- Мы и не будем, - кивнула я, вставая на кровать и нажимая на нужный рычаг.
Невысокая дверь, казавшаяся неотъемлемой частью стены, бесшумно открылась, выпуская нас на поляну. Крыльцо находилось с противоположной стороны дома, и увидеть нас воины пока не могли. Оказавшись снаружи и притворив за собой дверь, будто её и не было, я кивнула в сторону высокой ивы, расположившейся всего в паре саженей от избы. Ветви ивы опускались до самой земли, и за густой листвой легко было спрятаться. Дара и Ярослав понимающе кивнули и, пригнувшись, проскользнули к дереву, поспешив скрыться из виду с другой его стороны. Я, в свою очередь, приложила руку ко рту и негромко ухнула совой. Несколько секунд спустя появилась Мэгги, безошибочно опознавшая знакомую команду и приближавшаяся ко мне ползком. Вместе мы поспешили присоединиться к остальным.
- Что ещё за сова в дневное время? - тихо спросил Ярослав.
Он был совершенно прав: конспирация оказалась никудышней. Однако я сомневалась, что наши противники окажутся столь же внимательны и заметят такую незначительную деталь.
- Я же не знала, в какое время суток нам пригодится именно эта команда. Обучая собаку, я рассчитывала в первую очередь на ночь.
- Ты берёшь собаку с собой?
- Да, а что тебя в этом удивляет? - Я готова была встать грудью за боевую подругу.
- Ничего, просто я думал, что она останется и будет охранять дом.
- Ты забыл: для этого у меня есть другой охранник.
Я не стала уточнять, что оставлять под охраной Мэгги можно только пустой сарай, из которого абсолютно нечего выносить. Этой собаке достаточно почесать спину чуть выше хвоста или пару минут погладить пузо - и она позволит вам вынести из дома всё, что вашей душе угодно.
Полоса леса начиналась совсем недалеко от ивы, и, пригнувшись, мы перебежали под прикрытие дубов, елей и сосен. Тропинки здесь не было, но эта часть леса не была настолько густой, чтобы пешему путнику было трудно найти, куда ступить. Мы успели углубиться в лес совсем немного, когда позади послышались громкие, полные ужаса крики. Дара с Ярославом остановились и оглянулись; мне же это было без надобности.
- Значит, они всё-таки решили вломиться в дом, не дожидаясь, пока мы выйдем сами, - констатировала я, не оборачиваясь.
- Там как будто всполохи пламени, - заметил Ярослав.
- И дым, дымом пахнет! - добавила Дара.
Я принюхалась. Очередной порыв ветра действительно принёс лёгкий запах дыма.
- А чего вы хотите? - усмехнулась я. - Это же не слабенькая иллюзия, а основательная, добротная. Я её придумывала целую неделю.
Снова послышались крики.
- Надо же, как не повезло бедолагам, - заметил Ярослав, когда мы продолжили путь. - Я-то собирался всего лишь проткнуть их мечом. А теперь они небось заиками останутся на всю жизнь, а то и вовсе умом тронутся. Всё-таки мои методы намного гуманнее.
Он неодобрительно покачал головой.
- Ага, все вы, воины - добряки, гуманнее некуда, - фыркнула я в ответ.
- А вы, ведьмы, что, лучше? - парировал он.
- Мы во всяком случае не притворяемся.
- И что, это делает вас лучше?
- Честнее.
Мы шли вместе в течение нескольких минут; затем я остановилась.
- Сейчас мы ненадолго разделимся, - сказала я. - Вы идите к Егорычу. Это местный лесник, хороший мужик, он не выдаст. До темноты пересидите у него. Дара, покажешь дорогу.
- А ты куда? - подозрительно нахмурился Ярослав.
- А у меня есть одно дело в деревне. Закончу - и сразу к вам. Соскучиться не успеете.
- Да мы как-то скучать и не собирались, - проворчал Ярослав.
Мой статус ведьмы его без сомнения смущал. Впрочем, не меньше, чем меня - его воинское звание.
- А что если тебя в деревне кто-то увидит? - спросил он.
- Не волнуйся, врагов я "на хвосте" не приведу, - пообещала я. И не без ехидства добавила: - В крайнем случае превращу их всех в пеньки.
На этой оптимистической ноте мы разошлись: мои спутники направились строго на север, к избушке Егорыча, а я - на северо-восток, прямиком к деревне. Слух у меня хороший, и потому я благополучно услышала удаляющийся голос Дары:
- Вы не думайте, она на самом деле совсем не такая плохая, как пытается казаться. И в пеньки никогда никого не превращала.
- А в лягушек?
- Тоже нет. Так только, заставила один раз толпу народу заквакать по-лягушачьи. Но это ведь даже смешно, разве нет?
Ответа я не услышала, смеха тоже.
Главная деревенская улица, она же единственная, тянулась вдоль лесной полосы. Сейчас, после полудня, здесь было тихо и пусто. Мужчины работали на полях, женщины в основном трудились по хозяйству. За заборами беззлобно перегавкивались собаки; на ближайшем ко мне крыльце нагло развалился пушистый чёрный кот, с удовольствием греющийся на полуденном солнышке. Вдалеке скрипнула калитка, и на дорогу вышла дородная женщина в простом синем платье. Громыхая вёдрами, она направилась в сторону колодца. Ветер, гоняющий по пыльной дороге немногочисленные дубовые и кленовые листья, донёс до меня запах чего-то вкусного. Над трубами нескольких домов, где хозяйки как раз занимались приготовлением пищи, вился весёлый дымок.
По местному обычаю дома не принято было красить в яркие цвета. Считалось, что это привлекает злых духов и прочую нечистую силу. Зато заборы красить не возбранялось, и тут уж местные жители отыгрывались по полной. Заборы здесь можно было увидеть самые разные - синие, зелёные, ядовито-жёлтые, тёмно-вишнёвые. Кое-где даже красовались незатейливые узоры, в основном в виде ромашек или бабочек. На одних заборах краска была яркая, свежая; на других она успела поблекнуть и пооблупиться. Мой взгляд пробежал по многоцветию этого калейдоскопа и приобрёл откровенно хищное выражение, остановившись на заборе ярко-красного оттенка. Ну, здравствуй, Фёкла. А я как раз к тебе.
На всякий случай я ещё раз огляделась по сторонам. Солдат нигде не видно, лошадей тоже. Должно быть, уехали, кто к моей избушке, а кто в город с докладом. Я пересекла пустынную улицу и подошла к красному забору. Протянула руку между досками, скинула служащий символическим замком крючок и отворила калитку. И, недолго думая, вошла.
В маленьком внутреннем дворике никого не было. Хозяйка не то в доме, не то ушла куда-то по делам, то бишь сплетничать. Мне это было только на руку. Взгляд медленно заскользил по двору. Несколько свежепрополотых грядок, пара чахлых яблонек, вдоль забора - кусты малины. Напротив крыльца стоял грубо сколоченный стол с двумя толстыми ножками, вкопанными в землю. На столе - пара пустых плошек, поставленных одна в другую, надкусанная горбушка чёрного хлеба, несколько деревяшек непонятного мне назначения и кувшин молока. Это было как раз то, что нужно.
Я подошла к столу, извлекла из сумки щепотку тёмно-коричневого порошка и высыпала её в кувшин. Потом развернулась и быстро зашагала обратно на улицу, не забыв снова закинуть крючок в петлю, запирая за собой калитку. Ну что ж, Фёкла, с тобой я поквиталась. Теперь будешь знать, как доносить на детей.
Дверь мне открыла Неёла, жена Егорыча. Она сразу меня узнала и молча посторонилась, пропуская в избу. Выражение её лица при этом казалось не слишком довольным. Ярослав и Дара были уже здесь; они расположились за столом на деревянной скамье; напротив сидел на стуле Егорыч. Двое детей, Митяй, постарше, и Белян, помладше, шушукались на печке. Егорыч поприветствовал меня кивком головы и усадил на ещё один стул. Против обыкновения, он был неулыбчив и выглядел чрезвычайно озабоченным.
- Ни в какие ворота это не лезет, вот что, - сказал он, усаживаясь рядом со мной. - Чтобы простые честные люди должны были скрываться от стражников, будто какие-то прохиндеи! Чтобы соседи доносили на соседей! Чтобы солдаты арестовывали детей!
Неёла, оставшаяся стоять около двери, облокотившись о косяк, резко вздрогнула. Но взгляд её при этом был обращён не на Дару, а на собственных сыновей, притихших на печке.
- Что за времена настали, - сокрушённо покачал головой Егорыч, - что за времена.
- Времена всегда такими были, Егорыч, - возразила я. - В политические игры играют много веков, и страдают в этих играх и безвинные, и виновные, взрослые и дети. Просто до дальних деревень такие игры как правило не доходят.
- Вот бы и не доходили, - буркнул Егорыч. - Мы, может, потому в этих дальних деревнях и живём, что не хотим в таких дурных играх участвовать.
- Вот это правда, - искренне согласилась я. - Но видишь, как бывает: ты от беды, а она - за тобой. Значит, на роду написано с ней столкнуться.
- А может, всё-таки стороной пройдёт? - спросил Егорыч. - Пересидите здесь у нас, переждите. Оставайтесь столько, сколько надо; места всем хватит, без еды тоже не останемся. А там, глядишь, забудут о нас эти городские супостаты.
Краем глаза я видела, как Неёла напряглась, услышав это приглашение.
- Я сперва тоже так думала, да оказалось, что всё сложнее, - ответила я. - Так что спасибо тебе, Егорыч, но увы: они про нас так просто не забудут.
- Так всё серьёзно? - спросил он, пристально посмотрев мне в глаза.
- Более чем, - кивнула я.
- Ну, вам виднее, - сказал Егорыч, поднимаясь со стула. - Всем, чем сможем, поможем. Можете во всём на меня рассчитывать. И оставайтесь в моём доме столько, сколько нужно.
Неёла негромко кашлянула. Егорыч поднял на неё тяжёлый взгляд, и самый воздух между супругами стал, казалось, ощутимо накаляться. Жена первой опустила глаза и принялась протирать тряпкой деревянный сундук.
- Ну, как прошёл поход в деревню? - тихо спросил Ярослав, перегибаясь через стол.
- Прекрасно, - ответила я.
- Тебя никто не видел?
Я покачала головой.
- Я умею быть незаметной, когда нужно.
- А как насчёт солдат?
- Я никого не видела. Ни военных, ни лошадей во дворах. Следов полно, а самих не видно. Думаю, что из деревни они уехали, но надолго ли - не знаю.
Он задумчиво кивнул, нахмурился, что-то обдумывая, а потом спросил:
- И всё-таки, зачем ты туда ходила? Или это большой секрет, и ты заколдуешь всякого, кто о нём проведает?
- Совсем не секрет, - ответила я, умышленно игнорируя ехидство его последней фразы. - Надо было расквитаться с тёткой Фёклой.
- Той самой, что на девочку донесла? - вспомнил Ярослав.
- Именно, - подтвердила я.
- И что?
Я неопределённо пожала плечами.
- Она получила по заслугам.
- Каким именно образом? - нахмурился он.
- А как обычно мстят ведьмы? Подсыпала ей в молоко одно очень хорошее зелье.
- А...лечение от него какое-нибудь есть? Или противоядие?
Я злорадно покачала головой.
- Никакого. Эффект совершенно необратим.
Он судорожно сглотнул, посмотрев на меня осуждающим взглядом.
- И ты считаешь, что это справедливо?
- Для доносчицы - более чем. Она получила то, что заслужила.
- И тебя совсем не гложат угрызения совести?
- Совести? А что это такое?
Я продолжала смотреть на него с лёгкой наглой улыбочкой, пока он не отвёл взгляд и не встал из-за стола, что-то бормоча себе под нос. К словам я не прислушивалась, поскольку и так не сомневалась, что это нечто крайне нелицеприятное в адрес моей скромной персоны. Не будем бороться с предубеждениями. Если у человека сложилось определённое представление о ведьмах, к чему с ним спорить? Бороться с предубеждениями - себе дороже.
- А как долго вы думаете здесь оставаться? - спросила Неёла с деланной улыбкой.
Егорыч посмотрел на жену с видимым неодобрением, но промолчал.
- Неёла, давай поговорим начистоту, - спокойно предложила я. - Я же вижу: тебе не нравится, что мы сюда пришли.
Егорыч покачал головой и попытался что-то сказать, но я остановила его, вытянув руку ладонью вперёд.
- Я тебя прекрасно понимаю, - продолжала я, по-прежнему обращаясь к Неёле. - Ты абсолютно права. Кому понравится, когда в его дом придут чужие в общем-то люди, за которыми охотится отряд солдат? Чего доброго на вас чужаков наведут, а у тебя свои дети, и твоя первая забота - защитить именно их. Всё верно. И почему бы тебе прямо так и не сказать? Если бы ты встала на пороге и не впустила нас в дом, я бы тебя поняла. Твоё законное право. Но ты нас впустила, за это спасибо. И я обещаю: долго мы тут не задержимся. Нам надо только дождаться до темноты. Так что этим вечером мы уйдём.
Неёла хотела что-то сказать, открыла было рот, но смешалась, молча кивнула и продолжила уборку.
- А вы что сидите? - обратилась я к своим спутникам. - Этой ночью недоспали, следующая и вовсе будет бессонная. Давайте-ка срочно спать!
Сама я однако собственному совету не последовала. Вместо этого вышла на крыльцо, кутаясь в платок и вглядываясь в темноту окружающего избу леса. Ничего подозрительного и внушающего опасения я не увидела и, что ещё более важно, не почувствовала. Дверь у меня за спиной скрипнула, и на крыльцо вышел Егорыч.
- Ты это...на жену мою не сердись, - сказал он. - Она и правда не со зла, о детях беспокоится.
- Так я же говорю: она права, - откликнулась я. - Это ей в пору на меня сердиться. Ты, Егорыч, больно добрый, а ей за это отдуваться приходится.
- Может, всё-таки здесь переждёте? А с Неёлой я сам поговорю, уладим мы это дело.
Я покачала головой.
- Нет, спасибо, Егорыч, но эту беду не переждать. Так что через несколько часов тронемся в путь.
Ещё пару минут я постояла на крыльце, подставляя лицо усилившемуся ветру. А потом вернулась в дом и легла спать. Сколь ни удивительно, уснуть мне удалось быстро.
В путь мы отправились вскоре после того, как окончательно стемнело. Сперва Ярослав сходил на разведку и убедился, что дорога свободна и никаких признаков пребывания поблизости солдат нет. Тогда, закинув на плечи дорожные сумки и поблагодарив хозяев за гостеприимство, мы спустились с крыльца в гудящую цикадами ночь. Воин долгое время не мог понять, отчего перед выходом я до последнего сидела перед жерлом растопленной печи и пристально смотрела на огонь. Теперь он, наконец, получил объяснение: немного углубившись в темноту ночного леса, я зажмурилась, вызывая принятый в себя огонь, и мои открывшиеся глаза стали излучать мягкий зеленоватый свет. Двух зелёных лучей, направленных на дорогу, вполне хватало для того, чтобы не спотыкаться о корни и уклоняться от вездесущих веток. В то же время свет был достаточно слабым, чтобы не привлекать внимание издалека. Человек же, находящийся достаточно близко, чтобы увидеть зеленоватое свечение, в любом случае заметил бы и нас.
- Элена, а вы правда отравили Фёклу? - напряжённо спросила поравнявшаяся со мной Дара.
- Вовсе нет, - ответила я. - С какой это стати?
- А почему вы тогда сказали так Ярославу? - спросила девочка не без чувства облегчения в голосе.
- Я ему так не говорила, - возразила я. - Он сам понял меня так, как хотел. В меру своей испорченности.
- Разве он испорченный?
- Все мы испорчены, только каждый по-своему. Я всего лишь сказала ему, что кое-что подсыпала Фёкле в напиток, и что обратного хода этому зелью дать нельзя.
- Но Фёкла ведь не умрёт?
- От мощного приступа диареи ещё никто не умирал, - заверила её я.
Дара захихикала, вполне себе злорадно. Наш человек!
Спустя пару часов мы вышли из леса; теперь дорога пролегала через широкие луга. Над островом успела взойти почти полная луна.
Невысокая дверь, казавшаяся неотъемлемой частью стены, бесшумно открылась, выпуская нас на поляну. Крыльцо находилось с противоположной стороны дома, и увидеть нас воины пока не могли. Оказавшись снаружи и притворив за собой дверь, будто её и не было, я кивнула в сторону высокой ивы, расположившейся всего в паре саженей от избы. Ветви ивы опускались до самой земли, и за густой листвой легко было спрятаться. Дара и Ярослав понимающе кивнули и, пригнувшись, проскользнули к дереву, поспешив скрыться из виду с другой его стороны. Я, в свою очередь, приложила руку ко рту и негромко ухнула совой. Несколько секунд спустя появилась Мэгги, безошибочно опознавшая знакомую команду и приближавшаяся ко мне ползком. Вместе мы поспешили присоединиться к остальным.
- Что ещё за сова в дневное время? - тихо спросил Ярослав.
Он был совершенно прав: конспирация оказалась никудышней. Однако я сомневалась, что наши противники окажутся столь же внимательны и заметят такую незначительную деталь.
- Я же не знала, в какое время суток нам пригодится именно эта команда. Обучая собаку, я рассчитывала в первую очередь на ночь.
- Ты берёшь собаку с собой?
- Да, а что тебя в этом удивляет? - Я готова была встать грудью за боевую подругу.
- Ничего, просто я думал, что она останется и будет охранять дом.
- Ты забыл: для этого у меня есть другой охранник.
Я не стала уточнять, что оставлять под охраной Мэгги можно только пустой сарай, из которого абсолютно нечего выносить. Этой собаке достаточно почесать спину чуть выше хвоста или пару минут погладить пузо - и она позволит вам вынести из дома всё, что вашей душе угодно.
Полоса леса начиналась совсем недалеко от ивы, и, пригнувшись, мы перебежали под прикрытие дубов, елей и сосен. Тропинки здесь не было, но эта часть леса не была настолько густой, чтобы пешему путнику было трудно найти, куда ступить. Мы успели углубиться в лес совсем немного, когда позади послышались громкие, полные ужаса крики. Дара с Ярославом остановились и оглянулись; мне же это было без надобности.
- Значит, они всё-таки решили вломиться в дом, не дожидаясь, пока мы выйдем сами, - констатировала я, не оборачиваясь.
- Там как будто всполохи пламени, - заметил Ярослав.
- И дым, дымом пахнет! - добавила Дара.
Я принюхалась. Очередной порыв ветра действительно принёс лёгкий запах дыма.
- А чего вы хотите? - усмехнулась я. - Это же не слабенькая иллюзия, а основательная, добротная. Я её придумывала целую неделю.
Снова послышались крики.
- Надо же, как не повезло бедолагам, - заметил Ярослав, когда мы продолжили путь. - Я-то собирался всего лишь проткнуть их мечом. А теперь они небось заиками останутся на всю жизнь, а то и вовсе умом тронутся. Всё-таки мои методы намного гуманнее.
Он неодобрительно покачал головой.
- Ага, все вы, воины - добряки, гуманнее некуда, - фыркнула я в ответ.
- А вы, ведьмы, что, лучше? - парировал он.
- Мы во всяком случае не притворяемся.
- И что, это делает вас лучше?
- Честнее.
Мы шли вместе в течение нескольких минут; затем я остановилась.
- Сейчас мы ненадолго разделимся, - сказала я. - Вы идите к Егорычу. Это местный лесник, хороший мужик, он не выдаст. До темноты пересидите у него. Дара, покажешь дорогу.
- А ты куда? - подозрительно нахмурился Ярослав.
- А у меня есть одно дело в деревне. Закончу - и сразу к вам. Соскучиться не успеете.
- Да мы как-то скучать и не собирались, - проворчал Ярослав.
Мой статус ведьмы его без сомнения смущал. Впрочем, не меньше, чем меня - его воинское звание.
- А что если тебя в деревне кто-то увидит? - спросил он.
- Не волнуйся, врагов я "на хвосте" не приведу, - пообещала я. И не без ехидства добавила: - В крайнем случае превращу их всех в пеньки.
На этой оптимистической ноте мы разошлись: мои спутники направились строго на север, к избушке Егорыча, а я - на северо-восток, прямиком к деревне. Слух у меня хороший, и потому я благополучно услышала удаляющийся голос Дары:
- Вы не думайте, она на самом деле совсем не такая плохая, как пытается казаться. И в пеньки никогда никого не превращала.
- А в лягушек?
- Тоже нет. Так только, заставила один раз толпу народу заквакать по-лягушачьи. Но это ведь даже смешно, разве нет?
Ответа я не услышала, смеха тоже.
Главная деревенская улица, она же единственная, тянулась вдоль лесной полосы. Сейчас, после полудня, здесь было тихо и пусто. Мужчины работали на полях, женщины в основном трудились по хозяйству. За заборами беззлобно перегавкивались собаки; на ближайшем ко мне крыльце нагло развалился пушистый чёрный кот, с удовольствием греющийся на полуденном солнышке. Вдалеке скрипнула калитка, и на дорогу вышла дородная женщина в простом синем платье. Громыхая вёдрами, она направилась в сторону колодца. Ветер, гоняющий по пыльной дороге немногочисленные дубовые и кленовые листья, донёс до меня запах чего-то вкусного. Над трубами нескольких домов, где хозяйки как раз занимались приготовлением пищи, вился весёлый дымок.
По местному обычаю дома не принято было красить в яркие цвета. Считалось, что это привлекает злых духов и прочую нечистую силу. Зато заборы красить не возбранялось, и тут уж местные жители отыгрывались по полной. Заборы здесь можно было увидеть самые разные - синие, зелёные, ядовито-жёлтые, тёмно-вишнёвые. Кое-где даже красовались незатейливые узоры, в основном в виде ромашек или бабочек. На одних заборах краска была яркая, свежая; на других она успела поблекнуть и пооблупиться. Мой взгляд пробежал по многоцветию этого калейдоскопа и приобрёл откровенно хищное выражение, остановившись на заборе ярко-красного оттенка. Ну, здравствуй, Фёкла. А я как раз к тебе.
На всякий случай я ещё раз огляделась по сторонам. Солдат нигде не видно, лошадей тоже. Должно быть, уехали, кто к моей избушке, а кто в город с докладом. Я пересекла пустынную улицу и подошла к красному забору. Протянула руку между досками, скинула служащий символическим замком крючок и отворила калитку. И, недолго думая, вошла.
В маленьком внутреннем дворике никого не было. Хозяйка не то в доме, не то ушла куда-то по делам, то бишь сплетничать. Мне это было только на руку. Взгляд медленно заскользил по двору. Несколько свежепрополотых грядок, пара чахлых яблонек, вдоль забора - кусты малины. Напротив крыльца стоял грубо сколоченный стол с двумя толстыми ножками, вкопанными в землю. На столе - пара пустых плошек, поставленных одна в другую, надкусанная горбушка чёрного хлеба, несколько деревяшек непонятного мне назначения и кувшин молока. Это было как раз то, что нужно.
Я подошла к столу, извлекла из сумки щепотку тёмно-коричневого порошка и высыпала её в кувшин. Потом развернулась и быстро зашагала обратно на улицу, не забыв снова закинуть крючок в петлю, запирая за собой калитку. Ну что ж, Фёкла, с тобой я поквиталась. Теперь будешь знать, как доносить на детей.
Дверь мне открыла Неёла, жена Егорыча. Она сразу меня узнала и молча посторонилась, пропуская в избу. Выражение её лица при этом казалось не слишком довольным. Ярослав и Дара были уже здесь; они расположились за столом на деревянной скамье; напротив сидел на стуле Егорыч. Двое детей, Митяй, постарше, и Белян, помладше, шушукались на печке. Егорыч поприветствовал меня кивком головы и усадил на ещё один стул. Против обыкновения, он был неулыбчив и выглядел чрезвычайно озабоченным.
- Ни в какие ворота это не лезет, вот что, - сказал он, усаживаясь рядом со мной. - Чтобы простые честные люди должны были скрываться от стражников, будто какие-то прохиндеи! Чтобы соседи доносили на соседей! Чтобы солдаты арестовывали детей!
Неёла, оставшаяся стоять около двери, облокотившись о косяк, резко вздрогнула. Но взгляд её при этом был обращён не на Дару, а на собственных сыновей, притихших на печке.
- Что за времена настали, - сокрушённо покачал головой Егорыч, - что за времена.
- Времена всегда такими были, Егорыч, - возразила я. - В политические игры играют много веков, и страдают в этих играх и безвинные, и виновные, взрослые и дети. Просто до дальних деревень такие игры как правило не доходят.
- Вот бы и не доходили, - буркнул Егорыч. - Мы, может, потому в этих дальних деревнях и живём, что не хотим в таких дурных играх участвовать.
- Вот это правда, - искренне согласилась я. - Но видишь, как бывает: ты от беды, а она - за тобой. Значит, на роду написано с ней столкнуться.
- А может, всё-таки стороной пройдёт? - спросил Егорыч. - Пересидите здесь у нас, переждите. Оставайтесь столько, сколько надо; места всем хватит, без еды тоже не останемся. А там, глядишь, забудут о нас эти городские супостаты.
Краем глаза я видела, как Неёла напряглась, услышав это приглашение.
- Я сперва тоже так думала, да оказалось, что всё сложнее, - ответила я. - Так что спасибо тебе, Егорыч, но увы: они про нас так просто не забудут.
- Так всё серьёзно? - спросил он, пристально посмотрев мне в глаза.
- Более чем, - кивнула я.
- Ну, вам виднее, - сказал Егорыч, поднимаясь со стула. - Всем, чем сможем, поможем. Можете во всём на меня рассчитывать. И оставайтесь в моём доме столько, сколько нужно.
Неёла негромко кашлянула. Егорыч поднял на неё тяжёлый взгляд, и самый воздух между супругами стал, казалось, ощутимо накаляться. Жена первой опустила глаза и принялась протирать тряпкой деревянный сундук.
- Ну, как прошёл поход в деревню? - тихо спросил Ярослав, перегибаясь через стол.
- Прекрасно, - ответила я.
- Тебя никто не видел?
Я покачала головой.
- Я умею быть незаметной, когда нужно.
- А как насчёт солдат?
- Я никого не видела. Ни военных, ни лошадей во дворах. Следов полно, а самих не видно. Думаю, что из деревни они уехали, но надолго ли - не знаю.
Он задумчиво кивнул, нахмурился, что-то обдумывая, а потом спросил:
- И всё-таки, зачем ты туда ходила? Или это большой секрет, и ты заколдуешь всякого, кто о нём проведает?
- Совсем не секрет, - ответила я, умышленно игнорируя ехидство его последней фразы. - Надо было расквитаться с тёткой Фёклой.
- Той самой, что на девочку донесла? - вспомнил Ярослав.
- Именно, - подтвердила я.
- И что?
Я неопределённо пожала плечами.
- Она получила по заслугам.
- Каким именно образом? - нахмурился он.
- А как обычно мстят ведьмы? Подсыпала ей в молоко одно очень хорошее зелье.
- А...лечение от него какое-нибудь есть? Или противоядие?
Я злорадно покачала головой.
- Никакого. Эффект совершенно необратим.
Он судорожно сглотнул, посмотрев на меня осуждающим взглядом.
- И ты считаешь, что это справедливо?
- Для доносчицы - более чем. Она получила то, что заслужила.
- И тебя совсем не гложат угрызения совести?
- Совести? А что это такое?
Я продолжала смотреть на него с лёгкой наглой улыбочкой, пока он не отвёл взгляд и не встал из-за стола, что-то бормоча себе под нос. К словам я не прислушивалась, поскольку и так не сомневалась, что это нечто крайне нелицеприятное в адрес моей скромной персоны. Не будем бороться с предубеждениями. Если у человека сложилось определённое представление о ведьмах, к чему с ним спорить? Бороться с предубеждениями - себе дороже.
- А как долго вы думаете здесь оставаться? - спросила Неёла с деланной улыбкой.
Егорыч посмотрел на жену с видимым неодобрением, но промолчал.
- Неёла, давай поговорим начистоту, - спокойно предложила я. - Я же вижу: тебе не нравится, что мы сюда пришли.
Егорыч покачал головой и попытался что-то сказать, но я остановила его, вытянув руку ладонью вперёд.
- Я тебя прекрасно понимаю, - продолжала я, по-прежнему обращаясь к Неёле. - Ты абсолютно права. Кому понравится, когда в его дом придут чужие в общем-то люди, за которыми охотится отряд солдат? Чего доброго на вас чужаков наведут, а у тебя свои дети, и твоя первая забота - защитить именно их. Всё верно. И почему бы тебе прямо так и не сказать? Если бы ты встала на пороге и не впустила нас в дом, я бы тебя поняла. Твоё законное право. Но ты нас впустила, за это спасибо. И я обещаю: долго мы тут не задержимся. Нам надо только дождаться до темноты. Так что этим вечером мы уйдём.
Неёла хотела что-то сказать, открыла было рот, но смешалась, молча кивнула и продолжила уборку.
- А вы что сидите? - обратилась я к своим спутникам. - Этой ночью недоспали, следующая и вовсе будет бессонная. Давайте-ка срочно спать!
Сама я однако собственному совету не последовала. Вместо этого вышла на крыльцо, кутаясь в платок и вглядываясь в темноту окружающего избу леса. Ничего подозрительного и внушающего опасения я не увидела и, что ещё более важно, не почувствовала. Дверь у меня за спиной скрипнула, и на крыльцо вышел Егорыч.
- Ты это...на жену мою не сердись, - сказал он. - Она и правда не со зла, о детях беспокоится.
- Так я же говорю: она права, - откликнулась я. - Это ей в пору на меня сердиться. Ты, Егорыч, больно добрый, а ей за это отдуваться приходится.
- Может, всё-таки здесь переждёте? А с Неёлой я сам поговорю, уладим мы это дело.
Я покачала головой.
- Нет, спасибо, Егорыч, но эту беду не переждать. Так что через несколько часов тронемся в путь.
Ещё пару минут я постояла на крыльце, подставляя лицо усилившемуся ветру. А потом вернулась в дом и легла спать. Сколь ни удивительно, уснуть мне удалось быстро.
В путь мы отправились вскоре после того, как окончательно стемнело. Сперва Ярослав сходил на разведку и убедился, что дорога свободна и никаких признаков пребывания поблизости солдат нет. Тогда, закинув на плечи дорожные сумки и поблагодарив хозяев за гостеприимство, мы спустились с крыльца в гудящую цикадами ночь. Воин долгое время не мог понять, отчего перед выходом я до последнего сидела перед жерлом растопленной печи и пристально смотрела на огонь. Теперь он, наконец, получил объяснение: немного углубившись в темноту ночного леса, я зажмурилась, вызывая принятый в себя огонь, и мои открывшиеся глаза стали излучать мягкий зеленоватый свет. Двух зелёных лучей, направленных на дорогу, вполне хватало для того, чтобы не спотыкаться о корни и уклоняться от вездесущих веток. В то же время свет был достаточно слабым, чтобы не привлекать внимание издалека. Человек же, находящийся достаточно близко, чтобы увидеть зеленоватое свечение, в любом случае заметил бы и нас.
- Элена, а вы правда отравили Фёклу? - напряжённо спросила поравнявшаяся со мной Дара.
- Вовсе нет, - ответила я. - С какой это стати?
- А почему вы тогда сказали так Ярославу? - спросила девочка не без чувства облегчения в голосе.
- Я ему так не говорила, - возразила я. - Он сам понял меня так, как хотел. В меру своей испорченности.
- Разве он испорченный?
- Все мы испорчены, только каждый по-своему. Я всего лишь сказала ему, что кое-что подсыпала Фёкле в напиток, и что обратного хода этому зелью дать нельзя.
- Но Фёкла ведь не умрёт?
- От мощного приступа диареи ещё никто не умирал, - заверила её я.
Дара захихикала, вполне себе злорадно. Наш человек!
Спустя пару часов мы вышли из леса; теперь дорога пролегала через широкие луга. Над островом успела взойти почти полная луна.
