-Господь призывает нас, когда мы ему наиболее необходимы, дочь моя. И, хотя на каждого из нас у него есть свой план, но, всё равно, не думалось мне, что придётся провожать тебя к отцу нашему, прежде, чем придёт мой черёд.
Настоятельница наклонилась и прислушалась к трудному дыханию ещё совсем не старой женщины. Но, то, что ей не долго осталось жить на этом свете, мог заметить любой, совсем не связанный с медициной, человек. Лицо больной приобрело желтовато-восковый оттенок и взгляд, из-под редко открывающихся ресниц, казалось, был направлен куда-то в другой, только ей видимый, мир.
-Не стоит страдать обо мне, матушка-настоятельница. Я не стою того, поверьте. И, если господь простит меня и призовёт к себе, я буду только рада освободиться. И, если у него был свой план на меня, то я не уверена, что помогла господу в его исполнении. Ведь всё время, что я находилась под крышей его обители, я лгала вам. Имя, которым я назвалась, мне не принадлежало. Я принесла в монастырь вещь, от которой для него было одно зло. Наверное, мне было назначено родиться белой вороной, изгоем среди своего племени. Я и своему родному отцу понадобилась только, чтоб принести несчастье другим людям.
-Но ты была добра и заботлива к нашим больным и страдающим. Не такой большой грех скрыть своё имя, если ты скрывалась от зла, идущего по твоему следу. Господь, наверняка простил тебе это.
-Я расскажу вам, матушка, всю мою жизнь. Мне всё равно нужна исповедь. А вы уж сами решайте мог ли господь простить меня. Сейчас мне важно, чтоб вы меня простили. Тот груз, что я хочу взвалить на ваши плечи слишком велик, чтоб сделать это не спросив вашего желания.
Ольга говорила долго. Время от времени силы покидали её и настоятельница ласково гладила её волосы и подносила к губам клюквенный морс. Кисловатый напиток снимал тошноту, мучившую больную женщину и она торопливо продолжала свой рассказ, боясь, что не успеет рассказать всего.
-Книга, что ты принесла сюда.. Если она несёт в себе что-то плохое, то почему ты просто не уничтожила её?- спросила настоятельница, когда основной рассказ был закончен и Ольга облегчённо вздохнула, избавившись наконец от тайны, мучившей её долгие годы.
-Знаете, матушка, люди существа противоречивые. В них есть и тёмная и светлая сторона. Но, почему-то, поверить в чудо и связать его с божьим провидением, им тяжелее, чем поверить в существование зла.. безграничного.. порой бессмысленного.. по крайней мере, имеющего смысл столь малый, по сравнением с последующей вечной жизнью нашей души. Мы часто начинаем верить в бога, встретившись лицом к лицу с дьяволом. А выход находим, только оказавшись в безвыходной ситуации. Я вот так и проискала всю жизнь.
-Ты не слишком усложняешь, дочь моя? Вещь это только вещь. Если она несёт зло, её нужно уничтожить..
-Матушка, вы не представляете о чём говорите. Эта книга.. Сначала, я посчитала, что не могу уничтожить её из-за того, что её появление стоило жизни нескольким людям. И ещё она была связью с моим отцом, который, хоть и был чудовищем, подтверждал мою реальность в этом мире. Без тех от кого я родилась, меня как будто не было на самом деле. Вам, наверное странно и непонятно это состояние, но он был корнем из которого я появилась на свет. Я уже подрубила его и меня несло, как перекатиполе неизвестно куда. Я ещё не знала, что обрету здесь семью и цеплялась за что-то, что позволяло думать, что я не снюсь сама себе. А, когда я поняла, что книга зло.. я уже физически не смогла её уничтожить. Мне просто не хватило на это сил. Демоны, что защищали её, не позволили.
-Книга это только книга. Вещь. Как использовать эту вещь решают люди. Мысли в ней могут нести зло и добро, но выбор только за нами.
-Вы не понимаете, матушка. Я долгое время прятала её у себя, но она изводила меня ночными видениями. Ко мне приходили чудовищные существа. Когда я пыталась унести её и спрятать в другом месте, происходили всяческие неприятности. Помните тот случай, когда подвалы монастыря заполонили полчища мышей? Тогда я впервые попробовала уничтожить книгу. Я бросила фолиант в костёр, но он не стал гореть. Огонь потух, а я обожгла руки, когда попыталась развести его снова. Тогда я вернула её, но не выдержала этого долго. Уже тогда появились первые признаки моей болезни. Я унесла сундучок с книгой в Свято-Никольский храм и спрятала под сводами. Тогда, в восемьдесят первом, молния ударила в крышу собора. Я думала книга сгорит хоть в этом огне. Но кирпичный свод не дал огню подойти к книге. А как тогда пострадал храм.. Из-за воды пострадали бесценные росписи. И всё из-за меня. Я забрала книгу и она медленно, но верно убивала меня все эти годы. Теперь вам придётся решать, что с ней делать.
Ольга глубоко вздохнула, как будто с этими словами упал тяжкий груз, давивший на её грудь. И этот вздох был последним. Она ушла быстро и неожиданно. Только что была здесь и уже исчезла за гранью бытия. Настоятельница закрыла ладонью полупрозрачные веки, чтоб не видеть тускнеющий взгляд. Через него в этот мир заглядывала иная реальность. Чуждая и посторонняя. Теперь ей нужно позаботиться и о теле, и о неразрешённых заботах той, которую она когда-то решила принять под покровительство монастыря. А значит приняла ответственность..
Умершую монахиню проводили по всем канонам. Но даже те, кто верит в вечную жизнь, может плакать и тосковать по любимым людям. Ольгу многие любили. И печалились о её ранней смерти. Настоятельница не плакала. Не потому, что не любила свою подопечную. Её просто отвлекали тысячи маленьких и больших забот, не давая задуматься и просто поскорбеть об ушедшей. И ещё книга. Она знала о ней. Когда впервые гримуар попал в её руки, она была очень удивлена. Настоятельница была образованной женщиной и хорошо понимала, что знание становится злом или добром в зависимости от тех кто воспользуется им.
-Бедная девочка,- думала она,- как жаль, что ей пришло в голову так долго мучить себя страхом и виной за то, что совершил её отец. Книга только инструмент и я могла бы убедить её в этом, если бы она открылась мне раньше. Но инструмент этот реально опасен. Ему надо найти место, где он был бы скрыт от плохих рук.
Она закрыла сундучок и решение пришло к ней моментально. Есть только одно место, где энергия святых и сокровенность места не позволят древним силам заключённым в гримуаре совращать нестойкие умы доступностью к силе. Она отнесёт книгу в Лавру. В её подземельях, рядом с могилами достойных, найдётся место, где митрополит Филарет, настоятель, так кстати возрождённого монастыря, спрячет опасный труд древнего арабского искателя знаний.
732 год н.э. 20 февраля - 1 марта Дамаск.
Каменный пол тюрьмы скручивал кости холодом и сыростью по ночам. Жидкая охапка соломы на полу не помогала. Летом камера темницы мучила узников жарой, но сейчас Абдул скорее согласился бы страдать от жары, чем от холода. К жару пустыни он привык за долгие годы путешествий, а холод изматывал его.
То, что он оказался заперт в тюрьме и не смог воспользоваться своими магическими силами, было карой Древних. Он нашёл балланс между желанием сохранить для человечества знания о прошлом, тайны магических ритуалов и возможностью нарушить равновесие и дать возможность Хаосу сломать границы, за которыми он был заключён. Маг не назвал в книге настоящих имён Древних богов, только их аналоги из языков разных человеческих культур.
Это давало возможность прибегнуть к помощи их сил, но не давало шанса даже случайно выпустить эти силы в наш мир из их узилищ.
Книга была закончена. Единственный и самый полный вариант её он, при помощи сильнейшего, из доступных ему, ритуалов уменьшил и поместил в амулет. Это была плоская золотая пластина. Он вшил её под кожу на груди, на уровне сердца. Копия книги, в которую не были внесены самые опасные для равновесия таинства, хранилась у его ученика.
Единственный его ученик.. Он оберегал его как мог. Это был тот самый мальчик из семьи кузнеца, встреченный им когда-то в бедуинской семье. Конечно он давно уже вырос. Абдул забрал его с собой на обратном пути из Безымянного города. Он уже тогда не был просто ребёнком с горящими глазами и жаждой знания. По совету мага он сначала прошёл обучение среди тех, кто владел общими понятиями о тех силах, с которыми ему предстояло научиться работать.
Абдул привёл его в Дамаск, выдавая за придурковатого глухонемого слугу. Он не знал как встретит его город. Какая память сохранилась о нём и не попадёт ли он в немилость нового халифа. К его возвращению на престол взошёл Хишам-ибн-Абдул Малик, брат Язида.
Абдул никак не заинтересовал нового властителя. У него была возможность завершить труд всей своей жизни. Всё это время продолжалась борьба между силами Древних, пытающимися, при его помощи, сместить Грань миров в свою пользу и его страстью и желанием сохранить знания для потомков.
Он свято помнил просьбу безымянных. Не называть имён. И он нашёл выход. Но разозлил Древних. Их воздействие на его жизнь никогда не было бескорыстным. В последнее время он почувствовал, что рок сгущает над ним тёмные тучи. Силы Спящих за Гранью не действуют напрямую. Но воздействовать на судьбу можно через других людей. Даже, если они не являются помеченными Силой и не получают приказов от детей Хаоса. Обычные люди, которым никогда, как Абдулу, не снились странные сны, к которым не приходили гости из другой реальности, могли попасть в воронку сил вращающихся вокруг опального мага.
Он не мог знать, что кто-то из чиновников тайных служб, по какой-то причине обратил внимание на старые записи своих предшественников, разыскивая скрытый заговор, раскрытие которого может помочь ему возвыситься. А может, просто от скуки, разбирающий приготовленные на выброс доносы, наткнулся на его имя. Маленький камешек, сдвинутый по воле Древних, уже тащил за собой лавину. И Абдул почувствовал её приближение.
Если бы он был моложе, возможно, отправился в новый поход. Но ему исполнилось семьдесят семь. Труд его был завершён. А опасность была эфемерна. Только на уровне предчувствия чего-то не хорошего. Зима выдалась холодной. У него постоянно мёрзли руки и ноги. Как не старался его ученик согреть дом, Абдул всё больше кутался в шерстяные одеяла и сидел у огня, погружённый в воспоминания. Кроме того, у них не было средств на новые путешествия.
Работая над книгой, он не слишком сильно тратился. И, хотя жил не убого, но вполне экономно. Но ни он, ни его ученик, не могли открыто зарабатывать своими знаниями и талантами. Кое-что приходило к нему от его соратников по мастерству. Обучающие книги и амулеты если продавались, то вдали от столицы. На родине же, после опалы и опасности ареста, от которого он когда-то бежал, Абдул старался не привлекать к себе особого внимания.
К его несчастью, чиновник, о котором шла речь, оказался человеком образованным. Он вспомнил Поэму для принца, принадлежащую перу Абдула и решил, что, чем громче имя обвиняемого, тем больше внимания будет привлечено к нему, если удастся соорудить дело, которое даст толчок его собственной карьере.
Когда за ним пришли, Абдул находился в глубоком забытьи. Его ученик ушёл на базар, чтоб купить еду для приболевшего учителя, а самому ему сделал лекарство, чтоб он восстановил силы сном. Когда ученик вернулся, соседи рассказали ему о том, что его старого хозяина утащила стража. Причём он так и не проснулся. Присланые за ним воины орали и ругались на всю улицу из -за того, что им пришлось нести его на руках.
Соседи не вмешались. Закон в столице действовал жестоко. Казнили часто и со вкусом. Халиф Хишан Абд Малик обладал тяжёлым нравом. По пересудам о его происхождении, мать его была настолько глупой, что ей посоветовали не открывать рта при муже, пока она не родит ему наследника, чтоб он не пожелал развестись с ней. Да ещё и родился будущий халиф с сильнейшим косоглазием, что считалось очень дурным знаком. Конечно такой изъян во внешности не добавил ему ни популярности, ни доброго характера.
Кроме того всё время его правления не было лёгким. На границах халифата не прекращались войны и мятежи. Армия халифа потеряла много воинов в сражениях с хазарами и тюрками. Пришлось ужесточить налоговую политику, чтоб возместить затраты на войну, что тоже не добавляло популярности правителю. В то же время в вотчине Омейядов, Сирии и Палестине, развернулось монументальное строительство. Таких дворцов как Каср ал-Хайр аш-Шарки, что был резиденцией самого Хишама, не строилось со времён самого Аль Валида.
Халифа, скучающего в зимней дворцовой рутине, привлекло донесение о деле колдуна, якобы умышляющего не только против халифа правоверных, но и одержимого демонами. По слухам, которые более всего заинтересовали Хишама, слывущего записным скрягой, вероотступник ещё и знал пути к местам, хранящим несметные сокровища. То, что при этом его жизнь не отличалась показной роскошью, не смущало обвинителей.
Абдул, попавший в темницу в не лучшем состоянии здоровья, быстро терял силы от холода и голода, не имея доступа к своим снадобьям и амулетам. Только желание доморощенного карьериста довести громкое дело, до не менее громкого финала, позволило его ученику принести кое-что в тюрьму, что помогло магу немного восстановить силы и не умереть от истощения. Но это не помогло ему освободиться. Абдул приказал ученику не вмешиваться и сохранить личину придурковатого слуги. Он успокаивал его тем, что имеет план освобождения. Хотя знал, что обманывает верного ученика. Но тот не смог бы справиться со всей армией прислужников халифа. Только сам погиб бы зря.
Абдул знал дату казни. И знал, что в этот день, по его астрономическим рассчётам, должно случиться солнечное затмение. Это должно было отвлечь палачей. Правда не более того. Он не был самоубийцей и хотел жить. Кроме того, ему, как колдуну, вряд ли предстоит лёгкая смерть. Освободиться и бежать вряд ли реально. Но избежать страшных мук и уберечь свою книгу он сможет. Её Хранитель в Безымянном городе ждёт только его зова. А подготовленная там могила примет его тело. Он, ещё совсем молодым магом, научился контролировать биение сердца и мог остановить его в любой момент. Он умрёт, но книга должна уйти с ним в тайное убежище. А что сделать с копией подумает продолжатель его дела. Не зря же он учил его столько лет.
Толпа на рыночной площади ждала казни. Многие в городе знали Абдула. Кто-то помнил его ещё по тем временам, когда он пел свои стихи на этом самом базаре, кто-то был обязан ему своей жизнью или жизнью близких, когда он ещё рисковал лечить людей. И, хотя в последние годы он был занят своим трудом, но соседи по старой памяти забегали к нему со своими проблемами. Конечно, не афишируя это даже друг перед другом. Таково было и требование самого мага, и условия их существования, при которых они сами не пострадали бы от доноса чрезмерно приверженного догмам фанатика.
Дело колдуна раздули до таких границ, что сам халиф решил понаблюдать за пыткой и казнью. Был спешно сооружён помост, с которого Хишам, окружённый охраной и приспешниками смог бы наблюдать за зрелищем. Чтоб не лишать удовольствия халифа, и не убить хилого на вид мага до времени, пытку решили совместить с её логичным завершением - убийством через сожжение.
Настоятельница наклонилась и прислушалась к трудному дыханию ещё совсем не старой женщины. Но, то, что ей не долго осталось жить на этом свете, мог заметить любой, совсем не связанный с медициной, человек. Лицо больной приобрело желтовато-восковый оттенок и взгляд, из-под редко открывающихся ресниц, казалось, был направлен куда-то в другой, только ей видимый, мир.
-Не стоит страдать обо мне, матушка-настоятельница. Я не стою того, поверьте. И, если господь простит меня и призовёт к себе, я буду только рада освободиться. И, если у него был свой план на меня, то я не уверена, что помогла господу в его исполнении. Ведь всё время, что я находилась под крышей его обители, я лгала вам. Имя, которым я назвалась, мне не принадлежало. Я принесла в монастырь вещь, от которой для него было одно зло. Наверное, мне было назначено родиться белой вороной, изгоем среди своего племени. Я и своему родному отцу понадобилась только, чтоб принести несчастье другим людям.
-Но ты была добра и заботлива к нашим больным и страдающим. Не такой большой грех скрыть своё имя, если ты скрывалась от зла, идущего по твоему следу. Господь, наверняка простил тебе это.
-Я расскажу вам, матушка, всю мою жизнь. Мне всё равно нужна исповедь. А вы уж сами решайте мог ли господь простить меня. Сейчас мне важно, чтоб вы меня простили. Тот груз, что я хочу взвалить на ваши плечи слишком велик, чтоб сделать это не спросив вашего желания.
Ольга говорила долго. Время от времени силы покидали её и настоятельница ласково гладила её волосы и подносила к губам клюквенный морс. Кисловатый напиток снимал тошноту, мучившую больную женщину и она торопливо продолжала свой рассказ, боясь, что не успеет рассказать всего.
-Книга, что ты принесла сюда.. Если она несёт в себе что-то плохое, то почему ты просто не уничтожила её?- спросила настоятельница, когда основной рассказ был закончен и Ольга облегчённо вздохнула, избавившись наконец от тайны, мучившей её долгие годы.
-Знаете, матушка, люди существа противоречивые. В них есть и тёмная и светлая сторона. Но, почему-то, поверить в чудо и связать его с божьим провидением, им тяжелее, чем поверить в существование зла.. безграничного.. порой бессмысленного.. по крайней мере, имеющего смысл столь малый, по сравнением с последующей вечной жизнью нашей души. Мы часто начинаем верить в бога, встретившись лицом к лицу с дьяволом. А выход находим, только оказавшись в безвыходной ситуации. Я вот так и проискала всю жизнь.
-Ты не слишком усложняешь, дочь моя? Вещь это только вещь. Если она несёт зло, её нужно уничтожить..
-Матушка, вы не представляете о чём говорите. Эта книга.. Сначала, я посчитала, что не могу уничтожить её из-за того, что её появление стоило жизни нескольким людям. И ещё она была связью с моим отцом, который, хоть и был чудовищем, подтверждал мою реальность в этом мире. Без тех от кого я родилась, меня как будто не было на самом деле. Вам, наверное странно и непонятно это состояние, но он был корнем из которого я появилась на свет. Я уже подрубила его и меня несло, как перекатиполе неизвестно куда. Я ещё не знала, что обрету здесь семью и цеплялась за что-то, что позволяло думать, что я не снюсь сама себе. А, когда я поняла, что книга зло.. я уже физически не смогла её уничтожить. Мне просто не хватило на это сил. Демоны, что защищали её, не позволили.
-Книга это только книга. Вещь. Как использовать эту вещь решают люди. Мысли в ней могут нести зло и добро, но выбор только за нами.
-Вы не понимаете, матушка. Я долгое время прятала её у себя, но она изводила меня ночными видениями. Ко мне приходили чудовищные существа. Когда я пыталась унести её и спрятать в другом месте, происходили всяческие неприятности. Помните тот случай, когда подвалы монастыря заполонили полчища мышей? Тогда я впервые попробовала уничтожить книгу. Я бросила фолиант в костёр, но он не стал гореть. Огонь потух, а я обожгла руки, когда попыталась развести его снова. Тогда я вернула её, но не выдержала этого долго. Уже тогда появились первые признаки моей болезни. Я унесла сундучок с книгой в Свято-Никольский храм и спрятала под сводами. Тогда, в восемьдесят первом, молния ударила в крышу собора. Я думала книга сгорит хоть в этом огне. Но кирпичный свод не дал огню подойти к книге. А как тогда пострадал храм.. Из-за воды пострадали бесценные росписи. И всё из-за меня. Я забрала книгу и она медленно, но верно убивала меня все эти годы. Теперь вам придётся решать, что с ней делать.
Ольга глубоко вздохнула, как будто с этими словами упал тяжкий груз, давивший на её грудь. И этот вздох был последним. Она ушла быстро и неожиданно. Только что была здесь и уже исчезла за гранью бытия. Настоятельница закрыла ладонью полупрозрачные веки, чтоб не видеть тускнеющий взгляд. Через него в этот мир заглядывала иная реальность. Чуждая и посторонняя. Теперь ей нужно позаботиться и о теле, и о неразрешённых заботах той, которую она когда-то решила принять под покровительство монастыря. А значит приняла ответственность..
Умершую монахиню проводили по всем канонам. Но даже те, кто верит в вечную жизнь, может плакать и тосковать по любимым людям. Ольгу многие любили. И печалились о её ранней смерти. Настоятельница не плакала. Не потому, что не любила свою подопечную. Её просто отвлекали тысячи маленьких и больших забот, не давая задуматься и просто поскорбеть об ушедшей. И ещё книга. Она знала о ней. Когда впервые гримуар попал в её руки, она была очень удивлена. Настоятельница была образованной женщиной и хорошо понимала, что знание становится злом или добром в зависимости от тех кто воспользуется им.
-Бедная девочка,- думала она,- как жаль, что ей пришло в голову так долго мучить себя страхом и виной за то, что совершил её отец. Книга только инструмент и я могла бы убедить её в этом, если бы она открылась мне раньше. Но инструмент этот реально опасен. Ему надо найти место, где он был бы скрыт от плохих рук.
Она закрыла сундучок и решение пришло к ней моментально. Есть только одно место, где энергия святых и сокровенность места не позволят древним силам заключённым в гримуаре совращать нестойкие умы доступностью к силе. Она отнесёт книгу в Лавру. В её подземельях, рядом с могилами достойных, найдётся место, где митрополит Филарет, настоятель, так кстати возрождённого монастыря, спрячет опасный труд древнего арабского искателя знаний.
732 год н.э. 20 февраля - 1 марта Дамаск.
Каменный пол тюрьмы скручивал кости холодом и сыростью по ночам. Жидкая охапка соломы на полу не помогала. Летом камера темницы мучила узников жарой, но сейчас Абдул скорее согласился бы страдать от жары, чем от холода. К жару пустыни он привык за долгие годы путешествий, а холод изматывал его.
То, что он оказался заперт в тюрьме и не смог воспользоваться своими магическими силами, было карой Древних. Он нашёл балланс между желанием сохранить для человечества знания о прошлом, тайны магических ритуалов и возможностью нарушить равновесие и дать возможность Хаосу сломать границы, за которыми он был заключён. Маг не назвал в книге настоящих имён Древних богов, только их аналоги из языков разных человеческих культур.
Это давало возможность прибегнуть к помощи их сил, но не давало шанса даже случайно выпустить эти силы в наш мир из их узилищ.
Книга была закончена. Единственный и самый полный вариант её он, при помощи сильнейшего, из доступных ему, ритуалов уменьшил и поместил в амулет. Это была плоская золотая пластина. Он вшил её под кожу на груди, на уровне сердца. Копия книги, в которую не были внесены самые опасные для равновесия таинства, хранилась у его ученика.
Единственный его ученик.. Он оберегал его как мог. Это был тот самый мальчик из семьи кузнеца, встреченный им когда-то в бедуинской семье. Конечно он давно уже вырос. Абдул забрал его с собой на обратном пути из Безымянного города. Он уже тогда не был просто ребёнком с горящими глазами и жаждой знания. По совету мага он сначала прошёл обучение среди тех, кто владел общими понятиями о тех силах, с которыми ему предстояло научиться работать.
Абдул привёл его в Дамаск, выдавая за придурковатого глухонемого слугу. Он не знал как встретит его город. Какая память сохранилась о нём и не попадёт ли он в немилость нового халифа. К его возвращению на престол взошёл Хишам-ибн-Абдул Малик, брат Язида.
Абдул никак не заинтересовал нового властителя. У него была возможность завершить труд всей своей жизни. Всё это время продолжалась борьба между силами Древних, пытающимися, при его помощи, сместить Грань миров в свою пользу и его страстью и желанием сохранить знания для потомков.
Он свято помнил просьбу безымянных. Не называть имён. И он нашёл выход. Но разозлил Древних. Их воздействие на его жизнь никогда не было бескорыстным. В последнее время он почувствовал, что рок сгущает над ним тёмные тучи. Силы Спящих за Гранью не действуют напрямую. Но воздействовать на судьбу можно через других людей. Даже, если они не являются помеченными Силой и не получают приказов от детей Хаоса. Обычные люди, которым никогда, как Абдулу, не снились странные сны, к которым не приходили гости из другой реальности, могли попасть в воронку сил вращающихся вокруг опального мага.
Он не мог знать, что кто-то из чиновников тайных служб, по какой-то причине обратил внимание на старые записи своих предшественников, разыскивая скрытый заговор, раскрытие которого может помочь ему возвыситься. А может, просто от скуки, разбирающий приготовленные на выброс доносы, наткнулся на его имя. Маленький камешек, сдвинутый по воле Древних, уже тащил за собой лавину. И Абдул почувствовал её приближение.
Если бы он был моложе, возможно, отправился в новый поход. Но ему исполнилось семьдесят семь. Труд его был завершён. А опасность была эфемерна. Только на уровне предчувствия чего-то не хорошего. Зима выдалась холодной. У него постоянно мёрзли руки и ноги. Как не старался его ученик согреть дом, Абдул всё больше кутался в шерстяные одеяла и сидел у огня, погружённый в воспоминания. Кроме того, у них не было средств на новые путешествия.
Работая над книгой, он не слишком сильно тратился. И, хотя жил не убого, но вполне экономно. Но ни он, ни его ученик, не могли открыто зарабатывать своими знаниями и талантами. Кое-что приходило к нему от его соратников по мастерству. Обучающие книги и амулеты если продавались, то вдали от столицы. На родине же, после опалы и опасности ареста, от которого он когда-то бежал, Абдул старался не привлекать к себе особого внимания.
К его несчастью, чиновник, о котором шла речь, оказался человеком образованным. Он вспомнил Поэму для принца, принадлежащую перу Абдула и решил, что, чем громче имя обвиняемого, тем больше внимания будет привлечено к нему, если удастся соорудить дело, которое даст толчок его собственной карьере.
Когда за ним пришли, Абдул находился в глубоком забытьи. Его ученик ушёл на базар, чтоб купить еду для приболевшего учителя, а самому ему сделал лекарство, чтоб он восстановил силы сном. Когда ученик вернулся, соседи рассказали ему о том, что его старого хозяина утащила стража. Причём он так и не проснулся. Присланые за ним воины орали и ругались на всю улицу из -за того, что им пришлось нести его на руках.
Соседи не вмешались. Закон в столице действовал жестоко. Казнили часто и со вкусом. Халиф Хишан Абд Малик обладал тяжёлым нравом. По пересудам о его происхождении, мать его была настолько глупой, что ей посоветовали не открывать рта при муже, пока она не родит ему наследника, чтоб он не пожелал развестись с ней. Да ещё и родился будущий халиф с сильнейшим косоглазием, что считалось очень дурным знаком. Конечно такой изъян во внешности не добавил ему ни популярности, ни доброго характера.
Кроме того всё время его правления не было лёгким. На границах халифата не прекращались войны и мятежи. Армия халифа потеряла много воинов в сражениях с хазарами и тюрками. Пришлось ужесточить налоговую политику, чтоб возместить затраты на войну, что тоже не добавляло популярности правителю. В то же время в вотчине Омейядов, Сирии и Палестине, развернулось монументальное строительство. Таких дворцов как Каср ал-Хайр аш-Шарки, что был резиденцией самого Хишама, не строилось со времён самого Аль Валида.
Халифа, скучающего в зимней дворцовой рутине, привлекло донесение о деле колдуна, якобы умышляющего не только против халифа правоверных, но и одержимого демонами. По слухам, которые более всего заинтересовали Хишама, слывущего записным скрягой, вероотступник ещё и знал пути к местам, хранящим несметные сокровища. То, что при этом его жизнь не отличалась показной роскошью, не смущало обвинителей.
Абдул, попавший в темницу в не лучшем состоянии здоровья, быстро терял силы от холода и голода, не имея доступа к своим снадобьям и амулетам. Только желание доморощенного карьериста довести громкое дело, до не менее громкого финала, позволило его ученику принести кое-что в тюрьму, что помогло магу немного восстановить силы и не умереть от истощения. Но это не помогло ему освободиться. Абдул приказал ученику не вмешиваться и сохранить личину придурковатого слуги. Он успокаивал его тем, что имеет план освобождения. Хотя знал, что обманывает верного ученика. Но тот не смог бы справиться со всей армией прислужников халифа. Только сам погиб бы зря.
Абдул знал дату казни. И знал, что в этот день, по его астрономическим рассчётам, должно случиться солнечное затмение. Это должно было отвлечь палачей. Правда не более того. Он не был самоубийцей и хотел жить. Кроме того, ему, как колдуну, вряд ли предстоит лёгкая смерть. Освободиться и бежать вряд ли реально. Но избежать страшных мук и уберечь свою книгу он сможет. Её Хранитель в Безымянном городе ждёт только его зова. А подготовленная там могила примет его тело. Он, ещё совсем молодым магом, научился контролировать биение сердца и мог остановить его в любой момент. Он умрёт, но книга должна уйти с ним в тайное убежище. А что сделать с копией подумает продолжатель его дела. Не зря же он учил его столько лет.
Толпа на рыночной площади ждала казни. Многие в городе знали Абдула. Кто-то помнил его ещё по тем временам, когда он пел свои стихи на этом самом базаре, кто-то был обязан ему своей жизнью или жизнью близких, когда он ещё рисковал лечить людей. И, хотя в последние годы он был занят своим трудом, но соседи по старой памяти забегали к нему со своими проблемами. Конечно, не афишируя это даже друг перед другом. Таково было и требование самого мага, и условия их существования, при которых они сами не пострадали бы от доноса чрезмерно приверженного догмам фанатика.
Дело колдуна раздули до таких границ, что сам халиф решил понаблюдать за пыткой и казнью. Был спешно сооружён помост, с которого Хишам, окружённый охраной и приспешниками смог бы наблюдать за зрелищем. Чтоб не лишать удовольствия халифа, и не убить хилого на вид мага до времени, пытку решили совместить с её логичным завершением - убийством через сожжение.
