За короткий миг, когда Таня опустилась к двери, чтобы нанести последние штрихи, демоница прыгнула в сторону, а Андрей — ей наперерез. В воздухе они слились в один пылающий ком. Створка двери стукнула открываясь. Перед изумлённой зрелищем Таней в ловушке с жутким рёвом метался вспыхивающий искрами чёрный туман. Он жался к стенам, расползаясь от пола до потолка, бился о засыпанный мусором бетон и поднимался к потолку. Каждое движение сопровождал рёв, переходящий в вой. Вскоре из тумана сформировались две висящие в воздухе фигуры. Татьяна прижала пальцы к губам, запирая любые звуки.
Демоница, повиснув под потолком благодаря трепещущим крыльям, держала за горло противника, бестолково дёргающего в воздухе ногами и пытающегося оторвать от себя чужие руки.
— Неплохо для суки, а? — зло спросила она в побагровевшее лицо перед собой. Взглянула на замершую Таню, из-за спины которой выглядывали остальные участники заговора.
— Я хотела сделать наоборот, но сойдёт и так! — И она со всего маху ударилась об пол вместе с жертвой, затем взлетела к потолку и провезла потерявшее волю тело по рёбрам плит. На потемневшей от плесени поверхности остался густой кровавый след.
Таня дёрнулась вперёд, но её схватили чужие руки.
— Нет, нельзя! — прошептала Меланте ей в ухо.
— Она убьёт его! — простонала Таня, а демоница, услышав это, гадко улыбнулась.
— Не-е-ет, не так быстро…— И снова сизым туманом ударилась в пол, тотчас собираясь в красивую женскую фигуру. И противник остался лежать у её ног бесформенной массой.
— Убьёт…— сама не своя прошептала Таня, не чувствуя, как её с усилием удерживают трое.
— Ублюдок сказал тебе, да? — Авейра скривилась, наступила на грудь поверженного врага, быстро наклонилась, схватила когтистой рукой за голову и с нечеловеческой силой отшвырнула от себя, как тряпку. Тело гулко ударилось о стену.
— Боже! — Таня потянулась следом.
— Нет, нет…— шептали ей,— мы войдём в другой вход….
— Опасно…
Дикий, страшный крик огласил помещение, когда демоница почувствовала границы своей тюрьмы. Она снова растеклась туманом, начала биться в стены, выискивая слабое место.
Таня заворожённо смотрела, как осыпается штукатурка, как гаснут лампы. Сёстры всё сделали надёжно. Ей не уйти.
— А-а-а-а,— визг заложил уши. Таню потянули назад, и кто-то предупредительно закрыл дверь. Здание сотрясалось от ударов.
— Оно выдержит? — с сомнением спросили рядом.
Какая разница? Таня сама не своя побежала к огням неподалёку, где «тролли» через вентиляционное отверстие у пола вытащили свой трофей.
— Господи!..— она упала на колени рядом с телом. Тронула липкую от крови кожу под подбородком там, где вена. Сердце не бьётся. Прижалась ухом к груди. Нет. Тишина. Легко надавила на рёбра, а они подались внутрь.
— Она убила его! — вырвался истошный крик. И над лесом раздался женский хохот.
— Убила,— пискнула Таня, оглаживая руками окровавленные щёки,— убила…
— Тише, тише, Мерула…— Меланте гладит по плечам. Даже визг заключённой в клетке демоницы не доходил до сознания. Только этот шёпот.
— Не торопись, дева,— проскрипела Торн.
— Сегодня Самайн,— шепчет Лили.
— Границы стёрты…
— Иди за ним…
— Он последует за тобой… только за тобой…
— Вернётся…— шёпот плавал вокруг, залепляя уши, обволакивая сознание и даря надежду.
— Ты сможешь…
Таня судорожно выдохнула, провела руками по холодеющей коже. Рёбра сломаны… голова в крови… и рука…
— Всё поправим,— шепчет Лили,— сегодня особая ночь…
— Только сегодня… Больше никогда…
— Пойдём…
Пострадавшего осторожно переложили на куски холста. В свете факелов было видно, что это часть одеяния высокомерных телвит-тег. Светловолосые гордецы снизошли до помощи, подняли тело и понесли, по трое с каждой стороны. Таня, спотыкаясь, пошла рядом. Неужели можно вернуть его? Это будет чудо…
Мир быстро терял вкус, большую часть красок и звуков. Стал серым, пресным, плоским.
— Ты вернёшь его…
— Мы подскажем как…
— Ты обладаешь силой…
— Сумеешь…
Сёстры шептали, а перед глазами в такт шагам поднималась и опадала безвольная рука. «Он мёртв… мёртв…» — стучало в голове. А над лесом раздавался нечеловеческий вой, пугая всех его обитателей. Будь она проклята…
— Не вой, дева, не вой,— скрипит голос.
В избушке царил полумрак. Темноту разгоняли несколько свечей в глиняных плошках, а свежесть воздуха заслонял душный запах благовоний. Торн что-то тёрла в ступке, сидя у изголовья ложа, на которое положили тело Crwydryn. У него теперь нет имени. В эту ночь он — странник.
Таня заставила себя присесть на скамью напротив. Глаза поминутно застилали слёзы, но плакать нельзя. Сёстры не плачут. Они плетут заклятья. Шепчут в ночи формулы и готовят зелья, чтобы вернуть домой заплутавшего путника.
Одежду сняли, а кровь смыли. Бросив только один взгляд на разбитое тело, Таня поняла: он — не жилец. Если бы всё произошло там, в мире людей, она уже писала бы в заключении: «Повреждения, несовместимые с жизнью». Но здесь иной мир. Чужой, волшебный, а, кроме того, сегодня — Самайн. Время для чуда. Иначе для чего это всё?..
Торн склонилась над телом, заслонив его своим. Так лучше. Не видеть вывороченной руки, разбитой груди и ободранного до мяса бедра. Вдохнула глубоко.
Стукнула створка двери, вошла Меланте с котелком в руке.
— Готова? — шепчет она. Сегодня все говорят тихо, словно боясь потревожить вечный сон почившего странника.
— Готова,— голос хрипит, но это не страшно. Меланте колдует над глиняным бокалом, наливая в него из котелка варево, при этом шепчет то ли заклятье, то ли молитву.
— Уснёшь,— шепчет она,— пойдёшь за ним. Не теряй амулет.— И в руки втискивается деревянная бляха.— Иначе не вернёшься.— Зови его назад. Он пойдёт.
— Только не спутай с упырями…— скрипит Торн.
— Там есть те, кто хочет вернуться,— согласно кивнула Меланте,— берегись их.
— Как я вернусь? — голос дрожит, скорее от усталости.
— Дай нам знать,— Меланте кивает на амулет,— скажешь: «Иду назад».
— Мы тебя вытащим…
— И его.
— Спасибо, что помогаете,— хрипло проговорила Таня, опуская глаза.
— Crwydryn всё сделал,— скрипнула Торн.
— Держит слово…
— Сдержим и мы…
Таня взяла в руки горячий от варева бокал. Вдохнула глубоко и, обжигаясь, выпила всё до дна.
— Не спеши, не спеши…— Меланте. Абрис её раздвоился, как и свет свечи за её спиной,— тело можно починить…
— Найти душу сложнее…— голоса отдаляются, превращаются в эхо прошедших событий. Истошный крик демоницы заслоняет собой всё, а потом перед взором на бетонный пол падает окровавленное тело. Пальцы сжимаются на деревянной бляхе.
«Ищи…» — так она говорила ворону, и тот расправлял свои чёрные крылья и улетал в небо. Небо бесконечно, и чтобы его пересечь, нужны большие крылья. И они растут, заслоняют собой полмира, закрывают солнце и наступает тьма…
Холодно. Очень холодно. Кто говорит, что в аду — пекло? Христиане не правы: в аду царит леденящий холод. Он выстуживает мысли и желания. Вокруг темнота. Ничего не видно. Как найти его здесь? Позвать? «У тебя нет голоса».
Нет голоса. Нет тела. Что же есть? А в пальцах — твёрдые грани амулета. Есть вера. Да, вера…
Шаг, ещё шаг... Перед глазами начинает проясняться. В темноте видны высокие пики хребта, более похожего на скелет огромного чудовища. В небе — тусклые точки звёзд. Ветер толкает в спину, норовит уронить на землю. А под ногами — лёд.
Ступни примерзают при каждом шаге. Там, слева и справа,— бездна, ждущая, пока ты сделаешь неосторожный шаг. И её слуги, притаившиеся за кривым замёрзшим хребтом. Ждут, когда ты ошибёшься, сделаешь неверное движение.
Он где-то здесь. Мимо проносятся тёмные, жадные души. Они хотят тепла, хотят добраться до тебя, чтобы поддержать своё существование здесь, в этой пустыне.
Снова шаг. Ступни не находят опору, и нога скользит. Но чужое прикосновение,— воспоминание о прикосновении,- не даёт упасть.
— Что ты здесь делаешь? — это он, Crwydryn. Странник, потерявший имя. Нет, оно есть.
«Я пришла за тобой…».
— Зачем? — Его лица не разобрать, Оно смазано ветром, каждый раз заново лепится из граней морозного воздуха.— Здесь опасно…
«Идём со мной». Находиться здесь тяжело. Ветер выстуживает до ломоты в несуществующем теле.
— Зачем? — Он не помнит? Неужели не помнит?
«Вернёшься со мной…».
— Однажды я отсюда вернулся,— Crwydryn улыбается,— но тогда меня вела Элаит… Нам не сравниться с ней по силе…
«Пойдём со мной. Неужели ты меня не помнишь?».
— Я помню,— Crwydryn оглядывается назад, на скопившихся у пиков духов,— тебе надо вернуться, иначе они разорвут тебя…
«Идём со мной».
— Отсюда только один выход…— И он опускает глаза. Там ждёт бездна. Забвение.
«Сёстры помогут».
Он осторожно касается щеки. Прикосновения нет, есть только память.
— Ты стала такой сильной… За твоей спиной выросли крылья…
Она подаётся навстречу и обвивает его руку пальцами.
«Мы уйдём вместе».
— Мне некуда возвращаться…
«Сёстры всё исправят».
Духи приблизились, обступив плотным кольцом.
— Уходи.
«Только с тобой».
— Это глупо…— Он оборачивается, и тьма чуть отступает, но затем снова льнёт к самым ногам.
«Идём, Ацио. Мы не исполнили обещанного…».
— Чего?
«Состариться вместе».
Он смеётся. Этого не видно, но она знает, что он смеётся.
Духи тянутся к ступням; их очень много, слишком много.
— Уходи…
Она, сделав неверное движение, срывается в пропасть, хватает его за руку, и теперь оба скользят к забвению.
«Мерула».
Ворон, расправляя крылья, поднимается выше.
«Возвращайся, Мерула».
Ещё выше. Его огромные крылья закрывают полнеба.
«Иду назад». Когти сжимают амулет, и он рассыпается в прах, светящимися чешуйками разлетаясь на ветру. В другой лапе — замёрзший камень. От него немеют пальцы и стынет кровь.
«Назад».
Нос щекочет запах благовоний. Тепло. Наконец-то.
— Вернулась,— шипит Меланте, поглаживая сжатую в судороге руку.
Таня разлепила спёкшиеся губы. За окном — рассвет. Как долго она спала? В левом кулаке что-то зажато. Она медленно поднесла к лицу и разжала пальцы. Кусок льда. Меланте очень осторожно берёт этот кусок кончиками пальцев и несёт куда-то.
— Вернулась дева,— скрипит Торн из дальнего угла,— хороша, хороша, хоть и стрижена…
Что за чушь? Память расставила всё по местам. Она не спала. Она была там… за чертой.
Сама мысль отрезвила и подстегнула сесть на своём ложе.
— У меня получилось? — она потянулась к лежащему у другой стены телу.
— Получилось-получилось! — пропела Торн, снова заслоняя собой вид на усопшего.— Теперь надо ждать.
— Чего? Чего ждать? — Таня смахнула волос, налипший на ресницы. Как же она устала! Веки так тяжелы, что казалось — она готова проспать сутки.
— Он теперь решит… остаться или нет…
Меланте осторожно снова уложила Татьяну в постель.
— Отдыхай, дева. Хорошо сделала. Молодец. Сильная…
— Я должна остаться. Он должен решить остаться…
— Никому он не должен, милая,— скорбно изрекла Меланте, качая головой,— в его воле сделать выбор.
— Но как же так? — несправедливо.
— Ждём-пождём!..— пропела Торн, колдуя над телом.— Скоро узнаем…
— Пожалуйста…— прошептала Таня, борясь со сном.
— Отдохни теперь…
— Отдыхай…
Татьяна проснулась к вечеру следующего дня. Словно вынырнула со дна мутного озера. Вдохнула тяжёлый воздух, вспомнив, зачем она здесь.
Сёстры вышли из избушки, оставив обоих отдыхать. Таня, путаясь в ногах, дошла до кровати, на которой лежало тело Crwydryn. Кровоподтёки забурели, но следов некроза не видно. Осторожно коснулась пальцами плеча. Тёплое. Тёплое плечо! Он жив! Жив! Только спит. Теперь спит.
Радость поднялась, подарив силы и желание жить дальше. Они сделали, как обещали. Он жив…
Осторожно приложила голову к груди, закрытой холстиной. Сердце снова бьётся. Хвала всем богам, какие только есть на свете!
Стукнула дверь. Вместе с облаком пара с улицы вошла Торн.
— Что, дева? Возрадуйся…
— Радуюсь,— кивнула Таня,— он очнулся?
— Нет, ещё спит… видит сны…
Голод сжал желудок.
— Пойди к Хозяйке, дева…
— Хорошо,— спорить не хотелось. К Хозяйке — так к Хозяйке.
Как и в прошлый раз, ворон встретил её у дверей, слетел со своего насеста на плечо. Таня кивнула ему, как старому знакомому, и безошибочно отправилась на поляну, где стоял дубовый трон.
Сегодня на осенний лес опустился лёгкий мороз. Изо рта поднимались небольшие облачка пара. Но даже затянутое серой мглой небо и отдалённый вой запертой демоницы не испортили настроения.
Рядом с троном стояли уже знакомые люди и нелюди. Телвит-тег, красавец дини ши; она так и не узнала его имени. Покрытые лишайниками «тролли», седые болотные духи, не смеющие подойти ближе, русалки с запутавшимися в волосах водорослями... Кого только нет!.. Какие же они всё-таки славные.
— Приветствую,— Таня смело улыбнулась Хозяйке.
— Здравствуй, Мерула,— проскрипело существо на троне.— Вы принесли войну в наши земли…
— Не совсем так…
— Это так… Мы не враждуем с Посвящёнными…
Таня хотела возразить, но прикусила губу.
— Теперь одна из них заперта в моём мире. Это плохо…
— Но по-другому она бы убила всех…
— Она бы не пришла, если бы не Crwydryn…
— Он помог всё исправить,— Таня стиснула зубы.
— Поэтому вам дадут уйти… Мы все уходим…
— Покидаем этот мир,— скорбно согласился один из светловолосых.
— Навсегда,— поддакнул «тролль».
— Я открою новые Врата… всего на день. Если не успеете, останетесь здесь…
— Навсегда,— снова подал голос заросший лишайником коротышка.
Таня опустила глаза. Андрей не сможет идти. Помогут ему эти люди? Надежды всё меньше. Но после пройденного пути отступать глупо.
— Когда? — она взглянула на лицо, заслоненное тяжёлой паклей волос.
— Завтра. В последний день Самайн.
— Хорошо.
А в голове роились сумбурные мысли. Он не встанет на ноги за день, если вообще очнётся. Что делать? Что же делать? Надо посоветоваться с сёстрами.
— В уме ли ты, дева? — возмутилась Торн, когда Татьяна описала суть своей просьбы.— Не сдюжит!
— Иного пути нет,— вздохнула Таня.— Там есть больницы, ему помогут!
— Ему сейчас не капельница нужна,— едко парировала Торн, проведя рукой над столом со снадобьями.
— Скажи, что делать! — Таня с готовностью сделала шаг вперёд.— Нам нельзя здесь оставаться! Я просила, нам никто больше не поможет.
Меланте вздохнула в своём углу. А Лили скорбно покачала головой.
— Надо помыслить…
— Есть способ?
Сёстры надолго замолчали. В пламени свечей потрескивал воск. Всего одна ночь, чтобы принять решение.
Меланте шевельнулась.
— Надо пробудить его…
— Не сдюжит,— изрекла Торн.
— Нам только выйти…
— Упрямица,— Торн покачала головой,— упрямица. Его счастье, что вы встретились…
— Так что?..— Таня оглядела притихших сестёр.
— Я тебе скажу, что сделать,— поднялась Лили,— только надо будет поспешить, надолго колдовства не хватит.
Демоница, повиснув под потолком благодаря трепещущим крыльям, держала за горло противника, бестолково дёргающего в воздухе ногами и пытающегося оторвать от себя чужие руки.
— Неплохо для суки, а? — зло спросила она в побагровевшее лицо перед собой. Взглянула на замершую Таню, из-за спины которой выглядывали остальные участники заговора.
— Я хотела сделать наоборот, но сойдёт и так! — И она со всего маху ударилась об пол вместе с жертвой, затем взлетела к потолку и провезла потерявшее волю тело по рёбрам плит. На потемневшей от плесени поверхности остался густой кровавый след.
Таня дёрнулась вперёд, но её схватили чужие руки.
— Нет, нельзя! — прошептала Меланте ей в ухо.
— Она убьёт его! — простонала Таня, а демоница, услышав это, гадко улыбнулась.
— Не-е-ет, не так быстро…— И снова сизым туманом ударилась в пол, тотчас собираясь в красивую женскую фигуру. И противник остался лежать у её ног бесформенной массой.
— Убьёт…— сама не своя прошептала Таня, не чувствуя, как её с усилием удерживают трое.
— Ублюдок сказал тебе, да? — Авейра скривилась, наступила на грудь поверженного врага, быстро наклонилась, схватила когтистой рукой за голову и с нечеловеческой силой отшвырнула от себя, как тряпку. Тело гулко ударилось о стену.
— Боже! — Таня потянулась следом.
— Нет, нет…— шептали ей,— мы войдём в другой вход….
— Опасно…
Дикий, страшный крик огласил помещение, когда демоница почувствовала границы своей тюрьмы. Она снова растеклась туманом, начала биться в стены, выискивая слабое место.
Таня заворожённо смотрела, как осыпается штукатурка, как гаснут лампы. Сёстры всё сделали надёжно. Ей не уйти.
— А-а-а-а,— визг заложил уши. Таню потянули назад, и кто-то предупредительно закрыл дверь. Здание сотрясалось от ударов.
— Оно выдержит? — с сомнением спросили рядом.
Какая разница? Таня сама не своя побежала к огням неподалёку, где «тролли» через вентиляционное отверстие у пола вытащили свой трофей.
— Господи!..— она упала на колени рядом с телом. Тронула липкую от крови кожу под подбородком там, где вена. Сердце не бьётся. Прижалась ухом к груди. Нет. Тишина. Легко надавила на рёбра, а они подались внутрь.
— Она убила его! — вырвался истошный крик. И над лесом раздался женский хохот.
— Убила,— пискнула Таня, оглаживая руками окровавленные щёки,— убила…
— Тише, тише, Мерула…— Меланте гладит по плечам. Даже визг заключённой в клетке демоницы не доходил до сознания. Только этот шёпот.
— Не торопись, дева,— проскрипела Торн.
— Сегодня Самайн,— шепчет Лили.
— Границы стёрты…
— Иди за ним…
— Он последует за тобой… только за тобой…
— Вернётся…— шёпот плавал вокруг, залепляя уши, обволакивая сознание и даря надежду.
— Ты сможешь…
Таня судорожно выдохнула, провела руками по холодеющей коже. Рёбра сломаны… голова в крови… и рука…
— Всё поправим,— шепчет Лили,— сегодня особая ночь…
— Только сегодня… Больше никогда…
— Пойдём…
Пострадавшего осторожно переложили на куски холста. В свете факелов было видно, что это часть одеяния высокомерных телвит-тег. Светловолосые гордецы снизошли до помощи, подняли тело и понесли, по трое с каждой стороны. Таня, спотыкаясь, пошла рядом. Неужели можно вернуть его? Это будет чудо…
Мир быстро терял вкус, большую часть красок и звуков. Стал серым, пресным, плоским.
— Ты вернёшь его…
— Мы подскажем как…
— Ты обладаешь силой…
— Сумеешь…
Сёстры шептали, а перед глазами в такт шагам поднималась и опадала безвольная рука. «Он мёртв… мёртв…» — стучало в голове. А над лесом раздавался нечеловеческий вой, пугая всех его обитателей. Будь она проклята…
Глава 9
— Не вой, дева, не вой,— скрипит голос.
В избушке царил полумрак. Темноту разгоняли несколько свечей в глиняных плошках, а свежесть воздуха заслонял душный запах благовоний. Торн что-то тёрла в ступке, сидя у изголовья ложа, на которое положили тело Crwydryn. У него теперь нет имени. В эту ночь он — странник.
Таня заставила себя присесть на скамью напротив. Глаза поминутно застилали слёзы, но плакать нельзя. Сёстры не плачут. Они плетут заклятья. Шепчут в ночи формулы и готовят зелья, чтобы вернуть домой заплутавшего путника.
Одежду сняли, а кровь смыли. Бросив только один взгляд на разбитое тело, Таня поняла: он — не жилец. Если бы всё произошло там, в мире людей, она уже писала бы в заключении: «Повреждения, несовместимые с жизнью». Но здесь иной мир. Чужой, волшебный, а, кроме того, сегодня — Самайн. Время для чуда. Иначе для чего это всё?..
Торн склонилась над телом, заслонив его своим. Так лучше. Не видеть вывороченной руки, разбитой груди и ободранного до мяса бедра. Вдохнула глубоко.
Стукнула створка двери, вошла Меланте с котелком в руке.
— Готова? — шепчет она. Сегодня все говорят тихо, словно боясь потревожить вечный сон почившего странника.
— Готова,— голос хрипит, но это не страшно. Меланте колдует над глиняным бокалом, наливая в него из котелка варево, при этом шепчет то ли заклятье, то ли молитву.
— Уснёшь,— шепчет она,— пойдёшь за ним. Не теряй амулет.— И в руки втискивается деревянная бляха.— Иначе не вернёшься.— Зови его назад. Он пойдёт.
— Только не спутай с упырями…— скрипит Торн.
— Там есть те, кто хочет вернуться,— согласно кивнула Меланте,— берегись их.
— Как я вернусь? — голос дрожит, скорее от усталости.
— Дай нам знать,— Меланте кивает на амулет,— скажешь: «Иду назад».
— Мы тебя вытащим…
— И его.
— Спасибо, что помогаете,— хрипло проговорила Таня, опуская глаза.
— Crwydryn всё сделал,— скрипнула Торн.
— Держит слово…
— Сдержим и мы…
Таня взяла в руки горячий от варева бокал. Вдохнула глубоко и, обжигаясь, выпила всё до дна.
— Не спеши, не спеши…— Меланте. Абрис её раздвоился, как и свет свечи за её спиной,— тело можно починить…
— Найти душу сложнее…— голоса отдаляются, превращаются в эхо прошедших событий. Истошный крик демоницы заслоняет собой всё, а потом перед взором на бетонный пол падает окровавленное тело. Пальцы сжимаются на деревянной бляхе.
«Ищи…» — так она говорила ворону, и тот расправлял свои чёрные крылья и улетал в небо. Небо бесконечно, и чтобы его пересечь, нужны большие крылья. И они растут, заслоняют собой полмира, закрывают солнце и наступает тьма…
Холодно. Очень холодно. Кто говорит, что в аду — пекло? Христиане не правы: в аду царит леденящий холод. Он выстуживает мысли и желания. Вокруг темнота. Ничего не видно. Как найти его здесь? Позвать? «У тебя нет голоса».
Нет голоса. Нет тела. Что же есть? А в пальцах — твёрдые грани амулета. Есть вера. Да, вера…
Шаг, ещё шаг... Перед глазами начинает проясняться. В темноте видны высокие пики хребта, более похожего на скелет огромного чудовища. В небе — тусклые точки звёзд. Ветер толкает в спину, норовит уронить на землю. А под ногами — лёд.
Ступни примерзают при каждом шаге. Там, слева и справа,— бездна, ждущая, пока ты сделаешь неосторожный шаг. И её слуги, притаившиеся за кривым замёрзшим хребтом. Ждут, когда ты ошибёшься, сделаешь неверное движение.
Он где-то здесь. Мимо проносятся тёмные, жадные души. Они хотят тепла, хотят добраться до тебя, чтобы поддержать своё существование здесь, в этой пустыне.
Снова шаг. Ступни не находят опору, и нога скользит. Но чужое прикосновение,— воспоминание о прикосновении,- не даёт упасть.
— Что ты здесь делаешь? — это он, Crwydryn. Странник, потерявший имя. Нет, оно есть.
«Я пришла за тобой…».
— Зачем? — Его лица не разобрать, Оно смазано ветром, каждый раз заново лепится из граней морозного воздуха.— Здесь опасно…
«Идём со мной». Находиться здесь тяжело. Ветер выстуживает до ломоты в несуществующем теле.
— Зачем? — Он не помнит? Неужели не помнит?
«Вернёшься со мной…».
— Однажды я отсюда вернулся,— Crwydryn улыбается,— но тогда меня вела Элаит… Нам не сравниться с ней по силе…
«Пойдём со мной. Неужели ты меня не помнишь?».
— Я помню,— Crwydryn оглядывается назад, на скопившихся у пиков духов,— тебе надо вернуться, иначе они разорвут тебя…
«Идём со мной».
— Отсюда только один выход…— И он опускает глаза. Там ждёт бездна. Забвение.
«Сёстры помогут».
Он осторожно касается щеки. Прикосновения нет, есть только память.
— Ты стала такой сильной… За твоей спиной выросли крылья…
Она подаётся навстречу и обвивает его руку пальцами.
«Мы уйдём вместе».
— Мне некуда возвращаться…
«Сёстры всё исправят».
Духи приблизились, обступив плотным кольцом.
— Уходи.
«Только с тобой».
— Это глупо…— Он оборачивается, и тьма чуть отступает, но затем снова льнёт к самым ногам.
«Идём, Ацио. Мы не исполнили обещанного…».
— Чего?
«Состариться вместе».
Он смеётся. Этого не видно, но она знает, что он смеётся.
Духи тянутся к ступням; их очень много, слишком много.
— Уходи…
Она, сделав неверное движение, срывается в пропасть, хватает его за руку, и теперь оба скользят к забвению.
«Мерула».
Ворон, расправляя крылья, поднимается выше.
«Возвращайся, Мерула».
Ещё выше. Его огромные крылья закрывают полнеба.
«Иду назад». Когти сжимают амулет, и он рассыпается в прах, светящимися чешуйками разлетаясь на ветру. В другой лапе — замёрзший камень. От него немеют пальцы и стынет кровь.
«Назад».
Нос щекочет запах благовоний. Тепло. Наконец-то.
— Вернулась,— шипит Меланте, поглаживая сжатую в судороге руку.
Таня разлепила спёкшиеся губы. За окном — рассвет. Как долго она спала? В левом кулаке что-то зажато. Она медленно поднесла к лицу и разжала пальцы. Кусок льда. Меланте очень осторожно берёт этот кусок кончиками пальцев и несёт куда-то.
— Вернулась дева,— скрипит Торн из дальнего угла,— хороша, хороша, хоть и стрижена…
Что за чушь? Память расставила всё по местам. Она не спала. Она была там… за чертой.
Сама мысль отрезвила и подстегнула сесть на своём ложе.
— У меня получилось? — она потянулась к лежащему у другой стены телу.
— Получилось-получилось! — пропела Торн, снова заслоняя собой вид на усопшего.— Теперь надо ждать.
— Чего? Чего ждать? — Таня смахнула волос, налипший на ресницы. Как же она устала! Веки так тяжелы, что казалось — она готова проспать сутки.
— Он теперь решит… остаться или нет…
Меланте осторожно снова уложила Татьяну в постель.
— Отдыхай, дева. Хорошо сделала. Молодец. Сильная…
— Я должна остаться. Он должен решить остаться…
— Никому он не должен, милая,— скорбно изрекла Меланте, качая головой,— в его воле сделать выбор.
— Но как же так? — несправедливо.
— Ждём-пождём!..— пропела Торн, колдуя над телом.— Скоро узнаем…
— Пожалуйста…— прошептала Таня, борясь со сном.
— Отдохни теперь…
— Отдыхай…
Татьяна проснулась к вечеру следующего дня. Словно вынырнула со дна мутного озера. Вдохнула тяжёлый воздух, вспомнив, зачем она здесь.
Сёстры вышли из избушки, оставив обоих отдыхать. Таня, путаясь в ногах, дошла до кровати, на которой лежало тело Crwydryn. Кровоподтёки забурели, но следов некроза не видно. Осторожно коснулась пальцами плеча. Тёплое. Тёплое плечо! Он жив! Жив! Только спит. Теперь спит.
Радость поднялась, подарив силы и желание жить дальше. Они сделали, как обещали. Он жив…
Осторожно приложила голову к груди, закрытой холстиной. Сердце снова бьётся. Хвала всем богам, какие только есть на свете!
Стукнула дверь. Вместе с облаком пара с улицы вошла Торн.
— Что, дева? Возрадуйся…
— Радуюсь,— кивнула Таня,— он очнулся?
— Нет, ещё спит… видит сны…
Голод сжал желудок.
— Пойди к Хозяйке, дева…
— Хорошо,— спорить не хотелось. К Хозяйке — так к Хозяйке.
Как и в прошлый раз, ворон встретил её у дверей, слетел со своего насеста на плечо. Таня кивнула ему, как старому знакомому, и безошибочно отправилась на поляну, где стоял дубовый трон.
Сегодня на осенний лес опустился лёгкий мороз. Изо рта поднимались небольшие облачка пара. Но даже затянутое серой мглой небо и отдалённый вой запертой демоницы не испортили настроения.
Рядом с троном стояли уже знакомые люди и нелюди. Телвит-тег, красавец дини ши; она так и не узнала его имени. Покрытые лишайниками «тролли», седые болотные духи, не смеющие подойти ближе, русалки с запутавшимися в волосах водорослями... Кого только нет!.. Какие же они всё-таки славные.
— Приветствую,— Таня смело улыбнулась Хозяйке.
— Здравствуй, Мерула,— проскрипело существо на троне.— Вы принесли войну в наши земли…
— Не совсем так…
— Это так… Мы не враждуем с Посвящёнными…
Таня хотела возразить, но прикусила губу.
— Теперь одна из них заперта в моём мире. Это плохо…
— Но по-другому она бы убила всех…
— Она бы не пришла, если бы не Crwydryn…
— Он помог всё исправить,— Таня стиснула зубы.
— Поэтому вам дадут уйти… Мы все уходим…
— Покидаем этот мир,— скорбно согласился один из светловолосых.
— Навсегда,— поддакнул «тролль».
— Я открою новые Врата… всего на день. Если не успеете, останетесь здесь…
— Навсегда,— снова подал голос заросший лишайником коротышка.
Таня опустила глаза. Андрей не сможет идти. Помогут ему эти люди? Надежды всё меньше. Но после пройденного пути отступать глупо.
— Когда? — она взглянула на лицо, заслоненное тяжёлой паклей волос.
— Завтра. В последний день Самайн.
— Хорошо.
А в голове роились сумбурные мысли. Он не встанет на ноги за день, если вообще очнётся. Что делать? Что же делать? Надо посоветоваться с сёстрами.
— В уме ли ты, дева? — возмутилась Торн, когда Татьяна описала суть своей просьбы.— Не сдюжит!
— Иного пути нет,— вздохнула Таня.— Там есть больницы, ему помогут!
— Ему сейчас не капельница нужна,— едко парировала Торн, проведя рукой над столом со снадобьями.
— Скажи, что делать! — Таня с готовностью сделала шаг вперёд.— Нам нельзя здесь оставаться! Я просила, нам никто больше не поможет.
Меланте вздохнула в своём углу. А Лили скорбно покачала головой.
— Надо помыслить…
— Есть способ?
Сёстры надолго замолчали. В пламени свечей потрескивал воск. Всего одна ночь, чтобы принять решение.
Меланте шевельнулась.
— Надо пробудить его…
— Не сдюжит,— изрекла Торн.
— Нам только выйти…
— Упрямица,— Торн покачала головой,— упрямица. Его счастье, что вы встретились…
— Так что?..— Таня оглядела притихших сестёр.
— Я тебе скажу, что сделать,— поднялась Лили,— только надо будет поспешить, надолго колдовства не хватит.
