Она повела рукой, и я медленно стал поднимать ноги, вытягивая вверх, потом опустил на пол и встал.
– Тоже хочешь полетать?
В этот раз Соня не стала уворачиваться, когда я схватил её за талию и поднял в воздух, подбросил к потолку, поймал и прижал спиной к пилону. Наклонился к самому её ушку и прошептал:
– Время… вышло.
– Что? – она от неожиданности приоткрыла ротик, и в её глазах вспыхнуло острое сожаление и досада.
И это так вскружило голову, что я накрыл её губы своими, нежно лаская их – на короткие несколько секунд.
Я тоже должен сделать что-то, о чём пожалею завтра.
Потом отпустил, отвернулся, собрал костюм с пола. Глянул ей в глаза уже с дистанции, и сказал, слегка растягивая слова:
– Ты всегда можешь взять меня ещё, если захочешь.
Я уже собрался выйти, когда Соня нерешительно окликнула меня:
– Шэдоу! – она чуть покраснела и добавила. – Спасибо!
Я улыбнулся – совершенно искренне – и вышел.
16 Соня
Стоило мне сделать больше, чем несколько шагов, голову снова повело. Я ухватилась рукой за барную стойку, восстанавливая равновесие. Потом взяла себя в руки и относительно твёрдо дошла до нашего столика.
За ним было пусто. Но, только я успела сесть, подпорхнули Камилла с Алисой – радостные, разгорячённые.
– Ну как? – выжидательно уставились на меня обе, а Камилла добавила. – Поделись-ка впечатлениями.
Впечатлениями? Его улыбка и бархатистый голос совсем рядом. Мышцы, которые переплавляются из одной позы в другую под моими ладонями. Раздевающий жадный взгляд. Пошлые прикосновения, которые я никак не могу ни остановить, ни предотвратить. Горячие, наглые губы на моих.
И незнакомая жаркая тяжесть внутри от воспоминаний.
Я точно не могу этим поделиться. Кое-что могла бы рассказать Камилле… Но только Камилле.
– Я… никогда… никогда раньше не испытывала ничего подобного. Но… это как-то слишком… интимно. Не стоило разрешать ему все эти вещи. Будь я трезвой…
– Поэтому на трезвую голову сюда и не ходят, – пожала плечами Камилла. – Он там не слишком тебя лапал?
– Нет. В основном… я его.
И мне уже за это стыдно. Несмотря на то, что ещё не выветрился алкоголь.
– Ты? Неожиданно, – она усмехнулась. – Я думала, ты его на пилон загонишь. Ты так жадно смотрела на эту всю акробатику. Он же не пытался схалтурить? Свести всё к душевным разговорам? Они это любят, работать не надо, сидит, слушает так внимательно, поддакивает…
– Нет, не пытался. Что значит – загонишь? Я уж не рабовладелица какая-то. Я попросила, он показал некоторые поразительные вещи.
– Ну ладно, – Камилла вздёрнула бровь. – Так, говоришь, тебе понравилось?
– Понравилось, – мало ли, вдруг здесь есть какая-нибудь система рейтингов, или что-то такое. И если я буду молчать… то что?
Камилла разблокировала телефон.
– Очень понравилось?
– Очень.
– Не сильно приставал?
– Вменяемо. Не так, как на сцене.
– Хорошо, – она зашла в банковское приложение и что-то принялась делать.
– Что это?
– Чаевые.
– У тебя есть его номер телефона? – оживилась Алиса.
Камилла закрыла приложение и загадочно улыбнулась:
– Есть ли у меня номер стриптизёра, который работает по вызовам? У меня все четверо! Да у меня даже официанты есть, мы с папой их нанимаем на праздники. Соня, ты как? Что-то ты отсутствуешь. Взять тебе ещё что-нибудь?
– Голова кружится. И, кажется, мне немного нехорошо. Не надо мне ничего брать, я просто посижу. Пожалуйста, давай без алкоголя, паровых коктейлей и стриптизёров. На сегодня будем считать, что я достаточно развлеклась.
Камилла посмотрела на меня пристально.
– Давай-ка, поехали домой. Хватит тебе на сегодня. Алис, ты как? С нами или ещё останешься?
– Если кто-то со мной останется, то останусь. Пойдём спросим.
Уезжать с нами собралась Яна.
– Завтра лекции по экологии и электронике. У кого там можно сидеть клевать носом и остаться в живых? У Гарифуллиной или у Морозова?
– Я бы не рискнула! – согласилась Камилла. – Девочки, у вас есть номер Влада? Как соберётесь, позвоните, он вас заберёт.
– Глупости, Камилла! – отмахнулась Рушана. – Отпусти ты Влада. Спокойно на такси доедем, мы взрослые, не надо нас за ручку водить.
Влад, водитель, терпеливо ждал нас в машине. Обычно он ковырялся в телефоне или спал. Камилла брала его нечасто – обычно когда собиралась погулять с алкоголем или не хотела искать парковку. В универ она ездила сама и парковалась на платной стоянке неподалёку. Но, думаю, после полубессонной ночи, Влад повезёт нас и завтра.
– Яна, ты ко мне поедешь, или тебя домой подкинуть?
– Да нет, меня дома ждут.
Алкоголь уже потихоньку уходил, и расслабленность выветривалась из головы. Слова Яны вызвали лёгкую грусть. Мама или папа дожидаются дочь с гулянок, не ложатся спать, пока она не придёт. Нас с Камиллой не ждёт никто.
17 Соня
Мы добрались до дома Камиллы уже сонные, хватило нас только на то, чтобы раздеться и рухнуть на огромную двухспальную кровать. И разве что ещё подруга вытащила из шкафа моё дежурное одеяло.
Утренний сигнал будильника впился в мозг почти болезненно. Я поняла, что встать как обычно бодро – недостижимый идеал. Но валяться по двадцать минут, как привыкла Камилла – не выход. Тогда мы обе опоздаем.
Я почти скатилась с кровати и выпрямилась, пошатываясь, чувствуя головную боль и тошноту. Добралась до джинсов и футболки, которые всё-таки смогла ночью аккуратно разложить на стуле.
Они пахли…
Им.
Чужой, мужской запах. Горьковатый, но не противный оттенок мужского пота и букет парфюма из мускусных и сладких нот. Такие ароматы и Камилла любила.
Волной стыда принесло воспоминания.
Жадные мужские руки на моей коже. И – не менее жадные – мои на его. Мускулистое тело между моих ног.
Хватит!
Хочется сгореть со стыда, чтобы вообще бесследно, чтобы не осталось никаких мыслей.
«С утра встанешь с мыслями «Что я вчера творила!» и будешь обещать себе никогда не пить».
Да, он прекрасно знал, что со мной будет происходить. И не надо было вестись на это! Ему-то что? Он деньги отрабатывает. А я теперь как должна?..
– Камилла! Я возьму другую одежду?
– Угу, – донеслось из-под одеяла. Я включила лампу и заглянула в шкаф. Выбрала старую шерстяную рубашку с длинным рукавом – в универе холодно. В клубе в общем-то тоже не жарко, но не настолько, да и там не сидеть полтора часа неподвижно.
Душ помог немного ожить. Я соорудила омлет с кофе – если Камилле не приготовить завтрак, она и не позавтракает. Выпьет кофе – и всё. Пока подруга вставала, я успела высушить волосы феном.
И сходу спросила её:
– Почему я всё помню?
Она засмеялась было, но энергии не хватило. Уткнулась лицом в ладонь.
– Ты выпила-то – всего ничего. Знаешь, как надо набухаться, чтобы забыть всё?
– Надо было так… – я поковыряла омлет. Аппетита не было, но нужно себя заставить.
– Что ты там такого стесняешься? Алкоголь? Так немного. Мужской стриптиз – это вообще ерунда, – сонно отмахнулась она. – Подумаешь, посмотрела на красивых голых парней. Хоть будешь знать, как это должно выглядеть.
– Если бы только смотрела! – упорно вспоминались тугие мышцы под моими ладонями. – Что я там творила!
Камилла озадаченно похлопала ресницами.
– Вот уж не могу даже представить, что ты – ты! Там такого умудрилась натворить. И в любом случае, перед кем тебе стыдно-то? Перед стриптизёром?
– Почему нет? – получилось мрачно. – Он тоже человек.
– Да что ты сделала-то? Под маску, что ли, ему пыталась залезть? – чуть оживилась Камилла. – Да, он с этого бесится. Виду не подаёт, но так глазами сверкает!
– Нет. Он просил маску не трогать, я и не трогала.
– Ну и расслабься тогда. Если ты про то, "что про тебя подумают!" – то ерунда, ты даже не представляешь, что другие делают в привате. А если ты думаешь, что что-то не то сделала – вспомни, что он – здоровенный мускулистый мужик, если бы ты делала что-то, чего он не хотел, он бы просто тебе не позволил. Соня, ну в самом деле! Когда ещё совершать глупости, как не сейчас? Потом ты выйдешь замуж, будет это нельзя, то нельзя...
18 Александр
Надо было одеть свитер под пиджак. В огромной лекционной аудитории было довольно холодно. И это несмотря на то, что отопление уже включили, а настоящих морозов ещё не было.
С другой стороны холод помогал держаться и не засыпать.
Я демонстративно-неодобрительно бросил взгляд из-за стёкол очков на Зимину Яну, которая умудрилась заснуть, сидя на второй парте. Она опустила голову на вытянутую руку и дремала прямо под негромкий гул студенческих шепотков. Никуда от него не деться, от этого шума. Никакая строгость не поможет удержать абсолютную тишину при таком количестве народа. И если на первой паре студенты ещё слишком сонные, чтобы болтать, то на второй – вполне начинают просыпаться.
А Зимина не начала. Я повторил проходку туда-сюда вдоль доски с метанием сурового взгляда, и подруги рядом, сделав страшные глаза, растолкали спящую красавицу.
Ну уж нет! Потерпит. Они ночью ушли из клуба часа в два, а мне там приходится оставаться до пяти утра – до конца программы. И ничего, как-то работаю.
Ну как – ничего... Справляюсь. Когда-то давно Арслан отобрал у меня банку энергетика и вручил маленький аптечный пузырёк и шоколадку.
– Ты себе здоровье угробишь на энергетиках, – мягко объяснил Ваня.
С тех пор я разобрался, когда и как применять аралию, элеутерококк и тому подобные шаманства. Как использовать старый советский способ закалки – обтирание, чтобы взбодриться утром. Может, советы старших по опыту товарищей на самом деле помогли сохранить здоровье и силы.
Но спать всё равно хотелось.
Я всегда мог достаточно сосредоточиться, чтобы провести пару.
Но в этот раз было значительно сложнее.
Потому, что на второй парте сидела Соня.
Она прилежно записывала определения и формулы, а потом поднимала на меня сонные глаза и ждала несколько секунд.
И за эти секунды реальность переворачивалась, поднимая из глубины сознания обрывки воспоминаний. Этот взгляд – только с искорками интереса в глазах. Лёгкие касания её рук. Нежный вкус её губ.
Приходилось прилагать усилия, чтобы отвести взгляд, отвлечь мысли...
И заглушить фантазии. Потому, что сейчас я как раз на той работе, на которой надо стесняться эрекции.
В чём дело? Мне никогда не нравились робкие овечки. Даже до стриптиза я всегда предпочитал активных девушек, которые сами проявляют инициативу, не боятся предлагать секс и эксперименты в постели, ведут себя пусть на грани вызова, но откровенно и прямо. И умных – вот на самом деле умных. Не тех, которые могут вовремя помолчать, восхищаться мужчиной, вдохновлять, слушать с восторженным видом. Часто бывает, что те мужчины, которые говорят «люблю умных девушек», как раз предпочитают именно таких.
Нет, мне нравились те, кто мог обсудить со мной высокотемпературную сверхпроводимость и, если я не прав, отстоять своё мнение, а не соглашаться, чтобы уступить мужчине. Те, с которыми можно было соревноваться в количестве и качестве научных статей. Те, которые каждый раз думают, принимая решение, а не читают гороскоп. Мне всегда было интересно тренировать интеллект при общении с девушками, а не отключать его.
И уж тем более я предпочитал девушек, которые знают, чего хотят, которые могут ставить цели и идти к ним.
В чём сейчас проблема? Казалось бы, девчонка как девчонка. Ничем не отличается от многих других.
Так почему мне так трудно отвести от неё взгляд… И выгнать её из мыслей?
Меня на самом деле спасает то, что материал знакомый и лекция выходит уже на автомате. Настрой вообще не рабочий.
Лекции на самом деле сложнее выдержать, чем лабораторки. Монотонность усыпляет не только студентов. Просто мы виду не показываем. А лабы – там уже не заскучаешь.
Мой коллега с кафедры и практически ровесник, Айдар, тоже любил лабы. Но совсем по другой причине.
– Чего ты паришься? – удивлялся он. – Методичку в зубы, и пускай разбираются. Если что-то непонятно – их проблемы.
Учитывая, что у него были лабы по Micro-Cap – чистенькой и безопасной компьютерной программе, а не мои, с паяльниками и преобразователями напряжения, он мог пустить всё на самотёк. А у меня это чревато. Никто же всерьёз не думает, что студенты будут строго соблюдать технику безопасности?
– Кто-то разберётся. Кто-то – нет.
– Их проблемы.
Я пожал плечами.
– А мы тогда на что? Некоторые вот не понимают, но стараются. Девочки, например, – да уж, сегодня у меня девочки из головы не идут. – Зачем они вообще сюда поступали?
– Не они, а их. Риторический вопрос.
– Они все редко выбирают сами. Большинство пойдут работать не по профилю.
Айдар усмехнулся:
– Ну, кто-то замуж выйдет. Юсупова вон вообще себе явно мужа ловит на нашем факультете. У неё же первой записью в трудовой книжке будет "миллиардерша".
– Мужа ловить юным мажоркам лучше бы на робототехнике.
А конкретно Камиллу вообще за мужем стоило отдать куда-нибудь в академию при президенте.
– Наверное, куда засунули... Не знаю.
– А Егорова? – хватит Сони, хватит. Спалюсь ведь когда-нибудь при таком подходе!
– А Егорова вообще на бюджете. Ты разве не знаешь? Она по квоте для сирот поступила.
– Она сирота? – глупо спросил я, чувствуя, как внутри рождается демон стыда. – Круглая?
– А по квоте какие ещё поступают? Ты разве в приёмной комиссии не сидел?
– В первый год работы. Но я помню.
– Нормальная вообще девчонка. Старается, учит, пишет лекции. В студенческом профсоюзе состоит. По какой-то гуманитарщине даже на конференцию ездила. В студенческой команде по аэробике занимается. Ещё, говорят, подрабатывает. Её бы куда-нибудь на эконом перевести, у нас ей вообще не место.
– Это не мы решаем. Сдаст – закроет сессию. Закроет все сессии – получит диплом.
19 Соня
Я дождаться не могла, пока закончится лекция. После сегодняшней ночи Морозов казался ещё скучнее, чем обычно. Но, если на первой паре я ещё держалась, то сейчас изо всех сил боролась со сном. Взгляд, которым один из самых вредных преподов мира наградил бедную Яну, когда она проиграла Морфею, меня тоже почти пронзил. Не хотела бы я удостоиться такого!
Хотя я и так ловила не то, чтобы доброжелательность.
Морозов меня не любил.
Да, я в курсе, что он никого не любит. И даже те парни, которые собирают просто волшебные игрушки и заставляют их летать, ездить, играть музыку и посылать на телефон температуру снаружи, даже они удостаиваются сдержанной улыбки и умеренных похвал. И то – чаще всего только тогда, когда выиграют очередную грамоту.
Часто самые смелые из студентов придумывают преподавателям прозвища. Морозову даже прозвище не нужно – обиженные на долгие мучения при защите лабораторок, конечно, упражнялись в переделке его фамилии. Но не сильно, потому что она ему подходила идеально.
Вот и после обеденного перерыва нас ждала пытка мутной, непонятной, опасной электроникой. Я вообще не могла понять – каким образом можно запомнить все эти бесконечные направления стрелок, открытые и закрытые ключи, прямой и обратный ток… Как её можно понять? Ну вот как?
Я старалась, учила. Мне всегда было проще выучить, чем списывать. Проще сделать самой и как можно раньше, переделывать по нескольку раз, но потом получить оценку и не наделать долгов. Может, я покажусь меркантильной – но меня здорово мотивировал тот факт, что социальную стипендию я получу только тогда, когда закрою сессию. Пусть Камилла и смеялась над размером пособия – но для меня это всё-таки деньги.
– Тоже хочешь полетать?
В этот раз Соня не стала уворачиваться, когда я схватил её за талию и поднял в воздух, подбросил к потолку, поймал и прижал спиной к пилону. Наклонился к самому её ушку и прошептал:
– Время… вышло.
– Что? – она от неожиданности приоткрыла ротик, и в её глазах вспыхнуло острое сожаление и досада.
И это так вскружило голову, что я накрыл её губы своими, нежно лаская их – на короткие несколько секунд.
Я тоже должен сделать что-то, о чём пожалею завтра.
Потом отпустил, отвернулся, собрал костюм с пола. Глянул ей в глаза уже с дистанции, и сказал, слегка растягивая слова:
– Ты всегда можешь взять меня ещё, если захочешь.
Я уже собрался выйти, когда Соня нерешительно окликнула меня:
– Шэдоу! – она чуть покраснела и добавила. – Спасибо!
Я улыбнулся – совершенно искренне – и вышел.
ГЛАВА 4
16 Соня
Стоило мне сделать больше, чем несколько шагов, голову снова повело. Я ухватилась рукой за барную стойку, восстанавливая равновесие. Потом взяла себя в руки и относительно твёрдо дошла до нашего столика.
За ним было пусто. Но, только я успела сесть, подпорхнули Камилла с Алисой – радостные, разгорячённые.
– Ну как? – выжидательно уставились на меня обе, а Камилла добавила. – Поделись-ка впечатлениями.
Впечатлениями? Его улыбка и бархатистый голос совсем рядом. Мышцы, которые переплавляются из одной позы в другую под моими ладонями. Раздевающий жадный взгляд. Пошлые прикосновения, которые я никак не могу ни остановить, ни предотвратить. Горячие, наглые губы на моих.
И незнакомая жаркая тяжесть внутри от воспоминаний.
Я точно не могу этим поделиться. Кое-что могла бы рассказать Камилле… Но только Камилле.
– Я… никогда… никогда раньше не испытывала ничего подобного. Но… это как-то слишком… интимно. Не стоило разрешать ему все эти вещи. Будь я трезвой…
– Поэтому на трезвую голову сюда и не ходят, – пожала плечами Камилла. – Он там не слишком тебя лапал?
– Нет. В основном… я его.
И мне уже за это стыдно. Несмотря на то, что ещё не выветрился алкоголь.
– Ты? Неожиданно, – она усмехнулась. – Я думала, ты его на пилон загонишь. Ты так жадно смотрела на эту всю акробатику. Он же не пытался схалтурить? Свести всё к душевным разговорам? Они это любят, работать не надо, сидит, слушает так внимательно, поддакивает…
– Нет, не пытался. Что значит – загонишь? Я уж не рабовладелица какая-то. Я попросила, он показал некоторые поразительные вещи.
– Ну ладно, – Камилла вздёрнула бровь. – Так, говоришь, тебе понравилось?
– Понравилось, – мало ли, вдруг здесь есть какая-нибудь система рейтингов, или что-то такое. И если я буду молчать… то что?
Камилла разблокировала телефон.
– Очень понравилось?
– Очень.
– Не сильно приставал?
– Вменяемо. Не так, как на сцене.
– Хорошо, – она зашла в банковское приложение и что-то принялась делать.
– Что это?
– Чаевые.
– У тебя есть его номер телефона? – оживилась Алиса.
Камилла закрыла приложение и загадочно улыбнулась:
– Есть ли у меня номер стриптизёра, который работает по вызовам? У меня все четверо! Да у меня даже официанты есть, мы с папой их нанимаем на праздники. Соня, ты как? Что-то ты отсутствуешь. Взять тебе ещё что-нибудь?
– Голова кружится. И, кажется, мне немного нехорошо. Не надо мне ничего брать, я просто посижу. Пожалуйста, давай без алкоголя, паровых коктейлей и стриптизёров. На сегодня будем считать, что я достаточно развлеклась.
Камилла посмотрела на меня пристально.
– Давай-ка, поехали домой. Хватит тебе на сегодня. Алис, ты как? С нами или ещё останешься?
– Если кто-то со мной останется, то останусь. Пойдём спросим.
Уезжать с нами собралась Яна.
– Завтра лекции по экологии и электронике. У кого там можно сидеть клевать носом и остаться в живых? У Гарифуллиной или у Морозова?
– Я бы не рискнула! – согласилась Камилла. – Девочки, у вас есть номер Влада? Как соберётесь, позвоните, он вас заберёт.
– Глупости, Камилла! – отмахнулась Рушана. – Отпусти ты Влада. Спокойно на такси доедем, мы взрослые, не надо нас за ручку водить.
Влад, водитель, терпеливо ждал нас в машине. Обычно он ковырялся в телефоне или спал. Камилла брала его нечасто – обычно когда собиралась погулять с алкоголем или не хотела искать парковку. В универ она ездила сама и парковалась на платной стоянке неподалёку. Но, думаю, после полубессонной ночи, Влад повезёт нас и завтра.
– Яна, ты ко мне поедешь, или тебя домой подкинуть?
– Да нет, меня дома ждут.
Алкоголь уже потихоньку уходил, и расслабленность выветривалась из головы. Слова Яны вызвали лёгкую грусть. Мама или папа дожидаются дочь с гулянок, не ложатся спать, пока она не придёт. Нас с Камиллой не ждёт никто.
17 Соня
Мы добрались до дома Камиллы уже сонные, хватило нас только на то, чтобы раздеться и рухнуть на огромную двухспальную кровать. И разве что ещё подруга вытащила из шкафа моё дежурное одеяло.
Утренний сигнал будильника впился в мозг почти болезненно. Я поняла, что встать как обычно бодро – недостижимый идеал. Но валяться по двадцать минут, как привыкла Камилла – не выход. Тогда мы обе опоздаем.
Я почти скатилась с кровати и выпрямилась, пошатываясь, чувствуя головную боль и тошноту. Добралась до джинсов и футболки, которые всё-таки смогла ночью аккуратно разложить на стуле.
Они пахли…
Им.
Чужой, мужской запах. Горьковатый, но не противный оттенок мужского пота и букет парфюма из мускусных и сладких нот. Такие ароматы и Камилла любила.
Волной стыда принесло воспоминания.
Жадные мужские руки на моей коже. И – не менее жадные – мои на его. Мускулистое тело между моих ног.
Хватит!
Хочется сгореть со стыда, чтобы вообще бесследно, чтобы не осталось никаких мыслей.
«С утра встанешь с мыслями «Что я вчера творила!» и будешь обещать себе никогда не пить».
Да, он прекрасно знал, что со мной будет происходить. И не надо было вестись на это! Ему-то что? Он деньги отрабатывает. А я теперь как должна?..
– Камилла! Я возьму другую одежду?
– Угу, – донеслось из-под одеяла. Я включила лампу и заглянула в шкаф. Выбрала старую шерстяную рубашку с длинным рукавом – в универе холодно. В клубе в общем-то тоже не жарко, но не настолько, да и там не сидеть полтора часа неподвижно.
Душ помог немного ожить. Я соорудила омлет с кофе – если Камилле не приготовить завтрак, она и не позавтракает. Выпьет кофе – и всё. Пока подруга вставала, я успела высушить волосы феном.
И сходу спросила её:
– Почему я всё помню?
Она засмеялась было, но энергии не хватило. Уткнулась лицом в ладонь.
– Ты выпила-то – всего ничего. Знаешь, как надо набухаться, чтобы забыть всё?
– Надо было так… – я поковыряла омлет. Аппетита не было, но нужно себя заставить.
– Что ты там такого стесняешься? Алкоголь? Так немного. Мужской стриптиз – это вообще ерунда, – сонно отмахнулась она. – Подумаешь, посмотрела на красивых голых парней. Хоть будешь знать, как это должно выглядеть.
– Если бы только смотрела! – упорно вспоминались тугие мышцы под моими ладонями. – Что я там творила!
Камилла озадаченно похлопала ресницами.
– Вот уж не могу даже представить, что ты – ты! Там такого умудрилась натворить. И в любом случае, перед кем тебе стыдно-то? Перед стриптизёром?
– Почему нет? – получилось мрачно. – Он тоже человек.
– Да что ты сделала-то? Под маску, что ли, ему пыталась залезть? – чуть оживилась Камилла. – Да, он с этого бесится. Виду не подаёт, но так глазами сверкает!
– Нет. Он просил маску не трогать, я и не трогала.
– Ну и расслабься тогда. Если ты про то, "что про тебя подумают!" – то ерунда, ты даже не представляешь, что другие делают в привате. А если ты думаешь, что что-то не то сделала – вспомни, что он – здоровенный мускулистый мужик, если бы ты делала что-то, чего он не хотел, он бы просто тебе не позволил. Соня, ну в самом деле! Когда ещё совершать глупости, как не сейчас? Потом ты выйдешь замуж, будет это нельзя, то нельзя...
18 Александр
Надо было одеть свитер под пиджак. В огромной лекционной аудитории было довольно холодно. И это несмотря на то, что отопление уже включили, а настоящих морозов ещё не было.
С другой стороны холод помогал держаться и не засыпать.
Я демонстративно-неодобрительно бросил взгляд из-за стёкол очков на Зимину Яну, которая умудрилась заснуть, сидя на второй парте. Она опустила голову на вытянутую руку и дремала прямо под негромкий гул студенческих шепотков. Никуда от него не деться, от этого шума. Никакая строгость не поможет удержать абсолютную тишину при таком количестве народа. И если на первой паре студенты ещё слишком сонные, чтобы болтать, то на второй – вполне начинают просыпаться.
А Зимина не начала. Я повторил проходку туда-сюда вдоль доски с метанием сурового взгляда, и подруги рядом, сделав страшные глаза, растолкали спящую красавицу.
Ну уж нет! Потерпит. Они ночью ушли из клуба часа в два, а мне там приходится оставаться до пяти утра – до конца программы. И ничего, как-то работаю.
Ну как – ничего... Справляюсь. Когда-то давно Арслан отобрал у меня банку энергетика и вручил маленький аптечный пузырёк и шоколадку.
– Ты себе здоровье угробишь на энергетиках, – мягко объяснил Ваня.
С тех пор я разобрался, когда и как применять аралию, элеутерококк и тому подобные шаманства. Как использовать старый советский способ закалки – обтирание, чтобы взбодриться утром. Может, советы старших по опыту товарищей на самом деле помогли сохранить здоровье и силы.
Но спать всё равно хотелось.
Я всегда мог достаточно сосредоточиться, чтобы провести пару.
Но в этот раз было значительно сложнее.
Потому, что на второй парте сидела Соня.
Она прилежно записывала определения и формулы, а потом поднимала на меня сонные глаза и ждала несколько секунд.
И за эти секунды реальность переворачивалась, поднимая из глубины сознания обрывки воспоминаний. Этот взгляд – только с искорками интереса в глазах. Лёгкие касания её рук. Нежный вкус её губ.
Приходилось прилагать усилия, чтобы отвести взгляд, отвлечь мысли...
И заглушить фантазии. Потому, что сейчас я как раз на той работе, на которой надо стесняться эрекции.
В чём дело? Мне никогда не нравились робкие овечки. Даже до стриптиза я всегда предпочитал активных девушек, которые сами проявляют инициативу, не боятся предлагать секс и эксперименты в постели, ведут себя пусть на грани вызова, но откровенно и прямо. И умных – вот на самом деле умных. Не тех, которые могут вовремя помолчать, восхищаться мужчиной, вдохновлять, слушать с восторженным видом. Часто бывает, что те мужчины, которые говорят «люблю умных девушек», как раз предпочитают именно таких.
Нет, мне нравились те, кто мог обсудить со мной высокотемпературную сверхпроводимость и, если я не прав, отстоять своё мнение, а не соглашаться, чтобы уступить мужчине. Те, с которыми можно было соревноваться в количестве и качестве научных статей. Те, которые каждый раз думают, принимая решение, а не читают гороскоп. Мне всегда было интересно тренировать интеллект при общении с девушками, а не отключать его.
И уж тем более я предпочитал девушек, которые знают, чего хотят, которые могут ставить цели и идти к ним.
В чём сейчас проблема? Казалось бы, девчонка как девчонка. Ничем не отличается от многих других.
Так почему мне так трудно отвести от неё взгляд… И выгнать её из мыслей?
Меня на самом деле спасает то, что материал знакомый и лекция выходит уже на автомате. Настрой вообще не рабочий.
Лекции на самом деле сложнее выдержать, чем лабораторки. Монотонность усыпляет не только студентов. Просто мы виду не показываем. А лабы – там уже не заскучаешь.
Мой коллега с кафедры и практически ровесник, Айдар, тоже любил лабы. Но совсем по другой причине.
– Чего ты паришься? – удивлялся он. – Методичку в зубы, и пускай разбираются. Если что-то непонятно – их проблемы.
Учитывая, что у него были лабы по Micro-Cap – чистенькой и безопасной компьютерной программе, а не мои, с паяльниками и преобразователями напряжения, он мог пустить всё на самотёк. А у меня это чревато. Никто же всерьёз не думает, что студенты будут строго соблюдать технику безопасности?
– Кто-то разберётся. Кто-то – нет.
– Их проблемы.
Я пожал плечами.
– А мы тогда на что? Некоторые вот не понимают, но стараются. Девочки, например, – да уж, сегодня у меня девочки из головы не идут. – Зачем они вообще сюда поступали?
– Не они, а их. Риторический вопрос.
– Они все редко выбирают сами. Большинство пойдут работать не по профилю.
Айдар усмехнулся:
– Ну, кто-то замуж выйдет. Юсупова вон вообще себе явно мужа ловит на нашем факультете. У неё же первой записью в трудовой книжке будет "миллиардерша".
– Мужа ловить юным мажоркам лучше бы на робототехнике.
А конкретно Камиллу вообще за мужем стоило отдать куда-нибудь в академию при президенте.
– Наверное, куда засунули... Не знаю.
– А Егорова? – хватит Сони, хватит. Спалюсь ведь когда-нибудь при таком подходе!
– А Егорова вообще на бюджете. Ты разве не знаешь? Она по квоте для сирот поступила.
– Она сирота? – глупо спросил я, чувствуя, как внутри рождается демон стыда. – Круглая?
– А по квоте какие ещё поступают? Ты разве в приёмной комиссии не сидел?
– В первый год работы. Но я помню.
– Нормальная вообще девчонка. Старается, учит, пишет лекции. В студенческом профсоюзе состоит. По какой-то гуманитарщине даже на конференцию ездила. В студенческой команде по аэробике занимается. Ещё, говорят, подрабатывает. Её бы куда-нибудь на эконом перевести, у нас ей вообще не место.
– Это не мы решаем. Сдаст – закроет сессию. Закроет все сессии – получит диплом.
19 Соня
Я дождаться не могла, пока закончится лекция. После сегодняшней ночи Морозов казался ещё скучнее, чем обычно. Но, если на первой паре я ещё держалась, то сейчас изо всех сил боролась со сном. Взгляд, которым один из самых вредных преподов мира наградил бедную Яну, когда она проиграла Морфею, меня тоже почти пронзил. Не хотела бы я удостоиться такого!
Хотя я и так ловила не то, чтобы доброжелательность.
Морозов меня не любил.
Да, я в курсе, что он никого не любит. И даже те парни, которые собирают просто волшебные игрушки и заставляют их летать, ездить, играть музыку и посылать на телефон температуру снаружи, даже они удостаиваются сдержанной улыбки и умеренных похвал. И то – чаще всего только тогда, когда выиграют очередную грамоту.
Часто самые смелые из студентов придумывают преподавателям прозвища. Морозову даже прозвище не нужно – обиженные на долгие мучения при защите лабораторок, конечно, упражнялись в переделке его фамилии. Но не сильно, потому что она ему подходила идеально.
Вот и после обеденного перерыва нас ждала пытка мутной, непонятной, опасной электроникой. Я вообще не могла понять – каким образом можно запомнить все эти бесконечные направления стрелок, открытые и закрытые ключи, прямой и обратный ток… Как её можно понять? Ну вот как?
Я старалась, учила. Мне всегда было проще выучить, чем списывать. Проще сделать самой и как можно раньше, переделывать по нескольку раз, но потом получить оценку и не наделать долгов. Может, я покажусь меркантильной – но меня здорово мотивировал тот факт, что социальную стипендию я получу только тогда, когда закрою сессию. Пусть Камилла и смеялась над размером пособия – но для меня это всё-таки деньги.
