Интуиция об этом так и кричала, не нужно быть прорицателем, чтобы догадаться: если что-то темное ночью зовет тебя за собой, бежать надо в противоположную сторону!
Но почему-то этой силе оказалось почти невозможно сопротивляться. И когда все та же черная рука показалась из проема, отчасти меня охватил страх, а отчасти – желание немедленно войти и покончить с пугающей неизвестностью.
Это палата. Просто палата, и все. В крупнейшем лекарском доме Флеймгорда столько магов, что он едва ли не самое безопасное место после дворца. Ни одна крупица не проскочит без ведома лекарей!
С другой стороны, должно быть, концентрация магии здесь сумасшедшая. И наверняка бродят какие-нибудь неупокоенные духи или что-то такое.
Я просто загляну – и сразу уйду! Вдруг кому-то нужна помощь? Это куда вероятнее, чем злобное зло, притаившееся в палате с целью сожрать беспомощную Коралину.
Сначала я заглянула издалека, но ровным счетом ничего не увидела. Палата оказалась совершенно пустой. Никто не умирал, не молил о помощи, не проводил тайные темные ритуалы и вообще не подавал признаков жизни. Чуть осмелев, я прошла внутрь.
- Эй… здесь есть кто-нибудь? Вам плохо?
Никакой страх не сравнится со смесью злости и жалости, которая охватила меня, когда стало ясно, чья это палата. Мне следовало развернуться и бежать, но я, как зачарованная, смотрела на Даркхолда ван дер Грима. При виде него от жалости дрогнуло бы сердце даже самой отъявленной сволочи на свете.
Ему сильно досталось. Вместо обычной постели лекари держали его на потоках воздушной магии, чтобы обожженная кожа не соприкасалась ни с какими поверхностями. От некогда пугающих, но все же по-своему красивых, крыльев остались обгоревшие хрящи. На спину было страшно смотреть, и я старалась этого не делать.
- Что с Даркхолдом? – спрашиваю я.
Губы слушаются с трудом, но разговор немного отвлекает от боли в руках.
- Им занимаются. Прогнозы очень осторожные, Даркхолд получил сильные ожоги. Если бы он не потратил так много магии на бал…
- Он жив?
- Да, - отвечает Кейман после паузы. – Он жив.
- Но вы сказали… вы ошиблись?
- В чем, Коралина?
- Вы сказали, что никто не может воскрешать мертвых. Я думала…
Я думала, Даркхолд погиб. Я поверила в это.
Кейман качает головой.
- Я не говорил этого, Коралина. Ты отключилась почти одновременно с ним.
- Но я слышала…
- Даркхолд жив. Я не знаю, выкарабкается ли он, но лекари сделают все возможное. Пока что он без сознания, и это к лучшему. Ему не больно. Если состояние изменится… в любую из сторон, я тебе сообщу, хорошо?
- Вы же…
Я обрываю фразу на полуслове и морщусь: ладони щедро поливают зельем. Соприкасаясь с обожженной кожей, оно шипит и пенится, а я невольно думаю, как больно может быть Дарку.
- Вы же не лжете мне, потому что боитесь, что я не справлюсь?
Кейман мягко улыбается и качает головой.
- Нет, Коралина, я не лгу. Поверь, я очень хочу, чтобы Даркхолд выкарабкался. И я не говорил тебе, что он мертв. Порой наши страхи настолько сильны, что проникают в реальность.
- Или становятся пророчествами?
Он молчит. Я пытаюсь не думать о боли. Мы оба знаем, что сны порой скрывают слишком многое.
- Я могу вам чем-то помочь? – раздался сонный голос.
Вздрогнув, я тут же успокоилась: из смежной комнаты вышла женщина в униформе лекарского дома. Очень красивая блондинка средних лет, наверное, какая-нибудь дежурная лекарка. На ее лице читалась усталость. Должно быть, она на суточной смене. Хотя вблизи женщина показалась мне смутно знакомой. За две недели я видела столько народу, что в этом не было ничего необычного, если бы не крепко засевшая в голове мысль, что я видела ее еще в прошлой жизни – без Школы Темных, Даркхолда и, разумеется, лекарского дома.
Наверное, у меня на лице отразился весь спектр чувств, потому что лекарка устало улыбнулась и сказала:
- Ты Коралина, да? Я так и думала, что ты зайдешь. Все в порядке?
- Да, я…
Что? Шла за странной тенью? Следовала за голосами в голове?
- Мне не спалось, я решила пройтись. Как он?
- Сложно сказать. По большей части спит. Ожоги постепенно пройдут, но сейчас боль такая, что может убить. И крылья… у нас, увы, мало опыта с такими особенностями, чтобы понять, что чувствует человек с сожженными крыльями. Но из тех крох информации мы сделали вывод, что пока ему лучше спать.
- Но он выживет?
- Я не знаю, Коралина. Светлая магия – это то, в чем никто из нас не разбирается. Да мы и не хотели разбираться. Были заняты переделом мира.
- Разве лекари не владеют светлой магией? – нахмурилась я.
- О, нет, я не лекарь. Я всего лишь помогаю здесь. Кейман требует, чтобы рядом с Даркхолдом постоянно кто-то находился. На случай, если он очнется. Мы не знаем, как сильно он травмирован эмоционально и насколько его испугает резкая смена обстановки.
Украдкой, кончиками пальцев, я потерла запястья. Там еще виднелись слабые следы серебряных цепей. Последнее, что Дарк успел сделать перед тем, как отключиться – разорвал их. И для хорошего человека это наверняка стало бы причиной прощения. А я не могла. Смотрела на него, сердце сжималось от жалости, а в легких не хватало воздуха от злости.
Даркхолд и только он был виновен в том, что случилось. Если бы не его игра, не его безумие…
Что? Я осталась бы во Фригхейме, никогда не встретилась бы с Гидеоном и не услышала слов, которые не дают спать ночами. Никогда не попала бы в Штормхолд и не оказалась здесь с обожженными руками и полным непониманием, как дальше жить.
- Ты злишься, - грустно улыбнулась женщина.
- Это тоже причина, по которой вас поставили дежурить? На случай, если я буду злиться настолько, чтобы причинить ему вред?
- Нет, что ты. Никто не думает, что ты способна причинить ему вред. Но помимо тебя есть и другие.
Я скосила глаза на ее руки, пытаясь понять, какие крупицы она носит и какой магией обладает, но тонкие запястья женщины были абсолютно пусты. Мы долго молчали, в абсолютной тишине палаты.
- Я злюсь. Но я хочу, чтобы он выжил.
Повинуясь порыву, я протянула руку к Даркхолду. Женщина хотела было остановить, но почему-то передумала, и ее рука замерла на полпути к моей. Пришлось встать на цыпочки, чтобы прикоснуться к обугленным крыльям. В первые мгновения они показались ужасно холодными, невольно напомнив сны о девушке в ледяной расщелине. А потом там, где я прикоснулась, зародилось тепло.
Едва уловимое, осторожное, но благодаря темноте палаты все же различимое: мягкий, окутывающий руку и крылья, свет. Словно зачарованная, я наблюдала, как обожженные участки светлеют, а перепонки медленно, но восстанавливаются.
- Ого… - произнесла женщина у меня за спиной. – Кейман говорил, что ты многое можешь, но сказал…
Мир пошатнулся. Я охнула и отдернула руку, не устояла на ногах и упала бы, если бы женщина меня не подхватила.
- Тебе надо прилечь.
- Еще немного…
Показалось, ожоги на спине стали меньше. Или просто погас тот слабый свет, обнажавший жуткие увечья?
- Нет, Коралина, если ты себе навредишь, меня убьют! Идем, я тебя провожу и сделаю сладкий чай.
- Я в порядке, я дойду. Вы ведь должны быть с Дарком…
- Я имею право отлучаться. Не спорь.
На самом деле, я отказывалась из глупой вежливости, я вряд ли дошла бы сама. Руки дрожали от слабости и единственное, чего мне хотелось – это прилечь. Вопросов к магии внутри все больше. Почему она действует без крупиц? И почему так выматывает.
Опираясь на руку женщины, я добрела до палаты и с облегчением легла в постель. Сердце билось, как сумасшедшее, пропуская удары. От любой смены положения унявшееся было головокружение начиналось с новой силой. Спустя несколько минут к губам прижали чашку с теплым сладким чаем. Стало чуть легче, но накатила ужасная слабость. Глаза буквально закрывались, и остаток сил уходил на то, чтобы не засыпать. Хотя почему бы не расслабиться и не отдаться во власть сна, я сказать не могла.
- Не нужно жертвовать здоровьем ради него.
- Я не контролирую силу. Просто не могу смотреть, как ему больно.
Она слабо улыбнулась.
- Кейман убьет меня за эти слова. Но если ты вдруг почувствуешь в себе… чуть больше силы, чем обычно. Я буду…
Слова давались ей с трудом.
- Я буду благодарна, если придешь еще и сделаешь это снова.
- Приду. Я найду силу. Постараюсь.
- Спасибо, что зашла.
Я никогда бы не решилась, если бы тьма снова не привела меня к Даркхолду.
- Можно вопрос?
Она обернулась в дверях.
- Конечно.
- Мы знакомы? Ваше лицо кажется… как будто я вас где-то видела. Но вы ведь не лекарь. Вы были в школе?
- Нет. Я жила во Фригхейме, ты могла видеть меня на мероприятиях с мужем. Можешь звать меня Бриной.
Удивленно распахнув глаза – сон как рукой сняло – я села в изголовье постели.
- Ваше величество?!
- Уже нет. Я больше не королева. К счастью или к сожалению, не знаю. Так что просто Брина.
- Но почему Кейман попросил дежурить именно вас? Простите, я задаю неуместные вопросы.
- Вопрос очень уместный. Кейман попросил меня побыть рядом с Даркхолдом, потому что я его мать. А теперь ложись и спи. На все твои вопросы ответит сам Кейман и, полагаю, уже скоро.
На один точно не ответит.
Почему даже у темного принца есть мать, а у меня – только видения о чужой смерти?
Магия сильно по мне ударила. Я проспала всю ночь, с трудом открыла глаза к перевязкам и процедурам, а затем уснула снова. И лишь к обеду почувствовала себя хотя бы способной поесть. Аппетита не было, но если я оставляла обед нетронутым, лекари ругались, так что пришлось заставить себя съесть пару ложек супа.
- Там тебя ищет парень с первого этажа, - сказала лекарка, убиравшая обед. – Позвать?
- Элай? Нет, скажите, что я не очень хорошо себя чувствую.
Вчера поболтать с ним было приятно и даже весело, а сегодня я вновь вспомнила Дарка, его многоэтажную циничную ложь, и решила, что новые знакомства – последнее, что сейчас нужно. Трусливо спряталась в палате и решила сказаться больной.
Вот только не учла, что отговорка дойдет не только до Элая, но и до Кеймана, который, как и обещал, явился к вечеру. И хоть он обнаружил меня в нервном нетерпении, все равно не стал делать вид, будто лекарская тайна вообще имеет для него хоть какое-то значение.
- Что с тобой? Стало хуже?
- Нет. Просто болела голова. Я в порядке.
Жаль, что за восемнадцать лет я не научилась врать. Кейману хватило мрачного строгого взгляда, чтобы я на едином выдохе призналась:
- Ходила к Даркхолду и немножко…
- Пыталась его вылечить.
- Не пыталась, а лечила, - слегка обиженно пробурчала я.
- Тогда переносим разговор на завтра.
- Нет!
Я вскочила с постели и почувствовала, как мир пошатывается, но героически устояла и даже не дрогнула.
- Я в порядке! Я очень хочу выйти, пожалуйста! Хоть на часок!
И Кейман сдался.
- Ну, хорошо. Сейчас принесу твою одежду.
Уже через полчаса мы стояли у главного входа в лекарский дом, и я полной грудью вдыхала запах свободы. Даже слабость отступила. И никакое серое небо с грозовыми тучами не грозило испортить мне вечер. Разве что разговор…
Долгое время мы шли молча. Второй раз в жизни я была в столице, и с неослабевающим восхищением наблюдала за ее жизнью. За тем, какой яркой, богемной и магической она может быть. Здешнее общество не стеснялось ни творческих порывов, ни использования крупиц. Оно жило на всю катушку: развлекалось, чувствовало, тратило магию и деньги. Где-то там, далеко-далеко, в мрачных шахтах добывали драгоценные крупицы магии, без которых были бы невозможны все эти огненные птицы, порхающие над головами хозяев и водные змеи. Без которых не сияли бы так ярко украшения роскошно одетых женщин. Все вокруг было пропитано магией. Магия покупалась за деньги. А деньги, вероятно, падали на них с неба.
Я понимала, что во мне говорят обида и зависть, но ничего не могла с собой поделать. После мрачных стен игрушечной Школы Темных яркий и беззаботный Флеймгорд показался насмешкой.
- Совет Магов назначил меня твоим опекуном, - сказал Кейман. – Всего на год. Пока ты не встанешь на ноги.
- Что это значит?
- Что я обеспечиваю тебя и отвечаю за твои безопасность и образование. Что я обязуюсь обучить тебя всему, что должен знать подданный Штормхолда. Через год ты получишь полное право считаться законным жителем Штормхолда. Если не попадешь в тюрьму и не уедешь, конечно.
- Мне ведь некуда ехать.
- Да и в тюрьме скучновато, - со смешком согласился Кейман.
Так вот почему ему докладывают о моем самочувствии. Опекун… никаких эмоций эта новость не вызвала, меня уже опекал приют. Немного стало стыдно, что кому-то снова придется платить за меня. Но, может, получится устроиться на работу.
- Еще из хороших новостей: Деллин готова взять тебя в Школу Бури.
- Она ведь мне отказала.
Кейман, как показалось, посмотрел с легким удивлением.
- Не примешь предложение?
- У меня есть выбор?
- Пожалуй. Взять тебя в школу – удобное для всех решение, потому что, если честно, сейчас целая куча задач и проблем. Но если ты не хочешь учиться со всеми или… м-м-м… обижена на отказ и пренебрежение твоим даром – подумаем, что можно сделать. Но учиться нужно, Коралина. Силу нужно учиться контролировать.
- Я не обижена, - слабо улыбнулась я. – Просто не понимаю, что вообще происходит.
- Сейчас сядем за столик и обсудим. Разговор будет долгий и, возможно, в нескольких частях.
Я тяжело вздохнула. Часть меня очень не хотела этого разговора, а другая требовала, наконец, избавиться от неизвестности, мучавшей несколько недель. И, словно мне не хватало душевных терзаний, дико не хотелось уходить с улицы. Погода давно клонилась к зимней, но вечер выдался безветренный и приятный. Я бы с удовольствием побродила по улицам вместо того, чтобы сидеть в ресторации среди всего этого бомонда.
- Что хочешь съесть? Предлагаю попробовать что-нибудь местное.
- Я не голодна, спасибо. Выбирайте на свой вкус.
- Коралина, опекать – это значит и кормить тоже. Ты плохо ешь. Надо восстанавливать силы.
- У меня вообще нет никаких тайн?
- Нужно что-нибудь съесть. Это опекунский указ.
- Я не слишком подходяще одета для ресторана.
- Во Флеймгорде тысячи мест, где можно поужинать. Мы найдем то, в котором ты не будешь выделяться.
Вместо ответа я равнодушно пожала плечами.
- Ну а что ты предлагаешь? Куда хочешь пойти?
- Я бы хотела побыть на улице.
- Все террасы закрыты. Слишком холодно для столиков на свежем воздухе.
Кейман задумчиво посмотрел на меня и вздохнул:
- Мы можем пойти в парк. Но только если ты согласишься взять что-нибудь с собой и там поесть.
- Было бы здорово.
Вот так мы оказались возле небольшой палатки с уличной едой. У меня даже пробудился аппетит от запахов из нее. Здесь подавали пышные лепешки, начиненные всякими разностями: мясом, рыбой, овощами, сыром и грибами. Можно было выбрать сразу все, получив огромную лепешку, завернутую в лист пергамента или придумать какое-нибудь блюдо на свой вкус. Подумав, я решила, что лепешка с овощами и сыром определенно есть в списке того, что я бы с удовольствием съела. К каждой лепешке подавали небольшой стаканчик с горячим напитком, чаем, кофе или теплым морсом.
Кейман остался ждать ужин, а я отошла чуть в сторону, чтобы пропустить шумную семью с кучей детей рассмотреть меню. И вдруг поняла, что мы стоим совсем рядом с улицей, на которой мы с Рианой Браунвинг покупали книги. Кажется, прошла целая вечность! А ведь не больше двух месяцев.
Но почему-то этой силе оказалось почти невозможно сопротивляться. И когда все та же черная рука показалась из проема, отчасти меня охватил страх, а отчасти – желание немедленно войти и покончить с пугающей неизвестностью.
Это палата. Просто палата, и все. В крупнейшем лекарском доме Флеймгорда столько магов, что он едва ли не самое безопасное место после дворца. Ни одна крупица не проскочит без ведома лекарей!
С другой стороны, должно быть, концентрация магии здесь сумасшедшая. И наверняка бродят какие-нибудь неупокоенные духи или что-то такое.
Я просто загляну – и сразу уйду! Вдруг кому-то нужна помощь? Это куда вероятнее, чем злобное зло, притаившееся в палате с целью сожрать беспомощную Коралину.
Сначала я заглянула издалека, но ровным счетом ничего не увидела. Палата оказалась совершенно пустой. Никто не умирал, не молил о помощи, не проводил тайные темные ритуалы и вообще не подавал признаков жизни. Чуть осмелев, я прошла внутрь.
- Эй… здесь есть кто-нибудь? Вам плохо?
Никакой страх не сравнится со смесью злости и жалости, которая охватила меня, когда стало ясно, чья это палата. Мне следовало развернуться и бежать, но я, как зачарованная, смотрела на Даркхолда ван дер Грима. При виде него от жалости дрогнуло бы сердце даже самой отъявленной сволочи на свете.
Ему сильно досталось. Вместо обычной постели лекари держали его на потоках воздушной магии, чтобы обожженная кожа не соприкасалась ни с какими поверхностями. От некогда пугающих, но все же по-своему красивых, крыльев остались обгоревшие хрящи. На спину было страшно смотреть, и я старалась этого не делать.
- Что с Даркхолдом? – спрашиваю я.
Губы слушаются с трудом, но разговор немного отвлекает от боли в руках.
- Им занимаются. Прогнозы очень осторожные, Даркхолд получил сильные ожоги. Если бы он не потратил так много магии на бал…
- Он жив?
- Да, - отвечает Кейман после паузы. – Он жив.
- Но вы сказали… вы ошиблись?
- В чем, Коралина?
- Вы сказали, что никто не может воскрешать мертвых. Я думала…
Я думала, Даркхолд погиб. Я поверила в это.
Кейман качает головой.
- Я не говорил этого, Коралина. Ты отключилась почти одновременно с ним.
- Но я слышала…
- Даркхолд жив. Я не знаю, выкарабкается ли он, но лекари сделают все возможное. Пока что он без сознания, и это к лучшему. Ему не больно. Если состояние изменится… в любую из сторон, я тебе сообщу, хорошо?
- Вы же…
Я обрываю фразу на полуслове и морщусь: ладони щедро поливают зельем. Соприкасаясь с обожженной кожей, оно шипит и пенится, а я невольно думаю, как больно может быть Дарку.
- Вы же не лжете мне, потому что боитесь, что я не справлюсь?
Кейман мягко улыбается и качает головой.
- Нет, Коралина, я не лгу. Поверь, я очень хочу, чтобы Даркхолд выкарабкался. И я не говорил тебе, что он мертв. Порой наши страхи настолько сильны, что проникают в реальность.
- Или становятся пророчествами?
Он молчит. Я пытаюсь не думать о боли. Мы оба знаем, что сны порой скрывают слишком многое.
- Я могу вам чем-то помочь? – раздался сонный голос.
Вздрогнув, я тут же успокоилась: из смежной комнаты вышла женщина в униформе лекарского дома. Очень красивая блондинка средних лет, наверное, какая-нибудь дежурная лекарка. На ее лице читалась усталость. Должно быть, она на суточной смене. Хотя вблизи женщина показалась мне смутно знакомой. За две недели я видела столько народу, что в этом не было ничего необычного, если бы не крепко засевшая в голове мысль, что я видела ее еще в прошлой жизни – без Школы Темных, Даркхолда и, разумеется, лекарского дома.
Наверное, у меня на лице отразился весь спектр чувств, потому что лекарка устало улыбнулась и сказала:
- Ты Коралина, да? Я так и думала, что ты зайдешь. Все в порядке?
- Да, я…
Что? Шла за странной тенью? Следовала за голосами в голове?
- Мне не спалось, я решила пройтись. Как он?
- Сложно сказать. По большей части спит. Ожоги постепенно пройдут, но сейчас боль такая, что может убить. И крылья… у нас, увы, мало опыта с такими особенностями, чтобы понять, что чувствует человек с сожженными крыльями. Но из тех крох информации мы сделали вывод, что пока ему лучше спать.
- Но он выживет?
- Я не знаю, Коралина. Светлая магия – это то, в чем никто из нас не разбирается. Да мы и не хотели разбираться. Были заняты переделом мира.
- Разве лекари не владеют светлой магией? – нахмурилась я.
- О, нет, я не лекарь. Я всего лишь помогаю здесь. Кейман требует, чтобы рядом с Даркхолдом постоянно кто-то находился. На случай, если он очнется. Мы не знаем, как сильно он травмирован эмоционально и насколько его испугает резкая смена обстановки.
Украдкой, кончиками пальцев, я потерла запястья. Там еще виднелись слабые следы серебряных цепей. Последнее, что Дарк успел сделать перед тем, как отключиться – разорвал их. И для хорошего человека это наверняка стало бы причиной прощения. А я не могла. Смотрела на него, сердце сжималось от жалости, а в легких не хватало воздуха от злости.
Даркхолд и только он был виновен в том, что случилось. Если бы не его игра, не его безумие…
Что? Я осталась бы во Фригхейме, никогда не встретилась бы с Гидеоном и не услышала слов, которые не дают спать ночами. Никогда не попала бы в Штормхолд и не оказалась здесь с обожженными руками и полным непониманием, как дальше жить.
- Ты злишься, - грустно улыбнулась женщина.
- Это тоже причина, по которой вас поставили дежурить? На случай, если я буду злиться настолько, чтобы причинить ему вред?
- Нет, что ты. Никто не думает, что ты способна причинить ему вред. Но помимо тебя есть и другие.
Я скосила глаза на ее руки, пытаясь понять, какие крупицы она носит и какой магией обладает, но тонкие запястья женщины были абсолютно пусты. Мы долго молчали, в абсолютной тишине палаты.
- Я злюсь. Но я хочу, чтобы он выжил.
Повинуясь порыву, я протянула руку к Даркхолду. Женщина хотела было остановить, но почему-то передумала, и ее рука замерла на полпути к моей. Пришлось встать на цыпочки, чтобы прикоснуться к обугленным крыльям. В первые мгновения они показались ужасно холодными, невольно напомнив сны о девушке в ледяной расщелине. А потом там, где я прикоснулась, зародилось тепло.
Едва уловимое, осторожное, но благодаря темноте палаты все же различимое: мягкий, окутывающий руку и крылья, свет. Словно зачарованная, я наблюдала, как обожженные участки светлеют, а перепонки медленно, но восстанавливаются.
- Ого… - произнесла женщина у меня за спиной. – Кейман говорил, что ты многое можешь, но сказал…
Мир пошатнулся. Я охнула и отдернула руку, не устояла на ногах и упала бы, если бы женщина меня не подхватила.
- Тебе надо прилечь.
- Еще немного…
Показалось, ожоги на спине стали меньше. Или просто погас тот слабый свет, обнажавший жуткие увечья?
- Нет, Коралина, если ты себе навредишь, меня убьют! Идем, я тебя провожу и сделаю сладкий чай.
- Я в порядке, я дойду. Вы ведь должны быть с Дарком…
- Я имею право отлучаться. Не спорь.
На самом деле, я отказывалась из глупой вежливости, я вряд ли дошла бы сама. Руки дрожали от слабости и единственное, чего мне хотелось – это прилечь. Вопросов к магии внутри все больше. Почему она действует без крупиц? И почему так выматывает.
Опираясь на руку женщины, я добрела до палаты и с облегчением легла в постель. Сердце билось, как сумасшедшее, пропуская удары. От любой смены положения унявшееся было головокружение начиналось с новой силой. Спустя несколько минут к губам прижали чашку с теплым сладким чаем. Стало чуть легче, но накатила ужасная слабость. Глаза буквально закрывались, и остаток сил уходил на то, чтобы не засыпать. Хотя почему бы не расслабиться и не отдаться во власть сна, я сказать не могла.
- Не нужно жертвовать здоровьем ради него.
- Я не контролирую силу. Просто не могу смотреть, как ему больно.
Она слабо улыбнулась.
- Кейман убьет меня за эти слова. Но если ты вдруг почувствуешь в себе… чуть больше силы, чем обычно. Я буду…
Слова давались ей с трудом.
- Я буду благодарна, если придешь еще и сделаешь это снова.
- Приду. Я найду силу. Постараюсь.
- Спасибо, что зашла.
Я никогда бы не решилась, если бы тьма снова не привела меня к Даркхолду.
- Можно вопрос?
Она обернулась в дверях.
- Конечно.
- Мы знакомы? Ваше лицо кажется… как будто я вас где-то видела. Но вы ведь не лекарь. Вы были в школе?
- Нет. Я жила во Фригхейме, ты могла видеть меня на мероприятиях с мужем. Можешь звать меня Бриной.
Удивленно распахнув глаза – сон как рукой сняло – я села в изголовье постели.
- Ваше величество?!
- Уже нет. Я больше не королева. К счастью или к сожалению, не знаю. Так что просто Брина.
- Но почему Кейман попросил дежурить именно вас? Простите, я задаю неуместные вопросы.
- Вопрос очень уместный. Кейман попросил меня побыть рядом с Даркхолдом, потому что я его мать. А теперь ложись и спи. На все твои вопросы ответит сам Кейман и, полагаю, уже скоро.
На один точно не ответит.
Почему даже у темного принца есть мать, а у меня – только видения о чужой смерти?
ГЛАВА ВТОРАЯ
Магия сильно по мне ударила. Я проспала всю ночь, с трудом открыла глаза к перевязкам и процедурам, а затем уснула снова. И лишь к обеду почувствовала себя хотя бы способной поесть. Аппетита не было, но если я оставляла обед нетронутым, лекари ругались, так что пришлось заставить себя съесть пару ложек супа.
- Там тебя ищет парень с первого этажа, - сказала лекарка, убиравшая обед. – Позвать?
- Элай? Нет, скажите, что я не очень хорошо себя чувствую.
Вчера поболтать с ним было приятно и даже весело, а сегодня я вновь вспомнила Дарка, его многоэтажную циничную ложь, и решила, что новые знакомства – последнее, что сейчас нужно. Трусливо спряталась в палате и решила сказаться больной.
Вот только не учла, что отговорка дойдет не только до Элая, но и до Кеймана, который, как и обещал, явился к вечеру. И хоть он обнаружил меня в нервном нетерпении, все равно не стал делать вид, будто лекарская тайна вообще имеет для него хоть какое-то значение.
- Что с тобой? Стало хуже?
- Нет. Просто болела голова. Я в порядке.
Жаль, что за восемнадцать лет я не научилась врать. Кейману хватило мрачного строгого взгляда, чтобы я на едином выдохе призналась:
- Ходила к Даркхолду и немножко…
- Пыталась его вылечить.
- Не пыталась, а лечила, - слегка обиженно пробурчала я.
- Тогда переносим разговор на завтра.
- Нет!
Я вскочила с постели и почувствовала, как мир пошатывается, но героически устояла и даже не дрогнула.
- Я в порядке! Я очень хочу выйти, пожалуйста! Хоть на часок!
И Кейман сдался.
- Ну, хорошо. Сейчас принесу твою одежду.
Уже через полчаса мы стояли у главного входа в лекарский дом, и я полной грудью вдыхала запах свободы. Даже слабость отступила. И никакое серое небо с грозовыми тучами не грозило испортить мне вечер. Разве что разговор…
Долгое время мы шли молча. Второй раз в жизни я была в столице, и с неослабевающим восхищением наблюдала за ее жизнью. За тем, какой яркой, богемной и магической она может быть. Здешнее общество не стеснялось ни творческих порывов, ни использования крупиц. Оно жило на всю катушку: развлекалось, чувствовало, тратило магию и деньги. Где-то там, далеко-далеко, в мрачных шахтах добывали драгоценные крупицы магии, без которых были бы невозможны все эти огненные птицы, порхающие над головами хозяев и водные змеи. Без которых не сияли бы так ярко украшения роскошно одетых женщин. Все вокруг было пропитано магией. Магия покупалась за деньги. А деньги, вероятно, падали на них с неба.
Я понимала, что во мне говорят обида и зависть, но ничего не могла с собой поделать. После мрачных стен игрушечной Школы Темных яркий и беззаботный Флеймгорд показался насмешкой.
- Совет Магов назначил меня твоим опекуном, - сказал Кейман. – Всего на год. Пока ты не встанешь на ноги.
- Что это значит?
- Что я обеспечиваю тебя и отвечаю за твои безопасность и образование. Что я обязуюсь обучить тебя всему, что должен знать подданный Штормхолда. Через год ты получишь полное право считаться законным жителем Штормхолда. Если не попадешь в тюрьму и не уедешь, конечно.
- Мне ведь некуда ехать.
- Да и в тюрьме скучновато, - со смешком согласился Кейман.
Так вот почему ему докладывают о моем самочувствии. Опекун… никаких эмоций эта новость не вызвала, меня уже опекал приют. Немного стало стыдно, что кому-то снова придется платить за меня. Но, может, получится устроиться на работу.
- Еще из хороших новостей: Деллин готова взять тебя в Школу Бури.
- Она ведь мне отказала.
Кейман, как показалось, посмотрел с легким удивлением.
- Не примешь предложение?
- У меня есть выбор?
- Пожалуй. Взять тебя в школу – удобное для всех решение, потому что, если честно, сейчас целая куча задач и проблем. Но если ты не хочешь учиться со всеми или… м-м-м… обижена на отказ и пренебрежение твоим даром – подумаем, что можно сделать. Но учиться нужно, Коралина. Силу нужно учиться контролировать.
- Я не обижена, - слабо улыбнулась я. – Просто не понимаю, что вообще происходит.
- Сейчас сядем за столик и обсудим. Разговор будет долгий и, возможно, в нескольких частях.
Я тяжело вздохнула. Часть меня очень не хотела этого разговора, а другая требовала, наконец, избавиться от неизвестности, мучавшей несколько недель. И, словно мне не хватало душевных терзаний, дико не хотелось уходить с улицы. Погода давно клонилась к зимней, но вечер выдался безветренный и приятный. Я бы с удовольствием побродила по улицам вместо того, чтобы сидеть в ресторации среди всего этого бомонда.
- Что хочешь съесть? Предлагаю попробовать что-нибудь местное.
- Я не голодна, спасибо. Выбирайте на свой вкус.
- Коралина, опекать – это значит и кормить тоже. Ты плохо ешь. Надо восстанавливать силы.
- У меня вообще нет никаких тайн?
- Нужно что-нибудь съесть. Это опекунский указ.
- Я не слишком подходяще одета для ресторана.
- Во Флеймгорде тысячи мест, где можно поужинать. Мы найдем то, в котором ты не будешь выделяться.
Вместо ответа я равнодушно пожала плечами.
- Ну а что ты предлагаешь? Куда хочешь пойти?
- Я бы хотела побыть на улице.
- Все террасы закрыты. Слишком холодно для столиков на свежем воздухе.
Кейман задумчиво посмотрел на меня и вздохнул:
- Мы можем пойти в парк. Но только если ты согласишься взять что-нибудь с собой и там поесть.
- Было бы здорово.
Вот так мы оказались возле небольшой палатки с уличной едой. У меня даже пробудился аппетит от запахов из нее. Здесь подавали пышные лепешки, начиненные всякими разностями: мясом, рыбой, овощами, сыром и грибами. Можно было выбрать сразу все, получив огромную лепешку, завернутую в лист пергамента или придумать какое-нибудь блюдо на свой вкус. Подумав, я решила, что лепешка с овощами и сыром определенно есть в списке того, что я бы с удовольствием съела. К каждой лепешке подавали небольшой стаканчик с горячим напитком, чаем, кофе или теплым морсом.
Кейман остался ждать ужин, а я отошла чуть в сторону, чтобы пропустить шумную семью с кучей детей рассмотреть меню. И вдруг поняла, что мы стоим совсем рядом с улицей, на которой мы с Рианой Браунвинг покупали книги. Кажется, прошла целая вечность! А ведь не больше двух месяцев.
