Принёс ещё дров. На вечерней зорьке поймал всего одну рыбку. Собрал молюсков и поймал на закидуху кальмара. И устроился у костра с мыслью попробовать свою задумку с проволокой. Самым лучшим мне показалось обернуть шейку кухтыля проволокой как можно плотнее и свить концы. И уже их нагревать в костре, а потом облить нагретую часть морской водой из бутылки. Была надежда, что в месте соприкосновения металла и стекла появится трещина и можно будет тихонько отбить верхушку. Дырочка будет небольшой, но это самое удобное место. Если пробовать разрезать кухтыль посерединке, то либо проволока будет съезжать, либо нагреть её равномерно не удастся. А так, есть шанс, что сантиметров восемь в диаметре дадут мне возможность использовать шар, хотя бы для кипячения воды.
Всю оплётку сначала хотел оставить, а потом посмотрел, что сеть вся гнилая и срезал часть с верхушки, там буду работать с огнём, а если получится, то пропущу накрест новую верёвку и сделаю крепкие ручки. А этот кусок старой сети можно будет использовать как ещё один скат крыши. Растянуть между ветвей и покрыть листьями и сухой травой. Со временем, я наберу пакетов побольше и порежу их на ленты, свяжу ещё сетку, чтоб накрыть костёр. Так как вяжут крючком, но я сделаю это просто рукой. Не знаю откуда, но я знаю как.
Промелькнула мысль, что можно то место на кухтыле, где буду привязывать проволоку, обернуть полоской из кулька. Он расплавится, будет лучше держаться сам и держать температуру. Посмотрел на небо над вершиной горы и увидел, что начинает темнеть. Сегодня уже не буду заниматься стеклом. Оставлю на завтра. И сеть ещё не разобрана. Вода правда есть и надеюсь дров на ночь хватит. На то, что ночью будет дождь, не похоже. Да и минимальный навес у меня уже есть. Значит утром первым делом еда и дрова. Потом займусь стеклом. Накипячу воды и уже в самую жару - сеть.
Такое монотонное планирование успокаивало. И внушало страх. Потому что в любой момент что-то могло пойти вразрез с твоими планами. И это что-то могло тебя и спасти, и погубить. Дрожь пробила мои мышцы. Они сжались так, что ногу свело судорогой. Это было так неожиданно болезненно, что слёзы брызнули их глаз.
-Ну, что же это такое? Реву, как девчонка,- на душе стало гадко. И решил я отправиться спать. С солнышком и жизнь кажется ярче. Я снова поднял взгляд к вершине горы и обомлел. Вершина горы сияла.
В клинике я работал сутки-трое. Все выходные дёргался, как истерик. Тянуло прибежать, посмотреть как там моя прежняя любовь. А сегодня на работу летел, как на первое свидание. Однако, когда подошёл к зданию, постарался привести себя в норму.
В нашем коллективе есть только одна доминантная самка. И это, к сожалению, Милочка. Если она замечает перемены в поведении потенциально годных к брачному союзу самцов, то любыми путями выяснит конкурентку и уничтожит как класс. А то, что я собирался провернуть в отношении Лины и так было вне закона. Но я был согласен и на увольнение со статьёй, если мне удастся попытка наладить с ней отношения. Да и помочь ей было моим основным стремлением на сегодняшний день. Я потихонечку распутаю ниточку, которая привела мою любовь к такому страшному решению и постараться сделать её жизнь счастливой. Тогда и я буду счастлив.
Слава богу, мы с Милочкой видимся только на пересменке. Да и в перспективных женихах она меня не видит. Я её интересую разве только как спортивный инвентарь, на котором проводят тренировочный процесс да ещё как статистический объект престижа. Но стоит мне обнаружить свой интерес к кому-то ещё, моментально активизируется охотничий инстинкт. Поэтому я поплёлся к нашему психологу, взял назначения и, как обычно, уселся в курилке, пересматривая карточки.
Милочка вплыла, привычно окидывая взглядом: курящих - неодобрительным и, соответственно, не курящих - поощрительным. Мы же медики, и должны к своему здоровью относиться с должным вниманием. А курение это не комильфо. Хотя, что в таком случае забыла в курилке сама госпитальная дива, тайна местечковой психологии. Парни одарили Милочку умеренно-восторженными взглядами. Позволили ей устроить комнатное дефиле. Размер курительной комнаты, из-за нашего небольшого персонала, только в момент пересменки позволял медсестричке одарить благоволением, в виде лёгкого касания бедром, её сегодняшнего фаворита. Только при двойном количестве народа этот жест не выглядел нарочитым.
Я выдохнул с облегчением. Следом за Милой и её бледненькой подружкой с рецепшион - Катюшей, двигался новый доктор физиотерапевт. У них процесс знакомства и ухаживаний только начинался, и у всех наших мужчин, прошедших эту процедуру в разное время, это известие вызвало благоговейный трепет. Типа, слава богу, я перешёл в стадию первой воронки..
Доктор молодой накачанный кавказец, с дивным темпераментом горного барана в гоне. Он шумно дышал в Милочкин пушистый затылок и косил голубоватый белок на каждого представителя ХYгенома. Передача смены прошла продуктивно. Наконец королева увела свиту и я рванул в подотчётную палату.
Лина выглядела неплохо с учётом продолжающегося очищения организма и психологических нагрузочных тестов. Сегодня я планировал найти для Лины собеседника и виртуального друга.
Сначала нужно было выполнить свою основную работу. Пациентов на моём попечении в данный момент было восемнадцать. И каждый требовал внимания. Так что, когда я закончил с остальными, прошло более трёх часов.
Программы такого типа, как необитаемый остров, где одиночество, ответственность за себя и сосредоточение на простых и естественных проблемах - лейтмотив, относятся, по большей части, к первой фазе реабилитации. Так что, можно было особенно не спешить с собеседником. Но дать надежду, что жизнь может измениться, уже можно.
Включив просмотр событий, я удивился как много удалось моей девочке. Она вполне успешна в борьбе и со стихией и с обстоятельствами. Да и помнил я её такой же. Всегда с гордо поднятой головой. Всегда в стремлении к перфекционизму. Кто же так тебя уделал, дорогая? У меня чесались руки кому-то оторвать голову. И совсем не виртуальному. Ведь это ты когда-то показала мне, что только самому можно сотворить из себя что-то стоящее. Благодаря тебе я сначала пошёл в спортивный зал, а после получил место в клинике. И для этого понадобилось не только обучение как младшего медперсонала, но психологический курс, к которому я добавил уже частное изучение некоторых мистико-психологических практик, из признанных современной медициной. Я уже не тот маленький неуверенный мальчик и в этом есть толика твоего участия.
Я просматривал файлы твоих испытаний и думал как жаль, что нельзя ломануть гипносеанс со Степанычем. Он знает всю подоплёку твоего появления у нас в КЛС. Но эти файлы сохраняются почище тайны исповеди. В идеале хорошо бы услышать всё это от тебя. Тогда у меня был бы не только безликий ход событий, но и твоё отношение к произошедшему. В самых тяжёлых клинических случаях, наши психологи стремятся выйти на контакт с предполагаемой второй стороной конфликта. В отношении к одному и тому же событию двух сторон конфликта, проще найти его зерно. Но этого мне не добиться точно. А, пока ты в легенде находишься в мужской аватаре, меня не греет включаться в общение с тобой в собственной ипостаси.
Был и у меня в жизни такой непродуктивный опыт. Попробовать стать другом для женщины, которая нравилась. Добиться её доверия. Только в такой ситуации тебе, скорее всего, светит только остаться носовым платочком для слёз и соплей. То, что можно доверить другу, умные партнёры никогда не доверят любимым. Они, хотя бы на начальных стадиях отношений, должны иметь флёр идеала. Это друзьям разрешаются слабости. А любимые, они ногами земли не касаются и, если и какают, то только розовыми лепестками.
Мой опыт из мистики говорит о том, что существам высшим свои слабости доверять не стыдно, а врать не показано. Так что воспользуюсь я, скорее всего, древнейшим опытом создания духа-покровителя острова. С естественным поселением высших сил - куда-нибудь повыше на горку. Заодно и тебе покомфортней поселиться помогу. Как раз удобно, я дежурю с ночи. Сейчас организую сигнал потаинственнее. А за день, если ты его не найдёшь, то зададим тебе временной промежуток до следующего дежурства, чтоб ты нашла серию указателей к нужному месту. А к моменту нашего первого общения пройдёт как раз нужный промежуток для психологической подготовки.
Голубоватое свечение на горе вполне подойдёт. Жалко запись можно проверить только в контрольное время. Но, по мышечным и электрическим реакциям можно определить заметила ли она новое явление. Я проверил кривые кардиограмм и по пикам заметил возбуждение. Степаныч, если и станет проверять данные, то они у нас в рамках обычных реакций на лесные страхи необитаемого острова. Это только я могу соотнести реакцию со спровоцированным стрессом.
Я ещё посидел над капсулой, стараясь не заглядывать вовнутрь. Мне хотелось укрыть её. Или обнять. Всё время казалось, что ей должно быть холодно. А ещё было трудно соотносить её мужской аватар с реальным видом, в женском теле. Хотя лицо было похоже, только с учётом мужских особенностей. От этого было ещё страннее. Мужская физиология породила на нём золотистую, пока ещё коротенькую щетину. Если так пойдёт дальше, мне, пожалуй, скоро самому психолог потребуется.
Жалко, что я смогу увидеть запись реакции только в своё следующее дежурство.
Тревожный сигнал раздался неожиданно. Я настолько отключился от реальности, что бросился в первую очередь к Лине. Но капсула горела ровной ночной подсветкой. Подскочил и окинул зал одним взглядом. Вроде нигде нет красного спектра. Значит кто-то новенький и Степаныч зовёт к себе. Ночное дежурство моё. И оно предполагает, что в серьёзных случаях ночная группа собирается на общее совещание. У меня уровень подготовки старшего медбрата. Ну и обучение на психолога. Ещё год остался.
Обычно самоубийство проходит через специализированные отделения. Ведь способы тоже бывают разные. И не всегда люди выбирают самые лёгкие. Женщины обычно травятся. И это очень малоприятный процесс очистки организма. Мужчины предпочитают высоту или оружие. И то, и другое, по выживаемости низкопроцентно. Практически всегда летально. Или требует серьёзной хирургии. Висельники тоже почти стопроцентно. Если не желают, чтоб их остановили. И выбивают опору, слыша ключ в замке. Что, кстати, тоже спасения не гарантирует. В общем, травмы для организма тяжёлые. Но и специфика нашей клиники такая, что, чем раньше объединишь естественное и искусственное сознание, тем больше шанс на реабилитацию. Причём не только психики, но и всего организма в целом. Наш ИИ - всё таки последнее достижение в области равновесия между физиологией и психологией мозга. И везут суицидников в нашу реанимацию при малейшей возможности.
Раздумывая об этом, я резво перебирал конечностями в реанимационную приёмную. Реанимабиль только разворачивался во дворе госпиталя. Два крепких парня санитара в зелёной форме военного госпиталя действовали слажено, как мультяшные "одинаковые с лица". Две секунды и носилки покидают салон и, постукивая, двигаются по коридору левого крыла к приёмному залу. Бригада серьёзна, видимо часть информации уже просочилась. И, судя по лёгкому гулу в помещении, уже активно распространяется.
Как только носилки ввозят в помещение, бригада обслуживания, где я сейчас главный дежурный медик, приступает к подсоединению пациента к капсуле. Младший персонал подсоединяется к кровеносной, дыхательной и пищеварительной системам и органам выведения отходов жизнедеятельности. Я занят исключительно вживлением имплантов и подсоединению к нейроинтерфейсу. Активирование записывающих систем мне придётся провести позднее, когда начнётся работа психолога. Пока он вырабатывает с физиологами систему поддерживающих и лечебных коктейлей. Способ питания и ухода за телом пациента.
Судя по состоянию, это тело ещё находится в искусственной коме после комплекса операций, поэтому моим младшим сотрудникам работы не много. Только переподсоединение от транспортировочной системы к стационарной, в капсуле. Капсула будет в реанимационном зале до тех пор, пока организм не придёт в терапевтическую норму. Тогда он поступит в то отделение, где будет начато психотерапевтическое воздействие. До этого времени мозговая деятельность будет приведена в состояние "белого шума". Травматическая информация при этом не только не стирается, но восстанавливается до стопроцентной, а так же накрывается слоями "вуалей", которые снимаются постепенно в процессе лечения, для более щадящего режима.
Только после того как пациент был полностью подключён и система дополнительно отлажена индивидуально, я подобрал дежурного на первую ночь и отправился к Сергею Степанычу получить документы. Раньше меня не напрягала секретность в плане истории болезни. Я имею в виду её психического анамнеза. Но история с Линой меня мучала и это внимание именно к ней было бы понятно любому. И всё же, если бы не мой последний курс обучения, я бы пожалуй, не стал бы нарушать профессиональную этику и попросил бы освобождение от пациентки по причине личной заинтересованности. И не потому, что я уж такой зануда-моралист. А потому, что побоялся бы навредить своей некомпетентностью.
Меня очень интересует профессия и фактически, я знал гораздо больше, чем мои сокурсники и госэкзамен мог бы сдать экстерном. Но я собирался продолжать образование и научную работу. Собирался взяться за научное исследование. И именно в плане своей профессии. Поэтому считал своё участие в Линином лечении оправданным. И хотел сделать его первым профессиональным шагом. И история моих чувств не с бухты-барахты. Не неожиданно воспылавшая страсть после многолетней разлуки.
История была несколько иной. Не было пошлых и непродуманных детских объяснений с отказом и тинейджерской трагедией. Моё чувство было более глубоким. А вот Лина была не готова. Я хотел дать ей возможность попробовать жизни. Она была молода, как и я. У неё были свои мечты в профессии. Но я не собирался оставлять вниманием её жизнь. Не следить, как психопат-преследователь. А дать её жизни оформиться во что-то цельное. И сам продолжал жить.
Лина выбрала химию. Поступила в институт. И увлеклась исследовательской деятельностью. Вписалась в какую-то закрытую группу. И в один совсем не прекрасный момент просто пропала. Я пытался выяснить что с ней произошло у подруг, соучеников, и в конце концов у её родителей. И только у последних узнал, что она выбрала военно-исследовательскую карьеру. Место службы засекречено.
Я решился поговорить с её матерью о своих чувствах к Лине. Но её мама была человеком своеобразным. Она сказала, что если Капитолина выбрала карьеру, то это её решение. Она уступила только в одном. Пообещала, с разрешения дочери назвать закрытый город, который является местом её службы. Я ждал письма. Но случилось дорожное происшествие, в результате пожара хоронить было практически нечего. Мне по своим каналам удалось узнать, что останки кремированы и высланы дочери, как единственной живой родственнице в город N*, являющийся закрытой территорией.
