были проделаны как-то на удивление быстро. Вот только на изнасилование последовавшее походило меньше всего.
Его руки, мягко прикоснувшиеся к моим щекам, показались ледяными. Или это так пылало моё лицо? Продолжая держать его в ладонях, Сэнд наклонился, и я, закрыв глаза, встретила губами его губы. Мягкий, осторожный поцелуй и такие же осторожные прикосновения. Его руки действительно холоднее моей кожи, и я вздрагиваю от каждого движения. Или не в холоде дело?
Постепенно прикосновения становятся всё более и более смелыми. Они по-прежнему осторожны, словно я хрупка, как тростинка, и меня опасаются сломать, но в них всё сильнее ощущается страсть. Мои руки, почти сразу обвившие шею Сэнда, тоже становятся смелее. Сначала порывистыми, жадными движениями гладят его по волосам, потом скользят по спине, вновь поднимаются к шее, пытаются пробраться под ворот рубашки.
Это словно служит указанием к действию. Сэнд стягивает с себя рубашку с такой скоростью, будто ненавидел её всю свою жизнь, но лишь сейчас, наконец-то, получил возможность от неё отделаться. Я жадно тянусь руками, а затем и губами к его обнажившемуся торсу. Шумно вдохнув, он подхватывает меня на руки и опускает на кровать, а сам нависает сверху. Его руки упираются в кровать с обеих сторон от меня. Мои ноги оказываются между его коленей. Вот он – тот момент, когда бежать уже явно некуда. Но как, чёрт побери, можно стремиться к побегу, когда прямо над тобой – такие плечи, и этот плоский живот, и я уже молчу про по-сэндовски голубые глаза, в данный момент - без малейшего оттенка серого. В кои-то веки я не хочу никуда бежать и чувствую, что нахожусь в правильное время в правильном месте. Да и вижу по глазам, что не отпустят меня никуда. Теперь – не отпустят.
И я запрокидываю голову и приоткрываю рот, чтобы снова встретить его поцелуй. И некоторое время веду себя пассивно, предоставляя Сэнду возможность избавить меня от одежды. Вздрагивая всем телом – нет, теперь уже точно не от холода, а от сводящих с ума ощущений, когда его пальцы прикасаются ко мне в совершенно недопустимых, с ханжеской точки зрения, точках. От этих прикосновений нервные окончания полыхают огнём, и кровь стучит в висках.
Я приподнимаюсь на локтях и целую его шею. Или не целую, а просто прихватываю её губами. Сэнд с шумом выдыхает, как и в других случаях, когда я проявляю инициативу. И впервые обнимает меня, не соразмеряя силу, так что на короткий момент мне становится трудно дышать. Но я не пытаюсь отстраниться, а вместо этого действую как девушка мстительная: обхватываю его как можно крепче, стараясь ответить тем же. Прижимаюсь губами к его плечу, потом – щеке, потом – губам.
Я даже не успела заметить, в какой момент он избавился от брюк. Момент, когда осталась обнажённой сама, осознала, но после этого чувство близости Сэнда и его совсем уже смелые (поздновато теперь для робости!) прикосновения окончательно затуманили сознание. Этот туман порвался в клочья в тот момент, когда Сэнд неожиданно – да, отчего-то в ту секунду это оказалось неожиданным – проник в моё тело. Настало время мне сделать шумный вдох и задержать дыхание. Сильнее раздвинуть ноги, пропуская его в себя, вцепиться руками в плечи и, откинув голову назад, прикрыть глаза. Тем самым давая понять: я полностью отдаюсь в твою власть. Я – твоя. Сказать это на языке тела, которому неведома ложь, который не знает двусмысленности и которому нет нужды обучаться. Тело само знает, что, когда и кому говорить.
Впрочем, пассивность не длится долго. Изогнувшись, я обвиваю руками его шею, притягиваю к себе. Это не соло, а дуэт. Игра в четыре руки. И мы вместе, дыша в унисон, движемся к кульминации.
Потом мы долгое время лежали в молчании, я – уткнувшись носом в грудь Сэнда, он – обхватив мою спину, словно не намеренный отпускать. Похоже, именно так оно и было, поскольку, когда тело затекло, и я заёрзала, дабы сменить положение, услышала его голос:
- Не уходи.
- Даже и не подумаю, - заявила я с интонацией, полной самоуверенности, каковой я на самом деле не испытывала. – Я пока ещё твоя жена, так что имею полное право спать со своим мужем. И ничего ты тут поделать не сможешь.
Губы Сэнда коснулись моего лба, потом щеки, а затем он прижал меня к своей груди.
- Надеюсь, ты понимаешь, что никакого развода я тебе теперь не дам? – поинтересовался он, немного ослабив объятия.
Я этого не понимала. Точнее сказать, у меня, конечно, мелькала такая сумасшедшая мысль, но я совершенно не воспринимала её как нечто само собой разумеющееся.
- Но ты же уже подал на развод, - напомнила я. – Не побежишь же ты теперь в храм с требованием остановить процедуру.
- Не подавал я ни на какой развод, - с прикрывающей смущение усмешкой сообщил Сэнд.
Я аж приоткрыла рот от удивления. Так вот почему принц так странно отреагировал на моё упоминание о разводе!
- А как же документ, который я тебе передала? – решила уточнить я.
Сэнд ведь говорил, что дал бумаге ход.
- Возможно, если очень постараешься, ты ещё найдёшь его у меня во дворце в корзине для бумаг, - хмыкнул он. – Разорванным на шестнадцать частей.
- На шестнадцать?! – впечатлилась я.
- У меня было в тот момент плохое настроение.
Я тихонько рассмеялась, попутно прикоснувшись губами к его разгорячённой коже.
- Ты что же, с самого начала не собирался аннулировать брак?
- Собирался. Но та регулярность, с которой ты упоминала о разводе, невероятно меня бесила. Пришлось задуматься, почему.
- Я просто хотела тебя отпустить.
- Знаю. И мне было безумно трудно отвечать тебе тем же.
Я почувствовала, как его губы легонько коснулись моей макушки.
- И что, ты действительно готов к такому браку? – недоверчиво спросила я. – С тёмной, да ещё и бывшей шпионкой Оплота? Да ещё и чуть не проткнувшей тебе грудь кинжалом?
- Угу, а ещё дважды спасшей мне жизнь, - продолжил список Сэнд. – А ты сама готова остаться женой человека, который поставил подпись на твоём приговоре?
Я сдержанно улыбнулась.
- На самом деле я не настолько злопамятна. Да и потом, откровенно говоря, я с самого начала не так чтобы сильно злилась лично на тебя. Я отлично понимала, что большая шишка из столицы не станет вдаваться в подробности каждого дела.
- Тем более осторожно «большая шишка» должна относиться к собственной подписи, - возразил Сэнд. – Тут я получил очень хороший урок. Раз я подписал тот документ, такие оправдания как «не вдавался в подробности» неубедительны.
- Ладно, уговорил, - легко согласилась я. – Значит, ты виноват. И придётся тебе теперь со мной расплатиться.
- Не вопрос. Как? – серьёзно спросил он.
- Дёшево не возьму, - с важным видом предупредила я. – Значит, так… - Я принялась загибать пальцы. – Супружеский долг, забота, любовь. Всё это – на протяжении всей жизни. Фактически долговое рабство. Зато в следующий раз ты очень серьёзно подумаешь, прежде чем поставить свою подпись на каком-либо документе.
- Договорились.
Тихо рассмеявшись, он снова поцеловал меня в макушку. Я расслабленно прикрыла глаза.
И открыла их лишь на следующий день.
Утро мы начали с повторения вчерашнего нового опыта. Потом неспешно умылись, привели себя в порядок и вместе позавтракали.
- Сегодня в половине двенадцатого ваши занятия придётся прервать, - сообщил мне Сэнд, глотнув горячего чая из фарфоровой чашки. – У нас на двенадцать намечено совещание, и Джеймс хочет присутствовать.
- Что-то важное? – нахмурилась я.
- Довольно-таки, - подтвердил Сэнд. – Будем обсуждать дальнейшую политику в отношении объединения мастей.
Я замерла, так и не донеся бутерброд до рта. Опустила его обратно на тарелку.
- И ты ничего мне не сказал?! – возмутилась я. – Здесь собирается совещание, которое, возможно, решит дальнейшую судьбу Оплота, а ты пытался от меня это скрыть?
- Я вовсе не пытался этого скрыть, - возразил Сэнд. – Но я обещал, что не стану втравливать тебя в свои политические войны. Ты ведь сама не хотела принимать участия ни в чём, кроме обучения наследника. Разве не так?
В его взгляде читалось сомнение, будто в справедливости моих слов он уверен не был, но вступать в спор на эту тему не захотел.
- Из нас двоих мужчина именно он, - напомнила я.
- Разве это так важно?
Я вздохнула.
- Да, Джеймс. Это важно. Когда инициативу проявляет женщина, это называется «вешается на шею». Когда точно такую же инициативу проявляет мужчина, это называется «поступает по-мужски». Так уж устроено общество.
Пожав плечами в знак того, что не нам менять устоявшиеся нормы, я взялась за бокал и постаралась притвориться, будто меня мало беспокоит данная тема. Но принц на этом не остановился.
- А если у мужчины нет возможности выяснить, как вы к нему относитесь? И он не знает, как вы воспримете его ухаживания? Что тогда?
Я раздражённо мотнула головой.
- Джеймс, мужчина – он на то и мужчина, чтобы проявлять инициативу, даже когда это сопряжено с некоторыми неудобствами. Это его задача – ухаживать, форсировать события, где надо, проявить настойчивость, а в некоторых случаях - даже надавить, стукнуть кулаком по столу и поставить вопрос ребром. Всё зависит от обстоятельств.
В конце концов, как знать, быть может, когда-нибудь этот разговор пригодится самому Джеймсу?
- Понятно, - проговорил он, опуская глаза, и сосредоточенно прикусил губу. – То есть именно такого поведения вы ожидаете от Александра?
- Я этого не говорила, - тут же пошла на попятный я. – Я вообще ничего от него не ожидаю. Тот факт, что мы женаты, - не более чем недоразумение. Вы ведь хорошо об этом знаете.
- Всё дело в том, что Александр никогда не сможет так поступить, - напряжённо проговорил принц. Мои последние слова он проигнорировал, то ли умышленно, то ли просто не обратив на них внимания. – Именно с вами – не сможет. Ну, или не захочет… - Джеймс колебался, явно не уверенный, которая из формулировок – правильная. – В общем, Александр никогда не станет на вас давить или стучать кулаком по столу и тому подобное. Элайна, я понимаю, что вы гораздо больше меня знаете об отношениях между мужчинами и женщинами. Но в данном конкретном случае… Просто есть вещи, которые виднее со стороны.
- И что же это за вещи, которые я, с вашей точки зрения, не учитываю? – в высшей степени скептически осведомилась я.
- Чувство вины, - моментально ответил Джеймс.
- За что?
Я недоумённо нахмурила брови. Имеется в виду тот факт, что Александр держал меня в тюрьме? Так ведь это же было после того, как я сама набросилась на него с ножом! Или речь идёт о его просьбе вывезти из Оплота этого Райса?..
- За подпись, которую он когда-то поставил, - ответил принц. - Я не знаю подробностей, но Александр как-то сказал, что эта подпись поломала всю вашу жизнь. Когда он впервые познакомился с вами – ну, на Балу Неузнанности, - то с самого начала обратил внимание на горечь в ваших глазах. А потом оказалось, что именно он и является тому причиной. Поэтому он никогда на вас не надавит и вообще не позволит себе ничего лишнего. Он даже отпустил вас после того, как вы вернулись из Тёмного Оплота. А ведь он очень за вас волновался, пока вы там находились, я точно это знаю. А потом, когда вы снова ушли, отчего-то беспокоился ещё сильнее. Но всё равно отпустил.
Вот как. До чего же странно всё порой складывается. Брайан, совершенно осознанно подстроивший то, что случилось со мной три года назад, нисколько из-за этого не переживал, не мучился чувством вины и с лёгкостью перешёл со мной на близкие отношения. Александр, который тоже виновен, конечно, но косвенно, как выяснилось, по этой самой причине держится на расстоянии.
- По его поведению тоже никак не скажешь, что его что-то не устраивает в сложившейся ситуации, - проворчала я, просто чтобы что-нибудь сказать.
В душе, однако же, мне вдруг стало легко, как будто внезапно испарилась тянувшая до сих пор к земле тяжесть.
- Разве? – удивился принц. – Ну, я не знаю… Но он же привёз вас сюда.
- Ради дела, - возразила я.
- Он заботится о вас. Следит, чтобы у вас было всё, что нужно.
Я промолчала. До сих пор мне представлялось, что Александр просто единожды отдал слугам приказ, а сам больше к этому вопросу не возвращался.
- И потом, он проводит здесь втрое больше времени, чем раньше, - добавил принц.
- А разве… Я думала, он всегда проводил здесь много времени, - растерянно пробормотала я, хотя уже и сама понимала, какую говорю глупость.
У Александра имеется масса дел и собственный дворец, где я до сих пор заставала его без малейшего труда. И он вовсе не исчезал оттуда так надолго.
- Во всяком случае, он почти никогда здесь не ночевал, - хмыкнул принц.
В уголках моих губ поселилась улыбка, которую стало очень трудно не выпускать наружу.
- Ну что ж, Джеймс, я думаю, нам пора возвращаться к занятиям, - заявила я, чувствуя, что теперь сложностей с работой не будет.
Я сейчас вообще, кажется, могла бы свернуть горы.
И действительно, дальнейшие занятия прошли без проблем.
А поздним вечером я снова наведалась в покои Александра. Несмотря на то, что на сей раз меня никто туда не приглашал. Постучалась, дождалась несколько удивлённого ответа и решительно вошла в спальню, закрыв за собой дверь.
Степень удивления Александра лишь возросла после того, как он увидел, кто именно нарушил его покой.
- Что-то случилось? – нахмурился он.
- Нет, - отрезала я и подула на лоб, дабы избавиться от выбившейся пряди.
- Хочешь обсудить занятия с принцем?
Вторая попытка, и столь же неудачная.
- Скажи, как обстоит дело с нашим разводом? – не обременяя себя ответом, осведомилась я.
И требовательно упёрла ладонь в бок.
На сей раз во взгляде, которым Александр одарил меня из-под нахмуренных бровей, читалось недовольство.
- Если для тебя это так важно, я могу завтра же вызвать сюда священника, - бросил он, явно на взводе. – И он разведёт нас в один момент, без всяких бюрократических проволочек.
- Да нет, я как раз не тороплюсь, - отозвалась я, кажется, окончательно выбив собеседника из равновесия. – Меня интересует другое. Стало быть, формально мы всё ещё женаты. И, следовательно, если сейчас ты воспользуешься ситуацией и совершишь надо мной насилие, по закону это не будет считаться преступлением. Поскольку формально ты в своём праве.
Я с интересом наблюдала за тем, как бледное лицо Александра (у светлых вообще, как правило, бледная кожа) покрывается красными пятнами. Голос его, однако, прозвучал достаточно спокойно, я бы даже сказала, холодно.
- С чего ты взяла, что я собираюсь делать нечто подобное?
- А разве нет? – удивилась я.
- Нет, - огрызнулся он.
- А почему же тогда ты запер дверь? – спросила я в изумлении.
Александр недоумевающе уставился на меня и уже открыл было рот, дабы сообщить, что дверь он даже не думал запирать. И застыл, наблюдая за тем, как я вытягиваю руку и задвигаю щеколду. Тяжёлый, пристальный взгляд серо-голубых глаз встретился с моим.
- Я ведь предупреждал, что будет, если ты станешь в третий раз намекать на изнасилование в моём присутствии, - заявил он, делая шаг в мою сторону.
Да что ты говоришь?!
- Возможно, тебе это неизвестно, но у меня отличная память, - сообщила я, не отводя глаз.
Остальные шаги в мою сторону были проделаны как-то на удивление быстро. Вот только на изнасилование последовавшее походило меньше всего.
Его руки, мягко прикоснувшиеся к моим щекам, показались ледяными. Или это так пылало моё лицо? Продолжая держать его в ладонях, Сэнд наклонился, и я, закрыв глаза, встретила губами его губы. Мягкий, осторожный поцелуй и такие же осторожные прикосновения. Его руки действительно холоднее моей кожи, и я вздрагиваю от каждого движения. Или не в холоде дело?
Постепенно прикосновения становятся всё более и более смелыми. Они по-прежнему осторожны, словно я хрупка, как тростинка, и меня опасаются сломать, но в них всё сильнее ощущается страсть. Мои руки, почти сразу обвившие шею Сэнда, тоже становятся смелее. Сначала порывистыми, жадными движениями гладят его по волосам, потом скользят по спине, вновь поднимаются к шее, пытаются пробраться под ворот рубашки.
Это словно служит указанием к действию. Сэнд стягивает с себя рубашку с такой скоростью, будто ненавидел её всю свою жизнь, но лишь сейчас, наконец-то, получил возможность от неё отделаться. Я жадно тянусь руками, а затем и губами к его обнажившемуся торсу. Шумно вдохнув, он подхватывает меня на руки и опускает на кровать, а сам нависает сверху. Его руки упираются в кровать с обеих сторон от меня. Мои ноги оказываются между его коленей. Вот он – тот момент, когда бежать уже явно некуда. Но как, чёрт побери, можно стремиться к побегу, когда прямо над тобой – такие плечи, и этот плоский живот, и я уже молчу про по-сэндовски голубые глаза, в данный момент - без малейшего оттенка серого. В кои-то веки я не хочу никуда бежать и чувствую, что нахожусь в правильное время в правильном месте. Да и вижу по глазам, что не отпустят меня никуда. Теперь – не отпустят.
И я запрокидываю голову и приоткрываю рот, чтобы снова встретить его поцелуй. И некоторое время веду себя пассивно, предоставляя Сэнду возможность избавить меня от одежды. Вздрагивая всем телом – нет, теперь уже точно не от холода, а от сводящих с ума ощущений, когда его пальцы прикасаются ко мне в совершенно недопустимых, с ханжеской точки зрения, точках. От этих прикосновений нервные окончания полыхают огнём, и кровь стучит в висках.
Я приподнимаюсь на локтях и целую его шею. Или не целую, а просто прихватываю её губами. Сэнд с шумом выдыхает, как и в других случаях, когда я проявляю инициативу. И впервые обнимает меня, не соразмеряя силу, так что на короткий момент мне становится трудно дышать. Но я не пытаюсь отстраниться, а вместо этого действую как девушка мстительная: обхватываю его как можно крепче, стараясь ответить тем же. Прижимаюсь губами к его плечу, потом – щеке, потом – губам.
Я даже не успела заметить, в какой момент он избавился от брюк. Момент, когда осталась обнажённой сама, осознала, но после этого чувство близости Сэнда и его совсем уже смелые (поздновато теперь для робости!) прикосновения окончательно затуманили сознание. Этот туман порвался в клочья в тот момент, когда Сэнд неожиданно – да, отчего-то в ту секунду это оказалось неожиданным – проник в моё тело. Настало время мне сделать шумный вдох и задержать дыхание. Сильнее раздвинуть ноги, пропуская его в себя, вцепиться руками в плечи и, откинув голову назад, прикрыть глаза. Тем самым давая понять: я полностью отдаюсь в твою власть. Я – твоя. Сказать это на языке тела, которому неведома ложь, который не знает двусмысленности и которому нет нужды обучаться. Тело само знает, что, когда и кому говорить.
Впрочем, пассивность не длится долго. Изогнувшись, я обвиваю руками его шею, притягиваю к себе. Это не соло, а дуэт. Игра в четыре руки. И мы вместе, дыша в унисон, движемся к кульминации.
Потом мы долгое время лежали в молчании, я – уткнувшись носом в грудь Сэнда, он – обхватив мою спину, словно не намеренный отпускать. Похоже, именно так оно и было, поскольку, когда тело затекло, и я заёрзала, дабы сменить положение, услышала его голос:
- Не уходи.
- Даже и не подумаю, - заявила я с интонацией, полной самоуверенности, каковой я на самом деле не испытывала. – Я пока ещё твоя жена, так что имею полное право спать со своим мужем. И ничего ты тут поделать не сможешь.
Губы Сэнда коснулись моего лба, потом щеки, а затем он прижал меня к своей груди.
- Надеюсь, ты понимаешь, что никакого развода я тебе теперь не дам? – поинтересовался он, немного ослабив объятия.
Я этого не понимала. Точнее сказать, у меня, конечно, мелькала такая сумасшедшая мысль, но я совершенно не воспринимала её как нечто само собой разумеющееся.
- Но ты же уже подал на развод, - напомнила я. – Не побежишь же ты теперь в храм с требованием остановить процедуру.
- Не подавал я ни на какой развод, - с прикрывающей смущение усмешкой сообщил Сэнд.
Я аж приоткрыла рот от удивления. Так вот почему принц так странно отреагировал на моё упоминание о разводе!
- А как же документ, который я тебе передала? – решила уточнить я.
Сэнд ведь говорил, что дал бумаге ход.
- Возможно, если очень постараешься, ты ещё найдёшь его у меня во дворце в корзине для бумаг, - хмыкнул он. – Разорванным на шестнадцать частей.
- На шестнадцать?! – впечатлилась я.
- У меня было в тот момент плохое настроение.
Я тихонько рассмеялась, попутно прикоснувшись губами к его разгорячённой коже.
- Ты что же, с самого начала не собирался аннулировать брак?
- Собирался. Но та регулярность, с которой ты упоминала о разводе, невероятно меня бесила. Пришлось задуматься, почему.
- Я просто хотела тебя отпустить.
- Знаю. И мне было безумно трудно отвечать тебе тем же.
Я почувствовала, как его губы легонько коснулись моей макушки.
- И что, ты действительно готов к такому браку? – недоверчиво спросила я. – С тёмной, да ещё и бывшей шпионкой Оплота? Да ещё и чуть не проткнувшей тебе грудь кинжалом?
- Угу, а ещё дважды спасшей мне жизнь, - продолжил список Сэнд. – А ты сама готова остаться женой человека, который поставил подпись на твоём приговоре?
Я сдержанно улыбнулась.
- На самом деле я не настолько злопамятна. Да и потом, откровенно говоря, я с самого начала не так чтобы сильно злилась лично на тебя. Я отлично понимала, что большая шишка из столицы не станет вдаваться в подробности каждого дела.
- Тем более осторожно «большая шишка» должна относиться к собственной подписи, - возразил Сэнд. – Тут я получил очень хороший урок. Раз я подписал тот документ, такие оправдания как «не вдавался в подробности» неубедительны.
- Ладно, уговорил, - легко согласилась я. – Значит, ты виноват. И придётся тебе теперь со мной расплатиться.
- Не вопрос. Как? – серьёзно спросил он.
- Дёшево не возьму, - с важным видом предупредила я. – Значит, так… - Я принялась загибать пальцы. – Супружеский долг, забота, любовь. Всё это – на протяжении всей жизни. Фактически долговое рабство. Зато в следующий раз ты очень серьёзно подумаешь, прежде чем поставить свою подпись на каком-либо документе.
- Договорились.
Тихо рассмеявшись, он снова поцеловал меня в макушку. Я расслабленно прикрыла глаза.
И открыла их лишь на следующий день.
Глава 15
Утро мы начали с повторения вчерашнего нового опыта. Потом неспешно умылись, привели себя в порядок и вместе позавтракали.
- Сегодня в половине двенадцатого ваши занятия придётся прервать, - сообщил мне Сэнд, глотнув горячего чая из фарфоровой чашки. – У нас на двенадцать намечено совещание, и Джеймс хочет присутствовать.
- Что-то важное? – нахмурилась я.
- Довольно-таки, - подтвердил Сэнд. – Будем обсуждать дальнейшую политику в отношении объединения мастей.
Я замерла, так и не донеся бутерброд до рта. Опустила его обратно на тарелку.
- И ты ничего мне не сказал?! – возмутилась я. – Здесь собирается совещание, которое, возможно, решит дальнейшую судьбу Оплота, а ты пытался от меня это скрыть?
- Я вовсе не пытался этого скрыть, - возразил Сэнд. – Но я обещал, что не стану втравливать тебя в свои политические войны. Ты ведь сама не хотела принимать участия ни в чём, кроме обучения наследника. Разве не так?
