К сожалению, его счастье продлилось недолго. Да иначе и быть не могло. У оборотней всё не как у людей. Встреча с истинной парой неизбежно ставила крест на прежних отношениях. Алвара о таком предупреждали и он, как мог, ограждал любимую от встреч с соплеменниками. Но разве такую как Юлали удержишь под замком?
Однажды она ушла и не вернулась, и даже весточку о себе не оставила. Это уж после от её родителей пришло письмо с объяснениями и уведомлением о том, что брак их расторгнут, а Элайна остаётся под его опекой вплоть до совершеннолетия.
Второй брак являлся для герцога вынужденной мерой. Алвару нужен был наследник. Люсинда показалась ему достаточно холодной и рассудительной девушкой, чтобы довольствоваться титулом герцогини и не претендовать на его сердце.
Первое время всё действительно шло хорошо. Ровно до тех пор, пока супруга не узнала о серебряных рудниках. Тут то и выяснилось, что она вовсе не была бесчувственной особой, какой ему представлялась. Люсинда испытывала безумную всепоглощающую страсть к деньгам, настолько сильную, что отважилась даже на убийство. В том, что именно она и являлась злоумышленником, покусившимся на жизнь Элайны, герцог не сомневался. Больше то некому.
Алвар не ожидал, что Люсинда добровольно сознается в содеянном, да ему и не было нужды в её признании. Отдавать супругу в руки правосудия герцог не собирался. Всё же она являлась матерью его сына. А вот обезопасить себя и дорогих ему людей от её злых козней он был обязан. Сейчас она покусилась на жизнь Элайны, а позже возможно решит, что и супруг ей не нужен, ведь наследник уже имеется.
Алвар почувствовал себя неуютно в собственном замке. Он не был трусом и привык встречать опасность лицом к лицу, но как противостоять коварству и подлости, маскирующимся под истинное благочестие, мужчина не знал. Сражаться с женщинами прежде ему не приходилось. Герцог не мог понять, чего Люсинде не хватало. Он был достаточно богат и знатен, чтобы удовлетворить все её потребности. Её положению в обществе многие завидовали. Подобной глупости и жадности от супруги Алвар никак не ожидал.
Пришлось, стиснув зубы, принимать нелёгкое решение: Люсинда должна отправиться в монастырь и провести остаток дней в молитвах о спасении своей души. Скандал, конечно же, разразится нешуточный, да и родители супруги вряд ли спокойно воспримут подобное известие, но им придётся смириться, чтобы избежать ещё больших неприятностей.
- За что мне всё это? – простонал герцог, обращаясь к небесам. Ответа Алвар, разумеется, не получил, да он его и не ждал.
Люсинда возникла на пороге комнаты неожиданно. Герцог ощутил её появление каким-то шестым чувством. В спальне Элайны сразу будто похолодало. И как он раньше не замечал, что присутствие Люсинды буквально вымораживает всё вокруг?
- Дорогой, что ты здесь делаешь? – спросила она нежным голоском.
- Это спальня моей дочери, Люсинда. Надеюсь, ты не забыла, что девочка тяжело больна, - ответил герцог язвительно.
Алвар стоял спиной к супруге и не думал поворачиваться к ней лицом. Видеть её сейчас, было для него худшим из зол. Герцог опасался, что не сдержится и впервые в жизни ударит женщину.
- Мне доложили, что ты приглашал в замок ведьму, - сказала Люсинда, и Алвар уловил в голосе жены тень тревоги.
Ему всё же пришлось обернуться, чтобы окинуть супругу долгим оценивающим взглядом. Герцогиня была бледна, но держалась прямо, чем вызвала в нём глухое раздражение. Ни капли раскаяния в серых льдистых глазах. Не женщина, а бесчувственная статуя. Казалось, ничто не способно поколебать её уверенность в собственной правоте. Даже сейчас, когда Элайна чуть было не умерла по её прихоти, видно, что Люсинда не чувствует за собой никакой вины. Она искренне полагает, что, действуя в интересах сына, имела полное право распоряжаться чужой жизнью.
- Зачем ты это сделала, Люсинда? – спросил он устало. Бессонная ночь и тревога за Элайну, казалось, полностью лишили его сил.
Люсинда с вызовом посмотрела в глаза мужа, словно готова была признаться в содеянном здесь и сейчас, но в последний момент передумала и попыталась увильнуть от ответа:
- Не понимаю, что ты имеешь в виду, Алвар. Я не сделала ничего такого, что противоречило бы интересам семьи.
- Полагаю, моя старшая дочь Элайна, в твоём понимании, не является частью семьи, об интересах которой ты так рьяно радеешь.
Герцогиня пожала точёными плечиками и ответила уклончиво:
- Все дочери рано или поздно покидают родительский дом, Алвар. Сыновья – другое дело, они - продолжатели рода. Тебе ли не знать?
- К несчастью, дорогая супруга, лишая мою дочь права на жизнь, ты позабыла об одной незначительной детали, - герцог выдержал паузу и, когда жена в нетерпении подалась вперёд, пояснил, – Элайна наполовину оборотень.
- И что с того? – вскинулась Люсинда, слишком поздно осознавая, что этим вопросом выдаёт себя с головой.
Герцог будто бы не заметил её оплошности и не спешил с обвинениями. Вместо этого он продолжил объяснять неразумной женщине, как сильно она ошибалась, принимая решение избавиться от Элайны:
- Два дня назад я получил письмо от родителей Юлали. Они требуют выполнения нашей договорённости. По достижении совершеннолетия Элайна должна предстать перед главой клана снежных барсов. Подумай сама, к чему могла привести загадочная смерть девочки накануне её совершеннолетия, учитывая, как трепетно оборотни оберегают своих женщин? Как далеко будет простираться их месть за погибшую самку?
Алвар не мог не заметить, как пошатнулась его жена от пронзившей её догадки.
- Правильно, - в голосе мужчины послышалось удовлетворение. – Ты едва не погубила всех нас, дорогая. Надеюсь, впредь ты воздержишься от каких-либо действий, влекущих за собой столь разрушительные для нашей семьи последствия.
Люсинда стояла оглушённая. Об оборотнях она знала немного, лишь то, что они чрезвычайно вспыльчивы, а также не в меру злобны и мстительны. Связаться с ними отважился бы только сумасшедший, или безумно влюблённый, вроде Алвара.
Люди его положения обычно подходили к выбору супруги довольно прагматично. Немногие из высшей аристократии могли позволить себе жениться по любви. Брачный союз подразумевал под собой массу договорённостей между родами, как политических, так и экономических. Однако, стоило Алвару увидеть Юлали на одном из светских приёмов и он потерял голову. Ему повезло, что в тот сложный период король всячески приветствовал браки между оборотнями и людьми, стараясь таким образом укрепить мирный договор с не в меру агрессивными соседями. Со стороны оборотней тоже не нашлось противников этого брака. Породниться с герцогом, пусть и человеком, по их мнению было не зазорно. К тому же Юлали на тот момент ещё не встретила свою пару, а значит, была свободна в своём выборе.
Люсинда со всей ясностью осознала, насколько ей невыгодна смерть Элайны и спросила с искренней тревогой в голосе:
- Ведьма сняла проклятье?
Герцогиню больше не волновало признание собственной вины, она поняла, что супруг обо всём догадался, и не видела смысла отрицать очевидное. Люсинда просто хотела знать, сумеют ли они избежать проблем, возникших вследствие её необдуманного поступка.
- А про отравление ядом ты ничего не спросишь? – вопросом на вопрос ответил герцог. Он не спешил облегчать супруге жизнь и говорить о том, что здоровью Элайны больше ничто не угрожает.
- Ты и это знаешь?
От гордой надменности Люсинды не осталось и следа.
- Скройся с глаз моих, - сквозь зубы процедил Алвар. Выносить присутствие этой женщины не было больше сил. Его выдержка трещала по швам. Он и так слишком долго сдерживался. И сейчас был близок к тому, чтобы придушить ядовитую гадину собственными руками.
Герцогиня чутко уловила перемены в настроении мужа. Когда его внешнее спокойствие треснуло, словно яичная скорлупа, а сквозь рухнувшую преграду проступило нечто настолько пугающее, что у Люсинды от страха подкосились ноги, она сочла за лучшее удалиться и дождаться, пока гнев мужа немного поутихнет. В конце концов, его дочь жива, хоть и не совсем здорова. Но и это скоро пройдёт. Пусть Элайна оборотень лишь наполовину, всё равно её живучесть куда как выше, чем у обычного человека. Недаром проклятье так и не смогло её убить, не помог даже яд, призванный ослабить защитные силы организма.
Люсинда гневно поджала губы. Она не знала, что чувствует сейчас. С одной стороны, хорошо, что Элайна выжила, а с другой – Люсинде до безумия хотелось видеть девчонку мёртвой.
Терзаемая противоречивыми чувствами, несостоявшаяся убийца поспешила удалиться в свои покои, чтобы привести мысли в порядок. Теперь, когда герцогу стало всё известно, её ожидала незавидная участь затворницы в каком-нибудь отдалённом монастыре. Люсинда это понимала. Как и то, что ни слёзы, ни мольбы не помогут добиться смягчения приговора. Супруг её никогда не любил, а значит, и сочувствовать ей не станет. Вот разве что пожалеет сына, не захочет в столь юном возрасте лишать ребёнка матери.
Эта мысль показалась Люсинде заслуживающей внимания, и она дала себе слово с сегодняшнего дня проводить с сыном как можно больше времени. Ради сохранения своего положения, она просто обязана стать самой любящей и заботливой матерью на свете.
Сознание возвращалось ко мне урывками. Перед глазами то и дело вспыхивали разноцветные искорки, слышались приглушённые разговоры. Кажется, несколько раз приходил отец. Я узнавала его голос, не смотря на то, что он, как и все, старался говорить тише.
А вот сиделка куда-то запропастилась. Её место заняла незнакомая мне женщина, судя по всему, она появилась в замке недавно. Служанки тоже были из новеньких. Скорее всего, деревенские девушки. Они ужасно стеснялись и боялись сделать что-то не так, отчего у них буквально всё валилось из рук. Думаю, они перебили немало посуды, прежде чем научились передвигаться, удерживая на вытянутых руках подносы с чашками и тарелками.
О визите ведьмы остались лишь смутные воспоминания. Но с тех пор моё здоровье стало стремительно улучшаться. Уже через неделю я смогла сидеть в кровати и самостоятельно держать чашку с бульоном, а ещё через две – начала понемногу вставать.
Люсинда больше не появлялась. Я была рада отсутствию мачехи и к своему стыду ни разу не поинтересовалась её самочувствием. Наверное, многие считали меня жестокой и неблагодарной девчонкой из-за такого показного равнодушия, ведь, по их мнению, герцогиня всегда была ко мне излишне добра. Однако я не смогла переступить через себя и простить Люсинде её попытку лишить меня жизни. Вот так опытным путём выяснилось, что я не склонна к всепрощению, и если отец по какой то причине решит не наказывать свою супругу, я сама найду способ ей отомстить.
Вскоре у меня состоялся непростой разговор с отцом. Он, как обычно, навестил меня ранним утром и показал письмо от родителей моей матери, в котором сообщалось, что, следуя ранее заключённым договорённостям, я должна прибыть в земли оборотней не позднее конца следующего месяца.
- Что ты об этом думаешь? – спросил отец, наблюдая за тем, как я в третий раз перечитываю письмо, стараясь уловить в нём хотя бы намёк на родственные чувства. Но нет, мне так и не удалось найти ничего подобного в полном сухого официоза послании.
- Не понимаю, что им от меня нужно, - ответила я, действительно пребывая в некоторой растерянности от столь неожиданного требования. Неожиданного только для меня. Отец, по-видимому, был прекрасно осведомлён о предстоящем визите к родственникам.
- Я и сам теряюсь в догадках, - признался отец. – Оборотни живут по своим законам, многие из них нам не известны. И я благодарен им уже за то, что они не забрали тебя сразу, а позволили расти и взрослеть в отчем доме.
Вид у отца сделался таким грустным, что я тут же попыталась его утешить, сказав:
- Успокойся, папочка. Ничего страшного со мной не случится. Мне давно пора познакомиться с бабушкой и дедушкой. Ты даже соскучиться не успеешь, как я вернусь обратно. Ты же не думаешь, что они станут удерживать меня силой?
Отец неопределённо пожал плечами и ответил:
- К сожалению, мы так и не смогли досконально ознакомиться с обычаями оборотней. Законы, по которым они живут, порой кажутся нам дикими. Но и отказаться от этой поездки, боюсь, не выйдет. Я дал слово. Не мог не дать. Ты ведь понимаешь?
Я всё понимала и в принципе не возражала против небольшого путешествия. Разумеется, было страшновато отправляться к незнакомым людям, вернее оборотням. Но не съедят же они меня, в самом деле. Говорят, что к женщинам у двуликих особое бережное отношение. Так что бояться нечего.
Отец отвёл глаза, в которых, я могла бы поклясться, блеснули слёзы. Он так любил маму. Уверена, что любит до сих пор. А я не настолько глупа, чтобы не понимать этого.
- А знаешь, мне действительно хочется съездить к оборотням, - заявила я бодро. – Когда ещё представится шанс увидеть блохастых в их среде обитания?
- Только смотри не называй их блохастыми в лицо, дочка, - неожиданно развеселился отец. - Боюсь, тогда ничто не спасёт нас от угрозы новой войны с оборотнями.
- Обещаю, что не буду этого делать, папочка. Во имя мира, клянусь быть вежливой не только с оборотнями, но и с представителями других рас.
Я поднесла правую руку к груди, туда, где гулко билось сердце. На моём лице по-прежнему играла улыбка, но отцу не составило труда заметить тревогу в моих глазах.
- Ничего не бойся, милая. Твоя семья не даст тебя в обиду и не станет ни к чему принуждать. Этот пункт тоже наличествует в соглашении. Если ты решишь там остаться, это будет только твоё решение. Ты вольна сама распоряжаться своей жизнью, помни об этом.
- Спасибо, отец, - произнесла я с чувством.
Именно эти слова я и хотела от него услышать. Отец всегда говорил, что я смогу жить так, как захочу, любить того, кого захочу и выйти замуж по велению сердца. Не хотелось бы потерять обещанную свободу, так и не узнав, какова она на вкус.
Посланники от оборотней прибыли в назначенный срок. Солнце уже клонилось к закату, когда через замковые ворота въехала группа всадников - восемь мужчин и две женщины верхом на вороных красавцах. Кони были чудо, как хороши: высокие, тонконогие, с блестящими чёрно-фиолетовыми глазами. Засмотревшись на прекрасных животных, я не сразу обратила внимание на гостей. Зато дворовые девушки времени зря не теряли и уже вовсю строили глазки молодым мужчинам, лихо соскочившим с коней на землю.
Оборотни мужчины держались так, будто долгое путешествие нисколько их не утомило. Всадницы тоже показали чудеса выносливости, спешившись без посторонней помощи. И пусть наряды дам пропылились в дороге, сами они выглядели свежими и бодрыми до безобразия.
Глядя на это, я впервые задумалась о том, смогу ли я за ними угнаться в том случае, если мне тоже придётся ехать верхом? Вряд ли. Уж точно не в моём нынешнем состоянии.
Значит, придётся трястись всю дорогу в карете. Никакой романтики, сплошная скука, зато можно будет скрыть ото всех свою слабость. Я быстро восстанавливалась после болезни, но всё ещё не была готова к тяжёлым физическим нагрузкам. Лучше прослыть изнеженной девицей, чем опозориться перед всеми, вывалившись по дороге из седла.
Однажды она ушла и не вернулась, и даже весточку о себе не оставила. Это уж после от её родителей пришло письмо с объяснениями и уведомлением о том, что брак их расторгнут, а Элайна остаётся под его опекой вплоть до совершеннолетия.
Второй брак являлся для герцога вынужденной мерой. Алвару нужен был наследник. Люсинда показалась ему достаточно холодной и рассудительной девушкой, чтобы довольствоваться титулом герцогини и не претендовать на его сердце.
Первое время всё действительно шло хорошо. Ровно до тех пор, пока супруга не узнала о серебряных рудниках. Тут то и выяснилось, что она вовсе не была бесчувственной особой, какой ему представлялась. Люсинда испытывала безумную всепоглощающую страсть к деньгам, настолько сильную, что отважилась даже на убийство. В том, что именно она и являлась злоумышленником, покусившимся на жизнь Элайны, герцог не сомневался. Больше то некому.
Алвар не ожидал, что Люсинда добровольно сознается в содеянном, да ему и не было нужды в её признании. Отдавать супругу в руки правосудия герцог не собирался. Всё же она являлась матерью его сына. А вот обезопасить себя и дорогих ему людей от её злых козней он был обязан. Сейчас она покусилась на жизнь Элайны, а позже возможно решит, что и супруг ей не нужен, ведь наследник уже имеется.
Алвар почувствовал себя неуютно в собственном замке. Он не был трусом и привык встречать опасность лицом к лицу, но как противостоять коварству и подлости, маскирующимся под истинное благочестие, мужчина не знал. Сражаться с женщинами прежде ему не приходилось. Герцог не мог понять, чего Люсинде не хватало. Он был достаточно богат и знатен, чтобы удовлетворить все её потребности. Её положению в обществе многие завидовали. Подобной глупости и жадности от супруги Алвар никак не ожидал.
Пришлось, стиснув зубы, принимать нелёгкое решение: Люсинда должна отправиться в монастырь и провести остаток дней в молитвах о спасении своей души. Скандал, конечно же, разразится нешуточный, да и родители супруги вряд ли спокойно воспримут подобное известие, но им придётся смириться, чтобы избежать ещё больших неприятностей.
- За что мне всё это? – простонал герцог, обращаясь к небесам. Ответа Алвар, разумеется, не получил, да он его и не ждал.
Люсинда возникла на пороге комнаты неожиданно. Герцог ощутил её появление каким-то шестым чувством. В спальне Элайны сразу будто похолодало. И как он раньше не замечал, что присутствие Люсинды буквально вымораживает всё вокруг?
- Дорогой, что ты здесь делаешь? – спросила она нежным голоском.
- Это спальня моей дочери, Люсинда. Надеюсь, ты не забыла, что девочка тяжело больна, - ответил герцог язвительно.
Алвар стоял спиной к супруге и не думал поворачиваться к ней лицом. Видеть её сейчас, было для него худшим из зол. Герцог опасался, что не сдержится и впервые в жизни ударит женщину.
- Мне доложили, что ты приглашал в замок ведьму, - сказала Люсинда, и Алвар уловил в голосе жены тень тревоги.
Ему всё же пришлось обернуться, чтобы окинуть супругу долгим оценивающим взглядом. Герцогиня была бледна, но держалась прямо, чем вызвала в нём глухое раздражение. Ни капли раскаяния в серых льдистых глазах. Не женщина, а бесчувственная статуя. Казалось, ничто не способно поколебать её уверенность в собственной правоте. Даже сейчас, когда Элайна чуть было не умерла по её прихоти, видно, что Люсинда не чувствует за собой никакой вины. Она искренне полагает, что, действуя в интересах сына, имела полное право распоряжаться чужой жизнью.
- Зачем ты это сделала, Люсинда? – спросил он устало. Бессонная ночь и тревога за Элайну, казалось, полностью лишили его сил.
Люсинда с вызовом посмотрела в глаза мужа, словно готова была признаться в содеянном здесь и сейчас, но в последний момент передумала и попыталась увильнуть от ответа:
- Не понимаю, что ты имеешь в виду, Алвар. Я не сделала ничего такого, что противоречило бы интересам семьи.
- Полагаю, моя старшая дочь Элайна, в твоём понимании, не является частью семьи, об интересах которой ты так рьяно радеешь.
Герцогиня пожала точёными плечиками и ответила уклончиво:
- Все дочери рано или поздно покидают родительский дом, Алвар. Сыновья – другое дело, они - продолжатели рода. Тебе ли не знать?
- К несчастью, дорогая супруга, лишая мою дочь права на жизнь, ты позабыла об одной незначительной детали, - герцог выдержал паузу и, когда жена в нетерпении подалась вперёд, пояснил, – Элайна наполовину оборотень.
- И что с того? – вскинулась Люсинда, слишком поздно осознавая, что этим вопросом выдаёт себя с головой.
Герцог будто бы не заметил её оплошности и не спешил с обвинениями. Вместо этого он продолжил объяснять неразумной женщине, как сильно она ошибалась, принимая решение избавиться от Элайны:
- Два дня назад я получил письмо от родителей Юлали. Они требуют выполнения нашей договорённости. По достижении совершеннолетия Элайна должна предстать перед главой клана снежных барсов. Подумай сама, к чему могла привести загадочная смерть девочки накануне её совершеннолетия, учитывая, как трепетно оборотни оберегают своих женщин? Как далеко будет простираться их месть за погибшую самку?
Алвар не мог не заметить, как пошатнулась его жена от пронзившей её догадки.
- Правильно, - в голосе мужчины послышалось удовлетворение. – Ты едва не погубила всех нас, дорогая. Надеюсь, впредь ты воздержишься от каких-либо действий, влекущих за собой столь разрушительные для нашей семьи последствия.
Люсинда стояла оглушённая. Об оборотнях она знала немного, лишь то, что они чрезвычайно вспыльчивы, а также не в меру злобны и мстительны. Связаться с ними отважился бы только сумасшедший, или безумно влюблённый, вроде Алвара.
Люди его положения обычно подходили к выбору супруги довольно прагматично. Немногие из высшей аристократии могли позволить себе жениться по любви. Брачный союз подразумевал под собой массу договорённостей между родами, как политических, так и экономических. Однако, стоило Алвару увидеть Юлали на одном из светских приёмов и он потерял голову. Ему повезло, что в тот сложный период король всячески приветствовал браки между оборотнями и людьми, стараясь таким образом укрепить мирный договор с не в меру агрессивными соседями. Со стороны оборотней тоже не нашлось противников этого брака. Породниться с герцогом, пусть и человеком, по их мнению было не зазорно. К тому же Юлали на тот момент ещё не встретила свою пару, а значит, была свободна в своём выборе.
Люсинда со всей ясностью осознала, насколько ей невыгодна смерть Элайны и спросила с искренней тревогой в голосе:
- Ведьма сняла проклятье?
Герцогиню больше не волновало признание собственной вины, она поняла, что супруг обо всём догадался, и не видела смысла отрицать очевидное. Люсинда просто хотела знать, сумеют ли они избежать проблем, возникших вследствие её необдуманного поступка.
- А про отравление ядом ты ничего не спросишь? – вопросом на вопрос ответил герцог. Он не спешил облегчать супруге жизнь и говорить о том, что здоровью Элайны больше ничто не угрожает.
- Ты и это знаешь?
От гордой надменности Люсинды не осталось и следа.
- Скройся с глаз моих, - сквозь зубы процедил Алвар. Выносить присутствие этой женщины не было больше сил. Его выдержка трещала по швам. Он и так слишком долго сдерживался. И сейчас был близок к тому, чтобы придушить ядовитую гадину собственными руками.
Герцогиня чутко уловила перемены в настроении мужа. Когда его внешнее спокойствие треснуло, словно яичная скорлупа, а сквозь рухнувшую преграду проступило нечто настолько пугающее, что у Люсинды от страха подкосились ноги, она сочла за лучшее удалиться и дождаться, пока гнев мужа немного поутихнет. В конце концов, его дочь жива, хоть и не совсем здорова. Но и это скоро пройдёт. Пусть Элайна оборотень лишь наполовину, всё равно её живучесть куда как выше, чем у обычного человека. Недаром проклятье так и не смогло её убить, не помог даже яд, призванный ослабить защитные силы организма.
Люсинда гневно поджала губы. Она не знала, что чувствует сейчас. С одной стороны, хорошо, что Элайна выжила, а с другой – Люсинде до безумия хотелось видеть девчонку мёртвой.
Терзаемая противоречивыми чувствами, несостоявшаяся убийца поспешила удалиться в свои покои, чтобы привести мысли в порядок. Теперь, когда герцогу стало всё известно, её ожидала незавидная участь затворницы в каком-нибудь отдалённом монастыре. Люсинда это понимала. Как и то, что ни слёзы, ни мольбы не помогут добиться смягчения приговора. Супруг её никогда не любил, а значит, и сочувствовать ей не станет. Вот разве что пожалеет сына, не захочет в столь юном возрасте лишать ребёнка матери.
Эта мысль показалась Люсинде заслуживающей внимания, и она дала себе слово с сегодняшнего дня проводить с сыном как можно больше времени. Ради сохранения своего положения, она просто обязана стать самой любящей и заботливой матерью на свете.
***
Сознание возвращалось ко мне урывками. Перед глазами то и дело вспыхивали разноцветные искорки, слышались приглушённые разговоры. Кажется, несколько раз приходил отец. Я узнавала его голос, не смотря на то, что он, как и все, старался говорить тише.
А вот сиделка куда-то запропастилась. Её место заняла незнакомая мне женщина, судя по всему, она появилась в замке недавно. Служанки тоже были из новеньких. Скорее всего, деревенские девушки. Они ужасно стеснялись и боялись сделать что-то не так, отчего у них буквально всё валилось из рук. Думаю, они перебили немало посуды, прежде чем научились передвигаться, удерживая на вытянутых руках подносы с чашками и тарелками.
О визите ведьмы остались лишь смутные воспоминания. Но с тех пор моё здоровье стало стремительно улучшаться. Уже через неделю я смогла сидеть в кровати и самостоятельно держать чашку с бульоном, а ещё через две – начала понемногу вставать.
Люсинда больше не появлялась. Я была рада отсутствию мачехи и к своему стыду ни разу не поинтересовалась её самочувствием. Наверное, многие считали меня жестокой и неблагодарной девчонкой из-за такого показного равнодушия, ведь, по их мнению, герцогиня всегда была ко мне излишне добра. Однако я не смогла переступить через себя и простить Люсинде её попытку лишить меня жизни. Вот так опытным путём выяснилось, что я не склонна к всепрощению, и если отец по какой то причине решит не наказывать свою супругу, я сама найду способ ей отомстить.
Вскоре у меня состоялся непростой разговор с отцом. Он, как обычно, навестил меня ранним утром и показал письмо от родителей моей матери, в котором сообщалось, что, следуя ранее заключённым договорённостям, я должна прибыть в земли оборотней не позднее конца следующего месяца.
- Что ты об этом думаешь? – спросил отец, наблюдая за тем, как я в третий раз перечитываю письмо, стараясь уловить в нём хотя бы намёк на родственные чувства. Но нет, мне так и не удалось найти ничего подобного в полном сухого официоза послании.
- Не понимаю, что им от меня нужно, - ответила я, действительно пребывая в некоторой растерянности от столь неожиданного требования. Неожиданного только для меня. Отец, по-видимому, был прекрасно осведомлён о предстоящем визите к родственникам.
- Я и сам теряюсь в догадках, - признался отец. – Оборотни живут по своим законам, многие из них нам не известны. И я благодарен им уже за то, что они не забрали тебя сразу, а позволили расти и взрослеть в отчем доме.
Вид у отца сделался таким грустным, что я тут же попыталась его утешить, сказав:
- Успокойся, папочка. Ничего страшного со мной не случится. Мне давно пора познакомиться с бабушкой и дедушкой. Ты даже соскучиться не успеешь, как я вернусь обратно. Ты же не думаешь, что они станут удерживать меня силой?
Отец неопределённо пожал плечами и ответил:
- К сожалению, мы так и не смогли досконально ознакомиться с обычаями оборотней. Законы, по которым они живут, порой кажутся нам дикими. Но и отказаться от этой поездки, боюсь, не выйдет. Я дал слово. Не мог не дать. Ты ведь понимаешь?
Я всё понимала и в принципе не возражала против небольшого путешествия. Разумеется, было страшновато отправляться к незнакомым людям, вернее оборотням. Но не съедят же они меня, в самом деле. Говорят, что к женщинам у двуликих особое бережное отношение. Так что бояться нечего.
Отец отвёл глаза, в которых, я могла бы поклясться, блеснули слёзы. Он так любил маму. Уверена, что любит до сих пор. А я не настолько глупа, чтобы не понимать этого.
- А знаешь, мне действительно хочется съездить к оборотням, - заявила я бодро. – Когда ещё представится шанс увидеть блохастых в их среде обитания?
- Только смотри не называй их блохастыми в лицо, дочка, - неожиданно развеселился отец. - Боюсь, тогда ничто не спасёт нас от угрозы новой войны с оборотнями.
- Обещаю, что не буду этого делать, папочка. Во имя мира, клянусь быть вежливой не только с оборотнями, но и с представителями других рас.
Я поднесла правую руку к груди, туда, где гулко билось сердце. На моём лице по-прежнему играла улыбка, но отцу не составило труда заметить тревогу в моих глазах.
- Ничего не бойся, милая. Твоя семья не даст тебя в обиду и не станет ни к чему принуждать. Этот пункт тоже наличествует в соглашении. Если ты решишь там остаться, это будет только твоё решение. Ты вольна сама распоряжаться своей жизнью, помни об этом.
- Спасибо, отец, - произнесла я с чувством.
Именно эти слова я и хотела от него услышать. Отец всегда говорил, что я смогу жить так, как захочу, любить того, кого захочу и выйти замуж по велению сердца. Не хотелось бы потерять обещанную свободу, так и не узнав, какова она на вкус.
***
Посланники от оборотней прибыли в назначенный срок. Солнце уже клонилось к закату, когда через замковые ворота въехала группа всадников - восемь мужчин и две женщины верхом на вороных красавцах. Кони были чудо, как хороши: высокие, тонконогие, с блестящими чёрно-фиолетовыми глазами. Засмотревшись на прекрасных животных, я не сразу обратила внимание на гостей. Зато дворовые девушки времени зря не теряли и уже вовсю строили глазки молодым мужчинам, лихо соскочившим с коней на землю.
Оборотни мужчины держались так, будто долгое путешествие нисколько их не утомило. Всадницы тоже показали чудеса выносливости, спешившись без посторонней помощи. И пусть наряды дам пропылились в дороге, сами они выглядели свежими и бодрыми до безобразия.
Глядя на это, я впервые задумалась о том, смогу ли я за ними угнаться в том случае, если мне тоже придётся ехать верхом? Вряд ли. Уж точно не в моём нынешнем состоянии.
Значит, придётся трястись всю дорогу в карете. Никакой романтики, сплошная скука, зато можно будет скрыть ото всех свою слабость. Я быстро восстанавливалась после болезни, но всё ещё не была готова к тяжёлым физическим нагрузкам. Лучше прослыть изнеженной девицей, чем опозориться перед всеми, вывалившись по дороге из седла.
