Магистр окаменел.
— Мне кажется, в мой огород только что прилетел камень... или даже бетонная плита. До сих пор Хелен мне забыть не можешь?
— Да, забудешь, как ты едва не похоронил свое бессмертие и карьеру ради существа, которое проживет лет семьдесят максимум!
— И поэтому ты решил выдать дочь за бессмертного? Чтобы уж хоронить жизнь, так качественно. На тысячелетия.
На последних словах Смерть встал из-за стола и оказался лицом к лицу с отцом. Впрочем, Смерть был чуточку выше.
— Дружба со смертными может научить ценить время, молодость. А инфантильный ребенок, который, по твоему мнению, является прекрасной парой твоей дочери, научит ее только считать зря прожитые годы. Сначала воспитывай мужа, потом детей.
— Я вам не мешаю? — пропищала я, несколько удивленная таким поворотом событий.
— Смерть, — поддержала меня мама, — я ценю твое мнение, но не тебе решать судьбу нашей дочери.
После этой фразы магистр сдулся. С интересом глянул на маму и тихо — я не расслышала — что-то спросил у отца. Тот покачал головой.
— Даже так? Тогда позвольте откланяться. Джульетта, через час жду тебя на парах.
Час? Я только из Эркатора!
— Давайте вы меня потом доругаете? — уже запирая дверь ванной крикнула я.
Сушить волосы было некогда, и пришлось убрать мокрые пряди в пучок. Было ощущение, что гроза не кончилась, а лишь сместилась в сторону, и вечером снова разразится над моим домом. Зачастили они, грозы эти.
Кто, шутки ради, запихнул в кабинет птичий базар? Чириканье, хихиканье и щебет разносились на весь коридор. Когда я заглянула, то увидела, что весь женский персонал скучковался в углу и что-то рассматривал.
— Дамы, если вы опять покупаете чудо-сковородку Гермеса, то учтите — больше я их на помойку не потащу!
— Джульетта! — обернулась ко мне наша преподавательница истории религий. — Нина замуж выходит! Смотри, какая красота!
Все разошлись, чтобы виновница ажиотажа могла в выгодном свете показать свое кольцо. Которое мне не замедлили сунуть под нос. Золото, голубой топаз, мило.
— Поздравляю. Кто удрать не успел?
Ответа не потребовалось. В кабинет зашел Война, и Нина в прыжке, достойном олимпийского чемпиона, повисла у него на шее. Страстный поцелуй, заставивший наших кумушек истечь слюнями умиления, а меня почему-то вспомнить Макса, затянулся. Наконец парочка расцепилась, и Нина, томным голосом пообещав Войне сюрприз, выпроводила всех.
— Ты кольцом похвастаться зашла? Смерть же тебя уволил, — сказала я.
Нина отвлеклась от любования камнем и как бы между прочим заметила:
— Это кольцо его матери.
Так и вижу как Нина с жадным блеском в глазах сдирает колечко с руки будущей свекрови — неприметной старушки в поношенном бежевом свитерочке и розовом платочке. Аж всплакнуть захотелось.
— Надеюсь, ты за него палец не отгрызла? Еще раз спрашиваю, что ты здесь забыла? Или мне документы перепроверить?
— Я теперь ассистент Войны.
— Ассистент преподавателя физкультуры? Мячи подавать будешь и скакалки распутывать?
— Ассистент всадника.
— А, значит, все-таки козла объезжать, — не удержалась я.
Нина плотоядно усмехнулась в ответ:
— Кстати, классный загар!
Змея.
— Спасибо. Два раза.
— А почему два?
— Ну так с твоей помощью заработала. Кто пилота кокнул?
Нина самодовольно улыбнулась, но тут же поспешила исправить это упущение и напустила на себя вид оскорбленной невинности.
— На него была разнарядка. А ты... так, трагическое совпадение. Ведь знаешь свою невезучесть. Ну, ладно, у меня примерка платья через два часа, плюс в бухгалтерию надо, чао!
Спеша покинуть кабинет, она неловко зацепилась сумкой за спинку стула, и ее содержимое рассыпалось по полу. Нина с шипением кинулась подбирать свое барахло. Я заметила темный продолговатый предмет, закатившийся под стол, и поспешила поднять его. Предмет оказался пробиркой с темно-вишневой жидкостью. Кровь?
Тут у меня возникла догадка о причинах свадьбы. Кажись, кто-то залетел, и сейчас пойдет к целителям за подтверждением. Но не успела я прочитать этикетку, как пробирку буквально вырвали у меня из рук.
— Ладно-ладно, не претендую, не вампир. Удачи с примеркой.
Нина стремглав убежала, и одновременно с этим прозвенел звонок. Я честно отсидела все пары, но Смерть так ни разу и не встретила. Даже укололо разочарование. Я думала, он хотел поговорить, а он просто спас от родительских нотаций, да заодно поднял мне посещаемость — без напоминания бы проспала без зазрения совести.
Хотя, сказать по правде, мое посещение академии в этот день было предприятием бессмысленным и унылым. Сосредоточиться на занятиях, когда почти догнал диплом, ждешь взбучки от родителей и крепко задумываешься о романе со смертным, практически невозможно. Я даже не слышала, как меня окликают несколько раз в коридоре. Мне вообще везло — после косогонок большая часть группы демонстративно меня игнорировала, так что впасть в состояние транса и погрузиться в собственные невеселые мысли было проще простого.
Дожидаться конца занятий не стала, сбежала.
В коридоре я увидела мужские ботинки и отстраненно удивилась — папа носил не такие. Опять, что ли, Смерть явился? Чувствую я, скоро будет как в анекдоте:
— Ваша дочь только что согласилась стать моей женой...
— Сам виноват, нечего было сюда каждый вечер шляться!
Игнорировать тот факт, что Смерть проявляет ко мне повышенный интерес, смысла не было. И при этом он словно бы и не возражал против моей дружбы с Максом, хотя прекрасно понимал, какие чувства между нами могут вспыхнуть. Ну и как понять этих мужиков?
Потом раздался мамин смех, какой-то непривычный, я такого от нее никогда не слышала.
Ну а последним аккордом на рык Цербера из гостиной прозвучало приглушенное «Фу». И «Фу» это имело голос Голода. Я влетела в гостиную, офигевшая настолько, что из головы вылетели все слова, за исключением матерных.
Мама и Голод явно перепугались, а я почувствовала себя так, словно выхлебала бутылку левого вина и уснула где-то под столом на шумном празднике. И мне вот такое приснилось.
Голод зашел обсудить мое замужество — сказала бы я, если бы мама поспешно не свалилась с его коленей, а сам потенциальный свекор не начал усиленно пытаться мимикрировать под диван.
— Мама! — пораженно воскликнула я, роняя на пол сумку.
— Джульетта... — откашлявшись, поднялся Голод, за что получил мой яростный взгляд — и тут же сел.
Я медленно сделала несколько шагов к выходу, затем развернулась и припустила со всех ног. Но чертова магия — дорогу мне преградил Голод. Всадник появился менее эпично, чем Смерть на косогонках, но тоже впечатляюще — в вихре золотистых искр. Вообще, завхозу академии больше бы подошел торнадо из метелок или ураган щеток для мебели.
— Джульетта! Ты...
— Не так все поняла? Дайте подумать... вы занимались рукоделием, и это был мастер-класс кройки и шитья? Или дискуссионный клуб «Хозяюшка»?
— Ты взрослая девушка, ты...
— Если вы меня удочерите, брак с Риком — против правил.
— Ты это Зевсу скажи, — хмыкнул Голод. — Мы с твоей мамой...
— Жалкие предатели, — закончила я.
— Мы хотим...
— Звездюлей?
— Джульетта! — почти умоляюще простонала мама.
— Дверь от туалета! — рявкнула я в ответ. — Как ты можешь? Вы с папой прожили столько лет! Не подходите ко мне! Развлекайтесь, сколько хотите, а я сваливаю!
В спину мне понеслись оклики и просьбы, но я все равно бегала быстрее, чем полуголый мужик. Пролетела весь квартал, мельком увидела, что Харона нет, и понеслась к мойрам. Совсем забыла, что Макс остался на экваторе, и вспомнила, лишь когда вышла из лифта торгового центра.
— Замечательно! — в сердцах я пнула огромную игрушку-енота, который оказался всего лишь костюмом. Совсем не по-енотовски меня обматерили и оставили в гордом одиночестве.
Ну... это как посмотреть, конечно, — в одиночестве...
— Джульетта! Как я рад вас видеть, просто несказанно рад!
Алибека я сначала услышала, а потом уже увидела. Как всегда, одет с иголочки, улыбается во все зубы и сражает обаянием. Пытается, по крайней мере.
— Здрасьте, — уныло пробормотала я.
— Что-то случилось? Выглядите неважно.
Вот уж удружил, спасибо. Мастер комплиментов в стиле «Милая красавица, в ваших мешках под глазами не найдется сигаретки?».
— Все в порядке. — Я попыталась отмахнуться, но врач был могуч, горяч и приставуч.
— Он снова вас обидел? — Алибек закатил глаза и долго театрально цокал языком, я даже испугалась, что у него начался припадок. — Я ведь говорил, милая Джули, ни к чему хорошему эти отношения не приведут!
— Это не связано с Максом!
Да что это такое? Куда сбежать от светилы и воротилы медицины и семейного счастья?
— Давайте присядем.
Плюс в разговоре с Алибеком был — он купил мне молочный коктейль и булочку. Чувствовала я себя при этом маленьким ребенком, которого успокаивают конфеткой, но, как ни странно, помогло. В благодарность я даже рассказала Алибеку, что случилось, забыв упомянуть, что действующие лица бессмертны. На советы не напрашивалась, но купленный коктейль в глазах врача был достаточной гуманитарной помощью для вхождения в круг доверия.
— Вот что я скажу, Джули, оставь родителям право ошибаться, строить свою жизнь и любовь. Дети растут, время меняется, и поверь мне — нет ничего хуже, чем двое взрослых людей, которых держат вместе только дети. А жизнь, увы, коротка. К сожалению, пока — всего лишь пока — мы не бессмертны...
Я резко поднялась, опрокинув стаканчик с остатками коктейля.
— Извините, мне пора.
Слушать от него, как я неправа в обиде на маму, заумный бред про срок годности любви и несчастные семьи, хотелось меньше всего. Прежде чем Алибек опомнился, я добежала до портала. Искал ли он меня, не знаю. Наша встреча и разговор были такими мимолетными, что почти не остались в памяти. Как оказалось впоследствии — зря.
Если прогулка по миру смертных не помогла, а домой возвращаться тошно, то смерть идет в библиотеку. Наконец-то найден способ заставить студента учиться. Наша библиотека работала круглосуточно, можно было обложиться учебниками и жить там хоть неделю, пока не выгонят за гору пустых коробок из-под пиццы. К слову, пицца — самое классное изобретение смертного мира, за которое я готова даже прятаться от вездесущей библиотекарши, запрещающей совмещать прием пищи духовной и материальной.
Диплом писался быстро и скучно, но зато хорошо отвлекал от нелегких мыслей и воспоминаний. Библиотека постепенно пустела. Глаза стали закрываться, но чашка кофе положение исправила. Потом еще одна и еще.
А затем раздались тяжелые шаги, и голос магистра Смерти произнес:
— Эмалия, будь любезна, принеси подборку статей о разработках генной инженерии за последние тридцать лет.
— Полчаса подождете? — скрипучим голосом спросила в ответ библиотекарь.
— Конечно, не торопись.
От любопытства я выглянула из-за стеллажа. Смерть, в такое время, в библиотеке. Да еще и читает о смертных разработках. Неспроста, ой неспроста такие дела творятся. И что же ему понадобилось...
— Джульетта Мор, я тебя вижу, — усмехнулся магистр. — Прекрати выглядывать, а то свалишься со стула.
Я действительно слишком сильно наклонилась и почувствовала, что теряю равновесие. От столкновения с полом меня спас магистр. Не стал уходить, отодвинул соседний стул и сел, задумчиво меня рассматривая.
— Только не говори, что вдруг воспылала страстью к учебе. Чем занимаешься?
— Дипломом, — совершенно честно ответила я, в доказательство даже продемонстрировала блокнот с пометками.
— Которым? — ласково уточнил Смерть.
— Актуальным, — не сдалась я.
— Какая умница. А чего ночью? Муза посетила?
— Да, типа того, — кивнула я и зевнула, хоть и старалась сдержаться.
— У меня есть полчаса, давай провожу домой.
Я мотнула головой. Домой идти совершенно не хотелось, к тому же я все еще не знала, как быть с мамой и Голодом. Рассказать папе? Не лезть в их отношения по совету Алибека?
— Что случилось? Рассказывай. — Видя, что я ценные сведения выдавать не жажду, Смерть пригрозил: — А то отцу сообщу, где ты!
— А он тогда узнает, что ему мама изменяет! — выпалила я. — Сами будете виноваты.
— В чем? — опешил магистр. — Ты думаешь, что я с твоей мамой?..
— Да нет, — фыркнула я. — Это другой. Я их сегодня застукала.
Некоторое время — минуту, не больше — мы оба молчали. Потом Смерть спросил:
— А ты уверена, что все верно поняла?
— Я ведь не ребенок неразумный, конечно, уверена.
— Дела-а-а, — протянул магистр. — А они тебя видели?
Кивнула.
— И ты ушла из дома?
Снова кивнула.
— И что, вот так ночевать тут будешь?
Дома были деньги на гостиницу, дома был... дом. Знать бы, где упадешь... Если бы я собиралась вдумчиво, я бы захватила что-то для ночевки в мире смертей или смертных. А так… Подруг, у которых можно перекантоваться, у меня не было, разве что Вячеслав — из которого, строго говоря, подруга так себе. Но он куда-то укатил в отпуск. Макс был в Эркаторе, чтобы перенестись туда, нужна коса, которую я тоже оставила дома.
Какая-то я странная смерть. Без косы, без мозгов. Нелепая — и впрямь подошел старый анекдот.
— Вот придумаю, — наконец ответила я, — что делать, и сразу пойду домой.
— А если до завтра не придумаешь? Пошли.
Смерть поднялся.
— Куда?
— Пошли, сказал! Что ты как маленькая? Кусать не буду, обещаю, только пожую немного. Родителям не сдам, но если прибегут в панике — скажу, что у меня осталась. К утру придумаем, что делать.
Но я все еще колебалась. Идти ночевать к преподавателю, пусть и давнему папиному другу, это как-то... странно все же.
Видя, что мы с совестью никак не договоримся, Смерть почти за шкирку поднял меня из-за стола и потащил к выходу.
— Вы журналы заказали! — пискнула я в последней, отчаянной попытке образумить его.
— Завтра почитаю, — последовал ответ, и на этом тему закрыли.
У Смерти я была лишь раз, когда всучила ему котенка. Внутрь не заходила, интерьер дома не видела. Сейчас, сидя в глубоком кресле-качалке, с пресловутым котенком на коленях, я могла рассмотреть огромную гостиную.
Все дома, в которых жили всадники, были спроектированы одинаково. Коридор, холл, большая гостиная, из которой можно попасть в остальные комнаты. Напротив гостиной двери в еще одно огромное помещение, которое мы использовали как папину мастерскую — в свободное время Мор увлекался моделированием смертной техники. Смерть эту комнату использовал как библиотеку-гостиную, с книжными шкафами, бронзовыми массивными светильниками, настоящим камином, шкурой на полу и двумя креслами-качалками. Было так хорошо покачиваться, слушая треск поленьев, что я задремала за десять минут ожидания.
Вернулся Смерть, с двумя чашками ароматного глинтвейна. Совсем не крепкого, просто вкусного, пахнущего корицей, цитрусами и вином. Я взялась за коричную палочку и помешала напиток, наслаждаясь теплом первого глотка.
— Скажу крамольную вещь, Джульетта. Иногда люди расходятся. Не потому что плохие, а потому что перестали быть друг другу нужными.
— Расходятся, — согласилась я. — Но не изменяют друг другу в надежде, что все останется в тайне.
— Ты права. Может, у Стефани и были причины так поступать, но некрасиво и глупо, согласен. Однако что сделано, того не воротишь. Чего хочешь ты?
— Мне кажется, в мой огород только что прилетел камень... или даже бетонная плита. До сих пор Хелен мне забыть не можешь?
— Да, забудешь, как ты едва не похоронил свое бессмертие и карьеру ради существа, которое проживет лет семьдесят максимум!
— И поэтому ты решил выдать дочь за бессмертного? Чтобы уж хоронить жизнь, так качественно. На тысячелетия.
На последних словах Смерть встал из-за стола и оказался лицом к лицу с отцом. Впрочем, Смерть был чуточку выше.
— Дружба со смертными может научить ценить время, молодость. А инфантильный ребенок, который, по твоему мнению, является прекрасной парой твоей дочери, научит ее только считать зря прожитые годы. Сначала воспитывай мужа, потом детей.
— Я вам не мешаю? — пропищала я, несколько удивленная таким поворотом событий.
— Смерть, — поддержала меня мама, — я ценю твое мнение, но не тебе решать судьбу нашей дочери.
После этой фразы магистр сдулся. С интересом глянул на маму и тихо — я не расслышала — что-то спросил у отца. Тот покачал головой.
— Даже так? Тогда позвольте откланяться. Джульетта, через час жду тебя на парах.
Час? Я только из Эркатора!
— Давайте вы меня потом доругаете? — уже запирая дверь ванной крикнула я.
Сушить волосы было некогда, и пришлось убрать мокрые пряди в пучок. Было ощущение, что гроза не кончилась, а лишь сместилась в сторону, и вечером снова разразится над моим домом. Зачастили они, грозы эти.
***
Кто, шутки ради, запихнул в кабинет птичий базар? Чириканье, хихиканье и щебет разносились на весь коридор. Когда я заглянула, то увидела, что весь женский персонал скучковался в углу и что-то рассматривал.
— Дамы, если вы опять покупаете чудо-сковородку Гермеса, то учтите — больше я их на помойку не потащу!
— Джульетта! — обернулась ко мне наша преподавательница истории религий. — Нина замуж выходит! Смотри, какая красота!
Все разошлись, чтобы виновница ажиотажа могла в выгодном свете показать свое кольцо. Которое мне не замедлили сунуть под нос. Золото, голубой топаз, мило.
— Поздравляю. Кто удрать не успел?
Ответа не потребовалось. В кабинет зашел Война, и Нина в прыжке, достойном олимпийского чемпиона, повисла у него на шее. Страстный поцелуй, заставивший наших кумушек истечь слюнями умиления, а меня почему-то вспомнить Макса, затянулся. Наконец парочка расцепилась, и Нина, томным голосом пообещав Войне сюрприз, выпроводила всех.
— Ты кольцом похвастаться зашла? Смерть же тебя уволил, — сказала я.
Нина отвлеклась от любования камнем и как бы между прочим заметила:
— Это кольцо его матери.
Так и вижу как Нина с жадным блеском в глазах сдирает колечко с руки будущей свекрови — неприметной старушки в поношенном бежевом свитерочке и розовом платочке. Аж всплакнуть захотелось.
— Надеюсь, ты за него палец не отгрызла? Еще раз спрашиваю, что ты здесь забыла? Или мне документы перепроверить?
— Я теперь ассистент Войны.
— Ассистент преподавателя физкультуры? Мячи подавать будешь и скакалки распутывать?
— Ассистент всадника.
— А, значит, все-таки козла объезжать, — не удержалась я.
Нина плотоядно усмехнулась в ответ:
— Кстати, классный загар!
Змея.
— Спасибо. Два раза.
— А почему два?
— Ну так с твоей помощью заработала. Кто пилота кокнул?
Нина самодовольно улыбнулась, но тут же поспешила исправить это упущение и напустила на себя вид оскорбленной невинности.
— На него была разнарядка. А ты... так, трагическое совпадение. Ведь знаешь свою невезучесть. Ну, ладно, у меня примерка платья через два часа, плюс в бухгалтерию надо, чао!
Спеша покинуть кабинет, она неловко зацепилась сумкой за спинку стула, и ее содержимое рассыпалось по полу. Нина с шипением кинулась подбирать свое барахло. Я заметила темный продолговатый предмет, закатившийся под стол, и поспешила поднять его. Предмет оказался пробиркой с темно-вишневой жидкостью. Кровь?
Тут у меня возникла догадка о причинах свадьбы. Кажись, кто-то залетел, и сейчас пойдет к целителям за подтверждением. Но не успела я прочитать этикетку, как пробирку буквально вырвали у меня из рук.
— Ладно-ладно, не претендую, не вампир. Удачи с примеркой.
Нина стремглав убежала, и одновременно с этим прозвенел звонок. Я честно отсидела все пары, но Смерть так ни разу и не встретила. Даже укололо разочарование. Я думала, он хотел поговорить, а он просто спас от родительских нотаций, да заодно поднял мне посещаемость — без напоминания бы проспала без зазрения совести.
Хотя, сказать по правде, мое посещение академии в этот день было предприятием бессмысленным и унылым. Сосредоточиться на занятиях, когда почти догнал диплом, ждешь взбучки от родителей и крепко задумываешься о романе со смертным, практически невозможно. Я даже не слышала, как меня окликают несколько раз в коридоре. Мне вообще везло — после косогонок большая часть группы демонстративно меня игнорировала, так что впасть в состояние транса и погрузиться в собственные невеселые мысли было проще простого.
Дожидаться конца занятий не стала, сбежала.
***
В коридоре я увидела мужские ботинки и отстраненно удивилась — папа носил не такие. Опять, что ли, Смерть явился? Чувствую я, скоро будет как в анекдоте:
— Ваша дочь только что согласилась стать моей женой...
— Сам виноват, нечего было сюда каждый вечер шляться!
Игнорировать тот факт, что Смерть проявляет ко мне повышенный интерес, смысла не было. И при этом он словно бы и не возражал против моей дружбы с Максом, хотя прекрасно понимал, какие чувства между нами могут вспыхнуть. Ну и как понять этих мужиков?
Потом раздался мамин смех, какой-то непривычный, я такого от нее никогда не слышала.
Ну а последним аккордом на рык Цербера из гостиной прозвучало приглушенное «Фу». И «Фу» это имело голос Голода. Я влетела в гостиную, офигевшая настолько, что из головы вылетели все слова, за исключением матерных.
Мама и Голод явно перепугались, а я почувствовала себя так, словно выхлебала бутылку левого вина и уснула где-то под столом на шумном празднике. И мне вот такое приснилось.
Голод зашел обсудить мое замужество — сказала бы я, если бы мама поспешно не свалилась с его коленей, а сам потенциальный свекор не начал усиленно пытаться мимикрировать под диван.
— Мама! — пораженно воскликнула я, роняя на пол сумку.
— Джульетта... — откашлявшись, поднялся Голод, за что получил мой яростный взгляд — и тут же сел.
Я медленно сделала несколько шагов к выходу, затем развернулась и припустила со всех ног. Но чертова магия — дорогу мне преградил Голод. Всадник появился менее эпично, чем Смерть на косогонках, но тоже впечатляюще — в вихре золотистых искр. Вообще, завхозу академии больше бы подошел торнадо из метелок или ураган щеток для мебели.
— Джульетта! Ты...
— Не так все поняла? Дайте подумать... вы занимались рукоделием, и это был мастер-класс кройки и шитья? Или дискуссионный клуб «Хозяюшка»?
— Ты взрослая девушка, ты...
— Если вы меня удочерите, брак с Риком — против правил.
— Ты это Зевсу скажи, — хмыкнул Голод. — Мы с твоей мамой...
— Жалкие предатели, — закончила я.
— Мы хотим...
— Звездюлей?
— Джульетта! — почти умоляюще простонала мама.
— Дверь от туалета! — рявкнула я в ответ. — Как ты можешь? Вы с папой прожили столько лет! Не подходите ко мне! Развлекайтесь, сколько хотите, а я сваливаю!
В спину мне понеслись оклики и просьбы, но я все равно бегала быстрее, чем полуголый мужик. Пролетела весь квартал, мельком увидела, что Харона нет, и понеслась к мойрам. Совсем забыла, что Макс остался на экваторе, и вспомнила, лишь когда вышла из лифта торгового центра.
— Замечательно! — в сердцах я пнула огромную игрушку-енота, который оказался всего лишь костюмом. Совсем не по-енотовски меня обматерили и оставили в гордом одиночестве.
Ну... это как посмотреть, конечно, — в одиночестве...
— Джульетта! Как я рад вас видеть, просто несказанно рад!
Алибека я сначала услышала, а потом уже увидела. Как всегда, одет с иголочки, улыбается во все зубы и сражает обаянием. Пытается, по крайней мере.
— Здрасьте, — уныло пробормотала я.
— Что-то случилось? Выглядите неважно.
Вот уж удружил, спасибо. Мастер комплиментов в стиле «Милая красавица, в ваших мешках под глазами не найдется сигаретки?».
— Все в порядке. — Я попыталась отмахнуться, но врач был могуч, горяч и приставуч.
— Он снова вас обидел? — Алибек закатил глаза и долго театрально цокал языком, я даже испугалась, что у него начался припадок. — Я ведь говорил, милая Джули, ни к чему хорошему эти отношения не приведут!
— Это не связано с Максом!
Да что это такое? Куда сбежать от светилы и воротилы медицины и семейного счастья?
— Давайте присядем.
Плюс в разговоре с Алибеком был — он купил мне молочный коктейль и булочку. Чувствовала я себя при этом маленьким ребенком, которого успокаивают конфеткой, но, как ни странно, помогло. В благодарность я даже рассказала Алибеку, что случилось, забыв упомянуть, что действующие лица бессмертны. На советы не напрашивалась, но купленный коктейль в глазах врача был достаточной гуманитарной помощью для вхождения в круг доверия.
— Вот что я скажу, Джули, оставь родителям право ошибаться, строить свою жизнь и любовь. Дети растут, время меняется, и поверь мне — нет ничего хуже, чем двое взрослых людей, которых держат вместе только дети. А жизнь, увы, коротка. К сожалению, пока — всего лишь пока — мы не бессмертны...
Я резко поднялась, опрокинув стаканчик с остатками коктейля.
— Извините, мне пора.
Слушать от него, как я неправа в обиде на маму, заумный бред про срок годности любви и несчастные семьи, хотелось меньше всего. Прежде чем Алибек опомнился, я добежала до портала. Искал ли он меня, не знаю. Наша встреча и разговор были такими мимолетными, что почти не остались в памяти. Как оказалось впоследствии — зря.
***
Если прогулка по миру смертных не помогла, а домой возвращаться тошно, то смерть идет в библиотеку. Наконец-то найден способ заставить студента учиться. Наша библиотека работала круглосуточно, можно было обложиться учебниками и жить там хоть неделю, пока не выгонят за гору пустых коробок из-под пиццы. К слову, пицца — самое классное изобретение смертного мира, за которое я готова даже прятаться от вездесущей библиотекарши, запрещающей совмещать прием пищи духовной и материальной.
Диплом писался быстро и скучно, но зато хорошо отвлекал от нелегких мыслей и воспоминаний. Библиотека постепенно пустела. Глаза стали закрываться, но чашка кофе положение исправила. Потом еще одна и еще.
А затем раздались тяжелые шаги, и голос магистра Смерти произнес:
— Эмалия, будь любезна, принеси подборку статей о разработках генной инженерии за последние тридцать лет.
— Полчаса подождете? — скрипучим голосом спросила в ответ библиотекарь.
— Конечно, не торопись.
От любопытства я выглянула из-за стеллажа. Смерть, в такое время, в библиотеке. Да еще и читает о смертных разработках. Неспроста, ой неспроста такие дела творятся. И что же ему понадобилось...
— Джульетта Мор, я тебя вижу, — усмехнулся магистр. — Прекрати выглядывать, а то свалишься со стула.
Я действительно слишком сильно наклонилась и почувствовала, что теряю равновесие. От столкновения с полом меня спас магистр. Не стал уходить, отодвинул соседний стул и сел, задумчиво меня рассматривая.
— Только не говори, что вдруг воспылала страстью к учебе. Чем занимаешься?
— Дипломом, — совершенно честно ответила я, в доказательство даже продемонстрировала блокнот с пометками.
— Которым? — ласково уточнил Смерть.
— Актуальным, — не сдалась я.
— Какая умница. А чего ночью? Муза посетила?
— Да, типа того, — кивнула я и зевнула, хоть и старалась сдержаться.
— У меня есть полчаса, давай провожу домой.
Я мотнула головой. Домой идти совершенно не хотелось, к тому же я все еще не знала, как быть с мамой и Голодом. Рассказать папе? Не лезть в их отношения по совету Алибека?
— Что случилось? Рассказывай. — Видя, что я ценные сведения выдавать не жажду, Смерть пригрозил: — А то отцу сообщу, где ты!
— А он тогда узнает, что ему мама изменяет! — выпалила я. — Сами будете виноваты.
— В чем? — опешил магистр. — Ты думаешь, что я с твоей мамой?..
— Да нет, — фыркнула я. — Это другой. Я их сегодня застукала.
Некоторое время — минуту, не больше — мы оба молчали. Потом Смерть спросил:
— А ты уверена, что все верно поняла?
— Я ведь не ребенок неразумный, конечно, уверена.
— Дела-а-а, — протянул магистр. — А они тебя видели?
Кивнула.
— И ты ушла из дома?
Снова кивнула.
— И что, вот так ночевать тут будешь?
Дома были деньги на гостиницу, дома был... дом. Знать бы, где упадешь... Если бы я собиралась вдумчиво, я бы захватила что-то для ночевки в мире смертей или смертных. А так… Подруг, у которых можно перекантоваться, у меня не было, разве что Вячеслав — из которого, строго говоря, подруга так себе. Но он куда-то укатил в отпуск. Макс был в Эркаторе, чтобы перенестись туда, нужна коса, которую я тоже оставила дома.
Какая-то я странная смерть. Без косы, без мозгов. Нелепая — и впрямь подошел старый анекдот.
— Вот придумаю, — наконец ответила я, — что делать, и сразу пойду домой.
— А если до завтра не придумаешь? Пошли.
Смерть поднялся.
— Куда?
— Пошли, сказал! Что ты как маленькая? Кусать не буду, обещаю, только пожую немного. Родителям не сдам, но если прибегут в панике — скажу, что у меня осталась. К утру придумаем, что делать.
Но я все еще колебалась. Идти ночевать к преподавателю, пусть и давнему папиному другу, это как-то... странно все же.
Видя, что мы с совестью никак не договоримся, Смерть почти за шкирку поднял меня из-за стола и потащил к выходу.
— Вы журналы заказали! — пискнула я в последней, отчаянной попытке образумить его.
— Завтра почитаю, — последовал ответ, и на этом тему закрыли.
У Смерти я была лишь раз, когда всучила ему котенка. Внутрь не заходила, интерьер дома не видела. Сейчас, сидя в глубоком кресле-качалке, с пресловутым котенком на коленях, я могла рассмотреть огромную гостиную.
Все дома, в которых жили всадники, были спроектированы одинаково. Коридор, холл, большая гостиная, из которой можно попасть в остальные комнаты. Напротив гостиной двери в еще одно огромное помещение, которое мы использовали как папину мастерскую — в свободное время Мор увлекался моделированием смертной техники. Смерть эту комнату использовал как библиотеку-гостиную, с книжными шкафами, бронзовыми массивными светильниками, настоящим камином, шкурой на полу и двумя креслами-качалками. Было так хорошо покачиваться, слушая треск поленьев, что я задремала за десять минут ожидания.
Вернулся Смерть, с двумя чашками ароматного глинтвейна. Совсем не крепкого, просто вкусного, пахнущего корицей, цитрусами и вином. Я взялась за коричную палочку и помешала напиток, наслаждаясь теплом первого глотка.
— Скажу крамольную вещь, Джульетта. Иногда люди расходятся. Не потому что плохие, а потому что перестали быть друг другу нужными.
— Расходятся, — согласилась я. — Но не изменяют друг другу в надежде, что все останется в тайне.
— Ты права. Может, у Стефани и были причины так поступать, но некрасиво и глупо, согласен. Однако что сделано, того не воротишь. Чего хочешь ты?
