– Шепот?
Сфера тем временем будто бы сама собой выскользнула из девичьих пальцев, скрываясь в том же кармане халата, что и цилиндр перед тем. Пройдясь до шкафа, Елена Иоганесовна вернула оба предмета куда-то в его недра, вынув взамен что-то еще.
Несколько шагов – и вот на подставленные по указанию ладони Ежевики легло какое-то странное подобие аромакулона на цепочке, края которой лениво проскользили вдоль ее запястий.
– Да, шепот, – кивнула Вика, одновременно признаваясь себе, что перестает видеть хоть какую-то логику в происходящем осмотре. – Будто бы кто-то что-то на пределе слышимости напевал неподалеку… И мне показалось, что это что-то исходит изнутри моей тети. А чуть погодя – по моим рукам точно пробежала теплая волна, а тело моей тети… простите, но мне показалось, точно его на несколько мгновений наполнило высоковольтным напряжением.
Пальцы вдруг принялось слегка покалывать, точно они затекли, и одновременно ей показалось, будто кулон стал прохладнее. Впрочем, почти сразу Елена Иоганесовна аккуратно выхватила его.
– Значит, заложенные уши, затем шепот, теплая волна и ощущение электрического напряжения, – медленно и с расстановкой повторила она, хмурясь чуть заметнее.
– Д-да, как-то так, – Ежевика неловко дернула плечами. – Я понимаю, что, наверно, это противоречит тому, что я сказала о своем психическом здоровье, н-но…
– Я бы не была так категорична, – упрятав кулон в карман, женщина на несколько мгновений коснулась ее ладони и ободряюще улыбнулась. – Вообще, небольшие нарушения слуха бывают у всех – сосудик, например, неудачно в шее пережали, или зевнули слишком увлеченно…
– А шепот мог быть на самом деле работающим у соседей телевизором, а теплая волна – просто сквозняком, благо уже начало июня, – снова кивнула Вика. – Тетя мне говорила.
– Может и сквозняком, – задумчиво протянула терапевт, подходя теперь к своему столу и задумчиво принимаясь перебирать одну из стопок бумаг. – Хотя я, признаться, не совсем понимаю… где же она?.. О, вот!
На сей раз в Ежевикиных руках оказался прямоугольник ламинированной бумаги - размером с тетрадный лист, не больше, – на котором красовалась таблица, в каждом из множества квадратиков которой была не то нарисована, не то плохо пропечатана какая-либо фигурка.
– Девятая строчка сверху, вторая клетка справа, – голос Елены Иоганесовны на несколько мгновений вдруг стал тверже и, кажется, строже. – Что Вы там видите?
Послушно найдя глазами нужную клетку глазами, девушка вгляделась, продолжая недоумевать про себя.
– М-м-м… это семилучевая звезда, - ответила она почти сразу.
– Семилучевая? – терапевт вопросительно склонила голову на бок.
– Д-да, именно, – впрочем, усомнившись, Ежевика пересчитала строки и клетки (а ну как просчиталась?), а затем, пересчитала и лучики у звездочки. – Я даже пересчитала – семь. И одного, как будто, не хватает… но, может, оно просто нарисовано так, я не уверена.
– Я Вам верю, моя хорошая, – успокоила ее женщина, одновременно с тем аккуратно забирая таблицу. – Хотя про это я как-то сразу и не подумала…
“Про что она не подумала? – девушка чуть насторожилась. – Только не говорите, что у меня какая-то редкая психическая дрянь, а?.. Вот мне только этого и не хватало в жизни!..”
Тем временем, очередной вояж к шкафу и обратно завершился, и теперь Елена Иоганесовна протягивала ей довольно большой стеклянный гвоздь. Сбитая с толку окончательно, Ежевика взяла и его… и чуть не выронила от неожиданности, когда внутри гвоздя вдруг вспыхнуло, растекаясь по всей длине, густо-малиновое свечение.
– Прикольная штука, – только и нашлась она. А затем, помедлив, подняла взгляд, обнаруживая, что терапевт смотрит на нее приоткрыв рот.
Впрочем, какие бы чувства ее не обуревали, женщина почти сразу справилась с ними, принимая гвоздь обратно и тоже убирая его в карман.
– Значит, все-таки, вот как, – пробурчала она себе под нос. А затем, помедлив еще немного – направилась вдруг к Коралии, которая все это время напряженно наблюдала за осмотром от окна, склонившись к ее уху.
Ежевика невольно прислушалась, однако сумела расслышать лишь нечто, похожее на слово “сообщать”, произнесенное с вопросительной интонацией. Вопросительным был и последовавший взгляд доктора. А вот лицо Лии выглядело скорее растерянным. Но, впрочем, почти тут она взяла себя в руки, твердо ответив на неведомый вопрос “да”.
– Хорошо, – отступив на пару шагов, Елена Иоганесовна снова повернулась к Ежевике. – Прошу меня простить, но я вынуждена на несколько минут вас покинуть – у меня нет нужного бланка. Не уходите, пожалуйста, я скоро вернусь.
И почти сразу скрылась за дверью. Ежевика же как-то вся обмякла, немного сползая по стулу.
– Тетя Лия, что за чертовщину она творила? – почти жалобно спросила она. – И что она тебе сказала? У меня что-то серьезное, да?
Как она и ожидала, Коралия чуть покривила губы.
– Ну, Вик, она ж тебе сказала, что у нее методика своеобразная. Хотя спорить не стану – выглядит экзотичненько. Что до тебя… Ничего страшного у тебя нет, н-но… она тебе сама объяснит, как вернется.
Девушка только вздохнула.
“Вот ты же понимаешь, что меня это совсем не успокаивает, правда? – мрачновато подумала она про себя. – Хотя, с другой стороны, не думаю, что эта Елена пошла за санитарами, так что, может, все и правда не так уж и плохо?..”
Вернулась пани Зламански и правда достаточно быстро. Вот только вместе с ней в кабинет шагнула и какая-то женщина в темно-серой униформе: строго вида рубашка, перехваченная у подбородка галстуком, юбка на ладонь выше колена, собранные в пучок волосы, чуть прищуренный взгляд сквозь прямоугольные очки, сосредоточенное лицо, чуть крючковатый нос.
– П-прошу прощения? – растерялась Ежевика.
– Это я прошу прощения, – отозвалась Елена Иоганесовна, заходя за свой стол, однако оставаясь стоять на ногах. Незнакомка в серой униформе же остановилась подле нее, кладя на край стола какой-то продолговатый предмет, напомнивший девушке жезл. – Я понимаю, что присутствие посторонних не очень комфортно, но увы – это необходимая формальность… Итак, Ежевика. Я понимаю, что происходившее до сих пор сбивало Вас с толку, но вскоре Вы все поймете. Однако прежде позвольте еще один странный вопрос: Вы фэнтези любите?
“Э-э-э-э… а это здесь при чем?”
– Н-ну, смотря какое, – отозвалась она вслух. – Под настроение могу посмотреть. А при чем здесь это?
– Тогда Вам будет чуть проще… – женщина вдруг неловко улыбнулась.
А затем заговорила вновь, и поначалу Ежевика даже думала, что это какой-то престранный розыгрыш.
Нет, ну правда – какой врач вместо оглашения диагноза сообщит вдруг, что в мире, где она прожила уже восемнадцать лет, на самом деле существует скрытая сторона, наполненная магией? И что среди обычных людей живут самые настоящие маги, трое из которых находятся сейчас в одной с нею комнате?
– Погодите… трое? Вы хотите сказать, что тетя Коралия?..
– Да, именно так.
Ежевика даже вздрогнула, услышав негромкое подтверждение старшей родственницы, и быстро глянув на нее.
– Понимаю, звучит… специфично, – Елена Иоганесовна вновь чуть улыбнулась. – Но это и правда объяснение произошедшему с Вами недавно.
“Эм-м-м… это звучит еще более… неуютно, чем если бы она сказала, что у меня что-то не то с головой. Было бы досадно, но хотя бы понятно. А тут… Но не могло же меня занести в компанию аж трех сумасшедших? Да еще и, вроде бы, посреди клиники. Да и тетя Лия ну никак на сумасшедшую не похожа”.
– Елена Иоганесовна, укажите ей, пожалуйста, на любой ненужный лист на Вашем столе или в кабинете, – негромко попросила вдруг незнакомка в униформе, обнаруживая неожиданно низкий и глухой голос. – Вы же знаете, что подобное почти всегда лучше показать наглядно.
– Ну да, ну да, – покивала терапевт. – И то верно… что ж, Ежевика, выберите, пожалуйста, любой лист из вот этой стопки, кроме десятка самых верхних, и отойдите немного от стола.
Ежевика, помедлив, принялась перебирать пальцами указанную стопку, подмечая, что на большинстве листов что-то написано. Но после некоторого промедления она, все же, выбрала один из середины, напоминающий недописанный рецепт на лекарства, и послушно отошла назад.
– Спасибо, – кивнула незнакомка в униформе. – Теперь чуть отодвиньте руку от себя…
Девушка, пожав плечами, выполнила и это указание. Незнакомка же подхватила со стола свой жезлообразный предмет. Прокрутила его в пальцах, чуть прищурилась, направила его кончик на Ежевику и что-то едва слышно пробормотала, едва шевеля губами.
По пальцам Вики чуть проскребло – будто зацепило порывом наполненного песчинками ветра, – а лист бумаги в ее руке вдруг потемнел, точно на него что-то пролили, и… и вдруг обернулся пригоршней воды, с плеском обрушиваясь на пол кабинета.
– Ай! – девушка отпрянула от неожиданности, машинально потирая друг о друга увлажнившиеся пальцы.
– Не худшая иллюстрация, и правда, – кивнула Елена Иоганесовна. – Трансфигурация никогда не была моим коньком…
“Что?.. Как это произошло?! – переполошенно думала Ежевика, почти не слушая ее размышлений. – Похоже на какой-то фокус, но… я абсолютно уверена, что брала в руки самый обычный лист, и при том – случайный, а эта… с жезлом ко мне даже не приближалась! Но ведь так не бывает! Но и я ведь не сплю… Да и в голове все почти как обычно… хотя эта Елена меня и заморочила немного. Да и пол у меня под ногами совершенно точно мокрый, а лист совершенно точно пропал – я его не выпускала…”
– Мы Вас не сильно напугали? – участливо поинтересовалась терапевт.
– Да не то, чтобы напугали, – выдавила Ежевика после паузы. – Но я порядком… опешила. И я… не знаю, как реагировать… Но ладно, предположим, то, что Вы мне сейчас рассказали – правда (хотя это и звучит престранно), а то, что показали – не просто очень ловкий трюк…
– Я могу, скажем, обратить резинку на Вашем запястье в медный браслет, – негромко предложила незнакомка.
– Н-нет, спасибо, меня она устраивает… И ну хорошо, предположим, вы меня не обманываете. Но при чем тут я-то? Вы что, намекаете, что я тоже волшебница? Да я за всю свою жизнь не сотворила ни одного настоящего чуда (хотя про мои выступления на школьной сцене так пару раз и говорили)! Я даже родителей уберечь от беды не смогла…
Девушка чуть прикусила губу, стараясь отвлечься от горестных мыслей, вновь потянувших мерзкие ленты сожалений из уголков ее сознания
– Магия не равна всемогуществу, – печально заметила Елена Иоганесовна. – Но вообще я не закончила… Видите ли, Ежевика, возможность взаимодействовать с магическими энергиями мира магу предоставляет своего рода симбионт – Дитя Ашеры…
“Ашера? Что-то знакомое… А, точно, тетя же говорила, что это-де одна из создателей мира, в которую она верит…”
– …а точнее – Дар, другая форма его существования, начинающаяся с того, что Дитя, заканчивающее цикл существования в первой форме, иногда находит беременную женщину, вселяясь в ее дитя и преображаясь, а спустя примерно десять лет пробуждается, позволяя своему юному носителю управлять магическими энергиями мира. Однако порой случаются трагедии, когда ребенок умирает еще на заре своей жизни (не из-за Дара), и в некоторых подобных случаях Дар, не успевший даже толком "расцвести", может не пожелать уходить на следующий этап метаморфоз (какими бы они ни были) и, рванувшись, отыскать себе другого новорожденного носителя поблизости. Правда, увы, раннее и драматичное пробуждение не дает ему раскрыться в полной мере, и то, что получилось, зовут Отчаявшимся Даром, который просто хочет прожить жизнь вместе с приютившим его человеком. В результате носитель подобного Дара при продолжительных тесных прикосновениях (например, объятиях) может почувствовать Дар в другом человеке, нередко отличается большей эмпатией, часто является достаточно творческой личностью и, нередко, живет куда дольше среднего человека. И хоть и не является для магомира чужим, но сам колдовать не может и лишь чуть лучше переносит магическое воздействие.
Ежевика обескураженно молчала, пытаясь осознать услышанное.
“Н-ну, звучит довольно складно… хотя и грустненько. Я б такого не выдумала, наверно. Только они что, хотят сказать, что я и есть носительница такого… Отчаявшегося Дара? Что-то не верится. Я, конечно, и впрямь не бесчувственная, да и довольно творческая, н-но…”
– То есть, Вы хотите мне сказать, – медленно и с расстановкой заговорила она наконец, – что я носительница вот такого вот… неполного Дара?
– По большому счету Вы – инвалид на магию, да, – мрачновато подсказала незнакомка в униформе.
Ежевика едва не поперхнулась.
Она – инвалид? Что?..
– Аркадия Леховна, Вы же знаете, что я не люблю этого слова? – вполголоса процедила Елена Иоганесовна, хмуро косясь на напарницу. – Да, Ежевика, в принципе, это можно назвать и так. Вы действительно еще в колыбели оказались достаточно добросердечной и, не осознавая этого, приютили в уголке возле души Отчаявшийся Дар, который и правда дает Вам не так уж много. Не переедь Вы к тете, или не приведи она Вас ко мне – вполне возможно, что Вы бы о нем и не узнали. То, что я проделала по просьбе Коралии – скорее формальность, чтобы мелкие странности, которые неизменно будут возникать в будущем, не морочили Вам голову, а имели четкое и понятное объяснение. Ну и некоторое количество новых – и, в общем-то, достаточно прекрасных, – знаний о мире вокруг Вы получите. Но лично я бы Вас инвалидом – или еще какой-то неполноценной, – не называла. Вы – обычная девушка, думаю – хорошая, возможно, как Вы сами подметили, не самая обследованная, но не более того.
Аркадии Леховне достался еще один пасмурный взгляд, однако та осталась невозмутимой. Ежевика же, подойдя к стулу, плюхнулась на него, и потеряно уставилась на спинку противоположного стула.
“То есть, я… недомаг? Или нет? Или это вообще сложносочиненный розыгрыш какой-то? Но зачем? Да и тетя Лия не выглядит особенно радостной, как по мне… Ни-че-го не понимаю…”
Следующие полчаса прошли довольно странно. Елена Иоганесовна, сидя за своим столом, заполняла те бумаги, ради которых “пане Феррусовы” к ней и приехали, Аркадия Леховна, устроившись на стуле напротив Ежевики, просвещала ее на счет правил, которые накладывало на нее новое знание, а тетя Коралия все так же недвижно и почти безмолвно стояла возле окна, правда, теперь отвернувшись, и глядя куда-то наружу.
Но вот формальности наконец закончены, тетя и племянница получают наконец нужные бумаги, а Ежевика – еще и предписание попить какой-то тонизирующий препарат (“Все же случившееся с Вами – весьма серьезный психологический удар, и я бы не советовала пускать все на самотек”), и наконец покидают оказавшуюся столь странной клинику, садясь в машину. Коралия завела мотор… но почти тут же разжала пальцы, бессильно откидываясь на спинку сидения.
– Прости пожалуйста, Вика…
– Простить? – Ежевика вновь растерялась. Она пока так и не решила, как ей воспринимать случившееся и что думать, но тетю ни в чем не винила, и даже не думала о каких-то извинениях с ее стороны.
– Да. И не только меня…
– А?
– Я так и не поняла, поверила ли ты в услышанное, н-но если да… ты же уже поняла, что самые близкие люди тебе изрядно наговорили неправды?
Сфера тем временем будто бы сама собой выскользнула из девичьих пальцев, скрываясь в том же кармане халата, что и цилиндр перед тем. Пройдясь до шкафа, Елена Иоганесовна вернула оба предмета куда-то в его недра, вынув взамен что-то еще.
Несколько шагов – и вот на подставленные по указанию ладони Ежевики легло какое-то странное подобие аромакулона на цепочке, края которой лениво проскользили вдоль ее запястий.
– Да, шепот, – кивнула Вика, одновременно признаваясь себе, что перестает видеть хоть какую-то логику в происходящем осмотре. – Будто бы кто-то что-то на пределе слышимости напевал неподалеку… И мне показалось, что это что-то исходит изнутри моей тети. А чуть погодя – по моим рукам точно пробежала теплая волна, а тело моей тети… простите, но мне показалось, точно его на несколько мгновений наполнило высоковольтным напряжением.
Пальцы вдруг принялось слегка покалывать, точно они затекли, и одновременно ей показалось, будто кулон стал прохладнее. Впрочем, почти сразу Елена Иоганесовна аккуратно выхватила его.
– Значит, заложенные уши, затем шепот, теплая волна и ощущение электрического напряжения, – медленно и с расстановкой повторила она, хмурясь чуть заметнее.
– Д-да, как-то так, – Ежевика неловко дернула плечами. – Я понимаю, что, наверно, это противоречит тому, что я сказала о своем психическом здоровье, н-но…
– Я бы не была так категорична, – упрятав кулон в карман, женщина на несколько мгновений коснулась ее ладони и ободряюще улыбнулась. – Вообще, небольшие нарушения слуха бывают у всех – сосудик, например, неудачно в шее пережали, или зевнули слишком увлеченно…
– А шепот мог быть на самом деле работающим у соседей телевизором, а теплая волна – просто сквозняком, благо уже начало июня, – снова кивнула Вика. – Тетя мне говорила.
– Может и сквозняком, – задумчиво протянула терапевт, подходя теперь к своему столу и задумчиво принимаясь перебирать одну из стопок бумаг. – Хотя я, признаться, не совсем понимаю… где же она?.. О, вот!
На сей раз в Ежевикиных руках оказался прямоугольник ламинированной бумаги - размером с тетрадный лист, не больше, – на котором красовалась таблица, в каждом из множества квадратиков которой была не то нарисована, не то плохо пропечатана какая-либо фигурка.
– Девятая строчка сверху, вторая клетка справа, – голос Елены Иоганесовны на несколько мгновений вдруг стал тверже и, кажется, строже. – Что Вы там видите?
Послушно найдя глазами нужную клетку глазами, девушка вгляделась, продолжая недоумевать про себя.
– М-м-м… это семилучевая звезда, - ответила она почти сразу.
– Семилучевая? – терапевт вопросительно склонила голову на бок.
– Д-да, именно, – впрочем, усомнившись, Ежевика пересчитала строки и клетки (а ну как просчиталась?), а затем, пересчитала и лучики у звездочки. – Я даже пересчитала – семь. И одного, как будто, не хватает… но, может, оно просто нарисовано так, я не уверена.
– Я Вам верю, моя хорошая, – успокоила ее женщина, одновременно с тем аккуратно забирая таблицу. – Хотя про это я как-то сразу и не подумала…
“Про что она не подумала? – девушка чуть насторожилась. – Только не говорите, что у меня какая-то редкая психическая дрянь, а?.. Вот мне только этого и не хватало в жизни!..”
Тем временем, очередной вояж к шкафу и обратно завершился, и теперь Елена Иоганесовна протягивала ей довольно большой стеклянный гвоздь. Сбитая с толку окончательно, Ежевика взяла и его… и чуть не выронила от неожиданности, когда внутри гвоздя вдруг вспыхнуло, растекаясь по всей длине, густо-малиновое свечение.
– Прикольная штука, – только и нашлась она. А затем, помедлив, подняла взгляд, обнаруживая, что терапевт смотрит на нее приоткрыв рот.
Впрочем, какие бы чувства ее не обуревали, женщина почти сразу справилась с ними, принимая гвоздь обратно и тоже убирая его в карман.
– Значит, все-таки, вот как, – пробурчала она себе под нос. А затем, помедлив еще немного – направилась вдруг к Коралии, которая все это время напряженно наблюдала за осмотром от окна, склонившись к ее уху.
Ежевика невольно прислушалась, однако сумела расслышать лишь нечто, похожее на слово “сообщать”, произнесенное с вопросительной интонацией. Вопросительным был и последовавший взгляд доктора. А вот лицо Лии выглядело скорее растерянным. Но, впрочем, почти тут она взяла себя в руки, твердо ответив на неведомый вопрос “да”.
– Хорошо, – отступив на пару шагов, Елена Иоганесовна снова повернулась к Ежевике. – Прошу меня простить, но я вынуждена на несколько минут вас покинуть – у меня нет нужного бланка. Не уходите, пожалуйста, я скоро вернусь.
И почти сразу скрылась за дверью. Ежевика же как-то вся обмякла, немного сползая по стулу.
– Тетя Лия, что за чертовщину она творила? – почти жалобно спросила она. – И что она тебе сказала? У меня что-то серьезное, да?
Как она и ожидала, Коралия чуть покривила губы.
– Ну, Вик, она ж тебе сказала, что у нее методика своеобразная. Хотя спорить не стану – выглядит экзотичненько. Что до тебя… Ничего страшного у тебя нет, н-но… она тебе сама объяснит, как вернется.
Девушка только вздохнула.
“Вот ты же понимаешь, что меня это совсем не успокаивает, правда? – мрачновато подумала она про себя. – Хотя, с другой стороны, не думаю, что эта Елена пошла за санитарами, так что, может, все и правда не так уж и плохо?..”
Вернулась пани Зламански и правда достаточно быстро. Вот только вместе с ней в кабинет шагнула и какая-то женщина в темно-серой униформе: строго вида рубашка, перехваченная у подбородка галстуком, юбка на ладонь выше колена, собранные в пучок волосы, чуть прищуренный взгляд сквозь прямоугольные очки, сосредоточенное лицо, чуть крючковатый нос.
– П-прошу прощения? – растерялась Ежевика.
– Это я прошу прощения, – отозвалась Елена Иоганесовна, заходя за свой стол, однако оставаясь стоять на ногах. Незнакомка в серой униформе же остановилась подле нее, кладя на край стола какой-то продолговатый предмет, напомнивший девушке жезл. – Я понимаю, что присутствие посторонних не очень комфортно, но увы – это необходимая формальность… Итак, Ежевика. Я понимаю, что происходившее до сих пор сбивало Вас с толку, но вскоре Вы все поймете. Однако прежде позвольте еще один странный вопрос: Вы фэнтези любите?
“Э-э-э-э… а это здесь при чем?”
– Н-ну, смотря какое, – отозвалась она вслух. – Под настроение могу посмотреть. А при чем здесь это?
– Тогда Вам будет чуть проще… – женщина вдруг неловко улыбнулась.
А затем заговорила вновь, и поначалу Ежевика даже думала, что это какой-то престранный розыгрыш.
Нет, ну правда – какой врач вместо оглашения диагноза сообщит вдруг, что в мире, где она прожила уже восемнадцать лет, на самом деле существует скрытая сторона, наполненная магией? И что среди обычных людей живут самые настоящие маги, трое из которых находятся сейчас в одной с нею комнате?
– Погодите… трое? Вы хотите сказать, что тетя Коралия?..
– Да, именно так.
Ежевика даже вздрогнула, услышав негромкое подтверждение старшей родственницы, и быстро глянув на нее.
– Понимаю, звучит… специфично, – Елена Иоганесовна вновь чуть улыбнулась. – Но это и правда объяснение произошедшему с Вами недавно.
“Эм-м-м… это звучит еще более… неуютно, чем если бы она сказала, что у меня что-то не то с головой. Было бы досадно, но хотя бы понятно. А тут… Но не могло же меня занести в компанию аж трех сумасшедших? Да еще и, вроде бы, посреди клиники. Да и тетя Лия ну никак на сумасшедшую не похожа”.
– Елена Иоганесовна, укажите ей, пожалуйста, на любой ненужный лист на Вашем столе или в кабинете, – негромко попросила вдруг незнакомка в униформе, обнаруживая неожиданно низкий и глухой голос. – Вы же знаете, что подобное почти всегда лучше показать наглядно.
– Ну да, ну да, – покивала терапевт. – И то верно… что ж, Ежевика, выберите, пожалуйста, любой лист из вот этой стопки, кроме десятка самых верхних, и отойдите немного от стола.
Ежевика, помедлив, принялась перебирать пальцами указанную стопку, подмечая, что на большинстве листов что-то написано. Но после некоторого промедления она, все же, выбрала один из середины, напоминающий недописанный рецепт на лекарства, и послушно отошла назад.
– Спасибо, – кивнула незнакомка в униформе. – Теперь чуть отодвиньте руку от себя…
Девушка, пожав плечами, выполнила и это указание. Незнакомка же подхватила со стола свой жезлообразный предмет. Прокрутила его в пальцах, чуть прищурилась, направила его кончик на Ежевику и что-то едва слышно пробормотала, едва шевеля губами.
По пальцам Вики чуть проскребло – будто зацепило порывом наполненного песчинками ветра, – а лист бумаги в ее руке вдруг потемнел, точно на него что-то пролили, и… и вдруг обернулся пригоршней воды, с плеском обрушиваясь на пол кабинета.
– Ай! – девушка отпрянула от неожиданности, машинально потирая друг о друга увлажнившиеся пальцы.
– Не худшая иллюстрация, и правда, – кивнула Елена Иоганесовна. – Трансфигурация никогда не была моим коньком…
“Что?.. Как это произошло?! – переполошенно думала Ежевика, почти не слушая ее размышлений. – Похоже на какой-то фокус, но… я абсолютно уверена, что брала в руки самый обычный лист, и при том – случайный, а эта… с жезлом ко мне даже не приближалась! Но ведь так не бывает! Но и я ведь не сплю… Да и в голове все почти как обычно… хотя эта Елена меня и заморочила немного. Да и пол у меня под ногами совершенно точно мокрый, а лист совершенно точно пропал – я его не выпускала…”
– Мы Вас не сильно напугали? – участливо поинтересовалась терапевт.
– Да не то, чтобы напугали, – выдавила Ежевика после паузы. – Но я порядком… опешила. И я… не знаю, как реагировать… Но ладно, предположим, то, что Вы мне сейчас рассказали – правда (хотя это и звучит престранно), а то, что показали – не просто очень ловкий трюк…
– Я могу, скажем, обратить резинку на Вашем запястье в медный браслет, – негромко предложила незнакомка.
– Н-нет, спасибо, меня она устраивает… И ну хорошо, предположим, вы меня не обманываете. Но при чем тут я-то? Вы что, намекаете, что я тоже волшебница? Да я за всю свою жизнь не сотворила ни одного настоящего чуда (хотя про мои выступления на школьной сцене так пару раз и говорили)! Я даже родителей уберечь от беды не смогла…
Девушка чуть прикусила губу, стараясь отвлечься от горестных мыслей, вновь потянувших мерзкие ленты сожалений из уголков ее сознания
– Магия не равна всемогуществу, – печально заметила Елена Иоганесовна. – Но вообще я не закончила… Видите ли, Ежевика, возможность взаимодействовать с магическими энергиями мира магу предоставляет своего рода симбионт – Дитя Ашеры…
“Ашера? Что-то знакомое… А, точно, тетя же говорила, что это-де одна из создателей мира, в которую она верит…”
– …а точнее – Дар, другая форма его существования, начинающаяся с того, что Дитя, заканчивающее цикл существования в первой форме, иногда находит беременную женщину, вселяясь в ее дитя и преображаясь, а спустя примерно десять лет пробуждается, позволяя своему юному носителю управлять магическими энергиями мира. Однако порой случаются трагедии, когда ребенок умирает еще на заре своей жизни (не из-за Дара), и в некоторых подобных случаях Дар, не успевший даже толком "расцвести", может не пожелать уходить на следующий этап метаморфоз (какими бы они ни были) и, рванувшись, отыскать себе другого новорожденного носителя поблизости. Правда, увы, раннее и драматичное пробуждение не дает ему раскрыться в полной мере, и то, что получилось, зовут Отчаявшимся Даром, который просто хочет прожить жизнь вместе с приютившим его человеком. В результате носитель подобного Дара при продолжительных тесных прикосновениях (например, объятиях) может почувствовать Дар в другом человеке, нередко отличается большей эмпатией, часто является достаточно творческой личностью и, нередко, живет куда дольше среднего человека. И хоть и не является для магомира чужим, но сам колдовать не может и лишь чуть лучше переносит магическое воздействие.
Ежевика обескураженно молчала, пытаясь осознать услышанное.
“Н-ну, звучит довольно складно… хотя и грустненько. Я б такого не выдумала, наверно. Только они что, хотят сказать, что я и есть носительница такого… Отчаявшегося Дара? Что-то не верится. Я, конечно, и впрямь не бесчувственная, да и довольно творческая, н-но…”
– То есть, Вы хотите мне сказать, – медленно и с расстановкой заговорила она наконец, – что я носительница вот такого вот… неполного Дара?
– По большому счету Вы – инвалид на магию, да, – мрачновато подсказала незнакомка в униформе.
Ежевика едва не поперхнулась.
Она – инвалид? Что?..
– Аркадия Леховна, Вы же знаете, что я не люблю этого слова? – вполголоса процедила Елена Иоганесовна, хмуро косясь на напарницу. – Да, Ежевика, в принципе, это можно назвать и так. Вы действительно еще в колыбели оказались достаточно добросердечной и, не осознавая этого, приютили в уголке возле души Отчаявшийся Дар, который и правда дает Вам не так уж много. Не переедь Вы к тете, или не приведи она Вас ко мне – вполне возможно, что Вы бы о нем и не узнали. То, что я проделала по просьбе Коралии – скорее формальность, чтобы мелкие странности, которые неизменно будут возникать в будущем, не морочили Вам голову, а имели четкое и понятное объяснение. Ну и некоторое количество новых – и, в общем-то, достаточно прекрасных, – знаний о мире вокруг Вы получите. Но лично я бы Вас инвалидом – или еще какой-то неполноценной, – не называла. Вы – обычная девушка, думаю – хорошая, возможно, как Вы сами подметили, не самая обследованная, но не более того.
Аркадии Леховне достался еще один пасмурный взгляд, однако та осталась невозмутимой. Ежевика же, подойдя к стулу, плюхнулась на него, и потеряно уставилась на спинку противоположного стула.
“То есть, я… недомаг? Или нет? Или это вообще сложносочиненный розыгрыш какой-то? Но зачем? Да и тетя Лия не выглядит особенно радостной, как по мне… Ни-че-го не понимаю…”
***
Следующие полчаса прошли довольно странно. Елена Иоганесовна, сидя за своим столом, заполняла те бумаги, ради которых “пане Феррусовы” к ней и приехали, Аркадия Леховна, устроившись на стуле напротив Ежевики, просвещала ее на счет правил, которые накладывало на нее новое знание, а тетя Коралия все так же недвижно и почти безмолвно стояла возле окна, правда, теперь отвернувшись, и глядя куда-то наружу.
Но вот формальности наконец закончены, тетя и племянница получают наконец нужные бумаги, а Ежевика – еще и предписание попить какой-то тонизирующий препарат (“Все же случившееся с Вами – весьма серьезный психологический удар, и я бы не советовала пускать все на самотек”), и наконец покидают оказавшуюся столь странной клинику, садясь в машину. Коралия завела мотор… но почти тут же разжала пальцы, бессильно откидываясь на спинку сидения.
– Прости пожалуйста, Вика…
– Простить? – Ежевика вновь растерялась. Она пока так и не решила, как ей воспринимать случившееся и что думать, но тетю ни в чем не винила, и даже не думала о каких-то извинениях с ее стороны.
– Да. И не только меня…
– А?
– Я так и не поняла, поверила ли ты в услышанное, н-но если да… ты же уже поняла, что самые близкие люди тебе изрядно наговорили неправды?
