В больнице Игорь тогда после двухчасовой операции под общим наркозом провалялся около двух недель в общей палате на шесть человек. Ночью он пришел в себя, голова жутко кружилась, перед глазами все плыло, тошнота заполняла полностью всю грудь и нарастающей волной подкатывала к горлу, он попытался приподняться с кровати, но резкая боль в животе откинула его назад и заставила Игоря глухо застонать.
Сосед справа, большой толстый лысый мужчина лет пятидесяти услышал стон Игоря, осторожно поставил включенный маленький переносной телевизор, стоявший у него на груди на свою тумбочку возле кровати, подошел к нему:
— Что земляк, плохо тебе? Может медсестру позвать?
Игорь смог только кивнуть и почувствовал как боль становится все резче, горячей, бешено раскручиваясь по какому то винтовому пламенному кругу. Пришла заспанная медсестра с помятым лицом, спросила у Игоря:
— Что беспокоит?
Он через силу смог только выдавить из себя:
— Пожалуйста, поставьте какой-нибудь укол, очень больно…
Она вышла из палаты, минут десять ее не было, потом вернулась со шприцем в одной руке и с проспиртованной ваткой в другой, смачно смазала спиртом сгиб правой руки Игоря, с трудом нашла подходящую вену и поставила, как потом оказалось, морфина гидрохлорид. Сказала подержать согнутой руку, посмотрела его повязку на животе и ушла. Не прошло и нескольких минут, как Игорь начал чувствовать что боль начала притухать, потом что-то произошло с ним, сознание начало уходить куда то в сторону, звуки пропали, было яркое ощущение что он прыгнул с разбега в пропасть и падает с большой скоростью вниз с завывающим, низким звуком «У-у-у-у-у-у-х-м-м-м». Продолжалось это недолго, но ему стало очень легко, все ушло — боль, чувства, внешние звуки и ощущения, немного погодя Игорь провалился в темноту окончательно и как потом рассказывал сосед, который звал медсестру, он проспал восемнадцать часов подряд.
Артур приходил и приносил фрукты, хлеб и мясо в разных видах — вяленое, жареное, всякие соки, если бы не он, на больничной еде которую Игорю приносила санитарка в первые дни после операции можно было окончательно сгубить желудок. А это бесплатная еда была ужасающе простой и приторной — одни сплошные каши (гречневая, перловая и пшенная) без соли, масла и на воде из под крана, явно чувствовалась ко всему прочему водопроводная вонь, это невозможно было есть.
Игорю еще повезло — попалась кровать, которая одной стороной была к стене около входа в палату. Так можно было хоть иногда, когда совсем становилось муторно от самой больничной атмосферы, стен, наполовину выкрашенных в темно-зеленый цвет, другая половина была в серой и с желтыми разводами побелке или когда физически невыносимо было больно — отвернуться к стенке и не видеть тех кто рядом был, некая иллюзия отграничения от запахов, вида соседей и самого больничного пространства. Да и посчастливилось ему, что ничего задето из жизненно важных органов не было, приходил участковый, спрашивал об обстоятельствах дела, Игорь сказал как есть, заявление писать отказался.
Алёна так в больнице за это время и не появилась, про него ничего не узнавала, хотя Игорь и не ждал этого, но все таки где то в глубине души ему бы очень хотелось увидеть её в больнице. Через полгода, перед Новым годом они снова случайно встретились, Игорь просто сказал «привет» и прошел быстрым шагом дальше, не продолжая разговора. Успел только увидеть как Алёна смотрела на него виноватыми глазами, видно было что она хотела что то сказать, но как то либо не решалась, либо просто не было на то желания.
Продолжение
В тот вечер он находился на кухне, за окном шел снег, пушистый и густой, еще было светло на улице, наливал себе кофе из медной турки, когда услышал стук в дверь, тихий но настойчивый. Подходя ко входной двери, Игорь почувствовал как у него изо рта пошел пар и температура начала опять падать, он начал понимать что пришел снова кто то из них и резко остановился перед дверью, решая заглянуть в глазок или нет, прежде чем вообще что то делать. С минуту стоял перед дверью, слушая как нарастает стук по громкости и частоте, потом все таки заглянул в глазок и холод в коридоре стал еще больше — он увидел свою маму, которая умерла двенадцать лет назад. Она была в белой короткой куртке, у нее на голове был капюшон, нос и губы закрывала повязка темного цвета. Она смотрела в глазок с другой стороны двери и молча стучала правым кулаком сверху вниз, далеко отводя назад руку сильней и сильней, стук уже переходил просто в грохот. Глаза у нее были как в жизни — серые и красивые, но только очень-очень злые.
Игорь отпрянул от двери, опустился на стул в коридоре, закрыл лицо руками и только одна мысль крутилась в его голове «… я не смогу ей открыть… я не смогу ей открыть… я не смогу ей открыть…». Вдруг все прекратилось, хлопнула дверь подъезда, он побежал к окну на кухне, сбил при этом турку с плиты и через щель в шторах увидел как мама прошла под его окном, смог только увидеть сверху часть лица и полностью белую куртку с капюшоном и белоснежный широкий саван под курткой, фиолетовые тупоносые туфли. Он посмотрел на стол - налитый из турки в чашку кофе, незадолго до этого кипящий превратился в лед, темно-коричневый и принявший сферическую форму. Закрыл полностью шторы на кухне, поднял турку с пола, автоматически начал вытирать остатки кофе с плиты и с паркета, все еще перед его глазами стояла эта картина, что в увидел в дверной глазок. Минут через десять Игорь почувствовал как температура начала подниматься, понял что это начало уходить и только тогда смог сесть в кресло, относительно спокойно закурить в комнате, но перед этим включил свет во всей квартире — в коридоре, ванной, туалете, кухне и комнате. Хотя отлично понимал что это не решение и не спасение от таких гостей, но чисто психологически так ему стало полегче.
В комнате было очень светло, высвечивался каждый угол и вся мебель, правда ее было немного — двуспальная резная черного цвета дубовая кровать посередине комнаты, перпендикулярно окну стол который заказывал по своему дизайну с большим ноутбуком и тумбой тоже из дуба с темным покрытием и настольной лампой, рядом со столом вмонтированный в стену среднего размера зеркальный раздвижной шкаф, на окне темно-бордовые светонепроницаемые шторы с подхватами, кистями и бахромой, начинавшиеся с самого потолка, высотой три метра и до паркета.
В углу у окна стоял высокий оружейный сейф c кодовым электронным замком и прикрученный к стене, с документами на оружие, коробками патронов и гладкоствольным укороченным дробовиком «Mossberg». Два кресла, большая хрустальная люстра да персидский ковер ручной работы в светло-серых тонах, очень красивый и мягкий на темном, почти черном паркете из венге, выложенным по всей квартире.
Вторая комната в квартире была оборудована под спортзал, со скамейкой и стойкой для штанги и дисками различного веса, беговой дорожкой, турником для подтягивания на стене, ну и остальной всякой всячиной спортивной — упоры для отжимания, стойки для гантелей разборных с обрезиненными дисками для разных весов, напольные брусья, силовой грузоблочный тренажер для тренировки ног, спины, рук и груди.
Третья комната была полностью оборудована под рабочее пространство, черное комфортное кресло с дубовыми коричневыми подлокотниками и основанием из дуба на колесах, с обивкой натуральной кожей, черный огромный стол буквой «Г» под прямым углом — одной стороной к стене, другой к окну, с небольшой лампой в цвет мебели. Крупный рабочий ноутбук, принтер и сканер в одном устройстве на столе, у одной стены обитый черной кожей диван, два черных резных стула, сейф с шифровальным замком для хранения документов спрятанный в одной из тумб стола и укрепленный в стене, у другой стены шкаф от стола до двери с папками из пластика с бумагами, документами по текущим и прошедшим гражданским делам, на окне деревянные горизонтальные жалюзи темно-коричневого цвета. Все в рабочем кабинете, включая жалюзи была исполнена из массива дуба а стены везде с шероховатым покрытием, светло-серого цвета, с холодными оттенками.
Мебель хоть и была из дуба, но не имела давящего и тяжелого вида — где то немножко вычурна, где то наоборот в классическом стиле.
Другая часть мебели выполнена в минималистическом стиле, все сочеталось в бело-серых и черных тонах, для проекта по квартире он приглашал дизайнера, который за два месяца комплексной работы свел все в единый интерьерный образ.
«Нужно привыкнуть к этому, поменять отношение, ведь это не прекратится а будет все время» — эти мысли были в его голове сейчас явно не его, они прозвучали грубым мужским басом, медленно и очень четко.
Игорь встряхнул головой, затушил сигарету в стеклянную прозрачную пепельницу, поставил ее на пол и встал с кресла. В это время он услышал как у соседей на втором этаже, в квартире над ним, в комнате (планировка квартиры наверху была точно такая же как у него) начал разгораться скандал, сначала по нарастающей послышался мужской голос, громкий, низкий и грубовато-раскатистый, через полминуты подключился визгливый подростковый, они кричали друга на друга одновременно, выговаривая судя по интонации какие то претензии, но он никак не мог понять о чем они говорят, о чем эта непрерывная и быстрая перебранка, обычно все было слышно что творится у соседей — стены и потолки были тонкие, различался практически каждый громкий разговор а уж скандалы тем более. Игорь стоял, вслушиваясь в эти крики, это продолжалось минуты две, не больше, последним был какой то несвязный вопрос с истерично-высокой интонацией подросткового голоса, потом наверху что-то хлопнуло, упало на пол, все затихло. Он пожал плечами, пошел в сторону кухни и вдруг осознал, что ведь в квартире над ним уже как с полгода никто не живет, те соседи которые жили там, уехали в командировку на год за границу по работе, квартира стояла на сигнализации в частном охранном предприятии а жили там две родные сестры, лет за пятьдесят пять уже обеим и никогда там не было мужчин и подростков, сколько он жил в этом доме, никогда…
Его отвлек звонок параллельного телефона, который висел на стене в коридоре. Телефон был старый, из черного карболита, с царапинами на корпусе, с отколотым уголком на корпусе внизу, с цифрами и буквами на диске, с витым длинным шнуром в текстильной оплетке длиной около метра, рядом на полке лежал толстый большой блокнот для записей. Этот телефон остался еще от дедушки, его поставили в дом, когда провели телефонную линию, по семейным рассказам в тысяча девятьсот сорок седьмом году, с тех пор менялся пару раз шнур, да один раз микрофон в трубке и все, работал просто отлично. Он очень любил этот телефон, помнил его с детства и не поменял бы на современный никогда а уже тем более не продал бы как раритетную вещь.
— Да, я слушаю.
— Игорь, приветствую, это Артур.
— Да, привет.
— Послушай, есть разговор, надо бы встретиться.
— Я дома, приходи.
— Часов в девять вечера?
— Да, нормально.
— Ну все, до встречи.
— Пока.
Он положил трубку, постоял некоторое время возле телефона, задумавшись о том, что нужно будет подготовиться к вечеру. Артур был его самый близкий друг в жизни, они знали друг друга еще с ясельной группы, потом сидели за одной партой всю школьную жизнь, да и после школы почти всегда, везде и во всем они были вместе.
Пока до встречи с Артуром он решил съездить в фирму, которая хоть и находилась на краю города и добираться до нее было часа полтора, если без пробок в городе, но его заинтересовала их деятельность — они занимались бронежилетами скрытого ношения, у них была услуга, которая ему была необходима. Фирма могла предложить на выбор верхнюю одежду, например, кожаная куртка, пуховик, в которую вшит бронежилет. Возможно было купить свою кожаную куртку, но на один-два размера больше, у них было свое швейное производство, они полностью разбирали, собирали куртку, работали с бронежилетами по российским ГОСТам, как с келавром, так и с СВМПЭ (сверхмолекулярным полиэтиленом высокой прочности) или как он назывался по другому — «баллистический полиэтилен». Он посоветовался с разными людьми, кто понимал в этом толк, его убедили что СВМПЭ лучше и практичнее келавра, так как в том числе при прочих своих свойствах келавр при попадании во влажную среду теряет свои защитные свойства, да и ограничения по времени эксплуатации у него имеются, в общем не очень надежно и безопасно. А «баллистическому полиэтилену» попадание во влажную среду абсолютно никакими последствиями не грозило. Конечно это при всех других плюсах и минусах келавра и СВМПЭ окончательный перевес был на стороне последнего в материалах по защите. Различия шли по классу защиты, были варианты обеспечения защиты от холодного оружия, либо от пистолета «Макарова», пистолета АПС (Стечкина) или все вместе, от холодного и огнестрельного оружия. Причем внешне сложно было догадаться что в куртке бронежилет — и внешне и внутренне это была просто куртка. Отшивали все очень качественно, но и цена была соответствующая, довольно высокая. Это то что было ему нужно, по крайней мере на осенне-зимне-весенний период. Игорь давно уже задумывался на эту тему, ему было понятно что от пули или другого способа преднамеренного убийства более-менее профессиональным киллером ничего не спасет, если захотят убить и зададутся целью, то сделают это. Но от стихийной и непредсказуемой встречи всяких неадекватных маргинальных личностей, у которых с собой может быть нож или огнестрельное оружие — все таки шансы на выживание повысятся в несколько десятков раз как минимум. Остается конечно много других участков тела для ударов ножом и повреждений, шея, голова, ноги к примеру, но и закрыть жизненно важные органы тоже было немаловажно при таких предполагаемых стычках и возможном развороте событий, когда могут неожиданно засадить нож в почку. Если бы он это сделал летом, соответственно по сезону заказал себе такой бронежилет, то возможно и не оказался в больнице. Хотя с другой стороны это хороший урок для него, по своему отличный, если можно так выразиться, жизненный опыт.
Он стал собираться потихоньку, размышляя обо всем этом, надел широкие спортивные штаны и водолазку, свою любимую кожаную короткую куртку с мехом и зимние кроссовки, все в черном цвете. Постоял перед зеркалом во всю стену в коридоре, ввел код на небольшом пульте охраны на стене возле двери, вышел в подъезд, хлопнув входной тяжелой стальной дверью толщиной почти в восемь миллиметров — таких дверей уже не делали, он заказывал эту дверь, стальную коробку и установку еще в 1994 году, взломать или вскрыть такую ее было бы очень тяжело. Потом дождался сигнала, что поставлена квартира на пульт вневедомственной охраны, закрыл дверь на три замка и вышел из подъезда.
На улице стоял обычный рабочий день, середина недели, но народу как всегда было очень много. Трамвайная остановка была в двадцати минутах ходьбы от его подъезда, он дошел до нее пробираясь сквозь то малую толпу, то обгоняя ускорив шаг по тротуару мам с колясками, молодых парочек или тех кто шел медленно прогуливаясь, одновременно разговаривая по телефону.
Сосед справа, большой толстый лысый мужчина лет пятидесяти услышал стон Игоря, осторожно поставил включенный маленький переносной телевизор, стоявший у него на груди на свою тумбочку возле кровати, подошел к нему:
— Что земляк, плохо тебе? Может медсестру позвать?
Игорь смог только кивнуть и почувствовал как боль становится все резче, горячей, бешено раскручиваясь по какому то винтовому пламенному кругу. Пришла заспанная медсестра с помятым лицом, спросила у Игоря:
— Что беспокоит?
Он через силу смог только выдавить из себя:
— Пожалуйста, поставьте какой-нибудь укол, очень больно…
Она вышла из палаты, минут десять ее не было, потом вернулась со шприцем в одной руке и с проспиртованной ваткой в другой, смачно смазала спиртом сгиб правой руки Игоря, с трудом нашла подходящую вену и поставила, как потом оказалось, морфина гидрохлорид. Сказала подержать согнутой руку, посмотрела его повязку на животе и ушла. Не прошло и нескольких минут, как Игорь начал чувствовать что боль начала притухать, потом что-то произошло с ним, сознание начало уходить куда то в сторону, звуки пропали, было яркое ощущение что он прыгнул с разбега в пропасть и падает с большой скоростью вниз с завывающим, низким звуком «У-у-у-у-у-у-х-м-м-м». Продолжалось это недолго, но ему стало очень легко, все ушло — боль, чувства, внешние звуки и ощущения, немного погодя Игорь провалился в темноту окончательно и как потом рассказывал сосед, который звал медсестру, он проспал восемнадцать часов подряд.
Артур приходил и приносил фрукты, хлеб и мясо в разных видах — вяленое, жареное, всякие соки, если бы не он, на больничной еде которую Игорю приносила санитарка в первые дни после операции можно было окончательно сгубить желудок. А это бесплатная еда была ужасающе простой и приторной — одни сплошные каши (гречневая, перловая и пшенная) без соли, масла и на воде из под крана, явно чувствовалась ко всему прочему водопроводная вонь, это невозможно было есть.
Игорю еще повезло — попалась кровать, которая одной стороной была к стене около входа в палату. Так можно было хоть иногда, когда совсем становилось муторно от самой больничной атмосферы, стен, наполовину выкрашенных в темно-зеленый цвет, другая половина была в серой и с желтыми разводами побелке или когда физически невыносимо было больно — отвернуться к стенке и не видеть тех кто рядом был, некая иллюзия отграничения от запахов, вида соседей и самого больничного пространства. Да и посчастливилось ему, что ничего задето из жизненно важных органов не было, приходил участковый, спрашивал об обстоятельствах дела, Игорь сказал как есть, заявление писать отказался.
Алёна так в больнице за это время и не появилась, про него ничего не узнавала, хотя Игорь и не ждал этого, но все таки где то в глубине души ему бы очень хотелось увидеть её в больнице. Через полгода, перед Новым годом они снова случайно встретились, Игорь просто сказал «привет» и прошел быстрым шагом дальше, не продолжая разговора. Успел только увидеть как Алёна смотрела на него виноватыми глазами, видно было что она хотела что то сказать, но как то либо не решалась, либо просто не было на то желания.
Глава 1
Продолжение
В тот вечер он находился на кухне, за окном шел снег, пушистый и густой, еще было светло на улице, наливал себе кофе из медной турки, когда услышал стук в дверь, тихий но настойчивый. Подходя ко входной двери, Игорь почувствовал как у него изо рта пошел пар и температура начала опять падать, он начал понимать что пришел снова кто то из них и резко остановился перед дверью, решая заглянуть в глазок или нет, прежде чем вообще что то делать. С минуту стоял перед дверью, слушая как нарастает стук по громкости и частоте, потом все таки заглянул в глазок и холод в коридоре стал еще больше — он увидел свою маму, которая умерла двенадцать лет назад. Она была в белой короткой куртке, у нее на голове был капюшон, нос и губы закрывала повязка темного цвета. Она смотрела в глазок с другой стороны двери и молча стучала правым кулаком сверху вниз, далеко отводя назад руку сильней и сильней, стук уже переходил просто в грохот. Глаза у нее были как в жизни — серые и красивые, но только очень-очень злые.
Игорь отпрянул от двери, опустился на стул в коридоре, закрыл лицо руками и только одна мысль крутилась в его голове «… я не смогу ей открыть… я не смогу ей открыть… я не смогу ей открыть…». Вдруг все прекратилось, хлопнула дверь подъезда, он побежал к окну на кухне, сбил при этом турку с плиты и через щель в шторах увидел как мама прошла под его окном, смог только увидеть сверху часть лица и полностью белую куртку с капюшоном и белоснежный широкий саван под курткой, фиолетовые тупоносые туфли. Он посмотрел на стол - налитый из турки в чашку кофе, незадолго до этого кипящий превратился в лед, темно-коричневый и принявший сферическую форму. Закрыл полностью шторы на кухне, поднял турку с пола, автоматически начал вытирать остатки кофе с плиты и с паркета, все еще перед его глазами стояла эта картина, что в увидел в дверной глазок. Минут через десять Игорь почувствовал как температура начала подниматься, понял что это начало уходить и только тогда смог сесть в кресло, относительно спокойно закурить в комнате, но перед этим включил свет во всей квартире — в коридоре, ванной, туалете, кухне и комнате. Хотя отлично понимал что это не решение и не спасение от таких гостей, но чисто психологически так ему стало полегче.
В комнате было очень светло, высвечивался каждый угол и вся мебель, правда ее было немного — двуспальная резная черного цвета дубовая кровать посередине комнаты, перпендикулярно окну стол который заказывал по своему дизайну с большим ноутбуком и тумбой тоже из дуба с темным покрытием и настольной лампой, рядом со столом вмонтированный в стену среднего размера зеркальный раздвижной шкаф, на окне темно-бордовые светонепроницаемые шторы с подхватами, кистями и бахромой, начинавшиеся с самого потолка, высотой три метра и до паркета.
В углу у окна стоял высокий оружейный сейф c кодовым электронным замком и прикрученный к стене, с документами на оружие, коробками патронов и гладкоствольным укороченным дробовиком «Mossberg». Два кресла, большая хрустальная люстра да персидский ковер ручной работы в светло-серых тонах, очень красивый и мягкий на темном, почти черном паркете из венге, выложенным по всей квартире.
Вторая комната в квартире была оборудована под спортзал, со скамейкой и стойкой для штанги и дисками различного веса, беговой дорожкой, турником для подтягивания на стене, ну и остальной всякой всячиной спортивной — упоры для отжимания, стойки для гантелей разборных с обрезиненными дисками для разных весов, напольные брусья, силовой грузоблочный тренажер для тренировки ног, спины, рук и груди.
Третья комната была полностью оборудована под рабочее пространство, черное комфортное кресло с дубовыми коричневыми подлокотниками и основанием из дуба на колесах, с обивкой натуральной кожей, черный огромный стол буквой «Г» под прямым углом — одной стороной к стене, другой к окну, с небольшой лампой в цвет мебели. Крупный рабочий ноутбук, принтер и сканер в одном устройстве на столе, у одной стены обитый черной кожей диван, два черных резных стула, сейф с шифровальным замком для хранения документов спрятанный в одной из тумб стола и укрепленный в стене, у другой стены шкаф от стола до двери с папками из пластика с бумагами, документами по текущим и прошедшим гражданским делам, на окне деревянные горизонтальные жалюзи темно-коричневого цвета. Все в рабочем кабинете, включая жалюзи была исполнена из массива дуба а стены везде с шероховатым покрытием, светло-серого цвета, с холодными оттенками.
Мебель хоть и была из дуба, но не имела давящего и тяжелого вида — где то немножко вычурна, где то наоборот в классическом стиле.
Другая часть мебели выполнена в минималистическом стиле, все сочеталось в бело-серых и черных тонах, для проекта по квартире он приглашал дизайнера, который за два месяца комплексной работы свел все в единый интерьерный образ.
«Нужно привыкнуть к этому, поменять отношение, ведь это не прекратится а будет все время» — эти мысли были в его голове сейчас явно не его, они прозвучали грубым мужским басом, медленно и очень четко.
Игорь встряхнул головой, затушил сигарету в стеклянную прозрачную пепельницу, поставил ее на пол и встал с кресла. В это время он услышал как у соседей на втором этаже, в квартире над ним, в комнате (планировка квартиры наверху была точно такая же как у него) начал разгораться скандал, сначала по нарастающей послышался мужской голос, громкий, низкий и грубовато-раскатистый, через полминуты подключился визгливый подростковый, они кричали друга на друга одновременно, выговаривая судя по интонации какие то претензии, но он никак не мог понять о чем они говорят, о чем эта непрерывная и быстрая перебранка, обычно все было слышно что творится у соседей — стены и потолки были тонкие, различался практически каждый громкий разговор а уж скандалы тем более. Игорь стоял, вслушиваясь в эти крики, это продолжалось минуты две, не больше, последним был какой то несвязный вопрос с истерично-высокой интонацией подросткового голоса, потом наверху что-то хлопнуло, упало на пол, все затихло. Он пожал плечами, пошел в сторону кухни и вдруг осознал, что ведь в квартире над ним уже как с полгода никто не живет, те соседи которые жили там, уехали в командировку на год за границу по работе, квартира стояла на сигнализации в частном охранном предприятии а жили там две родные сестры, лет за пятьдесят пять уже обеим и никогда там не было мужчин и подростков, сколько он жил в этом доме, никогда…
Его отвлек звонок параллельного телефона, который висел на стене в коридоре. Телефон был старый, из черного карболита, с царапинами на корпусе, с отколотым уголком на корпусе внизу, с цифрами и буквами на диске, с витым длинным шнуром в текстильной оплетке длиной около метра, рядом на полке лежал толстый большой блокнот для записей. Этот телефон остался еще от дедушки, его поставили в дом, когда провели телефонную линию, по семейным рассказам в тысяча девятьсот сорок седьмом году, с тех пор менялся пару раз шнур, да один раз микрофон в трубке и все, работал просто отлично. Он очень любил этот телефон, помнил его с детства и не поменял бы на современный никогда а уже тем более не продал бы как раритетную вещь.
— Да, я слушаю.
— Игорь, приветствую, это Артур.
— Да, привет.
— Послушай, есть разговор, надо бы встретиться.
— Я дома, приходи.
— Часов в девять вечера?
— Да, нормально.
— Ну все, до встречи.
— Пока.
Он положил трубку, постоял некоторое время возле телефона, задумавшись о том, что нужно будет подготовиться к вечеру. Артур был его самый близкий друг в жизни, они знали друг друга еще с ясельной группы, потом сидели за одной партой всю школьную жизнь, да и после школы почти всегда, везде и во всем они были вместе.
Пока до встречи с Артуром он решил съездить в фирму, которая хоть и находилась на краю города и добираться до нее было часа полтора, если без пробок в городе, но его заинтересовала их деятельность — они занимались бронежилетами скрытого ношения, у них была услуга, которая ему была необходима. Фирма могла предложить на выбор верхнюю одежду, например, кожаная куртка, пуховик, в которую вшит бронежилет. Возможно было купить свою кожаную куртку, но на один-два размера больше, у них было свое швейное производство, они полностью разбирали, собирали куртку, работали с бронежилетами по российским ГОСТам, как с келавром, так и с СВМПЭ (сверхмолекулярным полиэтиленом высокой прочности) или как он назывался по другому — «баллистический полиэтилен». Он посоветовался с разными людьми, кто понимал в этом толк, его убедили что СВМПЭ лучше и практичнее келавра, так как в том числе при прочих своих свойствах келавр при попадании во влажную среду теряет свои защитные свойства, да и ограничения по времени эксплуатации у него имеются, в общем не очень надежно и безопасно. А «баллистическому полиэтилену» попадание во влажную среду абсолютно никакими последствиями не грозило. Конечно это при всех других плюсах и минусах келавра и СВМПЭ окончательный перевес был на стороне последнего в материалах по защите. Различия шли по классу защиты, были варианты обеспечения защиты от холодного оружия, либо от пистолета «Макарова», пистолета АПС (Стечкина) или все вместе, от холодного и огнестрельного оружия. Причем внешне сложно было догадаться что в куртке бронежилет — и внешне и внутренне это была просто куртка. Отшивали все очень качественно, но и цена была соответствующая, довольно высокая. Это то что было ему нужно, по крайней мере на осенне-зимне-весенний период. Игорь давно уже задумывался на эту тему, ему было понятно что от пули или другого способа преднамеренного убийства более-менее профессиональным киллером ничего не спасет, если захотят убить и зададутся целью, то сделают это. Но от стихийной и непредсказуемой встречи всяких неадекватных маргинальных личностей, у которых с собой может быть нож или огнестрельное оружие — все таки шансы на выживание повысятся в несколько десятков раз как минимум. Остается конечно много других участков тела для ударов ножом и повреждений, шея, голова, ноги к примеру, но и закрыть жизненно важные органы тоже было немаловажно при таких предполагаемых стычках и возможном развороте событий, когда могут неожиданно засадить нож в почку. Если бы он это сделал летом, соответственно по сезону заказал себе такой бронежилет, то возможно и не оказался в больнице. Хотя с другой стороны это хороший урок для него, по своему отличный, если можно так выразиться, жизненный опыт.
Он стал собираться потихоньку, размышляя обо всем этом, надел широкие спортивные штаны и водолазку, свою любимую кожаную короткую куртку с мехом и зимние кроссовки, все в черном цвете. Постоял перед зеркалом во всю стену в коридоре, ввел код на небольшом пульте охраны на стене возле двери, вышел в подъезд, хлопнув входной тяжелой стальной дверью толщиной почти в восемь миллиметров — таких дверей уже не делали, он заказывал эту дверь, стальную коробку и установку еще в 1994 году, взломать или вскрыть такую ее было бы очень тяжело. Потом дождался сигнала, что поставлена квартира на пульт вневедомственной охраны, закрыл дверь на три замка и вышел из подъезда.
На улице стоял обычный рабочий день, середина недели, но народу как всегда было очень много. Трамвайная остановка была в двадцати минутах ходьбы от его подъезда, он дошел до нее пробираясь сквозь то малую толпу, то обгоняя ускорив шаг по тротуару мам с колясками, молодых парочек или тех кто шел медленно прогуливаясь, одновременно разговаривая по телефону.
