Пожимаю плечами.
– Подруги есть.
– Зой, ты вряд ли сможешь отличить «просто подругу» от охотницы за рукой и сердцем. Он не был женат?
– Нет! – испугалась я самой мысли. И поправилась:
– Надеюсь, нет, он не говорил.
– Значит вряд ли. Такие легко могут жениться и легко развестись. Хотя я могу ошибаться. Вряд ли он стал бы скрывать такое… И вряд ли получилось бы.
– Ты про то, что эти курицы, его коллеги, всё постоянно разбалтывают? – я автоматически подалась вперёд, даже вилку отложила. – Я заметила. Меня уже пару раз учили обращаться с ним.
Нелли нахмурилась:
– Только не думай принимать это всерьёз! Ты же понимаешь, что если бы они сами умели с ним обращаться, давно уже кто-нибудь затащил его в ЗАГС.
– Макс говорит, они не хотят за него замуж, – вспомнила я. Нелли тихо рассмеялась:
– Дело не в нём, дело в «замуж». Многие женщины об этом мечтают. И твой экземпляр бы не пропустили. Вероятно, он сам изворотливый. Многие мужчины, которые не хотят жениться, умеют заливать про то, как сильно они не подходят для серьёзных отношений. Не принимай это на свой счёт, ты-то пока замуж не собираешься?
Я помотала головой:
– Уж точно не за Макса. Но есть ещё один вид отношений, кроме «замуж».
– И ты сомневаешься, стоит или нет?
Я пожала плечами. Говорить свободно на эту темы сложно.
– А папа что думает?
– Папа некогда прочитал мне лекцию на тему безопасного секса, и всё. Он считает, что решать должна я сама.
– Ну, тут он совершенно прав, – Нелли сдержала смешок. – Тут вопрос только в том, хочешь ты, или нет.
Я чувствовала, что отчаянно краснею, но ведь весь разговор затевался ради этого?
– Его-то хочу! Но те курицы… Ты, конечно, сказала, что они врут… Но они когда напились, откровенничали. Сказали, что он невнимательный и вообще в постели никуда не годится. Ну и всё такое. Нет, если, ты считаешь, они врут…
Нелли кажется тоже слегка смутилась.
– Знаешь, даже если эти, как ты говоришь, курицы, действительно так считают… Здесь проблема мотивации. Если кто-то ищет партнёршу провести приятно вечерок, не обязательно он покажет высший класс. И наоборот, даже импотент способен доставить удовольствие женщине, которую любит. Мужчины, популярные у противоположного пола, часто очень хорошо знают, что делать с женщиной, но не всегда есть желание для этого.
Я погрустнела, и моя бывшая мачеха взяла мою руку.
– Попробуй понаблюдать за ним. Если он заботится о тебе, старается, чтобы тебе было хорошо, значит, в постели, скорее всего, будет то же самое. Если же просто пытается привлечь тем, что он такой крутой и весь из себя, игра не стоит свеч. Как бы там ни было, для первого раза лучше выбрать по возможности более внимательного.
Я зло фыркнула:
– И ты туда же! Да с чего все вообще взяли, что у меня первый раз?!
– А что, нет? – она вздёрнула брови. – Так что ты тогда теряешь? На крайний случай, – она опустила глаза, выдавливая с губ ехидную улыбку, – скажи ему, что, если он закончит раньше тебя, ты ему что-нибудь оторвёшь. Если он тебя знает достаточно…
Я покатилась со смеху, и народ с соседних столиков стал оборачиваться. Нелли подождала, пока я успокоюсь, и добавила:
– В общем, «куриц» не слушай. Лучше ограничить общение с ними и твоё, и Максима. Займи его досуг сама. Если он такой замечательный визажист, пусть тебя поучит.
– Да мне не…
– Зоя! Если он такой мастер, как все уши протрещала Камилла, он должен дорого брать за свои уроки. А ты можешь бесплатно поучиться! Поверь, на будущее такие вещи лучше уметь, чем не уметь. А вдруг понадобится?
Пожимаю плечами:
– Ну может быть. Спасибо, Нелли. Папе ни слова о разговоре, ладно? Пожалуйста.
– Сама хотела тебя от этом попросить.
Я начала вставать, но мачеха строго глянула на меня и скомандовала:
– Ну-ка сядь обратно и доешь блинчики!
64.
После разговора с Нелли почему-то на душе стало легче. Правда, ещё необходимо было поговорить с Максом… Я себе обещала.
Просто позвонила ему и предложила встретиться, погулять. Договорились на завтра – он работал этот вечер. Особенно удобно, учитывая, что я сама должна явиться на тренировку.
А ужин я хотела провести с папой. Завтра он уезжал на работу, и почти месяц его можно не ждать.
Пока я принимала душ, отец накрыл на стол.
Наверняка бесполезно спрашивать его, о чём они говорили с Максом, хотя я снова попыталась.
– Зоя, – спросил папа недовольно, – почему это вдруг тебя настолько интересует? Мы ни о чём не договаривались за твоей спиной.
– Да как ты не понимаешь?! Я его вообще не понимаю! Пап, он совсем гламурный, и если всю жизнь работает в таком обществе, этих кур, то где гарантия, что сам не такой? Мне он ничего не говорит.
– Дочь, да каких кур? Что они тебе сделали?
Я поведала – что. Кратко, и без подробностей. Не стоит папе рассказывать некоторые вещи.
– Ну и что? – невозмутимо спросил отец.
– В смысле?
Что это за «ну и что»? Для него этого недостаточно? Или даже совершенно нормально?
– А что такого? Они просто ревнуют. Появилась ты, и получила гран-при, даже особенно не напрягаясь.
– Так уж и гран-при! – фыркнула я раздражённо.
– Я не имею в виду, что этот парень – для тебя прямо подарок. Далеко не подарок. Но я же обещал вмешиваться в твои отношения с мальчиками только в крайнем случае. Ты у меня девочка умная, думаю, ничего страшного не натворишь. По крайней мере мы об этом говорили, а?
– Помню-помню, не надо мне постоянно об этом втирать!
– Не раздражайся. В качестве зятя меня твой Максим, конечно, не особенно устраивает, но ведь об этом речи не идёт. Погуляй, пока молодая и свободная.
– Да я не об этом вообще! Пап! Просто он странный. Неправильный. У нас даже не может быть общих друзей. У него друзей нет, а мои такого не примут.
– Слушай, твой максимализм подойдёт в шестнадцать лет, но в девятнадцать пора от него избавляться.
– Вот будет девятнадцать – начну. И вообще, какой максимализм?
– Ты делишь мир на чёрное и белое.
– Нет, пап, мир сам на него делится! Причём тут я?
– Притом. Суди людей по делам, и попробуй понять других. Избитая мудрость. Например, твоё отношение к Камилле и Нелли. Ты ведь тоже считаешь, что они, как твой Макс, живут неправильно?
– Да причём тут они? Камилла, конечно, такая же гламурка, как куры из Максова окружения. Но она специально меня бесит!
– А ты её?
– Пап!
– Что – пап? Иногда стоит потерпеть чуть-чуть. И уж конечно мне не нравится твоё отношение к Нелли.
Опять?!
Все мной недовольны. Такая ужасная получилась? Всё неправильно делаю.
– Я к ней отношусь, как она того заслуживает.
– Зоя, – устало сказал папа. – Она изо всех сил пыталась стать тебе если не матерью, то хотя бы другом.
Стопиццотый раз слышу эту фразу.
– Она же не может выгнать Камиллу, чтобы угодить тебе.
Эту тоже.
– И у тебя самой сложный характер.
– Папа! – Не выдержала я. – Все мои тараканы ни в какое сравнение не идут! – и добавила, не сдержавшись:
– Например, кто тебя бросил один на один с ипотекой, которую брали на двоих изначально?
Видимо, я переборщила. Глаза отца потемнели и некоторое время он ничего не говорил.
– Нелли оставила нам с тобой квартиру. За которую платили на двоих, из семейного бюджета. Просто подарила свою часть.
Как гром среди ясного неба прозвучали его слова. Я молчала, осмысливая.
С такой стороны я об этом не думала.
– Ты никогда не пытаешься понять людей? Только добро или зло, дочь? А я кто по-твоему?
Он ведь не просто так это сказал. Я молча ждала продолжения.
– А что, если я скажу тебе, что убил твою маму?
Я взбесилась мгновенно:
– Даже не смей трогать эти темы! Если надо учить меня, выбери что угодно другое!
Он качнул головой:
– Ты ничего не знаешь…
Ещё один гром.
Сегодня гроза.
– Что я не знаю?
– Она не могла родить. Не в её состоянии. Мы всю беременность проторчали в больницах, и врачи, все подряд, советовали сделать аборт. А она говорила: «Даже не думай о том, чтобы убить мою дочь». А в палате, когда я уже думал, что всё позади, и вот скоро ты всё-таки появишься на свет, и мы все будем счастливы, вместе… Врач спросил – «кого будем спасать?»
Я, не удержавшись, ахнула, и страшно устыдилась этого. Получилось, как в театре. Как будто я только изображаю переживания.
– Это жестоко, но я хотел её. Я думал, что мне уже не нужно даже никакого ребёнка, я просто хочу быть с ней. Но потом… Потом, дочь, я понял, что она мне этого не простит. То, через что мы прошли ради тебя – я мог уничтожить всё одним словом. Она отдала тебе все силы, всё здоровье, всю жизнь. Мог ли я лишить её этого? Как бы мы жили потом, зная, что я убил её ребёнка?
Твоя мама осталась на кладбище маленького северного городка. А я после этого и переехал в Уфу и сменил работу, чтобы бабушка с дедушкой могли за тобой присматривать, пока я на вахте. Впрочем, из этого ничего не вышло, ты знаешь. Но я больше не уеду с мегаполиса в маленький городок, в котором нет нормальных больниц.
– Я назвал тебя Зоей поэтому. Мама хотела Свету или Наташу.
«Зоя» означает «Жизнь». Я знаю.
65.
Папа улетел рано утром, я ещё спала. Он не будил меня, только поцеловал.
Больше всего мне хотелось, чтобы разговор оказался сном. Но это было не так.
И это было ужасно.
Я ведь жалела себя, никому не признаваясь. Наполовину сирота, в этом ведь некое благородное мученичество, нет?
Нет.
Это не папа убил маму. Это я.
Я не делю мир на чёрное и белое на самом деле. Просто… наверное, я мало думаю над своими и чужими поступками.
Да?
66.
А в универе Гульшат пригласила меня в «Fарш». Наши собирались – но не играть, а просто посидеть.
Ну как – пригласила… В своей обычной манере. Хлопнула по плечу и велела приходить.
Я, конечно, сразу не ответила. Я вообще думала о другом. То, что мама умерла родами и что она долго болела до этого – конечно, не новость. Но подробности…
Это ведь невероятно жестоко, заставлять выбирать так. Неужели врачи не могли сами сделать, что могут, а потом…
Ну конечно, не могли. Они перестраховывались от жалоб и исков впоследствии…
И внезапно стало так мерзко, что я изо всех сил постаралась выбросить из головы эти мысли.
Ну как я могу разговаривать с Максом о его приятельницах, когда мне настолько отвратительно?
А вообще… Надо брать Макса и топать в «Fарш». Будет просто некогда ни о чём думать. А настроение моё останется незамеченным в суете.
Вот так всё решилось.
Ну… почти всё. Три звонка от Нелли, которые остались неотвеченными. Нет, я сейчас не в настроении. Тот разговор ещё не значит, что мы теперь закадычные подружки.
67.
Макс не возражал. И это спасло от чувства неудобства. Ведь договаривалась-то я с ним.
Но всё шло неплохо. Он встретил меня на остановке, непринуждённо и легко поцеловал, и мы пошли в клуб.
Уже первые звуки тяжёлой музыки от отличной аппаратуры выбили большую часть печалей. За что обожаю металл – он словно освобождает от горестей и забот.
Сейчас появится тёплая компания друзей. И снова будет всё замечательно.
Тяжесть на сердце никуда не делась, конечно. Но… как будто нести её легче стало, что ли…
Наши занимали любимый столик. Хорошо видно сцену, не на проходе. Много места, мы все помещаемся.
Правда, пока не было Феди и Ника. Надо рассаживаться так, чтобы оставить им место. Я похлопала Лилю по плечу:
– Двигайся!
Она кивнула Ване…
А тот демонстративно развалился на диванчике, вытянув ноги:
– Зачем? Тебе место есть.
Дебил. Не смешно.
Я наклонилась и оперлась о столик.
– Вань, подвинься, а? У меня нет настроения. Правда.
– Зой. Где твой пригласительный на два места?
– Мы ждали тебя. Только тебя, – с нажимом сказала Гульшат со стула напротив. – Вечер для своих, Зой.
Я обернулась на Макса. Музыка грохочет, и он не слышит наших слов. Стоит и ждёт, очень невозмутимо.
– Вы издеваетесь? Что происходит, б…
Сдержала крепкое слово, оглянувшись на Макса.
– Если ты собираешься встречаться не с парнем, а с девкой в джинсах, твоё дело, – презрительно процедила Гульшат. – Но не навязывай нам… ЭТО.
Я бы пришибла её на месте – будь хоть чуть-чуть другое настроение. Хоть малость более боевое!
Но сдерживаться не могу, а показать слёзы – не дождутся!
Разворачиваюсь, хватая Макса за локоть:
– Пошли!
Иду к выходу, не отпуская, и ему приходится идти за мной. Может, он что-то и говорит, но в шуме музыки не слышно.
На улице отпускаю, но не сбавляю скорости. Надеюсь, успеет.
Потому, что я не могу медленнее. Внутри бушует ярость, смешанная с тоской, и от этого хочется убежать. Мир словно раскололся и катится в бездну, всё сразу, со всех сторон как будто бьются хрупкие грани жизни. Почему? Как я пропустила момент, когда всё пошло наперекосяк?!
Только не разреветься.
Но слёзы уже катятся.
Я не просто уходила – почти убегала.
Теперь Макс схватил меня за локоть, но я уже перестала воспринимать происходящее, не соображала что делаю. Резкий бросок вышел сам собой – на рефлексах.
Он упал на колено, удерживаясь рукой.
И грозовой туман словно схлынул с сознания.
– Макс?! – Сердце замерло. Нет! Если и оставалось ещё что-то в жизни устойчивое, только что оно рухнуло.
На колено на асфальт.
Окончательно испортила всё на свете я сама.
– Макс, прости… – Что сказать? Простого извини не хватит совершенно. Надо подобрать слова, срочно, только бы не…
– Я нечаянно… Вообще автоматически вышло… просто… я не хотела так…
Но не осталось никаких сил держаться. Я всё-таки разревелась, закрыв лицо руками как можно плотнее.
Хоть бы никто не вышел. Хоть бы никого не встретить.
Мягкие объятия сквозь боль.
– Зоя.
Я, совершенно не соображая, позволила ему себя обнять и прижать к груди. Стоило уткнуться ему в шею – как будто бешеное давление спало, и слёзы пошли свободней… мягче.
Он что-то шептал мне в волосы.
И это на самом деле успокаивало.
Макс усадил меня в автобус и молчал всю дорогу. И только это позволило успокоиться. Я пыталась выбросить из головы то, что произошло в клубе, но не получалось – до конца.
Всё-таки, если бы друзья знали, как мне плохо, они ни за что не поступили бы так. Ни в коем случае. Может, они просто… пошутили? Разыграли меня? Или…
Нужно отбросить эти мысли. От них ещё паршивее.
Я вообще не понимала, что происходит вокруг, пока мы не оказались в моём подъезде.
– Откроешь дверь?
Это было первым, что Макс сказал, и я вдруг обнаружила, что слёзы кончились.
Совсем.
Мы вымыли руки и пошли на кухню.
– Будешь суп?
– Конечно.
Он молча принялся мне помогать: доставать тарелки, резать хлеб. Потом, когда мы уже достали тарелки из микроволновки и сели, спросил:
– Зоя, что у тебя случилось?
Я помолчала, размышляя, что ему стоит рассказать.
Макс тоже молчал и ел суп, поглядывая на меня. Не то, чтобы торопил, но напоминал, что ждёт.
Наконец, я решилась.
– Ты не слышал, о чём мы говорили в «Fарше»?
Он покачал головой:
– Музыка громковата.
– Они против того, чтобы я приходила с тобой.
Макс явно удивился и нахмурился:
– Они так сказали?
Я тяжело кивнула.
– Видите ли, ты для них… в смысле, для нашей… м… субкультуры… не свой.
– Недостаточно мужественный? – насмешливо предположил Макс. – Ты, вроде, тоже так считала.
– Извини, – сказала я без раскаяния. А что? В нём действительно трудновато заподозрить излишнюю маскулинность. – В тебе много чего из того, что в нашем… обществе презирается. Не только в мужчинах, а вообще.
– Подруги есть.
– Зой, ты вряд ли сможешь отличить «просто подругу» от охотницы за рукой и сердцем. Он не был женат?
– Нет! – испугалась я самой мысли. И поправилась:
– Надеюсь, нет, он не говорил.
– Значит вряд ли. Такие легко могут жениться и легко развестись. Хотя я могу ошибаться. Вряд ли он стал бы скрывать такое… И вряд ли получилось бы.
– Ты про то, что эти курицы, его коллеги, всё постоянно разбалтывают? – я автоматически подалась вперёд, даже вилку отложила. – Я заметила. Меня уже пару раз учили обращаться с ним.
Нелли нахмурилась:
– Только не думай принимать это всерьёз! Ты же понимаешь, что если бы они сами умели с ним обращаться, давно уже кто-нибудь затащил его в ЗАГС.
– Макс говорит, они не хотят за него замуж, – вспомнила я. Нелли тихо рассмеялась:
– Дело не в нём, дело в «замуж». Многие женщины об этом мечтают. И твой экземпляр бы не пропустили. Вероятно, он сам изворотливый. Многие мужчины, которые не хотят жениться, умеют заливать про то, как сильно они не подходят для серьёзных отношений. Не принимай это на свой счёт, ты-то пока замуж не собираешься?
Я помотала головой:
– Уж точно не за Макса. Но есть ещё один вид отношений, кроме «замуж».
– И ты сомневаешься, стоит или нет?
Я пожала плечами. Говорить свободно на эту темы сложно.
– А папа что думает?
– Папа некогда прочитал мне лекцию на тему безопасного секса, и всё. Он считает, что решать должна я сама.
– Ну, тут он совершенно прав, – Нелли сдержала смешок. – Тут вопрос только в том, хочешь ты, или нет.
Я чувствовала, что отчаянно краснею, но ведь весь разговор затевался ради этого?
– Его-то хочу! Но те курицы… Ты, конечно, сказала, что они врут… Но они когда напились, откровенничали. Сказали, что он невнимательный и вообще в постели никуда не годится. Ну и всё такое. Нет, если, ты считаешь, они врут…
Нелли кажется тоже слегка смутилась.
– Знаешь, даже если эти, как ты говоришь, курицы, действительно так считают… Здесь проблема мотивации. Если кто-то ищет партнёршу провести приятно вечерок, не обязательно он покажет высший класс. И наоборот, даже импотент способен доставить удовольствие женщине, которую любит. Мужчины, популярные у противоположного пола, часто очень хорошо знают, что делать с женщиной, но не всегда есть желание для этого.
Я погрустнела, и моя бывшая мачеха взяла мою руку.
– Попробуй понаблюдать за ним. Если он заботится о тебе, старается, чтобы тебе было хорошо, значит, в постели, скорее всего, будет то же самое. Если же просто пытается привлечь тем, что он такой крутой и весь из себя, игра не стоит свеч. Как бы там ни было, для первого раза лучше выбрать по возможности более внимательного.
Я зло фыркнула:
– И ты туда же! Да с чего все вообще взяли, что у меня первый раз?!
– А что, нет? – она вздёрнула брови. – Так что ты тогда теряешь? На крайний случай, – она опустила глаза, выдавливая с губ ехидную улыбку, – скажи ему, что, если он закончит раньше тебя, ты ему что-нибудь оторвёшь. Если он тебя знает достаточно…
Я покатилась со смеху, и народ с соседних столиков стал оборачиваться. Нелли подождала, пока я успокоюсь, и добавила:
– В общем, «куриц» не слушай. Лучше ограничить общение с ними и твоё, и Максима. Займи его досуг сама. Если он такой замечательный визажист, пусть тебя поучит.
– Да мне не…
– Зоя! Если он такой мастер, как все уши протрещала Камилла, он должен дорого брать за свои уроки. А ты можешь бесплатно поучиться! Поверь, на будущее такие вещи лучше уметь, чем не уметь. А вдруг понадобится?
Пожимаю плечами:
– Ну может быть. Спасибо, Нелли. Папе ни слова о разговоре, ладно? Пожалуйста.
– Сама хотела тебя от этом попросить.
Я начала вставать, но мачеха строго глянула на меня и скомандовала:
– Ну-ка сядь обратно и доешь блинчики!
64.
После разговора с Нелли почему-то на душе стало легче. Правда, ещё необходимо было поговорить с Максом… Я себе обещала.
Просто позвонила ему и предложила встретиться, погулять. Договорились на завтра – он работал этот вечер. Особенно удобно, учитывая, что я сама должна явиться на тренировку.
А ужин я хотела провести с папой. Завтра он уезжал на работу, и почти месяц его можно не ждать.
Пока я принимала душ, отец накрыл на стол.
Наверняка бесполезно спрашивать его, о чём они говорили с Максом, хотя я снова попыталась.
– Зоя, – спросил папа недовольно, – почему это вдруг тебя настолько интересует? Мы ни о чём не договаривались за твоей спиной.
– Да как ты не понимаешь?! Я его вообще не понимаю! Пап, он совсем гламурный, и если всю жизнь работает в таком обществе, этих кур, то где гарантия, что сам не такой? Мне он ничего не говорит.
– Дочь, да каких кур? Что они тебе сделали?
Я поведала – что. Кратко, и без подробностей. Не стоит папе рассказывать некоторые вещи.
– Ну и что? – невозмутимо спросил отец.
– В смысле?
Что это за «ну и что»? Для него этого недостаточно? Или даже совершенно нормально?
– А что такого? Они просто ревнуют. Появилась ты, и получила гран-при, даже особенно не напрягаясь.
– Так уж и гран-при! – фыркнула я раздражённо.
– Я не имею в виду, что этот парень – для тебя прямо подарок. Далеко не подарок. Но я же обещал вмешиваться в твои отношения с мальчиками только в крайнем случае. Ты у меня девочка умная, думаю, ничего страшного не натворишь. По крайней мере мы об этом говорили, а?
– Помню-помню, не надо мне постоянно об этом втирать!
– Не раздражайся. В качестве зятя меня твой Максим, конечно, не особенно устраивает, но ведь об этом речи не идёт. Погуляй, пока молодая и свободная.
– Да я не об этом вообще! Пап! Просто он странный. Неправильный. У нас даже не может быть общих друзей. У него друзей нет, а мои такого не примут.
– Слушай, твой максимализм подойдёт в шестнадцать лет, но в девятнадцать пора от него избавляться.
– Вот будет девятнадцать – начну. И вообще, какой максимализм?
– Ты делишь мир на чёрное и белое.
– Нет, пап, мир сам на него делится! Причём тут я?
– Притом. Суди людей по делам, и попробуй понять других. Избитая мудрость. Например, твоё отношение к Камилле и Нелли. Ты ведь тоже считаешь, что они, как твой Макс, живут неправильно?
– Да причём тут они? Камилла, конечно, такая же гламурка, как куры из Максова окружения. Но она специально меня бесит!
– А ты её?
– Пап!
– Что – пап? Иногда стоит потерпеть чуть-чуть. И уж конечно мне не нравится твоё отношение к Нелли.
Опять?!
Все мной недовольны. Такая ужасная получилась? Всё неправильно делаю.
– Я к ней отношусь, как она того заслуживает.
– Зоя, – устало сказал папа. – Она изо всех сил пыталась стать тебе если не матерью, то хотя бы другом.
Стопиццотый раз слышу эту фразу.
– Она же не может выгнать Камиллу, чтобы угодить тебе.
Эту тоже.
– И у тебя самой сложный характер.
– Папа! – Не выдержала я. – Все мои тараканы ни в какое сравнение не идут! – и добавила, не сдержавшись:
– Например, кто тебя бросил один на один с ипотекой, которую брали на двоих изначально?
Видимо, я переборщила. Глаза отца потемнели и некоторое время он ничего не говорил.
– Нелли оставила нам с тобой квартиру. За которую платили на двоих, из семейного бюджета. Просто подарила свою часть.
Как гром среди ясного неба прозвучали его слова. Я молчала, осмысливая.
С такой стороны я об этом не думала.
– Ты никогда не пытаешься понять людей? Только добро или зло, дочь? А я кто по-твоему?
Он ведь не просто так это сказал. Я молча ждала продолжения.
– А что, если я скажу тебе, что убил твою маму?
Я взбесилась мгновенно:
– Даже не смей трогать эти темы! Если надо учить меня, выбери что угодно другое!
Он качнул головой:
– Ты ничего не знаешь…
Ещё один гром.
Сегодня гроза.
– Что я не знаю?
– Она не могла родить. Не в её состоянии. Мы всю беременность проторчали в больницах, и врачи, все подряд, советовали сделать аборт. А она говорила: «Даже не думай о том, чтобы убить мою дочь». А в палате, когда я уже думал, что всё позади, и вот скоро ты всё-таки появишься на свет, и мы все будем счастливы, вместе… Врач спросил – «кого будем спасать?»
Я, не удержавшись, ахнула, и страшно устыдилась этого. Получилось, как в театре. Как будто я только изображаю переживания.
– Это жестоко, но я хотел её. Я думал, что мне уже не нужно даже никакого ребёнка, я просто хочу быть с ней. Но потом… Потом, дочь, я понял, что она мне этого не простит. То, через что мы прошли ради тебя – я мог уничтожить всё одним словом. Она отдала тебе все силы, всё здоровье, всю жизнь. Мог ли я лишить её этого? Как бы мы жили потом, зная, что я убил её ребёнка?
Твоя мама осталась на кладбище маленького северного городка. А я после этого и переехал в Уфу и сменил работу, чтобы бабушка с дедушкой могли за тобой присматривать, пока я на вахте. Впрочем, из этого ничего не вышло, ты знаешь. Но я больше не уеду с мегаполиса в маленький городок, в котором нет нормальных больниц.
– Я назвал тебя Зоей поэтому. Мама хотела Свету или Наташу.
«Зоя» означает «Жизнь». Я знаю.
65.
Папа улетел рано утром, я ещё спала. Он не будил меня, только поцеловал.
Больше всего мне хотелось, чтобы разговор оказался сном. Но это было не так.
И это было ужасно.
Я ведь жалела себя, никому не признаваясь. Наполовину сирота, в этом ведь некое благородное мученичество, нет?
Нет.
Это не папа убил маму. Это я.
Я не делю мир на чёрное и белое на самом деле. Просто… наверное, я мало думаю над своими и чужими поступками.
Да?
66.
А в универе Гульшат пригласила меня в «Fарш». Наши собирались – но не играть, а просто посидеть.
Ну как – пригласила… В своей обычной манере. Хлопнула по плечу и велела приходить.
Я, конечно, сразу не ответила. Я вообще думала о другом. То, что мама умерла родами и что она долго болела до этого – конечно, не новость. Но подробности…
Это ведь невероятно жестоко, заставлять выбирать так. Неужели врачи не могли сами сделать, что могут, а потом…
Ну конечно, не могли. Они перестраховывались от жалоб и исков впоследствии…
И внезапно стало так мерзко, что я изо всех сил постаралась выбросить из головы эти мысли.
Ну как я могу разговаривать с Максом о его приятельницах, когда мне настолько отвратительно?
А вообще… Надо брать Макса и топать в «Fарш». Будет просто некогда ни о чём думать. А настроение моё останется незамеченным в суете.
Вот так всё решилось.
Ну… почти всё. Три звонка от Нелли, которые остались неотвеченными. Нет, я сейчас не в настроении. Тот разговор ещё не значит, что мы теперь закадычные подружки.
67.
Макс не возражал. И это спасло от чувства неудобства. Ведь договаривалась-то я с ним.
Но всё шло неплохо. Он встретил меня на остановке, непринуждённо и легко поцеловал, и мы пошли в клуб.
Уже первые звуки тяжёлой музыки от отличной аппаратуры выбили большую часть печалей. За что обожаю металл – он словно освобождает от горестей и забот.
Сейчас появится тёплая компания друзей. И снова будет всё замечательно.
Тяжесть на сердце никуда не делась, конечно. Но… как будто нести её легче стало, что ли…
Наши занимали любимый столик. Хорошо видно сцену, не на проходе. Много места, мы все помещаемся.
Правда, пока не было Феди и Ника. Надо рассаживаться так, чтобы оставить им место. Я похлопала Лилю по плечу:
– Двигайся!
Она кивнула Ване…
А тот демонстративно развалился на диванчике, вытянув ноги:
– Зачем? Тебе место есть.
Дебил. Не смешно.
Я наклонилась и оперлась о столик.
– Вань, подвинься, а? У меня нет настроения. Правда.
– Зой. Где твой пригласительный на два места?
– Мы ждали тебя. Только тебя, – с нажимом сказала Гульшат со стула напротив. – Вечер для своих, Зой.
Я обернулась на Макса. Музыка грохочет, и он не слышит наших слов. Стоит и ждёт, очень невозмутимо.
– Вы издеваетесь? Что происходит, б…
Сдержала крепкое слово, оглянувшись на Макса.
– Если ты собираешься встречаться не с парнем, а с девкой в джинсах, твоё дело, – презрительно процедила Гульшат. – Но не навязывай нам… ЭТО.
Я бы пришибла её на месте – будь хоть чуть-чуть другое настроение. Хоть малость более боевое!
Но сдерживаться не могу, а показать слёзы – не дождутся!
Разворачиваюсь, хватая Макса за локоть:
– Пошли!
Иду к выходу, не отпуская, и ему приходится идти за мной. Может, он что-то и говорит, но в шуме музыки не слышно.
На улице отпускаю, но не сбавляю скорости. Надеюсь, успеет.
Потому, что я не могу медленнее. Внутри бушует ярость, смешанная с тоской, и от этого хочется убежать. Мир словно раскололся и катится в бездну, всё сразу, со всех сторон как будто бьются хрупкие грани жизни. Почему? Как я пропустила момент, когда всё пошло наперекосяк?!
Только не разреветься.
Но слёзы уже катятся.
Я не просто уходила – почти убегала.
Теперь Макс схватил меня за локоть, но я уже перестала воспринимать происходящее, не соображала что делаю. Резкий бросок вышел сам собой – на рефлексах.
Он упал на колено, удерживаясь рукой.
И грозовой туман словно схлынул с сознания.
– Макс?! – Сердце замерло. Нет! Если и оставалось ещё что-то в жизни устойчивое, только что оно рухнуло.
На колено на асфальт.
Окончательно испортила всё на свете я сама.
– Макс, прости… – Что сказать? Простого извини не хватит совершенно. Надо подобрать слова, срочно, только бы не…
– Я нечаянно… Вообще автоматически вышло… просто… я не хотела так…
Но не осталось никаких сил держаться. Я всё-таки разревелась, закрыв лицо руками как можно плотнее.
Хоть бы никто не вышел. Хоть бы никого не встретить.
Мягкие объятия сквозь боль.
– Зоя.
Я, совершенно не соображая, позволила ему себя обнять и прижать к груди. Стоило уткнуться ему в шею – как будто бешеное давление спало, и слёзы пошли свободней… мягче.
Он что-то шептал мне в волосы.
И это на самом деле успокаивало.
Глава 68-76.
Макс усадил меня в автобус и молчал всю дорогу. И только это позволило успокоиться. Я пыталась выбросить из головы то, что произошло в клубе, но не получалось – до конца.
Всё-таки, если бы друзья знали, как мне плохо, они ни за что не поступили бы так. Ни в коем случае. Может, они просто… пошутили? Разыграли меня? Или…
Нужно отбросить эти мысли. От них ещё паршивее.
Я вообще не понимала, что происходит вокруг, пока мы не оказались в моём подъезде.
– Откроешь дверь?
Это было первым, что Макс сказал, и я вдруг обнаружила, что слёзы кончились.
Совсем.
Мы вымыли руки и пошли на кухню.
– Будешь суп?
– Конечно.
Он молча принялся мне помогать: доставать тарелки, резать хлеб. Потом, когда мы уже достали тарелки из микроволновки и сели, спросил:
– Зоя, что у тебя случилось?
Я помолчала, размышляя, что ему стоит рассказать.
Макс тоже молчал и ел суп, поглядывая на меня. Не то, чтобы торопил, но напоминал, что ждёт.
Наконец, я решилась.
– Ты не слышал, о чём мы говорили в «Fарше»?
Он покачал головой:
– Музыка громковата.
– Они против того, чтобы я приходила с тобой.
Макс явно удивился и нахмурился:
– Они так сказали?
Я тяжело кивнула.
– Видите ли, ты для них… в смысле, для нашей… м… субкультуры… не свой.
– Недостаточно мужественный? – насмешливо предположил Макс. – Ты, вроде, тоже так считала.
– Извини, – сказала я без раскаяния. А что? В нём действительно трудновато заподозрить излишнюю маскулинность. – В тебе много чего из того, что в нашем… обществе презирается. Не только в мужчинах, а вообще.
