Первый луч утреннего солнца проникает в комнату.
- Я не жалею, - бросаю Видославу и иду к выходу.
А внутри очень больно от осознания, что для этого мужчины я - всего лишь орудие в борьбе с чем-то страшным.
У нас есть место, совсем не заросшее лесом. Эдакий островок посреди бескрайнего леса. Лишь парочка небольших елочек радуют глаз. Да нетронутое снежное одеяло. И темная фигура в плаще склоняется над маленьким тельцем лисенка.
Видослав не выходит из тени деревьев.
- Мало я тебе ногу сломала, - сплевываю. - Надо было голову открутить.
Охотник похож более на колдуна, нежели на непосредственно охотника. Да, собственно, это он и есть. Мерзкое, злобное существо, пьющее кровь для поддержания магии и жизни. Пока - кровь животных. Совсем скоро начнет убивать людей.
- Ведьма, - рычит колдун.
- Ведьма, - соглашаюсь я.
Достаю стрелу. Он удивительно быстр, настолько, что может уклониться от выстрела. И поднять одним движением руки мертвую лису, которая скалится, приближаясь ко мне.
Тратить силу кинжала на умертвие? Я не настолько глупа.
Вихри снега поднимаются в воздух. Я - вижу. Колдун - нет. Умертвие не обращает на мое колдовство никакого внимания, пока в нее не вонзается стрела, созданная не из стали, но из огромного числа мельчайших снежинок с удивительно острыми краями. Снежинки распадаются, едва пригвоздив нечисть в стволу той самой молодой елочки. И смешиваются с небольшим ураганом, устроенным мной.
Вторая стрела уже послушно летит, со всей силой моего лука, к колдуну. Разбивается о его плащ. Но это дает мне краткий миг для стремительного рывка вперед. Мы выбрасываем руки с оружием одновременно, но разница лишь в том, что колдун кидает меч и я уворачиваюсь, выгнувшись, а я крепко сжимаю рукоять.
Он блокирует удар и бьет меня ногой по спине, заставляя упасть на колени. Я лишь чудом удерживаю кинжал и царапаю его руку кончиком, получая заветную свободу. Капелька черной крови остается на лезвии и вскоре исчезает, словно впитываясь. Колдун в ужасе смотрит на лезвие, играющее на солнце морозными узорами. И на меня.
Поднимаюсь. Бью ногой, принуждаю согнуться пополам. И, подняв кинжал над головой, вонзаю прямо в незащищенную шею мужчины. Черные нити, появившиеся из раны, опутывают мое запястье. И я чувствую, как энергия, раньше заставлявшая колдуна убивать, уходит.
Но что-то не так.
Энергия не уходит. И не поглощается клинком. Она сливается с моей, становится частью меня. Бьет крупная дрожь. Раз за разом накатывают волны боли, смешанной с отвращением. Я чувствую, как зло липкими щупальцами обвивает что-то во мне, и это что-то бьется в последнем желании вырваться.
Только в этот момент я понимаю, кем являюсь на самом деле и вопросы добра и зла перестают мучить меня. Моя сила - не зло. Это зло. Настоящее, чистое зло, способное уничтожить все на своем пути. И это зло совсем скоро станет единым целым со мной.
Словно вспышка, словно взрыв меня ослепляет удар. И я выпускаю из рук кинжал, ставший проводником энергии. Падаю на землю вместе с Видославом. И пару секунд просто прихожу в себя, восстанавливая дыхание.
А потом - вместе с неприятным ощущением присутствия чужеродной силы, приходит понимание. Бью что есть сил в грудь мужчины, но сил у меня мало, а он слишком крепко прижимает меня к земле.
- Ты знал! - ору так, что не узнаю собственный голос. - Знал! Ненавижу тебя. Видослав! Отпусти!
- Ракита! - он пытается утихомирить мои руки. - Успокойся! Выслушай меня! Ракита!
Он не церемонится, железной хваткой вцепляется в мои запястья, прижимая их к земле. Из-за слез я слишком плохо вижу его лицо. Но мысли вполне ясные.
- Ты знал. Ты знал, что кинжал не заключает в себя силу, он ее проводит! Ты хотел накачать меня этой дрянью, чтобы проверить, есть ли разница в магии! Вы так долго и упорно твердите в абсолютное зло, что сами уже в это не верите! Убедился?! Я - не зло! До каких пор ты будешь это проверять, мучая меня?! Ты ведь вообще не собирался останавливать этот переход! Тогда что?! Что тебя остановило?!
Он отпускает мои руки, которые уже не нужно держать. И обнимает, пока я не прекращаю плакать, напуганная всем произошедшим.
- Прости, - его холодные губы касаются моих. - Ты права. Во всем права. Я собирался использовать тебя для эксперимента. И он почти удался, но единственное, что пошло не по плану - наши чувства.
- Нет никаких чувств, Видослав. Есть только власть сильного над слабым, инквизитора над ведьмой. Ты обманул меня. Поманил свободой, я собственными руками чуть не превратила себя в монстра. Я не могу верить в то, что ведьмы - зло, а инквизиторы от этого зла спасение.
Он поднимает меня и усаживает на колени. Напряжение было слишком велико. Сопротивляться нет сил.
- Нам всем нужны перемены, - тихо говорит инквизитор. - И всем нужно убеждение в том, что мы на верном пути. Прости, что использовал тебя.
- Получил? Убеждение-то?
Его рука гладит мои волосы, очень осторожно. Не в пример резким, почти грубым движениям тогда, у алтаря.
- Получил. Получил, а надо было всего лишь раз поверить ведьмочке с не подходящим ей именем и необычными способностями. Знание дается нам дорого. Почему-то я не хочу, чтобы оно стоило тебя.
Встаю. Пошатываясь, но уверенно держусь на ногах. Отряхиваю от снега меховой жилет и набрасываю капюшон. Холодно. Обугленный кинжал и полусожженное тело колдуна валяются в стороне. Вдалеке воздух над деревней наполняется дымом из труб. В таверне обед. Суп, наверное. И пирожки.
- Ракита, - Видослав не двигается.
- Я больше не верю инквизиторам, - говорю, чуть обернувшись. - Ни единому вашему слову. Для меня вы - зло, которое хочет убить меня, и расправляться я с вами буду соответствующе. Как с волками, набросившимися на зайца. С каждым поодиночке. И никогда я больше не задамся вопросом, какова природа моей силы. И никогда не позволю себя унижать просто за то, что могу чуть больше, чем все остальные люди. Если тебя это устраивает - можешь пойти со мной. Но с момента, когда ты встанешь рядом, войдешь в мой дом на правах моего мужчины, ты перестанешь быть инквизитором. И будешь гордиться, если наши дети смогут колдовать.
Отворачиваюсь и шагаю к городу.
- Ты решила менять этот мир? - доносится мне его насмешливый голос вслед.
Может, и решила. Может, хочу быть в этом мире королевой, а не дичью на королевской охоте.
Улыбаюсь, когда чувствую его рядом. И на белоснежном зимнем покрове остаются уже две цепочки следов.
- Я не жалею, - бросаю Видославу и иду к выходу.
А внутри очень больно от осознания, что для этого мужчины я - всего лишь орудие в борьбе с чем-то страшным.
У нас есть место, совсем не заросшее лесом. Эдакий островок посреди бескрайнего леса. Лишь парочка небольших елочек радуют глаз. Да нетронутое снежное одеяло. И темная фигура в плаще склоняется над маленьким тельцем лисенка.
Видослав не выходит из тени деревьев.
- Мало я тебе ногу сломала, - сплевываю. - Надо было голову открутить.
Охотник похож более на колдуна, нежели на непосредственно охотника. Да, собственно, это он и есть. Мерзкое, злобное существо, пьющее кровь для поддержания магии и жизни. Пока - кровь животных. Совсем скоро начнет убивать людей.
- Ведьма, - рычит колдун.
- Ведьма, - соглашаюсь я.
Достаю стрелу. Он удивительно быстр, настолько, что может уклониться от выстрела. И поднять одним движением руки мертвую лису, которая скалится, приближаясь ко мне.
Тратить силу кинжала на умертвие? Я не настолько глупа.
Вихри снега поднимаются в воздух. Я - вижу. Колдун - нет. Умертвие не обращает на мое колдовство никакого внимания, пока в нее не вонзается стрела, созданная не из стали, но из огромного числа мельчайших снежинок с удивительно острыми краями. Снежинки распадаются, едва пригвоздив нечисть в стволу той самой молодой елочки. И смешиваются с небольшим ураганом, устроенным мной.
Вторая стрела уже послушно летит, со всей силой моего лука, к колдуну. Разбивается о его плащ. Но это дает мне краткий миг для стремительного рывка вперед. Мы выбрасываем руки с оружием одновременно, но разница лишь в том, что колдун кидает меч и я уворачиваюсь, выгнувшись, а я крепко сжимаю рукоять.
Он блокирует удар и бьет меня ногой по спине, заставляя упасть на колени. Я лишь чудом удерживаю кинжал и царапаю его руку кончиком, получая заветную свободу. Капелька черной крови остается на лезвии и вскоре исчезает, словно впитываясь. Колдун в ужасе смотрит на лезвие, играющее на солнце морозными узорами. И на меня.
Поднимаюсь. Бью ногой, принуждаю согнуться пополам. И, подняв кинжал над головой, вонзаю прямо в незащищенную шею мужчины. Черные нити, появившиеся из раны, опутывают мое запястье. И я чувствую, как энергия, раньше заставлявшая колдуна убивать, уходит.
Но что-то не так.
Энергия не уходит. И не поглощается клинком. Она сливается с моей, становится частью меня. Бьет крупная дрожь. Раз за разом накатывают волны боли, смешанной с отвращением. Я чувствую, как зло липкими щупальцами обвивает что-то во мне, и это что-то бьется в последнем желании вырваться.
Только в этот момент я понимаю, кем являюсь на самом деле и вопросы добра и зла перестают мучить меня. Моя сила - не зло. Это зло. Настоящее, чистое зло, способное уничтожить все на своем пути. И это зло совсем скоро станет единым целым со мной.
Словно вспышка, словно взрыв меня ослепляет удар. И я выпускаю из рук кинжал, ставший проводником энергии. Падаю на землю вместе с Видославом. И пару секунд просто прихожу в себя, восстанавливая дыхание.
А потом - вместе с неприятным ощущением присутствия чужеродной силы, приходит понимание. Бью что есть сил в грудь мужчины, но сил у меня мало, а он слишком крепко прижимает меня к земле.
- Ты знал! - ору так, что не узнаю собственный голос. - Знал! Ненавижу тебя. Видослав! Отпусти!
- Ракита! - он пытается утихомирить мои руки. - Успокойся! Выслушай меня! Ракита!
Он не церемонится, железной хваткой вцепляется в мои запястья, прижимая их к земле. Из-за слез я слишком плохо вижу его лицо. Но мысли вполне ясные.
- Ты знал. Ты знал, что кинжал не заключает в себя силу, он ее проводит! Ты хотел накачать меня этой дрянью, чтобы проверить, есть ли разница в магии! Вы так долго и упорно твердите в абсолютное зло, что сами уже в это не верите! Убедился?! Я - не зло! До каких пор ты будешь это проверять, мучая меня?! Ты ведь вообще не собирался останавливать этот переход! Тогда что?! Что тебя остановило?!
Он отпускает мои руки, которые уже не нужно держать. И обнимает, пока я не прекращаю плакать, напуганная всем произошедшим.
- Прости, - его холодные губы касаются моих. - Ты права. Во всем права. Я собирался использовать тебя для эксперимента. И он почти удался, но единственное, что пошло не по плану - наши чувства.
- Нет никаких чувств, Видослав. Есть только власть сильного над слабым, инквизитора над ведьмой. Ты обманул меня. Поманил свободой, я собственными руками чуть не превратила себя в монстра. Я не могу верить в то, что ведьмы - зло, а инквизиторы от этого зла спасение.
Он поднимает меня и усаживает на колени. Напряжение было слишком велико. Сопротивляться нет сил.
- Нам всем нужны перемены, - тихо говорит инквизитор. - И всем нужно убеждение в том, что мы на верном пути. Прости, что использовал тебя.
- Получил? Убеждение-то?
Его рука гладит мои волосы, очень осторожно. Не в пример резким, почти грубым движениям тогда, у алтаря.
- Получил. Получил, а надо было всего лишь раз поверить ведьмочке с не подходящим ей именем и необычными способностями. Знание дается нам дорого. Почему-то я не хочу, чтобы оно стоило тебя.
Встаю. Пошатываясь, но уверенно держусь на ногах. Отряхиваю от снега меховой жилет и набрасываю капюшон. Холодно. Обугленный кинжал и полусожженное тело колдуна валяются в стороне. Вдалеке воздух над деревней наполняется дымом из труб. В таверне обед. Суп, наверное. И пирожки.
- Ракита, - Видослав не двигается.
- Я больше не верю инквизиторам, - говорю, чуть обернувшись. - Ни единому вашему слову. Для меня вы - зло, которое хочет убить меня, и расправляться я с вами буду соответствующе. Как с волками, набросившимися на зайца. С каждым поодиночке. И никогда я больше не задамся вопросом, какова природа моей силы. И никогда не позволю себя унижать просто за то, что могу чуть больше, чем все остальные люди. Если тебя это устраивает - можешь пойти со мной. Но с момента, когда ты встанешь рядом, войдешь в мой дом на правах моего мужчины, ты перестанешь быть инквизитором. И будешь гордиться, если наши дети смогут колдовать.
Отворачиваюсь и шагаю к городу.
- Ты решила менять этот мир? - доносится мне его насмешливый голос вслед.
Может, и решила. Может, хочу быть в этом мире королевой, а не дичью на королевской охоте.
Улыбаюсь, когда чувствую его рядом. И на белоснежном зимнем покрове остаются уже две цепочки следов.
