– Хм, племяш, скажи, а ты бы мне смогла помочь при случае? – поинтересовалась Коралия воскресным вечером, когда вторая неделя их совместного проживания устремлялась к своему логическому завершению, а они вдвоем сидели за приготовленным совместно ужином.
       – Всегда рада! – отозвалась Ежевика, проглатывая очередную ложку овощного рагу. – М-м-м… если я, конечно, справлюсь.
       – Да, думаю, должна, – тетя задумчиво покачала вилку в пальцах. – Видишь ли основная часть моего предпринимательства состоит в том, что я закупаю некоторые товары по заказам своих партнеров, а потом доставляю им. И вот в следующие выходные я как раз должна буду передать небольшую партию одним господам, но, возможно, мне как раз именно в следующую пятницу нужно будет уехать по делам.
       – То есть, мне нужно будет отнести что-то… кому-то и куда-то?
       – Скорее отвезти, но да.
       – Но я же не умею водить.
       – А я как раз на машине и уеду. Автобус тебя вполне увезет, а рюкзак, думаю, не сильно утянет – ты не слабее меня.
       – Хм, ну ладно тогда. Только ой… а там это… ничего запрещенного нет хоть? – Ежевика вдруг немного испугалась. – Ты, конечно, не похожа на человека, связанного с преступностью, но и я не представляю, чем ты занимаешься.
       Вернувшаяся было к поеданию ужина тетя усмехнулась.
       – Все не дает покоя прошлое? – улыбка Коралии стала теплой и понимающей, а ее рука на несколько мгновений обвила плечи племянницы. – Не переживай, Вик, мои делишки куда приличнее чем то, чем занимался твой отец (хоть он и тоже не был преступником). В посылке же… э-э-э… ну, одно вещество там действительно требует соблюдения некоторых правил, но необходимые бумаги у тебя с собой будут, и если ты не будешь по пути играть рюкзаком в футбол или потрошить содержимое – проблем у тебя не будет даже с полицией.
       И подмигнув, она поднялась на ноги, относя тарелку в мойку.
       – Ну, тогда смогу! – с облегчением заверила Ежевика. – Даже рада буду помочь! А то я и так свалилась на твою голову…
       – О Боже! – миг – и тетя уже снова рядом с ней, приобнимая за плечи и укоризненно заглядывая в глаза. – Вика, ну я же тебе говорила – все в порядке. Ты недавно приехала, мы еще не все формальности даже оформили, ну на какие подвиги ты, по-твоему, должна была ринуться? На стройку гастарбайтером, что ли?
       Ежевика прыснула.
       – А вообще, если справишься и понравится – возьму тебя к себе, будешь мне как минимум помогать! А то и даже горизонты новые с тобой какие освоим.
       Ежевика застенчиво кивнула, а затем, в порыве чувств, тоже обняла тетю, доверчиво прижимаясь к ней.
       “Боже, как же мне повезло! – подумала она. – И в живых осталась, и такую чудесную и понимающую тетю отыскала! Как жаль, что мы едва общались раньше! Я…”
       И вдруг ее сердце будто пропустило удар. Уши точно заложило на миг, но тотчас все стало, вроде бы, как прежде…
       Или нет, не совсем.
       Она все так же продолжала обнимать Коралию, но теперь Ежевике вдруг показалось, что она слышит где-то невдалеке какой-то едва слышный, но мелодичный и приятный шепот. И более того – внутри нее самой как будто что-то вскинуло голову, попытавшись что-то прошептать в ответ.
       Девушка замерла, растерявшись… и вдруг по ее рукам точно легкая теплая волна пронеслась (будто ласково подул кто), а тело тети будто чуть загудело… но тут же опять все смолкло.
       – Вика? С тобой все хорошо?
       Вздрогнув, девушка подняла голову, встречая озадаченный взгляд старшей родственницы.
       – Ты так напряглась вдруг…
       – Я, – Ежевика повела плечами, пытаясь облачить свои ощущения в слова. – Мне… на миг показалось, точно кто-то где-то ласково шепчет. А затем… мне точно на руки кто-то ласково подул.
       С минуту Коралия продолжала озадаченно глядеть на нее, однако затем пожала плечами.
       – Ну-у, у меня не идеальная звукоизоляция – может, телек у соседей слышно. А дуновение – я ж в комнатах форточки открытыми оставила, сквозняк, может. Ты не мерзнешь хоть?
       – Не, у тебя тепло, – девушка растерянно покачала головой. – Но шепот… мне не показалось, что это откуда-то. Я… мне показалось… это, наверно, глупо, но мне почудилось, будто это что-то шепчет внутри тебя. И… твое тело как будто на миг наполнилось электрическим током, как трансформатор… Блин, бредово звучит, согласна…
       Коралия прищурилась, ее объятия сжались чуть крепче. А затем, немного помедлив, она осторожно коснулась губами лба племянницы.
       – Да нет, температуры у тебя, вроде бы, нету, – осторожно произнесла она. – Я ничего не чувствую... Но не может же это быть…
       Она осеклась, задумчиво переводя взгляд за окно.
       Пару минут Ежевика вежливо ожидала продолжения предположения, однако наконец подала голос:
       – Ну, у меня, вроде, не было никаких психических отклонений. А с тобой у меня, как-то, и горевать-то не особо выходит.
       Еще десяток секунд взгляд тети блуждал за окном, однако затем она, все же, вновь поглядела на племяшку.
       – Я и не думала об этом, – мягко произнесла она. – Я не врач, конечно, но мне тоже не кажется, что с тобой что-то не так. Что до твоих ощущений… Честно, не могу сказать, что это было. Я ничего не слышала. Давай так: ты не будешь на этом слишком зацикливаться, но если что-то снова будет не так – скажешь мне, ладно?
       – Хорошо! – Ежевика смущенно улыбнулась.
       – В конце концов, я не могу тебе помочь неведомо с чем, – Коралия наконец отпустила ее, разводя руками и неловко улыбаясь.
       “Странно все это, – думала Ежевика спустя несколько минут, направляясь в комнату. – Я совершенно уверена, что мне не показалось, но это и звучит-то все как-то… глупо. Может и правда звукоизоляция здесь такая своеобразная?”
       

       
       Глава 2 - Третья комната

       
       Утро понедельника никаких особых впечатлений не принесло: не слишком раннее пробуждение, несколько минут печальных воспоминаний о прошлом, чистка зубов, завтрак.
       И вот наконец Ежевика сидит на диване тетиной комнаты, раздумывая, чем бы заняться, а сама Коралия привычно устраивается в кресле перед монитором.
       Усаживается, ожидая загрузки системы и машинально покусывая обратный кончик рисовального стилуса, а затем вдруг поворачивается к племяннице.
       – Хм, племяш, ты не занята?
       Запустившая было браузер смартфона, Ежевика вопросительно глянула на нее.
       – Да нет, а что?
       – Хочешь посмотреть третью комнату?
       Девушка машинально кивнула, и только затем до нее дошел смысл предложения.
       – Третью комнату? Хм, ну, мне любопытно, но… ты ж, вроде, просила меня туда не ходить?
       – Ну да, просила. Но… – стилус задумчиво прокрутился в ее пальцах и лег обратно в крепление планшета. – Считай, мне вожжа под хвост попала! Так как?
       Хихикнув, Ежевика пожала плечами и поднялась на ноги.
       – А пойдем!
       Минута – и они уже перед дверью: такой же белой, деревянной и непритязательной, как и остальные внутренние двери дома. Вот, разве что, замка в других дверях не было.
       Однако Коралия вставила туда ключ и замок, щелкнув, перестал быть преградой. Дверь открылась, и в лицо Ежевике пахнуло причудливой смесью запахов пыли и картона, с нотками чего-то травяного, землистого и даже лекарственного.
       За дверью, вроде бы, ничего такого и не открылось: третья комната была почти пустой, не считая чуть покосившегося шкафа да двух кучек ящиков и свертков, сложенных по две стороны от окна. Серо-зеленый линолеум на голом полу, незатейливо побеленный потолок с одинокой лампочкой без какого-либо намека на плафон или абажур, стены с потрепанными бежевыми обоями, местами слезшими со стен…
       – Ой, это что, мох?! – удивилась девушка, подходя к зеленому пятну на ближайшей проплешине в обоях и недоуменно приглядываясь к нему.
       – Ага, тип того! – Коралия как-то криво ухмыльнулась. – Не помню, как это правильно называется, кажется, вертикальное декоративное озеленение.
       – Ого! Необычненько!
       – Тебе нравится?
       – Хм-м… очень непривычно! И чуть неряшливо, пожалуй, из-за обоев… Но в целом, скорее прикольно – такие забавные островки домашней зелени! Он такой пушистенький на вид! Можно потрогать?
       – Конечно, только аккуратно – он не на гвозди прибит.
       На ощупь мох оказался еще пушистее, чем на вид – Ежевика, приблизившись еще больше, с удовольствием несколько раз провела по ближайшему островку кончиками пальцев. Пахло украшение тоже достаточно приятно: травянисто-земляные нотки, которые она почувствовала еще от двери, теперь стали куда ощутимее, дополненные чем-то едва заметным пряным.
       – Миленько!
       – Рада, что тебе пришлось по вкусу, – улыбка тети вновь стала сердечной. – Признаться, это одна из трех причин, почему я просила тебя не ходить сюда – не знала, как ты отнесешься.
       – Да чего там плохо относиться, Лия, не наркотики же ты здесь выращиваешь! Только погоди-ка. Первую причину ты мне сразу сказала – комната и правда не очень обжитой смотрится, вторая мох – а третья? Ой, а это…
       Переходя от одного островка мха на стене к другому, девушка наконец заметила чуть в стороне, почти возле самого окна полку (а сложенные здесь коробки и ящики как раз были распределены так, что оставляли небольшой проход к ней). Небольшая (чуть шире сложенных вместе ладоней), трапециевидная, из какого-то темного дерева, закрепленная где-то на уровне ее пояса.
       Как раз примерно так, чтобы оказаться на уровне глаз человека, опустившегося на колени, или немного выше – усевшегося на пол.
       Но куда более странно выглядело ее наполнение. Возле самой стены была установлена полукруглая конструкция из плотного картона с напечатанным на ней пейзажем какого-то укромного лесного уголка; перед конструкцией возвышались три некрупных (с ладонь) фигурки; и, наконец, на переднем плане покоился на подставке небольшой зеленовато-черный двадцатигранник, напоминающий, не смотря на почти матовую поверхность, ограненную драгоценность.
       “Ой, что это? Похоже на какой-то алтарь…”
       – Э-э… тетя Лия? Что это?
       – А как по-твоему? – Коралия тоже подошла ближе, остановившись в шаге от нее, обхватив плечи руками и чуть склонив голову на бок.
       Обернувшись, Ежевика подметила, что тетина улыбка куда-то пропала, сменившись выжидающим выражением… возможно даже чуть напряженным.
       – Э-эм-м… Мне оно, почему-то, алтарь напоминает. Или небольшую коллекцию. У меня сперва вообще промелькнула мысль о киоте, но оно и не в углу, и икон со свечами нет.
       – Да, это что-то вроде алтаря, – говорила тетя теперь тоже куда тише и, кажется, даже неувереннее, но вместе с тем ее голос звучал куда более доверительно. – Это… пожалуй, основная причина того, почему наши с тобой родные называли меня еретичкой.
       – А?! – вернувшаяся было к рассматриванию композиции, Ежевика вновь обернулась к ней, изумленно распахивая глаза.
       Тетя до этого момента почти не говорила с ней о вопросах Веры, и от того ее откровение звучало вдвойне удивительно.
       – Присядем?
       И, не дожидаясь ответа, Лия опустилась прямо на пол. Ежевика, с сомнением поведя плечами, опустилась на один из ящиков, показавшийся ей наиболее прочным.
       – Ты уже в общих чертах представляешь себе мое отношение к тем взглядам, которых придерживались моя и твоя матери, – тетя чуть поморщилась, а уголки ее губ печально дернулись на мгновения. – Они (и в первую очередь моя мать) умудрились сделать религию просто потрясающе непривлекательной, действительно. Но это не значит, что я совсем ни во что не верю.
       Ежевика осторожно кивнула, гадая, о чем же таком ей хотят поведать.
       – Вот это, – ладонь Лии указала на левую из трех фигурок: чуть кривоватое женское изваяние из серовато-белого материала, со стилизованной птичьей маской вместо лица, с карикатурно большой грудью и четырьмя извивающимися отростками за спиной, больше всего напоминающими щупальца, и кажется, обнаженное, – Лика, мой первый… идол, наверно? Я никогда не задумывалась, как оно зовется правильно. Не скажу, что она объект поклонения – я слепила ее назло твоей бабушке, как назло и делала вид, что поклоняюсь ей. Я всегда громко говорила, что она символизирует свободную жизнь, сексуальность, изменчивость, распущенность и то, что ее поклонники предаются разнузданным оргиям…
       – Представляю, как у бабушки с этого подгорало, – не удержалась Ежевика.
       – О ДА! – лицо тети вновь озарила улыбка. – Она уничтожала Лику… раз шесть? Или восемь?.. И каждый раз это был знатный скандал. Но на самом деле она скорее символ нежелания мириться с домашним диктатом. А когда я представляла ее живым существом - это просто была гостья из другого мира, необычная, возможно со странными взглядами, с которой любопытно было бы подружиться, но не более того. А теперь она мирно стоит здесь с остальными, символизируя мое прошлое… в котором были и светлые минуты. Даже с твоей бабушкой.
       Ежевика только и нашлась, что неловко улыбнуться.
       – Вторая фигурка – это Айсулу.
       Второе изваяние тоже оказалось безликой фигурой, тоже явно женственных очертаний, но на сей раз завернутое в мантию, на капюшоне которой красовался месяц. Да и сделано оно было явно из какого-то материала поприличнее – полимерной глины, пластика, или чего-то подобного.
       – Мне про нее рассказал один из школьных приятелей, когда я показывала восстановленную после четвертого раза Лику. Он говорил, Айсулу - богиня Луны, что олицетворяет лунный свет, покровительствуя ищущим чувственные наслаждения во тьме; освещает путь ищущим приключений во мраке; ведет за собою вдаль к мечте, давая надежду, ощущение причастности, и погружает душу в мягкий уют, – Лия усмехнулась. – У меня было подозрение, что он что-то недоговаривает или перевирает, но в целом – она меня очаровала.
       – И ты стала верить в нее?
       – М-м… н-не совсем. Скорее, я видела в ней кого-то, в кого могла бы поверить. За кем пошла бы. М-м-м… можно ли верить и не верить одновременно? Я не знаю. Но она привлекала меня. Да и привлекает. Не могу сказать, что она символизирует именно мое настоящее. Ощущение ее близкой понемногу отходит для меня в прошлое. В прошлое, где мать и сестра (да и отец, в сущности, хотя его довольно рано не стало) не были мне так близки, как могли бы, и мне… было одиноко. Хоть у меня и были друзья. Я до сих пор не знаю, чего во мне больше: злости на их упорство, или досады, что все сложилось так.
       – Оу, сочувствую…
       – Жаль, что я совсем не знала тебе раньше, – приподнявшись, Лия на несколько мгновений приобняла колени племянницы. – Ты настоящее солнышко, племяшка. Возможно, меня и послала к тебе Айсулу сквозь мрак, хм?
       “Я бы лучше к ней сама приехала, чем быть посланной через Такой мрак…”
       – Или это уже промысел третьей? – тетя уселась обратно, вновь указывая на алтарь.
       Третья фигурка выглядела странно.
       Если в половой принадлежности Айсулу еще и можно было посомневаться, или счесть Лику неумело вылепленным мужчиной в причудливом доспехе, то третья фигурка принадлежала женщине уже совершенно точно: по сравнению с двумя другими фигурками она была невысокой, с очень искусно проработанным внешним видом - простое милое лицо с чуть резкими чертами, собранные в незатейливый хвост русые волосы, простое сине-зеленое закрытое платье, будто чуть всколыхнувшееся от ветренного порыва, сложенные за спиной руки, выжидающий взгляд, мягкая понимающая улыбка… Но несмотря на явное мастерство скульптора (и, кажется, это была уже не Лия), было в этом образе что-то обезличенное. Казалось, что это могла быть кто угодно, что лицо могло принадлежать любой из множества и множества девушек (а про наряд и говорить нечего)...