Мне показалось, что больше и дольше меня не плавал никто. За порядком на пляже, прогуливаясь туда-сюда, следил представительный полисмен в ковбойской шляпе с загнутыми краями и голубой рубашке с длинными рукавами, на его поясе красовались наручники и дубинка. Однажды, выйдя из воды в плотных сумерках, я не обнаружил оставленной на топчане одежды: выяснилось, что ее забрал полисмен. Пришлось напрягать скудные остатки знаний английского, постаравшись, перво-наперво, объяснить, что я не утонул.
Кругом растут кокосовые пальмы. Чтоб никто не получил по голове тяжелым кокосовым орехом, специальные люди их «стригут», предлагая молочко свежесрезанного плода за доллар всем желающим. Правда, девушек могли угостить бесплатно.
Солнышко здесь – ух! Сами понимаете. Я, до обидного бледнокожий, с загоранием никогда не шутил даже в Сибири. Но вот Галя… Конечно, дорваться до этого чуда на тропическом острове посреди зимы…
– Галя, – говорю, – доиграешься!
– А я, – отвечает, – загораю хорошо, никогда солнца не боялась!
Э-хе-хе… Кожа, привыкшая к сибирскому солнышку не устояла перед тропическим. Каюсь, не доглядел за подчиненной.
– Галя! Это же тро-пи-ки!!! – только и пришлось горестно выдохнуть. Так и ходила она облезшей, хорошо хоть, что по возвращении домой этого никто не увидел – не сезон.
Тропическое солнышко заставило вести здоровый образ жизни, подарив красоты чудных рассветов. В шесть утра – подъем, в половине седьмого я уже ловил телом первые утренние лучики на пляже. Хвалюсь, сумел загореть так, как никогда прежде дома! На рассвете вода казалась прохладной даже мне, привыкшему к никогда толком не прогревающейся обской водичке. Поутру нас, плавающих, были считанные единицы. Зато бегали вдоль океана многие. Целый день – «счастье разнузданной лени». Но к десяти вечера уже буквально валишься с ног.
Основная масса обитателей отеля начинала лениво подтягиваться на пляж после завтрака. Хотя с одиннадцати до трех часов дня загорать не рекомендовалось вообще. А поскольку многие женщины (в основном, не наши) предпочитали загорать «топ-лесс», вред от избыточного солнечного облучения еще более усугублялся.
На территории отеля было несколько неглубоких искусственных бассейнов с рукотворными, покрытыми растительностью островками и барами прямо в воде. Выглядели они более чем живописно, водичка пресная, с виду – чистейшая голубизна. Однако окунулся я туда лишь однажды: спасибо, хлорочки в воде мне и дома хватает! Стоило ехать за тридевять земель, на тропический берег океана, чтоб туда лезть! Но, к моему удивлению, отдыхающие (опять же, в основном, не наши) плескались в бассейнах целыми днями, поскольку вода там была гораздо теплее, чем в океане.
Днем на пляже работали аниматоры – молодые, веселые, атлетичные мулаты в спортивной униформе. «Анимасьон» проводили конкурсы, соревнования, ритмическую гимнастику. Руководил ими Микки-маус – так он представлялся: к его кепочке были привязаны воздушные шарики, имитирующие уши знаменитого супер-мышонка. Работали они на совесть, комментируя всё на испанском и английском языках. Обслуживающий персонал, кстати, старается учить русские слова, в чем я им с удовольствием помогал.
А вечером на эстрадной площадке проводились представления, концерты, мюзиклы с приглашением профессиональных артистов, музыкально-развлекательные конкурсы с участием обитателей отеля. Однако перед участием в подобных конкурсах стоило немного «накатить» для храбрости, чтобы не брать лишнего в голову. Беспечно-расслабленная жизнь в райских условиях, горячая креольская кровь и некоторая «безбашенность» местных ведущих приводили к тому, что многие шуточки и конкурсы были на тему «ниже пояса». Многие наши девчонки отказывались от участия: говорят, облапают, обожмут, хоть и без злого умысла – аж противно.
Как вам, например, такой конкурс: кто больше ледяных кубиков перенесет через сцену эстрады, в прямом смысле, в заднице. Участник конкурса должен был нагнуться, ему между ягодиц вставляли кусочек льда. Ведущий конкурса в это мгновение эмоционально вскрикивал: «Ы!». Далее предстояло прошагать под музыку на другой конец сцены, не выронив кусочка льда (иначе возвращайся за новым!). Наконец, расставив ноги и разжав ягодицы, постараться попасть ледышкой в ведерко. Ничего не скажу, все хохотали от души и над походкой участников конкурса, и над тем, как они «целились» в ведерко. Каждый болел за своих. Однако… Трудно представить подобный конкурс в России. У нас другая ментальность, такие шутки для нас – табу. А другим это кажется просто смешным и всё.
Я поучаствовал в другом конкурсе, кто лучше изобразит бармена. Правда, согласия моего не спрашивали, и я не сразу сообразил, что уже являюсь участником. Днем, около бассейна, я присел на стульчик и на что-то отвлекся, не заметив, что рядом уселись на таких же стульчиках еще трое мужиков. Очнулся лишь тогда, когда мне микрофон сунули: «Уэар ю фром (откуда Вы), амиго?» Трое других конкурсантов оказались из Штатов, Канады и Австралии. Ладно, черт с вами, поучаствую. Молодой аниматор, смешав в шейкере содержимое трех бутылей со спиртным, стал с ним танцевать, показывая что нужно делать. Ко мне он даже обратился по-русски: «Русский, смотри!» Скакал аниматор с шейкером колоритно, но так увлекся, что представил шейкер в качестве мужской интимной части тела, похожей по форме. Все засмеялись – а он и рад стараться.
Пардон, мне тоже надо это делать? Ни за что! Подумал, ретироваться по-тихому, что ли? Не-е-ет, ребят, так поступать не по-нашенски, надо что-нибудь своё, особенное придумать. Но что же? А тем временем, под смех и аплодисменты, что-то выкрикивая, скакал уже второй участник конкурса. И вдруг перед глазами всплыло изображение свирепого когтистого медведя с громадного баннера, растягиваемого российскими болельщиками перед международными футбольными матчами. Идея! Вот то, что я изображу! А тут и очередь моя подошла. В «жюри» пригласили трех наших соотечественниц, я позже с ними сдружился. Они должны были оценить качество напитка из шейкера, который «приготовил» каждый конкурсант.
И вот, по-медвежьи скосив стопы, раскачиваясь и тяжело ступая, я пошел к столику с бутылками и шейкером. Аниматор, который вел конкурс (тот, что представлял шейкер в виде «кое-чего»), недоуменно промолвил: «Данс, амиго, данс!». Моего намерения он явно не понял. Однако сидевшая напротив меня группа канадцев догадалась: «О, беар, рашн беар…» А я, войдя в образ, сорвал с себя футболку, с размаху швырнул ее на стул, напряг бицепсы и издал громкий медвежий рык, обращаясь к группе канадских «товарищей». После чего налил содержимое бутылей в шейкер и, встряхнув хорошенько, хватил им о землю. Затем вновь громко зарычал, продемонстри-ровав мгновенно затихнувшим канадцам воображаемые медвежьи когти. Поднял шейкер и налил его содержимое в стаканчики членов «жюри». Восторженные соотечественницы по достоинству оценили столь оригиналь-ное решение и, улыбаясь, говорили: «Молодец! Молодец!» Видимо, в образ мишки действительно удалось войти удачно.
В завершение своего выхода, я, со стуком поставив шейкер обратно на стол, еще раз с рычанием продемонстрировал на прощание свои мощные мышцы посерьезневшим канадцам, которые помогли так удачно войти в образ. После этого победоносно окинул взглядом окружающих, дескать, каков? Оцените!
Победителя конкурса определяли по громкости оваций каждому участнику, приз – бутылочка рома и майка с изображением эмблемы отеля. Когда подошла моя очередь, я вышел на середину площадки. Раздались лишь пара хлопочков и слабенький свист. Я резко обернулся в сторону свистнувшего – свист тут же оборвался. Зато члены «жюри», вскинув руки вверх и дружно завизжав, положительно оценили мое выступление – а мне, лапушки, большего и не надо!
Как ни странно, Коновалов, услышав по приезду от меня эту историю, осудил: «Ну и зачем ты так сделал? Они и так считают нас агрессивными!» Не обобщай и не дрейфь, Евгений! «Наше дело правое, победа будет за нами!»
Вас, наверное, интересует, как в отеле обстояло с «этим делом»? Сразу разочарую – никак. В том смысле, что никаких услуг, никаких предложений. Честно говоря, меня это и удивило, и порадовало одновременно, ибо еще до поездки я слышал про «секс-туры» именно на Карибы. Но отель «Баваро Принцесс» позиционирует себя как идеальное место для семейного отдыха, для свадебных путешествий. Вечерами по живописным дорожкам прогуливалось много пожилых пар, чинно держась за ручки. Руководство отеля строго следило за проявлениями излишней вольницы. Никаких посторонних, никаких ночных дискотек. После вечерних представлений или танцев под живую музыку до 23-00 – тишина. Мне с моим режимом это было очень на руку.
Недалеко от берега красовалась белая беседочка, увитая цветами, с изображением свадебных колец, а рядом – белая карета для проведения брачных церемоний. Я однажды видел ее, запряженную лошадкой, с молодыми англоязычными новобрачными. Как говорится, «совет да любовь», правда, не знаю, как правильно озвучить эту фразу по-английски. Довелось позже щелкнуть счастливых «джаст мэрриэд» на фоне пальм, по их просьбе, на их фотоаппарат. После чего показал им большой палец и послал воздушный поцелуй.
Я поделился своим удовлетворением по поводу отсутствия в отеле излишней секс-активности с одним знакомым из отдыхающих, мол, надо же, а я-то раньше думал… Тот недоуменно посмотрел на меня: «Ты, вообще-то, подходил к круглосуточно дежурящим на стоянке мотоциклистам за пределами отеля? Нет? А на ночную дискотеку в соседний отель не «намыливался»? Тоже нет? А, ну, тогда понятно. Двадцать долларов местной «красавице» – и, как говорится, любой каприз за ваши деньги!» Нет уж, спасибо, спасибо… Точнее – «грасийас»!
Справедливости ради, все же скажу, что некоторое количество немолодых иностранок на пляже отеля вели себя довольно похотливо, видимо, в ожидании внимания со стороны местной молодежи из обслуги или еще кого. Мне почему-то в голову приходили строки из народной песни, исполнявшейся некогда Зыкиной: «Посею «либиду» на берегу!», в оригинале – «лебеду». Как-то видел неспешно фланирующую парочку: молодой мулат нежно держал за дряблую ягодицу пожилую американку. Но это, повторюсь, исключение.
Первый раз в жизни я оказался среди такого количества отдыхающих иностранцев – в основном, англо- и испаноговорящих. Нас, русских, точнее, русскоязычных, было совсем немного. Несколько раз слышал французскую речь, даже познакомился, разговорившись на примитивном английском, с двумя дамами из Марселя. Знаю, что французы ревностно воспринимают снижение «веса» своего мелодичного языка в мире и, особенно, в Европе.
Однажды один идущий навстречу негр почему-то поприветствовал меня:
– Бонжур!
– Бонжур, – отвечаю.
Он, резко тормознув, радостно спросил:
– Парле ву франсе?
– Но, пардон.
– Русие?
– Уи.
Разочарованно вздохнув, темнокожий француз побрел дальше. А я, удовлетворенно хмыкнув, отметил про себя, что впервые в жизни поучаствовал в диалоге, совершенно не зная языка.
Вывески и объявления в отеле были на четырех языках: английском, испанском, немецком и французском. На русском кое-где тоже стали появляться, но еще редко, и, наверное, совсем недавно. Но ничего, как говорится, дайте срок. Удивительно: немецкую речь не слышал ни разу, да и по телевизору по-немецки вещал всего один канал. Видимо, немцы слишком экономны – чего так далеко ездить?
Больше всех, конечно же, было раскормленных, громко базлающих америкозов. Их я всегда угадывал безошибочно. Но, надо отметить, они показали себя довольно учтивыми: чуть что – «сорри», «сэнкью». Интересно было на них поглазеть, кое с кем даже немного пообщался. Черных среди них почему-то совсем не было.
В ресторане «Эспаньола» была стойка «Америкэн экспресс» с их неизменными мак-, чиз-, гамбургерами, жареной картошкой и кока-колой. Туда всегда была очередь. Смотрел на них и думал: товарищи дорогие, сорри, «деа френдз», вот же, оглянитесь, в двух шагах от вас – нормальная вкусная полезная еда! Что вы толпитесь за своим «стафф» («хавкой» и пойлом)? У вас же не обеденный перерыв на службе, едрид вашу! Ладно, это ваше, «фаст-фудзависимых», дело.
Невольно сравнивал наших с ними. Не сочтите за самообольщение, но наши – колоритней, что ли. Понимаю, что в этом отеле были далеко небедные россияне, но все же. «Братковских» физиономий я там, слава Богу, почти не встречал, а косить «под братву», как в девяностые годы, стало уже не так модно. Выглядели наши атлетичнее, и если на пляже я видел женщину с хорошей фигурой, то, честное слово, девяносто процентов вероятности, что она из России или Украины.
Мне показалось, что и лица у наших выразительнее. У америкозов мышцы лица расслаблены, поэтому на их физиономиях присутствовал легкий-легкий налет дебиловатости. Либо у них «так принято», либо всецело отдаются отдыху. И хоть поутру многие из них бегали вдоль берега, но как-то расслаблено, вальяжно, по инерции.
Словом, если раньше говорили, что советского человека, в бытность СССР, везде узнавали (выдавала простота душевная, отпечатанная на лицах), то сейчас всё с точностью наоборот, хотя америкозы, конечно, вовсе не просты. Однако я в своих наблюдениях «Америки не открываю», извините за каламбур. Впрочем, зачем далеко ходить за примером? Сравните Путина и Буша – в чью пользу разница образов, по-моему, не обсуждается.
Многие наши соотечественники стараются подчеркнуть свое происхождение: популярны майки с двуглавыми орлами и флагами, надписями «Россия» или «Russia», а у одного красивым древнеславянским шрифтом было крупно написано: «Мы – русские, с нами Бог!» Почти все соотечественники, в отличие от иностранцев, подчеркивали символ веры – золотые православные крестики, иногда довольно крупные по размерам.
Близкое соседство с американцами вызывало у меня не просто праздное любопытство. Я, сформировавшийся в эпоху глобального острого военно-идеологического противостояния СССР и США, имел уникальную возможность так тесно соприкоснуться с ними в равном статусе: и я, и они – гости, отдыхающие. Американцы, правда, намного ближе к своему дому. Боже мой, вспомните, какой подсознательный культ Запада мы сами себе создали в эпоху «развитого социализма»! Каким сладким нам казалось капиталистическое «забугорье» из-за нашего «железного занавеса»! Честно признаюсь, сколько раз я, переведя дух после очередной бравурной речевки «Долой американский империализм!» или «Смерть загнивающему капитализму!» на комсомольских «шабашах», внезапно ловил себя на крамольной мысли: а ведь как, гады, красиво «загнивают»! Или после популярного некогда лозунга «Всё во имя человека, всё для блага человека!» добавлял шепотом – «с Запада». Как бы логично заканчивал крамольную для тех времен мысль.
И вот они, родимые, рядом в изобилии. И не просто рядом: живут в одном бунгало со мной, кушают за соседним, а то и за одним, столиком, лежат рядышком на пляжном топчане, сидят на одном сиденье в вагончике автопоезда. Мне было интересно всё: как американцы ходят, разговаривают, жестикулируют, смеются, едят, пьют, одеваются. Можно было их потрогать, пообщаться с ними. К некоторым приятельски обращался: «хай!», «бай-бай» или «си ю!», они с улыбкой отвечали.
Кругом растут кокосовые пальмы. Чтоб никто не получил по голове тяжелым кокосовым орехом, специальные люди их «стригут», предлагая молочко свежесрезанного плода за доллар всем желающим. Правда, девушек могли угостить бесплатно.
Солнышко здесь – ух! Сами понимаете. Я, до обидного бледнокожий, с загоранием никогда не шутил даже в Сибири. Но вот Галя… Конечно, дорваться до этого чуда на тропическом острове посреди зимы…
– Галя, – говорю, – доиграешься!
– А я, – отвечает, – загораю хорошо, никогда солнца не боялась!
Э-хе-хе… Кожа, привыкшая к сибирскому солнышку не устояла перед тропическим. Каюсь, не доглядел за подчиненной.
– Галя! Это же тро-пи-ки!!! – только и пришлось горестно выдохнуть. Так и ходила она облезшей, хорошо хоть, что по возвращении домой этого никто не увидел – не сезон.
Тропическое солнышко заставило вести здоровый образ жизни, подарив красоты чудных рассветов. В шесть утра – подъем, в половине седьмого я уже ловил телом первые утренние лучики на пляже. Хвалюсь, сумел загореть так, как никогда прежде дома! На рассвете вода казалась прохладной даже мне, привыкшему к никогда толком не прогревающейся обской водичке. Поутру нас, плавающих, были считанные единицы. Зато бегали вдоль океана многие. Целый день – «счастье разнузданной лени». Но к десяти вечера уже буквально валишься с ног.
Основная масса обитателей отеля начинала лениво подтягиваться на пляж после завтрака. Хотя с одиннадцати до трех часов дня загорать не рекомендовалось вообще. А поскольку многие женщины (в основном, не наши) предпочитали загорать «топ-лесс», вред от избыточного солнечного облучения еще более усугублялся.
На территории отеля было несколько неглубоких искусственных бассейнов с рукотворными, покрытыми растительностью островками и барами прямо в воде. Выглядели они более чем живописно, водичка пресная, с виду – чистейшая голубизна. Однако окунулся я туда лишь однажды: спасибо, хлорочки в воде мне и дома хватает! Стоило ехать за тридевять земель, на тропический берег океана, чтоб туда лезть! Но, к моему удивлению, отдыхающие (опять же, в основном, не наши) плескались в бассейнах целыми днями, поскольку вода там была гораздо теплее, чем в океане.
Днем на пляже работали аниматоры – молодые, веселые, атлетичные мулаты в спортивной униформе. «Анимасьон» проводили конкурсы, соревнования, ритмическую гимнастику. Руководил ими Микки-маус – так он представлялся: к его кепочке были привязаны воздушные шарики, имитирующие уши знаменитого супер-мышонка. Работали они на совесть, комментируя всё на испанском и английском языках. Обслуживающий персонал, кстати, старается учить русские слова, в чем я им с удовольствием помогал.
А вечером на эстрадной площадке проводились представления, концерты, мюзиклы с приглашением профессиональных артистов, музыкально-развлекательные конкурсы с участием обитателей отеля. Однако перед участием в подобных конкурсах стоило немного «накатить» для храбрости, чтобы не брать лишнего в голову. Беспечно-расслабленная жизнь в райских условиях, горячая креольская кровь и некоторая «безбашенность» местных ведущих приводили к тому, что многие шуточки и конкурсы были на тему «ниже пояса». Многие наши девчонки отказывались от участия: говорят, облапают, обожмут, хоть и без злого умысла – аж противно.
Как вам, например, такой конкурс: кто больше ледяных кубиков перенесет через сцену эстрады, в прямом смысле, в заднице. Участник конкурса должен был нагнуться, ему между ягодиц вставляли кусочек льда. Ведущий конкурса в это мгновение эмоционально вскрикивал: «Ы!». Далее предстояло прошагать под музыку на другой конец сцены, не выронив кусочка льда (иначе возвращайся за новым!). Наконец, расставив ноги и разжав ягодицы, постараться попасть ледышкой в ведерко. Ничего не скажу, все хохотали от души и над походкой участников конкурса, и над тем, как они «целились» в ведерко. Каждый болел за своих. Однако… Трудно представить подобный конкурс в России. У нас другая ментальность, такие шутки для нас – табу. А другим это кажется просто смешным и всё.
Я поучаствовал в другом конкурсе, кто лучше изобразит бармена. Правда, согласия моего не спрашивали, и я не сразу сообразил, что уже являюсь участником. Днем, около бассейна, я присел на стульчик и на что-то отвлекся, не заметив, что рядом уселись на таких же стульчиках еще трое мужиков. Очнулся лишь тогда, когда мне микрофон сунули: «Уэар ю фром (откуда Вы), амиго?» Трое других конкурсантов оказались из Штатов, Канады и Австралии. Ладно, черт с вами, поучаствую. Молодой аниматор, смешав в шейкере содержимое трех бутылей со спиртным, стал с ним танцевать, показывая что нужно делать. Ко мне он даже обратился по-русски: «Русский, смотри!» Скакал аниматор с шейкером колоритно, но так увлекся, что представил шейкер в качестве мужской интимной части тела, похожей по форме. Все засмеялись – а он и рад стараться.
Пардон, мне тоже надо это делать? Ни за что! Подумал, ретироваться по-тихому, что ли? Не-е-ет, ребят, так поступать не по-нашенски, надо что-нибудь своё, особенное придумать. Но что же? А тем временем, под смех и аплодисменты, что-то выкрикивая, скакал уже второй участник конкурса. И вдруг перед глазами всплыло изображение свирепого когтистого медведя с громадного баннера, растягиваемого российскими болельщиками перед международными футбольными матчами. Идея! Вот то, что я изображу! А тут и очередь моя подошла. В «жюри» пригласили трех наших соотечественниц, я позже с ними сдружился. Они должны были оценить качество напитка из шейкера, который «приготовил» каждый конкурсант.
И вот, по-медвежьи скосив стопы, раскачиваясь и тяжело ступая, я пошел к столику с бутылками и шейкером. Аниматор, который вел конкурс (тот, что представлял шейкер в виде «кое-чего»), недоуменно промолвил: «Данс, амиго, данс!». Моего намерения он явно не понял. Однако сидевшая напротив меня группа канадцев догадалась: «О, беар, рашн беар…» А я, войдя в образ, сорвал с себя футболку, с размаху швырнул ее на стул, напряг бицепсы и издал громкий медвежий рык, обращаясь к группе канадских «товарищей». После чего налил содержимое бутылей в шейкер и, встряхнув хорошенько, хватил им о землю. Затем вновь громко зарычал, продемонстри-ровав мгновенно затихнувшим канадцам воображаемые медвежьи когти. Поднял шейкер и налил его содержимое в стаканчики членов «жюри». Восторженные соотечественницы по достоинству оценили столь оригиналь-ное решение и, улыбаясь, говорили: «Молодец! Молодец!» Видимо, в образ мишки действительно удалось войти удачно.
В завершение своего выхода, я, со стуком поставив шейкер обратно на стол, еще раз с рычанием продемонстрировал на прощание свои мощные мышцы посерьезневшим канадцам, которые помогли так удачно войти в образ. После этого победоносно окинул взглядом окружающих, дескать, каков? Оцените!
Победителя конкурса определяли по громкости оваций каждому участнику, приз – бутылочка рома и майка с изображением эмблемы отеля. Когда подошла моя очередь, я вышел на середину площадки. Раздались лишь пара хлопочков и слабенький свист. Я резко обернулся в сторону свистнувшего – свист тут же оборвался. Зато члены «жюри», вскинув руки вверх и дружно завизжав, положительно оценили мое выступление – а мне, лапушки, большего и не надо!
Как ни странно, Коновалов, услышав по приезду от меня эту историю, осудил: «Ну и зачем ты так сделал? Они и так считают нас агрессивными!» Не обобщай и не дрейфь, Евгений! «Наше дело правое, победа будет за нами!»
Вас, наверное, интересует, как в отеле обстояло с «этим делом»? Сразу разочарую – никак. В том смысле, что никаких услуг, никаких предложений. Честно говоря, меня это и удивило, и порадовало одновременно, ибо еще до поездки я слышал про «секс-туры» именно на Карибы. Но отель «Баваро Принцесс» позиционирует себя как идеальное место для семейного отдыха, для свадебных путешествий. Вечерами по живописным дорожкам прогуливалось много пожилых пар, чинно держась за ручки. Руководство отеля строго следило за проявлениями излишней вольницы. Никаких посторонних, никаких ночных дискотек. После вечерних представлений или танцев под живую музыку до 23-00 – тишина. Мне с моим режимом это было очень на руку.
Недалеко от берега красовалась белая беседочка, увитая цветами, с изображением свадебных колец, а рядом – белая карета для проведения брачных церемоний. Я однажды видел ее, запряженную лошадкой, с молодыми англоязычными новобрачными. Как говорится, «совет да любовь», правда, не знаю, как правильно озвучить эту фразу по-английски. Довелось позже щелкнуть счастливых «джаст мэрриэд» на фоне пальм, по их просьбе, на их фотоаппарат. После чего показал им большой палец и послал воздушный поцелуй.
Я поделился своим удовлетворением по поводу отсутствия в отеле излишней секс-активности с одним знакомым из отдыхающих, мол, надо же, а я-то раньше думал… Тот недоуменно посмотрел на меня: «Ты, вообще-то, подходил к круглосуточно дежурящим на стоянке мотоциклистам за пределами отеля? Нет? А на ночную дискотеку в соседний отель не «намыливался»? Тоже нет? А, ну, тогда понятно. Двадцать долларов местной «красавице» – и, как говорится, любой каприз за ваши деньги!» Нет уж, спасибо, спасибо… Точнее – «грасийас»!
Справедливости ради, все же скажу, что некоторое количество немолодых иностранок на пляже отеля вели себя довольно похотливо, видимо, в ожидании внимания со стороны местной молодежи из обслуги или еще кого. Мне почему-то в голову приходили строки из народной песни, исполнявшейся некогда Зыкиной: «Посею «либиду» на берегу!», в оригинале – «лебеду». Как-то видел неспешно фланирующую парочку: молодой мулат нежно держал за дряблую ягодицу пожилую американку. Но это, повторюсь, исключение.
Первый раз в жизни я оказался среди такого количества отдыхающих иностранцев – в основном, англо- и испаноговорящих. Нас, русских, точнее, русскоязычных, было совсем немного. Несколько раз слышал французскую речь, даже познакомился, разговорившись на примитивном английском, с двумя дамами из Марселя. Знаю, что французы ревностно воспринимают снижение «веса» своего мелодичного языка в мире и, особенно, в Европе.
Однажды один идущий навстречу негр почему-то поприветствовал меня:
– Бонжур!
– Бонжур, – отвечаю.
Он, резко тормознув, радостно спросил:
– Парле ву франсе?
– Но, пардон.
– Русие?
– Уи.
Разочарованно вздохнув, темнокожий француз побрел дальше. А я, удовлетворенно хмыкнув, отметил про себя, что впервые в жизни поучаствовал в диалоге, совершенно не зная языка.
Вывески и объявления в отеле были на четырех языках: английском, испанском, немецком и французском. На русском кое-где тоже стали появляться, но еще редко, и, наверное, совсем недавно. Но ничего, как говорится, дайте срок. Удивительно: немецкую речь не слышал ни разу, да и по телевизору по-немецки вещал всего один канал. Видимо, немцы слишком экономны – чего так далеко ездить?
Больше всех, конечно же, было раскормленных, громко базлающих америкозов. Их я всегда угадывал безошибочно. Но, надо отметить, они показали себя довольно учтивыми: чуть что – «сорри», «сэнкью». Интересно было на них поглазеть, кое с кем даже немного пообщался. Черных среди них почему-то совсем не было.
В ресторане «Эспаньола» была стойка «Америкэн экспресс» с их неизменными мак-, чиз-, гамбургерами, жареной картошкой и кока-колой. Туда всегда была очередь. Смотрел на них и думал: товарищи дорогие, сорри, «деа френдз», вот же, оглянитесь, в двух шагах от вас – нормальная вкусная полезная еда! Что вы толпитесь за своим «стафф» («хавкой» и пойлом)? У вас же не обеденный перерыв на службе, едрид вашу! Ладно, это ваше, «фаст-фудзависимых», дело.
Невольно сравнивал наших с ними. Не сочтите за самообольщение, но наши – колоритней, что ли. Понимаю, что в этом отеле были далеко небедные россияне, но все же. «Братковских» физиономий я там, слава Богу, почти не встречал, а косить «под братву», как в девяностые годы, стало уже не так модно. Выглядели наши атлетичнее, и если на пляже я видел женщину с хорошей фигурой, то, честное слово, девяносто процентов вероятности, что она из России или Украины.
Мне показалось, что и лица у наших выразительнее. У америкозов мышцы лица расслаблены, поэтому на их физиономиях присутствовал легкий-легкий налет дебиловатости. Либо у них «так принято», либо всецело отдаются отдыху. И хоть поутру многие из них бегали вдоль берега, но как-то расслаблено, вальяжно, по инерции.
Словом, если раньше говорили, что советского человека, в бытность СССР, везде узнавали (выдавала простота душевная, отпечатанная на лицах), то сейчас всё с точностью наоборот, хотя америкозы, конечно, вовсе не просты. Однако я в своих наблюдениях «Америки не открываю», извините за каламбур. Впрочем, зачем далеко ходить за примером? Сравните Путина и Буша – в чью пользу разница образов, по-моему, не обсуждается.
Многие наши соотечественники стараются подчеркнуть свое происхождение: популярны майки с двуглавыми орлами и флагами, надписями «Россия» или «Russia», а у одного красивым древнеславянским шрифтом было крупно написано: «Мы – русские, с нами Бог!» Почти все соотечественники, в отличие от иностранцев, подчеркивали символ веры – золотые православные крестики, иногда довольно крупные по размерам.
Близкое соседство с американцами вызывало у меня не просто праздное любопытство. Я, сформировавшийся в эпоху глобального острого военно-идеологического противостояния СССР и США, имел уникальную возможность так тесно соприкоснуться с ними в равном статусе: и я, и они – гости, отдыхающие. Американцы, правда, намного ближе к своему дому. Боже мой, вспомните, какой подсознательный культ Запада мы сами себе создали в эпоху «развитого социализма»! Каким сладким нам казалось капиталистическое «забугорье» из-за нашего «железного занавеса»! Честно признаюсь, сколько раз я, переведя дух после очередной бравурной речевки «Долой американский империализм!» или «Смерть загнивающему капитализму!» на комсомольских «шабашах», внезапно ловил себя на крамольной мысли: а ведь как, гады, красиво «загнивают»! Или после популярного некогда лозунга «Всё во имя человека, всё для блага человека!» добавлял шепотом – «с Запада». Как бы логично заканчивал крамольную для тех времен мысль.
И вот они, родимые, рядом в изобилии. И не просто рядом: живут в одном бунгало со мной, кушают за соседним, а то и за одним, столиком, лежат рядышком на пляжном топчане, сидят на одном сиденье в вагончике автопоезда. Мне было интересно всё: как американцы ходят, разговаривают, жестикулируют, смеются, едят, пьют, одеваются. Можно было их потрогать, пообщаться с ними. К некоторым приятельски обращался: «хай!», «бай-бай» или «си ю!», они с улыбкой отвечали.
