– Пойдем в город, – скомандовал он вечером.
– У тебя неотложные дела?
Не то чтобы мне не хотелось прогуляться, просто погода была такой, что впору было спать и в сторону окна даже не смотреть.
– Нет, – ответил наг. – Но сегодня выходной и в таверне будет весело. Собирайся, не пожалеешь.
– Тхэш, посмотри, какая погода! Хозяин собаку из дома не выгонит, а ты меня тащишь в таверну!
– Эльчонок, – на меня строго посмотрели, – не вредничай. Мне было велено тебя не оставлять без присмотра, а я хочу в таверну. Давай одевайся, я даже тебе сапожки достану из шкафа.
Против такой любезности устоять было сложно. Не портить же несчастному нагу, вынужденному присматривать за пленницей, выходной вечер?
Ларана и Рыса мы оставили. Ни кот, ни птенец не выказали желания куда либо тащиться в такую погоду. Объевшись за обедом, они спали. К слову, кормили нас уже отдельно, на столе каждый раз появлялось три подноса с разной едой. Благодаря чему Ларан заметно окреп. И подозреваю, в питье для него подмешивалось укрепляющее зелье.
Когда мы шли к деревне, Тхэш начал задавать неловкие вопросы. О том, что произошло между мной и Ладоном, почему у меня губа чуть чуть опухла и что вообще происходит. Почти на все вопросы я отвечала неизменным «не знаю», добавив в конце, что Ладон обещал поговорить на эту тему после возвращения.
Наг весьма загадочно это прокомментировал:
– Само собой.
Спрашивать, что он имел в виду, я не стала.
Таверна, куда мы пришли, была большой, но очень уютной. Как и во всех домах, в которых я побывала на Плато, там была деревянная мебель, повсюду висели шкуры животных и откуда то сверху лился мягкий, но тусклый свет.
Народу было не так уж много, но свободным был лишь один столик, который, как я поняла, предназначался Тхэшу.
Одну странность не заметить я не могла: взгляды многих людей были обращены ко мне. Причем во взглядах этих читались самые разные чувства, от любопытства до какой то совершенно непонятной мне злости.
– Тхэш, почему они все так на меня смотрят?
Наг огляделся и тяжело вздохнул:
– Прости. Не стоило приводить тебя сюда. Я думаю лишь о себе.
– Да мне не мешают. – Я пожала плечами. – Я так понимаю, это связано с Ладоном и тем, что я живу в его замке?
– Да, отчасти. – Наг кивнул и что то шепнул подавальщице. – Понимаешь, Морриган обиделась на Ладона. Ему в лицо она никогда ничего не скажет, но считает своим долгом распускать слухи о тебе. Давай уйдем. Устроим вечер в замке, сейчас сходим к торговцу, купим пирог и вино…
– Успокойся, – я даже хихикнула, – слухи меня не волнуют. И уж тем более слухи, распускаемые Морриган. Ну что она может придумать?
– Иногда ты меня поражаешь. И где же мы приобрели такое качество?
– Папа всегда говорил, что, если обсуждают, значит, ты их или бесишь, или нравишься. На тех, до кого нет дела, внимания не обращают.
Нам принесли две большие кружки, от которых шел приятный фруктовый запах.
– Что это? – Я с любопытством засунула туда нос.
– Глинтвейн. Холодно нынче. Попробуй, вкусная штука, только он делается на красном вине, так что будь осторожна. Сначала что нибудь съешь.
– А что ты заказал?
– Жаркое и хлеб. Поверь, это самые потрясающие здесь блюда.
Когда принесли еду, взгляд, брошенный на меня подавальщицей, был полон любопытства. Но злости в нем я не заметила, из чего сделала вывод, что сказки Морриган дают не совсем тот эффект, на который она рассчитывала.
Сама же виновница торжества заявилась в таверну, когда я уже разделалась с половиной горшочка, наполненного вкуснейшим нежным и ароматным мясом. Демонстративно прошла к барной стойке, и какой то мужчина уступил ей место.
– Хочешь уйти?
– Расслабься, я ее не боюсь. Пытаясь навредить мне, она только выставляет себя дурой.
– Десерт хочешь? – Наг поспешил сменить тему. – Здесь очень вкусное печенье и яблочные корзинки. Попробуй, не пожалеешь. Или возьмем пару штучек с собой.
– Почему ты пытаешься меня откормить?
Порции, которые Тхэш выставлял мне на завтрак, обед и ужин действительно впечатляли. Столько съесть я физически не могла.
– Ты слишком худенькая, – улыбнулся он. – И слишком много нервничаешь, надо восполнять запасы энергии.
– Учитывая, что двигаюсь я крайне мало, эта энергия будет откладываться на боках. Вряд ли Ладон скажет тебе спасибо.
– Раз уж речь зашла о Ладоне, расскажи, что между вами происходит?
Тхэш явно разомлел от глинтвейна и хотел поболтать. Ему, похоже, в замке не хватало общения. Ладон был парнем не компанейским.
– Не знаю, я уже тебе говорила, когда мы шли сюда. Ничего не знаю и знать не хочу.
– Но тебе понравился поцелуй?
– Который? – уточнила я.
Хотя, по моему, мне понравились все. Вопрос в том, какой больше…
– Мне кажется, с твоим появлением жизнь Ладона стала лучше. У него непростая история и непростые отношения с женщинами. То, что он делает для тебя, поверь, изумляет и его самого. Понимаешь, какая штука, он то надеялся от тебя быстро избавиться, а не вышло. С каждым днем все труднее и труднее думать о тебе как о пленнице. В наших разговорах сначала ты была «девкой», потом «девушкой», потом Эллой. А теперь иначе как Эльчонком тебя не зовут. Ты действительно светлая, тебя хочется радовать. Не только Ладону. Морриган ведь почему злится? Не потому, что у Ладона новая любовница, знаешь, сколько у него их было? А потому, что только ты запала в душу. Тело – ерунда, секс тоже мало что значит. А вот дружба и прочие радости… Видя, как между вами устанавливаются такие отношения, она бесится. Это самый надежный показатель.
– Мне кажется, ты придумываешь добрую половину всего, что говоришь, – призналась я. – Ладон напомнил мне о наших отношениях. Сказал, что, если я попробую сбежать в его отсутствие, пострадаю сама и тебя подставлю.
– Разумеется. А чего ты хотела, Эльчонок? Люди не меняются быстро. И Ладон пережил в прошлом предательство, представить которое никто из нас не в состоянии. Я вообще удивлен, что он тянется к тебе. Дай ему время.
– А у меня это время есть?
– У тебя, моя радость, есть куча времени. Поверь, человек, целующий девушку и любующийся с ней подземным озером, не способен эту девушку убить. Сейчас у тебя лишь одна забота: определиться с целью ваших отношений.
– Не поняла. – Я нахмурилась.
Тхэш отставил в сторону кружку.
– Элла, я знаю, что тебя к нему тоже тянет. И сейчас тебе стоит решить, чего ты хочешь: заставить его отпустить тебя или заставить полюбить. И то и другое в твоей власти. Как думаешь, сможет он удерживать любимую девушку против ее воли? Вряд ли.
Говоря это, Тхэш как то странно на меня смотрел. Обеспокоенно и тревожно.
– Ты ведь не хочешь, чтобы я это делала. Убеждала отпустить меня.
Наг покачал головой и, не дожидаясь вопроса, пояснил:
– Я в первую очередь его друг. Ты нравишься мне, я не желаю тебе зла. Но… Ладон отпустит тебя, Элла, только если полюбит. А если он полюбит и ему придется отпустить, он не выживет. Сама понимаешь, я не хочу терять друга.
Наш разговор, неожиданно принявший весьма мрачный оборот, прервал звонкий голос Морриган, которая, хлебнув глинтвейна, вероятно, решила, что она все еще любовница Ладона. Иначе ее уверенность в собственной неуязвимости объяснить я не могла.
– Не пора ли шлюхе уйти? – После этого вопроса в таверне воцарилась тишина.
Тхэш не успел ничего сделать, хотя явно собирался. Но я открыла рот первой.
– Так уходи, или ты ищешь провожатого?
Морриган смотрела на меня, явно не понимая, что только что произошло. Как и все остальные, а особенно – Тхэш. Да, от тихой и веселой Эллы редко кто ожидает грубости, но молчать и делать вид, что ты добра ко всем, когда тебя прилюдно оскорбляют, – не мое.
Блондинка злилась. Я буквально чувствовала ее злость и желание оттаскать меня за волосы, но в присутствии такого количества людей она все же сдерживалась. Медленно, словно контролируя каждый шаг, и все равно слегка пошатываясь от выпитого, она подошла ко мне и наклонилась. Язык Морриган заплетался, но слова она выговаривала четко.
– Ты даже не представляешь, с кем связалась, – прорычала она мне в лицо.
– Я даже не хочу об этом думать, – улыбнулась в ответ. – Я вообще о тебе не думаю.
И не удержалась, добавила:
– Как и Ладон.
Уж не знаю, что хотела сделать Морриган после этих слов, но остановил ее Тхэш. Наг молниеносно поднялся из за стола и ухватил девицу за руку, оттаскивая от меня.
– Морриган, ты пьяна, успокойся и иди домой!
Он махнул какому то мужчине, и тот резво вскочил на ноги.
– Проводи ее, – с нескрываемым отвращением в голосе скомандовал Тхэш.
Когда дверь за ними закрылась, он спросил:
– Хочешь уйти?
И, не дождавшись ответа, повторил свой вопрос. Даже, кажется, несколько раз.
– Элла, что с тобой? Не слушай эту идиотку, она помешалась от злобы и…
– Все нормально. – Я допила глинтвейн. – И правда, пойдем домой, на нас сейчас все пялиться будут.
Впрочем, истинная причина заключалась не в моем страхе перед людским любопытством.
Морриган притворялась пьяной. Вопрос – почему?
Когда мы шли обратно, меня вдруг посетили два странных желания.
– Ты расскажешь мне о Ладоне? – спросила я нага.
Тот мельком глянул на меня, но удивления не выказал.
– Что именно ты хочешь узнать?
Я пожала плечами. Дождь кончился, но дорогу уже развезло, и мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы не поскользнуться и не упасть.
– Все, что ты сможешь рассказать. Его историю, цели, намерения. Все, что он разрешает рассказывать.
– Попробую, – медленно откликнулся Тхэш. – Знаешь, его никто об этом не спрашивал. Я даже не знаю, что можно тебе рассказывать, а что нет.
– Реши сам, ты большой мальчик. А еще я хочу краски. Сможешь достать?
– Вряд ли смогу профессиональные. Но те, какими рисуют дети, – вполне.
Этого мне было достаточно. Впервые за последние недели меня посетило желание что то нарисовать, и это мгновение стоило ценить. Я еще не знала, что нарисую, но зато твердо знала, что с этим рисунком сделаю.
Словно по заказу судьба подбросила мне кучу свободного времени для рисования. Я заболела. То ли сказался контраст горячего глинтвейна и промозглой погоды, то ли вымокшие ноги, то ли купание и последовавший за ним полет верхом на драконе. Температура подскочила на следующее утро после ужина в таверне и не спадала три дня. Следом пропал голос, заложило нос, и вдобавок ко всему заболела простуженная шея.
Часами я лежала в постели, слабо соображая, что вообще происходит и какое сейчас время суток, а растерянный Тхэш приносил все, что я попрошу. Для него было в диковинку ухаживать за простывшей девицей. Дома, несмотря на то что я была уже взрослой, этим занималась мама. В эти три дня болезни мне ее особенно не хватало, и, к собственному стыду, тайком от нага я плакала, будучи не в силах сдерживать тоску по дому. Вряд ли бы я осмелилась на это, присутствуй Ладон в замке.
Ларан и Рыс, как могли, скрашивали мои дни. То кувыркались на ковре перед кроватью, развлекая меня, то просто ласкались, а Рыс то и дело таскал на кухню графин, чтобы туда наливали морс. В последний вечер Тхэш взмолился:
– Элла, давай я приведу лекаря! Ты третий день болеешь.
– Не надо, – поморщилась я. – Мне уже легче. Не люблю лекарей.
Я действительно чувствовала себя лучше и даже набросала эскиз.
– Ты обещал рассказать о Ладоне, – напомнила я. – Давай, развлеки меня сказкой.
Тхэш устроился на полу в излюбленной позе, свернув хвост кольцом, а Рыс забрался в середину и быстро уснул. Пришлось нагу не шевелиться. И отнюдь не из за желания обеспечить котику спокойный сон, – весил Рыс килограммов двадцать точно.
– Дай подумать… Лет ему очень много. Родился он давно, вряд ли это время описывается в учебниках, да и я мало о нем знаю. Он был некромантом по роду магии, но почти не практиковался. Тогда не было университетов, не было и работы для некромантов, мало кто вообще понимал, что это за сила такая. Полагаю, тогда мир только только начинал развиваться. Ладон жил с родителями, в Лесном. Они держали таверну, а он им помогал. Не поверишь, наверное, но он был довольно добродушным парнем, спокойным и даже, пожалуй, романтичным.
Я не удержалась и улыбнулась. Ладона сложно было представить романтичным. Скорее опасным. Даже ночью, когда он пришел в мою комнату, он выглядел скорее возбужденным, нежели романтичным.
– Ему, кажется, было лет двадцать, когда он познакомился с этой девушкой. Ее звали Меридия. Да, та самая, Высшая, якобы правившая в мире. Они встретились у озера и почти сразу полюбили друг друга. Меридия не сказала ничего Ладону о своем месте в этом мире. Она сказала, будто ищет жилье, и он отвел ее к родителям. Вскоре, не прошло и года, они поженились.
Потом родители Ладона умерли, и между ним и Меридией начались ссоры. Она становилась раздражительной, часто устраивала скандалы. А уж когда забеременела, вообще стала неуправляемой. Ладон позволял ей все, но в один прекрасный день им пришлось поговорить начистоту. Приехал брат Меридии, оказавшийся Хранителем Океаниума, еще одним Высшим. И все Ладону рассказал. Он, естественно, был обижен на жену, но все таки уговорил ее брата оставить их. После этого, когда над ней перестала висеть угроза разоблачения, все вернулось на круги своя.
Вот только Ладон ее уже не любил. Истинное лицо Меридии ему не понравилось.
– Как он стал драконом? Он ведь не мог превращаться?
– Не мог, – подтвердил Тхэш. – Высшая бессмертна, Элла. Она должна была жить вечно, а Ладон, увы, был человеком. Не знаю, почему так случилось, но в один прекрасный момент она превратила его в дракона, сказав, что раз она не может изменить свою сущность, то изменит сущность любимого мужчины. Хочешь кое что прочитать? Смотри!
Он щелкнул пальцами, и на кровать упала тоненькая книжечка с простой обложкой без заглавия.
– Здесь есть все сохранившиеся описания того, что происходило. Собственно, появление драконов в этом мире.
Я осторожно открыла книжку и вчиталась в неровные мелкие буквы.
«И Ладон не мог больше смотреть на нее. Не мог больше видеть это прекрасное лицо. Не хотел ее ребенка. Боль разрывала его на части, накатывала волнами и отступала. Новое, непривычно огромное тело не слушалось. Он не знал, кто он. Не видел никогда таких существ и безумно боялся всего, что произошло. И ярость, клокотавшая внутри, грозила вот вот вырваться наружу и испепелить все, до чего он мог дотянуться.
– Ладон! – крикнула Меридия, задыхаясь от слез. – Ладон, послушай!
– Ненавижу тебя! – прорычал дракон.
Женщину сбила с ног волна чистой энергии, исходящей от дракона. Она так и осталась лежать на голой земле, глядя на свое творение. В этом мире драконов не было. Юная по меркам Высших богиня сотворила тело для Ладона, припомнив образ из мира отца. И так и не поняла, что навсегда заточила душу любимого в клетку.
Не поняла и тогда, когда Ладон, взмыв в небо, направился к горам. Не поняла, когда он выжег горы, превратив их в безжизненные глыбы. Поняла лишь много позже, спустя десятилетия. И создала новых драконов.
Но было поздно. Ладон лишился рассудка».
– О Высший! – пробормотала я.
Наг кивнул.
– Ладону было тяжело. Представляешь, очутиться драконом, не уметь с этой силой управляться! Оказаться одним во всем мире. Много позже он научился принимать человеческий облик.
– У тебя неотложные дела?
Не то чтобы мне не хотелось прогуляться, просто погода была такой, что впору было спать и в сторону окна даже не смотреть.
– Нет, – ответил наг. – Но сегодня выходной и в таверне будет весело. Собирайся, не пожалеешь.
– Тхэш, посмотри, какая погода! Хозяин собаку из дома не выгонит, а ты меня тащишь в таверну!
– Эльчонок, – на меня строго посмотрели, – не вредничай. Мне было велено тебя не оставлять без присмотра, а я хочу в таверну. Давай одевайся, я даже тебе сапожки достану из шкафа.
Против такой любезности устоять было сложно. Не портить же несчастному нагу, вынужденному присматривать за пленницей, выходной вечер?
Ларана и Рыса мы оставили. Ни кот, ни птенец не выказали желания куда либо тащиться в такую погоду. Объевшись за обедом, они спали. К слову, кормили нас уже отдельно, на столе каждый раз появлялось три подноса с разной едой. Благодаря чему Ларан заметно окреп. И подозреваю, в питье для него подмешивалось укрепляющее зелье.
Когда мы шли к деревне, Тхэш начал задавать неловкие вопросы. О том, что произошло между мной и Ладоном, почему у меня губа чуть чуть опухла и что вообще происходит. Почти на все вопросы я отвечала неизменным «не знаю», добавив в конце, что Ладон обещал поговорить на эту тему после возвращения.
Наг весьма загадочно это прокомментировал:
– Само собой.
Спрашивать, что он имел в виду, я не стала.
Таверна, куда мы пришли, была большой, но очень уютной. Как и во всех домах, в которых я побывала на Плато, там была деревянная мебель, повсюду висели шкуры животных и откуда то сверху лился мягкий, но тусклый свет.
Народу было не так уж много, но свободным был лишь один столик, который, как я поняла, предназначался Тхэшу.
Одну странность не заметить я не могла: взгляды многих людей были обращены ко мне. Причем во взглядах этих читались самые разные чувства, от любопытства до какой то совершенно непонятной мне злости.
– Тхэш, почему они все так на меня смотрят?
Наг огляделся и тяжело вздохнул:
– Прости. Не стоило приводить тебя сюда. Я думаю лишь о себе.
– Да мне не мешают. – Я пожала плечами. – Я так понимаю, это связано с Ладоном и тем, что я живу в его замке?
– Да, отчасти. – Наг кивнул и что то шепнул подавальщице. – Понимаешь, Морриган обиделась на Ладона. Ему в лицо она никогда ничего не скажет, но считает своим долгом распускать слухи о тебе. Давай уйдем. Устроим вечер в замке, сейчас сходим к торговцу, купим пирог и вино…
– Успокойся, – я даже хихикнула, – слухи меня не волнуют. И уж тем более слухи, распускаемые Морриган. Ну что она может придумать?
– Иногда ты меня поражаешь. И где же мы приобрели такое качество?
– Папа всегда говорил, что, если обсуждают, значит, ты их или бесишь, или нравишься. На тех, до кого нет дела, внимания не обращают.
Нам принесли две большие кружки, от которых шел приятный фруктовый запах.
– Что это? – Я с любопытством засунула туда нос.
– Глинтвейн. Холодно нынче. Попробуй, вкусная штука, только он делается на красном вине, так что будь осторожна. Сначала что нибудь съешь.
– А что ты заказал?
– Жаркое и хлеб. Поверь, это самые потрясающие здесь блюда.
Когда принесли еду, взгляд, брошенный на меня подавальщицей, был полон любопытства. Но злости в нем я не заметила, из чего сделала вывод, что сказки Морриган дают не совсем тот эффект, на который она рассчитывала.
Сама же виновница торжества заявилась в таверну, когда я уже разделалась с половиной горшочка, наполненного вкуснейшим нежным и ароматным мясом. Демонстративно прошла к барной стойке, и какой то мужчина уступил ей место.
– Хочешь уйти?
– Расслабься, я ее не боюсь. Пытаясь навредить мне, она только выставляет себя дурой.
– Десерт хочешь? – Наг поспешил сменить тему. – Здесь очень вкусное печенье и яблочные корзинки. Попробуй, не пожалеешь. Или возьмем пару штучек с собой.
– Почему ты пытаешься меня откормить?
Порции, которые Тхэш выставлял мне на завтрак, обед и ужин действительно впечатляли. Столько съесть я физически не могла.
– Ты слишком худенькая, – улыбнулся он. – И слишком много нервничаешь, надо восполнять запасы энергии.
– Учитывая, что двигаюсь я крайне мало, эта энергия будет откладываться на боках. Вряд ли Ладон скажет тебе спасибо.
– Раз уж речь зашла о Ладоне, расскажи, что между вами происходит?
Тхэш явно разомлел от глинтвейна и хотел поболтать. Ему, похоже, в замке не хватало общения. Ладон был парнем не компанейским.
– Не знаю, я уже тебе говорила, когда мы шли сюда. Ничего не знаю и знать не хочу.
– Но тебе понравился поцелуй?
– Который? – уточнила я.
Хотя, по моему, мне понравились все. Вопрос в том, какой больше…
– Мне кажется, с твоим появлением жизнь Ладона стала лучше. У него непростая история и непростые отношения с женщинами. То, что он делает для тебя, поверь, изумляет и его самого. Понимаешь, какая штука, он то надеялся от тебя быстро избавиться, а не вышло. С каждым днем все труднее и труднее думать о тебе как о пленнице. В наших разговорах сначала ты была «девкой», потом «девушкой», потом Эллой. А теперь иначе как Эльчонком тебя не зовут. Ты действительно светлая, тебя хочется радовать. Не только Ладону. Морриган ведь почему злится? Не потому, что у Ладона новая любовница, знаешь, сколько у него их было? А потому, что только ты запала в душу. Тело – ерунда, секс тоже мало что значит. А вот дружба и прочие радости… Видя, как между вами устанавливаются такие отношения, она бесится. Это самый надежный показатель.
– Мне кажется, ты придумываешь добрую половину всего, что говоришь, – призналась я. – Ладон напомнил мне о наших отношениях. Сказал, что, если я попробую сбежать в его отсутствие, пострадаю сама и тебя подставлю.
– Разумеется. А чего ты хотела, Эльчонок? Люди не меняются быстро. И Ладон пережил в прошлом предательство, представить которое никто из нас не в состоянии. Я вообще удивлен, что он тянется к тебе. Дай ему время.
– А у меня это время есть?
– У тебя, моя радость, есть куча времени. Поверь, человек, целующий девушку и любующийся с ней подземным озером, не способен эту девушку убить. Сейчас у тебя лишь одна забота: определиться с целью ваших отношений.
– Не поняла. – Я нахмурилась.
Тхэш отставил в сторону кружку.
– Элла, я знаю, что тебя к нему тоже тянет. И сейчас тебе стоит решить, чего ты хочешь: заставить его отпустить тебя или заставить полюбить. И то и другое в твоей власти. Как думаешь, сможет он удерживать любимую девушку против ее воли? Вряд ли.
Говоря это, Тхэш как то странно на меня смотрел. Обеспокоенно и тревожно.
– Ты ведь не хочешь, чтобы я это делала. Убеждала отпустить меня.
Наг покачал головой и, не дожидаясь вопроса, пояснил:
– Я в первую очередь его друг. Ты нравишься мне, я не желаю тебе зла. Но… Ладон отпустит тебя, Элла, только если полюбит. А если он полюбит и ему придется отпустить, он не выживет. Сама понимаешь, я не хочу терять друга.
Наш разговор, неожиданно принявший весьма мрачный оборот, прервал звонкий голос Морриган, которая, хлебнув глинтвейна, вероятно, решила, что она все еще любовница Ладона. Иначе ее уверенность в собственной неуязвимости объяснить я не могла.
– Не пора ли шлюхе уйти? – После этого вопроса в таверне воцарилась тишина.
Тхэш не успел ничего сделать, хотя явно собирался. Но я открыла рот первой.
– Так уходи, или ты ищешь провожатого?
Морриган смотрела на меня, явно не понимая, что только что произошло. Как и все остальные, а особенно – Тхэш. Да, от тихой и веселой Эллы редко кто ожидает грубости, но молчать и делать вид, что ты добра ко всем, когда тебя прилюдно оскорбляют, – не мое.
Блондинка злилась. Я буквально чувствовала ее злость и желание оттаскать меня за волосы, но в присутствии такого количества людей она все же сдерживалась. Медленно, словно контролируя каждый шаг, и все равно слегка пошатываясь от выпитого, она подошла ко мне и наклонилась. Язык Морриган заплетался, но слова она выговаривала четко.
– Ты даже не представляешь, с кем связалась, – прорычала она мне в лицо.
– Я даже не хочу об этом думать, – улыбнулась в ответ. – Я вообще о тебе не думаю.
И не удержалась, добавила:
– Как и Ладон.
Уж не знаю, что хотела сделать Морриган после этих слов, но остановил ее Тхэш. Наг молниеносно поднялся из за стола и ухватил девицу за руку, оттаскивая от меня.
– Морриган, ты пьяна, успокойся и иди домой!
Он махнул какому то мужчине, и тот резво вскочил на ноги.
– Проводи ее, – с нескрываемым отвращением в голосе скомандовал Тхэш.
Когда дверь за ними закрылась, он спросил:
– Хочешь уйти?
И, не дождавшись ответа, повторил свой вопрос. Даже, кажется, несколько раз.
– Элла, что с тобой? Не слушай эту идиотку, она помешалась от злобы и…
– Все нормально. – Я допила глинтвейн. – И правда, пойдем домой, на нас сейчас все пялиться будут.
Впрочем, истинная причина заключалась не в моем страхе перед людским любопытством.
Морриган притворялась пьяной. Вопрос – почему?
Когда мы шли обратно, меня вдруг посетили два странных желания.
– Ты расскажешь мне о Ладоне? – спросила я нага.
Тот мельком глянул на меня, но удивления не выказал.
– Что именно ты хочешь узнать?
Я пожала плечами. Дождь кончился, но дорогу уже развезло, и мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы не поскользнуться и не упасть.
– Все, что ты сможешь рассказать. Его историю, цели, намерения. Все, что он разрешает рассказывать.
– Попробую, – медленно откликнулся Тхэш. – Знаешь, его никто об этом не спрашивал. Я даже не знаю, что можно тебе рассказывать, а что нет.
– Реши сам, ты большой мальчик. А еще я хочу краски. Сможешь достать?
– Вряд ли смогу профессиональные. Но те, какими рисуют дети, – вполне.
Этого мне было достаточно. Впервые за последние недели меня посетило желание что то нарисовать, и это мгновение стоило ценить. Я еще не знала, что нарисую, но зато твердо знала, что с этим рисунком сделаю.
Словно по заказу судьба подбросила мне кучу свободного времени для рисования. Я заболела. То ли сказался контраст горячего глинтвейна и промозглой погоды, то ли вымокшие ноги, то ли купание и последовавший за ним полет верхом на драконе. Температура подскочила на следующее утро после ужина в таверне и не спадала три дня. Следом пропал голос, заложило нос, и вдобавок ко всему заболела простуженная шея.
Часами я лежала в постели, слабо соображая, что вообще происходит и какое сейчас время суток, а растерянный Тхэш приносил все, что я попрошу. Для него было в диковинку ухаживать за простывшей девицей. Дома, несмотря на то что я была уже взрослой, этим занималась мама. В эти три дня болезни мне ее особенно не хватало, и, к собственному стыду, тайком от нага я плакала, будучи не в силах сдерживать тоску по дому. Вряд ли бы я осмелилась на это, присутствуй Ладон в замке.
Ларан и Рыс, как могли, скрашивали мои дни. То кувыркались на ковре перед кроватью, развлекая меня, то просто ласкались, а Рыс то и дело таскал на кухню графин, чтобы туда наливали морс. В последний вечер Тхэш взмолился:
– Элла, давай я приведу лекаря! Ты третий день болеешь.
– Не надо, – поморщилась я. – Мне уже легче. Не люблю лекарей.
Я действительно чувствовала себя лучше и даже набросала эскиз.
– Ты обещал рассказать о Ладоне, – напомнила я. – Давай, развлеки меня сказкой.
Тхэш устроился на полу в излюбленной позе, свернув хвост кольцом, а Рыс забрался в середину и быстро уснул. Пришлось нагу не шевелиться. И отнюдь не из за желания обеспечить котику спокойный сон, – весил Рыс килограммов двадцать точно.
– Дай подумать… Лет ему очень много. Родился он давно, вряд ли это время описывается в учебниках, да и я мало о нем знаю. Он был некромантом по роду магии, но почти не практиковался. Тогда не было университетов, не было и работы для некромантов, мало кто вообще понимал, что это за сила такая. Полагаю, тогда мир только только начинал развиваться. Ладон жил с родителями, в Лесном. Они держали таверну, а он им помогал. Не поверишь, наверное, но он был довольно добродушным парнем, спокойным и даже, пожалуй, романтичным.
Я не удержалась и улыбнулась. Ладона сложно было представить романтичным. Скорее опасным. Даже ночью, когда он пришел в мою комнату, он выглядел скорее возбужденным, нежели романтичным.
– Ему, кажется, было лет двадцать, когда он познакомился с этой девушкой. Ее звали Меридия. Да, та самая, Высшая, якобы правившая в мире. Они встретились у озера и почти сразу полюбили друг друга. Меридия не сказала ничего Ладону о своем месте в этом мире. Она сказала, будто ищет жилье, и он отвел ее к родителям. Вскоре, не прошло и года, они поженились.
Потом родители Ладона умерли, и между ним и Меридией начались ссоры. Она становилась раздражительной, часто устраивала скандалы. А уж когда забеременела, вообще стала неуправляемой. Ладон позволял ей все, но в один прекрасный день им пришлось поговорить начистоту. Приехал брат Меридии, оказавшийся Хранителем Океаниума, еще одним Высшим. И все Ладону рассказал. Он, естественно, был обижен на жену, но все таки уговорил ее брата оставить их. После этого, когда над ней перестала висеть угроза разоблачения, все вернулось на круги своя.
Вот только Ладон ее уже не любил. Истинное лицо Меридии ему не понравилось.
– Как он стал драконом? Он ведь не мог превращаться?
– Не мог, – подтвердил Тхэш. – Высшая бессмертна, Элла. Она должна была жить вечно, а Ладон, увы, был человеком. Не знаю, почему так случилось, но в один прекрасный момент она превратила его в дракона, сказав, что раз она не может изменить свою сущность, то изменит сущность любимого мужчины. Хочешь кое что прочитать? Смотри!
Он щелкнул пальцами, и на кровать упала тоненькая книжечка с простой обложкой без заглавия.
– Здесь есть все сохранившиеся описания того, что происходило. Собственно, появление драконов в этом мире.
Я осторожно открыла книжку и вчиталась в неровные мелкие буквы.
«И Ладон не мог больше смотреть на нее. Не мог больше видеть это прекрасное лицо. Не хотел ее ребенка. Боль разрывала его на части, накатывала волнами и отступала. Новое, непривычно огромное тело не слушалось. Он не знал, кто он. Не видел никогда таких существ и безумно боялся всего, что произошло. И ярость, клокотавшая внутри, грозила вот вот вырваться наружу и испепелить все, до чего он мог дотянуться.
– Ладон! – крикнула Меридия, задыхаясь от слез. – Ладон, послушай!
– Ненавижу тебя! – прорычал дракон.
Женщину сбила с ног волна чистой энергии, исходящей от дракона. Она так и осталась лежать на голой земле, глядя на свое творение. В этом мире драконов не было. Юная по меркам Высших богиня сотворила тело для Ладона, припомнив образ из мира отца. И так и не поняла, что навсегда заточила душу любимого в клетку.
Не поняла и тогда, когда Ладон, взмыв в небо, направился к горам. Не поняла, когда он выжег горы, превратив их в безжизненные глыбы. Поняла лишь много позже, спустя десятилетия. И создала новых драконов.
Но было поздно. Ладон лишился рассудка».
– О Высший! – пробормотала я.
Наг кивнул.
– Ладону было тяжело. Представляешь, очутиться драконом, не уметь с этой силой управляться! Оказаться одним во всем мире. Много позже он научился принимать человеческий облик.
