Неужели не ждал меня? Я не нужна тебе? Нет, нужна, нужна! Как крепко обнимает, гладит волосы! Хотел сначала поднять меня, а потом и сам опустился напротив меня на колени. Нам всё равно, что о нас подумают, что смотрят.
- Ень Гун! - голос такой слабый. Я волнуюсь, боюсь безумно, что это мираж, сон. - Я же сказала, что не отпущу тебя! Что мы будем вместе! Всегда!
- Да. Я ждал тебя, - улыбается!
Он ждал? И верил в меня?! О боже... Какой же ты... Ты просто невероятный! Люблю тебя, никому не отдам! Смотрю в его глаза и не могу насмотреться, впитываю в себя его ласку, нежность. Он тоже не отводит глаз, осматривает всю, с тоской и тревогой. Что? Ты не видишь что ли? Ах ты боже мой! Да откуда ему знать, что я...
- Дай руку! - моргает, смущается. И краснеет как рак, когда я тяну его руку вниз, к животу. Потупился, мучительно стыдиться нашей близости. - Тш! Слушай!
Спустя пару минут он услышал то, что я уже слушаю два дня: ребенок толкается внутри! Понял? Да! Глаза такие испуганные, в них теперь так много, целый океан... Тону в нём.
- Дочка! Вставай! Тебе нельзя сидеть на холодном полу! Ну же! Ень Гун, ты это, подними её!
Я послушно встаю, мы с монашком не хотим даже на миг расстаться: он хотел отвести меня к отчиму, но увидел слёзы в моих глазах, и передумал, послушно замер возле меня. Настоятель объявил свою волю: с этого дня монах Ень Гун получает должность охранника для молодой госпожи Яо Софен. Контракт пожизненный. За него монастырь ежегодно будет получать двести тысяч долларов! Ничего себе! Я чуть снова не рухнула! Отчим кинулся ко мне, стал уверять, что это мало, что настоятель продешевил еще. Ень Гун был в шоке, милый. Он молча страдал, когда зачитывали бумагу, когда отчим взял с него клятву не оставлять меня ни на миг, когда Лианг выдрал меня из его рук и посмотрел на него волком. За это я Лианга наказала молчанием, всё внимание переключив на того, кого с таким трудом отвоевала назад у судьбы.
Собирать моему любимому было нечего, он только поклонился учителям, настоятелю, обнял своего друга Юнгксу и ушёл с нами.
- Мама... - позвала я и подтолкнула Ень Гуна, чтобы вошёл в комнату. Мама с тётей смотрели на монашка такими круглыми глазами! Да, он выглядит очень колоритно. Пожала его руку и улыбнулась ему. Опускает глаза. - Это Ень Гун! А это моя мама и тётя Фима. Мам... Нам отдали его...
Ень Гун топчется смущённо, сопит. Но послушно остается в комнате. Он ведь теперь мой пожизненный охранник! Вытерла глаза и нос платком. У мамы их много, к поездке за зятем готовилась!
- Ты вся светишься... - говорит Фима и улыбается грустно. - Так любишь его...
- Безумно! - подтверждаю я и льну к моему монашку. Смущается, замирает. - Я никому тебя не отдам!
Завожу его в свою комнату, запираю дверь. Лианг где-то внизу, они с отчимом хотели ещё куда-то заехать. Пусть едет, только бы не ворвался сюда, не испугал Ень Гуна. Он так робеет, что просто ужас! Стоит посреди комнаты и молчит, только смотрит на меня.
- Так ты знал, что я приду за тобой? - говорю я и по старой привычке обнимаю его за талию, целую в шею.
- Знал. Ты смелая... - благодарный поцелуй от меня. Краснеет весь, дыхание сбилось. Да упёртая я, упёртая! И он знает прекрасно мой характер. Потому и ждал меня, в полной уверенности, что не отступлюсь.
- Наш малыш...
Как же светятся его глаза! И мои тоже. Кладет руку на живот, слушает. Снова толкается! Это так удивляет моего монашка, он поражён этим таинством.
- А мы думали, что это я на акулах так поправилась! - смеюсь, обнимаю его сильно-сильно! Обнимает в ответ, уткнулся в мою шею носом. Холодный какой! Замёрз поди? Но ни слова жалобы, только улыбка и смирение. - Ты не хочешь ехать?
- Софен...
- Что? Скажи прямо! Я хочу быть с тобой, очень! Но ты как-то не особо-то и рад мне...
- Это не то... Не так! Ты... Ты уже сговор... Сговорена с Лиангом?
Ах вот в чём дело! Присутствие кузена моего покойного мужа сбило Ень Гуна с толку. Теперь он думает, что мы жених и невеста. Я помялась, помялась и призналась, что Лианг очень хочет им стать, но я сомневаюсь.
- Я не откажусь от тебя! Если он будет строить козни, то пусть валит в...
- Он любит тебя... - сказал и мягко отстранил меня от себя. Тёплые, сильные руки. Смотрю с укором. Зачем ты защищаешь того, кто заставил тебя улететь? - Что я могу... дать тебе? Ты уже дома. Такая красивая...
В душе будто кто разлил бочку мёда - так стало тепло и сладко. Он считает меня красивой... Снова сопротивляется?! Недолго... На двери самый настоящий средневековый запор, мы опускаем его в паз и целуемся все три метра до кровати. Как это снять? Смех, тихий, знакомый, такой родной. Снял всё сам, гладит мои волосы, шею. Замираю, не дыша, смотрю в глаза, дороже которых нет ничего на свете. Мы тихие, как вода, просто выдох, просто вдох. Горячий какой, какой же ты... Ещё, прощу! Всё тело горит, я чувствую его кожу, его тепло, жар, вжимаю в себя, обхватываю и ногами, и руками, чтобы ощутить, что он снова со мной. Соскучился? Смеюсь, плачу, выгибаюсь, ожидая взрыва, Ень Гун чутко ведёт нас, ускоряя движения. Да, да, да!!! Стараюсь кричать потише, ведь дверь тут аховая.
- Люблю тебя...
- Софен... Ты уверена? Что так будет лучше?
- Если кто скажет что против - их уже в моей жизни не будет!
- Знаю... Ты такая... Мой феникс...
Это значит, что я пламенная. Так он пояснял мне на острове. Фениксы гордые, огненные, они сгорают и снова возрождаются. А я его назвала "ветерок", потому что он нежный, ласковый, освежает мои порывы своим лёгким нравом. Стук в дверь, второй уже посильнее. Фима голосом ведущего новостей, деревянным таким, сообщила, что нас ждут на ужин внизу, в кафе. Прокричала ей, что идём уже.
Ап! И снова поймала тебя! Пока Ень Гун одевал штаны, я стояла и ждала момента, чтобы кинуться ему на спину. Стонет, дышит часто, накрывает мои руки своими. Стоим и впитываем это ощущение, чтобы поверить: мы выбрались, мы вместе! Отхожу от него, позволяя одеться.
- Когда прилетим домой, сразу нужно будет купить тебе одежду! - говорю я и осматриваю его одеяние. - А то я себя чувствую такой развратной особой, домогаясь монаха!
Смеёмся, глаза моего ветерка немного печальны. Покорно соглашается на всё, в том числе на поход по магазинам. А я думала, что будет упрямо отстаивать свои жёлтые тряпки. Мы их сложим где-то в шкафчик, на дальнюю полку, чтобы показать сыну потом. И все мои записи тоже сохраним. Это будет повод для гордости, наше путешествие, приключение, которое подарило нам друг друга.
В кафе полно народу. Но у нашего семейства столик с ширмами, чтобы не глазели всякие. Ень Гун замирает у стола, опускает глаза, смущаясь. Все молчат. Лианг вертит в руках палочки для еды, мама с Фимой сидят над пустыми тарелками. И смотрят на нас. Что? Я соскучилась! Нельзя уже и вдвоём побыть.
- Чего не едите? - кивнула я на три полных блюда с пирожками, лепёшками с овощами и курицей, а также чем-то острым. Какие-то жареные листья... - Садись уже! - тяну Ень Гуна за руку, чтобы сел рядом на диванчик.
- Вас ждём, - сказал спокойно дядя Канг. И стрельнул глазами в сына. - Нужно решить, когда вылетаем.
- Да сразу! - пробурчала я, накладывая нам с милым еды в тарелки. - Чего тянуть? Это вкусно? - спрашиваю я и улыбаюсь милому.
- Да. Это полезно, - отвечает тихо мой монах и прячет глаза.
Да что такое?! Кидаю вилку на стол. Она звенит и пляшет до самого края. Ень Гун словил её и положил у моей руки. Обвожу всех взглядом. Женская половина явно на моей стороне, хоть и отворачиваются. А вот мужская. Отчим курит сигару, дядя Канг молчит и разглядывает узоры на стенке. Лианг играет скулами, сжимает губы в нитку.
- Папа. Лианг! Дядя Канг! Что происходит?
- Мы думали... - начал отчим. Посмотрел на моего монаха и покривил губы. - Мы думали, что он... Что ты... Охрана будет...
- Ах вот оно что! - разозлилась я! - Вы думали, что он будет как тот негр с опахалом, стоять за моим плечом и мух гонять! Я ЕГО ЛЮБЛЮ! - отчеканила громко и встала из-за стола. - Идём, милый! Нам тут не рады!
- Сядь! - я так удивилась, что безропотно села обратно. Это сказал... Ень Гун?!
- Ч-что... Почему ты...
- Я не имею права... на тебя... - вымучил из себя мой ветерок. - Я заботился о тебе, я буду всегда с тобой. Я не... твой муж.
- Ты не мой муж? - просипела я. В живот будто кто осколок льда всадил! Размером с плавник акулы! - А кто тогда?
Все скосили глаза в сторону Лианга. Мои руки дрожали, в голове пульсировала кровь, воздуха не хватало. Да пошли вы все! Никому не нужна моя любовь, мой малыш и я в том числе! Каждый придумал себе какие-то правила, отговорки. И сейчас высказывают мне этот бред!
- Убери руки!!!! Я сказала, не трогай меня! Сейчас я этот шприц... Вон пошли-и-и!!!! Я не нужна тебе, да?! Так иди обратно! Иди, оставь меня! А твой сын будет сиротой! Знаешь, почему? Потому что я хрен когда выйду за Лианга!!!!! Он меня искал? Герой! А теперь я его рабыня, да? Я просто обязана стать его женой! А меня кто спросил, хочу я этого? Никому не интересно, никому! Нашли себе игрушку! Мне не надо, возьми ты! - ёрничала я и показывала их подлость в лицах. - Ай, ладно! Забирай ты! Так что ли?
Повскакивали, ловят меня, а я бегу куда-то в горы. Да плевать, что в одном свитере и штанах! Мне тепло, мне жарко даже! Чёртова коряга! Откуда ты взялась? Теперь надо встать, понемногу размять ногу. Хромать буду. Что-то аж хрустнуло в стопе. Догнали. Мама накинула пальто, Фима - шарф. Монах с Лиангом, что удивляет, стоят рядом. Смотрят так... Будто у меня две головы выросли. Или три. Отворачиваюсь, чтобы не видеть этих подлых трусов. Боятся они за меня! Свежо предание... А я вот думаю, что за свои деньги трясётесь! А кое-кто боится признать, что любит меня, что я важна ему.
- Чего смотрите? Вяжите руки, колите успокоительное! А потом объявите сумасшедшей и делайте со мной, что хотите! Хотите замуж отдайте, а хотите обратно на остров отвезите! Только на этот раз со мной чтоб никого не было!!!!
- Софен... - растерянное и виноватое от Ень Гуна.
- Софен... - Лианг зол, но также испуган до паники.
- Софиечка! - со слезами в голосе кричит мама.
Из гостиницы уже спешат люди на представление. Они и в кафе на нас глазели, стараясь не упустить ни слова из нашего скандала. Смыкаю руки и протягиваю отчиму. Ну! Вяжете? Нет? Да отстань ты уже! Не верю я твоим словам! Ты обманщик, Лианг! Ты настроил всю семью против моего Ень Гуна, ваше презрение к нему сказало ему без слов, как вы к нему относитесь! Как к отбросу!
Галдят все... Вы для меня как шум прибоя, я просто вас не слышу. Села на порожек какой-то лавочки. Пахнет кожей. Ремни продают здесь? Так и есть! За стеклом ремни, мотки кожи, сапоги даже. Что вы... Мой монашек стал на колени! Свесил голову и ждёт, пока я оттаю. Лианг зарычал как зверь и тоже упал рядом! Светлые брюки тут же пропитались снегом и грязью.
- Вставайте уже... - говорю устало. - Я не верю вам... Обманщики! Успокоили меня? Ты! - вытянула я руку к Лиангу. - Ты обещал принять его! Обещал, что ради меня примешь его, и мы будем вместе. А вместо этого... А ты... Я думала, что ты любишь меня. А ты просто... Для чего это всё было? Ты покорился мне? Просто уступил, да? А сейчас отдашь кому угодно, только бы самому не взять ответственность за меня и сына? За что вы так со мно-о-о-ой!
- Софен! Всё не так! - клоун паршивый! Комедиант! Прочь! - Да, мы решили, что наш брак - это лучший выход из ситуации! И мы... Да не ожидали мы, что ты с ним! Делай, что хочешь!
Лианг встал и побрёл обратно в отель. Горько стало. Будто я снова жую ту таблетку для монашка моего. Дядя Канг покачал головой, выдохнул тяжко и утащил отчима с собой. Пить будут. Будто нам есть что праздновать...
- Софиечка, встань, детка! Ты простудишься! - кружат вокруг меня мама с Фимой. А мы с Ень Гуном сидим упрямо, молчим. - Ну хоть ты скажи ей! Ты же отец ребёнка! Она ведь на холодном сидит!
Мама умоляет того, против кого они сговорились. Смотрю и жду, что будет дальше. Ень Гун поднимает глаза и смотрит с такой тоской, что в горле тут же становится ком. Но ты ведь готов отдать меня! Значит, я не нужна тебе! И он снова удивляет меня! Просто хватает в руки и уносит в дом! Там, без споров, разговоров и сомнений, несёт меня в номер, закрывает дверь и на коленях просит простить его.
- Зачем ты уступаешь им? Если ты так же любишь меня, как я тебя, почему соглашаешься? Если нужно будет, я возьму пару отелей в свои руки, отделюсь как маленькая веточка от дерева. И уедем отсюда куда-нибудь! Далеко, чтоб не нашли нас! Родим детей... Я хочу, чтобы у нас было два сына и две дочки! Такие чудесные, как ты...
- Как ты, Софен... - соглашается он. - Я думал, так лучше будет. Ты должна быть с ними. Они - твоя семья... Как моя тётя, брат...
Беру его за руку и тащу на кровать. Садится, снова склоняет голову. Нет уж! Мы должны всё сказать! Я хочу знать, чего ты хочешь! И решить, что делать дальше.
- Ты... Любишь меня?
- Больше всего... - таю, просто растекаюсь по полу горячей лужей! Целую, ласкаю, жадно обнимаю его.
- Если ты ещё раз скажешь, что я что-то кому-то должна! - с угрозой говорю я и смотрю ему в глаза долгим, серьёзным взглядом. - Мы с тобой должны только одно! Быть вместе! Мы... С тобой, с ним...
Живот тянуло, я айкнула. Ень Гун всполошился, спрашивал, что со мной. Я легкомысленно махнула рукой и уверила, что всё в порядке. Просто переволновалась... На покрывале подо мной расплывалось кровавое пятно. Страх. Он полоснул по сердцу и мгновенно стал расти, заполнять меня. Похоже, мой ветерок тоже в ужасе. Убежал. Прошло всего две минуты, а в комнате уже куча людей. В гостинице был врач, приехал по делам к монастырю.
Он всех выгнал, я успела только Ень Гуна отвоевать, да мама с плачем осталась. Врач осуждающе качал головой, когда она всхлипывала особенно громко.
- Девушке срочно нужно в больницу - есть угроза выкидыша! У вас ведь свой самолёт? - мама закивала. - Летите немедля! Юноша... Вы... отец? Да? Тогда будьте рядом. Матери нужен покой, поддержка. Нельзя волноваться! Категорически! Если не хотите ждать, можете положить её в Дэнфэн. Больница невелика, но всё же...
- Мы летим! - крикнула мама и выбежала за дверь. Кричат, спорят.
Через полчаса меня, спелёнатую как мумию, загрузили в самолёт, силой усадили рядом со мной Ень Гуна. Стоило насладиться всеобщим самобичеванием, но мне было так плохо, что будь сейчас рядом кто угодно, я бы просто не захотела их видеть. Они рядом все. И мама с Фимой, и отчим со своим другом. И Лианг... Говорят шёпотом, спрашивают у монашка, как я, не кричала снова? М-да, вот так и стала я истеричкой, всеобщим посмешищем. Плевать... Только бы с малышом было всё в порядке! Если я потеряю его... Они мне больше не семья! Так и сказала маме, когда она завела песню про глубокое сожаление Лианга.
Месяц в больнице. Много это или мало? В палате розы, пионы, лотосы. Целый гербарий притащили! Лианг пытался помириться, но я упрямо молчу, не глядя на него, на отчима. Я наказываю их за ложь, за снобизм по отношению к моему ветерку, за то, что считали дурочкой, которую легко обмануть. Депрессия... Это слово уже меня начинает злить! Его повторяют тридцать раз в день! Только Ень Гун его не сказал ни разу.
- Ень Гун! - голос такой слабый. Я волнуюсь, боюсь безумно, что это мираж, сон. - Я же сказала, что не отпущу тебя! Что мы будем вместе! Всегда!
- Да. Я ждал тебя, - улыбается!
Он ждал? И верил в меня?! О боже... Какой же ты... Ты просто невероятный! Люблю тебя, никому не отдам! Смотрю в его глаза и не могу насмотреться, впитываю в себя его ласку, нежность. Он тоже не отводит глаз, осматривает всю, с тоской и тревогой. Что? Ты не видишь что ли? Ах ты боже мой! Да откуда ему знать, что я...
- Дай руку! - моргает, смущается. И краснеет как рак, когда я тяну его руку вниз, к животу. Потупился, мучительно стыдиться нашей близости. - Тш! Слушай!
Спустя пару минут он услышал то, что я уже слушаю два дня: ребенок толкается внутри! Понял? Да! Глаза такие испуганные, в них теперь так много, целый океан... Тону в нём.
- Дочка! Вставай! Тебе нельзя сидеть на холодном полу! Ну же! Ень Гун, ты это, подними её!
Я послушно встаю, мы с монашком не хотим даже на миг расстаться: он хотел отвести меня к отчиму, но увидел слёзы в моих глазах, и передумал, послушно замер возле меня. Настоятель объявил свою волю: с этого дня монах Ень Гун получает должность охранника для молодой госпожи Яо Софен. Контракт пожизненный. За него монастырь ежегодно будет получать двести тысяч долларов! Ничего себе! Я чуть снова не рухнула! Отчим кинулся ко мне, стал уверять, что это мало, что настоятель продешевил еще. Ень Гун был в шоке, милый. Он молча страдал, когда зачитывали бумагу, когда отчим взял с него клятву не оставлять меня ни на миг, когда Лианг выдрал меня из его рук и посмотрел на него волком. За это я Лианга наказала молчанием, всё внимание переключив на того, кого с таким трудом отвоевала назад у судьбы.
Собирать моему любимому было нечего, он только поклонился учителям, настоятелю, обнял своего друга Юнгксу и ушёл с нами.
- Мама... - позвала я и подтолкнула Ень Гуна, чтобы вошёл в комнату. Мама с тётей смотрели на монашка такими круглыми глазами! Да, он выглядит очень колоритно. Пожала его руку и улыбнулась ему. Опускает глаза. - Это Ень Гун! А это моя мама и тётя Фима. Мам... Нам отдали его...
Ень Гун топчется смущённо, сопит. Но послушно остается в комнате. Он ведь теперь мой пожизненный охранник! Вытерла глаза и нос платком. У мамы их много, к поездке за зятем готовилась!
- Ты вся светишься... - говорит Фима и улыбается грустно. - Так любишь его...
- Безумно! - подтверждаю я и льну к моему монашку. Смущается, замирает. - Я никому тебя не отдам!
Завожу его в свою комнату, запираю дверь. Лианг где-то внизу, они с отчимом хотели ещё куда-то заехать. Пусть едет, только бы не ворвался сюда, не испугал Ень Гуна. Он так робеет, что просто ужас! Стоит посреди комнаты и молчит, только смотрит на меня.
- Так ты знал, что я приду за тобой? - говорю я и по старой привычке обнимаю его за талию, целую в шею.
- Знал. Ты смелая... - благодарный поцелуй от меня. Краснеет весь, дыхание сбилось. Да упёртая я, упёртая! И он знает прекрасно мой характер. Потому и ждал меня, в полной уверенности, что не отступлюсь.
- Наш малыш...
Как же светятся его глаза! И мои тоже. Кладет руку на живот, слушает. Снова толкается! Это так удивляет моего монашка, он поражён этим таинством.
- А мы думали, что это я на акулах так поправилась! - смеюсь, обнимаю его сильно-сильно! Обнимает в ответ, уткнулся в мою шею носом. Холодный какой! Замёрз поди? Но ни слова жалобы, только улыбка и смирение. - Ты не хочешь ехать?
- Софен...
- Что? Скажи прямо! Я хочу быть с тобой, очень! Но ты как-то не особо-то и рад мне...
- Это не то... Не так! Ты... Ты уже сговор... Сговорена с Лиангом?
Ах вот в чём дело! Присутствие кузена моего покойного мужа сбило Ень Гуна с толку. Теперь он думает, что мы жених и невеста. Я помялась, помялась и призналась, что Лианг очень хочет им стать, но я сомневаюсь.
- Я не откажусь от тебя! Если он будет строить козни, то пусть валит в...
- Он любит тебя... - сказал и мягко отстранил меня от себя. Тёплые, сильные руки. Смотрю с укором. Зачем ты защищаешь того, кто заставил тебя улететь? - Что я могу... дать тебе? Ты уже дома. Такая красивая...
В душе будто кто разлил бочку мёда - так стало тепло и сладко. Он считает меня красивой... Снова сопротивляется?! Недолго... На двери самый настоящий средневековый запор, мы опускаем его в паз и целуемся все три метра до кровати. Как это снять? Смех, тихий, знакомый, такой родной. Снял всё сам, гладит мои волосы, шею. Замираю, не дыша, смотрю в глаза, дороже которых нет ничего на свете. Мы тихие, как вода, просто выдох, просто вдох. Горячий какой, какой же ты... Ещё, прощу! Всё тело горит, я чувствую его кожу, его тепло, жар, вжимаю в себя, обхватываю и ногами, и руками, чтобы ощутить, что он снова со мной. Соскучился? Смеюсь, плачу, выгибаюсь, ожидая взрыва, Ень Гун чутко ведёт нас, ускоряя движения. Да, да, да!!! Стараюсь кричать потише, ведь дверь тут аховая.
- Люблю тебя...
- Софен... Ты уверена? Что так будет лучше?
- Если кто скажет что против - их уже в моей жизни не будет!
- Знаю... Ты такая... Мой феникс...
Это значит, что я пламенная. Так он пояснял мне на острове. Фениксы гордые, огненные, они сгорают и снова возрождаются. А я его назвала "ветерок", потому что он нежный, ласковый, освежает мои порывы своим лёгким нравом. Стук в дверь, второй уже посильнее. Фима голосом ведущего новостей, деревянным таким, сообщила, что нас ждут на ужин внизу, в кафе. Прокричала ей, что идём уже.
Ап! И снова поймала тебя! Пока Ень Гун одевал штаны, я стояла и ждала момента, чтобы кинуться ему на спину. Стонет, дышит часто, накрывает мои руки своими. Стоим и впитываем это ощущение, чтобы поверить: мы выбрались, мы вместе! Отхожу от него, позволяя одеться.
- Когда прилетим домой, сразу нужно будет купить тебе одежду! - говорю я и осматриваю его одеяние. - А то я себя чувствую такой развратной особой, домогаясь монаха!
Смеёмся, глаза моего ветерка немного печальны. Покорно соглашается на всё, в том числе на поход по магазинам. А я думала, что будет упрямо отстаивать свои жёлтые тряпки. Мы их сложим где-то в шкафчик, на дальнюю полку, чтобы показать сыну потом. И все мои записи тоже сохраним. Это будет повод для гордости, наше путешествие, приключение, которое подарило нам друг друга.
В кафе полно народу. Но у нашего семейства столик с ширмами, чтобы не глазели всякие. Ень Гун замирает у стола, опускает глаза, смущаясь. Все молчат. Лианг вертит в руках палочки для еды, мама с Фимой сидят над пустыми тарелками. И смотрят на нас. Что? Я соскучилась! Нельзя уже и вдвоём побыть.
- Чего не едите? - кивнула я на три полных блюда с пирожками, лепёшками с овощами и курицей, а также чем-то острым. Какие-то жареные листья... - Садись уже! - тяну Ень Гуна за руку, чтобы сел рядом на диванчик.
- Вас ждём, - сказал спокойно дядя Канг. И стрельнул глазами в сына. - Нужно решить, когда вылетаем.
- Да сразу! - пробурчала я, накладывая нам с милым еды в тарелки. - Чего тянуть? Это вкусно? - спрашиваю я и улыбаюсь милому.
- Да. Это полезно, - отвечает тихо мой монах и прячет глаза.
Да что такое?! Кидаю вилку на стол. Она звенит и пляшет до самого края. Ень Гун словил её и положил у моей руки. Обвожу всех взглядом. Женская половина явно на моей стороне, хоть и отворачиваются. А вот мужская. Отчим курит сигару, дядя Канг молчит и разглядывает узоры на стенке. Лианг играет скулами, сжимает губы в нитку.
- Папа. Лианг! Дядя Канг! Что происходит?
- Мы думали... - начал отчим. Посмотрел на моего монаха и покривил губы. - Мы думали, что он... Что ты... Охрана будет...
- Ах вот оно что! - разозлилась я! - Вы думали, что он будет как тот негр с опахалом, стоять за моим плечом и мух гонять! Я ЕГО ЛЮБЛЮ! - отчеканила громко и встала из-за стола. - Идём, милый! Нам тут не рады!
- Сядь! - я так удивилась, что безропотно села обратно. Это сказал... Ень Гун?!
- Ч-что... Почему ты...
- Я не имею права... на тебя... - вымучил из себя мой ветерок. - Я заботился о тебе, я буду всегда с тобой. Я не... твой муж.
- Ты не мой муж? - просипела я. В живот будто кто осколок льда всадил! Размером с плавник акулы! - А кто тогда?
Все скосили глаза в сторону Лианга. Мои руки дрожали, в голове пульсировала кровь, воздуха не хватало. Да пошли вы все! Никому не нужна моя любовь, мой малыш и я в том числе! Каждый придумал себе какие-то правила, отговорки. И сейчас высказывают мне этот бред!
- Убери руки!!!! Я сказала, не трогай меня! Сейчас я этот шприц... Вон пошли-и-и!!!! Я не нужна тебе, да?! Так иди обратно! Иди, оставь меня! А твой сын будет сиротой! Знаешь, почему? Потому что я хрен когда выйду за Лианга!!!!! Он меня искал? Герой! А теперь я его рабыня, да? Я просто обязана стать его женой! А меня кто спросил, хочу я этого? Никому не интересно, никому! Нашли себе игрушку! Мне не надо, возьми ты! - ёрничала я и показывала их подлость в лицах. - Ай, ладно! Забирай ты! Так что ли?
Повскакивали, ловят меня, а я бегу куда-то в горы. Да плевать, что в одном свитере и штанах! Мне тепло, мне жарко даже! Чёртова коряга! Откуда ты взялась? Теперь надо встать, понемногу размять ногу. Хромать буду. Что-то аж хрустнуло в стопе. Догнали. Мама накинула пальто, Фима - шарф. Монах с Лиангом, что удивляет, стоят рядом. Смотрят так... Будто у меня две головы выросли. Или три. Отворачиваюсь, чтобы не видеть этих подлых трусов. Боятся они за меня! Свежо предание... А я вот думаю, что за свои деньги трясётесь! А кое-кто боится признать, что любит меня, что я важна ему.
- Чего смотрите? Вяжите руки, колите успокоительное! А потом объявите сумасшедшей и делайте со мной, что хотите! Хотите замуж отдайте, а хотите обратно на остров отвезите! Только на этот раз со мной чтоб никого не было!!!!
- Софен... - растерянное и виноватое от Ень Гуна.
- Софен... - Лианг зол, но также испуган до паники.
- Софиечка! - со слезами в голосе кричит мама.
Из гостиницы уже спешат люди на представление. Они и в кафе на нас глазели, стараясь не упустить ни слова из нашего скандала. Смыкаю руки и протягиваю отчиму. Ну! Вяжете? Нет? Да отстань ты уже! Не верю я твоим словам! Ты обманщик, Лианг! Ты настроил всю семью против моего Ень Гуна, ваше презрение к нему сказало ему без слов, как вы к нему относитесь! Как к отбросу!
Галдят все... Вы для меня как шум прибоя, я просто вас не слышу. Села на порожек какой-то лавочки. Пахнет кожей. Ремни продают здесь? Так и есть! За стеклом ремни, мотки кожи, сапоги даже. Что вы... Мой монашек стал на колени! Свесил голову и ждёт, пока я оттаю. Лианг зарычал как зверь и тоже упал рядом! Светлые брюки тут же пропитались снегом и грязью.
- Вставайте уже... - говорю устало. - Я не верю вам... Обманщики! Успокоили меня? Ты! - вытянула я руку к Лиангу. - Ты обещал принять его! Обещал, что ради меня примешь его, и мы будем вместе. А вместо этого... А ты... Я думала, что ты любишь меня. А ты просто... Для чего это всё было? Ты покорился мне? Просто уступил, да? А сейчас отдашь кому угодно, только бы самому не взять ответственность за меня и сына? За что вы так со мно-о-о-ой!
- Софен! Всё не так! - клоун паршивый! Комедиант! Прочь! - Да, мы решили, что наш брак - это лучший выход из ситуации! И мы... Да не ожидали мы, что ты с ним! Делай, что хочешь!
Лианг встал и побрёл обратно в отель. Горько стало. Будто я снова жую ту таблетку для монашка моего. Дядя Канг покачал головой, выдохнул тяжко и утащил отчима с собой. Пить будут. Будто нам есть что праздновать...
- Софиечка, встань, детка! Ты простудишься! - кружат вокруг меня мама с Фимой. А мы с Ень Гуном сидим упрямо, молчим. - Ну хоть ты скажи ей! Ты же отец ребёнка! Она ведь на холодном сидит!
Мама умоляет того, против кого они сговорились. Смотрю и жду, что будет дальше. Ень Гун поднимает глаза и смотрит с такой тоской, что в горле тут же становится ком. Но ты ведь готов отдать меня! Значит, я не нужна тебе! И он снова удивляет меня! Просто хватает в руки и уносит в дом! Там, без споров, разговоров и сомнений, несёт меня в номер, закрывает дверь и на коленях просит простить его.
- Зачем ты уступаешь им? Если ты так же любишь меня, как я тебя, почему соглашаешься? Если нужно будет, я возьму пару отелей в свои руки, отделюсь как маленькая веточка от дерева. И уедем отсюда куда-нибудь! Далеко, чтоб не нашли нас! Родим детей... Я хочу, чтобы у нас было два сына и две дочки! Такие чудесные, как ты...
- Как ты, Софен... - соглашается он. - Я думал, так лучше будет. Ты должна быть с ними. Они - твоя семья... Как моя тётя, брат...
Беру его за руку и тащу на кровать. Садится, снова склоняет голову. Нет уж! Мы должны всё сказать! Я хочу знать, чего ты хочешь! И решить, что делать дальше.
- Ты... Любишь меня?
- Больше всего... - таю, просто растекаюсь по полу горячей лужей! Целую, ласкаю, жадно обнимаю его.
- Если ты ещё раз скажешь, что я что-то кому-то должна! - с угрозой говорю я и смотрю ему в глаза долгим, серьёзным взглядом. - Мы с тобой должны только одно! Быть вместе! Мы... С тобой, с ним...
Живот тянуло, я айкнула. Ень Гун всполошился, спрашивал, что со мной. Я легкомысленно махнула рукой и уверила, что всё в порядке. Просто переволновалась... На покрывале подо мной расплывалось кровавое пятно. Страх. Он полоснул по сердцу и мгновенно стал расти, заполнять меня. Похоже, мой ветерок тоже в ужасе. Убежал. Прошло всего две минуты, а в комнате уже куча людей. В гостинице был врач, приехал по делам к монастырю.
Он всех выгнал, я успела только Ень Гуна отвоевать, да мама с плачем осталась. Врач осуждающе качал головой, когда она всхлипывала особенно громко.
- Девушке срочно нужно в больницу - есть угроза выкидыша! У вас ведь свой самолёт? - мама закивала. - Летите немедля! Юноша... Вы... отец? Да? Тогда будьте рядом. Матери нужен покой, поддержка. Нельзя волноваться! Категорически! Если не хотите ждать, можете положить её в Дэнфэн. Больница невелика, но всё же...
- Мы летим! - крикнула мама и выбежала за дверь. Кричат, спорят.
Через полчаса меня, спелёнатую как мумию, загрузили в самолёт, силой усадили рядом со мной Ень Гуна. Стоило насладиться всеобщим самобичеванием, но мне было так плохо, что будь сейчас рядом кто угодно, я бы просто не захотела их видеть. Они рядом все. И мама с Фимой, и отчим со своим другом. И Лианг... Говорят шёпотом, спрашивают у монашка, как я, не кричала снова? М-да, вот так и стала я истеричкой, всеобщим посмешищем. Плевать... Только бы с малышом было всё в порядке! Если я потеряю его... Они мне больше не семья! Так и сказала маме, когда она завела песню про глубокое сожаление Лианга.
Месяц в больнице. Много это или мало? В палате розы, пионы, лотосы. Целый гербарий притащили! Лианг пытался помириться, но я упрямо молчу, не глядя на него, на отчима. Я наказываю их за ложь, за снобизм по отношению к моему ветерку, за то, что считали дурочкой, которую легко обмануть. Депрессия... Это слово уже меня начинает злить! Его повторяют тридцать раз в день! Только Ень Гун его не сказал ни разу.
