— Мне жаль, Иллен, — мягко сказала она, садясь рядом. — Ты успела к нему привязаться. И я собиралась с ним познакомиться.
— Тебе бы он понравился, — прошептала Иллен. — Он был очень любезен. И с ним было интересно говорить. Но я рада, что его сестра поправилась. Это главное.
Дайнира кивнула, не споря. Внутри же её ум принялся выстраивать новую цепь. С другой стороны… уехал сразу после того, как Гарет начал копать - слишком удобное совпадение. Возможно, этот Таррен почуял, что за ним начали слежку, и предпочёл исчезнуть, пока его легенда не дала трещину. Но к чему вся эта игра? Чтобы завоевать доверие её компаньонки? Чтобы выведать какие-то мелкие замковые сплетни? Или... чтобы узнать больше о Гаранте и его уязвимостях?
Но, возможно, это всего лишь её подозрительность и неумение верить в хороший исход.
— Знаешь, что, — сказала Дайнира. — Завтра мы с тобой и Лили устроим настоящий день беззаботности. Все письма, счета, учебники и даже ворчливые эльфы - подождут. Мы прикажем испечь тот яблочный пирог с корицей, который ты так любишь. Будем пить чай, читать сказки, играть в снежки у стен… Может, даже слепим снеговика или дракона. Лили любит драконов.
На этот раз улыбка Иллен получилась более искренней, хотя грусть не ушла полностью.
— Лили будет в восторге. Да и я тоже. Мне… мне правда нужно отвлечься.
— И мне тоже, — честно призналась Дайнира.
Она обняла Иллен за плечи, и они ещё немного посидели в тишине, глядя на огонь.
Но смутная тревога продолжала ворочаться у неё под рёбрами, нашёптывая о затишье перед бурей.
27.
Снежная буря обрушилась на Ренли с животной свирепостью — ветер выл в трубах, стучал в ставни и застилал небо непроглядной пеленой снегопада. Именно в такую ночь пятилетняя Лили решила, что в её шкафу точно поселилось нечто.
Дайнира уже трижды проверяла гардероб, заглядывала под кровать и даже показывала девочке пустые углы при свете лампы. Но стоило ей сделать шаг к двери, как Лили вцеплялась ей в руку:
— Оно просто затаилось!
— Лили, милая, там никого...
— Тогда пусть лэр Аскел проверит!
— Он наверняка уже спит, в отличие от тебя.
— Но оно боится его! Он может заморозить целую лужу одним взглядом!
Дверь скрипнула.
— Кто что заморозит? — Аскел стоял на пороге.
— В шкафу чудовище, — серьёзно сообщила Лили. — Оно шевелится.
Аскел посмотрел на Дайниру, будто спрашивая: "И как мне это понимать?"
— Она не хочет ложиться спать, — вздохнула та.
— А-а... — он неожиданно опустился на корточки перед Лили. — Ты права.
— Что? — вырвалось у Дайниры.
— В шкафу действительно кто-то есть, — Аскел сделал серьёзное лицо. — Но это не чудовище.
Лили широко раскрыла глаза.
— Кто же?
— Ледяной тролль.
— Аскел, — предупредительно сказала Дайнира.
— Маленький, — он показал размеры ладонями, — и очень несчастный. Его занесло с Севера во время бури. Он боится ветра, поэтому прячется среди платьев.
Лили задумалась.
— А... он опасный?
— Только если ты не предложишь ему печенье.
— Аскел! — Дайнира закрыла лицо руками.
— Правда! — он уже доставал из кармана медовую лепёшку (откуда?!). — Северные тролли обожают сладкое. Хочешь, я научу тебя, как с ними подружиться?
Лили кивнула с таким доверием, что Дайнира почувствовала — битва проиграна.
Аскел торжественно подошёл к шкафу, постучал по дверце и что-то прошептал на странном языке. Дайнира поклялась бы, что это просто бессмыслица, но звучало убедительно.
— Теперь твоя очередь, — он протянул Лили лепёшку. — Положи на пол и скажи: "Гостю Ренли — угощение".
Девочка послушно выполнила ритуал.
— А теперь быстро в кровать! Тролли стесняются есть при людях. Закрывай глаза, чтобы не спугнуть его.
Через пять минут Лили уже дремала, уютно укутанная, а Аскел осторожно закрывал дверь её комнаты.
— Ледяной тролль? — прошипела Дайнира в коридоре. — Я час пыталась убедить пятилетнего ребёнка, что в шкафу нет монстров, а потом ты явился и подтвердил её страхи!
— Я их возвысил, — поправил он. — Теперь у неё не просто страх — у неё приключение.
— Знаешь, — вздохнула Дайнира, — мне кажется, что ты гораздо лучше меня справляешься со всем этим. С замком. С людьми. Даже с детскими страхами - тебе хватило пяти минут и одного выдуманного тролля.
Аскел усмехнулся:
— Это потому, что я рос старшим в семье, и кузены вечно лезли под ноги. И к тому же…
Его пальцы медленно скользнули по её запястью, оставляя лёгкие магические искры.
— Мне проще, ведь в Ренли у меня нет той ответственности, которая есть у тебя. Это ты - та, на ком тут всё держится на самом деле.
Дайнира покачала головой.
— Но за пределами Ренли… Твоя ответственность – гораздо большая, чем моя. Твоё решение – закон, твоё слово – приговор. Пакт превыше всего, а подчинение Гаранту – непреложно, - процитировала она. - Как ты справляешься с этим? Как не боишься сделать ошибку?
Аскел задумался:
— Страх ошибки — это не то, что можно просто отбросить, — наконец ответил он. — Он всегда со мной. Сила без сомнений — это путь к катастрофе.
Он помолчал.
— Знаешь, что самое страшное в Пакте? То, что он не даёт ответов. Он лишь рисует границы. А внутри них — тысячи оттенков серого. Пакт превыше всего, но… как поступить с магом, нарушившим Шестой пункт, если он спасал детей? Можно ли простить нарушение Второго, если человек не понимал последствий?.. — Он провёл рукой по волосам. — Иногда я чувствую себя палачом, потакающим собственной Тьме.
— Но ты продолжаешь.
— Потому что кто-то должен. — Его глаза встретились с её. — Как и ты. Ты боишься не справиться с Ренли, но всё равно каждое утро встаёшь и делаешь то, что должно быть сделано.
— Это не то же самое.
— Нет? — Он усмехнулся. — Тогда скажи мне, что ты чувствуешь, когда подписываешь указы, зная, что от них зависят жизни людей? Когда смотришь в глаза Лили и понимаешь, что однажды ей придётся взять на себя всё это?
Дайнира замерла.
— Страх, — прошептала она. - Что Лили вырастет и проклянет меня за каждое неправильное решение.
— И всё же ты не бежишь. Страх не определяет твой выбор.
— Значит, мы оба просто притворяемся, что знаем, что делаем? — спросила она, и в её голосе прозвучала лёгкая ирония, но глаза оставались серьёзными.
Аскел рассмеялся и притянул её ближе.
— Не притворяемся. Мы просто учимся идти вперёд, даже когда колени подкашиваются.
— Ты когда-нибудь устаёшь от этого?..
— Конечно.
— И что тогда?
— Раньше… — он задумался. — Я просто сидел у камина и смотрел в огонь, пока не рассветало. Или напивался. Или шёл к Вильнору, который всегда умудрялся сказать что-то настолько циничное, что мне хотелось либо задушить его, либо рассмеяться. Иногда и то, и другое одновременно.
Он поднял её руку к губам, коснулся костяшек пальцев — лёгкий, почти невесомый поцелуй.
— А теперь у меня есть ты. И мои бури воют гораздо тише.
Потом обхватил Дайниру за плечи, согревая, успокаивая, снимая напряжение.
— Пойдём спать... Или, если хочешь, я тоже могу устроить тебе небольшое приключение, — его губы коснулись её уха. — Научу тебя, как правильно договариваться с северными чудовищами.
— Я думала, для этого нужно печенье, — улыбнулась она.
— Ну, это для начинающих, — прошептал Аскел. — Продвинутый уровень требует… других методов.
Дайнира рассмеялась и позволила ему увести себя в темноту.
28.
Ветер рвал серые плащи всадников, въехавших в замковый двор среди ночи. Их покрасневшие от холода лица не выражали ничего, кроме привычной сдержанности — Зейн и Эдрик, саэдиры, которых Дайнира знала слишком плохо, чтобы считать друзьями, но и слишком хорошо, чтобы назвать врагами.
Она стояла на ступенях Главной башни, вглядываясь в метель и чувствуя, как кожа перчаток врезается в ладони от напряжения. За её спиной чуть слышно скрипнула дверь — Аскел. Рядом, с тяжелой рукой на эфесе меча замер Гарет, и в его глазах читалось то же, что и в напряжённых спинах дежурных стражников: Ренли за её спиной.
Эдрик бросил ей свёрток — резко, точно, без лишних движений. Дайнира поймала его, не моргнув, и развернула пергамент, на котором чёрными, колючими буквами было выведено:
"Если не забыла наш разговор — жду тебя в Телеране. Сейчас. С сопровождением, если он пожелает."
— Проблемы? — спросила она у саэдиров. Зейн молчал, но его пальцы слегка сжали поводья. Эдрик лишь стиснул челюсть, и этого было достаточно. Дайнира протянула пергамент Аскелу, и его глаза пробежали по строкам — холодные, бездонные, без единой искры того тепла, которое она так любила.
— «С сопровождением»? — выгнул он бровь, и в его голосе был лёд.
— Командор просил передать – ждёт как можно скорее, — проговорил Зейн, избегая его взгляда.
— «Сейчас», — продолжил Аскел, и теперь Дайнира уловила его гнев. — Он требует, чтобы ты явилась по его первому зову, как собака на свист? И чтобы я явился тоже?..
Бумага вспыхнула в его руке чёрным пламенем, не оставив даже пепла. Дайнира не дрогнула.
— Он не стал бы так писать, если бы не было причины, — сказала она тихо. — Если он требует явиться немедленно и допускает твоё сопровождение — значит, что-то случилось. Я должна поехать.
Аскел медленно выдохнул, и напряжение в его плечах ослабло — не до конца, но достаточно, чтобы Дайнира почувствовала: он её услышал.
— Тогда я определённо пожелаю сопровождать тебя, — сказал он.
Дайнира тревожно посмотрела в его глаза:
— Мы же постараемся обойтись без конфликта?
— Если он вспомнит про вежливость, - ровно ответил Аскел. Дайнира поняла, что большего он обещать не может, но не стала настаивать. У неё было ощущение случившейся беды, перед которой вежливость будет последним, что станет её волновать.
У портального круга в столице их уже ждали – четверо саэдиров в серых плащах, держа под уздцы оседланных коней. Ни слов, ни пояснений — только кивок и жесткое: "Командор ждёт", — и они двинулись через ночные улицы Телерана.
Город спал, засыпанный свежим снегом, но их маленький отряд мчался по пустынным улицам, нарушая ночную тишину грохотом копыт. Фонари мелькали, выхватывая из мрака то мокрую брусчатку, то заснеженные карнизы домов. Спешка была почти осязаемой — висела в морозном воздухе вместе с паром от лошадиных ноздрей, читалась в напряжённых спинах всадников, скачущих впереди.
В штаб-квартире Ордена их встретили настороженные взгляды — никто не кланялся, не приветствовал, но и не мешал, расступаясь перед ними, пока тяжёлые дубовые двери кабинета Рейна наконец не распахнулись перед ними.
Командор поднялся из-за стола, когда они вошли. Его глаза — холодные, как сталь, — скользнули по ней, затем перешли к Аскелу.
— Лэа ди Ренли, — произнёс он. – И… Гарант.
В этом слове не было ни капли уважения — только вынужденное признание статуса.
Аскел не заставил себя ждать.
— Высокий лэр Александр, — поправил он. — Если уж мы знакомимся.
— Гарант, — повторил Рейн, подчёркивая каждую букву. — Для меня вы — прежде всего тот, кто носит этот перстень.
Аскел улыбнулся —недобро, почти по-волчьи, и в его синих глазах вспыхнули опасные искры.
— А для меня ты — тот, кто послал среди ночи за моей женщиной, не потрудившись объяснить зачем. Так что давай на "высокий лэр", а то это как-то… совсем невежливо.
— Эта женщина всё ещё связана клятвами перед Орденом, - произнёс командор.
— Клятвами, которые ты сам признал нарушенными, — парировал Аскел. — Или память уже подводит?..
Тишина повисла густая, как смола. Рейн сжал кулаки, но не ответил. Дайнира видела, как напряглись его плечи — он ненавидел уступать, но нуждался в помощи. И Аскел это знал.
— Высокий лэр Александр, — сквозь зубы выдавил он.
— Вот видишь, как просто, — Аскел слегка кивнул. — Продолжай.
— Я не привык, чтобы со мной говорили свысока, — прорычал Рейн.
Аскел сделал шаг вперёд, и в этом движении была такая естественная, неоспоримая угроза, что даже Дайнира почувствовала, как сжимается горло.
— А я не привык объяснять, кто я. Но если тебе нужно – могу напомнить.
Магия вокруг зазвенела, и Дайнира поняла, что ещё секунда — и всё выйдет из-под контроля. Тогда она коснулась руки Аскела. Её пальцы легли на его запястье — осторожно, без давления — и маг замолчал. Взглянул на неё. И отступил.
— Так о чём ты так торопился поговорить, командор? — спросил он, и его голос снова стал светским, почти безразличным.
— Садитесь, — предложил Рейн, и в нём тоже уже не было прежней ярости, только усталая решимость. Он помолчал, собираясь с мыслями, и наконец выдохнул:
— Смиранские катакомбы.
Дайнира вздрогнула. Она слышала о них ещё в Ордене — в пересказах старых солдат, в полушепотом передаваемых историях у костра.
Катакомбы были древнее самого королевства Карн. Говорили, что их вырыли ещё первые маги — те, кто пытался обмануть смерть, нарушив Третий пункт Пакта. Или, может, те, кого заставили копать. В любом случае, что-то пошло не так. Подземелье не подчинялось законам пространства. Один и тот же коридор мог вести в разные залы в зависимости от фазы луны. Лестницы вели вниз, но через сотню шагов возвращали путника туда, откуда он начал. Камни иногда смещались сами, замуровывая проходы или открывая новые — будто катакомбы жили своей собственной жизнью.
Но самое страшное было не это.
Не-мёртвые.
Кости, обтянутые высохшей кожей. Духи, запертые в истлевших телах. Они не спали, не уставали, не чувствовали боли. Их нельзя было убить — только разрубить или сжечь, но на смену уничтоженным приходили новые, поднимаясь из каменных стен.
А ещё там была Тишина. Не просто отсутствие звука — а нечто большее. В катакомбах не работали заклинания связи. Ментальные нити рвались, как паутина. Даже голос звучал приглушённо, будто его поглощали стены. Люди терялись не только в лабиринте, но и в собственных мыслях.
И всё же авантюристы спускались туда - ради Клинка Лорана. Легендарного оружия, способного убить что угодно — даже бессмертное. Даже бога. Говорили, он лежит в самом сердце катакомб, на алтаре из чёрного камня, охраняемый теми, кто когда-то искал его сам. Некоторые возвращались с безумием в глазах, рассказывая об оживших кошмарах, но большинство не возвращалось вовсе.
— Катакомбы? – Аскел медленно поднял бровь. - Ты хочешь сказать – аномальная зона, где магия искажается, и куда даже Гаранты не суются без крайней нужды?
— Две мои лучшие пятёрки спустились туда. Десяток идиотов, решивших, что легендарный клинок важнее присяги, ушли двое суток назад. Не вернулись. Они все пока живы, но уже не выйдут сами.
Дайнира почувствовала, как сжимается сердце.
— Кто?!..
Рейн назвал имена. Дайнира узнала их всех — своих бывших братьев по оружию. Лучших из Ордена. Его цвет и кровь. Талрен с его невозмутимым спокойствием, молчаливый Кейн, язвительная Сана… Люди, с которыми она делила хлеб и опасность.
— И ты не посылал их туда? За клинком?
— Нет, - резко ответил Рейн. – но я обязан их вытащить, и сделать это быстро. Наша провидица видела их и сказала, что они умрут на рассвете, если помощь не придёт.
Аскел медленно поднял глаза, в них снова горела холодная ярость:
— И ты позвал нас сюда, чтобы я полез в эту дыру за твоими сбежавшими кретинами?
Рейн резко встал:
— Третий пункт Пакта – нежить, воскрешение, искусственная жизнь. Это ваша работа, высокий лэр.
Аскел усмехнулся:
— Тебе бы он понравился, — прошептала Иллен. — Он был очень любезен. И с ним было интересно говорить. Но я рада, что его сестра поправилась. Это главное.
Дайнира кивнула, не споря. Внутри же её ум принялся выстраивать новую цепь. С другой стороны… уехал сразу после того, как Гарет начал копать - слишком удобное совпадение. Возможно, этот Таррен почуял, что за ним начали слежку, и предпочёл исчезнуть, пока его легенда не дала трещину. Но к чему вся эта игра? Чтобы завоевать доверие её компаньонки? Чтобы выведать какие-то мелкие замковые сплетни? Или... чтобы узнать больше о Гаранте и его уязвимостях?
Но, возможно, это всего лишь её подозрительность и неумение верить в хороший исход.
— Знаешь, что, — сказала Дайнира. — Завтра мы с тобой и Лили устроим настоящий день беззаботности. Все письма, счета, учебники и даже ворчливые эльфы - подождут. Мы прикажем испечь тот яблочный пирог с корицей, который ты так любишь. Будем пить чай, читать сказки, играть в снежки у стен… Может, даже слепим снеговика или дракона. Лили любит драконов.
На этот раз улыбка Иллен получилась более искренней, хотя грусть не ушла полностью.
— Лили будет в восторге. Да и я тоже. Мне… мне правда нужно отвлечься.
— И мне тоже, — честно призналась Дайнира.
Она обняла Иллен за плечи, и они ещё немного посидели в тишине, глядя на огонь.
Но смутная тревога продолжала ворочаться у неё под рёбрами, нашёптывая о затишье перед бурей.
27.
Снежная буря обрушилась на Ренли с животной свирепостью — ветер выл в трубах, стучал в ставни и застилал небо непроглядной пеленой снегопада. Именно в такую ночь пятилетняя Лили решила, что в её шкафу точно поселилось нечто.
Дайнира уже трижды проверяла гардероб, заглядывала под кровать и даже показывала девочке пустые углы при свете лампы. Но стоило ей сделать шаг к двери, как Лили вцеплялась ей в руку:
— Оно просто затаилось!
— Лили, милая, там никого...
— Тогда пусть лэр Аскел проверит!
— Он наверняка уже спит, в отличие от тебя.
— Но оно боится его! Он может заморозить целую лужу одним взглядом!
Дверь скрипнула.
— Кто что заморозит? — Аскел стоял на пороге.
— В шкафу чудовище, — серьёзно сообщила Лили. — Оно шевелится.
Аскел посмотрел на Дайниру, будто спрашивая: "И как мне это понимать?"
— Она не хочет ложиться спать, — вздохнула та.
— А-а... — он неожиданно опустился на корточки перед Лили. — Ты права.
— Что? — вырвалось у Дайниры.
— В шкафу действительно кто-то есть, — Аскел сделал серьёзное лицо. — Но это не чудовище.
Лили широко раскрыла глаза.
— Кто же?
— Ледяной тролль.
— Аскел, — предупредительно сказала Дайнира.
— Маленький, — он показал размеры ладонями, — и очень несчастный. Его занесло с Севера во время бури. Он боится ветра, поэтому прячется среди платьев.
Лили задумалась.
— А... он опасный?
— Только если ты не предложишь ему печенье.
— Аскел! — Дайнира закрыла лицо руками.
— Правда! — он уже доставал из кармана медовую лепёшку (откуда?!). — Северные тролли обожают сладкое. Хочешь, я научу тебя, как с ними подружиться?
Лили кивнула с таким доверием, что Дайнира почувствовала — битва проиграна.
Аскел торжественно подошёл к шкафу, постучал по дверце и что-то прошептал на странном языке. Дайнира поклялась бы, что это просто бессмыслица, но звучало убедительно.
— Теперь твоя очередь, — он протянул Лили лепёшку. — Положи на пол и скажи: "Гостю Ренли — угощение".
Девочка послушно выполнила ритуал.
— А теперь быстро в кровать! Тролли стесняются есть при людях. Закрывай глаза, чтобы не спугнуть его.
Через пять минут Лили уже дремала, уютно укутанная, а Аскел осторожно закрывал дверь её комнаты.
— Ледяной тролль? — прошипела Дайнира в коридоре. — Я час пыталась убедить пятилетнего ребёнка, что в шкафу нет монстров, а потом ты явился и подтвердил её страхи!
— Я их возвысил, — поправил он. — Теперь у неё не просто страх — у неё приключение.
— Знаешь, — вздохнула Дайнира, — мне кажется, что ты гораздо лучше меня справляешься со всем этим. С замком. С людьми. Даже с детскими страхами - тебе хватило пяти минут и одного выдуманного тролля.
Аскел усмехнулся:
— Это потому, что я рос старшим в семье, и кузены вечно лезли под ноги. И к тому же…
Его пальцы медленно скользнули по её запястью, оставляя лёгкие магические искры.
— Мне проще, ведь в Ренли у меня нет той ответственности, которая есть у тебя. Это ты - та, на ком тут всё держится на самом деле.
Дайнира покачала головой.
— Но за пределами Ренли… Твоя ответственность – гораздо большая, чем моя. Твоё решение – закон, твоё слово – приговор. Пакт превыше всего, а подчинение Гаранту – непреложно, - процитировала она. - Как ты справляешься с этим? Как не боишься сделать ошибку?
Аскел задумался:
— Страх ошибки — это не то, что можно просто отбросить, — наконец ответил он. — Он всегда со мной. Сила без сомнений — это путь к катастрофе.
Он помолчал.
— Знаешь, что самое страшное в Пакте? То, что он не даёт ответов. Он лишь рисует границы. А внутри них — тысячи оттенков серого. Пакт превыше всего, но… как поступить с магом, нарушившим Шестой пункт, если он спасал детей? Можно ли простить нарушение Второго, если человек не понимал последствий?.. — Он провёл рукой по волосам. — Иногда я чувствую себя палачом, потакающим собственной Тьме.
— Но ты продолжаешь.
— Потому что кто-то должен. — Его глаза встретились с её. — Как и ты. Ты боишься не справиться с Ренли, но всё равно каждое утро встаёшь и делаешь то, что должно быть сделано.
— Это не то же самое.
— Нет? — Он усмехнулся. — Тогда скажи мне, что ты чувствуешь, когда подписываешь указы, зная, что от них зависят жизни людей? Когда смотришь в глаза Лили и понимаешь, что однажды ей придётся взять на себя всё это?
Дайнира замерла.
— Страх, — прошептала она. - Что Лили вырастет и проклянет меня за каждое неправильное решение.
— И всё же ты не бежишь. Страх не определяет твой выбор.
— Значит, мы оба просто притворяемся, что знаем, что делаем? — спросила она, и в её голосе прозвучала лёгкая ирония, но глаза оставались серьёзными.
Аскел рассмеялся и притянул её ближе.
— Не притворяемся. Мы просто учимся идти вперёд, даже когда колени подкашиваются.
— Ты когда-нибудь устаёшь от этого?..
— Конечно.
— И что тогда?
— Раньше… — он задумался. — Я просто сидел у камина и смотрел в огонь, пока не рассветало. Или напивался. Или шёл к Вильнору, который всегда умудрялся сказать что-то настолько циничное, что мне хотелось либо задушить его, либо рассмеяться. Иногда и то, и другое одновременно.
Он поднял её руку к губам, коснулся костяшек пальцев — лёгкий, почти невесомый поцелуй.
— А теперь у меня есть ты. И мои бури воют гораздо тише.
Потом обхватил Дайниру за плечи, согревая, успокаивая, снимая напряжение.
— Пойдём спать... Или, если хочешь, я тоже могу устроить тебе небольшое приключение, — его губы коснулись её уха. — Научу тебя, как правильно договариваться с северными чудовищами.
— Я думала, для этого нужно печенье, — улыбнулась она.
— Ну, это для начинающих, — прошептал Аскел. — Продвинутый уровень требует… других методов.
Дайнира рассмеялась и позволила ему увести себя в темноту.
28.
Ветер рвал серые плащи всадников, въехавших в замковый двор среди ночи. Их покрасневшие от холода лица не выражали ничего, кроме привычной сдержанности — Зейн и Эдрик, саэдиры, которых Дайнира знала слишком плохо, чтобы считать друзьями, но и слишком хорошо, чтобы назвать врагами.
Она стояла на ступенях Главной башни, вглядываясь в метель и чувствуя, как кожа перчаток врезается в ладони от напряжения. За её спиной чуть слышно скрипнула дверь — Аскел. Рядом, с тяжелой рукой на эфесе меча замер Гарет, и в его глазах читалось то же, что и в напряжённых спинах дежурных стражников: Ренли за её спиной.
Эдрик бросил ей свёрток — резко, точно, без лишних движений. Дайнира поймала его, не моргнув, и развернула пергамент, на котором чёрными, колючими буквами было выведено:
"Если не забыла наш разговор — жду тебя в Телеране. Сейчас. С сопровождением, если он пожелает."
— Проблемы? — спросила она у саэдиров. Зейн молчал, но его пальцы слегка сжали поводья. Эдрик лишь стиснул челюсть, и этого было достаточно. Дайнира протянула пергамент Аскелу, и его глаза пробежали по строкам — холодные, бездонные, без единой искры того тепла, которое она так любила.
— «С сопровождением»? — выгнул он бровь, и в его голосе был лёд.
— Командор просил передать – ждёт как можно скорее, — проговорил Зейн, избегая его взгляда.
— «Сейчас», — продолжил Аскел, и теперь Дайнира уловила его гнев. — Он требует, чтобы ты явилась по его первому зову, как собака на свист? И чтобы я явился тоже?..
Бумага вспыхнула в его руке чёрным пламенем, не оставив даже пепла. Дайнира не дрогнула.
— Он не стал бы так писать, если бы не было причины, — сказала она тихо. — Если он требует явиться немедленно и допускает твоё сопровождение — значит, что-то случилось. Я должна поехать.
Аскел медленно выдохнул, и напряжение в его плечах ослабло — не до конца, но достаточно, чтобы Дайнира почувствовала: он её услышал.
— Тогда я определённо пожелаю сопровождать тебя, — сказал он.
Дайнира тревожно посмотрела в его глаза:
— Мы же постараемся обойтись без конфликта?
— Если он вспомнит про вежливость, - ровно ответил Аскел. Дайнира поняла, что большего он обещать не может, но не стала настаивать. У неё было ощущение случившейся беды, перед которой вежливость будет последним, что станет её волновать.
У портального круга в столице их уже ждали – четверо саэдиров в серых плащах, держа под уздцы оседланных коней. Ни слов, ни пояснений — только кивок и жесткое: "Командор ждёт", — и они двинулись через ночные улицы Телерана.
Город спал, засыпанный свежим снегом, но их маленький отряд мчался по пустынным улицам, нарушая ночную тишину грохотом копыт. Фонари мелькали, выхватывая из мрака то мокрую брусчатку, то заснеженные карнизы домов. Спешка была почти осязаемой — висела в морозном воздухе вместе с паром от лошадиных ноздрей, читалась в напряжённых спинах всадников, скачущих впереди.
В штаб-квартире Ордена их встретили настороженные взгляды — никто не кланялся, не приветствовал, но и не мешал, расступаясь перед ними, пока тяжёлые дубовые двери кабинета Рейна наконец не распахнулись перед ними.
Командор поднялся из-за стола, когда они вошли. Его глаза — холодные, как сталь, — скользнули по ней, затем перешли к Аскелу.
— Лэа ди Ренли, — произнёс он. – И… Гарант.
В этом слове не было ни капли уважения — только вынужденное признание статуса.
Аскел не заставил себя ждать.
— Высокий лэр Александр, — поправил он. — Если уж мы знакомимся.
— Гарант, — повторил Рейн, подчёркивая каждую букву. — Для меня вы — прежде всего тот, кто носит этот перстень.
Аскел улыбнулся —недобро, почти по-волчьи, и в его синих глазах вспыхнули опасные искры.
— А для меня ты — тот, кто послал среди ночи за моей женщиной, не потрудившись объяснить зачем. Так что давай на "высокий лэр", а то это как-то… совсем невежливо.
— Эта женщина всё ещё связана клятвами перед Орденом, - произнёс командор.
— Клятвами, которые ты сам признал нарушенными, — парировал Аскел. — Или память уже подводит?..
Тишина повисла густая, как смола. Рейн сжал кулаки, но не ответил. Дайнира видела, как напряглись его плечи — он ненавидел уступать, но нуждался в помощи. И Аскел это знал.
— Высокий лэр Александр, — сквозь зубы выдавил он.
— Вот видишь, как просто, — Аскел слегка кивнул. — Продолжай.
— Я не привык, чтобы со мной говорили свысока, — прорычал Рейн.
Аскел сделал шаг вперёд, и в этом движении была такая естественная, неоспоримая угроза, что даже Дайнира почувствовала, как сжимается горло.
— А я не привык объяснять, кто я. Но если тебе нужно – могу напомнить.
Магия вокруг зазвенела, и Дайнира поняла, что ещё секунда — и всё выйдет из-под контроля. Тогда она коснулась руки Аскела. Её пальцы легли на его запястье — осторожно, без давления — и маг замолчал. Взглянул на неё. И отступил.
— Так о чём ты так торопился поговорить, командор? — спросил он, и его голос снова стал светским, почти безразличным.
— Садитесь, — предложил Рейн, и в нём тоже уже не было прежней ярости, только усталая решимость. Он помолчал, собираясь с мыслями, и наконец выдохнул:
— Смиранские катакомбы.
Дайнира вздрогнула. Она слышала о них ещё в Ордене — в пересказах старых солдат, в полушепотом передаваемых историях у костра.
Катакомбы были древнее самого королевства Карн. Говорили, что их вырыли ещё первые маги — те, кто пытался обмануть смерть, нарушив Третий пункт Пакта. Или, может, те, кого заставили копать. В любом случае, что-то пошло не так. Подземелье не подчинялось законам пространства. Один и тот же коридор мог вести в разные залы в зависимости от фазы луны. Лестницы вели вниз, но через сотню шагов возвращали путника туда, откуда он начал. Камни иногда смещались сами, замуровывая проходы или открывая новые — будто катакомбы жили своей собственной жизнью.
Но самое страшное было не это.
Не-мёртвые.
Кости, обтянутые высохшей кожей. Духи, запертые в истлевших телах. Они не спали, не уставали, не чувствовали боли. Их нельзя было убить — только разрубить или сжечь, но на смену уничтоженным приходили новые, поднимаясь из каменных стен.
А ещё там была Тишина. Не просто отсутствие звука — а нечто большее. В катакомбах не работали заклинания связи. Ментальные нити рвались, как паутина. Даже голос звучал приглушённо, будто его поглощали стены. Люди терялись не только в лабиринте, но и в собственных мыслях.
И всё же авантюристы спускались туда - ради Клинка Лорана. Легендарного оружия, способного убить что угодно — даже бессмертное. Даже бога. Говорили, он лежит в самом сердце катакомб, на алтаре из чёрного камня, охраняемый теми, кто когда-то искал его сам. Некоторые возвращались с безумием в глазах, рассказывая об оживших кошмарах, но большинство не возвращалось вовсе.
— Катакомбы? – Аскел медленно поднял бровь. - Ты хочешь сказать – аномальная зона, где магия искажается, и куда даже Гаранты не суются без крайней нужды?
— Две мои лучшие пятёрки спустились туда. Десяток идиотов, решивших, что легендарный клинок важнее присяги, ушли двое суток назад. Не вернулись. Они все пока живы, но уже не выйдут сами.
Дайнира почувствовала, как сжимается сердце.
— Кто?!..
Рейн назвал имена. Дайнира узнала их всех — своих бывших братьев по оружию. Лучших из Ордена. Его цвет и кровь. Талрен с его невозмутимым спокойствием, молчаливый Кейн, язвительная Сана… Люди, с которыми она делила хлеб и опасность.
— И ты не посылал их туда? За клинком?
— Нет, - резко ответил Рейн. – но я обязан их вытащить, и сделать это быстро. Наша провидица видела их и сказала, что они умрут на рассвете, если помощь не придёт.
Аскел медленно поднял глаза, в них снова горела холодная ярость:
— И ты позвал нас сюда, чтобы я полез в эту дыру за твоими сбежавшими кретинами?
Рейн резко встал:
— Третий пункт Пакта – нежить, воскрешение, искусственная жизнь. Это ваша работа, высокий лэр.
Аскел усмехнулся:
