Вырша Скопрь хотел было ввязаться в ненужный спор, но Скалка осадил его взглядом, и великан сдался. На Стершу стражники даже не обратили внимания. Пропустили и его, и распорядителя без слов. Пока остальные рядились за оружие, оба куда-то исчезли в гомонящем людском море.
Наконец, все было улажено, и под пристальными взглядами стражников они выехали на «центральную улицу» ярмарки. Здесь торговали товарами штучной работы: оружием из Тангоры, украшениями из Империи и с Окраинных островов, дорогой одеждой, расшитой золотом и парчой, посудой с тонкими, как пергамент стенками, да чего там только не было!
У Авелии разбежались глаза. Все вокруг было таким ярким, манящим, что даже забыла, зачем пришла. Она так засмотрелась на красочные россыпи драгоценностей, что чуть было не проворонила свою сумку, если б Скалка не схватил наглого вора за руку, прощайте и коралловые бусы, и отрез на платье. Случай с вором отрезвил — Авелия направилась прямиком к прилавку с разноцветными бусинами. Кромша со Скалкой не отставали, но по лицам было видно, что скучают. Примерила бусы, поглядела на себя в полированный до зеркального блеска щит, в соседней палатке. Хороша. Ах, хороша. Отсчитала монеты, пошли искать палатки ткачей. Ариска начал кривляться и строить рожи Скалке за спиной девушки.
— Я вижу, — пропела Авелия, разглядывая многочисленный проходящий люд.
— Нам бы, госпожа, надо отойти в сторону винных рядов, — виновато сказал Кромша.
— А мне не надо. Хотите — идите.
— Не можно, — пробасил Скалка, — господин Морхей строго настрого запретил оставлять Вас одну.
— Значит, обойдетесь.
— Не могу, госпожа Авелия, это ж дело чести, я обещал, — взмолился Кромша, — разберут ведь все.
Авелия подумала.
— Ну, ладно. Купим шелку, тогда пойдем к вашим винным рядам. А потом в театр.
Охранники кисло кивнули, но спорить не стали. Шелк переливался целым морем оттенков и превзошел все ожидания. Стоил, правда, немного дороже, чем хотелось, но если часть оборок из другого материала выкроить, должно было хватить и этого. Довольная Авелия прижала набитую сумку к груди.
— Ну, теперь пошли, куда вам там.
Ариска с Вилеем не стали долго думать, подхватили под руки и повели какими-то закоулками прочь. Они протискивались между телег, проходили мимо пахучих бочек, в конце концов остановились возле большого, широкого купца. Он был именно большой, при его росте понятие ширины терялось вовсе.
— Добрый день, господин Доброхот, — поздоровался Кромша, улыбаясь. При этом тонко очерченные его усы раздвинулись вслед за губами.
— И тебе дорого дня, господин Кромша. Уж не за вином ли пожаловал? — пробасил купец, раскидывая в гигантском объятии свои длиннющие руки. Обнялись, похлопывая друг друга по спине.
— Ты догадлив, Евей, удивительно догадлив, — Кромша оглядел опустившиеся горы боченков на телегах. — Я гляжу, торговля сегодня хороша?
— Не жалуюсь, полдня прошло, а половину уже продал. Хорошо б после полудня было также. Вы коней пригнали?
— Нет, не сегодня, — Кромша вздохнул, успевая при этом обшаривать глазами возы с бочонками. — Господин Морхей ждет тебя, если не передумал.
— Нет, не передумал, приеду. Вот дела закончу и приеду. Выбрал, что ли, бес глазастый. — Купец хитро улыбнулся.
— Да, как обычно красненького, моего любимого.
— Как скажешь, — купец махнул рукой, прислужники сняли с телеги бочонок, подкатили к ногам Кромши, поставили.
— Только расплатиться попрошу сейчас — Кромша умоляюще посмотрел на купца, тот пожал плечами. — Сам знаешь — неспокойно сейчас. Рад тебе верить, но случаю верить не могу.
Кромша повернулся к Скалке. Тот вздохнул, полез за деньгами.
— Один разор с тобой, Ариска.
Кромша подмигнул Авелии, та скривила губы.
— Что бы мы делали без верных друзей, правда, Евей?
— Да, верный друг дороже любой горы золота — согласился купец, пересчитывая деньги.
— Однако в долг не даешь — подцепил купца Ариска.
— А в долг не даю — согласился купец. На том и расстались. Вилей взвалил себе на плечо бочонок. Пошли обратно.
— Надо бы бочонок Скопрям отдать. Не таскаться же с ним по театрам. — Пропыхтел Скалка.
— Пошли, я знаю, куда они отправились ось чинить. — Арисей махнул рукой. Авелия недовольно поджала губы. Но в словах был резон. Бочонок был большим, и к тому же пах перебродившим вином. Появляться с таким сопровождением в театре никак нельзя.
— Быстрее только, и так много времени потеряли. — Сказала она недовольно. Скалка и Кромша переглянулись, но спорить не стали. Снова пошли через стоянки и торжища, огибая телеги.
Направлялись к городу. Скалка пыхтел и кряхтел, на спине и груди проступили темные пятна пота. Арисей торопился, выбирал дорогу покороче.
В одном из глухих закоулков, со всех сторон, перегороженных повозками, дорогу заступили какие-то люди с щегольски одетым молодым человеком во главе.
— Так быстро идете, думал — не догоним, — проговорил «Щеголь». Авелька прижала сумку к груди, спряталась за кромшеву спину. Скалка поставил бочонок, размял затекшие плечи, оглянулся. Сзади дорогу перекрыли еще люди. Авелия закусила губу. Не только поговорить их остановили, может денег хотят?
— Чего тебе, Далим, надо? — Скалка с Кромшей придвинулись плотнее друг к другу, загородили Авелию со всех сторон. От Скалки пахло железом, вином и потом. В другое время ни за что бы не приблизилась, а теперь запах даже успокаивал.
— Послание хочу передать твоему хозяину, — Далим пошел по кругу, обходя сбившихся в кучу путников, стороной. — Вас вроде больше было.
— Сейчас подойдут. Ты напиши, я передам, — сказал Вилей, внимательно следя за всеми перемещениями «щеголя».
— На бумаге — то он не сразу поймет, что я не шучу, лучше на твоей морде распишусь покрупнее. А может, девица лучше папеньке расскажет, чего от него хотят? — Теперь «щеголь» встал со спины, и Авелия с нарастающим ужасом увидела, что сзади-то тоже человек пять, и впереди — пять, а их — то только двое мужчин, да девица. Может все так можно решить, словами? Вдохнула поглубже.
— Чего передать? Скажите, я передам, — все-таки дрогнул голос, сорвался на писк. Мужчины и впереди, и сзади засмеялись. «Щеголь» улыбнулся.
— Что за мышка пропищала? Я не услышал.
— Я передам, — громче сказала Авелия, Скалка покачал головой чуть заметно, не стоило встревать. Авелия вжала голову в плечи. Страшно!
— Ну, передай, — «щеголь» подошел ближе, а вместе с ним, и его помощники окружили их плотным кольцом. — Пусть с решением не затягивает, а то не будет ему спокойной жизни в Зеленодолье.
— Ты беги к городской стене, там кузня, Скопрей зови, — пошептал на ухо Кромша, — Как только скажу, так и беги.
Авелия, ни жива, ни мертва, кивнула головой. Но в мыслях созрел другой план, поумнее. К чему бежать в какую-то кузню, когда на ярмарке полным-полно городской стражи. Приедут, разнимут, кого надо — накажут. На то и поставлены. Покой блюсти.
— Давай! — Кромша с размаху врезался в одного «щеголева» прихвостня, повалил на землю. Одновременно и Скалка, растопырив руки, навалился на двух соседних. Образовалась в цепи приличная дыра. Авелька поначалу замешкалась, соображая, куда бежать. Потеряла драгоценные мгновения. Когда рванула с места, прижимая сумку к груди, на защитников её уже навалилось по двое, и почувствовала, как тянут за платье похотливые руки.
— Держите, держите девку, — услышала Авелия визгливый крик «Щеголя». Последним усилием рванулась к бочкам, не глядя, взмахнула сумкой, жаль не каменьями набита. Попала по глазам, её отпустила одна пара рук, ужом вывернулась, помчалась, огибая телеги, из тупика. Сзади слышалась отборная Вилейкина ругань, звуки ударов, проклятия, стоны — творился настоящий ад.
Авелия выбежала на одну из центральных «улиц». Скорее, скорее, пока не поубивали друг друга. Вот показался над толпой начищенные пластины кольчуги городского стражника.
— Помогите! — Авелия расталкивала неповоротливую толпу, — помогите, убивают! — Люди начали шарахаться в сторону, оглядываясь на подъезжающих конных. Авелия метнулась к первой лошади, ухватилась за закованную в доспех ногу.
— Помогите! Там, — указала рукой, где их встретили. — На людей моего отца напали, едва вырвалась. Помогите!
Стражник из-под шлема долгим взглядом посмотрел на девушку.
— Ты не Морхеева ли дочь?
— Да, — счастье, что батюшку везде знают.
Стражник переглянулся с остальными, дернул ногой, высвобождаясь.
— Отойди, глупая, не мешай нести службу.
-Как? — Авелия едва не задохнулась от подступившего гнева. — Говорю вам, убьют их, если не поможете.
— Привиделось тебе, — оглянулся на своих людей, — в театрах сегодня спектакль дают. «Коварство и любовь» называется. Посмотрела, небось. А девы в вашем возрасте весьма впечатлительны. — Авелия отступила на шаг, к горлу подступали непрошенные слезы, от стыда -на девушку косились со скабрезными улыбками, — от бессилия, — потому как время уходило, а Скалку с Кромшей уже, наверное, избили до бесчувствия. Стражники неспешным шагом двинулись мимо, и каждый наградил Авельку улыбкой превосходства. Девушка разрыдалась. Дура, теперь к Скопрям поздно, наверное. Надо было сразу.
Кто-то обнял её, погладил по голове, в нос ударил запах пыли и дешёвого мыла.
— Что ты, деточка? — Авелия подняла глаза. Распорядитель, сухонький, с добрыми глазами смотрел на неё через очки.
— Дядька Боря, там наших убива-а-а-ют! — Авелия разрыдалась, уткнулась в стариковское плечо. Распорядитель оглянулся, посмотрел зачем-то через плечо на Стершу.
— А стражники что?
— Я их звала, они не идут, — всхлипывала Авелька на ходу. Распорядитель куда-то её уводил от любопытных взглядов.
— Где они?
— Их мно-о-ого, — Авелия оглянулась. Стерша следовал за ними, все такой же сутулый и серый.
— Покажи, где, — старик зашел в лабиринт из телег, увлекая за собой Авельку, — только покажи.
Авелия кивнула, двинулась по проходу.
— Кромша меня к Скопрям послал, а я, дура, решила сначала к стражникам. — Оправдывалась девушка, ускоряя шаг. — Теперь из-за меня все случилось.
— Нет, откуда тебе было знать, — успокаивал распорядитель, — Все уж, наверное, закончилось.
Авелия снова зарыдала. Уж слишком тяжело звучали слова, как приговор.
Звуки за телегами и верно затихли, наверное, все закончилось. Авелька всхлипнула, подавила рыдания. Вот зайдут сейчас за тот фургон, а там тела лежат, в крови плавают, а может и просто лежат, до смерти забитые.
— Ты, деточка, беги к стене, там, у ворот, кузня. Там и коляска наша стоит. Беги, зови двойнецов. Скажи, помощь нужна. Пусть к мясным рядам подъезжают. Там и встретимся, — распорядитель погладил девушку по голове. — Беги, милая. Мы тут сами ...
Авелия вздохнула в три приема, всхлипнула в последний раз. И верно, надо бежать. Так пользы больше будет. Из-за фургона показались люди. Сердце упало в самый желудок, свернулось там в узел. Вышли трое, потом пятеро, потом и остальные, последним — «Щеголь». Зачем не подождали близнецов? Теперь и вовсе конец. Разве дядька Боря боец? А Стерша один что сделает? Авелия попятилась. Стерша пошел навстречу разбойникам, отодвинул дядьку Борю рукой, Авелия сама спряталась за распорядителеву спину. Авелия, словно во сне, смотрела, как налетчики со смешками шли навстречу «писарю», с гоготом и похабными замечаниями начали растягиваться в цепь, окружая одинокого противника. Как Стерша, прибавив шагу, прыгнув, как белка, повалил первого врага на землю, тут же развернулся, отбил рукой, направленные в голову удары. Как змея вывернулся из-под узла из человеческих тел, ударил три раза, упали двое. «Щеголь» куда-то исчез.
— Беги, милая, — повторил распорядитель, заступая в безопасное укрытие за телегами. Авелька не заставила себя уговаривать, припустила со всех ног. Успеть бы.
Уезжали спешно от заваленных пахучими тушами мясных рядов. Скопри, несмотря на кажущуюся их вечную неповоротливость, все сообразили быстро. Хотели идти в тупик, на подмогу, но Авелия сказала, что распорядитель не велел возвращаться, а ехать прямо к мясным рядам. Уж больно не хотелось в третий раз идти в тот несчастный тупик. Уж пусть будет, как будет. Где только твердости набралась? Мигом собрались и выехали на условленное место. К тому моменту, к Авелькиной радости, туда прибыли и остальные. Первым к коляске из-под прикрытия мясных туш вышел распорядитель, таща на себе чертыхающегося Ариску. Старичок оказался много крепче, чем выглядел. Ариска ругался, на чем свет стоит. Но Авелька даже не покраснела. За день навидалась, наслушалась такого, что теперешняя арискина ругань больше походила на будний разговор. У Кромши было сильно разбито лицо, один глаз заплыл и не открывался. Вдобавок выяснилось, что теперь он еще и хром, и идти не может. Близнецы мигом подхватили его и усадили в коляску. Авелия подобрала юбки, не дай боже измазаться в кровище. Матушке потом объяснять придется, что да как.
Следом, сгибаясь под тяжестью вилейкиной туши, показался Стерша. Близнецы и тут поспешили на помощь. Вилей тоже ругался, но тихо, на выдохе, цедил воздух сквозь просветы в зубах. Рамша прищелкнул языком, увидев распухший сливовый нос и заплывшие в сплошном сизом отеке глаза. Его бережно уложили на сидение, положили под плечи и голову скатанные близнецовы кафтаны.
— Бочонок. Бочонок взяли? — Ариска поднял голову, огляделся. Близнецы, не понимая, уставились на распорядителя, тот посмотрел на Стершу. Стерша потерял в драке очки, заработал синяк под скулой и выглядел встрепанным, как мокрый воробей. Сплюнул смачно на землю, наградил Ариску тяжелым свинцовым взглядом. Процедил что-то сквозь зубы, на слух гортанное, иритийское, пошел обратно.
— Сейчас, — Вырша хлопнул себя по лбу. — Оружие-то забрать надо.
— Я заберу, — Рамша вскочил на коня, — догоню вас на дороге, — и неспешно отъехал.
Теперь ждали Стершу. Авелия кусала костяшки пальцев. Сейчас бы ехать, не оглядываясь. Так ведь нет, бочонок забыли. Винолюбы проклятые. Если б не этот бочонок, вообще ничего бы не было. Хорошо хоть сами живы! Что теперь матушке говорить? Опять начнет вздыхать и изображать нервные обмороки. Опять скажет, что не по чину в таком учавствовать, что драки — это мужицкое, и приличным барышням к ним ни на шаг приближаться не надо. Запретит еще ко двору выходить, не увидеть тогда любимого. Раз ему нельзя в дом, а Авельке нельзя будет наружу. Почти как в романах. Только жаль, что Стерша ни полвзгляда на нее, на Авельку, не кидает.
Ждали долго. Наконец, показался Стерша с бочонком на плече. Поставил на задок коляски, оперся руками о борт, уронил голову меж рук. Авелия тайком взглянула на лицо. Вот что значит благородная кровь, если фантазии окажутся верными. Вилей с Ариской — то расписаны, хуже некуда, а у объекта Авелькиной страсти лишь небольшой синяк.
— Нормально? —оглянулся Вырша с кучерского места.
— Веревку дай, — Стерша вытер рукавом обильно выступивший пот, поймал моток веревки, брошенный Скопрем, начал крепить бочонок. Ариска оглянулся. Авелька тайком втянула носом запах, донесшийся сзади. Вино и мужской пот. Вилей с Ариской пахли отвратительно, а Стерша совсем по-другому. Лучше, как-то по-благородному, чтоли. Авелька вздохнула тайком, переживая свои волнения.
— Принес? За мной должок будет, — Стерша вязал узлы, поглядывая на Кромшу.
Наконец, все было улажено, и под пристальными взглядами стражников они выехали на «центральную улицу» ярмарки. Здесь торговали товарами штучной работы: оружием из Тангоры, украшениями из Империи и с Окраинных островов, дорогой одеждой, расшитой золотом и парчой, посудой с тонкими, как пергамент стенками, да чего там только не было!
У Авелии разбежались глаза. Все вокруг было таким ярким, манящим, что даже забыла, зачем пришла. Она так засмотрелась на красочные россыпи драгоценностей, что чуть было не проворонила свою сумку, если б Скалка не схватил наглого вора за руку, прощайте и коралловые бусы, и отрез на платье. Случай с вором отрезвил — Авелия направилась прямиком к прилавку с разноцветными бусинами. Кромша со Скалкой не отставали, но по лицам было видно, что скучают. Примерила бусы, поглядела на себя в полированный до зеркального блеска щит, в соседней палатке. Хороша. Ах, хороша. Отсчитала монеты, пошли искать палатки ткачей. Ариска начал кривляться и строить рожи Скалке за спиной девушки.
— Я вижу, — пропела Авелия, разглядывая многочисленный проходящий люд.
— Нам бы, госпожа, надо отойти в сторону винных рядов, — виновато сказал Кромша.
— А мне не надо. Хотите — идите.
— Не можно, — пробасил Скалка, — господин Морхей строго настрого запретил оставлять Вас одну.
— Значит, обойдетесь.
— Не могу, госпожа Авелия, это ж дело чести, я обещал, — взмолился Кромша, — разберут ведь все.
Авелия подумала.
— Ну, ладно. Купим шелку, тогда пойдем к вашим винным рядам. А потом в театр.
Охранники кисло кивнули, но спорить не стали. Шелк переливался целым морем оттенков и превзошел все ожидания. Стоил, правда, немного дороже, чем хотелось, но если часть оборок из другого материала выкроить, должно было хватить и этого. Довольная Авелия прижала набитую сумку к груди.
— Ну, теперь пошли, куда вам там.
Ариска с Вилеем не стали долго думать, подхватили под руки и повели какими-то закоулками прочь. Они протискивались между телег, проходили мимо пахучих бочек, в конце концов остановились возле большого, широкого купца. Он был именно большой, при его росте понятие ширины терялось вовсе.
— Добрый день, господин Доброхот, — поздоровался Кромша, улыбаясь. При этом тонко очерченные его усы раздвинулись вслед за губами.
— И тебе дорого дня, господин Кромша. Уж не за вином ли пожаловал? — пробасил купец, раскидывая в гигантском объятии свои длиннющие руки. Обнялись, похлопывая друг друга по спине.
— Ты догадлив, Евей, удивительно догадлив, — Кромша оглядел опустившиеся горы боченков на телегах. — Я гляжу, торговля сегодня хороша?
— Не жалуюсь, полдня прошло, а половину уже продал. Хорошо б после полудня было также. Вы коней пригнали?
— Нет, не сегодня, — Кромша вздохнул, успевая при этом обшаривать глазами возы с бочонками. — Господин Морхей ждет тебя, если не передумал.
— Нет, не передумал, приеду. Вот дела закончу и приеду. Выбрал, что ли, бес глазастый. — Купец хитро улыбнулся.
— Да, как обычно красненького, моего любимого.
— Как скажешь, — купец махнул рукой, прислужники сняли с телеги бочонок, подкатили к ногам Кромши, поставили.
— Только расплатиться попрошу сейчас — Кромша умоляюще посмотрел на купца, тот пожал плечами. — Сам знаешь — неспокойно сейчас. Рад тебе верить, но случаю верить не могу.
Кромша повернулся к Скалке. Тот вздохнул, полез за деньгами.
— Один разор с тобой, Ариска.
Кромша подмигнул Авелии, та скривила губы.
— Что бы мы делали без верных друзей, правда, Евей?
— Да, верный друг дороже любой горы золота — согласился купец, пересчитывая деньги.
— Однако в долг не даешь — подцепил купца Ариска.
— А в долг не даю — согласился купец. На том и расстались. Вилей взвалил себе на плечо бочонок. Пошли обратно.
— Надо бы бочонок Скопрям отдать. Не таскаться же с ним по театрам. — Пропыхтел Скалка.
— Пошли, я знаю, куда они отправились ось чинить. — Арисей махнул рукой. Авелия недовольно поджала губы. Но в словах был резон. Бочонок был большим, и к тому же пах перебродившим вином. Появляться с таким сопровождением в театре никак нельзя.
— Быстрее только, и так много времени потеряли. — Сказала она недовольно. Скалка и Кромша переглянулись, но спорить не стали. Снова пошли через стоянки и торжища, огибая телеги.
Направлялись к городу. Скалка пыхтел и кряхтел, на спине и груди проступили темные пятна пота. Арисей торопился, выбирал дорогу покороче.
В одном из глухих закоулков, со всех сторон, перегороженных повозками, дорогу заступили какие-то люди с щегольски одетым молодым человеком во главе.
— Так быстро идете, думал — не догоним, — проговорил «Щеголь». Авелька прижала сумку к груди, спряталась за кромшеву спину. Скалка поставил бочонок, размял затекшие плечи, оглянулся. Сзади дорогу перекрыли еще люди. Авелия закусила губу. Не только поговорить их остановили, может денег хотят?
— Чего тебе, Далим, надо? — Скалка с Кромшей придвинулись плотнее друг к другу, загородили Авелию со всех сторон. От Скалки пахло железом, вином и потом. В другое время ни за что бы не приблизилась, а теперь запах даже успокаивал.
— Послание хочу передать твоему хозяину, — Далим пошел по кругу, обходя сбившихся в кучу путников, стороной. — Вас вроде больше было.
— Сейчас подойдут. Ты напиши, я передам, — сказал Вилей, внимательно следя за всеми перемещениями «щеголя».
— На бумаге — то он не сразу поймет, что я не шучу, лучше на твоей морде распишусь покрупнее. А может, девица лучше папеньке расскажет, чего от него хотят? — Теперь «щеголь» встал со спины, и Авелия с нарастающим ужасом увидела, что сзади-то тоже человек пять, и впереди — пять, а их — то только двое мужчин, да девица. Может все так можно решить, словами? Вдохнула поглубже.
— Чего передать? Скажите, я передам, — все-таки дрогнул голос, сорвался на писк. Мужчины и впереди, и сзади засмеялись. «Щеголь» улыбнулся.
— Что за мышка пропищала? Я не услышал.
— Я передам, — громче сказала Авелия, Скалка покачал головой чуть заметно, не стоило встревать. Авелия вжала голову в плечи. Страшно!
— Ну, передай, — «щеголь» подошел ближе, а вместе с ним, и его помощники окружили их плотным кольцом. — Пусть с решением не затягивает, а то не будет ему спокойной жизни в Зеленодолье.
— Ты беги к городской стене, там кузня, Скопрей зови, — пошептал на ухо Кромша, — Как только скажу, так и беги.
Авелия, ни жива, ни мертва, кивнула головой. Но в мыслях созрел другой план, поумнее. К чему бежать в какую-то кузню, когда на ярмарке полным-полно городской стражи. Приедут, разнимут, кого надо — накажут. На то и поставлены. Покой блюсти.
— Давай! — Кромша с размаху врезался в одного «щеголева» прихвостня, повалил на землю. Одновременно и Скалка, растопырив руки, навалился на двух соседних. Образовалась в цепи приличная дыра. Авелька поначалу замешкалась, соображая, куда бежать. Потеряла драгоценные мгновения. Когда рванула с места, прижимая сумку к груди, на защитников её уже навалилось по двое, и почувствовала, как тянут за платье похотливые руки.
— Держите, держите девку, — услышала Авелия визгливый крик «Щеголя». Последним усилием рванулась к бочкам, не глядя, взмахнула сумкой, жаль не каменьями набита. Попала по глазам, её отпустила одна пара рук, ужом вывернулась, помчалась, огибая телеги, из тупика. Сзади слышалась отборная Вилейкина ругань, звуки ударов, проклятия, стоны — творился настоящий ад.
Авелия выбежала на одну из центральных «улиц». Скорее, скорее, пока не поубивали друг друга. Вот показался над толпой начищенные пластины кольчуги городского стражника.
— Помогите! — Авелия расталкивала неповоротливую толпу, — помогите, убивают! — Люди начали шарахаться в сторону, оглядываясь на подъезжающих конных. Авелия метнулась к первой лошади, ухватилась за закованную в доспех ногу.
— Помогите! Там, — указала рукой, где их встретили. — На людей моего отца напали, едва вырвалась. Помогите!
Стражник из-под шлема долгим взглядом посмотрел на девушку.
— Ты не Морхеева ли дочь?
— Да, — счастье, что батюшку везде знают.
Стражник переглянулся с остальными, дернул ногой, высвобождаясь.
— Отойди, глупая, не мешай нести службу.
-Как? — Авелия едва не задохнулась от подступившего гнева. — Говорю вам, убьют их, если не поможете.
— Привиделось тебе, — оглянулся на своих людей, — в театрах сегодня спектакль дают. «Коварство и любовь» называется. Посмотрела, небось. А девы в вашем возрасте весьма впечатлительны. — Авелия отступила на шаг, к горлу подступали непрошенные слезы, от стыда -на девушку косились со скабрезными улыбками, — от бессилия, — потому как время уходило, а Скалку с Кромшей уже, наверное, избили до бесчувствия. Стражники неспешным шагом двинулись мимо, и каждый наградил Авельку улыбкой превосходства. Девушка разрыдалась. Дура, теперь к Скопрям поздно, наверное. Надо было сразу.
Кто-то обнял её, погладил по голове, в нос ударил запах пыли и дешёвого мыла.
— Что ты, деточка? — Авелия подняла глаза. Распорядитель, сухонький, с добрыми глазами смотрел на неё через очки.
— Дядька Боря, там наших убива-а-а-ют! — Авелия разрыдалась, уткнулась в стариковское плечо. Распорядитель оглянулся, посмотрел зачем-то через плечо на Стершу.
— А стражники что?
— Я их звала, они не идут, — всхлипывала Авелька на ходу. Распорядитель куда-то её уводил от любопытных взглядов.
— Где они?
— Их мно-о-ого, — Авелия оглянулась. Стерша следовал за ними, все такой же сутулый и серый.
— Покажи, где, — старик зашел в лабиринт из телег, увлекая за собой Авельку, — только покажи.
Авелия кивнула, двинулась по проходу.
— Кромша меня к Скопрям послал, а я, дура, решила сначала к стражникам. — Оправдывалась девушка, ускоряя шаг. — Теперь из-за меня все случилось.
— Нет, откуда тебе было знать, — успокаивал распорядитель, — Все уж, наверное, закончилось.
Авелия снова зарыдала. Уж слишком тяжело звучали слова, как приговор.
Звуки за телегами и верно затихли, наверное, все закончилось. Авелька всхлипнула, подавила рыдания. Вот зайдут сейчас за тот фургон, а там тела лежат, в крови плавают, а может и просто лежат, до смерти забитые.
— Ты, деточка, беги к стене, там, у ворот, кузня. Там и коляска наша стоит. Беги, зови двойнецов. Скажи, помощь нужна. Пусть к мясным рядам подъезжают. Там и встретимся, — распорядитель погладил девушку по голове. — Беги, милая. Мы тут сами ...
Авелия вздохнула в три приема, всхлипнула в последний раз. И верно, надо бежать. Так пользы больше будет. Из-за фургона показались люди. Сердце упало в самый желудок, свернулось там в узел. Вышли трое, потом пятеро, потом и остальные, последним — «Щеголь». Зачем не подождали близнецов? Теперь и вовсе конец. Разве дядька Боря боец? А Стерша один что сделает? Авелия попятилась. Стерша пошел навстречу разбойникам, отодвинул дядьку Борю рукой, Авелия сама спряталась за распорядителеву спину. Авелия, словно во сне, смотрела, как налетчики со смешками шли навстречу «писарю», с гоготом и похабными замечаниями начали растягиваться в цепь, окружая одинокого противника. Как Стерша, прибавив шагу, прыгнув, как белка, повалил первого врага на землю, тут же развернулся, отбил рукой, направленные в голову удары. Как змея вывернулся из-под узла из человеческих тел, ударил три раза, упали двое. «Щеголь» куда-то исчез.
— Беги, милая, — повторил распорядитель, заступая в безопасное укрытие за телегами. Авелька не заставила себя уговаривать, припустила со всех ног. Успеть бы.
***
Уезжали спешно от заваленных пахучими тушами мясных рядов. Скопри, несмотря на кажущуюся их вечную неповоротливость, все сообразили быстро. Хотели идти в тупик, на подмогу, но Авелия сказала, что распорядитель не велел возвращаться, а ехать прямо к мясным рядам. Уж больно не хотелось в третий раз идти в тот несчастный тупик. Уж пусть будет, как будет. Где только твердости набралась? Мигом собрались и выехали на условленное место. К тому моменту, к Авелькиной радости, туда прибыли и остальные. Первым к коляске из-под прикрытия мясных туш вышел распорядитель, таща на себе чертыхающегося Ариску. Старичок оказался много крепче, чем выглядел. Ариска ругался, на чем свет стоит. Но Авелька даже не покраснела. За день навидалась, наслушалась такого, что теперешняя арискина ругань больше походила на будний разговор. У Кромши было сильно разбито лицо, один глаз заплыл и не открывался. Вдобавок выяснилось, что теперь он еще и хром, и идти не может. Близнецы мигом подхватили его и усадили в коляску. Авелия подобрала юбки, не дай боже измазаться в кровище. Матушке потом объяснять придется, что да как.
Следом, сгибаясь под тяжестью вилейкиной туши, показался Стерша. Близнецы и тут поспешили на помощь. Вилей тоже ругался, но тихо, на выдохе, цедил воздух сквозь просветы в зубах. Рамша прищелкнул языком, увидев распухший сливовый нос и заплывшие в сплошном сизом отеке глаза. Его бережно уложили на сидение, положили под плечи и голову скатанные близнецовы кафтаны.
— Бочонок. Бочонок взяли? — Ариска поднял голову, огляделся. Близнецы, не понимая, уставились на распорядителя, тот посмотрел на Стершу. Стерша потерял в драке очки, заработал синяк под скулой и выглядел встрепанным, как мокрый воробей. Сплюнул смачно на землю, наградил Ариску тяжелым свинцовым взглядом. Процедил что-то сквозь зубы, на слух гортанное, иритийское, пошел обратно.
— Сейчас, — Вырша хлопнул себя по лбу. — Оружие-то забрать надо.
— Я заберу, — Рамша вскочил на коня, — догоню вас на дороге, — и неспешно отъехал.
Теперь ждали Стершу. Авелия кусала костяшки пальцев. Сейчас бы ехать, не оглядываясь. Так ведь нет, бочонок забыли. Винолюбы проклятые. Если б не этот бочонок, вообще ничего бы не было. Хорошо хоть сами живы! Что теперь матушке говорить? Опять начнет вздыхать и изображать нервные обмороки. Опять скажет, что не по чину в таком учавствовать, что драки — это мужицкое, и приличным барышням к ним ни на шаг приближаться не надо. Запретит еще ко двору выходить, не увидеть тогда любимого. Раз ему нельзя в дом, а Авельке нельзя будет наружу. Почти как в романах. Только жаль, что Стерша ни полвзгляда на нее, на Авельку, не кидает.
Ждали долго. Наконец, показался Стерша с бочонком на плече. Поставил на задок коляски, оперся руками о борт, уронил голову меж рук. Авелия тайком взглянула на лицо. Вот что значит благородная кровь, если фантазии окажутся верными. Вилей с Ариской — то расписаны, хуже некуда, а у объекта Авелькиной страсти лишь небольшой синяк.
— Нормально? —оглянулся Вырша с кучерского места.
— Веревку дай, — Стерша вытер рукавом обильно выступивший пот, поймал моток веревки, брошенный Скопрем, начал крепить бочонок. Ариска оглянулся. Авелька тайком втянула носом запах, донесшийся сзади. Вино и мужской пот. Вилей с Ариской пахли отвратительно, а Стерша совсем по-другому. Лучше, как-то по-благородному, чтоли. Авелька вздохнула тайком, переживая свои волнения.
— Принес? За мной должок будет, — Стерша вязал узлы, поглядывая на Кромшу.
