Баба Юля, как милостиво попросила себя называть хозяйка, скоро оправилась от напористости гостя. Она решительно пресекла поток незнакомых терминов и пригласила сначала отведать угощение.
Саня, как и Никита, быстро позабыли о предостережениях на счет хитрости ведьм. Обжаренная картошка в масле, соленые огурчики в мисочке, вареная курица и свежий хлеб, быстро отодвинули на задний план и причину визита, и его желательную краткосрочность.
- Чем богаты! … Чем богаты! – приговаривала хозяйка, суетясь вокруг гостей.
Она то лишнюю тарелку поставит, то хлебца доложит, и все через Никиту. Так и льнула, так и норовила его коснуться.
А тот деликатно уклонялся.
Пересесть, значит, показать неуважение.
Но настырная бабка гостеприимно улыбалась и, заглядывая ему в глаза, предлагала угощенья. Даже рябиновку принесла.
- Ох, вкусна! - расхваливала она настойку, расставляя на столе стаканы.
Саня в предвкушении причмокнул, а Маришка с виноватой улыбкой свой стакан отодвинула. Но к ней никто и не приставал.
Никита при виде темной бутылки поморщился, и тут радушная хозяйка расстаралась, она была готова с ним нянчиться:
– Сычас полегчает. Накось лекарство, - она не успокоилась до тех пор, пока гость не выпил полный стакан. - Вот и ладно! Головушка сычас пройдет.
Прямо загляденье, а не ухаживание, почище родной матери.
- А энто тебе, ягодка.
Маришка вздрогнула, когда перед ее носом возникла чашка с еще теплым яблочным компотом.
- Ой, … н-нет, … спасибо, - она испуганно отпрянула и тут же уперлась затылком в старухин бок.
- Вкусенький, попробуй, не горячий. - она подула в чашку.
Выхода не было.
С последним глотком приятного кисловато-сладкого компота в душе поселилась тоска, спешная, лихорадочная необходимость … Домой! … Срочно надо домой … к маме! Она ведь переживает, плачет!
- Марин?
Санин кроссовок ощутимо пихнул Маришкину щиколотку. Но она осталась отстраненной.
- Тебе нехорошо, милая?
- Мне … не … не знаю, - Маришка не понимала, что происходит. – Мне, наверное, пора.
- Ну ничего не поделать. Знать, дела сыскались важные, - легко согласилась баба Юля и как бы между прочим закрыла собой Саню. Пригляделась. Потом послюнявила свои пальцы и поправила челку замершей Маришки, как раз место, куда пришелся плевок Синей Кофточки. Простой жест заботы вызвал в голове шум и давящую боль в висках. Маришка покачнулась на стуле. – Ну что жа, ступай, - тем временем продолжала бабка.
Она отошла к плите и вернулась с дышащим жаром пирогом, начиненным вареньем.
Маришка поднялась точно в тумане.
- Ты куда? – сдавленно шикнул Саня.
- Надо, - одними губами произнесла она, думая о том, что мать по возвращении может не заметить Стефана и разбить его. … Таня проверила квартиру, а вдруг обманула?
Саня сжал под столом Миришкино колено в последний момент. Кольцо с рубином больно впечаталось в кожу и, наваждение частично сгинуло.
Маришка плюхнулась назад, сделала Сане круглые глаза. Он едва заметно отрицательно качнул головой и кивнул на Никиту.
А тот в странном рассеянии жевал кусок пирога. Сидевшая рядом бабка, подперев кулачком голову любовалась им и время от времени что-то приговаривала шепотком: «… узелки распутаешь ..»
Внезапно, она метнула острый взгляд на Маришку с Саней, удивив ясным, как у девки взглядом и … улыбнулась:
- Чой-то гости притихли? Как оно, на Москве-то? – Взяла чашку, налила себе чай, но вместо пирога взяла из жестяной банки, стоявшей тут же, кусок колотого сахара. – Цены-то очень велики?
И не единым жестом не намекнула, не напомнила, что Маришке пора уходить. Макая сахар в чай, бабка долго и сосредоточенно его обсасывала. А Маришка с Саней завороженно наблюдали и, сами того не желая, отвечали на вопросы, уже позабыв о причине своего визита и о сестре Никиты.
Наконец, трапеза закончилась, вместе с ней Саня вспомнил свое дело:
- Здесь все так вкусно, что я почти позабыл, зачем приехал. Баба Юля, вы обещали эксклюзивный материал для будущего сайта.
- Коли обещалась, стало быть дам, - согласилась она. – Сычас пойдем на одно святое место, там силы много. Все и покажу.
- Далеко? – впервые подал голос Никита.
Оказалось, нет, к некой старой церкви.
Это уже после выяснилось, что самая старая церковь, пережившая даже революцию, стояла совершенно в другом месте.
Хозяйка вывела гостей из дома, а на дворе … почти ночь!
Куда подевалось несколько часов? Ведь пока сидели за столом, в окно светило солнце!
Густой вечер накрыл сад, более того утреннее голубое небо затянуло плотной облачностью и похолодало.
- Погодка ноне! Кабы дождик все не напортил, - качала головой баба Юля. Она шустро протопала к поржавевшим воротам.
Смятение гостей она заметила и, понимающе улыбаясь, объяснила петрушку со временем нервической рассеянностью современных людей. Мол, дорога, ночлег в общественном месте, а еще сытная еда, свежий воздух:
- Тута во внимание надобно брать все разом, - закончила она и без усилий распахнула створки ворот.
На тропинке под сиренью стояла молодая женщина, на вид не больше тридцати – тридцати пяти лет.
- Явилась, - сухо кивнула ей хозяйка. – Проходь! – и представила гостям: - Энто Катерина Дмитриевна, помогать будет. - Потом достала ключи от гаража, скрывавшегося под раскидистой вишней. Через минуту длинные ветки-плети хлестнули по стеклам синих жигулей. Старая машина вытянула за собой груженый прицеп. - Энто … заодно, - махнула она на продолговатый сверток в нескольких слоях целлофана. - Рейки надо родне отвезти. Нам по пути буде … Они печь топят, а мне ужо без нужды. Поехали? – Она приглашающе распахнула заднюю дверцу.
Никите персонально было предложено место рядом с водителем.
Едва выехали на дорогу, Саня открыл интерактивную карту, чтобы видеть маршрут.
Довольно занимательное дело.
По улице Корольковой доехали до рынка «Южный», потом миновали Петропавловскую церковь. Маришка проследила ее светлые стены через окно и пихнула в бок Саню, тот молча замотал головой, давая понять, что сам не знает конечной остановки.
По улице Лебедева доехали до Вогрэсовского моста через реку Воронеж.
От вида широкой темной речной полосы перехватило дух.
Постоять бы возле ограды с раскинутыми руками!
А машина катила дальше.
На заднем сиденье немного тесновато втроем. Катерина Дмитриевна то и дело копалась в своих карманах. Саня шумно дышал, его бок, точно калорифер, с каждой минутой становился все жарче. Несчастная Маришка вплотную прижалась к окну, с нарастающим глухим беспокойством вглядывалась в плохо освещенную местность.
Храм Дмитрия Донского тоже остался без внимания.
Юлия Сергеевна уверенно пересекала улицы, проезжала светофоры, пока со Средне-Московской не свернула на Инициативную, вырулив прямо на площадь перед дворцом спорта «Юбилейный».
В Маришкиной груди ворочалась болезненная муторность, возникшая еще на террасе, сейчас она все более причиняла неудобство. Оно так всегда – неуверенность в незнакомых местах, рядом с малознакомыми людьми.
Надо было уехать в Москву ... к маме.
Ну и что, что Никита.
Домой хочется!
Поглядывая на молчаливого прежнего начальника на переднем сиденье, Маришка вспомнила поцелуй. Легкая улыбка расцвела и угасла, оставив теплую ясную искорку где-то за окном, на обочине чужой местности.
Нежность, осторожность Никиты, диктуемые уверенностью в Маришкиной невинности – чуткий поцелуй в ванной.
А она лгунья!
Память насмешливо напомнила неистовую страсть в объятьях Стефана. Щеки и уши опалило жаром.
Сложно будет объяснить правду, если отношения внезапно продолжатся.
Ужас, как стыдно!
Угрызения совести так отвлекли от действительности, что конец дороги стал неожиданностью.
- Тута, - бабка выключила двигатель.
На улице горели фонари, но они, как и освещенные окна жилых домов с трудом пробивались сквозь плотный туман! Странно, откуда он? Зябкая сырость проникала в салон через открытое окно, рождая стойкое желание не выходить из машины вообще.
- Не помню в метеосводках ничего подобного! – Никита обернулся к друзьям, а потом спросил бабку: - И где это святое… - Он смолк, разглядев впереди тускло поблескивавший купол невысокого храма. Это была его единственная реплика за всю дорогу.
Отчего-то Никитин интерес показался Маришке неправильным. Может быть, вернее было бы спросить, далеко ли отсюда бульвар Победы? Ксения так и не объявилась.
Но самоуверенная брюнетка на мгновение вспыхнула на границе одурманенного сознания и померкла.
- Храм пророка Самуила, - тем временем пояснила баба Юля. – Здеся былое место силы. Мощное оно шибко. Вознесенское кладбище туточки было. - Она посмотрела на Саню и повела рукой, окидывая площадь перед большим зданием. – Табе ить надыть с умом все показать. Вот тута свои ролики и сделашь.
- Отлично, - кивнул толстяк. – Какой-то ритуал будет, да? – Он осмотрелся, подыскивая удачное место для камеры.
- Будет, будет, - закивала бабка и указала на сверток в прицепе: – Подмогни ка мне. Сюды неси. – Ее узловатый палец указал на подстриженный газон в паре шагов от тротуара.
- Рейки, – уточнил Саня. Обхватил сверток и тотчас отпрянул: - А откуда вода-то?! Тут течет что-то, бабуль! … А чего воняет так?
- Неси!
Саня неуверенно подступился к свертку, осторожно поднял его. С целлофана потекла действительно резко пахнущая жидкость, а сам сверток обвис.
- Да что там такое!?
- Говорю ж те, непутевому, рейки энто, - начала раздражаться бабка.- Из погребу. Отсырели они. Кошки их видать обоссали.
- Рейки? … Кошки? - пробормотала Маришка. Она помнила о неких родственниках с печью. Странно, вокруг город, многоэтажки, но это еще пол беды, зачем рейки-то мочить? Да и не могут они так висеть, что твой мешок!
- Придуть, придуть и возьмуть, - бабка суетилась вокруг свертка в попытке подвинуть, поправить целлофан. Потом тщательно обтерла руки тряпкой. – Ну што жа, время не ждёть. Можа хотите помочь в ритуале?
- Вы делайте, а я буду снимать, вот мне Маришка поможет, - Саня стал устанавливать штатив.
- Как жиж станешь писать опосля? – хитро спросила бабка. – Вот поглядишь изнутри, после поговорим.
Толстяк неожиданно согласился. Установив на штативе камеру на автозапуске, схватил упиравшуюся Маришку за руку и шагнул к свертку:
- Что надо делать?
Бабка нехорошо посмотрела на съёжившуюся Маришку, потом махнула рукой и дала знак Катерине Дмитриевне.
Женщина молча сняла у себя с пояса фляжку.
- Хлебните по глоточку, - велела баба Юля. - Простая вода, станет … энтим … проводником.
- Можно я не буду? – взмолилась Маришка, но неожиданно покладисто приняла в свою очередь фляжку.
- Цела останешьси, - бросила через плечо бабка. – Встаньте ближе и возьмитесь за руки. Сычас … научу почувствовать силу. …Ну, что узелочек, вставай и ты, - обратилась она к Никите.
А ведь он все это время стоял молчаливый и отстраненный, как не в себе.
Катерина Дмитриевна тем временем протянула темненький мешочек. Бабка развязала тесемки, сыпанула на ладонь порошок и недовольно заметила:
- Надыть молоть лучше! - она достала свой мешочек, из кожи. Перемешала смеси и принялась сыпать круг, обходя гостей. – Катя, ты подле меня ходишь и ни на что не отвлекаешься. Думай, как держишь мене за руку. Поняла?
Бабка сыпала круг и что-то неразборчиво бормотала.
Потянуло гнилью.
Туман подступил ближе, бабка, ходившая кругами, и помощница почти исчезли в его хмари.
Вскоре всю округу накрыла гнетущая тишина, пропали отдаленные звуки транспорта и редкий лай собак.
- Не понял! – Саня, не разнимая рук, начал озираться. – Или мне кажется? … Кто-нибудь силу чувствует?
Реальность менялась на глазах. В серой мгле проступали могильные камни, ограда, кое-где угадывались очертания склепов с мраморными ангелами.
Из прошлого поднималось призрачное кладбище.
- Офигеть! – неожиданно Никита первым нарушил замкнутость рук и шагнул в сторону, где за минуту до того лежал бабкин сверток. – А дальше что? … Ужасно!
Маришка перевела дыхание, радуясь на вернувшуюся к нему вменяемость.
Каждый прислушивался к себе не ощущая никаких перемен.
Закончился ритуал или продолжается?
- Никит, не уходи далеко, – окликнул его Саня. – Думаю, сейчас все проясниться. … Эх, надо было бабку сначала расспросить.
Двигаться приходилось буквально через силу, атмосфера туманной мглистости вязкой патокой вытягивала жизнь. Ноги налились свинцом, в головах нудно гудело, скоро ограды и могильные камни начали покачиваться, вызывая тошноту.
- Где мы? – Маришка испуганно всматривалась в клочья тумана. Всюду, куда ни глянь, бесконечные стеллы и кресты. – Мне страшно! – Она ухватила Никиту за руку и втянула назад в круг, которого и не было.
- Не дрефь! – подмигнул Саня. – Юлия Сергеевна! … Вы где?
- Акромя меня тута никого.
Раздалось позади.
Сидевшая, через две могилы, на камне фигура повернула голову.
Молодой худощавый парень со связанными за спиной руками, в изодранной рубахе на выпуск. Он с достоинством сидел на своем валуне и, закинув нога на ногу, праздно покачивал давно не чищеным сапогом.
- Ничего себе! – вытаращился Саня, абсолютно уверенный, что минуту назад там никого не было.
- Братки, не пособите, а то совсем замерз! – парень сощурился и передернул плечами.
Его сощуренный взгляд переходил с одного лица на другое, пока не остановился на Маришке. И сколько в этом взгляде отразилось удивления, растерянности, какого-то суеверного страха!
Никита решительно шагнул вперед, загораживая собой спутницу, незнакомец ему не нравился, но никого иного по близости не обреталось.
Остаться бы на месте, не поддаваться лихорадочному беспокойству, эмоции, они всегда вредят. Надо ждать, вокруг, наверное, это всё привиделось и сейчас закончится.
Но мысли развивали какую-то странную тему: что если этот тип со связанными руками и есть задание, загадка?
Никита так бы и стоял в сомнениях, если бы не Саня:
- Слышь, любезный, ты здесь бабки не видел?
- Так пособите али как? - вопросом ответил парень.
Саня терпеливо шагнул к валуну, повозился с затянутыми на совесть узлами, но распустил веревку:
- Вуаля! …Так, что бабка?
- А не знаю, - издевательски улыбаясь, бывший пленник с наслаждение растёр запястья. - Горло промочить нечем?
- Нет, - резковато ответил Никита и потянулся оттащить друга.
Как вдруг незнакомец перехватил руку:
- Смотри, что у меня есть, он достал из кармана спутанную многими узлами грязную веревку.
Никита изменился в лице.
Нет, он не превратился в дьявола или чудовище, просто вглядывался в веревку как-то странно заинтересованно, … неправильно как-то.
- Подержи, - он снял с плеча сумку, не глядя отдал Маришке, а потом шагнул к незнакомцу: - Покажи.
А тот живо уступил свое место на валуне:
- Здеся сподручнее.
А дальше на Маришку напали.
Внезапно из мглы метнулась бесшумная тень.
Сова!
Вытаращив глаза, с растопыренными когтистыми лапами, птица бросилась в лицо. Маришка вскрикнула, шарахнулась и, завизжав, в истерике бросилась прочь.
Ничего не понимающий Саня с разинутым ртом смотрел ей в след.
Вот только что стояла нормальная, как вдруг заорала и тикать!
- Марин, ты куда! – крикнул он растерянно.
Нет ответа.
А Никита сидел на валуне, увлеченный распутыванием каких-то грязных узлов.
Саня, как и Никита, быстро позабыли о предостережениях на счет хитрости ведьм. Обжаренная картошка в масле, соленые огурчики в мисочке, вареная курица и свежий хлеб, быстро отодвинули на задний план и причину визита, и его желательную краткосрочность.
- Чем богаты! … Чем богаты! – приговаривала хозяйка, суетясь вокруг гостей.
Она то лишнюю тарелку поставит, то хлебца доложит, и все через Никиту. Так и льнула, так и норовила его коснуться.
А тот деликатно уклонялся.
Пересесть, значит, показать неуважение.
Но настырная бабка гостеприимно улыбалась и, заглядывая ему в глаза, предлагала угощенья. Даже рябиновку принесла.
- Ох, вкусна! - расхваливала она настойку, расставляя на столе стаканы.
Саня в предвкушении причмокнул, а Маришка с виноватой улыбкой свой стакан отодвинула. Но к ней никто и не приставал.
Никита при виде темной бутылки поморщился, и тут радушная хозяйка расстаралась, она была готова с ним нянчиться:
– Сычас полегчает. Накось лекарство, - она не успокоилась до тех пор, пока гость не выпил полный стакан. - Вот и ладно! Головушка сычас пройдет.
Прямо загляденье, а не ухаживание, почище родной матери.
- А энто тебе, ягодка.
Маришка вздрогнула, когда перед ее носом возникла чашка с еще теплым яблочным компотом.
- Ой, … н-нет, … спасибо, - она испуганно отпрянула и тут же уперлась затылком в старухин бок.
- Вкусенький, попробуй, не горячий. - она подула в чашку.
Выхода не было.
С последним глотком приятного кисловато-сладкого компота в душе поселилась тоска, спешная, лихорадочная необходимость … Домой! … Срочно надо домой … к маме! Она ведь переживает, плачет!
- Марин?
Санин кроссовок ощутимо пихнул Маришкину щиколотку. Но она осталась отстраненной.
- Тебе нехорошо, милая?
- Мне … не … не знаю, - Маришка не понимала, что происходит. – Мне, наверное, пора.
- Ну ничего не поделать. Знать, дела сыскались важные, - легко согласилась баба Юля и как бы между прочим закрыла собой Саню. Пригляделась. Потом послюнявила свои пальцы и поправила челку замершей Маришки, как раз место, куда пришелся плевок Синей Кофточки. Простой жест заботы вызвал в голове шум и давящую боль в висках. Маришка покачнулась на стуле. – Ну что жа, ступай, - тем временем продолжала бабка.
Она отошла к плите и вернулась с дышащим жаром пирогом, начиненным вареньем.
Маришка поднялась точно в тумане.
- Ты куда? – сдавленно шикнул Саня.
- Надо, - одними губами произнесла она, думая о том, что мать по возвращении может не заметить Стефана и разбить его. … Таня проверила квартиру, а вдруг обманула?
Саня сжал под столом Миришкино колено в последний момент. Кольцо с рубином больно впечаталось в кожу и, наваждение частично сгинуло.
Маришка плюхнулась назад, сделала Сане круглые глаза. Он едва заметно отрицательно качнул головой и кивнул на Никиту.
А тот в странном рассеянии жевал кусок пирога. Сидевшая рядом бабка, подперев кулачком голову любовалась им и время от времени что-то приговаривала шепотком: «… узелки распутаешь ..»
Внезапно, она метнула острый взгляд на Маришку с Саней, удивив ясным, как у девки взглядом и … улыбнулась:
- Чой-то гости притихли? Как оно, на Москве-то? – Взяла чашку, налила себе чай, но вместо пирога взяла из жестяной банки, стоявшей тут же, кусок колотого сахара. – Цены-то очень велики?
И не единым жестом не намекнула, не напомнила, что Маришке пора уходить. Макая сахар в чай, бабка долго и сосредоточенно его обсасывала. А Маришка с Саней завороженно наблюдали и, сами того не желая, отвечали на вопросы, уже позабыв о причине своего визита и о сестре Никиты.
Наконец, трапеза закончилась, вместе с ней Саня вспомнил свое дело:
- Здесь все так вкусно, что я почти позабыл, зачем приехал. Баба Юля, вы обещали эксклюзивный материал для будущего сайта.
- Коли обещалась, стало быть дам, - согласилась она. – Сычас пойдем на одно святое место, там силы много. Все и покажу.
- Далеко? – впервые подал голос Никита.
Оказалось, нет, к некой старой церкви.
Это уже после выяснилось, что самая старая церковь, пережившая даже революцию, стояла совершенно в другом месте.
Хозяйка вывела гостей из дома, а на дворе … почти ночь!
Куда подевалось несколько часов? Ведь пока сидели за столом, в окно светило солнце!
Густой вечер накрыл сад, более того утреннее голубое небо затянуло плотной облачностью и похолодало.
- Погодка ноне! Кабы дождик все не напортил, - качала головой баба Юля. Она шустро протопала к поржавевшим воротам.
Смятение гостей она заметила и, понимающе улыбаясь, объяснила петрушку со временем нервической рассеянностью современных людей. Мол, дорога, ночлег в общественном месте, а еще сытная еда, свежий воздух:
- Тута во внимание надобно брать все разом, - закончила она и без усилий распахнула створки ворот.
На тропинке под сиренью стояла молодая женщина, на вид не больше тридцати – тридцати пяти лет.
- Явилась, - сухо кивнула ей хозяйка. – Проходь! – и представила гостям: - Энто Катерина Дмитриевна, помогать будет. - Потом достала ключи от гаража, скрывавшегося под раскидистой вишней. Через минуту длинные ветки-плети хлестнули по стеклам синих жигулей. Старая машина вытянула за собой груженый прицеп. - Энто … заодно, - махнула она на продолговатый сверток в нескольких слоях целлофана. - Рейки надо родне отвезти. Нам по пути буде … Они печь топят, а мне ужо без нужды. Поехали? – Она приглашающе распахнула заднюю дверцу.
Никите персонально было предложено место рядом с водителем.
Едва выехали на дорогу, Саня открыл интерактивную карту, чтобы видеть маршрут.
Довольно занимательное дело.
По улице Корольковой доехали до рынка «Южный», потом миновали Петропавловскую церковь. Маришка проследила ее светлые стены через окно и пихнула в бок Саню, тот молча замотал головой, давая понять, что сам не знает конечной остановки.
По улице Лебедева доехали до Вогрэсовского моста через реку Воронеж.
От вида широкой темной речной полосы перехватило дух.
Постоять бы возле ограды с раскинутыми руками!
А машина катила дальше.
На заднем сиденье немного тесновато втроем. Катерина Дмитриевна то и дело копалась в своих карманах. Саня шумно дышал, его бок, точно калорифер, с каждой минутой становился все жарче. Несчастная Маришка вплотную прижалась к окну, с нарастающим глухим беспокойством вглядывалась в плохо освещенную местность.
Храм Дмитрия Донского тоже остался без внимания.
Юлия Сергеевна уверенно пересекала улицы, проезжала светофоры, пока со Средне-Московской не свернула на Инициативную, вырулив прямо на площадь перед дворцом спорта «Юбилейный».
В Маришкиной груди ворочалась болезненная муторность, возникшая еще на террасе, сейчас она все более причиняла неудобство. Оно так всегда – неуверенность в незнакомых местах, рядом с малознакомыми людьми.
Надо было уехать в Москву ... к маме.
Ну и что, что Никита.
Домой хочется!
Поглядывая на молчаливого прежнего начальника на переднем сиденье, Маришка вспомнила поцелуй. Легкая улыбка расцвела и угасла, оставив теплую ясную искорку где-то за окном, на обочине чужой местности.
Нежность, осторожность Никиты, диктуемые уверенностью в Маришкиной невинности – чуткий поцелуй в ванной.
А она лгунья!
Память насмешливо напомнила неистовую страсть в объятьях Стефана. Щеки и уши опалило жаром.
Сложно будет объяснить правду, если отношения внезапно продолжатся.
Ужас, как стыдно!
Угрызения совести так отвлекли от действительности, что конец дороги стал неожиданностью.
- Тута, - бабка выключила двигатель.
На улице горели фонари, но они, как и освещенные окна жилых домов с трудом пробивались сквозь плотный туман! Странно, откуда он? Зябкая сырость проникала в салон через открытое окно, рождая стойкое желание не выходить из машины вообще.
- Не помню в метеосводках ничего подобного! – Никита обернулся к друзьям, а потом спросил бабку: - И где это святое… - Он смолк, разглядев впереди тускло поблескивавший купол невысокого храма. Это была его единственная реплика за всю дорогу.
Отчего-то Никитин интерес показался Маришке неправильным. Может быть, вернее было бы спросить, далеко ли отсюда бульвар Победы? Ксения так и не объявилась.
Но самоуверенная брюнетка на мгновение вспыхнула на границе одурманенного сознания и померкла.
- Храм пророка Самуила, - тем временем пояснила баба Юля. – Здеся былое место силы. Мощное оно шибко. Вознесенское кладбище туточки было. - Она посмотрела на Саню и повела рукой, окидывая площадь перед большим зданием. – Табе ить надыть с умом все показать. Вот тута свои ролики и сделашь.
- Отлично, - кивнул толстяк. – Какой-то ритуал будет, да? – Он осмотрелся, подыскивая удачное место для камеры.
- Будет, будет, - закивала бабка и указала на сверток в прицепе: – Подмогни ка мне. Сюды неси. – Ее узловатый палец указал на подстриженный газон в паре шагов от тротуара.
- Рейки, – уточнил Саня. Обхватил сверток и тотчас отпрянул: - А откуда вода-то?! Тут течет что-то, бабуль! … А чего воняет так?
- Неси!
Саня неуверенно подступился к свертку, осторожно поднял его. С целлофана потекла действительно резко пахнущая жидкость, а сам сверток обвис.
- Да что там такое!?
- Говорю ж те, непутевому, рейки энто, - начала раздражаться бабка.- Из погребу. Отсырели они. Кошки их видать обоссали.
- Рейки? … Кошки? - пробормотала Маришка. Она помнила о неких родственниках с печью. Странно, вокруг город, многоэтажки, но это еще пол беды, зачем рейки-то мочить? Да и не могут они так висеть, что твой мешок!
- Придуть, придуть и возьмуть, - бабка суетилась вокруг свертка в попытке подвинуть, поправить целлофан. Потом тщательно обтерла руки тряпкой. – Ну што жа, время не ждёть. Можа хотите помочь в ритуале?
- Вы делайте, а я буду снимать, вот мне Маришка поможет, - Саня стал устанавливать штатив.
- Как жиж станешь писать опосля? – хитро спросила бабка. – Вот поглядишь изнутри, после поговорим.
Толстяк неожиданно согласился. Установив на штативе камеру на автозапуске, схватил упиравшуюся Маришку за руку и шагнул к свертку:
- Что надо делать?
Бабка нехорошо посмотрела на съёжившуюся Маришку, потом махнула рукой и дала знак Катерине Дмитриевне.
Женщина молча сняла у себя с пояса фляжку.
- Хлебните по глоточку, - велела баба Юля. - Простая вода, станет … энтим … проводником.
- Можно я не буду? – взмолилась Маришка, но неожиданно покладисто приняла в свою очередь фляжку.
- Цела останешьси, - бросила через плечо бабка. – Встаньте ближе и возьмитесь за руки. Сычас … научу почувствовать силу. …Ну, что узелочек, вставай и ты, - обратилась она к Никите.
А ведь он все это время стоял молчаливый и отстраненный, как не в себе.
Катерина Дмитриевна тем временем протянула темненький мешочек. Бабка развязала тесемки, сыпанула на ладонь порошок и недовольно заметила:
- Надыть молоть лучше! - она достала свой мешочек, из кожи. Перемешала смеси и принялась сыпать круг, обходя гостей. – Катя, ты подле меня ходишь и ни на что не отвлекаешься. Думай, как держишь мене за руку. Поняла?
Бабка сыпала круг и что-то неразборчиво бормотала.
Потянуло гнилью.
Туман подступил ближе, бабка, ходившая кругами, и помощница почти исчезли в его хмари.
Вскоре всю округу накрыла гнетущая тишина, пропали отдаленные звуки транспорта и редкий лай собак.
- Не понял! – Саня, не разнимая рук, начал озираться. – Или мне кажется? … Кто-нибудь силу чувствует?
Реальность менялась на глазах. В серой мгле проступали могильные камни, ограда, кое-где угадывались очертания склепов с мраморными ангелами.
Из прошлого поднималось призрачное кладбище.
- Офигеть! – неожиданно Никита первым нарушил замкнутость рук и шагнул в сторону, где за минуту до того лежал бабкин сверток. – А дальше что? … Ужасно!
Маришка перевела дыхание, радуясь на вернувшуюся к нему вменяемость.
Каждый прислушивался к себе не ощущая никаких перемен.
Закончился ритуал или продолжается?
- Никит, не уходи далеко, – окликнул его Саня. – Думаю, сейчас все проясниться. … Эх, надо было бабку сначала расспросить.
Двигаться приходилось буквально через силу, атмосфера туманной мглистости вязкой патокой вытягивала жизнь. Ноги налились свинцом, в головах нудно гудело, скоро ограды и могильные камни начали покачиваться, вызывая тошноту.
- Где мы? – Маришка испуганно всматривалась в клочья тумана. Всюду, куда ни глянь, бесконечные стеллы и кресты. – Мне страшно! – Она ухватила Никиту за руку и втянула назад в круг, которого и не было.
- Не дрефь! – подмигнул Саня. – Юлия Сергеевна! … Вы где?
- Акромя меня тута никого.
Раздалось позади.
Сидевшая, через две могилы, на камне фигура повернула голову.
Молодой худощавый парень со связанными за спиной руками, в изодранной рубахе на выпуск. Он с достоинством сидел на своем валуне и, закинув нога на ногу, праздно покачивал давно не чищеным сапогом.
- Ничего себе! – вытаращился Саня, абсолютно уверенный, что минуту назад там никого не было.
- Братки, не пособите, а то совсем замерз! – парень сощурился и передернул плечами.
Его сощуренный взгляд переходил с одного лица на другое, пока не остановился на Маришке. И сколько в этом взгляде отразилось удивления, растерянности, какого-то суеверного страха!
Никита решительно шагнул вперед, загораживая собой спутницу, незнакомец ему не нравился, но никого иного по близости не обреталось.
Остаться бы на месте, не поддаваться лихорадочному беспокойству, эмоции, они всегда вредят. Надо ждать, вокруг, наверное, это всё привиделось и сейчас закончится.
Но мысли развивали какую-то странную тему: что если этот тип со связанными руками и есть задание, загадка?
Никита так бы и стоял в сомнениях, если бы не Саня:
- Слышь, любезный, ты здесь бабки не видел?
- Так пособите али как? - вопросом ответил парень.
Саня терпеливо шагнул к валуну, повозился с затянутыми на совесть узлами, но распустил веревку:
- Вуаля! …Так, что бабка?
- А не знаю, - издевательски улыбаясь, бывший пленник с наслаждение растёр запястья. - Горло промочить нечем?
- Нет, - резковато ответил Никита и потянулся оттащить друга.
Как вдруг незнакомец перехватил руку:
- Смотри, что у меня есть, он достал из кармана спутанную многими узлами грязную веревку.
Никита изменился в лице.
Нет, он не превратился в дьявола или чудовище, просто вглядывался в веревку как-то странно заинтересованно, … неправильно как-то.
- Подержи, - он снял с плеча сумку, не глядя отдал Маришке, а потом шагнул к незнакомцу: - Покажи.
А тот живо уступил свое место на валуне:
- Здеся сподручнее.
А дальше на Маришку напали.
Внезапно из мглы метнулась бесшумная тень.
Сова!
Вытаращив глаза, с растопыренными когтистыми лапами, птица бросилась в лицо. Маришка вскрикнула, шарахнулась и, завизжав, в истерике бросилась прочь.
Ничего не понимающий Саня с разинутым ртом смотрел ей в след.
Вот только что стояла нормальная, как вдруг заорала и тикать!
- Марин, ты куда! – крикнул он растерянно.
Нет ответа.
А Никита сидел на валуне, увлеченный распутыванием каких-то грязных узлов.
