ПРОЛОГ
- ... Как думаешь, кого из наших выберут?
Слабый голосок Рут дрожал. Она выпалила этот вопрос и закашлялась, а я подумала, что не выберут ни ее, ни меня. Ее - потому что болеет, не переставая, все сильнее, и девочки слышали, как лекарь, неведомо каким чудом принесенный в пансион святой Матильды, говорил матушке, что недолго уже осталось, вряд ли осень переживет. Меня же - оттого, что ни один наниматель в здравом уме не позовет на работу темную ведьму.
Конечно, об этом никогда не кричали вслух, да и ведьмой никто в лицо не называл. Было принято вот так: "обладательница темного спектра магического дара ". Но сути это не меняло. Темный спектр был слишком близок Теням, и уже только за это темных в народе не любили, подозревая во всех возможных и невозможных грехах. Блестящая карьера полагалась только обладательницам светлого спектра Дара, ну а темной ведьме после выпуска из пансиона только и оставалось, что ютиться где-то на окраине города или в лесной глуши. Единственное, чем темная могла прилично заработать, так это запечатыванием нор, которые прокладывали Тени, и которые нарушали стабильность материи.
Занятие это было крайне рискованное. Можно нарваться на ловушку, или даже на живую тень. Светлые маги этим не занимались, и светлых было жалко, темных же - ни капельки. Ну и что, что тень сложно убить? Ну и что, что даже полумертвая тень может выпустить вполне себе реального фантома, способного тебя задушить? Туда вам, темным, и дорога. Не просто так спектр темного Дара близок к оттенку той магии, которой владеют ненавистные твари, пришедшие, чтобы погубить наши земли!
Впрочем, в последнее время все меньше и меньше Теней выходило за пределы скрытых городов. Следовательно, все меньше темных магов требовалось для запечатывания нор и, соответственно, для молоденькой ведьмы вроде меня шансы на заработок были практически сведены к нулю.
Я покосилась на Рут, затем перевела взгляд на темную воду под ногами.
Мы стояли посреди хлипкого мостка через ручей. Я бросала в него оранжевые ягоды рябины, обрывая их с кисти. Изо рта вместе с дыханием вырывался пар. Солнце садилось за холм, окрашивая порыжевшую и побитую заморозками траву, и совсем чуть-чуть добавляло красок совершенно бледному лицу Рут.
- Не думаю, что выберут кого-то из нас двоих, - нехотя ответила я, - им наверняка нужен кто-то с даром самого светлого спектра. А мы с тобой темноваты для хорошо оплачиваемых дел.
Я никогда не сказала бы Рут о том, что услышала в коридорах пансиона. Она была доброй и милой, и совершенно беспомощной перед своей болезнью - как годовалый малыш беспомощен перед бешеным псом. Ее хотелось поддержать, чем угодно, пусть даже сладкой ложью, и я отчаянно взвалила на себя эту ношу, каждое утро убеждая Рут в том, что она выглядит лучше, чем вчера. Может, это так и было на самом деле - только вот это "лучше" походило на прозрачный свет, что струится из-за той завесы, что разделяет "здесь" и "вечно".
Порыв ветра всколыхнул рыжеватую степь, невесомо толкнул в грудь. Я плотнее запахнула края плаща и вновь посмотрела на темную и блестящую воду под мостиком. Течение здесь было медленным, и казалось, что мутная вода застыла, словно серое стекло.
- Вообще-то, я пришла за тобой, - снова подала голос Рут, - матушка сказала, что граф Уимбер приказал явиться всем.
Я пожала плечами.
- Зачем? Наверняка там Миирин, и Шейла... Вот из них кого-нибудь и выберут.
Потом я задумалась. Названное Рут имя показалось знакомым. Хоть мы и жили в уединении, но кое-какие слухи все же достигали нашего пансиона для благородных и одаренных магией сирот. Граф Уимбер, говорите? Кое-что я читала в газетах, которые бессовестно воровала у матушки. Время от времени на пожелтевших и порядком измятых страницах мелькало это имя. Лесли Уимбер возглавлял не много, ни мало, а ведомство магического сыска. Такие птицы высокого полета не заглядывают в душные, затянутые паутиной углы. Интересно, зачем ему понадобилось явиться сюда лично?
- Ладно, пойдем, посмотрим, - пробурчала я.
- Так бы сразу, - ответила Рут. Она взяла меня за руку худыми пальцами, и мы пошли, оставляя за спиной и ручей, и мостик, и степь, распахнувшую рыжие, с желтыми подпалинами, крылья.
Пансион Святой Матильды был чем-то средним между особняком и замком. Иными словами, он представлял собой двухэтажный, с чердаком, особняк, словно завернутый в кольцо довольно высоких, в два моих роста, стен. Кое-где стены рассыпались, и сквозь бреши то тут, то там, проглядывали бока здания, из темно-бордового кирпича. Некогда великолепные ажурные ворота так и остались навсегда распахнутыми, потому как их перекосило до такой степени, что не было и возможности запереть. Впрочем, от кого запирать? Местные знали, что воровать здесь совершенно нечего, а девицы, содержащиеся в пансионе, настолько измучены недоеданием, простудами и упражнениями в магической науке, что склонить кого-нибудь из них к страсти пылкой казалось задачей невыполнимой.
Шагая к парадному, я задумчиво жевала остатки рябины. Это нарядное деревце росло на заднем дворе, и ягоды, как правило, не доживали до зимы: их обрывали воспитанницы еще по осени. Мысли крутились вокруг персоны графа Уимбера. Что ему здесь нужно? Неужели для себя кого-нибудь ищет? В ассистентки?
Ненароком вспомнился дагерротип из газеты, Уимбер на фоне им же убитой тени, поставил сапог на спину твари, и даже на изображении видно, что каблук щегольской туфли провалился в черную плоть, которая как будто лохмотьями расплескалась по мостовой... Лесли Уимбер улыбался, демонстрировал ровные зубы и задорные ямочки на гладко выбритых щеках и широком подбородке. А мне дагерротип не понравился. Это было похоже на то, как будто Лесли Уимбер побывал на охоте и приказал запечатлеть себя на фоне убитого кабанчика. А тень, между прочим, была разумной тварью. Даже похожей на нас. Только когда умирала, превращалась как будто бы в кучу черных лохмотьев, длинных, полупрозрачных.
Тени не были виноваты в том, что первым миром на их вечном пути оказался наш. И они совершенно не были виноваты в том, что те карманы реальности, которые они сооружали, могли привести к массовым провалам грунта в нашем мире. Но наш король объявил их крысами и дал дозволение убивать. И красивый молодой Уимбер щеголял новым сюртуком на фоне убитой тени, совершенно искренне гордился собой, потому что надо быть очень сильным магом и одновременно очень хитрым охотником, чтобы справиться с Тенью. Они ведь - древние. Не то, что люди.
- Мы не знаем, какую работу будет предлагать граф, - уже на ступенях сказала Рут, - а вдруг ему как раз и нужна магесса с даром темного спектра, чтобы запечатывать норы?
- Возможно. Поглядим.
Пожав плечами, я изо всех сил навалилась на отсыревшие двери, поднажала - и через несколько минут мы торопливо шагали через темноватый холл. Я зябко поежилась: иной раз мне казалось, что внутри пансиона еще холоднее, чем снаружи, под степными ветрами.
На подходах к главному залу, где нас зачем-то обучали танцам, царило оживление: у распахнутых дверей жалась стайка младших девочек, их лениво отгоняла воспитательница, но у нее получалось плохо, потому что сама она была выпускницей, и еще год назад ела овсянку за тем же столом, что и мы. Едва завидев нас, она энергично замахала руками, подзывая, и одновременно прикладывая палец к губам, призывая к тишине.
- Лора, Рут! Ну сколько можно? - сдавленным шепотом, - его светлость не привык ждать. Лора... Ну что за вид! - она застонала и подкатила глаза, - сколько тебе говорить, что благородные мисс должны заплетать волосы и прятать их под чепец? Да и прохладно уже... Ну, вы только посмотрите, растрепалась вся, на кого похожа...
Я улыбнулась в ответ на причитания, кивнула в сторону полуоткрытых дверей.
- Правда, что там сам Уимбер?
- Ну конечно! - шикнула девушка и всплеснула руками, - уже все собрались, вас только ожидают.
- Мне кажется, могли бы и не ждать, - прошептала я, - все равно ведь светлую выберет.
- Сама не знаю, зачем он сюда пожаловал... Сколько светлых-то в Теверлине, - согласилась воспитательница, - ну идите уж, идите. Нехорошо заставлять так долго ждать.
И подтолкнула нас к дверям. Сама дернула тяжелую и отсыревшую створку, и плотно ее прикрыла за нашими спинами.
А я поняла, что начинаю краснеть, потому что все уже были в сборе и, конечно же, теперь взирали на нас с Рут. Все! Выпускницы, матушка-воспитательница, управляющая и, само собой, Лесли Уимбер.
Я невольно засмотрелась. В пансионе не бывает - да и просто не должно быть таких красивых, утонченных и богатых мужчин. Иногда, конечно, случались просто богатые, которые искали себе молоденькую жену, но они не были ни молодыми, ни красивыми. Граф Уимбер был... недосягаемо великолепен для всех нас. И я подумала, что плохого в том, если я капельку посмотрю на него - самую малость? В конце концов, человеку иногда просто необходимо посмотреть на что-нибудь красивое. На старинное резное бюро из черного дерева. Или на графа Уимбера, например.
Он был высоким и плечистым. Черноволосым и кареглазым. В дорогом черном сюртуке с серебряным позументом. И даже со шпагой. Наверное, именно такие всегда и нравятся девушкам: когда смотришь на Уимбера, сразу приходят на ум какие-то неправильные и совершенно порочные мысли.
Словно сквозь толстый слой ваты я услышала, как матушка-воспитательница представила нас с Рут. Уимбер высокомерно кивнул, я присела в заученном поклоне, после чего мы проследовали к прочим девушкам. Проходя мимо Уимбера, я обратила внимание, что он крутит в руках какую-то небольшую, но очень интересную штуку: она походила на небольшую коробочку, всю утыканную медными и латунными шестернями. Творение артефакторов? Тоже было бы интересно узнать, не менее интересно, чем причина пребывания графа в нашем пансионе благородных и магически одаренных сирот.
- Ну вот, ваша светлость, теперь все в сборе, - бодро отчиталась матушка.
Граф, до этого стоявший неподвижно, приветствовал нас элегантным поклоном.
- Милые мисс, - сказал он, а у меня от этого низкого бархатистого голоса аж мурашки по коже побежали. Нет, не бывает на свете столь совершенных мужчин! Их просто не может быть... - я прибыл сюда, потому что... одному очень важному и приближенному к короне человеку требуется гувернантка.
По рядку девушек пробежал вздох - недоверия, ожидания...
А я невольно нахмурилась. Да ладно! Сам граф Уимбер приехал в приют для сироток, чтобы выбрать для кого-то гувернантку?
- Буду краток, - вновь заговорил он. Взгляд карих глаз пробежался по воспитанницам и отчего-то остановился на мне. Кажется, Уимбер не одобрял мои растрепанные волосы. Щекам вновь стало жарко. - Ехать придется на западную границу. Там одну из вас ожидает кров, достойное жалованье и ученица десяти лет, которую необходимо обучить азам магии. У девочки дар скорее среднего спектра. По завершении работы гувернантке дадут отличные рекомендации, что, сами понимаете, откроет ей дорогу в самые лучшие дома Теверлина...
Он умолк, задумавшись, и тут на помощь пришла матушка. Прихрамывая, она подобралась поближе к Уимберу и, привстав на цыпочки (она едва доставала ему до плеча), залопотала:
- О, ваша светлость! Вы обратились в нужное место, клянусь святой Матильдой! У нас очень много достойных воспитанниц, все из хороших семей, за редким исключением - мимолетный, но многозначительный взгляд в мою сторону, - полагаю, любая из наших выпускниц превосходно справится с воспитанием девочки... Вы, ваша светлость, можете выбирать любую...
- Вне всяких сомнений, - сухо ответил граф, продолжая вертеть в пальцах артефакт.
Мне отчего-то стало неприятно. И жаль матушку. Она так уж прыгала перед этим графом, так уж прыгала, с ее-то больной коленкой.
- Я выберу девушку, на которую укажет спектрометр, - сказал Лесли Уимбер.
- Но... из хороших семей, - пролепетала матушка, и, поймав раздраженный взгляд графа Уимбера, умолкла. Уголки губ скорбно опустились.
Я нащупала руку Рут и сжала ее. В груди рождалось непонятное предчувствие, и оно не было хорошим. Как будто в выражении лица графа - кстати, спокойном и доброжелательном - я прочла угрозу.
- Давай назад, - быстро прошептала я и потянула Рут за собой.
Но она заупрямилась, уперлась.
- Почему это? А вдруг меня выберут? А вдруг я смогу покинуть пансион до того, как...
"До того, как умру".
Она не сказала, но я поняла. И больше не тянула ее, мы остались стоять на месте, чуть сбоку от основной группки воспитанниц.
Уимбер тем временем покрутил настроечные колесики на своем артефакте - на спектрометре, как он его назвал. Затем просто выложил его на раскрытую ладонь (гладкую, приятную на вид, лишенную грязных мозолей, к которым мы все здесь привыкли, потому что все лето рвали траву в огороде). Спектрометр, поблескивая металлическими боками, окутался сизой дымкой и стал походить на паучий кокон. Внутри то и дело проскакивала искра, и я поймала себя на том, что взгляд сам собой прилипает к кратким сполохам света в дымке, как будто именно сейчас там происходило нечто важное... нечто страшное.
- Пусть каждая девушка подойдет и протянет руку над спектрометром, - велел граф.
В зале медленно нарастал гул голосов: воспитанницы переговаривались, все громче, вертя головами в одинаковых чепцах, словно любопытные птички. На них прикрикнула матушка, и вновь стало тихо. Я стояла и наблюдала, как девушки, одна за другой, подходили к Уимберу, вытягивали вперед руку ладонью вниз, а он качал головой и повторял:
- Следующая... Нет, вы не подходите... Следующая.
Потом и Рут мелкими шажками подобралась к спектрометру. Потянула вперед руку, я видела, что пальцы у нее сильно дрожали, и губы тоже дрожали, словно она вот-вот разрыдается.
- Следующая, - равнодушно произнес Уимбер.
Наверное, именно таким тоном он предлагал репортерам делать фото, когда попирал ногой убитую тень.
- Мисс Кромби, - меня позвала матушка, и я вздрогнула.
Ощущение опасности повисло в воздухе. Где-то в глубине души мне совершенно не хотелось подходить к спектометру, потому что я уже знала результат, и он мне совершенно не нравился.
- Лора! - повысила голос матушка.
Я оторвала взгляд от пола и встретилась им со взглядом Уимбера - таким тяжелым, пронизывающим до костей и совсем неласковым. Ни следа не осталось от красивого мужчины, которым хотелось любоваться: передо мной был совершенно холодный, беспринципный субъект, готовый идти по головам ради достижения собственных - и пока что малопонятных мне целей.
Так, как он шел по телам убитых теней.
- Да, матушка, - сипло ответила я.
И все-таки сделала пять шагов, разделявшие меня и графа Уимбера. И протянула вперед руку, ладонью вниз, затаив дыхание, наблюдая, как искрящаяся дымка вокруг спектрометра мгновенно налилась чернильной тьмой.
- Эта. Я забираю эту, - прогромыхал голос графа.
- Но... из хороших семей... - пискнула матушка.
- Я же сказал - эту! - уже не скрывая раздражения, рявкнул Уимбер.
А я все держала руку над спектрометром, и пыталась сообразить, зачем девочке с даром среднего спектра нанимать гувернантку с даром из спектра темного, такого темного, что оставалось одно маленькое деление шкалы до той кошмарной, густой тьмы, которой правят тени.
