- Некогда мне гостей принимать, - посетовала хозяйка, - но так уж и быть!
Бард повесил плащ и шляпу у огня, и от них тут же повалил пар. Пристроил сапоги рядом и, шевеля пальцами в дырявых чулках, заурчал словно кот.
Вот тут-то ему на колени и запрыгнул котёнок. За эти месяцы он подрос и сейчас стал тощим, несуразным подростком, у которого зубы через один и лапы длинные, как ходули. В зелёных глазах усатого плескалось любопытство.
- Привет, - улыбнулся гость, - а с тобой я незнаком! Как звать? - Но котейка только заурчал да начал притопывать лапками.
- Он у нас дурачок, - подсказал ворон, - не говорящий, с изъяном.
- А с виду и не скажешь, - удивился бард, - вон какой славный! - он погладил хвостатого, и тот доверчиво прильнул к человеку. - Красавица моя, - обратился бард к ведьме, а отдай мне малыша. Все не так скучно будет шататься по дорогам.
- Вот ещё я не раздавала породистых котят от магической кошки, - фыркнула ведьма, но было видно, что ей приятно такое обращение.
- Так ворон сказал, бракованный он, и не говорит. А мне и такой пойдёт, ну, милая? Отдашь? - бард заглянул в глаза старухи, и та зарделась точно молодуха.
- Отдать не отдам, - заворковала она, - а вот ежели в карты выиграешь, так бери!
На том и порешили.
Прихлебывая ароматный чай с толикой рома, где последнего было явно больше, похрустывая жареными свиными ребрышками, окутанные запахом табака и воска, бард и ведьма играли в дурака.
Котёнок все это время следил за игрой, словно смыслил в картах, и стоило музыканту задумать не тот ход, мохнатый топорщил шерсть.
Последние карты легли на стол, и бард с удовольствием шлепнул две шестерки перед хозяйкой, сжимающей целый веер валетов и дам.
- Ну что? - улыбнулся он, - за мной победа?
- За тобой, - бабка бросила картонки на стол, и нарисованные на них персонажи заохали, потирая ушибленные места.- Забирай безмозглого, будете с ним славная пара.
К вечеру распогодилось, и изрядно захмелевшая ведьма, криво напялив ядовито-зеленую шляпу, вышла провожать гостя. Бард одной рукой прижимал к себе лютню, а другой - котейку.
- Стану звать тебя Тузенбах 14, - сообщил он зверю.
- А чего 14? - подивилась старая.
- 13 уже тогось, - вздохнул бард, - ну да не суть, этот вот Тузенбах, а коротко Туз, раз я его в карты выиграл. Согласен, брат? - кивнул он коту.
- Вполне, - откликнулся тот,- но добавим к имени мур-мур, так звучит лучше.
От неожиданности ведьма, которая уже оседлала метлу, едва не свалилась.
- Ты что ж это? Говорящий? - вылупилась она, став похожей на болотную квакшу.
- Более чем, - кивнул Туз, - разумею людской, мышиный, птичий язык, а так же владею языком ветра и звёзд.
- А что ж ты, окаянный, молчал?! - вскинулась бабка, чувствуя, что прошляпила на редкость одаренного зверя.
- Так у меня имени не было, - хмыкнул кот, - а без имени какие разговоры?
Бард расхохотался, Тузенбах довольно заурчал, а ведьма, понимая, что сделанного не воротишь, зло сплюнула и, икая и слегка петляя на поворотах, умчалась на лысую гору.
Музыкант и кот шагали по дороге, и каждый был доволен переменой в жизни.
Юлия Гладкая https://vk.com/bardellstih
Одна жалостливая тётя жила в квартале частной застройки и прикормила на крылечке компанию дворовых котов. Коты не рвались стать домашними, это были дикие звери, свободные потомки деревенских мышеловов.
Однажды поутру тётя проснулась от воплей кошачьей драки, а после обеда на крыльцо пришел знакомый рыжий кот.
Жалостливая тётя (Т): - Ой! Котик! У котика подрано за ухом, котик болеет и страдает!
Дикий Зверь (З): - Жрать давай.
Тётя насыпает корм в миску. Дикий Зверь ждет в отдалении. Когда Тётя отходит, Зверь увлеченно хрустит.
Т: - Бедненький. Маленький. Голодненький! И драный. Кровь идет… Хочешь колбаски?
З: - Ну. Давай.
Т: - Киса-киса, иди сюда!
З: - Ну. Иду. Колбасы не жалей.
Жалостливая тётя запирает своих котов в доме, заманивает Зверя в прихожую и закрывает дверь.
Домашние котики-жирнотики Тёти: Чооо?! Нас заперли?! Ради какого-то бомжары?!!!
Т: - Кисы мои дорогие, а ничего, что вас тоже подобрали, лечили и блох выводили?
Жирнотики: Нет больше мест!
З: - Так блэт. Дверь открой. Мне на волю надо! Колбаса? Ладно, давай.
Жалостливая тётя предусмотрительно надевает толстые перчатки и пытается подойти к Дикому Зверю.
З: да ну тебя нахрен, дура! Отвали!
Т: - Киса-киса, ты чего, давай я тебя полечу, тебе же больно.
З: мне нормально. Не подходи, вломлю!
Тётя тянет руки к Зверю. Зверь расчетливо и точно атакует, Тётю спасают только перчатки.
Т: - Котик, миленький, давай дружить?
З: - Хана тебе, тётя. Порву. Потом жирнотиков твоих порву. Всех порву.
Жирнотики из-за двери: Да кто кого порвёт!
Дикий Зверь элегантным прыжком забирается на двухметровый шкаф у входной двери и смотрит на Тётю, как на говно.
Т: - Хм… А котик-то в порядке.
З: - В порядке я. Ну, подрался с утра. Ты б его видела! Колбасы давай. И руки убери.
Жалостливая тётя дает колбасу и открывает входную дверь. Дикий зверь жрёт колбасу, смотрит на дверь и уходить не собирается.
Пару часов дом стоит с открытой дверью. Жирнотики в жилой части спят на мягких подушечках, Дикий зверь прикорнул на шкафу и доволен.
Т: - Котик? Давай я все-таки тебе ранку обработаю. Кис-кис...
З: - Послал кошачий бог дурынду… Отвали!
Матерясь по-кошачьи, Зверь спрыгивает со шкафа и уходит в темноту.
Жалостливая тётя отмывает все помещение доместосом – мало ли, блохи, зараза, еще какая пакость? Жирнотики привиты и обработаны, но лучше перебдеть.
Весь вечер Тётя грустит, что обидела котика и не сумела ему помочь. Муж тёти цинично хихикает и утверждает, что кот в порядке и завтра снова придет столоваться.
На следующее утро Дикий Зверь как обычно приходит на крыльцо Тёти. Ранка Зверя подсохла, зарубцевалась, Зверь относительно чист и вылизан.
Тётя насыпает корм в миску.
Дикий Зверь хрустит, запивает водой и недоуменно смотрит на Тётю сквозь стеклянную дверь:
- Так. Я не понял. А где колбаса?
Алексей Келин https://litnet.com/ru/aleks-kelin-u59868
– Каждый год, 31 декабря, мы пытаемся захватить мир, – генерал сделал многозначительную паузу, сверкнув глазами на притихших подчиненных. – И каждый раз нам не удается подчинить себе разум этих аборигенов. А между прочим, вы уверяли, что эта дата наиболее подходящая для нанесения удара. Это заговор?
Подчиненные виновато молчали. Генерал вздохнул. Лишь Многоликий знает, сколько трудов было вложено в изучение этой отсталой планетки на периферии Галактики. К счастью, аборигены оказались на редкость внушаемы. Поначалу задача казалась легкой – спровоцировать войну и дождаться пока население планеты само себя уничтожит. Правда, случилась одна загвоздка – примитивная культура не обладала оружием массового поражения.
Видит Многоликий, они старались. Они разжигали конфликты и сеяли смуту – и вспыхивали кровопролитные войны. Но… рано или поздно аборигены выдыхались, мирились, отстраивали порушенное, и снова плодились. Тогда созрел новый план: дать дикарям оружие посильнее, самое мощное, такое, которое точно сметет с лица планеты все живое. Прошло всего несколько веков и вот цель достигнута! Теперь задача заключалась в том, чтобы внушить всего одному (одному!) туземцу нажать в нужное время на красную кнопку.
Но расчеты оказались ошибочными. Мозг аборигена отказывался подчиняться и нажимать проклятую кнопку. Каждый год операция проваливалась, и ни один ученый не мог понять причину необъяснимого сбоя.
– Не вы ли уверяли меня, что эта дата наиболее подходящая, потому что отмечается всеми особями это планеты, независимо от их образа жизни и культурных обычаев? В этот день их примитивный мозг наиболее расслаблен и подвержен внешнему воздействию. – Генерал повернулся к начальнику внешней разведки. Тот встрепенулся и вытолкнул перед собой неизвестного генералу солдата.
– Я знаю, в чем причина нашего провала, – сказал новенький. – Много лет я жил среди аборигенов и хорошо изучил их повадки. Все дело в той жидкости, которая туманит им мозг и которую они пьют почти ежедневно. А в этот день, 31 декабря, ее пьют даже те, кто охраняет красную кнопку.
– Позор! – воскликнул генерал. – Столько веков мы шли по ложному пути! Что же делать? Мы не можем отказаться от наших планов.
– Надо внушить им, что это вредно. Пусть откажутся от напитков, туманящих мозг. И тогда…
Генерал вскочил. Как он сам не догадался? Это же так просто. Многоликий будет доволен.
– Как зовут тебя, боец? – спросил он. – Представлю к ордену Многоликого и Многохвостого.
– Мр-ррр-мм-рр! – представился тот и почесал лапой ухо. О том, что его давно завербовали местные и даже дали подпольную кличку Барсик, он, конечно, говорить не стал. Что ж, можно докладывать, что задание выполнено. Теперь все силы захватчиков уйдут на искоренение пагубной привычки. А это, насколько Барсик успел познакомиться с местными культурными традициями, не под силу не только Многоликому, но и Многохвостому. А значит, у местной цивилизации впереди еще не один век спокойной жизни.
Жанна Бочманова https://www.litres.ru/zhanna-bochmanova
Где я? Как? Этого не может быть! Кто я? Почему? Не помню.
Погодите. Надо успокоиться и просто все вспомнить. Все встанет на свои места.
Я… Нет, не помню! Семья? Да! Да-да-да! Дочь красавица, сыновья, муж… Где? Кто? «Здесь помню, здесь не помню» Откуда это? Тоже туман.
Но, ведь, было, было… было!
Что же делать теперь? В милицию? Нет! Это раньше, давно там помогли бы. А сейчас, нет, не помогут. Не верю.
И одежда на мне странная, незнакомая. Будто бы, даже, больше, чем надо. Не по размеру. Грязная. И не отчищается... Ой, а сапоги-то разные. Как же это? Ну, и куда я теперь такая? Кому нужна? Кто будет со мной возиться? Теперь одна дорога – в соседний подвал… Как их, к бомжам, вот. Я и сама теперь такая…
Ой, кисонька! Иди сюда, милая, не бойся. Ишь, мурчливая какая… Худенькая. Ты, небось, тоже бомжуешь? А? Говорю, живешь-то где? В подвале? Вот, то-то и оно. Вместе нам теперь.
Ну, иди-иди сюда, под курткой-то уютнее будет. Эх, молочка бы тебе сейчас. Тепленького. Прямо из ведра. Из ведра? Ух ты! Я так свою кошку всегда поила. Плесну в миску из ведра… Как подою. Иду от коровы домой, а она у ног так и крутится. Чтоб не пропустить, значит.
Это, что же получается, я в деревне жила? Еще бы вспомнить, в какой?
Ага, было-было. Коровка… Зорька, огород, курочки. Вот! Что ж мне здесь, в городе, пропадать совсем? Ну, уж нет! Люди тут недобрые, чужие все.
Подамся-ка я в деревню. Домов пустых теперь в каждой деревне полно! Ну, если не на тракте, не рядом с Москвой. Лето перекантуюсь, огородик, то-се. Народ деревенский простой, отзывчивый. На первых порах подмогнут. Картох, там, али капустки… Этого-то добра у крестьян всегда в избытке.
Силы пока есть, не истаскала меня жизнь пока еще. Может, где и в работницы наймусь. Полоть или за скотиной смотреть.
Эй, Маруська, пойдешь со мной? Ой, смотри, и имечко тебе нашлось! Да ласковое какое. Тебе, пригожая, подходит. Такие как ты, говорят, счастье приносят. Трехцветные. Полезай, вот, в сумку, нести тебя будет прихватистей.
Ну, пошли, что ли, с Богом! Может, и доберемся куда-нибудь!
Ирина Погонина https://vk.com/ipogonina59
- Маскируются, твари, - Мишка утер колючей варежкой нос и, пригибаясь как можно ниже, побежал к кустам шиповника. Рядом треснула ветка, он вздрогнул и обернулся. На Мишку лениво глядел седой кот, распушившийся от холода.
- Брысь, - прошептал Мишка, но кот лишь дернул хвостом.
- Черт с тобой, - процедил Мишка, падая на пузо и заползая под кусты. Шиповник выделялся на фоне белого снега, словно штрих коричневого карандаша на листе бумаги. Шипы тут же вцепились в шарф. Что-то кольнуло щеку. Мишка, стиснув зубы, продолжил ползти.
В какой-то момент ему показалось, что за ближайшим сугробом мелькнула белая шубка Лизки. Мишка вжался в снег как можно глубже и затаил дыхание. Но нет, показалось. Серое небо, наклонённое низко, сыпало бледной крупой. Щеки щипало от мороза. Мишка попытался поправить шарф, но только зачерпнул еще больше снега. Оглянувшись, он снова увидел седого кота. Тот сидел рядом с ним, обернув лапы хвостом.
- Тепло тебе, мохнатый, - завистливо прошептал Мишка. Его знобило, снег начал таять и стекать по шее. Он вспомнил, как с утра рвался на улицу. Скучно сидеть дома, в новой квартире, в чужом городе. Родители ученые, приехали сюда и рады новой работе, а ему что делать? В окошко глядеть? А там солнышко светит, снег свежий, красота. Потом еще ребята местные позвали, выходи, поиграем. Вышел! После первой же считалки Мишка остался в галильщиках, а Митя объявил, что, теперь если кого найдешь, то не ты его, а он тебя заляпывает и придумывает тебе наказание. Мишка вздохнул, его сегодня уже успели закопать в сугроб, заставили влезть на дерево, прокукарекать десять раз и даже спросить время у пьяного Виктырыча. А потом Мишка решил бежать, но не тут-то было, за спасительным поворотом к подъезду его окружили. Рыжий Санек криво ухмылялся, Галочка приглаживала челку, Лизка отряхивала шубку. Митя показал внушительный кулак и отправил бедного Мишку галить заново. И вот теперь Мишка пробирался через колючки, только бы уйти подальше от игры. Хватит, наигрался. Где-то залаяла собака. Пришлый кот повел ухом, но не сбежал.
- Че не бежишь? - Мишке стало интересно, - Вот появится эта шавка и порвет тебя.
Кот демонстративно зевнул, мол, чепуха. Мишка шмыгнул носом, пора было действовать, а то скоро будут искать его, а если найдут, то, чего доброго, побьют. Сделав рывок, он услыхал противный треск. Связанный бабушкой бордовый шарф все же зацепился за куст. «Теперь еще и дома влетит,» - уныло подумал Мишка, но отступать было поздно, в несколько рывков он преодолел полосу терний и, встав на четвереньки, махнул к звездам. Ну, то есть пополз через пустое пространство к будке, надеясь за ней отсидеться. Будка была расписана неизвестным художником, и красивые рисунки лихо переплетались с плохими словами. Мишка прижался к раскрашенной стене и замер. Будка гудела, словно внутри нее жил огромный рой пчел.
- Ничего, - шептал себе Мишка, - Главное никого не найти. Нашли дурака, пятый раз подряд галить.
Он уже наметил путь. От будки добежать до арки, затем обогнуть дом и забежать в подъезд со стороны мусорки. До арки оставалось немного, никого из ребят видно не было, только пьяный Виктырыч переместился со скамейки под качели и теперь лежал под ними, раскинув руки, разглядывая тщедушное небо. Мишка заставив себя не бояться, рванул к арке. Он уже почти достиг её, когда из темноты ему навстречу выскочили Галочка и Рыжий.
- Ляпа! - закричали они, хватая Мишку, - Он нас нашел!
Лизочка и Митя подошли к ребятам. Митя улыбнулся:
- Мы уж думали, сбежать решил, а ты хитрый, искал просто долго. Или я ошибаюсь?
Мишка замотал головой.
- Молодец, - похвалил его Митя, - А теперь желание. Иди, - он глядел двор и увидел лежащего на земле Виктырыча. – О, иди и плюнь ему на рожу. Или слабо?
Бард повесил плащ и шляпу у огня, и от них тут же повалил пар. Пристроил сапоги рядом и, шевеля пальцами в дырявых чулках, заурчал словно кот.
Вот тут-то ему на колени и запрыгнул котёнок. За эти месяцы он подрос и сейчас стал тощим, несуразным подростком, у которого зубы через один и лапы длинные, как ходули. В зелёных глазах усатого плескалось любопытство.
- Привет, - улыбнулся гость, - а с тобой я незнаком! Как звать? - Но котейка только заурчал да начал притопывать лапками.
- Он у нас дурачок, - подсказал ворон, - не говорящий, с изъяном.
- А с виду и не скажешь, - удивился бард, - вон какой славный! - он погладил хвостатого, и тот доверчиво прильнул к человеку. - Красавица моя, - обратился бард к ведьме, а отдай мне малыша. Все не так скучно будет шататься по дорогам.
- Вот ещё я не раздавала породистых котят от магической кошки, - фыркнула ведьма, но было видно, что ей приятно такое обращение.
- Так ворон сказал, бракованный он, и не говорит. А мне и такой пойдёт, ну, милая? Отдашь? - бард заглянул в глаза старухи, и та зарделась точно молодуха.
- Отдать не отдам, - заворковала она, - а вот ежели в карты выиграешь, так бери!
На том и порешили.
Прихлебывая ароматный чай с толикой рома, где последнего было явно больше, похрустывая жареными свиными ребрышками, окутанные запахом табака и воска, бард и ведьма играли в дурака.
Котёнок все это время следил за игрой, словно смыслил в картах, и стоило музыканту задумать не тот ход, мохнатый топорщил шерсть.
Последние карты легли на стол, и бард с удовольствием шлепнул две шестерки перед хозяйкой, сжимающей целый веер валетов и дам.
- Ну что? - улыбнулся он, - за мной победа?
- За тобой, - бабка бросила картонки на стол, и нарисованные на них персонажи заохали, потирая ушибленные места.- Забирай безмозглого, будете с ним славная пара.
К вечеру распогодилось, и изрядно захмелевшая ведьма, криво напялив ядовито-зеленую шляпу, вышла провожать гостя. Бард одной рукой прижимал к себе лютню, а другой - котейку.
- Стану звать тебя Тузенбах 14, - сообщил он зверю.
- А чего 14? - подивилась старая.
- 13 уже тогось, - вздохнул бард, - ну да не суть, этот вот Тузенбах, а коротко Туз, раз я его в карты выиграл. Согласен, брат? - кивнул он коту.
- Вполне, - откликнулся тот,- но добавим к имени мур-мур, так звучит лучше.
От неожиданности ведьма, которая уже оседлала метлу, едва не свалилась.
- Ты что ж это? Говорящий? - вылупилась она, став похожей на болотную квакшу.
- Более чем, - кивнул Туз, - разумею людской, мышиный, птичий язык, а так же владею языком ветра и звёзд.
- А что ж ты, окаянный, молчал?! - вскинулась бабка, чувствуя, что прошляпила на редкость одаренного зверя.
- Так у меня имени не было, - хмыкнул кот, - а без имени какие разговоры?
Бард расхохотался, Тузенбах довольно заурчал, а ведьма, понимая, что сделанного не воротишь, зло сплюнула и, икая и слегка петляя на поворотах, умчалась на лысую гору.
Музыкант и кот шагали по дороге, и каждый был доволен переменой в жизни.
Юлия Гладкая https://vk.com/bardellstih
Глава 18. Алексей Келин. Про Тётю и Зверя
Одна жалостливая тётя жила в квартале частной застройки и прикормила на крылечке компанию дворовых котов. Коты не рвались стать домашними, это были дикие звери, свободные потомки деревенских мышеловов.
Однажды поутру тётя проснулась от воплей кошачьей драки, а после обеда на крыльцо пришел знакомый рыжий кот.
Жалостливая тётя (Т): - Ой! Котик! У котика подрано за ухом, котик болеет и страдает!
Дикий Зверь (З): - Жрать давай.
Тётя насыпает корм в миску. Дикий Зверь ждет в отдалении. Когда Тётя отходит, Зверь увлеченно хрустит.
Т: - Бедненький. Маленький. Голодненький! И драный. Кровь идет… Хочешь колбаски?
З: - Ну. Давай.
Т: - Киса-киса, иди сюда!
З: - Ну. Иду. Колбасы не жалей.
Жалостливая тётя запирает своих котов в доме, заманивает Зверя в прихожую и закрывает дверь.
Домашние котики-жирнотики Тёти: Чооо?! Нас заперли?! Ради какого-то бомжары?!!!
Т: - Кисы мои дорогие, а ничего, что вас тоже подобрали, лечили и блох выводили?
Жирнотики: Нет больше мест!
З: - Так блэт. Дверь открой. Мне на волю надо! Колбаса? Ладно, давай.
Жалостливая тётя предусмотрительно надевает толстые перчатки и пытается подойти к Дикому Зверю.
З: да ну тебя нахрен, дура! Отвали!
Т: - Киса-киса, ты чего, давай я тебя полечу, тебе же больно.
З: мне нормально. Не подходи, вломлю!
Тётя тянет руки к Зверю. Зверь расчетливо и точно атакует, Тётю спасают только перчатки.
Т: - Котик, миленький, давай дружить?
З: - Хана тебе, тётя. Порву. Потом жирнотиков твоих порву. Всех порву.
Жирнотики из-за двери: Да кто кого порвёт!
Дикий Зверь элегантным прыжком забирается на двухметровый шкаф у входной двери и смотрит на Тётю, как на говно.
Т: - Хм… А котик-то в порядке.
З: - В порядке я. Ну, подрался с утра. Ты б его видела! Колбасы давай. И руки убери.
Жалостливая тётя дает колбасу и открывает входную дверь. Дикий зверь жрёт колбасу, смотрит на дверь и уходить не собирается.
Пару часов дом стоит с открытой дверью. Жирнотики в жилой части спят на мягких подушечках, Дикий зверь прикорнул на шкафу и доволен.
Т: - Котик? Давай я все-таки тебе ранку обработаю. Кис-кис...
З: - Послал кошачий бог дурынду… Отвали!
Матерясь по-кошачьи, Зверь спрыгивает со шкафа и уходит в темноту.
Жалостливая тётя отмывает все помещение доместосом – мало ли, блохи, зараза, еще какая пакость? Жирнотики привиты и обработаны, но лучше перебдеть.
Весь вечер Тётя грустит, что обидела котика и не сумела ему помочь. Муж тёти цинично хихикает и утверждает, что кот в порядке и завтра снова придет столоваться.
На следующее утро Дикий Зверь как обычно приходит на крыльцо Тёти. Ранка Зверя подсохла, зарубцевалась, Зверь относительно чист и вылизан.
Тётя насыпает корм в миску.
Дикий Зверь хрустит, запивает водой и недоуменно смотрит на Тётю сквозь стеклянную дверь:
- Так. Я не понял. А где колбаса?
Алексей Келин https://litnet.com/ru/aleks-kelin-u59868
Глава 19. Жанна Бочманова. 31 декабря
– Каждый год, 31 декабря, мы пытаемся захватить мир, – генерал сделал многозначительную паузу, сверкнув глазами на притихших подчиненных. – И каждый раз нам не удается подчинить себе разум этих аборигенов. А между прочим, вы уверяли, что эта дата наиболее подходящая для нанесения удара. Это заговор?
Подчиненные виновато молчали. Генерал вздохнул. Лишь Многоликий знает, сколько трудов было вложено в изучение этой отсталой планетки на периферии Галактики. К счастью, аборигены оказались на редкость внушаемы. Поначалу задача казалась легкой – спровоцировать войну и дождаться пока население планеты само себя уничтожит. Правда, случилась одна загвоздка – примитивная культура не обладала оружием массового поражения.
Видит Многоликий, они старались. Они разжигали конфликты и сеяли смуту – и вспыхивали кровопролитные войны. Но… рано или поздно аборигены выдыхались, мирились, отстраивали порушенное, и снова плодились. Тогда созрел новый план: дать дикарям оружие посильнее, самое мощное, такое, которое точно сметет с лица планеты все живое. Прошло всего несколько веков и вот цель достигнута! Теперь задача заключалась в том, чтобы внушить всего одному (одному!) туземцу нажать в нужное время на красную кнопку.
Но расчеты оказались ошибочными. Мозг аборигена отказывался подчиняться и нажимать проклятую кнопку. Каждый год операция проваливалась, и ни один ученый не мог понять причину необъяснимого сбоя.
– Не вы ли уверяли меня, что эта дата наиболее подходящая, потому что отмечается всеми особями это планеты, независимо от их образа жизни и культурных обычаев? В этот день их примитивный мозг наиболее расслаблен и подвержен внешнему воздействию. – Генерал повернулся к начальнику внешней разведки. Тот встрепенулся и вытолкнул перед собой неизвестного генералу солдата.
– Я знаю, в чем причина нашего провала, – сказал новенький. – Много лет я жил среди аборигенов и хорошо изучил их повадки. Все дело в той жидкости, которая туманит им мозг и которую они пьют почти ежедневно. А в этот день, 31 декабря, ее пьют даже те, кто охраняет красную кнопку.
– Позор! – воскликнул генерал. – Столько веков мы шли по ложному пути! Что же делать? Мы не можем отказаться от наших планов.
– Надо внушить им, что это вредно. Пусть откажутся от напитков, туманящих мозг. И тогда…
Генерал вскочил. Как он сам не догадался? Это же так просто. Многоликий будет доволен.
– Как зовут тебя, боец? – спросил он. – Представлю к ордену Многоликого и Многохвостого.
– Мр-ррр-мм-рр! – представился тот и почесал лапой ухо. О том, что его давно завербовали местные и даже дали подпольную кличку Барсик, он, конечно, говорить не стал. Что ж, можно докладывать, что задание выполнено. Теперь все силы захватчиков уйдут на искоренение пагубной привычки. А это, насколько Барсик успел познакомиться с местными культурными традициями, не под силу не только Многоликому, но и Многохвостому. А значит, у местной цивилизации впереди еще не один век спокойной жизни.
Жанна Бочманова https://www.litres.ru/zhanna-bochmanova
Глава 20. Ирина Погонина. Нежданчик
Где я? Как? Этого не может быть! Кто я? Почему? Не помню.
Погодите. Надо успокоиться и просто все вспомнить. Все встанет на свои места.
Я… Нет, не помню! Семья? Да! Да-да-да! Дочь красавица, сыновья, муж… Где? Кто? «Здесь помню, здесь не помню» Откуда это? Тоже туман.
Но, ведь, было, было… было!
Что же делать теперь? В милицию? Нет! Это раньше, давно там помогли бы. А сейчас, нет, не помогут. Не верю.
И одежда на мне странная, незнакомая. Будто бы, даже, больше, чем надо. Не по размеру. Грязная. И не отчищается... Ой, а сапоги-то разные. Как же это? Ну, и куда я теперь такая? Кому нужна? Кто будет со мной возиться? Теперь одна дорога – в соседний подвал… Как их, к бомжам, вот. Я и сама теперь такая…
Ой, кисонька! Иди сюда, милая, не бойся. Ишь, мурчливая какая… Худенькая. Ты, небось, тоже бомжуешь? А? Говорю, живешь-то где? В подвале? Вот, то-то и оно. Вместе нам теперь.
Ну, иди-иди сюда, под курткой-то уютнее будет. Эх, молочка бы тебе сейчас. Тепленького. Прямо из ведра. Из ведра? Ух ты! Я так свою кошку всегда поила. Плесну в миску из ведра… Как подою. Иду от коровы домой, а она у ног так и крутится. Чтоб не пропустить, значит.
Это, что же получается, я в деревне жила? Еще бы вспомнить, в какой?
Ага, было-было. Коровка… Зорька, огород, курочки. Вот! Что ж мне здесь, в городе, пропадать совсем? Ну, уж нет! Люди тут недобрые, чужие все.
Подамся-ка я в деревню. Домов пустых теперь в каждой деревне полно! Ну, если не на тракте, не рядом с Москвой. Лето перекантуюсь, огородик, то-се. Народ деревенский простой, отзывчивый. На первых порах подмогнут. Картох, там, али капустки… Этого-то добра у крестьян всегда в избытке.
Силы пока есть, не истаскала меня жизнь пока еще. Может, где и в работницы наймусь. Полоть или за скотиной смотреть.
Эй, Маруська, пойдешь со мной? Ой, смотри, и имечко тебе нашлось! Да ласковое какое. Тебе, пригожая, подходит. Такие как ты, говорят, счастье приносят. Трехцветные. Полезай, вот, в сумку, нести тебя будет прихватистей.
Ну, пошли, что ли, с Богом! Может, и доберемся куда-нибудь!
Ирина Погонина https://vk.com/ipogonina59
Глава 21. Юлия Гладкая. Поддюдюлина
- Маскируются, твари, - Мишка утер колючей варежкой нос и, пригибаясь как можно ниже, побежал к кустам шиповника. Рядом треснула ветка, он вздрогнул и обернулся. На Мишку лениво глядел седой кот, распушившийся от холода.
- Брысь, - прошептал Мишка, но кот лишь дернул хвостом.
- Черт с тобой, - процедил Мишка, падая на пузо и заползая под кусты. Шиповник выделялся на фоне белого снега, словно штрих коричневого карандаша на листе бумаги. Шипы тут же вцепились в шарф. Что-то кольнуло щеку. Мишка, стиснув зубы, продолжил ползти.
В какой-то момент ему показалось, что за ближайшим сугробом мелькнула белая шубка Лизки. Мишка вжался в снег как можно глубже и затаил дыхание. Но нет, показалось. Серое небо, наклонённое низко, сыпало бледной крупой. Щеки щипало от мороза. Мишка попытался поправить шарф, но только зачерпнул еще больше снега. Оглянувшись, он снова увидел седого кота. Тот сидел рядом с ним, обернув лапы хвостом.
- Тепло тебе, мохнатый, - завистливо прошептал Мишка. Его знобило, снег начал таять и стекать по шее. Он вспомнил, как с утра рвался на улицу. Скучно сидеть дома, в новой квартире, в чужом городе. Родители ученые, приехали сюда и рады новой работе, а ему что делать? В окошко глядеть? А там солнышко светит, снег свежий, красота. Потом еще ребята местные позвали, выходи, поиграем. Вышел! После первой же считалки Мишка остался в галильщиках, а Митя объявил, что, теперь если кого найдешь, то не ты его, а он тебя заляпывает и придумывает тебе наказание. Мишка вздохнул, его сегодня уже успели закопать в сугроб, заставили влезть на дерево, прокукарекать десять раз и даже спросить время у пьяного Виктырыча. А потом Мишка решил бежать, но не тут-то было, за спасительным поворотом к подъезду его окружили. Рыжий Санек криво ухмылялся, Галочка приглаживала челку, Лизка отряхивала шубку. Митя показал внушительный кулак и отправил бедного Мишку галить заново. И вот теперь Мишка пробирался через колючки, только бы уйти подальше от игры. Хватит, наигрался. Где-то залаяла собака. Пришлый кот повел ухом, но не сбежал.
- Че не бежишь? - Мишке стало интересно, - Вот появится эта шавка и порвет тебя.
Кот демонстративно зевнул, мол, чепуха. Мишка шмыгнул носом, пора было действовать, а то скоро будут искать его, а если найдут, то, чего доброго, побьют. Сделав рывок, он услыхал противный треск. Связанный бабушкой бордовый шарф все же зацепился за куст. «Теперь еще и дома влетит,» - уныло подумал Мишка, но отступать было поздно, в несколько рывков он преодолел полосу терний и, встав на четвереньки, махнул к звездам. Ну, то есть пополз через пустое пространство к будке, надеясь за ней отсидеться. Будка была расписана неизвестным художником, и красивые рисунки лихо переплетались с плохими словами. Мишка прижался к раскрашенной стене и замер. Будка гудела, словно внутри нее жил огромный рой пчел.
- Ничего, - шептал себе Мишка, - Главное никого не найти. Нашли дурака, пятый раз подряд галить.
Он уже наметил путь. От будки добежать до арки, затем обогнуть дом и забежать в подъезд со стороны мусорки. До арки оставалось немного, никого из ребят видно не было, только пьяный Виктырыч переместился со скамейки под качели и теперь лежал под ними, раскинув руки, разглядывая тщедушное небо. Мишка заставив себя не бояться, рванул к арке. Он уже почти достиг её, когда из темноты ему навстречу выскочили Галочка и Рыжий.
- Ляпа! - закричали они, хватая Мишку, - Он нас нашел!
Лизочка и Митя подошли к ребятам. Митя улыбнулся:
- Мы уж думали, сбежать решил, а ты хитрый, искал просто долго. Или я ошибаюсь?
Мишка замотал головой.
- Молодец, - похвалил его Митя, - А теперь желание. Иди, - он глядел двор и увидел лежащего на земле Виктырыча. – О, иди и плюнь ему на рожу. Или слабо?
