Отправишься к принцу немедленно, и ни о каком статусе идеальной не будет идти речи. Тебе оказана честь находиться здесь, обучаться. Тысячи девушек, куда более красивых и способных, мечтают оказаться в мыслях принца. Но ты не ценишь удачу. Ты разочаровала меня, и будешь наказана.
Эржбет прошла к столу и неторопливо открыла ящичек. Мне казалось, сердце с очередным ударом просто остановится, но оно все билось и билось, не желая сдаваться. Перекачивало вскипевшую кровь, заглушала все сторонние звуки гулким стуком.
- Я либо сообщу о том, что ты натворила, Его высочеству. Либо… - Эржбет положила передо мной массивные серебряные ножницы и многозначительно кивнула.
Ладно, несмотря на всю нервозность момента, я не очень поняла, о чем она.
- И что мне с ними делать? Вскрыться от раскаяния? Так вы бы хоть канцелярский ножик дали, я же вам весь кабинет уделаю.
- Прекрати паясничать, Грейс! В моей академии за каждый проступок вы лишаетесь чего-то. Одетта лишилась свободы. Ты лишишься волос.
- Что? – Мне показалось, я ослышалась.
- Это отобьет тебе охоту бегать. Возьми ножницы и срежь свои волосы под корень. Немедленно. Иначе отправишься сначала в подвал, а затем прямиком к принцу.
Захотелось ее придушить. Даже руки судорожно сжались. Не то чтобы я дорожила волосами, папа всегда стриг меня под каре, чтобы не мешались, не выгорали на солнце и не сохли от соленой воды. Но Эржбет давила морально, заставляла наказывать саму себя. Я думала о том, как вернусь в комнату девочек и буду слышать их перешептывания.
- У вас ведь скоро бал. Не боитесь, что идеальная с оболваненной головой не пройдет в следующий тур?
- Не боюсь, - холодно улыбнулась Эржбет. – А если будешь огрызаться, прикажу еще и выбить тебе зубы. Быстро взяла ножницы! Уборная вон там!
Хотелось взять ножницы и воткнуть их куда-нибудь в особо чувствительное место, чтобы с лица Эржбет сошла самодовольная улыбка стервы. Но вместо этого я схватила ножницы и молнией метнулась в уборную, чувствуя отвратительный привкус унижения.
Сегодня она победила, но это совсем не значит, что так будет всегда.
Крошечная, но роскошная – иначе Эржбет, кажется, попросту не умела – уборная освещалась очень слабо. Из-за тусклого теплого света от нескольких свечей у самого потолка, отражение в зеркале казалось мне нереальным, мистическим. По коже даже прошелся холодок. Здесь была и большая стойка-канделябр, но магические свечи на ней не горели, а как их включить, я не знала.
Ах, да, уже ведь ночь – магия Эржбет не действует.
Удивительно, как ей удается сохранять хладнокровие и уверенность в себе даже оставаясь полностью беспомощной.
Я долго не решалась поднять ножницы и отрезать первую прядь. Мне никогда не нравился мой блонд, больше похожий на седину, и я старалась выкроить денег на окрашивание в более теплый тон. Здесь вряд ли приветствуют смену цвета волос, а значит, уже через несколько месяцев я стану совсем другой Грейс. Еще более далекой от дома.
Небольшая цена за возможность в этот самый дом вернуться.
Чтобы быстрее со всем покончить, я срезала волосы практически не заботясь о какой-либо эстетике. Объявлю новую прическу протестом против системы, а, как известно, чем страннее протест, тем больше о нем говорят. Может, кто-нибудь особо впечатлительный даже последует моему примеру.
Светлые пряди падали на темную плитку, пока я на ощупь кромсала волосы на затылке. Немного кружилась голова: наверное, я спала в слишком неудобной позе. В один момент ножницы просто выскользнули из руки и с оглушительным грохотом упали на пол.
Наклонившись за ними, я вдруг поняла, что… мне на лицо падают волосы.
Резко, так, что потемнело в глазах, я выпрямилась и вновь обратилась к зеркалу. Открыв рот, я смотрела, как криво обрезанные пряди растут на глазах, превращаясь в длинные локоны.
Я никогда не носила такую длину!
А вот цвет был мой: пепельный блонд, хотя здесь от них словно исходило едва заметное глазу сияние.
- Э-э-э… Эржбет, - позвала я, - кажется, у вас небольшие проблемы с воспитательным эффектом от наказания.
- Что, прости?
Эржбет появилась в уборной, и вежливое удивление сменилось на ее лице злостью.
- Немедленно прекрати! – рыкнула она. – Я велела тебе состричь их!
- Видите ли, я это немного не контролирую!
Тогда женщина вырвала у меня из рук ножницы и сама ухватилась за волосы, больно дернув меня к себе.
- Ай! – воскликнула я.
«Чик!», - и теперь уже длинная прядь упала на пол.
Но, как только Эржбет взялась за следующую, обрезанная почти сразу вернула утраченные позиции.
Несколько минут я наблюдала, как директриса академии психует: раз за разом режет мои волосы, а потом бесится, когда они отрастают. Снова и снова, пока я не взбунтовалась и не отпихнула ее, поняв, что больше не могу находиться в полусогнутом положении.
Отчасти я понимала злость Эржбет, да и сама испытывала как минимум шок и смятение, потому что вот так совершенно точно проявлялась сумеречная магия, и больше не получалось игнорировать ее намеки. Я понятия не имела, что делать с открывшимся знанием, но теперь, когда о моей силе знает не только Бренн, просто обязана была что-то предпринять.
Но все же взгляд Эржбет меня напугал. Слишком яростный, слишком безумный. Она словно столкнулась не с бунтующей воспитанницей собственной академии (коих наверняка было не одна и не две), а с призраком. Восставшим мервецом, не меньше.
- Вон! – рявкнула Эржбет прежде, чем я успела что-то сказать.
- А…
- ВОН! Быстро в комнату! Сгинь с моих глаз, Грейс!
И я поспешила послушаться. Не до конца понимая, кого (или что?) следует благодарить за свое спасения, чувствуя странную тяжесть волос, которые никогда в жизни не были такими густыми и длинными.
И жизнь такой странной тоже никогда не была.
Не верилось, что я сюда вернулась. В лесу особняк с запертыми в нем девушками казался сном, жутким сюжетом антиутопии, а сейчас я снова в нее окунулась. Только теперь все стало в разы сложнее.
Можно было игнорировать сумеречную магию во мне, пока о ней знал лишь Бренн Фаренгейт, но теперь все собственными глазами видела и Эржбет. Вряд ли она оставит все как есть. И что сделает теперь? Может и побояться отдавать меня принцу, его не обрадует способность игрушки давать отпор.
Если она, эта способность, вообще есть. Вдруг я умею только отращивать волосы? И хорошо, если только на голове, а то к проблемам добавится трехразовая депиляция.
Академия давно спала крепким сном, но в одной комнате все же царило оживление. Я и не ждала, что соседки будут спать, ведь Эржбет наверняка предупредила их о моем возвращении. Но точно не могла подумать о том, что увижу за дверью.
- Грейс! – Пейдж вскочила на постели.
Вот по ней, пожалуй, я буду скучать дома. У меня никогда не было много подруг, да и с Пейдж мы мало общались. Она боялась, что я раскрою ее секрет, а я всегда держала в уме, что соседка может шпионить за мной для Эржбет. Но все же мне нравилось с ней общаться.
Пейдж осеклась на полуслове, рассмотрев меня.
- Что с тобой случилось? Эржбет сказала, что ты болела…
- Что-то я не слышала о болезни, от которой так растут волосы, - раздался ехидный, полный колкого льда, голос. – А они у тебя только на голове выросли?
- Что ты здесь делаешь?! – Я резко развернулась к Одетте.
Хотя скорее – к своей кровати. Сейчас в ней почему-то спала рыжая сучка, и так нахально ухмылялась, что я была готова вцепиться ей в волосы.
- Это моя кровать! Кыш!
- Вот еще. Теперь она моя. Кажется, Эржбет не надеялась, что ты вернешься. Что, принц брал игрушку на выходные? И все-таки решил, что не так уж интересно в нее играть. Теперь будешь искать новые добрые руки, как брошенный щенок?
- Одетта, перестань, - тихо попросила Феникс. – Сейчас накажут всех. Эржбет или сумеречники могут быть рядом.
Одетта только фыркнула и устроилась поудобнее. Она заняла мою удобную кровать у окошка! Одетта! Девушка, пытавшаяся меня утопить, не только не вылетела из академии носом вперед, но еще и заняла мою кровать!
- А где Кларисса?
Одна из кроватей, в самом дальнем углу, стояла пустой, и на ней высилась стопка из полотенца и чистого форменного платья на завтра. Явно для меня. Эржбет не давала других указаний, кроме как идти в свою комнату.
Девчонки переглянулись, и Пейдж тяжело вздохнула.
- Ее отчислили. Я потом тебе расскажу.
- Цирковая обезьянка получила по заслугам. Я предупреждала. – Одетта пожала плечами. – Со мной не стоит связываться. Тебя, моль, это тоже касается.
- Заткнитесь уже! – рявкнула Татия.
Она не принимала участия во встрече блудной сокурсницы, и явно пыталась поспать, отвернувшись к стене и накрывшись одеялом. Но наши голоса, в отдельные моменты напоминавшие гомон в курятнике, ее, надо думать, раздражали.
Я в нерешительности замерла. Отвоевать свою койку? Или пойти на свободную? Кажется, раз та койка застелена свежим бельем, а еще на ней лежит моя форма, порядок действий ясен.
Но я не могла поверить, что после всего Одетта будет жить в этой комнате! Да она больная!
Словно поняв, что я думаю о ней, Одетта не глядя показала средний палец.
- Да пошла ты, - буркнула я.
Пейдж с явным облегчением вернулась под одеяло, Феникс продолжила следить за мной с выражением крайнего беспокойства на лице.
Идеальных в комнате по-прежнему было пятеро, но атмосфера неуловимо изменилась. Мне казалось, я не усну, зная, что в паре метров лежит Одетта, но усталость быстро взяла свое. Хотелось ни о чем не думать, позволить себе полностью расслабиться и восстановить силы, которых после импровизированного (и крайне провального) побега почти не осталось.
В суматохе всех событий и эмоций я почти забыла об утраченном телефоне со снимками. Но теперь цель – вернуться к отцу – стала хоть немного более реальной. Я ухватилась за соломинку, что предложил Бренн Фаренгейт, и намеревалась держаться за нее, пока не почувствую под ногами твердую почву.
Или свободный полет.
Показалось, на грани между сном и явью, что из открытого окна доносится грустная мелодия виолончели. Подобно сумеречной магии, она манила, притягивала, звала к себе и мягко касалась каких-то очень чувствительных струн в душе.
Но музыка быстро оборвалась с негромким хлопком: Одетта закрыла окно.
Утром я проснулась от того, что кто-то плеснул мне в лицо ледяной водой.
- Вставай!
Я ожидала увидеть Эржбет, но, к собственному изумлению, встретилась взглядом с Одеттой и мгновенно рассвирепела. Но замешкалась, одергивая ночную сорочку, и потеряла драгоценные секунды на реакцию.
- Подъем, - изогнула губы в издевательской усмешке Одетта. – Если проспишь завтрак, накажут всех. Шевелись.
Я скрипнула зубами и дернулась было в сторону этой дряни, но Пейджд и Феникс буквально повисли на мне и не позволили пошевелиться.
- Грейс, не трогай ее! – в панике зашептала Пейдж. – За драку очень серьезное наказание! Одетта умеет выставить себя жертвой! Не обращай внимание!
- Не обращать внимание?! Она меня облила!
- Она специально тебя доводит. Если Одетту игнорировать, она теряет ко всем интерес. Поверь, я знаю, о чем говорю.
Все время, что я умывалась и одевалась к завтраку, меня трясло от злости. Дурацкие волосы мешались, никак не желая собираться в пучок, все тело ломило, а тоска от опостылевших стен академии обреченно выла внутри, не находя выхода.
- Почему Одетту не отчислили? Моя жизнь что, ничего не стоит, раз на нее можно покушаться и получать хорошие кровати у окна?
Пейдж пожала плечами.
- Всем бы хотелось знать. Сложно представить, будто Эржбет верит, что Одетту можно выгодно продать. Это ж какой риск! Такая идеальная может подпортить репутацию всей академии. Но Одетте почти все сходит с рук. Не знаю, почему. Может, родственница.
Я подумала, что крайне сомнительная забота о родственнике: воспитывать его будущей бесправной любовницей. Но, в конце концов, у всех свои отношения в семье. Мои тоже не назовешь идеальными.
Тьфу, ненавижу это слово.
Мы действительно пришли в столовую одними из последних. Я не успела еще успокоиться после побудки, как снова вышла из себя, увидев Одетту за своим столиком. Рыжей стерве, казалось, нипочем косые взгляды и шепотки за спиной. Она кайфовала от эффекта, который производила, от опасливой осторожности и смутного страха окружающих. И мне подумалось, что она совершенно точно слегка безумна.
- Нет уж, сидеть она здесь не будет! – сквозь зубы продецила я.
- Грейс! – пискнула Пейдж.
Но на этот раз они с Феникс не успели меня остановить. Подскочив к столику, я схватила чашку с травяным настоем, и вылила нахалке прямо на рыжие кудри.
- Ой, извини, случайно получилось, - равнодушно процедила я. – Мне показалось, ты заснула, я решила тебя разбудить. Одетта, ты перепутала столик. Этот – мой.
Одетта начала вставать, пытаясь испепелить меня взглядом, а остальные девушки застыли, открыв рты. Столовая погрузилась в звенящую от напряжения тишину. И чем бы она кончилась, никто не мог сказать, но один из сотрудников-рассветников (тех, кто никогда не проявлял эмоций и практически сливался с интерьером) поспешил к нам.
- Что здесь происходит? – спросил он.
- Одетта перепутала столик, но она уже отправляется на поиски своего. – Я улыбнулась.
Рассветник повернулся к скрипящей зубами и обтекающей – в прямом смысле – Одетте.
- Вы отнимаете время у собственного завтрака, девушки. Займите свои места. А вам стоит нарисовать карту.
Он огляделся, нашел свободный столик, и переставил на него поднос Одетты, жестом приказав пересесть. На этот раз я торжествовала: победа оказалась моей. Но Одетта отомстит, это совершенно точно. И лучше быть готовой.
Ненавижу травяной отвар в этом месте!
Что, так сложно заварить чаю?
Потом я снова вернулась к учебе. Роб Мердок ждал меня в привычном кабинете, привычно невозмутимый и доброжелательный. Хотя на лице профессора явно отражалась двойная жизнь. Скрывать отношения со студенткой не так просто, как кажется. Особенно, если за нее уже кто-то отслюнявливает купюры.
- Грейс! – при виде меня Мердок обеспокоенно сдвинул брови. – Мне сказали, ты болела. Что-то серьезное?
- Я видела Бренна Фаренгейта, - выпалила я.
Профессор так и застыл с открытым ртом. И еще несколько минут он не мог справиться с речью, а когда, наконец, совладал, выдавил нечто короткое и удивленное:
- Как?!
- Длинная история. С секретами, которые еще могут пригодиться.
- Садись. Бренн помог?
- Не знаю. Мне сложно довериться незнакомому человеку. Сказал, что попытается, но я не уверена, что они с Эржбет не в сговоре.
- Это исключено, - отрезал Мердок. – Бренн Фаренгейт и Эржбет – последние люди во всех мирах, которые могут вступить в сговор. Бренн предал семью Эржбет, по его вине казнили ее брата и убили племянниц. Эржбет никогда его не простит, а он никогда не удостоит вниманием представителя бывшей королевской семьи. Поверь, если Бренн сказал, что поможет – так оно и будет.
Я только вздохнула. Бренн многое сказал, даже поведал трогательную байку из молодости. Но это совершенно не значило, что князь Фаренгейт – добряк, каких поискать.
- Бывают выходцы из других миров, которые обладают магией?
- Почему ты спрашиваешь? – Мердок оторвался от плана занятия и поднял голову. - Я никогда не слышал об иномирянах, обладающих магией.
Эржбет прошла к столу и неторопливо открыла ящичек. Мне казалось, сердце с очередным ударом просто остановится, но оно все билось и билось, не желая сдаваться. Перекачивало вскипевшую кровь, заглушала все сторонние звуки гулким стуком.
- Я либо сообщу о том, что ты натворила, Его высочеству. Либо… - Эржбет положила передо мной массивные серебряные ножницы и многозначительно кивнула.
Ладно, несмотря на всю нервозность момента, я не очень поняла, о чем она.
- И что мне с ними делать? Вскрыться от раскаяния? Так вы бы хоть канцелярский ножик дали, я же вам весь кабинет уделаю.
- Прекрати паясничать, Грейс! В моей академии за каждый проступок вы лишаетесь чего-то. Одетта лишилась свободы. Ты лишишься волос.
- Что? – Мне показалось, я ослышалась.
- Это отобьет тебе охоту бегать. Возьми ножницы и срежь свои волосы под корень. Немедленно. Иначе отправишься сначала в подвал, а затем прямиком к принцу.
Захотелось ее придушить. Даже руки судорожно сжались. Не то чтобы я дорожила волосами, папа всегда стриг меня под каре, чтобы не мешались, не выгорали на солнце и не сохли от соленой воды. Но Эржбет давила морально, заставляла наказывать саму себя. Я думала о том, как вернусь в комнату девочек и буду слышать их перешептывания.
- У вас ведь скоро бал. Не боитесь, что идеальная с оболваненной головой не пройдет в следующий тур?
- Не боюсь, - холодно улыбнулась Эржбет. – А если будешь огрызаться, прикажу еще и выбить тебе зубы. Быстро взяла ножницы! Уборная вон там!
Хотелось взять ножницы и воткнуть их куда-нибудь в особо чувствительное место, чтобы с лица Эржбет сошла самодовольная улыбка стервы. Но вместо этого я схватила ножницы и молнией метнулась в уборную, чувствуя отвратительный привкус унижения.
Сегодня она победила, но это совсем не значит, что так будет всегда.
Крошечная, но роскошная – иначе Эржбет, кажется, попросту не умела – уборная освещалась очень слабо. Из-за тусклого теплого света от нескольких свечей у самого потолка, отражение в зеркале казалось мне нереальным, мистическим. По коже даже прошелся холодок. Здесь была и большая стойка-канделябр, но магические свечи на ней не горели, а как их включить, я не знала.
Ах, да, уже ведь ночь – магия Эржбет не действует.
Удивительно, как ей удается сохранять хладнокровие и уверенность в себе даже оставаясь полностью беспомощной.
Я долго не решалась поднять ножницы и отрезать первую прядь. Мне никогда не нравился мой блонд, больше похожий на седину, и я старалась выкроить денег на окрашивание в более теплый тон. Здесь вряд ли приветствуют смену цвета волос, а значит, уже через несколько месяцев я стану совсем другой Грейс. Еще более далекой от дома.
Небольшая цена за возможность в этот самый дом вернуться.
Чтобы быстрее со всем покончить, я срезала волосы практически не заботясь о какой-либо эстетике. Объявлю новую прическу протестом против системы, а, как известно, чем страннее протест, тем больше о нем говорят. Может, кто-нибудь особо впечатлительный даже последует моему примеру.
Светлые пряди падали на темную плитку, пока я на ощупь кромсала волосы на затылке. Немного кружилась голова: наверное, я спала в слишком неудобной позе. В один момент ножницы просто выскользнули из руки и с оглушительным грохотом упали на пол.
Наклонившись за ними, я вдруг поняла, что… мне на лицо падают волосы.
Резко, так, что потемнело в глазах, я выпрямилась и вновь обратилась к зеркалу. Открыв рот, я смотрела, как криво обрезанные пряди растут на глазах, превращаясь в длинные локоны.
Я никогда не носила такую длину!
А вот цвет был мой: пепельный блонд, хотя здесь от них словно исходило едва заметное глазу сияние.
- Э-э-э… Эржбет, - позвала я, - кажется, у вас небольшие проблемы с воспитательным эффектом от наказания.
- Что, прости?
Эржбет появилась в уборной, и вежливое удивление сменилось на ее лице злостью.
- Немедленно прекрати! – рыкнула она. – Я велела тебе состричь их!
- Видите ли, я это немного не контролирую!
Тогда женщина вырвала у меня из рук ножницы и сама ухватилась за волосы, больно дернув меня к себе.
- Ай! – воскликнула я.
«Чик!», - и теперь уже длинная прядь упала на пол.
Но, как только Эржбет взялась за следующую, обрезанная почти сразу вернула утраченные позиции.
Несколько минут я наблюдала, как директриса академии психует: раз за разом режет мои волосы, а потом бесится, когда они отрастают. Снова и снова, пока я не взбунтовалась и не отпихнула ее, поняв, что больше не могу находиться в полусогнутом положении.
Отчасти я понимала злость Эржбет, да и сама испытывала как минимум шок и смятение, потому что вот так совершенно точно проявлялась сумеречная магия, и больше не получалось игнорировать ее намеки. Я понятия не имела, что делать с открывшимся знанием, но теперь, когда о моей силе знает не только Бренн, просто обязана была что-то предпринять.
Но все же взгляд Эржбет меня напугал. Слишком яростный, слишком безумный. Она словно столкнулась не с бунтующей воспитанницей собственной академии (коих наверняка было не одна и не две), а с призраком. Восставшим мервецом, не меньше.
- Вон! – рявкнула Эржбет прежде, чем я успела что-то сказать.
- А…
- ВОН! Быстро в комнату! Сгинь с моих глаз, Грейс!
И я поспешила послушаться. Не до конца понимая, кого (или что?) следует благодарить за свое спасения, чувствуя странную тяжесть волос, которые никогда в жизни не были такими густыми и длинными.
И жизнь такой странной тоже никогда не была.
Не верилось, что я сюда вернулась. В лесу особняк с запертыми в нем девушками казался сном, жутким сюжетом антиутопии, а сейчас я снова в нее окунулась. Только теперь все стало в разы сложнее.
Можно было игнорировать сумеречную магию во мне, пока о ней знал лишь Бренн Фаренгейт, но теперь все собственными глазами видела и Эржбет. Вряд ли она оставит все как есть. И что сделает теперь? Может и побояться отдавать меня принцу, его не обрадует способность игрушки давать отпор.
Если она, эта способность, вообще есть. Вдруг я умею только отращивать волосы? И хорошо, если только на голове, а то к проблемам добавится трехразовая депиляция.
Академия давно спала крепким сном, но в одной комнате все же царило оживление. Я и не ждала, что соседки будут спать, ведь Эржбет наверняка предупредила их о моем возвращении. Но точно не могла подумать о том, что увижу за дверью.
- Грейс! – Пейдж вскочила на постели.
Вот по ней, пожалуй, я буду скучать дома. У меня никогда не было много подруг, да и с Пейдж мы мало общались. Она боялась, что я раскрою ее секрет, а я всегда держала в уме, что соседка может шпионить за мной для Эржбет. Но все же мне нравилось с ней общаться.
Пейдж осеклась на полуслове, рассмотрев меня.
- Что с тобой случилось? Эржбет сказала, что ты болела…
- Что-то я не слышала о болезни, от которой так растут волосы, - раздался ехидный, полный колкого льда, голос. – А они у тебя только на голове выросли?
- Что ты здесь делаешь?! – Я резко развернулась к Одетте.
Хотя скорее – к своей кровати. Сейчас в ней почему-то спала рыжая сучка, и так нахально ухмылялась, что я была готова вцепиться ей в волосы.
- Это моя кровать! Кыш!
- Вот еще. Теперь она моя. Кажется, Эржбет не надеялась, что ты вернешься. Что, принц брал игрушку на выходные? И все-таки решил, что не так уж интересно в нее играть. Теперь будешь искать новые добрые руки, как брошенный щенок?
- Одетта, перестань, - тихо попросила Феникс. – Сейчас накажут всех. Эржбет или сумеречники могут быть рядом.
Одетта только фыркнула и устроилась поудобнее. Она заняла мою удобную кровать у окошка! Одетта! Девушка, пытавшаяся меня утопить, не только не вылетела из академии носом вперед, но еще и заняла мою кровать!
- А где Кларисса?
Одна из кроватей, в самом дальнем углу, стояла пустой, и на ней высилась стопка из полотенца и чистого форменного платья на завтра. Явно для меня. Эржбет не давала других указаний, кроме как идти в свою комнату.
Девчонки переглянулись, и Пейдж тяжело вздохнула.
- Ее отчислили. Я потом тебе расскажу.
- Цирковая обезьянка получила по заслугам. Я предупреждала. – Одетта пожала плечами. – Со мной не стоит связываться. Тебя, моль, это тоже касается.
- Заткнитесь уже! – рявкнула Татия.
Она не принимала участия во встрече блудной сокурсницы, и явно пыталась поспать, отвернувшись к стене и накрывшись одеялом. Но наши голоса, в отдельные моменты напоминавшие гомон в курятнике, ее, надо думать, раздражали.
Я в нерешительности замерла. Отвоевать свою койку? Или пойти на свободную? Кажется, раз та койка застелена свежим бельем, а еще на ней лежит моя форма, порядок действий ясен.
Но я не могла поверить, что после всего Одетта будет жить в этой комнате! Да она больная!
Словно поняв, что я думаю о ней, Одетта не глядя показала средний палец.
- Да пошла ты, - буркнула я.
Пейдж с явным облегчением вернулась под одеяло, Феникс продолжила следить за мной с выражением крайнего беспокойства на лице.
Идеальных в комнате по-прежнему было пятеро, но атмосфера неуловимо изменилась. Мне казалось, я не усну, зная, что в паре метров лежит Одетта, но усталость быстро взяла свое. Хотелось ни о чем не думать, позволить себе полностью расслабиться и восстановить силы, которых после импровизированного (и крайне провального) побега почти не осталось.
В суматохе всех событий и эмоций я почти забыла об утраченном телефоне со снимками. Но теперь цель – вернуться к отцу – стала хоть немного более реальной. Я ухватилась за соломинку, что предложил Бренн Фаренгейт, и намеревалась держаться за нее, пока не почувствую под ногами твердую почву.
Или свободный полет.
Показалось, на грани между сном и явью, что из открытого окна доносится грустная мелодия виолончели. Подобно сумеречной магии, она манила, притягивала, звала к себе и мягко касалась каких-то очень чувствительных струн в душе.
Но музыка быстро оборвалась с негромким хлопком: Одетта закрыла окно.
Утром я проснулась от того, что кто-то плеснул мне в лицо ледяной водой.
- Вставай!
Я ожидала увидеть Эржбет, но, к собственному изумлению, встретилась взглядом с Одеттой и мгновенно рассвирепела. Но замешкалась, одергивая ночную сорочку, и потеряла драгоценные секунды на реакцию.
- Подъем, - изогнула губы в издевательской усмешке Одетта. – Если проспишь завтрак, накажут всех. Шевелись.
Я скрипнула зубами и дернулась было в сторону этой дряни, но Пейджд и Феникс буквально повисли на мне и не позволили пошевелиться.
- Грейс, не трогай ее! – в панике зашептала Пейдж. – За драку очень серьезное наказание! Одетта умеет выставить себя жертвой! Не обращай внимание!
- Не обращать внимание?! Она меня облила!
- Она специально тебя доводит. Если Одетту игнорировать, она теряет ко всем интерес. Поверь, я знаю, о чем говорю.
Все время, что я умывалась и одевалась к завтраку, меня трясло от злости. Дурацкие волосы мешались, никак не желая собираться в пучок, все тело ломило, а тоска от опостылевших стен академии обреченно выла внутри, не находя выхода.
- Почему Одетту не отчислили? Моя жизнь что, ничего не стоит, раз на нее можно покушаться и получать хорошие кровати у окна?
Пейдж пожала плечами.
- Всем бы хотелось знать. Сложно представить, будто Эржбет верит, что Одетту можно выгодно продать. Это ж какой риск! Такая идеальная может подпортить репутацию всей академии. Но Одетте почти все сходит с рук. Не знаю, почему. Может, родственница.
Я подумала, что крайне сомнительная забота о родственнике: воспитывать его будущей бесправной любовницей. Но, в конце концов, у всех свои отношения в семье. Мои тоже не назовешь идеальными.
Тьфу, ненавижу это слово.
Мы действительно пришли в столовую одними из последних. Я не успела еще успокоиться после побудки, как снова вышла из себя, увидев Одетту за своим столиком. Рыжей стерве, казалось, нипочем косые взгляды и шепотки за спиной. Она кайфовала от эффекта, который производила, от опасливой осторожности и смутного страха окружающих. И мне подумалось, что она совершенно точно слегка безумна.
- Нет уж, сидеть она здесь не будет! – сквозь зубы продецила я.
- Грейс! – пискнула Пейдж.
Но на этот раз они с Феникс не успели меня остановить. Подскочив к столику, я схватила чашку с травяным настоем, и вылила нахалке прямо на рыжие кудри.
- Ой, извини, случайно получилось, - равнодушно процедила я. – Мне показалось, ты заснула, я решила тебя разбудить. Одетта, ты перепутала столик. Этот – мой.
Одетта начала вставать, пытаясь испепелить меня взглядом, а остальные девушки застыли, открыв рты. Столовая погрузилась в звенящую от напряжения тишину. И чем бы она кончилась, никто не мог сказать, но один из сотрудников-рассветников (тех, кто никогда не проявлял эмоций и практически сливался с интерьером) поспешил к нам.
- Что здесь происходит? – спросил он.
- Одетта перепутала столик, но она уже отправляется на поиски своего. – Я улыбнулась.
Рассветник повернулся к скрипящей зубами и обтекающей – в прямом смысле – Одетте.
- Вы отнимаете время у собственного завтрака, девушки. Займите свои места. А вам стоит нарисовать карту.
Он огляделся, нашел свободный столик, и переставил на него поднос Одетты, жестом приказав пересесть. На этот раз я торжествовала: победа оказалась моей. Но Одетта отомстит, это совершенно точно. И лучше быть готовой.
Ненавижу травяной отвар в этом месте!
Что, так сложно заварить чаю?
Потом я снова вернулась к учебе. Роб Мердок ждал меня в привычном кабинете, привычно невозмутимый и доброжелательный. Хотя на лице профессора явно отражалась двойная жизнь. Скрывать отношения со студенткой не так просто, как кажется. Особенно, если за нее уже кто-то отслюнявливает купюры.
- Грейс! – при виде меня Мердок обеспокоенно сдвинул брови. – Мне сказали, ты болела. Что-то серьезное?
- Я видела Бренна Фаренгейта, - выпалила я.
Профессор так и застыл с открытым ртом. И еще несколько минут он не мог справиться с речью, а когда, наконец, совладал, выдавил нечто короткое и удивленное:
- Как?!
- Длинная история. С секретами, которые еще могут пригодиться.
- Садись. Бренн помог?
- Не знаю. Мне сложно довериться незнакомому человеку. Сказал, что попытается, но я не уверена, что они с Эржбет не в сговоре.
- Это исключено, - отрезал Мердок. – Бренн Фаренгейт и Эржбет – последние люди во всех мирах, которые могут вступить в сговор. Бренн предал семью Эржбет, по его вине казнили ее брата и убили племянниц. Эржбет никогда его не простит, а он никогда не удостоит вниманием представителя бывшей королевской семьи. Поверь, если Бренн сказал, что поможет – так оно и будет.
Я только вздохнула. Бренн многое сказал, даже поведал трогательную байку из молодости. Но это совершенно не значило, что князь Фаренгейт – добряк, каких поискать.
- Бывают выходцы из других миров, которые обладают магией?
- Почему ты спрашиваешь? – Мердок оторвался от плана занятия и поднял голову. - Я никогда не слышал об иномирянах, обладающих магией.
