Успехов вам на выступлении, – пожелала она и, ухмыльнувшись и повысив голос добавила: – И остальным присутствующим конкурсантам успехов! Впечатлите нас своими выступлениями, мы не оценки ставить с постными лицами сюда пришли – нам нужны ваше творчество, задор, эмоции! И покажите зрителям, на что способны – вы, в первую очередь, для них будете стараться, и для себя, не для нас! У всех есть шанс, и не один!
И, не обращая внимания на нестройные ответные восклицания, Юмери подмигнула подруге:
– Кир, ты со мной?
– Ну еще бы! – широко улыбнулась клавишница.
История 7 - Песня из прошлого
Легкий, летящий звук синтезатора заполнял полупустую студию видео- и звукозаписи. Прикрыв глаза, девушка с наслаждением выводила мягкий жизнерадостный мотив, играя в свое удовольствие и ничего не замечая вокруг. А потому, когда по окончании очередного отрывка ей на плечи легли чьи-то ладони – девушка вздрогнула. А вздрогнув – обернулась, обнаруживая смущенно улыбающееся личико подруги-японки, обрамленное бордовыми и черными прядями волос.
– Кира, соулана моя, тебя в детстве о пользе своевременных обедов никто не просвещал, случаем? – с веселой иронией поинтересовалась японочка, делая вид, что хочет цапнуть пианистку за ухо, но лишь слегка щелкая ее по мочке. – Играешь ты, конечно, очаровательно – я люблю твою игру, – но мы уже почти все поели, скоро продолжение записей, а ты все еще тут!
Отступив на полшага, она сложила руки на груди и укоризненно воззрилась на подругу.
– Спасибо за заботу, Юмери, но я чет объелась за завтраком и совсем не голодная, – легкомысленно пожала плечами Кира, одновременно поглядывая за спину японки, где в распахнутые двери студии и правда входили другие сотрудники “Милых мечтаний”, задействованные в съемках шоу.
– Ты уверена?! – с нажимом переспросила Юмери. – Мы тут еще минимум часа два-три сидеть будем.
– Да, солнц, не беспокойся так. В крайнем случае – съемка не непрерывная, попрошу Дара что-нибудь притащить мне и сжую в перерывах между кандидатами. Я не Мики, и без совсем серьезной причины не есть не буду. Но и переедать не хочу.
– Ну смотри мне! – еще раз строго поглядев на подругу, японка двинулась к столу за которым располагались участники жюри.
Придуманный некогда на полу-спонтанном совете у творческой руководительницы компании “Милые Мечты” Анны Тандерблад, очередной сезон шоу “Острова за дымкой” был посвящен не простому состязанию молодых талантов. Как и было предложено Мики после той приснопамятной выволочки – на этот раз большинство участников были приглашены из-за рубежа, и сезон получился практически международным.
И, как и повелела госпожа Тандерблад, все участники группы “Мечта из осколков” так или иначе оказались привлечены к процессу: сперва устроили несколько небольших перформансов, раздавая приглашения, а затем были приставлены к организаторам. В частности, Юмери, как самая известная и опытная из четверки, была посажена в жюри, а Кира была определена аккомпанировать тем из участников, кто не мог похвастать музыкальными талантами в придачу к вокальным (впрочем, клавишница совершенно не возражала).
Так что теперь команда с энтузиазмом занималась съемками первого соревновательного этапа. Суть его была проста: студия, техническое оснащение, ненавязчивые камеры, аккомпанемент, если нужно – и всего одна попытка и один дубль съемки каждому участнику на то, чтобы заинтересовать жюри (не слишком привередливое, пока что) своими умениями. Песней собственного сочинения или кавером – не суть важно (кое-кто и вовсе предпочел получить песню “на месте”). По итогам же этапа из доброй полусотни приглашенных зарубежных и местных (увы, зарубежные смогли прибыть далеко не все) команд или исполнителей-индивидуалов должно было остаться не больше тридцати двух участников.
И – чему втайне порадовались ребята – все розданные ими приглашения уже “выстрелили”, а приглашенные исполнители успешно прошли отбор!
Дверь в студию вновь открылась, и на пороге возникла девушка. Невысокая, с уложенными в аккуратную незатейливую прическу светлыми волосами, в строгом темно-зеленом платье до колена, изумрудного цвета туфельках, и, немного неожиданно – с намотанным на правую руку темно-синим шерстяным шарфом, край которого свободно ниспадал почти до пола. А кроме того, как разглядела Кира спустя еще минуту – с небольшим вспомогательным микрофоном, закрепленным на груди.
“Значит, все-таки участница”.
Застенчиво оглядевшись, девушка прошла почти в середину студии, туда, где было оборудовано место для участников, и куда направлялись все камеры, останавливаясь всего в десятке шагов за спиной Киры. Остановилась, стеснительно сложив руки перед собой, смущенно поклонилась жюри и аккомпаниатору (сидящей сейчас вполоборота).
“Ну, надеюсь, хотя бы эта стесняша не будет пытаться поразить нас своим гроулом”, – с некоторой иронией подумала пианистка.
Одна из конкурсанток – участница довольно стереотипной на вид “девочковой” группы, – в начале дня и правда отколола такой финт, перейдя внезапно на сей категоричный стиль пения, и точно так же сидевшая спиной к исполнителю Кира до сих пор поражалась тому, как ей удалось удержать себя в руках, не шарахнуться в сторону и даже с мелодии не сбиться.
– Ну что ж, мы вернулись с рекламного перерыва, а у нас тем временем новая участница в студии! – провозгласил ведущий, до этого говоривший что-то развлекательно-незначительное в камеру.
Таидзо Хиросэ. Мужчина, как было известно Кире, уже в заметном возрасте, однако выглядящий молодо и бодро. Вечный дежурный костюм, художественный беспорядок на голове, снисходительно-жизнерадостная ухмылка, странно-звенящая манера речи – его съемочный образ ей не нравился, даже отталкивал. Но насколько же притягателен он был при этом в общении! Огромная эрудиция, оптимизм, тактичность – и ни капли флирта, что особо ценно.
– Представьтесь еще раз, пожалуйста, нашим дорогим зрителям, уважаемая! – пригласил тем временем Таидзо, плывущей походкой подбираясь к девушке и ненавязчиво подсовывая ей свой микрофон. – Ну и можете добавить пару слов о себе – мы совсем не обидимся!
Кира только глаза закатила, пользуясь тем, что большую часть времени камеры на ее лицо не направлялись.
– Я Валеска Огинская, – представилась девушка негромким и приятным голосом. – Прибыла к вам из Польши в скромной надежде на минутку славы! А лучше не одну, разумеется.
– Ву-у-у откуда! – картинно поразился Таидзо. – Вот это даль! Россия была, Канада была, Штаты были – Польши еще не было! Не, все, я точно сражен масштабами этого конкурса, друзья мои! Сражен на-глу-хо!
– Воспрянь скорее, друг мой, тебе еще музыке продолжать поражаться! – с дружелюбной иронией воззвал к нему один из членов жюри – низенький, лысеющий японец, чьего имени Кира не могла припомнить как ни силилась.
– Не-не-не, все, я повержен целиком и полностью! – отказался ведущий. – Музыка и пение обязательно проникнут в мою душу и возьмут там свое, но мое воображение уже вряд ли что-то тронет сильнее! Впрочем, прекрасная Валеска может попытаться, друзья мои! Тем более, что кроме меня тут есть вы, мои дорогие зрители, и наше замечательное жюри!..
Пианистка его уже особо не слушала, листая стоящий перед ней на подставке электронный планшет с загруженными нотами и отыскивая подписанную именем участницы композицию. А отыскав – быстро ее проглядывая: тоже удивленная утренним финтом и выдержкой подруги, Юмери показала Кире несколько мест в нотных конструкциях, где, гипотетически, тот или иной исполнитель мог бы перескочить на “чересчур агрессивные стили пения”, и теперь девушка не ленилась просматривать каждую незнакомую песню, которую ей предстояло сыграть.
“Хм, вроде бы, ничего вызывающего не заметно, и вообще мелодия, кажется, сравнительно спокойная, хотя и жизнерадостная”.
– …ну что ж, дорогая Валеска, Вы готовы? – вопросил тем временем Таидзо. – Первые несколько минут Вашей славы уже с нетерпением ждут, как и наши зрители!
– Готова, – скромно кивнула девушка, подступая к микрофонам и чуть приосаниваясь. – Я хочу начать с исполнения для вас песни моей любимой группы, как дани уважения к ней!
“И ни названия песни, ни названия группы до окончания исполнения,” – повторила про себя Кира, с предвкушением поглаживая клавиши. – “Ну что же…”
– Кирочка, Вы готовы?
– Разумеется! К прекрасной музыке я всегда готова! – поведала пианистка, поворачиваясь к камерам и натягивая умильнейшую из своих улыбок.
Один из операторов показал ей сперва большой палец, а затем пятерню – отсчет. И в этот же миг все пятеро членов жюри как по команде надели наушники, отсекая от себя все лишнее. А Кира вновь не удержалась от улыбки: ей нравилось думать, что своими нажатиями клавиш, своими нотами, она будто касается ушей Юмери.
Рука оператора сжалась в кулак – и немедленно пианистка отточенным движением начала мелодию, а Валеска, едва слышно вздохнув, запела.
“Странное место, странное время...
Где это я открываю глаза?
Замерли будто душа вместе с телом,
И на щеке тихо стынет слеза…”
Пела полячка, в общем-то, красиво и прочувствованно, а сама Кира не была большой привередой и ей исполнение пришлось по душе. Но едва она собралась отпустить мысли в мечтательный полет, лишь иногда косясь в ноты, как вдруг ее взгляд остановился на лице Юмери. На лице, где первоначальное недоумение как раз плавно сменялось растерянностью. Правда, и растерянность продержалась там недолго – стоило мелодии плавно перебежать к припеву, как на глазах японки выступили слезы.
“Юмери… плачет? Но… эта девчонка, вроде бы, не так уж проникновенно и поет, что происходит???”
“Друзей ушедших найду,
Навеки скрытых от глаз зарею
В холоде давно минувших дней…”
Взор Юмери затуманился и она, кажется, не замечала ничего вокруг – ни встревоженного взгляда подруги, ни беззастенчиво устремленной на нее камеры, ни, похоже, даже самой Валески. Хотя в одном Кира была уверена – японочка слушает по-прежнему внимательно, не упуская ни единой ноты и ни единого обертона.
“Но что же ее так выбило вдруг из колеи? Кажется, это не пение, и даже не мелодия – я играла при ней вещи куда проникновеннее – и она не плакала…”
“Солнце прольется румяной зарею,
И стих о весне нами будет пропет.
И пусть наша песня летит за пределы,
Из края для тех, кого больше нет”.
Певучее глиссандо, несколько кратких отзвуков басовых клавиш – и мелодия закончилась. И почти тут же Юмери, стянув наушники и бросив их на стол, выскочила из студии, закрывая лицо ладонью.
“Эм-м…”
– Восхитительно, дорогая Валеска, это было очень прочувствованно! – сдержанно похвалил конкурсантку Таидзо, озадаченно косясь в сторону дверей студии. – Даже наша Юмери, кажется, расчувствовалась.
– Я… что-то не так спела? – неуверенно уточнила полячка.
Однако Кира не стала слушать продолжения беседы, вскакивая из-за синтезатора и бросаясь следом.
Поиски были недолгими – Юмери убежала всего лишь на пару коридоров от студии, туда, куда камеры за ней не последовали бы. И там, опустившись на корточки и привалившись спиной к стене, девушка дала волю слезам.
– Юмери, милая… – тихо произнесла Кира, скорее оповещая подругу о том, что это она.
Японочка подняла на нее взгляд заплаканных глаз, и, стоило клавишнице опуститься рядом – уткнулась лбом ей в плечо. Не зная толком что сказать, Кира прижала ее к себе, осторожно принимаясь поглаживать по волосам.
– Юмери…
– Прости, Кира, – едва слышно проговорила Юмери. – Я… просто не ожидала этого, и совсем расклеилась… Это… это было слишком внезапно для меня.
– Это?
– Д-да. Объясню при всех – я не хочу повторять дважды…
– Хорошо, соулана. Не плачь…
Однако Юмери лишь грустно всхлипнула, доверчиво прижимаясь к ней.
“Какой милый, трогательный, доверительный момент, – невольно умилилась Кира. – Ну вот почему он должен быть таким печальным, а?..”
Еще десять минут девушки сидели на полу, а затем Юмери мягко отстранилась.
– Спасибо тебе большое, Кира. Извини…
– Ничего страшного, милая. Хотя мне грустно, что ты так расстроилась.
Японка слабо улыбнулась, вытирая слезы.
– У тебя макияж потёк, – предупредила клавишница, подсовывая удачно оказавшееся в кармане зеркальце.
– Да, я так и подумала, – пасмурно отозвалась Юмери.
Поглядевшись в зеркало, она достала из кармана платок и в несколько быстрых жестов превратила неряшливые потеки в странную и не очень ровную композицию под девизом “драматичненько, но так и задумано”.
– Н-ну, могло быть и хуже. Ладно, нам надо возвращаться. Ты предупредишь мое возвращение, Кир?
– Конечно! Идем!
Как Кира и думала, съемку не стали тянуть на все время их отсутствия, а потому она, заглянув первой, перебросилась несколькими уточняющими фразами со съемочной командой. И в итоге, когда они с Юмери вошли в студию, все внимание было устремлено на них, а растерянно сидящая на ее стуле перед пианино Валеска поспешно поднялась им навстречу.
– Все в порядке, Юмери? – участливо поинтересовался Таидзо прямо под камеры. – Ты так внезапно выскочила…
Японка прикрыла глаза и склонила голову, жестом прося микрофон. Ведущий, разумеется, удовлетворил ее просьбу.
– Я прошу прощения, дорогие зрители, – негромко произнесла Юмери, то глядя на конкурсантку, то косясь в ближайшую камеру. – Я… как вы помните, выбор песен конкурсантами остается для нас, жюри, загадкой до самого исполнения. И-и выбор песни уважаемой Валеской оказался для меня несколько бо?льшим сюрпризом, чем я могла предположить. Почему Вы, говорите, выбрали эту песню?
– Э-э-э… я хотела отдать дань уважения ее первым исполнителям, – робко ответила полячка в протянутый микрофон. – Группа “Рука об руку под вишней” – одна из самых любимых у меня, я потому и выбрала “Путь в запредельном краю”.
“Рука об руку под вишней”? – медленно повторила про себя Кира, припоминая на ходу. – Неужели?..”
Юмери печально улыбнулась, склоняя голову.
– Я так и подумала. Что ж, песня исполнена Вами, Валеска, очень даже достойно, хотя, безусловно, совершенству нет предела и над некоторыми нюансами Вам стоит еще поработать, – прогулявшись до стола жюри, японка последовательно нажала на своем пульте кнопки оценок выступления и вернулась обратно. – Что до моих слез… Я Юмери Саото, и меня очень растрогал Ваш выбор.
На сей раз выражение растерянности нарисовалось на лице конкурсантки, а Кира кивнула своим мыслям, удостоверяясь в своей догадке.
– Так Вы?.. – Валеска совсем смешалась.
– Да. Алирри Саото – одна из авторов и первых исполнителей этой песни, – моя любимая старшая сестра. Именно она научила меня многому из того, что я знаю об игре на бас-гитаре. И мне тоже ее очень не хватает…
Юмери отвернулась, возвращая микрофон ведущему и направляясь на свое место. Кира, уныло вздохнув, тоже вновь угнездилась перед синтезатором.
– Эт-то… неожиданное, но очень трогательное откровение, друзья мои! – нашелся Таидзо, несколько обескураженно глядя в камеру. – Мне остается только восхититься искренностью нашей дорогой Юмери и поинтересоваться мнением остального жюри!
– Хм, так вот он какой, ключик к сердцу нашей Юмери оказался? – задумчиво произнес лысеющий японец, имя которого все так же ускользало от памяти Киры.
И, не обращая внимания на нестройные ответные восклицания, Юмери подмигнула подруге:
– Кир, ты со мной?
– Ну еще бы! – широко улыбнулась клавишница.
История 7 - Песня из прошлого
Легкий, летящий звук синтезатора заполнял полупустую студию видео- и звукозаписи. Прикрыв глаза, девушка с наслаждением выводила мягкий жизнерадостный мотив, играя в свое удовольствие и ничего не замечая вокруг. А потому, когда по окончании очередного отрывка ей на плечи легли чьи-то ладони – девушка вздрогнула. А вздрогнув – обернулась, обнаруживая смущенно улыбающееся личико подруги-японки, обрамленное бордовыми и черными прядями волос.
– Кира, соулана моя, тебя в детстве о пользе своевременных обедов никто не просвещал, случаем? – с веселой иронией поинтересовалась японочка, делая вид, что хочет цапнуть пианистку за ухо, но лишь слегка щелкая ее по мочке. – Играешь ты, конечно, очаровательно – я люблю твою игру, – но мы уже почти все поели, скоро продолжение записей, а ты все еще тут!
Отступив на полшага, она сложила руки на груди и укоризненно воззрилась на подругу.
– Спасибо за заботу, Юмери, но я чет объелась за завтраком и совсем не голодная, – легкомысленно пожала плечами Кира, одновременно поглядывая за спину японки, где в распахнутые двери студии и правда входили другие сотрудники “Милых мечтаний”, задействованные в съемках шоу.
– Ты уверена?! – с нажимом переспросила Юмери. – Мы тут еще минимум часа два-три сидеть будем.
– Да, солнц, не беспокойся так. В крайнем случае – съемка не непрерывная, попрошу Дара что-нибудь притащить мне и сжую в перерывах между кандидатами. Я не Мики, и без совсем серьезной причины не есть не буду. Но и переедать не хочу.
– Ну смотри мне! – еще раз строго поглядев на подругу, японка двинулась к столу за которым располагались участники жюри.
Придуманный некогда на полу-спонтанном совете у творческой руководительницы компании “Милые Мечты” Анны Тандерблад, очередной сезон шоу “Острова за дымкой” был посвящен не простому состязанию молодых талантов. Как и было предложено Мики после той приснопамятной выволочки – на этот раз большинство участников были приглашены из-за рубежа, и сезон получился практически международным.
И, как и повелела госпожа Тандерблад, все участники группы “Мечта из осколков” так или иначе оказались привлечены к процессу: сперва устроили несколько небольших перформансов, раздавая приглашения, а затем были приставлены к организаторам. В частности, Юмери, как самая известная и опытная из четверки, была посажена в жюри, а Кира была определена аккомпанировать тем из участников, кто не мог похвастать музыкальными талантами в придачу к вокальным (впрочем, клавишница совершенно не возражала).
Так что теперь команда с энтузиазмом занималась съемками первого соревновательного этапа. Суть его была проста: студия, техническое оснащение, ненавязчивые камеры, аккомпанемент, если нужно – и всего одна попытка и один дубль съемки каждому участнику на то, чтобы заинтересовать жюри (не слишком привередливое, пока что) своими умениями. Песней собственного сочинения или кавером – не суть важно (кое-кто и вовсе предпочел получить песню “на месте”). По итогам же этапа из доброй полусотни приглашенных зарубежных и местных (увы, зарубежные смогли прибыть далеко не все) команд или исполнителей-индивидуалов должно было остаться не больше тридцати двух участников.
И – чему втайне порадовались ребята – все розданные ими приглашения уже “выстрелили”, а приглашенные исполнители успешно прошли отбор!
Дверь в студию вновь открылась, и на пороге возникла девушка. Невысокая, с уложенными в аккуратную незатейливую прическу светлыми волосами, в строгом темно-зеленом платье до колена, изумрудного цвета туфельках, и, немного неожиданно – с намотанным на правую руку темно-синим шерстяным шарфом, край которого свободно ниспадал почти до пола. А кроме того, как разглядела Кира спустя еще минуту – с небольшим вспомогательным микрофоном, закрепленным на груди.
“Значит, все-таки участница”.
Застенчиво оглядевшись, девушка прошла почти в середину студии, туда, где было оборудовано место для участников, и куда направлялись все камеры, останавливаясь всего в десятке шагов за спиной Киры. Остановилась, стеснительно сложив руки перед собой, смущенно поклонилась жюри и аккомпаниатору (сидящей сейчас вполоборота).
“Ну, надеюсь, хотя бы эта стесняша не будет пытаться поразить нас своим гроулом”, – с некоторой иронией подумала пианистка.
Одна из конкурсанток – участница довольно стереотипной на вид “девочковой” группы, – в начале дня и правда отколола такой финт, перейдя внезапно на сей категоричный стиль пения, и точно так же сидевшая спиной к исполнителю Кира до сих пор поражалась тому, как ей удалось удержать себя в руках, не шарахнуться в сторону и даже с мелодии не сбиться.
– Ну что ж, мы вернулись с рекламного перерыва, а у нас тем временем новая участница в студии! – провозгласил ведущий, до этого говоривший что-то развлекательно-незначительное в камеру.
Таидзо Хиросэ. Мужчина, как было известно Кире, уже в заметном возрасте, однако выглядящий молодо и бодро. Вечный дежурный костюм, художественный беспорядок на голове, снисходительно-жизнерадостная ухмылка, странно-звенящая манера речи – его съемочный образ ей не нравился, даже отталкивал. Но насколько же притягателен он был при этом в общении! Огромная эрудиция, оптимизм, тактичность – и ни капли флирта, что особо ценно.
– Представьтесь еще раз, пожалуйста, нашим дорогим зрителям, уважаемая! – пригласил тем временем Таидзо, плывущей походкой подбираясь к девушке и ненавязчиво подсовывая ей свой микрофон. – Ну и можете добавить пару слов о себе – мы совсем не обидимся!
Кира только глаза закатила, пользуясь тем, что большую часть времени камеры на ее лицо не направлялись.
– Я Валеска Огинская, – представилась девушка негромким и приятным голосом. – Прибыла к вам из Польши в скромной надежде на минутку славы! А лучше не одну, разумеется.
– Ву-у-у откуда! – картинно поразился Таидзо. – Вот это даль! Россия была, Канада была, Штаты были – Польши еще не было! Не, все, я точно сражен масштабами этого конкурса, друзья мои! Сражен на-глу-хо!
– Воспрянь скорее, друг мой, тебе еще музыке продолжать поражаться! – с дружелюбной иронией воззвал к нему один из членов жюри – низенький, лысеющий японец, чьего имени Кира не могла припомнить как ни силилась.
– Не-не-не, все, я повержен целиком и полностью! – отказался ведущий. – Музыка и пение обязательно проникнут в мою душу и возьмут там свое, но мое воображение уже вряд ли что-то тронет сильнее! Впрочем, прекрасная Валеска может попытаться, друзья мои! Тем более, что кроме меня тут есть вы, мои дорогие зрители, и наше замечательное жюри!..
Пианистка его уже особо не слушала, листая стоящий перед ней на подставке электронный планшет с загруженными нотами и отыскивая подписанную именем участницы композицию. А отыскав – быстро ее проглядывая: тоже удивленная утренним финтом и выдержкой подруги, Юмери показала Кире несколько мест в нотных конструкциях, где, гипотетически, тот или иной исполнитель мог бы перескочить на “чересчур агрессивные стили пения”, и теперь девушка не ленилась просматривать каждую незнакомую песню, которую ей предстояло сыграть.
“Хм, вроде бы, ничего вызывающего не заметно, и вообще мелодия, кажется, сравнительно спокойная, хотя и жизнерадостная”.
– …ну что ж, дорогая Валеска, Вы готовы? – вопросил тем временем Таидзо. – Первые несколько минут Вашей славы уже с нетерпением ждут, как и наши зрители!
– Готова, – скромно кивнула девушка, подступая к микрофонам и чуть приосаниваясь. – Я хочу начать с исполнения для вас песни моей любимой группы, как дани уважения к ней!
“И ни названия песни, ни названия группы до окончания исполнения,” – повторила про себя Кира, с предвкушением поглаживая клавиши. – “Ну что же…”
– Кирочка, Вы готовы?
– Разумеется! К прекрасной музыке я всегда готова! – поведала пианистка, поворачиваясь к камерам и натягивая умильнейшую из своих улыбок.
Один из операторов показал ей сперва большой палец, а затем пятерню – отсчет. И в этот же миг все пятеро членов жюри как по команде надели наушники, отсекая от себя все лишнее. А Кира вновь не удержалась от улыбки: ей нравилось думать, что своими нажатиями клавиш, своими нотами, она будто касается ушей Юмери.
Рука оператора сжалась в кулак – и немедленно пианистка отточенным движением начала мелодию, а Валеска, едва слышно вздохнув, запела.
“Странное место, странное время...
Где это я открываю глаза?
Замерли будто душа вместе с телом,
И на щеке тихо стынет слеза…”
Пела полячка, в общем-то, красиво и прочувствованно, а сама Кира не была большой привередой и ей исполнение пришлось по душе. Но едва она собралась отпустить мысли в мечтательный полет, лишь иногда косясь в ноты, как вдруг ее взгляд остановился на лице Юмери. На лице, где первоначальное недоумение как раз плавно сменялось растерянностью. Правда, и растерянность продержалась там недолго – стоило мелодии плавно перебежать к припеву, как на глазах японки выступили слезы.
“Юмери… плачет? Но… эта девчонка, вроде бы, не так уж проникновенно и поет, что происходит???”
“Друзей ушедших найду,
Навеки скрытых от глаз зарею
В холоде давно минувших дней…”
Взор Юмери затуманился и она, кажется, не замечала ничего вокруг – ни встревоженного взгляда подруги, ни беззастенчиво устремленной на нее камеры, ни, похоже, даже самой Валески. Хотя в одном Кира была уверена – японочка слушает по-прежнему внимательно, не упуская ни единой ноты и ни единого обертона.
“Но что же ее так выбило вдруг из колеи? Кажется, это не пение, и даже не мелодия – я играла при ней вещи куда проникновеннее – и она не плакала…”
“Солнце прольется румяной зарею,
И стих о весне нами будет пропет.
И пусть наша песня летит за пределы,
Из края для тех, кого больше нет”.
Певучее глиссандо, несколько кратких отзвуков басовых клавиш – и мелодия закончилась. И почти тут же Юмери, стянув наушники и бросив их на стол, выскочила из студии, закрывая лицо ладонью.
“Эм-м…”
– Восхитительно, дорогая Валеска, это было очень прочувствованно! – сдержанно похвалил конкурсантку Таидзо, озадаченно косясь в сторону дверей студии. – Даже наша Юмери, кажется, расчувствовалась.
– Я… что-то не так спела? – неуверенно уточнила полячка.
Однако Кира не стала слушать продолжения беседы, вскакивая из-за синтезатора и бросаясь следом.
***
Поиски были недолгими – Юмери убежала всего лишь на пару коридоров от студии, туда, куда камеры за ней не последовали бы. И там, опустившись на корточки и привалившись спиной к стене, девушка дала волю слезам.
– Юмери, милая… – тихо произнесла Кира, скорее оповещая подругу о том, что это она.
Японочка подняла на нее взгляд заплаканных глаз, и, стоило клавишнице опуститься рядом – уткнулась лбом ей в плечо. Не зная толком что сказать, Кира прижала ее к себе, осторожно принимаясь поглаживать по волосам.
– Юмери…
– Прости, Кира, – едва слышно проговорила Юмери. – Я… просто не ожидала этого, и совсем расклеилась… Это… это было слишком внезапно для меня.
– Это?
– Д-да. Объясню при всех – я не хочу повторять дважды…
– Хорошо, соулана. Не плачь…
Однако Юмери лишь грустно всхлипнула, доверчиво прижимаясь к ней.
“Какой милый, трогательный, доверительный момент, – невольно умилилась Кира. – Ну вот почему он должен быть таким печальным, а?..”
Еще десять минут девушки сидели на полу, а затем Юмери мягко отстранилась.
– Спасибо тебе большое, Кира. Извини…
– Ничего страшного, милая. Хотя мне грустно, что ты так расстроилась.
Японка слабо улыбнулась, вытирая слезы.
– У тебя макияж потёк, – предупредила клавишница, подсовывая удачно оказавшееся в кармане зеркальце.
– Да, я так и подумала, – пасмурно отозвалась Юмери.
Поглядевшись в зеркало, она достала из кармана платок и в несколько быстрых жестов превратила неряшливые потеки в странную и не очень ровную композицию под девизом “драматичненько, но так и задумано”.
– Н-ну, могло быть и хуже. Ладно, нам надо возвращаться. Ты предупредишь мое возвращение, Кир?
– Конечно! Идем!
Как Кира и думала, съемку не стали тянуть на все время их отсутствия, а потому она, заглянув первой, перебросилась несколькими уточняющими фразами со съемочной командой. И в итоге, когда они с Юмери вошли в студию, все внимание было устремлено на них, а растерянно сидящая на ее стуле перед пианино Валеска поспешно поднялась им навстречу.
– Все в порядке, Юмери? – участливо поинтересовался Таидзо прямо под камеры. – Ты так внезапно выскочила…
Японка прикрыла глаза и склонила голову, жестом прося микрофон. Ведущий, разумеется, удовлетворил ее просьбу.
– Я прошу прощения, дорогие зрители, – негромко произнесла Юмери, то глядя на конкурсантку, то косясь в ближайшую камеру. – Я… как вы помните, выбор песен конкурсантами остается для нас, жюри, загадкой до самого исполнения. И-и выбор песни уважаемой Валеской оказался для меня несколько бо?льшим сюрпризом, чем я могла предположить. Почему Вы, говорите, выбрали эту песню?
– Э-э-э… я хотела отдать дань уважения ее первым исполнителям, – робко ответила полячка в протянутый микрофон. – Группа “Рука об руку под вишней” – одна из самых любимых у меня, я потому и выбрала “Путь в запредельном краю”.
“Рука об руку под вишней”? – медленно повторила про себя Кира, припоминая на ходу. – Неужели?..”
Юмери печально улыбнулась, склоняя голову.
– Я так и подумала. Что ж, песня исполнена Вами, Валеска, очень даже достойно, хотя, безусловно, совершенству нет предела и над некоторыми нюансами Вам стоит еще поработать, – прогулявшись до стола жюри, японка последовательно нажала на своем пульте кнопки оценок выступления и вернулась обратно. – Что до моих слез… Я Юмери Саото, и меня очень растрогал Ваш выбор.
На сей раз выражение растерянности нарисовалось на лице конкурсантки, а Кира кивнула своим мыслям, удостоверяясь в своей догадке.
– Так Вы?.. – Валеска совсем смешалась.
– Да. Алирри Саото – одна из авторов и первых исполнителей этой песни, – моя любимая старшая сестра. Именно она научила меня многому из того, что я знаю об игре на бас-гитаре. И мне тоже ее очень не хватает…
Юмери отвернулась, возвращая микрофон ведущему и направляясь на свое место. Кира, уныло вздохнув, тоже вновь угнездилась перед синтезатором.
– Эт-то… неожиданное, но очень трогательное откровение, друзья мои! – нашелся Таидзо, несколько обескураженно глядя в камеру. – Мне остается только восхититься искренностью нашей дорогой Юмери и поинтересоваться мнением остального жюри!
– Хм, так вот он какой, ключик к сердцу нашей Юмери оказался? – задумчиво произнес лысеющий японец, имя которого все так же ускользало от памяти Киры.
