Так что я позвонила Жене напрямую.
– Зачем ты это делаешь?
– Что именно? У тебя ещё не прошли твои психи?
Раздражённый голос. Понятно, что извиняться он не собирается. Но неужели считает себя абсолютно правым?
– Какие мои психи? Зачем ты рассказываешь небылицы моей семье?
– Говорю, как есть. Ты бы обратилась к психологу. Потеря работы лишила тебя разума.
– У меня есть работа.
– Не сочиняй. Что ты там наработаешь? Серьёзный институт. Там надо работать головой и руками, а не языком.
Вот и отлично, как раз языком-то я работать и не любила. Если бы можно было, отказалась бы вести все эти пары, работала бы в лаборатории…
Но в университете так было нельзя, а в НИИ – вполне себе можно.
– Пока справляюсь.
– Уверена? Испытательный срок прошёл?
– Ещё рано! Я только устроилась. Между прочим, прошла собеседование.
– Ага, где тебе померещился Князев.
– Всему НИИ померещился. – Чего он несёт чушь? – И глюк взял меня на работу.
– Ты опять построила глазки? Ты умеешь. Знаешь, с какой целью берут молоденьких лаборанточек на непыльную работу?
Злость вспыхнула внутри и я нажала отбой. Он так говорит про Князева? Да половина буровых установок Башкирии, наверное, имеют детали, вышедшие из лабораторий «НИИ «Углерод»! Если бы он набирал лаборанток по внешности и какой-то не такой целью, ничего бы подобного не достиг.
10
Ещё одну такую ночь я не выдержу.
На работу я приползла с этой мыслью.
Хотя куда деваться? Пока не пойдёт зарплата, не смогу оставить залог. Вечером иногда звонила в разные места… но ничего не находилось.
Да и, откровенно говоря, лаборант на испытательном сроке получает не такие большие суммы, чтобы разгуляться. Мне ещё нужно пройти сертификацию, чтобы получить доступ ко всему оборудованию, и тогда зарплата существенно вырастет. А пока я получаю не так много, чтобы полностью себя обеспечивать и неплохо жить.
Но ничего. У меня нет мечты путешествовать по заграницам, нет желания взять машину, даже и прав-то нет. Ни драгоценности, ни модные платья не интересуют. А то, что действительно нравится, находится в этой самой лаборатории, и все мечты исходят из неё.
О том, что диссертация – очень недешёвое удовольствие, я старалась пока не думать.
Я заполняла таблицы результатов, когда дверь распахнулась как-то более порывисто, чем обычно, и в лабораторию вошла Олеся Александровна, а следом за ней — директор.
При виде его лучезарной улыбки у меня что-то поднялось и растаяло внутри, тёплое чувство затопило сознание.
Согнав с лица дурацкую улыбку, огляделась по сторонам. Волновалась зря, все без исключения отреагировали так же.
– Доброе утро, девочки… и мальчики! – метнув взгляд по сторонам. – Как дела по бурам?
– Они не ту заготовку на дефектоскопию отдали, – меланхолично ответила Ира, вроде бы, наш инженер. – Ждём нужную. Документы подготовили.
– Новый спектрометр освоили?
– Осваиваем, – ответила Олеся Александровна. – За ним новенькая сидит сегодня.
– Лаборант на испытательном сроке… – задумчиво. С сомнением.
Бессонные ночи, нервное напряжение, ссора с близкими не сделали меня самым приятным и хладнокровным человеком в мире. Внутри взвилось возмущение, которое я с трудом погасила.
Почти.
– Ничего запредельного. Я имела дело со спектрометрами, пусть и не такими новыми!
Тон даже самой показался грубоватым, но Князев тихо рассмеялся.
– Работайте-работайте! Я ничего не говорю. Кстати, он может передавать данные в смартфон. Вы разобрались с этим?
– С этим пока ещё нет, – после его реакции моё собственное возмущение показалось неуместным и чрезмерным, и я немного покраснела. Отвернулась к прибору, чтобы не увидели. – Пока протоколы заполняю.
– Мы их проверяем, – заверила Олеся Александровна.
– Всё нормально. Я не критикую. Пока. Регина, вы хорошо себя чувствуете?
Нет, но вопрос насторожил.
– А что такое?
– Мешки под глазами.
А, да. Ну конечно. Но почему именно он заметил?
– Плохо сплю. Шумные соседи.
– Беруши используете?
Беруши?
Я замерла. А ведь действительно! Почему я не подумала об этом старом и простом средстве? Хуже-то точно не будет!
– Нет… Спасибо за идею… Не знаю, как я сама не догадалась.
Не хватало ещё раз покраснеть.
– Потому, что у вас голова забита работой, ни на что времени не остаётся? Думайте о себе побольше, мечта работодателя – здоровые сотрудники! Олеся Александровна, как только дефектоскопия будет готова, напишите мне, ладно? Это уже третий образец, пора уже сделать нормально.
Князев ушёл, оставив шлейф улыбки и оптимизма.
Пожалуй, я начала догадываться, почему его так уважают.
Из-за этой манеры общения с ним легко и приятно иметь дело. Ещё и знания и компетентность – в наших кругах это очень уважают.
11
Беруши не очень помогли против соседа, который, как выпьет, шёл искать собутыльника. А вот ругань, музыку и детский плач резали довольно сильно. Не могу сказать, что я совсем выспалась, но вполне неплохо отдохнула.
Днём я почувствовала прилив сил и энтузиазма. Пожалуй, сегодня могу себя заставить поработать и на себя. Вот только есть одна проблема.
Под конец рабочего дня в лабораторию зашёл Князев, расцвечивая окружающих тёплыми улыбками, и спросил:
– Олеся Александровна здесь?
Так, как стоял он ближе ко мне, я оторвалась и ответила:
– В препараторской. Оформляет документы.
– Отлично, я как раз насчёт них, – подарил мне ещё одну улыбку и прошёл к двери у противоположной стены. Через некоторое время снова дверь открылась, и вышли оттуда уже оба.
Я заволновалась. Моя начальница явно собиралась куда-то уйти, а ведь до конца дня осталось пятнадцать минут! Мне обязательно надо спросить!..
– Олеся Александровна! – позвала я. Неудобно отрывать, но… – прошу прощения. Можно мне немного задержаться после работы?
– Зачем? – удивилась она. – Если ты что-то не успела, доделаешь завтра, это не срочно.
– Я хотела оформить статью, там осталось совсем чуть-чуть, вступление и заключение, а компьютера у меня дома пока нет.
Она глянула на Князева. Ну разумеется, подобные вещи должен разрешать или запрещать начальник, раз уж он здесь.
– Без проблем, только предупредите охрану.
– Не в лаборатории, ладно? – Сказала Олеся Александровна. – Сядь за компьютер в препараторской. Пароль… – она осеклась и глянула на директора. Тот широко улыбнулся и подсказал:
– Написан на бумажке, приклеенной к монитору?
– К клавиатуре, – проворчала Олеся Александровна и вышла.
Сразу после шести вечера институт опустел. Как-то всё слишком хорошо. Задерживаться после рабочего дня не принято, но если очень нужно, то можно. Легендарный Князев казался чересчур добрым начальником, завлабораторией – строгой, но тоже доброй, а коллектив принял меня дружелюбно.
Неудивительно, что с новой работы уходить не хотелось. Ни в арендованную комнатушку, ни, тем более, в квартиру Жени. Теперь я даже в мыслях не называла её «нашей» или «домом».
Как отрезало.
Институт погрузился в тишину. Писалось и думалось легко, буквы лились из-под пальцев сплошным потоком, формулы складывались в расчёты. Статью я готовила в наш местный университетский «Вестник», пусть так и будет.
Первая в жизни статья, подписанная только моей фамилией.
12
Женя написал мне вечером. Читать сообщения от него очень не хотелось, но вдруг там что-то важное?
Завтра жду тебя в ЗАГСЕ с документами. Госпошлину за развод я оплатил сам.
Развод!
Захваченная с головой событиями последних дней, я почти перестала думать о нашем браке. Проблема, конечно, нависала – но, казалось, что решение будет ждать... каких-то туманных перспектив.
Но Женя ни ждать, ни решать не стал.
Само слово «развод» ввергало в панику. Сложившаяся, размеренная жизнь потерпела крах, внутри медленно вырастала пустота. Почему-то вертелась мысль – что скажет мама?
Понятно, что. Уже догадываюсь. Поэтому-то ей ничего говорить пока не собираюсь. Но ведь это не самая большая проблема!
Какая-то злость и досада. До конца не верится. Женя не стал думать, договариваться, на уступки не пошёл, не предложил даже хотя бы маленького компромисса. Неужели ему действительно нужен был кто-то, кто будет работать за него? А как же взаимное уважение, то восхищение, которое он выдавал на свиданиях, как же все его комплименты про сочетание ума и красоты?
Ну положим, сказать можно всё, что угодно, но ведь у нас и в постели было всё нормально! Несмотря на работу и научную деятельность мы два-три раза в месяц обязательно находили время. Довольно регулярно, по привычке подгадывая под овуляцию, хотя и ему, и мне уже было абсолютно понятно, что ничего не поучится.
Если бы я ему была безразлична, он ведь не стал бы? Правда?
Наутро я отвела в сторону Олесю Александровну и стала отпрашиваться уйти пораньше, успеть в ЗАГС.
– Так ты же вроде бы замужем? – удивилась она.
– Пока да.
Не хотелось бы поднимать эту тему. Но вряд ли меня отпустят без уважительной причины.
– О! – Её взгляд сменился на сочувственный. – Как же так? Неужели ничего нельзя сделать?
– Не знаю. Это он подал заявление.
Голос получался такой сухой, что, казалось, царапал язык.
– И ты согласилась?
– Зачем я буду цепляться за мужика, которому не нужна?
– Правильная позиция. Ты себе быстро другого найдёшь. Вот, хотя бы к нашим присмотрись, сходи с девочками в конструкторский отдел чаю попить.
– Нет, уж, спасибо! – я аж поморщилась от таких мыслей. – Хватит с меня партнёрских отношений людей, понимающих друг друга и разделяющих увлечения. А то какое-то одностороннее разделение получается. Мне сейчас бы разобраться с работой, в отделе кадров сказали, что нужно будет сертификацию пройти, потом с диссертацией разберусь, потом познакомлюсь с симпатичным менеджером или врачом.
Олеся Александровна засмеялась.
– Ну, как знаешь. На пару часов можешь уйти пораньше без заявления.
После обеда снова заглянул Князев, оглядел нас и осведомился:
– С бурами разобрались? Люди ждут.
– Конечно, – фыркнула Ира. – Уже всё сделано.
– А со спектрометром?
– Регина на нём работает. Регина, ты покажешь Алексею Романовичу, как раз вроде бы образцы пришли?
– Конечно, – на самом деле замеры я уже сделала. Но решила повторить последние, раз уж директор хочет посмотреть.
Спиной я как будто почувствовала его присутствие. Рука легла на спинку стула, слегка задев мои волосы, и сердце забилось сильнее.
Чего я волнуюсь? Я замеры уже сколько дней подряд провожу? А сейчас вообще повтор того, что уже делала.
Приступила к работе, стараясь, чтобы руки не дрожали. Ни разу не оглянулась, представляя себе, что там никого нет.
Получилось очень плохо. Потому что он стоял слишком близко и наклонился к столу, так, что временами я чувствовала его тепло и дыхание на волосах.
Думала, совсем не получится собраться, но, к счастью, результаты не отличались от полученных раньше. Не опозориться перед директором – это ведь очень важно на испытательном сроке.
После того, как всё закончилось, дождалась, пока Князев выпрямится и отойдёт хотя бы на шаг, и только тогда повернулась.
– На мой взгляд, лучше, чем старый, – задумчиво сказал он.
– Лучше, чем все, с которыми мне приходилось иметь дело, – совершенно искренне ответила. Работать на новом оборудовании – почти всегда сплошное удовольствие. – С телефоном тоже разобрались, уже пробовали скидывать результаты, но это просто удобная фишка, мне же всё равно надо протоколы оформлять.
Он кивнул, улыбаясь, перекинулся формальными вопросами с остальными и вышел.
Олеся Александровна широко улыбалась от двери препараторской.
– Что-то Князев к нам уж очень зачастил. Нравится ему этот новый спектрометр. Ты уж ему показывай что-нибудь каждый раз, мужчины тоже любят игрушки, только они у них дороже.
– А когда его купили-то? – Кажется, речь шла о нескольких месяцах. – Он ещё не успел наиграться?
– Да до тебя на нём никто особо работать не любил, только по сильной обязанности. Старый, который списали, проще был. У этого ещё и основная инструкция на английском.
Технический английский я понимала и инструкцию изучила, но принципы-то общие, разобраться было не так сложно. Впрочем, я промолчала и выпендриваться не стала. Я всего лишь лаборант на испытательном сроке, не стоит перебарщивать со знаниями и умениями, вдруг кому-то это не понравится?
13
Никаких разговоров в ЗАГСе не было, кроме самых деловых. Мы подали заявление так же, как подавали статьи на публикацию, приложили документы. Написали. Зарегистрировали.
Разошлись, сухо попрощавшись.
Признаться, я всё-таки надеялась, что Женя хоть что-то скажет, хоть как-то даст понять, что ему тоже плохо, но тон его оставался равнодушным, а взгляд – только слегка недовольным.
Всё сильнее казалось, что никакой любви и не было, просто ему нужна была удобная жена.
А внутри всё сильнее разгоралась боль и отчаяние. Я тоже делала равнодушный вид, непринуждённо отвечала, заполняя заявление. Не буду цепляться за отношения, ненужные обоим, как бы ни было больно. Не только гордость играла, разум подсказывал, что это всё равно ни к чему не приведёт. И лучше решить всё сейчас, чем пытаться раскопать погасшие искры в пепле.
Слёзы наворачивались на глаза, но получилось сдержать их внутри, пока я не приехала домой. А потом я позволила себе расслабиться.
Не сказать, что я прорыдала весь вечер, часть просто лежала, тосковала и жалела себя. Но к утру всё равно глаза распухли, как щёлочки.
В лаборатории это, несомненно, заметили, потому как смотрели сочувственно и не задавали вопросов. Князев с его излишней наблюдательностью, сегодня не попадался, – ну хоть что-то обрадовало. Кадровичка в ответ на мой вопрос о документах сказала, что на всякий случай сделает копию моего уведомления о разводе для личного дела, когда оно будет, и тоже посмотрела сочувственно.
Не обрадовал и звонок из редакционного отдела, куда на днях ушла моя статья. У них были вопросы и они очень хотели видеть меня лично. Согласны были даже подождать после работы – но не больше часа.
И так убитое, настроение испортилось совсем. До этого мои статьи почти никогда не отправляли на доработку. Если такое и случалось, то это бывали серьёзные центральные издания, а никак не местные сборники тезисов. Неужели правда то, что злые и не совсем умные языки говорили о связях и блате? Неужели тому, что мои статьи принимали, я была обязана Жене, а качество их действительно невысокое?
После работы я летела, как могла, и добралась минут за двадцать.
Женя тоже сидел в назначенном кабинете. При виде его у меня словно оборвалось что-то внутри. Что ему надо? Вряд ли хочет помочь.
– Ну что же, – ответила на моё приветствие женщина за столом. Как её звали, я не помнила, статьи присылала на общую почту редакционного отдела. – Объясните, пожалуйста, вот это.
И положила передо мной на стол две распечатки.
Ту, что справа, я узнала сразу. Это была моя статья, которую я недавно дописала, вычитала и отправила.
Та, что слева…
Тоже была моя статья!
Схемы и таблицы, которые я чертила. Значения в формулах, которые высчитывала. Пояснения.
Только пара абзацев – вступление и заключение – отличались.
Они были взяты из другой моей статьи, которая вышла в прошлом году, и чуть-чуть подправлены.
Я потрясённо взглянула на женщину за столом… Перевела взгляд на Женю.
– Зачем ты это делаешь?
– Что именно? У тебя ещё не прошли твои психи?
Раздражённый голос. Понятно, что извиняться он не собирается. Но неужели считает себя абсолютно правым?
– Какие мои психи? Зачем ты рассказываешь небылицы моей семье?
– Говорю, как есть. Ты бы обратилась к психологу. Потеря работы лишила тебя разума.
– У меня есть работа.
– Не сочиняй. Что ты там наработаешь? Серьёзный институт. Там надо работать головой и руками, а не языком.
Вот и отлично, как раз языком-то я работать и не любила. Если бы можно было, отказалась бы вести все эти пары, работала бы в лаборатории…
Но в университете так было нельзя, а в НИИ – вполне себе можно.
– Пока справляюсь.
– Уверена? Испытательный срок прошёл?
– Ещё рано! Я только устроилась. Между прочим, прошла собеседование.
– Ага, где тебе померещился Князев.
– Всему НИИ померещился. – Чего он несёт чушь? – И глюк взял меня на работу.
– Ты опять построила глазки? Ты умеешь. Знаешь, с какой целью берут молоденьких лаборанточек на непыльную работу?
Злость вспыхнула внутри и я нажала отбой. Он так говорит про Князева? Да половина буровых установок Башкирии, наверное, имеют детали, вышедшие из лабораторий «НИИ «Углерод»! Если бы он набирал лаборанток по внешности и какой-то не такой целью, ничего бы подобного не достиг.
10
Ещё одну такую ночь я не выдержу.
На работу я приползла с этой мыслью.
Хотя куда деваться? Пока не пойдёт зарплата, не смогу оставить залог. Вечером иногда звонила в разные места… но ничего не находилось.
Да и, откровенно говоря, лаборант на испытательном сроке получает не такие большие суммы, чтобы разгуляться. Мне ещё нужно пройти сертификацию, чтобы получить доступ ко всему оборудованию, и тогда зарплата существенно вырастет. А пока я получаю не так много, чтобы полностью себя обеспечивать и неплохо жить.
Но ничего. У меня нет мечты путешествовать по заграницам, нет желания взять машину, даже и прав-то нет. Ни драгоценности, ни модные платья не интересуют. А то, что действительно нравится, находится в этой самой лаборатории, и все мечты исходят из неё.
О том, что диссертация – очень недешёвое удовольствие, я старалась пока не думать.
Я заполняла таблицы результатов, когда дверь распахнулась как-то более порывисто, чем обычно, и в лабораторию вошла Олеся Александровна, а следом за ней — директор.
При виде его лучезарной улыбки у меня что-то поднялось и растаяло внутри, тёплое чувство затопило сознание.
Согнав с лица дурацкую улыбку, огляделась по сторонам. Волновалась зря, все без исключения отреагировали так же.
– Доброе утро, девочки… и мальчики! – метнув взгляд по сторонам. – Как дела по бурам?
– Они не ту заготовку на дефектоскопию отдали, – меланхолично ответила Ира, вроде бы, наш инженер. – Ждём нужную. Документы подготовили.
– Новый спектрометр освоили?
– Осваиваем, – ответила Олеся Александровна. – За ним новенькая сидит сегодня.
– Лаборант на испытательном сроке… – задумчиво. С сомнением.
Бессонные ночи, нервное напряжение, ссора с близкими не сделали меня самым приятным и хладнокровным человеком в мире. Внутри взвилось возмущение, которое я с трудом погасила.
Почти.
– Ничего запредельного. Я имела дело со спектрометрами, пусть и не такими новыми!
Тон даже самой показался грубоватым, но Князев тихо рассмеялся.
– Работайте-работайте! Я ничего не говорю. Кстати, он может передавать данные в смартфон. Вы разобрались с этим?
– С этим пока ещё нет, – после его реакции моё собственное возмущение показалось неуместным и чрезмерным, и я немного покраснела. Отвернулась к прибору, чтобы не увидели. – Пока протоколы заполняю.
– Мы их проверяем, – заверила Олеся Александровна.
– Всё нормально. Я не критикую. Пока. Регина, вы хорошо себя чувствуете?
Нет, но вопрос насторожил.
– А что такое?
– Мешки под глазами.
А, да. Ну конечно. Но почему именно он заметил?
– Плохо сплю. Шумные соседи.
– Беруши используете?
Беруши?
Я замерла. А ведь действительно! Почему я не подумала об этом старом и простом средстве? Хуже-то точно не будет!
– Нет… Спасибо за идею… Не знаю, как я сама не догадалась.
Не хватало ещё раз покраснеть.
– Потому, что у вас голова забита работой, ни на что времени не остаётся? Думайте о себе побольше, мечта работодателя – здоровые сотрудники! Олеся Александровна, как только дефектоскопия будет готова, напишите мне, ладно? Это уже третий образец, пора уже сделать нормально.
Князев ушёл, оставив шлейф улыбки и оптимизма.
Пожалуй, я начала догадываться, почему его так уважают.
Из-за этой манеры общения с ним легко и приятно иметь дело. Ещё и знания и компетентность – в наших кругах это очень уважают.
11
Беруши не очень помогли против соседа, который, как выпьет, шёл искать собутыльника. А вот ругань, музыку и детский плач резали довольно сильно. Не могу сказать, что я совсем выспалась, но вполне неплохо отдохнула.
Днём я почувствовала прилив сил и энтузиазма. Пожалуй, сегодня могу себя заставить поработать и на себя. Вот только есть одна проблема.
Под конец рабочего дня в лабораторию зашёл Князев, расцвечивая окружающих тёплыми улыбками, и спросил:
– Олеся Александровна здесь?
Так, как стоял он ближе ко мне, я оторвалась и ответила:
– В препараторской. Оформляет документы.
– Отлично, я как раз насчёт них, – подарил мне ещё одну улыбку и прошёл к двери у противоположной стены. Через некоторое время снова дверь открылась, и вышли оттуда уже оба.
Я заволновалась. Моя начальница явно собиралась куда-то уйти, а ведь до конца дня осталось пятнадцать минут! Мне обязательно надо спросить!..
– Олеся Александровна! – позвала я. Неудобно отрывать, но… – прошу прощения. Можно мне немного задержаться после работы?
– Зачем? – удивилась она. – Если ты что-то не успела, доделаешь завтра, это не срочно.
– Я хотела оформить статью, там осталось совсем чуть-чуть, вступление и заключение, а компьютера у меня дома пока нет.
Она глянула на Князева. Ну разумеется, подобные вещи должен разрешать или запрещать начальник, раз уж он здесь.
– Без проблем, только предупредите охрану.
– Не в лаборатории, ладно? – Сказала Олеся Александровна. – Сядь за компьютер в препараторской. Пароль… – она осеклась и глянула на директора. Тот широко улыбнулся и подсказал:
– Написан на бумажке, приклеенной к монитору?
– К клавиатуре, – проворчала Олеся Александровна и вышла.
Сразу после шести вечера институт опустел. Как-то всё слишком хорошо. Задерживаться после рабочего дня не принято, но если очень нужно, то можно. Легендарный Князев казался чересчур добрым начальником, завлабораторией – строгой, но тоже доброй, а коллектив принял меня дружелюбно.
Неудивительно, что с новой работы уходить не хотелось. Ни в арендованную комнатушку, ни, тем более, в квартиру Жени. Теперь я даже в мыслях не называла её «нашей» или «домом».
Как отрезало.
Институт погрузился в тишину. Писалось и думалось легко, буквы лились из-под пальцев сплошным потоком, формулы складывались в расчёты. Статью я готовила в наш местный университетский «Вестник», пусть так и будет.
Первая в жизни статья, подписанная только моей фамилией.
12
Женя написал мне вечером. Читать сообщения от него очень не хотелось, но вдруг там что-то важное?
Завтра жду тебя в ЗАГСЕ с документами. Госпошлину за развод я оплатил сам.
Развод!
Захваченная с головой событиями последних дней, я почти перестала думать о нашем браке. Проблема, конечно, нависала – но, казалось, что решение будет ждать... каких-то туманных перспектив.
Но Женя ни ждать, ни решать не стал.
Само слово «развод» ввергало в панику. Сложившаяся, размеренная жизнь потерпела крах, внутри медленно вырастала пустота. Почему-то вертелась мысль – что скажет мама?
Понятно, что. Уже догадываюсь. Поэтому-то ей ничего говорить пока не собираюсь. Но ведь это не самая большая проблема!
Какая-то злость и досада. До конца не верится. Женя не стал думать, договариваться, на уступки не пошёл, не предложил даже хотя бы маленького компромисса. Неужели ему действительно нужен был кто-то, кто будет работать за него? А как же взаимное уважение, то восхищение, которое он выдавал на свиданиях, как же все его комплименты про сочетание ума и красоты?
Ну положим, сказать можно всё, что угодно, но ведь у нас и в постели было всё нормально! Несмотря на работу и научную деятельность мы два-три раза в месяц обязательно находили время. Довольно регулярно, по привычке подгадывая под овуляцию, хотя и ему, и мне уже было абсолютно понятно, что ничего не поучится.
Если бы я ему была безразлична, он ведь не стал бы? Правда?
Наутро я отвела в сторону Олесю Александровну и стала отпрашиваться уйти пораньше, успеть в ЗАГС.
– Так ты же вроде бы замужем? – удивилась она.
– Пока да.
Не хотелось бы поднимать эту тему. Но вряд ли меня отпустят без уважительной причины.
– О! – Её взгляд сменился на сочувственный. – Как же так? Неужели ничего нельзя сделать?
– Не знаю. Это он подал заявление.
Голос получался такой сухой, что, казалось, царапал язык.
– И ты согласилась?
– Зачем я буду цепляться за мужика, которому не нужна?
– Правильная позиция. Ты себе быстро другого найдёшь. Вот, хотя бы к нашим присмотрись, сходи с девочками в конструкторский отдел чаю попить.
– Нет, уж, спасибо! – я аж поморщилась от таких мыслей. – Хватит с меня партнёрских отношений людей, понимающих друг друга и разделяющих увлечения. А то какое-то одностороннее разделение получается. Мне сейчас бы разобраться с работой, в отделе кадров сказали, что нужно будет сертификацию пройти, потом с диссертацией разберусь, потом познакомлюсь с симпатичным менеджером или врачом.
Олеся Александровна засмеялась.
– Ну, как знаешь. На пару часов можешь уйти пораньше без заявления.
После обеда снова заглянул Князев, оглядел нас и осведомился:
– С бурами разобрались? Люди ждут.
– Конечно, – фыркнула Ира. – Уже всё сделано.
– А со спектрометром?
– Регина на нём работает. Регина, ты покажешь Алексею Романовичу, как раз вроде бы образцы пришли?
– Конечно, – на самом деле замеры я уже сделала. Но решила повторить последние, раз уж директор хочет посмотреть.
Спиной я как будто почувствовала его присутствие. Рука легла на спинку стула, слегка задев мои волосы, и сердце забилось сильнее.
Чего я волнуюсь? Я замеры уже сколько дней подряд провожу? А сейчас вообще повтор того, что уже делала.
Приступила к работе, стараясь, чтобы руки не дрожали. Ни разу не оглянулась, представляя себе, что там никого нет.
Получилось очень плохо. Потому что он стоял слишком близко и наклонился к столу, так, что временами я чувствовала его тепло и дыхание на волосах.
Думала, совсем не получится собраться, но, к счастью, результаты не отличались от полученных раньше. Не опозориться перед директором – это ведь очень важно на испытательном сроке.
После того, как всё закончилось, дождалась, пока Князев выпрямится и отойдёт хотя бы на шаг, и только тогда повернулась.
– На мой взгляд, лучше, чем старый, – задумчиво сказал он.
– Лучше, чем все, с которыми мне приходилось иметь дело, – совершенно искренне ответила. Работать на новом оборудовании – почти всегда сплошное удовольствие. – С телефоном тоже разобрались, уже пробовали скидывать результаты, но это просто удобная фишка, мне же всё равно надо протоколы оформлять.
Он кивнул, улыбаясь, перекинулся формальными вопросами с остальными и вышел.
Олеся Александровна широко улыбалась от двери препараторской.
– Что-то Князев к нам уж очень зачастил. Нравится ему этот новый спектрометр. Ты уж ему показывай что-нибудь каждый раз, мужчины тоже любят игрушки, только они у них дороже.
– А когда его купили-то? – Кажется, речь шла о нескольких месяцах. – Он ещё не успел наиграться?
– Да до тебя на нём никто особо работать не любил, только по сильной обязанности. Старый, который списали, проще был. У этого ещё и основная инструкция на английском.
Технический английский я понимала и инструкцию изучила, но принципы-то общие, разобраться было не так сложно. Впрочем, я промолчала и выпендриваться не стала. Я всего лишь лаборант на испытательном сроке, не стоит перебарщивать со знаниями и умениями, вдруг кому-то это не понравится?
ГЛАВА 4
13
Никаких разговоров в ЗАГСе не было, кроме самых деловых. Мы подали заявление так же, как подавали статьи на публикацию, приложили документы. Написали. Зарегистрировали.
Разошлись, сухо попрощавшись.
Признаться, я всё-таки надеялась, что Женя хоть что-то скажет, хоть как-то даст понять, что ему тоже плохо, но тон его оставался равнодушным, а взгляд – только слегка недовольным.
Всё сильнее казалось, что никакой любви и не было, просто ему нужна была удобная жена.
А внутри всё сильнее разгоралась боль и отчаяние. Я тоже делала равнодушный вид, непринуждённо отвечала, заполняя заявление. Не буду цепляться за отношения, ненужные обоим, как бы ни было больно. Не только гордость играла, разум подсказывал, что это всё равно ни к чему не приведёт. И лучше решить всё сейчас, чем пытаться раскопать погасшие искры в пепле.
Слёзы наворачивались на глаза, но получилось сдержать их внутри, пока я не приехала домой. А потом я позволила себе расслабиться.
Не сказать, что я прорыдала весь вечер, часть просто лежала, тосковала и жалела себя. Но к утру всё равно глаза распухли, как щёлочки.
В лаборатории это, несомненно, заметили, потому как смотрели сочувственно и не задавали вопросов. Князев с его излишней наблюдательностью, сегодня не попадался, – ну хоть что-то обрадовало. Кадровичка в ответ на мой вопрос о документах сказала, что на всякий случай сделает копию моего уведомления о разводе для личного дела, когда оно будет, и тоже посмотрела сочувственно.
Не обрадовал и звонок из редакционного отдела, куда на днях ушла моя статья. У них были вопросы и они очень хотели видеть меня лично. Согласны были даже подождать после работы – но не больше часа.
И так убитое, настроение испортилось совсем. До этого мои статьи почти никогда не отправляли на доработку. Если такое и случалось, то это бывали серьёзные центральные издания, а никак не местные сборники тезисов. Неужели правда то, что злые и не совсем умные языки говорили о связях и блате? Неужели тому, что мои статьи принимали, я была обязана Жене, а качество их действительно невысокое?
После работы я летела, как могла, и добралась минут за двадцать.
Женя тоже сидел в назначенном кабинете. При виде его у меня словно оборвалось что-то внутри. Что ему надо? Вряд ли хочет помочь.
– Ну что же, – ответила на моё приветствие женщина за столом. Как её звали, я не помнила, статьи присылала на общую почту редакционного отдела. – Объясните, пожалуйста, вот это.
И положила передо мной на стол две распечатки.
Ту, что справа, я узнала сразу. Это была моя статья, которую я недавно дописала, вычитала и отправила.
Та, что слева…
Тоже была моя статья!
Схемы и таблицы, которые я чертила. Значения в формулах, которые высчитывала. Пояснения.
Только пара абзацев – вступление и заключение – отличались.
Они были взяты из другой моей статьи, которая вышла в прошлом году, и чуть-чуть подправлены.
Я потрясённо взглянула на женщину за столом… Перевела взгляд на Женю.
