Но любовь к блондинке победила. И они развернули военные действия, где пострадали ни в чем не повинные драконы. А когда из многочисленной расы осталось только двое братьев, они, не раздумывая, сошлись в смертельном поединке. А девушка хладнокровно наблюдала за всем этим. И тут в самый разгар боя между братьями, перед белой драконицей появился один из демиургов, который больше не смог равнодушно наблюдать за тем, как рушится все, что они создавали с таким трудом, с такой любовью.
Демиург, глядя на девушку, заинтересованно наблюдающую за смертельным поединком, решил узнать, зачем и для чего все это было затеяно.
— Зачем тебе это? — задал он свой вопрос драконице.
— Я хотела удостовериться, что меня можно полюбить так, что ради этой любви мой избранник готов убить даже собственного брата, да и весь свой народ в придачу, — равнодушно пожала плечами коварная соблазнительница, а демиург чуть не задохнулся от такого ответа.
— Но ведь ты не любишь никого из них, — воскликнул он, возмущенно смотря на белую драконицу. — Тогда зачем ты заварила всю эту кашу?
— Любить я не могу в принципе, — был ее ответ, — а для чего это все… я уже ответила ранее, — после чего она отвернулась от демиурга и продолжила наблюдение, а потом себе под нос прошептала: — Все равно никто из них не выживет, поэтому я останусь одна и начну править единолично.
— Кем?! — воскликнул демиург, уже с ненавистью смотря на ту, из-за которой на его глазах рушился мир.
— Скоро здесь будут другие существа и другие расы, — опять равнодушно пожала плечами та, — вот ими я и буду править.
И тут раздался сдвоенный крик драконов, которые проткнули друг друга мечами, а потом, обнявшись, так и упали замертво.
— Вот и все, — облегченно вздохнула красавица, — теперь я — правительница этого мира, — разведя руки в сторону с победной улыбкой на лице, возвестила красавица.
— Нет, — встал над ней демиург, — не быть тебе правительницей, более того… — он подумал о чем-то, а потом закончил: — В наказание за содеянное, ты отправляешься в междумирье, где проведешь остаток своей никчемной жизни, а для того, чтобы спасти этот мир и снова напитать его энергией драконов, пока он полностью не исчез, в твоем теле появится тот, кто сможет возродить как самих драконов, так и их магию.
— Это что, мое тело будут иметь все, кому не лень? — воскликнула девица возмущенно. — Да еще и рожать оно должно?!
— Да, именно так, — сказав все, демиург взмахнул рукой и они оба исчезли.
— Вот такая вот легенда, — закончил свой рассказ учитель, — а судя по твоей татуировке, ты и есть та самая белая драконица.
— Постой-постой, — замахала я руками, — ты хочешь сказать, что я тут в качестве свиноматки?
— А это кто? — удивился учитель, но я только рукой махнула, задумавшись.
— Неважно, — в прострации вымолвила я, — потом объясню.
Встав и ничего не замечая вокруг, я направилась к замку, по дороге прихватив своего сопровождающего. Он отвел меня в мою комнату, после чего я закрылась и ударилась в раздумья. Так как мыслей в голове было много, причем все нецензурные, стоило поразмыслить о своей нелегкой судьбинушке и о том, что за какие прегрешения на мою долю выпало такое наказание.
Закрывшись в комнате, я попыталась разложить по полочкам свои умозаключения. С одной стороны — дети-это хорошо, но вот с другой… Такое ощущение, что женщин тут воспринимают только как производительниц потомства. А как же чувства? Уважение? Любовь, наконец? И почему я до сих пор не увидела ни одной женщины? Они все рабыни? Вот хоть убейте меня ну никак не могу даже представить себе эту картинку.
И тут вмешалась моя неизменная спутница: «Ну-ну, ты уже о родах задумалась, а о самом процессе ты не думаешь? Ведь твой партнер должен тебе по меньшей мере нравится. Есть тут хоть кто-нибудь заинтересовавший тебя? А ведь для них твое желание не имеет значения. Ты — только способ достижения их удовольствия. Заметь, не твоего.» Ой, мамочки, а ведь точно. Ведь чтобы забеременеть, надо сначала заняться сексом. А заниматься им по принуждению в мои планы не входит. Но с другой стороны — я вспомнила слова хозяина замка, со мной сей процесс может происходить только по любви. Это немного успокоило, но не надолго. В любом случае, мне было страшно. И в роли своего партнера я не представляла никого из них. Грубые, надменные, без капли теплоты и нежности.
«Ну, не скажи. Ты же еще не пробовала, — влезла со своим комментарием шиза, — говорят, очень даже приятно, когда грубо. Вот попробуешь, вдруг понравится. Только не вздумай сдаваться слишком быстро. А то я этого просто не переживу».
— Да пошла ты, — вызверилась я, — вот сама и пробуй.
«Да я бы с радостью, да только я-то внутри тебя, так что, в силу некоторых обстоятельств, сама не могу», — ответил мне внутренний голос.
Зато я что-то начала сомневаться, что это именно МОЙ внутренний голос. Что-то у меня стали закрадываться смутные сомнения по поводу этой самой шизы.
«Я, кажется, просила не называть меня так. Я никакая не шиза, а…»
Договорить я ей не дала, оборвав на полуслове:
— Да поняла я уже, что ты внутренний голос. Вот только чей? — задала я вопрос, а сама подумала о том, что как-то в силу некоторых обстоятельств, мне не хочется знать ответ. Догадка промелькнула и исчезла, я даже головой потрясла, настолько она мне не понравилась.
«Не хочешь, не надо, — даже обрадовалась шиза, — вот когда захочешь узнать, может я и скажу».
На этом наш разговор пришлось прервать, так как у меня появились другие думы. Мне стало интересно, с кем же я должна буду совокупляться, чтобы забеременеть. Более того, я не удивлюсь, если моего согласия никто и не спросит. Недаром говорят, что если попадаешь, то по-полной и по крупному. И это как раз и касается меня. Но много думать мне не дал…, а это еще кто и откуда он взялся? Я же закрыла дверь изнутри и никто не мог войти. А этот… этот… еще минуту назад здесь никого не было, и вот передо мной стоит брюнетистый тип и мило скалится, разглядывая как-то слишком уж пристально. Не нравится мне это. Только я собралась поинтересоваться, кто он и что забыл у меня в комнате, как парень вдруг нахмурился и стал делать странные пассы руками.
У меня даже дар речи пропал. А, увидев как из меня вдруг стал выходить не то дым, не то туман, я вообще чуть в обморок не грохнулась. И вот уже этот недодым, недотуман, стал образовывать фигуру девушки. Она оказалась вся полупрозрачная, только волосы, цвета воронова крыла, выделялись на полупрозрачном теле. Интересный феномен. Я решила поинтересоваться у пришедшего кто это, как парень, не дав мне даже слова сказать, обратился к этой субстанции:
— Так-так-так, ты как здесь оказалась? Ведь должна была остаться в междумирье, а здесь должно находиться только твое тело.
— Хм, — скривился дух, — ты думаешь, я буду спокойно сидеть, пока моим телом кто-то пользуется? Не дождешься, — глянула она на меня с некоей долей презрения.
— Эт-т-то кто? — даже начав заикаться от удивления, спросила я. — Эт-т-то та, о ком я думаю? Значит, мои догадки оказались верны?
— Да, — пристально глянув на меня и, судя по всему, прочитав мысли, роящиеся у меня в голове, согласился пришедший. — Это действительно Алвина.
— Но ведь у нее по легенде были белые волосы, — вновь удивилась я.
— Были. Но сейчас она больше не живое существо, и цвет ее волос символизирует ее же душу, — охотно стал пояснять брюнет, — и как видишь, ее душа чернее ночи. Поэтому, ей больше не место в этом мире.
— Но как она вообще оказалась внутри меня, — поразилась я, — а еще и моим внутренним голосом прикинулась, — но тут я подумала и сообразила еще кое-что. — Стоп-стоп-стоп, а откуда она тогда знает, что со мной произошло в моем мире?
— Вот же, точно дура, — скривилась Алвина. Мне стало не по себе от презрения, сквозившего в ее взгляде. — Из воспоминаний твоей души. Откуда же еще? Не знаешь элементарных вещей. Туго тебе придется.
Глядя на это презрительно-надменное выражение на лице духа, во мне стала закипать злость.
— Ах ты, мразь, — начала распаляться я, — мало того, что из-за тебя я тут должна корячиться, рожать дракошек, это сколько же мне их родить-то придется, задолблюсь рожавши, так ты еще, гадость такая, смеешь на меня презрительно смотреть?
— Тихо-тихо, спокойно, — попытался успокоить разбушевавшуюся меня брюнет, — я сейчас разберусь с ней и все тебе объясню. Тем более, что насильно тебя все равно никто ни к чему склонить не сможет. Так что, помолчи пока.
— А ты вообще кто такой? — продолжала кипишить я. — Что ты здесь забыл? Как проник ко мне в комнату? И что ты можешь мне объяснить? Лучше б сам рожал вместо меня, так ты, по крайней мере, сможешь оказать ощутимую поддержку вымершему виду.
— Я не приспособлен для этого, как бы тебе не хотелось переложить ответственность на других. А теперь уймись. Я занят.
После своих слов гад брюнетистый взмахнул рукой и… у меня резко пропал голос. Вообще. Я только открывала и закрывала рот, не имея возможности издать хоть один звук. Никак. Ну ладно, я подожду. Я, конечно, не злопамятная, вот отомщу и забуду, а потом еще раз отомщу и снова забуду. Будет знать, как доводить бедную меня. Но посмотрим, чего это он творит.
А творил он… невообразимо что. Делая какие-то пассы руками, я заметила, как стал кривиться и стонать с подвыванием, дух. Его форма стала видоизменяться. Очертания тела поплыли, искривились, как в комнате кривых зеркал, куда мы с подругой однажды решили сходить по приколу. Так. Стоп. Никаких воспоминаний, наблюдаем дальше. А дальше этот дух стал уменьшаться в размерах и превращаться в… шар. Я даже села прямо на пол, продолжая наблюдать. До меня доносились обрывки фраз драконицы, она шипела, злилась, пыталась вырваться, но ей не давали этого сделать.
С сосредоточенным видом гость занимался своим делом. Полная концентрация, задумчивый взгляд, горящие ненавистью глаза. В этот момент я порадовалась, что его взгляд обращен не на меня.
Скатав полученный шарик в руке, брюнет несколько раз подкинул его из одной руки в другую, а потом, прочертив одной рукой линию, после чего появилось синеватое свечение, и моя комната как бы разделилась надвое, образовался проход, в который он и зашвырнул маленький вопящий шарик.
— Вот так-то лучше, — довольно потирая руки, этот тип повернулся ко мне, — а теперь будем разбираться с тобой.
— А что со мной? — непонимающе уставилась я на гостя. — И ты так и не ответил на мои вопросы.
— Сейчас ты все узнаешь, — заверил он, садясь на кровать. Несколько минут он к чему-то прислушивался и задумчиво смотрел на меня. Я молчала. Не подгоняла. Ждала. — Начнем с того, что я демиург этого мира. Зовут меня Акшар, а пришел я сюда, потому что почувствовал как из междумирья исчезла Алвина. Причем не только ее тело, но и душа. Вот чтобы она снова не наворотила дел, пришлось вмешаться.
— Хорошо, — согласилась я, — это более-менее понятно, а теперь объясни мне, за что меня-то так наказали?
А как я еще могла назвать попадание в чужое тело? Да еще и, можно сказать, преступницы, из-за которой едва не погиб данный мир. После моих слов повисла напряженная тишина. Он с непониманием смотрел на меня и пытался переварить заданный мной вопрос, но к какому-то одному мнению так и не пришел, поэтому и решил уточнить:
— В каком смысле наказали? Я не понимаю твоего вопроса. С чего ты взяла, что тебя кто-то за что-то наказывал? — засыпал он меня вопросами.
— Подожди, — замахала я руками, — не все сразу. А то я уже забыла первый вопрос, пока ты задавал второй. Но суть я попытаюсь объяснить. Вот смотри, — начала я, — меня, девушку, погибшую в моем мире, переселяют в чужое тело, к тому же, только недавно я узнала, что, оказывается, являюсь неким белым драконом, только самкой, которая должна поработать в качестве воспроизводительницы потомства, то есть, нарожать кучу дракончиков. Пока все правильно? — с милой улыбкой, больше смахивающей на оскал голодного животного, поинтересовалась я, парень согласно кивнул головой, а я продолжила: — Но все бы ничего, если бы я имела хоть какое-то представление, как должны рожать девушки на заказ. Я такого не приемлю. Понимаешь?
— Нет, — честно признался он, а я просто взвыла.
— Ну что здесь непонятного? — переспросила я. — Ну вот за что мне такое? А? Скажи? Почему я-то? Почему именно мне выпала такая сомнительная честь? Зачем меня вообще впихнули в это тело? Я свое собственное хочу. Почему не кто-то другой будет рожать, а именно я?
От моих вопросов Акшар застыл. А потом, оглядев меня с головы до ног, выдал:
— Но ведь это не наказание, а честь для тебя, — а я даже задохнулась от возмущения, — тем более, что в этом мире к роженицам относятся с большим почтением и трепетом, так как не каждой такое счастье дано, а хотят все.
— Не хочу я такого почтения, — буркнула я. — Вот сам бы попробовал стать женщиной и постоянно находиться рожать. Посмотрела бы я на тебя.
— Знаешь, у нас есть интересная особенность, — подмигнул мне Акшар. — Мы бесполы. Точнее не все, а именно те, кто является с зачатками женского начала. И да, я и пытался несколько раз забеременеть, — пожал плечами демиург, хотя в следующую секунду передо мной предстала девушка, ослепительная в своей красоте, пришлось зажмуриться. Эх… хорошо, что я сидела, так падать уже было просто некуда. — И мне это очень даже могло понравиться, — тем временем продолжала уже девушка. — Вот только забеременеть пока не получается. Видимо мой муж недостаточно меня любит, потому и не получается.
— А причем здесь его любовь к твоей беременности? — задала я первый вопрос из многих, крутящихся в голове.
— Ах да, ты же не знаешь, — решила просветить меня Акшара. — Все дело в том, что забеременеть можно только в том случае, когда оба партнера любят друг друга. А если одна любит, а второй позволяет себя любить, то…
— О детях можно не мечтать, — перебила я ее, а она только кивнула и с долей сожаления улыбнулась.
— А сейчас я все-таки приму облик, рассчитанный на людей, — произнесла девушка, и снова ее очертания поплыли, и передо мной уже стоял Акшар.
— А какая разница? — до меня не совсем дошли слова богини. — Мне кажется, девушкой ты выглядишь вообще потрясающе.
— Вот поэтому и меняю облик. Понимаешь, — заметив мое недоумение, пояснил собеседник. — Если в мужском обличье я могу прикрыть божественную суть и скрыть флер, то в своей настоящей ипостаси сделать это практически невозможно. А куча влюбленных мужчин мне не нужна. У меня супруг для этого есть. Да и разбивать чужие сердца в мои планы не входит.
Я посидела, подумала о сказанном, ведь, исходя из слов Акшара, значило: теперь меня уже не смогут насильно склонить к сексу для зачатия младенца, а это очень даже хорошая новость. А потом я все же решила задать еще один вопрос демиургу, хотя и понимала, что он не совсем корректный.
Демиург, глядя на девушку, заинтересованно наблюдающую за смертельным поединком, решил узнать, зачем и для чего все это было затеяно.
— Зачем тебе это? — задал он свой вопрос драконице.
— Я хотела удостовериться, что меня можно полюбить так, что ради этой любви мой избранник готов убить даже собственного брата, да и весь свой народ в придачу, — равнодушно пожала плечами коварная соблазнительница, а демиург чуть не задохнулся от такого ответа.
— Но ведь ты не любишь никого из них, — воскликнул он, возмущенно смотря на белую драконицу. — Тогда зачем ты заварила всю эту кашу?
— Любить я не могу в принципе, — был ее ответ, — а для чего это все… я уже ответила ранее, — после чего она отвернулась от демиурга и продолжила наблюдение, а потом себе под нос прошептала: — Все равно никто из них не выживет, поэтому я останусь одна и начну править единолично.
— Кем?! — воскликнул демиург, уже с ненавистью смотря на ту, из-за которой на его глазах рушился мир.
— Скоро здесь будут другие существа и другие расы, — опять равнодушно пожала плечами та, — вот ими я и буду править.
И тут раздался сдвоенный крик драконов, которые проткнули друг друга мечами, а потом, обнявшись, так и упали замертво.
— Вот и все, — облегченно вздохнула красавица, — теперь я — правительница этого мира, — разведя руки в сторону с победной улыбкой на лице, возвестила красавица.
— Нет, — встал над ней демиург, — не быть тебе правительницей, более того… — он подумал о чем-то, а потом закончил: — В наказание за содеянное, ты отправляешься в междумирье, где проведешь остаток своей никчемной жизни, а для того, чтобы спасти этот мир и снова напитать его энергией драконов, пока он полностью не исчез, в твоем теле появится тот, кто сможет возродить как самих драконов, так и их магию.
— Это что, мое тело будут иметь все, кому не лень? — воскликнула девица возмущенно. — Да еще и рожать оно должно?!
— Да, именно так, — сказав все, демиург взмахнул рукой и они оба исчезли.
***
— Вот такая вот легенда, — закончил свой рассказ учитель, — а судя по твоей татуировке, ты и есть та самая белая драконица.
— Постой-постой, — замахала я руками, — ты хочешь сказать, что я тут в качестве свиноматки?
— А это кто? — удивился учитель, но я только рукой махнула, задумавшись.
— Неважно, — в прострации вымолвила я, — потом объясню.
Встав и ничего не замечая вокруг, я направилась к замку, по дороге прихватив своего сопровождающего. Он отвел меня в мою комнату, после чего я закрылась и ударилась в раздумья. Так как мыслей в голове было много, причем все нецензурные, стоило поразмыслить о своей нелегкой судьбинушке и о том, что за какие прегрешения на мою долю выпало такое наказание.
Глава 4
Закрывшись в комнате, я попыталась разложить по полочкам свои умозаключения. С одной стороны — дети-это хорошо, но вот с другой… Такое ощущение, что женщин тут воспринимают только как производительниц потомства. А как же чувства? Уважение? Любовь, наконец? И почему я до сих пор не увидела ни одной женщины? Они все рабыни? Вот хоть убейте меня ну никак не могу даже представить себе эту картинку.
И тут вмешалась моя неизменная спутница: «Ну-ну, ты уже о родах задумалась, а о самом процессе ты не думаешь? Ведь твой партнер должен тебе по меньшей мере нравится. Есть тут хоть кто-нибудь заинтересовавший тебя? А ведь для них твое желание не имеет значения. Ты — только способ достижения их удовольствия. Заметь, не твоего.» Ой, мамочки, а ведь точно. Ведь чтобы забеременеть, надо сначала заняться сексом. А заниматься им по принуждению в мои планы не входит. Но с другой стороны — я вспомнила слова хозяина замка, со мной сей процесс может происходить только по любви. Это немного успокоило, но не надолго. В любом случае, мне было страшно. И в роли своего партнера я не представляла никого из них. Грубые, надменные, без капли теплоты и нежности.
«Ну, не скажи. Ты же еще не пробовала, — влезла со своим комментарием шиза, — говорят, очень даже приятно, когда грубо. Вот попробуешь, вдруг понравится. Только не вздумай сдаваться слишком быстро. А то я этого просто не переживу».
— Да пошла ты, — вызверилась я, — вот сама и пробуй.
«Да я бы с радостью, да только я-то внутри тебя, так что, в силу некоторых обстоятельств, сама не могу», — ответил мне внутренний голос.
Зато я что-то начала сомневаться, что это именно МОЙ внутренний голос. Что-то у меня стали закрадываться смутные сомнения по поводу этой самой шизы.
«Я, кажется, просила не называть меня так. Я никакая не шиза, а…»
Договорить я ей не дала, оборвав на полуслове:
— Да поняла я уже, что ты внутренний голос. Вот только чей? — задала я вопрос, а сама подумала о том, что как-то в силу некоторых обстоятельств, мне не хочется знать ответ. Догадка промелькнула и исчезла, я даже головой потрясла, настолько она мне не понравилась.
«Не хочешь, не надо, — даже обрадовалась шиза, — вот когда захочешь узнать, может я и скажу».
На этом наш разговор пришлось прервать, так как у меня появились другие думы. Мне стало интересно, с кем же я должна буду совокупляться, чтобы забеременеть. Более того, я не удивлюсь, если моего согласия никто и не спросит. Недаром говорят, что если попадаешь, то по-полной и по крупному. И это как раз и касается меня. Но много думать мне не дал…, а это еще кто и откуда он взялся? Я же закрыла дверь изнутри и никто не мог войти. А этот… этот… еще минуту назад здесь никого не было, и вот передо мной стоит брюнетистый тип и мило скалится, разглядывая как-то слишком уж пристально. Не нравится мне это. Только я собралась поинтересоваться, кто он и что забыл у меня в комнате, как парень вдруг нахмурился и стал делать странные пассы руками.
У меня даже дар речи пропал. А, увидев как из меня вдруг стал выходить не то дым, не то туман, я вообще чуть в обморок не грохнулась. И вот уже этот недодым, недотуман, стал образовывать фигуру девушки. Она оказалась вся полупрозрачная, только волосы, цвета воронова крыла, выделялись на полупрозрачном теле. Интересный феномен. Я решила поинтересоваться у пришедшего кто это, как парень, не дав мне даже слова сказать, обратился к этой субстанции:
— Так-так-так, ты как здесь оказалась? Ведь должна была остаться в междумирье, а здесь должно находиться только твое тело.
— Хм, — скривился дух, — ты думаешь, я буду спокойно сидеть, пока моим телом кто-то пользуется? Не дождешься, — глянула она на меня с некоей долей презрения.
— Эт-т-то кто? — даже начав заикаться от удивления, спросила я. — Эт-т-то та, о ком я думаю? Значит, мои догадки оказались верны?
— Да, — пристально глянув на меня и, судя по всему, прочитав мысли, роящиеся у меня в голове, согласился пришедший. — Это действительно Алвина.
— Но ведь у нее по легенде были белые волосы, — вновь удивилась я.
— Были. Но сейчас она больше не живое существо, и цвет ее волос символизирует ее же душу, — охотно стал пояснять брюнет, — и как видишь, ее душа чернее ночи. Поэтому, ей больше не место в этом мире.
— Но как она вообще оказалась внутри меня, — поразилась я, — а еще и моим внутренним голосом прикинулась, — но тут я подумала и сообразила еще кое-что. — Стоп-стоп-стоп, а откуда она тогда знает, что со мной произошло в моем мире?
— Вот же, точно дура, — скривилась Алвина. Мне стало не по себе от презрения, сквозившего в ее взгляде. — Из воспоминаний твоей души. Откуда же еще? Не знаешь элементарных вещей. Туго тебе придется.
Глядя на это презрительно-надменное выражение на лице духа, во мне стала закипать злость.
— Ах ты, мразь, — начала распаляться я, — мало того, что из-за тебя я тут должна корячиться, рожать дракошек, это сколько же мне их родить-то придется, задолблюсь рожавши, так ты еще, гадость такая, смеешь на меня презрительно смотреть?
— Тихо-тихо, спокойно, — попытался успокоить разбушевавшуюся меня брюнет, — я сейчас разберусь с ней и все тебе объясню. Тем более, что насильно тебя все равно никто ни к чему склонить не сможет. Так что, помолчи пока.
— А ты вообще кто такой? — продолжала кипишить я. — Что ты здесь забыл? Как проник ко мне в комнату? И что ты можешь мне объяснить? Лучше б сам рожал вместо меня, так ты, по крайней мере, сможешь оказать ощутимую поддержку вымершему виду.
— Я не приспособлен для этого, как бы тебе не хотелось переложить ответственность на других. А теперь уймись. Я занят.
После своих слов гад брюнетистый взмахнул рукой и… у меня резко пропал голос. Вообще. Я только открывала и закрывала рот, не имея возможности издать хоть один звук. Никак. Ну ладно, я подожду. Я, конечно, не злопамятная, вот отомщу и забуду, а потом еще раз отомщу и снова забуду. Будет знать, как доводить бедную меня. Но посмотрим, чего это он творит.
А творил он… невообразимо что. Делая какие-то пассы руками, я заметила, как стал кривиться и стонать с подвыванием, дух. Его форма стала видоизменяться. Очертания тела поплыли, искривились, как в комнате кривых зеркал, куда мы с подругой однажды решили сходить по приколу. Так. Стоп. Никаких воспоминаний, наблюдаем дальше. А дальше этот дух стал уменьшаться в размерах и превращаться в… шар. Я даже села прямо на пол, продолжая наблюдать. До меня доносились обрывки фраз драконицы, она шипела, злилась, пыталась вырваться, но ей не давали этого сделать.
С сосредоточенным видом гость занимался своим делом. Полная концентрация, задумчивый взгляд, горящие ненавистью глаза. В этот момент я порадовалась, что его взгляд обращен не на меня.
Скатав полученный шарик в руке, брюнет несколько раз подкинул его из одной руки в другую, а потом, прочертив одной рукой линию, после чего появилось синеватое свечение, и моя комната как бы разделилась надвое, образовался проход, в который он и зашвырнул маленький вопящий шарик.
— Вот так-то лучше, — довольно потирая руки, этот тип повернулся ко мне, — а теперь будем разбираться с тобой.
— А что со мной? — непонимающе уставилась я на гостя. — И ты так и не ответил на мои вопросы.
— Сейчас ты все узнаешь, — заверил он, садясь на кровать. Несколько минут он к чему-то прислушивался и задумчиво смотрел на меня. Я молчала. Не подгоняла. Ждала. — Начнем с того, что я демиург этого мира. Зовут меня Акшар, а пришел я сюда, потому что почувствовал как из междумирья исчезла Алвина. Причем не только ее тело, но и душа. Вот чтобы она снова не наворотила дел, пришлось вмешаться.
— Хорошо, — согласилась я, — это более-менее понятно, а теперь объясни мне, за что меня-то так наказали?
А как я еще могла назвать попадание в чужое тело? Да еще и, можно сказать, преступницы, из-за которой едва не погиб данный мир. После моих слов повисла напряженная тишина. Он с непониманием смотрел на меня и пытался переварить заданный мной вопрос, но к какому-то одному мнению так и не пришел, поэтому и решил уточнить:
— В каком смысле наказали? Я не понимаю твоего вопроса. С чего ты взяла, что тебя кто-то за что-то наказывал? — засыпал он меня вопросами.
— Подожди, — замахала я руками, — не все сразу. А то я уже забыла первый вопрос, пока ты задавал второй. Но суть я попытаюсь объяснить. Вот смотри, — начала я, — меня, девушку, погибшую в моем мире, переселяют в чужое тело, к тому же, только недавно я узнала, что, оказывается, являюсь неким белым драконом, только самкой, которая должна поработать в качестве воспроизводительницы потомства, то есть, нарожать кучу дракончиков. Пока все правильно? — с милой улыбкой, больше смахивающей на оскал голодного животного, поинтересовалась я, парень согласно кивнул головой, а я продолжила: — Но все бы ничего, если бы я имела хоть какое-то представление, как должны рожать девушки на заказ. Я такого не приемлю. Понимаешь?
— Нет, — честно признался он, а я просто взвыла.
— Ну что здесь непонятного? — переспросила я. — Ну вот за что мне такое? А? Скажи? Почему я-то? Почему именно мне выпала такая сомнительная честь? Зачем меня вообще впихнули в это тело? Я свое собственное хочу. Почему не кто-то другой будет рожать, а именно я?
От моих вопросов Акшар застыл. А потом, оглядев меня с головы до ног, выдал:
— Но ведь это не наказание, а честь для тебя, — а я даже задохнулась от возмущения, — тем более, что в этом мире к роженицам относятся с большим почтением и трепетом, так как не каждой такое счастье дано, а хотят все.
— Не хочу я такого почтения, — буркнула я. — Вот сам бы попробовал стать женщиной и постоянно находиться рожать. Посмотрела бы я на тебя.
— Знаешь, у нас есть интересная особенность, — подмигнул мне Акшар. — Мы бесполы. Точнее не все, а именно те, кто является с зачатками женского начала. И да, я и пытался несколько раз забеременеть, — пожал плечами демиург, хотя в следующую секунду передо мной предстала девушка, ослепительная в своей красоте, пришлось зажмуриться. Эх… хорошо, что я сидела, так падать уже было просто некуда. — И мне это очень даже могло понравиться, — тем временем продолжала уже девушка. — Вот только забеременеть пока не получается. Видимо мой муж недостаточно меня любит, потому и не получается.
— А причем здесь его любовь к твоей беременности? — задала я первый вопрос из многих, крутящихся в голове.
— Ах да, ты же не знаешь, — решила просветить меня Акшара. — Все дело в том, что забеременеть можно только в том случае, когда оба партнера любят друг друга. А если одна любит, а второй позволяет себя любить, то…
— О детях можно не мечтать, — перебила я ее, а она только кивнула и с долей сожаления улыбнулась.
— А сейчас я все-таки приму облик, рассчитанный на людей, — произнесла девушка, и снова ее очертания поплыли, и передо мной уже стоял Акшар.
— А какая разница? — до меня не совсем дошли слова богини. — Мне кажется, девушкой ты выглядишь вообще потрясающе.
— Вот поэтому и меняю облик. Понимаешь, — заметив мое недоумение, пояснил собеседник. — Если в мужском обличье я могу прикрыть божественную суть и скрыть флер, то в своей настоящей ипостаси сделать это практически невозможно. А куча влюбленных мужчин мне не нужна. У меня супруг для этого есть. Да и разбивать чужие сердца в мои планы не входит.
Я посидела, подумала о сказанном, ведь, исходя из слов Акшара, значило: теперь меня уже не смогут насильно склонить к сексу для зачатия младенца, а это очень даже хорошая новость. А потом я все же решила задать еще один вопрос демиургу, хотя и понимала, что он не совсем корректный.
