Внутри, как всегда, было темно и пыльно. Запалив масляный светильник лучиной, отец закрыл за нами дверь и запер ее изнутри. Мы прошли к дальней стене, и лоон извлек из сейфа объемный сверток. И положив его на стол, обратился ко мне:
- Керана, засучи правый рукав. Понадобится твоя кровь.
Я быстро исполнила просьбу и протянула оголенное запястье. Отец развернул засаленную тряпицу и извлек из ножен на свет небольшой, легкий меч, из темного металла.
- Это он? – удивилась, сведя брови к переносице. – Вроде в твоих руках он выглядел иначе. Хотя я видела этот клинок в действии давным-давно.
- Не удивляйся, - мягко проговорил лоон, любовно поглаживая лезвие и скользя взглядом по всей длине меча. – Артефакт способен изменяться так, чтобы быть удобным своему временному владельцу. В моих руках он долгие годы был огромным, тяжелым, грозным, двуручным оружием. Но я уже успел все подготовить и провел ритуал разрушения привязки заранее. Сейчас создадим привязку меча к тебе, и уже ты будешь владеть им в дальнейшем.
- Как это? – поразилась. – Разве я не верну тебе его, когда новый Оракул будет доставлен в Главный Храм, и моя миссия подойдет к концу?
- Нет, - покачал головой отец. – Я уже стар, и всю свою жизнь служил при пятнадцатом Оракуле. Он лично выбрал меня из огромного числа стражей и назначил лооном, когда принял власть. Преемник сам определит будущего лоона в подходящий момент. Ему-то ты и отдашь меч. А теперь к делу.
Отец молниеносно полоснул острым лезвием по запястью, и на белой коже мгновенно выступила алая кровь. Он перевернул мою ладонь вниз так, чтобы живительные капли падали прямиком на меч, окропляя его с рукоятки до острия.
- Я, лоон стражей Всесильного Оракула, передаю священный меч в руки достойного! – громко и четко возвестил он. – Клянешься ли ты, хранитель меча, служить Оракулу верой и правдой, использовать это оружие только во благо и не творить беззаконие, пожертвовать жизнью для спасения Всесильного?
- Клянусь! – решительно проговорила, принимая в свою окровавленную руку оружие и поднимая его вверх.
Меч вспыхнул и озарил тесное помещение ярким светом, заставив нас зажмуриться. А когда я открыла глаза, в моей руке был удивительный клинок. Узкое, короткое лезвие с причудливыми узорами, удобная рукоять и поразительная легкость, - делали его поистине уникальным.
- Духи мертвых, - потрясенно выдохнула, заворожено глядя на оружие. – Он великолепен!
- Дай ему имя, - распорядился отец.
- Нарекаю тебя Акиндин! – провозгласила, не задумываясь, зачем вообще оружие называть каким бы то ни было именем.
- Верный, - тихо проговорил лоон. – Отличное имя.
Я счастливо улыбнулась, увидев мягкое голубоватое сияние, исходящее от меча, после получения им нового названия, убрала клинок в ножны и закрепила их на поясе. Быстро перетянула порез на запястье чистой тряпицей и подняла глаза на лоона.
- Горжусь тобой, Керана, - вдруг обронил отец и отвернулся, чтобы я не заметила блеснувших в его глазах слез.
- Я не подведу, отец, - осторожно заметила, обнимая его и прижимаясь к широкой спине. – Я ведь твоя дочь, а значит, моя жизнь принадлежит правому делу.
- Как бы я хотел, чтобы ты была счастлива, Кера, - вздохнул он, быстро протирая глаза шершавой, сухой ладонью. – Надеюсь, все сложится благополучно, и мы скоро увидимся.
Он развернулся и, не глядя на меня, принялся суетливо заворачивать в тряпицу оставшиеся на столе предметы. Затем достал сумку с одной из многочисленных полок и убрал туда сверток и кошель с деньгами.
- Возьми, - протянул он мне ее. – У тебя полчаса на сборы. Мой каплан будет ждать тебя у ворот.
- Почему каплан? – насупилась. – Я хотела взять Звезду. Ты же знаешь, как я ее люблю.
- Гонар – слишком медленный в сравнении с капланом, - покачал головой отец. – Возьми Шторма. Он преодолевает огромные расстояния за короткий период времени. К ночи ты будешь в Восточной обители.
- Хорошо, отец, - со вздохом согласилась, понимая, что он прав.
- Провожать тебя не буду, - объяснил лоон, выходя вместе со мной в коридор и запирая дверь. – Никто не должен усомниться, что ты просто едешь по очередному срочному поручению. Никаких сообщений мне не посылай. Через три дня я сам пришлю вестника с дальнейшими инструкциями в охотничий домик. Настоятель обители будет в курсе твоего дела, не волнуйся на этот счет. Удачи тебе, Керана. И береги себя.
Мы обнялись, и я быстро побежала вперед, не оглядываясь.
Керана
Из канцелярии помчалась в казарму. Взлетела на последний этаж, где жили женщины стражи, и ворвалась в свою комнату. Ураганом прошлась по полкам, шкафу и тумбочке, покидала необходимое в заплечный мешок и кинулась в душ. Приведя себя в порядок, нацепила неприметный коричневый охотничий костюм, повесила знак стража Оракула на шею и устремилась прочь.
Пробегая по двору в сторону столовой, невольно заметила высокий, деревянный столб с висящей на нем тагой. Ее гладкая, подвешенная за веревку к ржавому гвоздю, рукоятка покоилась на темной древесине, а длинные кожаные ленты свисали вниз, поблескивая на солнце кровавыми потеками. Внутри все сжалось, а к горлу подкатил противный вязкий комок, я сглотнула и ускорила шаг, стремясь быстрее оказаться в столовой.
Время обеда еще не пришло, так что, я беспрепятственно получила походный паек и флягу с водой. Покинув здание, поспешила к воротам гарнизона. Там уже ждал служащий, с трудом удерживая Шторма, нетерпеливо гарцующего по брусчатке огромными мохнатыми копытами.
- Заждался, красавец? – потрепала каплана по иссиня-черной косматой шкуре, от чего Шторм мгновенно утробно заурчал, жмурясь. – Ах, ты пройдоха! Все-то тебе ласку подавай. Держи.
Каплан аккуратно забрал из моей протянутой ладони заранее заготовленный кусок свежего мяса и впился в него острыми зубами. А я забрала у служащего поводья. Моя Звездочка была раза в два меньше высоченного Шторма, и мне пришлось забраться на специальную подставку, чтобы влезть каплану на спину. Оказалась в седле и сразу почувствовала себя неуютно на такой верхотуре. Хоть эти животные и принадлежали испокон веков стражам Оракула, но я к ним привыкнуть так и не смогла. Поэтому при любой возможности избегала езды на каплане, предпочитая гонара.
Гладкошерстная с изящными копытами Звезда души во мне не чаяла, и я ей отвечала взаимностью. Мы не раз вместе выполняли поручения лоона и давно привыкли во всем доверять друг другу. А Шторм всегда отличался порывистым нравом и стремился в нашей с ним паре доминировать, не признавая моего главенства. Отец часто посмеивался, глядя на наши непростые отношения, и говорил, что каплан упрямится и бунтует из-за того, что я женщина. Обидно было до ужаса, но поделать я ничего не могла. Надеюсь, Шторм не начнет показывать характер, когда на нас возложена такая ответственная миссия.
- Вперед, приятель, - похлопала его по гибкой шее, отпуская поводья. – И будь хорошим мальчиком. Отец ждет, что мы исполним его приказание в точности.
Каплан издал ликующий рык и рванул с места, а я чуть не сорвалась с его спины. Сквозь зубы процедив крепкое словцо в адрес верхового монстра, вцепилась в поводья и загривок, истово уповая на здравый смысл Шторма. На свое умение держаться в седле в случае с капланом рассчитывать не приходилось.
Центральный гарнизон стражей Оракула остался позади. Мы мчались вперед по широкой мощеной дороге, соединяющей все стратегически важные объекты Гайдерина. До ближайшего города добрались меньше, чем за полчаса. Въезд на капланах в населенные пункты был строжайше запрещен, поскольку эти животные отличались не только фантастической скоростью передвижения, но и изрядной долей агрессии. Местные жители могли пострадать по своей же вине, если вдруг их действия чем-то не понравились бы Шторму. Поэтому я чудом успела дернуть за поводья во время, и каплан свернул на объездную грунтовую дорогу.
Восточная обитель считалась одной из самых уединенных и отдаленных от срединных районов территории Оракула. Всего святых пристанищ было четыре по количеству сторон света. Но именно Восточная обитель всегда была тише и неприметнее других. Считалось, это связано в первую очередь с ее местоположением у самой границы с Альфа-гайдом. А так же с тем, что туда отправляли только тех жрецов Всесильного, кто был ему по какой-либо причине неугоден.
Я, по долгу службы, бывала в каждой из обителей много раз. И Восточная мне нравилась меньше других из-за царящей там довлеющей аскетической атмосферы. Настоятель Пирмен, жрец высшего ранга, слыл человеком надменным, чванливым и скаредным. Его всеобъемлющая любовь к повальной экономии и идеальному порядку во всем довела до белого каления ни одного сосланного к нему на поруки провинившегося жреца. Именно за эти его качества Всесильный обожал своего верного слугу. И частенько говаривал, что Пирмен способен самого Властелина нижнего мира сделать шелковым. Как по мне, так оно и было. На редкость мерзкий старикан.
Кроме настоятеля и жрецов, в каждой обители была масса послушников и послушниц. Мальчики и девочки с младенчества поступали в распоряжение священнослужителей и воспитывались служащими. По достижении двадцатилетнего возраста их распределяли на дальнейшее служение. Юношей посвящали в жрецы, и они исполняли волю Оракула в храмах по всему миру. Девушки становились либо жрицами, либо служительницами.
Если жрецы ведали всем, что было связано с религиозными ритуалами, то у жриц были другие обязанности. Им надлежало удовлетворять плотские потребности жрецов и помогать им в храмах. Жрецы не имели права жениться или заводить какие-либо отношения с мирскими женщинами. Жрицы исполняли свои обязанности до определенного возраста, а затем переходили в разряд служительниц и доживали свой век уже в обителях.
Те девушки, которые изначально определялись в служительницы по тем или иным причинам, работали в обителях или при храмах. Они так же могли удовлетворять потребности жрецов, но участвовать, как жрицы в ритуалах, не имели права.
Давным-давно сложившийся порядок ни у кого не вызывал никаких нареканий или возмущения, хотя лично мне подобный расклад казался несправедливым. Ведь младенцы, отданные в обитель на воспитание, по сути, лишались свободного выбора своей судьбы в дальнейшем. Однако простой люд свято верил, что это прекрасная доля – быть всю жизнь на попечении Оракула и храма Великой Пятерки, поэтому с завидной регулярностью отдавал своих детей жрецам.
Но часть младенцев попадала в вотчину Оракула не по воле родителей, а по велению Всесильного. Это не афишировалось, но стражи иногда уезжали в опасные путешествия в самые отдаленные регионы мира и там искали конкретного ребенка, на которого указывал перст Оракула. И тогда мнение родных не имело никакого значения. Ребенка забирали в любом случае, даже ценой жизни его родителей. Дальше судьба таких детей была никому не ведома, поскольку их отвозили самому Всесильному, и он лично определял, что с ними делать.
Пока я перебирала в голове все, что знала о Восточной обители, в частности, и послушниках, вообще, мы свернули на укромную дорогу, ведущую в восточном направлении и предназначенную специально для езды на капланах. Она не проходила через города и селения, а уходила вглубь лесов, которых в этой части Гайдерина было великое множество.
Весна подходила к концу, и в лесу особенно отчетливо было видно, что природа уже полностью готова вступить в самую жаркую и плодотворную пору года. Я невольно притормозила Шторма.
- Тише, мальчик, - потрепала его по косматой шкуре. – Давай сделаем привал. Нам нужно подкрепиться. Иначе сегодня мы не доберемся до противного Пирмена. Старик не пускает по ночам на свою территорию даже стражей. И нам придется ночевать под ближайшим к обители кустом. Ты же этого не хочешь?
Каплан зарычал, а я рассмеялась.
- Конечно, не хочешь. Я, знаешь ли, тоже не горю желание спать на сырой земле. Свернем здесь.
Мы проехали сквозь перелесок и оказались на просторной поляне. То тут, то там виднелись следы стоянок других путников. Видимо, это место показалось удобным для привала не только мне.
- Опустись на землю, Шторм, - распорядилась, потянув за поводья вниз.
Но упрямый каплан сделал вид, что оглох и меня не понимает. Тяжело вздохнула и попыталась набраться терпения.
- Ты слишком высокий, - принялась объяснять свое требование. – Я могу неудачно приземлиться. Опустись.
Зверь снова проигнорировал мои слова, безмятежно глядя вдаль. Есть хотелось неимоверно, живот заурчал, и я не выдержала.
- Грын тебя побери! – заорала на него. – Да сколько можно?! Всего-то прошу не упрямиться и выполнить команду. А ты морду воротишь! Ну и стой тут голодным.
В сердцах швырнула поводья, перебросила ногу через круп каплана и, не глядя, сиганула вниз.
- Ай! – тут же взвыла, подвернув ногу, которая попала в поросшую травой ямку. – Да чтоб всему этому провалиться в нижний мир! Это все из-за тебя и твоего спесивого нрава! Вот чего тебе стоило опуститься? Нет, уперся!
Шторм весело блеснул на меня бусинками полностью черных глаз и издал утробный переливчатый звук. Никогда раньше такого не слышала от капланов. Или это я просто мало на них езжу? И больше всего этот звук напоминал…
- Ты что?! – опешила от возмущения. – Надо мной смеешься?!
Каплан снова издал тот же звук, только запрокинув голову назад. Он хохотал надо мной, как над сопливым салагой, подвернувшим ногу на своей первой тренировке!
- Ах ты, мерзкая скотина! – закричала на него, с трудом поднимаясь на ноги. – Не видать тебе обеда. Сиди голодным.
Шторм резко перестал «смеяться» и посмотрел на меня таким внимательным взглядом, что мне даже не по себе стало. А потом развернулся и исчез за ближайшими деревьями.
- Чтоб через полчаса здесь был! – заорала ему вслед, чувствуя себя полной дурой, разговаривающей с капланом, как с разумным существом. – Нам в обитель нужно! Дело срочное!
Шторм не удостоил меня ответом, а я злая, как порождения нижнего мира, поплелась, прихрамывая к кромке леса, чтобы передохнуть в теньке. Неуклюже плюхнулась на землю и достала припасы. Вгрызлась в аппетитный бутерброд, набила полный рот и принялась смачно жевать. Все равно тут некому мне замечания делать по поводу неподобающего поведения.
Уничтожив большую часть выданной еды и воды, немного оставила на вечер. Все-таки пока неизвестно, успеем ли мы во время добраться до обители. Пора было отправляться в путь. И тут я вспомнила о ноге. Попыталась привстать, но острая боль пронзила лодыжку.
- Грын зубастый! – ругнулась, не находя других слов. – И что теперь делать?
Сняла сапог с поврежденной ноги и обозрела масштаб своего бедственного положения. Голеностопный сустав распух и покраснел. Неужели вывих? Этого только не хватало!
Потянула за стопу то в одну сторону, то в другую, как учил лекарь на курсе по оказанию первой помощи, но ничего кроме отвратной боли не почувствовала. Сапог с трудом вернула на положенное ему место и поползла к тонкому деревцу, которое показалось мне подходящим для моей задумки.
Достала меч лоона из ножен и залюбовалась игрой солнечных лучей, пробивающихся сквозь кроны деревьев, на лезвии удивительного оружия.
- Какой же ты красивый! – благоговейно выдохнула, скользя пальцами по гладкой прохладной поверхности. – Просто потрясающий! Акиндин. Верный.
- Керана, засучи правый рукав. Понадобится твоя кровь.
Я быстро исполнила просьбу и протянула оголенное запястье. Отец развернул засаленную тряпицу и извлек из ножен на свет небольшой, легкий меч, из темного металла.
- Это он? – удивилась, сведя брови к переносице. – Вроде в твоих руках он выглядел иначе. Хотя я видела этот клинок в действии давным-давно.
- Не удивляйся, - мягко проговорил лоон, любовно поглаживая лезвие и скользя взглядом по всей длине меча. – Артефакт способен изменяться так, чтобы быть удобным своему временному владельцу. В моих руках он долгие годы был огромным, тяжелым, грозным, двуручным оружием. Но я уже успел все подготовить и провел ритуал разрушения привязки заранее. Сейчас создадим привязку меча к тебе, и уже ты будешь владеть им в дальнейшем.
- Как это? – поразилась. – Разве я не верну тебе его, когда новый Оракул будет доставлен в Главный Храм, и моя миссия подойдет к концу?
- Нет, - покачал головой отец. – Я уже стар, и всю свою жизнь служил при пятнадцатом Оракуле. Он лично выбрал меня из огромного числа стражей и назначил лооном, когда принял власть. Преемник сам определит будущего лоона в подходящий момент. Ему-то ты и отдашь меч. А теперь к делу.
Отец молниеносно полоснул острым лезвием по запястью, и на белой коже мгновенно выступила алая кровь. Он перевернул мою ладонь вниз так, чтобы живительные капли падали прямиком на меч, окропляя его с рукоятки до острия.
- Я, лоон стражей Всесильного Оракула, передаю священный меч в руки достойного! – громко и четко возвестил он. – Клянешься ли ты, хранитель меча, служить Оракулу верой и правдой, использовать это оружие только во благо и не творить беззаконие, пожертвовать жизнью для спасения Всесильного?
- Клянусь! – решительно проговорила, принимая в свою окровавленную руку оружие и поднимая его вверх.
Меч вспыхнул и озарил тесное помещение ярким светом, заставив нас зажмуриться. А когда я открыла глаза, в моей руке был удивительный клинок. Узкое, короткое лезвие с причудливыми узорами, удобная рукоять и поразительная легкость, - делали его поистине уникальным.
- Духи мертвых, - потрясенно выдохнула, заворожено глядя на оружие. – Он великолепен!
- Дай ему имя, - распорядился отец.
- Нарекаю тебя Акиндин! – провозгласила, не задумываясь, зачем вообще оружие называть каким бы то ни было именем.
- Верный, - тихо проговорил лоон. – Отличное имя.
Я счастливо улыбнулась, увидев мягкое голубоватое сияние, исходящее от меча, после получения им нового названия, убрала клинок в ножны и закрепила их на поясе. Быстро перетянула порез на запястье чистой тряпицей и подняла глаза на лоона.
- Горжусь тобой, Керана, - вдруг обронил отец и отвернулся, чтобы я не заметила блеснувших в его глазах слез.
- Я не подведу, отец, - осторожно заметила, обнимая его и прижимаясь к широкой спине. – Я ведь твоя дочь, а значит, моя жизнь принадлежит правому делу.
- Как бы я хотел, чтобы ты была счастлива, Кера, - вздохнул он, быстро протирая глаза шершавой, сухой ладонью. – Надеюсь, все сложится благополучно, и мы скоро увидимся.
Он развернулся и, не глядя на меня, принялся суетливо заворачивать в тряпицу оставшиеся на столе предметы. Затем достал сумку с одной из многочисленных полок и убрал туда сверток и кошель с деньгами.
- Возьми, - протянул он мне ее. – У тебя полчаса на сборы. Мой каплан будет ждать тебя у ворот.
- Почему каплан? – насупилась. – Я хотела взять Звезду. Ты же знаешь, как я ее люблю.
- Гонар – слишком медленный в сравнении с капланом, - покачал головой отец. – Возьми Шторма. Он преодолевает огромные расстояния за короткий период времени. К ночи ты будешь в Восточной обители.
- Хорошо, отец, - со вздохом согласилась, понимая, что он прав.
- Провожать тебя не буду, - объяснил лоон, выходя вместе со мной в коридор и запирая дверь. – Никто не должен усомниться, что ты просто едешь по очередному срочному поручению. Никаких сообщений мне не посылай. Через три дня я сам пришлю вестника с дальнейшими инструкциями в охотничий домик. Настоятель обители будет в курсе твоего дела, не волнуйся на этот счет. Удачи тебе, Керана. И береги себя.
Мы обнялись, и я быстро побежала вперед, не оглядываясь.
Глава 2
Керана
Из канцелярии помчалась в казарму. Взлетела на последний этаж, где жили женщины стражи, и ворвалась в свою комнату. Ураганом прошлась по полкам, шкафу и тумбочке, покидала необходимое в заплечный мешок и кинулась в душ. Приведя себя в порядок, нацепила неприметный коричневый охотничий костюм, повесила знак стража Оракула на шею и устремилась прочь.
Пробегая по двору в сторону столовой, невольно заметила высокий, деревянный столб с висящей на нем тагой. Ее гладкая, подвешенная за веревку к ржавому гвоздю, рукоятка покоилась на темной древесине, а длинные кожаные ленты свисали вниз, поблескивая на солнце кровавыми потеками. Внутри все сжалось, а к горлу подкатил противный вязкий комок, я сглотнула и ускорила шаг, стремясь быстрее оказаться в столовой.
Время обеда еще не пришло, так что, я беспрепятственно получила походный паек и флягу с водой. Покинув здание, поспешила к воротам гарнизона. Там уже ждал служащий, с трудом удерживая Шторма, нетерпеливо гарцующего по брусчатке огромными мохнатыми копытами.
- Заждался, красавец? – потрепала каплана по иссиня-черной косматой шкуре, от чего Шторм мгновенно утробно заурчал, жмурясь. – Ах, ты пройдоха! Все-то тебе ласку подавай. Держи.
Каплан аккуратно забрал из моей протянутой ладони заранее заготовленный кусок свежего мяса и впился в него острыми зубами. А я забрала у служащего поводья. Моя Звездочка была раза в два меньше высоченного Шторма, и мне пришлось забраться на специальную подставку, чтобы влезть каплану на спину. Оказалась в седле и сразу почувствовала себя неуютно на такой верхотуре. Хоть эти животные и принадлежали испокон веков стражам Оракула, но я к ним привыкнуть так и не смогла. Поэтому при любой возможности избегала езды на каплане, предпочитая гонара.
Гладкошерстная с изящными копытами Звезда души во мне не чаяла, и я ей отвечала взаимностью. Мы не раз вместе выполняли поручения лоона и давно привыкли во всем доверять друг другу. А Шторм всегда отличался порывистым нравом и стремился в нашей с ним паре доминировать, не признавая моего главенства. Отец часто посмеивался, глядя на наши непростые отношения, и говорил, что каплан упрямится и бунтует из-за того, что я женщина. Обидно было до ужаса, но поделать я ничего не могла. Надеюсь, Шторм не начнет показывать характер, когда на нас возложена такая ответственная миссия.
- Вперед, приятель, - похлопала его по гибкой шее, отпуская поводья. – И будь хорошим мальчиком. Отец ждет, что мы исполним его приказание в точности.
Каплан издал ликующий рык и рванул с места, а я чуть не сорвалась с его спины. Сквозь зубы процедив крепкое словцо в адрес верхового монстра, вцепилась в поводья и загривок, истово уповая на здравый смысл Шторма. На свое умение держаться в седле в случае с капланом рассчитывать не приходилось.
Центральный гарнизон стражей Оракула остался позади. Мы мчались вперед по широкой мощеной дороге, соединяющей все стратегически важные объекты Гайдерина. До ближайшего города добрались меньше, чем за полчаса. Въезд на капланах в населенные пункты был строжайше запрещен, поскольку эти животные отличались не только фантастической скоростью передвижения, но и изрядной долей агрессии. Местные жители могли пострадать по своей же вине, если вдруг их действия чем-то не понравились бы Шторму. Поэтому я чудом успела дернуть за поводья во время, и каплан свернул на объездную грунтовую дорогу.
Восточная обитель считалась одной из самых уединенных и отдаленных от срединных районов территории Оракула. Всего святых пристанищ было четыре по количеству сторон света. Но именно Восточная обитель всегда была тише и неприметнее других. Считалось, это связано в первую очередь с ее местоположением у самой границы с Альфа-гайдом. А так же с тем, что туда отправляли только тех жрецов Всесильного, кто был ему по какой-либо причине неугоден.
Я, по долгу службы, бывала в каждой из обителей много раз. И Восточная мне нравилась меньше других из-за царящей там довлеющей аскетической атмосферы. Настоятель Пирмен, жрец высшего ранга, слыл человеком надменным, чванливым и скаредным. Его всеобъемлющая любовь к повальной экономии и идеальному порядку во всем довела до белого каления ни одного сосланного к нему на поруки провинившегося жреца. Именно за эти его качества Всесильный обожал своего верного слугу. И частенько говаривал, что Пирмен способен самого Властелина нижнего мира сделать шелковым. Как по мне, так оно и было. На редкость мерзкий старикан.
Кроме настоятеля и жрецов, в каждой обители была масса послушников и послушниц. Мальчики и девочки с младенчества поступали в распоряжение священнослужителей и воспитывались служащими. По достижении двадцатилетнего возраста их распределяли на дальнейшее служение. Юношей посвящали в жрецы, и они исполняли волю Оракула в храмах по всему миру. Девушки становились либо жрицами, либо служительницами.
Если жрецы ведали всем, что было связано с религиозными ритуалами, то у жриц были другие обязанности. Им надлежало удовлетворять плотские потребности жрецов и помогать им в храмах. Жрецы не имели права жениться или заводить какие-либо отношения с мирскими женщинами. Жрицы исполняли свои обязанности до определенного возраста, а затем переходили в разряд служительниц и доживали свой век уже в обителях.
Те девушки, которые изначально определялись в служительницы по тем или иным причинам, работали в обителях или при храмах. Они так же могли удовлетворять потребности жрецов, но участвовать, как жрицы в ритуалах, не имели права.
Давным-давно сложившийся порядок ни у кого не вызывал никаких нареканий или возмущения, хотя лично мне подобный расклад казался несправедливым. Ведь младенцы, отданные в обитель на воспитание, по сути, лишались свободного выбора своей судьбы в дальнейшем. Однако простой люд свято верил, что это прекрасная доля – быть всю жизнь на попечении Оракула и храма Великой Пятерки, поэтому с завидной регулярностью отдавал своих детей жрецам.
Но часть младенцев попадала в вотчину Оракула не по воле родителей, а по велению Всесильного. Это не афишировалось, но стражи иногда уезжали в опасные путешествия в самые отдаленные регионы мира и там искали конкретного ребенка, на которого указывал перст Оракула. И тогда мнение родных не имело никакого значения. Ребенка забирали в любом случае, даже ценой жизни его родителей. Дальше судьба таких детей была никому не ведома, поскольку их отвозили самому Всесильному, и он лично определял, что с ними делать.
Пока я перебирала в голове все, что знала о Восточной обители, в частности, и послушниках, вообще, мы свернули на укромную дорогу, ведущую в восточном направлении и предназначенную специально для езды на капланах. Она не проходила через города и селения, а уходила вглубь лесов, которых в этой части Гайдерина было великое множество.
Весна подходила к концу, и в лесу особенно отчетливо было видно, что природа уже полностью готова вступить в самую жаркую и плодотворную пору года. Я невольно притормозила Шторма.
- Тише, мальчик, - потрепала его по косматой шкуре. – Давай сделаем привал. Нам нужно подкрепиться. Иначе сегодня мы не доберемся до противного Пирмена. Старик не пускает по ночам на свою территорию даже стражей. И нам придется ночевать под ближайшим к обители кустом. Ты же этого не хочешь?
Каплан зарычал, а я рассмеялась.
- Конечно, не хочешь. Я, знаешь ли, тоже не горю желание спать на сырой земле. Свернем здесь.
Мы проехали сквозь перелесок и оказались на просторной поляне. То тут, то там виднелись следы стоянок других путников. Видимо, это место показалось удобным для привала не только мне.
- Опустись на землю, Шторм, - распорядилась, потянув за поводья вниз.
Но упрямый каплан сделал вид, что оглох и меня не понимает. Тяжело вздохнула и попыталась набраться терпения.
- Ты слишком высокий, - принялась объяснять свое требование. – Я могу неудачно приземлиться. Опустись.
Зверь снова проигнорировал мои слова, безмятежно глядя вдаль. Есть хотелось неимоверно, живот заурчал, и я не выдержала.
- Грын тебя побери! – заорала на него. – Да сколько можно?! Всего-то прошу не упрямиться и выполнить команду. А ты морду воротишь! Ну и стой тут голодным.
В сердцах швырнула поводья, перебросила ногу через круп каплана и, не глядя, сиганула вниз.
- Ай! – тут же взвыла, подвернув ногу, которая попала в поросшую травой ямку. – Да чтоб всему этому провалиться в нижний мир! Это все из-за тебя и твоего спесивого нрава! Вот чего тебе стоило опуститься? Нет, уперся!
Шторм весело блеснул на меня бусинками полностью черных глаз и издал утробный переливчатый звук. Никогда раньше такого не слышала от капланов. Или это я просто мало на них езжу? И больше всего этот звук напоминал…
- Ты что?! – опешила от возмущения. – Надо мной смеешься?!
Каплан снова издал тот же звук, только запрокинув голову назад. Он хохотал надо мной, как над сопливым салагой, подвернувшим ногу на своей первой тренировке!
- Ах ты, мерзкая скотина! – закричала на него, с трудом поднимаясь на ноги. – Не видать тебе обеда. Сиди голодным.
Шторм резко перестал «смеяться» и посмотрел на меня таким внимательным взглядом, что мне даже не по себе стало. А потом развернулся и исчез за ближайшими деревьями.
- Чтоб через полчаса здесь был! – заорала ему вслед, чувствуя себя полной дурой, разговаривающей с капланом, как с разумным существом. – Нам в обитель нужно! Дело срочное!
Шторм не удостоил меня ответом, а я злая, как порождения нижнего мира, поплелась, прихрамывая к кромке леса, чтобы передохнуть в теньке. Неуклюже плюхнулась на землю и достала припасы. Вгрызлась в аппетитный бутерброд, набила полный рот и принялась смачно жевать. Все равно тут некому мне замечания делать по поводу неподобающего поведения.
Уничтожив большую часть выданной еды и воды, немного оставила на вечер. Все-таки пока неизвестно, успеем ли мы во время добраться до обители. Пора было отправляться в путь. И тут я вспомнила о ноге. Попыталась привстать, но острая боль пронзила лодыжку.
- Грын зубастый! – ругнулась, не находя других слов. – И что теперь делать?
Сняла сапог с поврежденной ноги и обозрела масштаб своего бедственного положения. Голеностопный сустав распух и покраснел. Неужели вывих? Этого только не хватало!
Потянула за стопу то в одну сторону, то в другую, как учил лекарь на курсе по оказанию первой помощи, но ничего кроме отвратной боли не почувствовала. Сапог с трудом вернула на положенное ему место и поползла к тонкому деревцу, которое показалось мне подходящим для моей задумки.
Достала меч лоона из ножен и залюбовалась игрой солнечных лучей, пробивающихся сквозь кроны деревьев, на лезвии удивительного оружия.
- Какой же ты красивый! – благоговейно выдохнула, скользя пальцами по гладкой прохладной поверхности. – Просто потрясающий! Акиндин. Верный.
