ПРОЛОГ
Мужчина в облезлой куртке из кожзама шел, спрятав руки в карманах. Шапка надвинута на лоб, из-под неё выбивались блестящие пряди, почти скрывавшие глаза. Склонив голову, он упорно смотрел под ноги, словно тараня встречный поток.
Нищий, но полный какой-то внутренней, упрямой решимости, он пробирался сквозь город, где, казалось, гении не рождались. Здесь для него смрадно пахло пороком и страхом, он ощущал этот запах каждым нервом, каждым участком языка и… упивался им, находя мрачное удовольствие в этом путешествии.
Остановившись напротив церковной башни, чьи витиеватые стрелки неумолимо отсчитывали время, он ждал. Когда они показали без четверти три, мужчина резко обернулся, и в тот же миг время замерло, а город утонул в густом, зловещем тумане.
Из застывшей толпы к нему навстречу двигался невысокий парень, чьё лицо было обезображено шрамами и старыми ранами. Вокруг глаз уродливые морщины, а уголки губ, словно пришитые, застыли в вечной, жуткой улыбке.
– Не ждал тебя, – голос его звучал могильным эхом, – но я выполнил обещание.
Мужчина приподнял шапку, обнажив глаза, затянутые мутной плёнкой. Его лицо было исхудавшим, скулы выпирали, словно у оголодавшего зверя, но губы… Они горели алым, цветом спелой вишни – единственный яркий признак жизни в этом лице.
В непроглядном тумане, сквозь который не пробивался ни луч света, лицо в шрамах повело его вперёд. Вело неуверенно, с трудом, каждый шаг сопровождался хрустом суставов, а колени предательски подгибались. В этом истерзанном теле догорала жизнь.
Под их ногами не было слышно ни звука, они плыли сквозь туман, пока не увидели девушку. Та стояла в сотне метров от них и озиралась. Единственная, на кого не действовал морок, она оставалась здесь и сейчас, в этом реальном, промёрзшем городе. В глазах этой проститутки, одетой в вызывающе короткое платье, из-под подола которого игриво выглядывала резинка чулок, а короткая красная куртка едва защищала от пронизывающего зимнего ветра, читалась застывшее безразличие. Толпа вокруг неё продолжала нестись в неведомом направлении.
– Она – лучший вариант, – прохрипело лицо в шрамах, – настолько, что я даже немного завидую тебе.
Урод повернулся к мужчине в куртке из кожзама. Тот наклонил голову и увидел пустоту в спине девушки. В этой пустоте, как в тёмном омуте, найдётся место и для него.
– Что ж, – проговорил он, – твой долг списан.
Едва прозвучали эти слова, как вечная улыбка слетела с изуродованного лица. Уголки губ поползли вниз, оттягивая за собой всю кожу, и он стал похож на бульдога с длинным носом.
– Спасибо, – прошептал он, кланяясь так низко, что коснулся носом коленей.
Мужчина бросил взгляд на часы в витрине магазина. Время застыло – без четверти три. Он надвинул шапку на глаза, и в то же мгновение туман рассеялся, а город вновь пришел в движение.
Лица в шрамах больше не было. Теперь это был ребёнок лет одиннадцати, и мать отчитывала его:
– Я же просила не убегать! – Она замерла, увидев нищего мужчину. – Иди ко мне немедленно!
Прекрасный мальчик бросил мимолётный взгляд благодарности на своего бывшего хозяина и побежал к матери.
Сквозь пряди волос мужчина следил за девушкой. Она оставалась неподвижной, словно статуя, пока к ней не подошел мужчина в дорогом деловом костюме. Несколько слов – и они вместе направились к дешёвому отелю, чтобы снять комнату на час.
А мужчина лишь оскалился, радуясь своей удаче.
Прода от 16.09.2025, 21:26
ГЛАВА 1
В комнате номер семь, что была спрятана в конце коридора и отделена от соседей небольшой подсобкой, работала Ева. Её постоянный клиент, обычный офисный планктон, любил громких девушек. А Ева мастерски отрабатывала свой день: лежала пластом и орала от удовольствия. Эта комната и сценарий работы существуют уже на протяжении пяти лет. Их двоих такой расклад устраивал.
— Не сделаешь скидку? — спрашивает мужчина, завязывая галстук на детский узел.
Ева уже оделась и поправляла макияж в зеркале.
— С чего это? — глаза немного скосили на отражение мужчины, но красить губы она не прекратила.
— У сына день рождения.
Ева знала, что у него двое сыновей и жена её возраста.
— Передай ему «привет», — отвечает и оборачивается, протягивает руку за деньгами, — когда будешь объяснять, почему в этом году без подарка.
Он хоть и скривился, но положил в протянутую ладонь обусловленную сумму.
Не прощаясь и заталкивая деньги за лиф платья, Ева упорхнула на высоченных каблуках. В этой одежде она порхала, как бабочка, будто невесомая и беззаботная.
И это правда, у Евы не было забот. У неё была особенность, которую знала только мать и которую Ева скрывала до своих тридцати трёх лет. Она ничего не чувствовала. Это не громкие слова, это факт: ни физической, ни эмоциональной встряски. Она жила умом, и эта особенность давала ей полную свободу.
На улице, где зима и минус пятнадцать, она свободно гуляла с голыми ногами, лишь куртка, чтобы не сойти за сумасшедшую.
История Евы началась в небольшом городке, где она росла с матерью на пособие по инвалидности. Вначале матери ампутировали одну ногу, после лодыжку второй, а через полгода не стало и матери. Ей тогда стукнуло семнадцать, и вместо похорон матери она выбрала побег от государственной защиты сирот.
Так она оказалась в большом городе без образования, опыта работы, денег и жилья. Два года мотаний по городу привели её в бордель, и вот стаж её работы в сумме — четырнадцать лет.
И да, она не сошла с ума. Благодаря своей особенности.
По пути домой всё чётко по плану: она заходит в прокат дисков, берёт там три фильма, на которые положила глаз уже давно. Через небольшие улочки сворачивает в бордель, чтобы отдать деньги «мамочке», а дальше идёт домой. Да, даже у неё есть смены и конец рабочего дня.
На пути домой навстречу ей движется поток людей. Те, как и она, бегут поскорее домой. Ева не замечает, но со стороны видно, как толпа огибает её, словно планктон — огромного хищника. Но мужчина в кожаной куртке врезается ей в плечо. Ева не издаёт ни звука, лишь бесчувственный толчок даёт ей понять о столкновении.
— Простите, — говорит мужчина, чьё лицо скрыто под шапкой и волосами, и в момент извинения зачем-то берёт девушку за голое запястье.
— Ничего, — ровно выдает Ева и продолжает путь домой.
Обычная ситуация большого города.
То, что Ева считает домом, — это комната с небольшой перегородкой для кухни. Здесь нет телевизора, но у неё есть старый проектор и DVD. Особенность жилища Евы в беспорядке, но так кажется только чужакам. Эти стопки книг, кассет и дисков не валяются, это и есть порядок. Единственное, чего нет в этой комнате, — это живописи и музыки.
Книги и фильмы — обучающее пособие по жизни для Евы. Благодаря им она поняла, как правильно понимать людей, различать эмоции и что вообще она должна чувствовать в той или иной ситуации. Несмотря на возраст, Ева всё ещё учится жить в мире, где всё построено на чувствах.
Нет, Ева не готовит, она ест сырую, абсолютно несочетаемую еду не для вкуса, ведь и его она не чувствует, а для поддержания жизни в теле. И да, она не спит. Отдыхает, когда смотрит фильмы или читает, но желания спать… Нет, никогда.
Еве не знакомы сновидения, мечты и грёзы, она не умеет видеть этого, но логика у неё отменная.
Отмывшись, заправив чистую постель и включив фильм на проекторе, Ева готовилась следить за каждым изменением в лице персонажей.
Но в эту ночь что-то пошло не так…
Незаметно для себя у Евы закатываются глаза, а веки опускаются. Перед глазами мутнеет, а голоса отплывают всё дальше.
— Это что такое? — мямлит под нос Ева и потирает лицо, силой размыкая веки. — Это что?..
Слово «сон» почему-то не рисковало сорваться с языка. Нет, она не была удивлена, просто всё идёт не по запланированному сюжету. Всё слишком…
Ева уснула в одну секунду, и сон у неё был, как у младенца. Обычная темнота, всё равно что в смолу окунуться с головой. Но когда проснулась…
Она сидела на витой лестнице, прижавшись телом к стене, и пускала слюни на бордовые обои. Уже было утро, по лестнице вверх и вниз ходили официанты и уборщицы, и они не замечали присутствия сидящей проститутки. Точнее, делали вид, что не замечали.
— Девушка! — Ева хотела схватить официантку за руку и расспросить об этом месте, но та вырвала руку и убежала. Действительно убежала. — Это… Абсурд?
Говорила с собой, пытаясь сложить 1+1, но чего-то не хватало.
— Это и есть сон? — уже на улице, в богатом квартале города, где вместо такси роскошные чёрные машины, Ева продолжала разговор сама с собой. — То есть, я ещё сплю. Или же нет… Мужчина.
Тот самый мужчина дёрнулся от крепкой хватки Евы.
— Это сон?
Но вместо ответа услышала:
— Больница в той стороне.
Прода от 21.09.2025, 00:01
ГЛАВА 2
Девять часов назад…
В ту самую минуту, как Ева погрузилась в сон, из комнаты выскользнула проститутка в помятой пижаме, с копной взлохмаченных волос. На вид – лет тридцать, высокая, едва достающая до метра восьмидесяти, и болезненно худая. Всё та же привычная фигура, но в этот раз походка выдавала в ней неуверенность новорожденного жеребенка.
Её вид не произвел впечатления на консьержа. За годы службы в этом городе он нагляделся на такое, что и дуло пистолета, приставленное к виску, не заставило бы его вздрогнуть.
Вынырнув на улицу, где режущие ночные огни и какофония звуков не могли коснуться её сознания, она безошибочно следовала за нитью смрада. Она шла быстро, срезая путь там, где здравомыслящая девушка не рискнула бы и днем, перебегала дорогу перед мчащимися машинами, уверенная в своей неприкосновенности. Ловила на себе ошеломленные, порой даже восхищенные взгляды, пока не достигла квартала, разительно отличавшегося от её обители.
Неоновые вывески здесь сияли ярче дешёвых плакатов, дорогие витрины заменяли перегоревшие фонари своим люминесцентным светом. В этом месте смрад порока и страха стал осязаемым, словно гранитная стена.
Посреди улицы, в бурлящем потоке, застыла не только девушка, но и весь город. Время замерло без четверти три. Обходя застывшие фигуры, она пристально изучала пятна на тротуаре и стенах – размытые следы, когда-то бывшие кровью. Видела призрачные тела умерших, а за ними – бесконечный поток душ, мечущихся по городу. Она долго всматривалась в этот хоровод призраков, словно голодная крыса, выискивая свою добычу.
И вот время снова пришло в движение, а вместе с ним ожил и город.
Под босыми ступнями она ощущала каждую плитку, каждую песчинку. Даже холод проникал сквозь тонкую ткань пижамы. Это чувство… быть живым… давно было ей незнакомо. Но мужчина в теле девушки уверенно шел к своей цели.
Впереди возвышалось ярко освещенное четырехэтажное здание. Толпа, жаждущая войти, сдерживалась крепкой заградительной лентой, за которой высились угрожающие фигуры охранников.
К всеобщему удивлению, охрана мгновенно пропустила девушку, отвесила ей низкий поклон и тут же вернула ленту на место.
– Не ждали тебя, хозяин, – сипло пробасил здоровяк, но это только на первый взгляд. Хозяин видел в нем лишь разлагающийся труп.
В ответ он лишь кивнул и вошел внутрь.
Этот запах! Он сбивал с ног, дарил небывалое чувство насыщения! Губы девушки искривились в хищном оскале. Рука непроизвольно сжалась в кулак, словно пытаясь ухватить это ощущение, но тут же разжалась. И с диким рыком, не свойственный нежной Еве, она резко взмахнула рукой. Вместе с ней словно сорвались сотни живых масок.
Крик! Хаос! Вопли настоящих людей, спрыгивающих с коленей богатеев или отталкивающих от себя случайных соседей. От их былой красоты не осталось и следа – лишь вонючая плоть, мясо для хозяина.
– Хозяин! – прохрипела искалеченная душа, в которой почти не осталось человеческого, – Хозяин, постой…
– Нет, – отозвался он голосом, звучавшим из самой бездны, – нет, мой дорогой. Вы ослушались хозяина.
Оправдания не последовали. Схватив руками челюсти, он разорвал безобразную голову пополам, и черная, как смола, душа вытекла на пол вместо крови.
Босые ноги девушки скользили в этой мерзкой жиже, пока он разрывал одну душу за другой, питая себя их страхом. Время не останавливалось. Музыка продолжала греметь, вдребезги разбивались бутылки, столики и вычурные предметы интерьера. Всё обращалось в прах…
А несколько часов спустя в этом же клубе тот же мужчина, в теле Евы, принимал душ, наслаждаясь упругими струями воды. Он тщательно отмывал слизь между пальцами ног, вымывал волосы до скрипа и надевал первое, что попалось под руку.
Прода от 29.09.2025, 22:04
ГЛАВА 3
Растерянная Ева тащила свою тушку по улице не в силах припомнить, как на ней оказалась эта одежда. В одном уверена точно - это не её стиль. Но ещё больше её смущало потеря времени. Подойти и спросить, сколько сейчас часов, казалось глупой затеей — вновь отправят в больницу, а может, и дальше.
Когда Ева вернулась в дом, где снимала комнату, её взгляд упал на дремлющего консьержа.
— Мужчина, — постучала она пальцами по решётке. Консьерж встрепенулся и уставился на неё сонными глазами. — Вы не помните, во сколько я вчера ушла?
Худой пожилой мужчина чуть наклонился через столик, осматривая наряд Евы.
— О, обувь на вас! — воскликнул он с ухмылкой. — А ушли вы через час-полтора после возвращения.
— Даже так… — протянула Ева, в голове сосущая пустота. — А говорила, куда?
Консьерж насмешливо выгнул одну бровь, погружаясь обратно в свою задумчивость. Он не был удивлён — опытный мужчина, приходилось видеть всякое.
— Проплыли, как кульгавое облачко. Между прочим, впервые не отозвались.
Да, на Еву это не похоже. Фильмы научили её вежливости, а классика укрепила это знание.
— Почему кульгавое? — спросила она.
Этот допрос с пристрастием о самой себе смутил пожилого мужчину — с таким он сталкивался впервые.
— Потому что хромали на обе ноги. Можно задавать вопросы?
Ева нервно потарабанила пальцами, её логика сломалась, словно несмазанные шестерни.
— Что? — переспрашивала она, уставившись на мужчину. — Да, задавать можно, только ответов у меня нет.
Она направилась к лестнице, а консьерж, проследив за привычной походкой, натянул кепку на глаза.
— Стар я для молодёжи, — пробормотал он.
В комнате Ева обыскала каждый уголок, надеясь найти подсказки или намёки, но всё оставалось на своих прежних местах, за исключением пижамы — её след простыл.
— Допустим, — встала она посреди комнаты и, глядя на всё ещё горящий проектор, на стене застыли последние секунды титров. — Я помылась, легла в кровать, включила фильм. Помню начало, около пятнадцати минут, а потом отключилась. Наверное, это был сон, хотя мне ничего не снилось. Тоже, наверное… Дальше?
Вопрос хороший. И Ева обязательно разберётся с ним, но сейчас она встала под горячую струю воды, кожа краснела, но она ничего не чувствовала. Временами, из-за бесчувственности, её кожа слазила от кипятка. Перед зеркалом она изучила себя со всех сторон и обнаружила: синяки на туловище, царапины на плечах и предплечьях, на шее — красное кольцо от хватки, а костяшки пальцев сбиты до мяса.
Подойдя вплотную к зеркалу, Ева всмотрелась в свои ярко-голубые глаза с огромными зрачками.
