Глава 1
С самого утра я не находила себе места -- не отпускало предчувствие беды -- все мысли были только об ушедших на охоту ребятах. В холодном нетопленном замке мне было невыносимо жарко, и, расстегнув верхние пуговицы костюма, я то и дело вытирала со лба липкие капли пота. Отцу приходилось звать меня по нескольку раз, ругаясь, что лучше бы он попросил ухаживать за собой горничную, чем собственную дочь, не способную подать ему даже чашку чая.
Он был прав. Я сама навязалась сидеть у постели, заботясь о внезапно простудившимся отце. Мне, конечно, было стыдно, но переживания за друзей перевешивали. В таких случаях няня обычно говорила, мол, Франни опять кусают невидимые муравьи беспокойства. Я вспомнила недавно умершую старушку и грустно улыбнулась:
-- Как же мне тебя не хватает, Нани -- самая добрая и понимающая женщина в мире, заменившая нам с ребятами маму. Уверена, ты никогда бы не осудила свою глупышку за то, что я натворила в тайне от отца.
Наконец, видя, что от меня всё равно не будет толку, папочка отправил непутёвую дочь прогуляться в замковом парке, чтобы любимое чадо немного успокоилось. Нежно поцеловав его в горячий лоб, я сбежала вниз по крутой лестнице и, задыхаясь, остановилась на нашей любимой аллее.
Осень потихоньку вступала в свои права, украсив старинный парк кружевом разноцветной листвы, но сейчас мне было не до любования природой. Задумавшись, я без сил опустилась на белую каменную скамейку. Сколько раз в детстве мы с друзьями играли под этими деревьями, осыпая друг друга опавшими листьями, набирая в горсти орехи и жёлуди, чтобы потом с криками высыпать их за шиворот друг другу. Счастливые годы пролетели незаметно, и порой казалось, что мы всегда жили в старом замке. Но это не так…
Мой отец Генри вместе со своим другом и помощником Тео были известными и уважаемыми магами, давно покинувшими королевский двор. И, хоть они постоянно твердили, что сделали это сами, презирая бесконечные дворцовые интриги, все прекрасно понимали -- их, фактически, отправили в ссылку. В глухие леса, на самую границу с опасными пустошами, подальше от двора, потому что даже король боялся объединённой силы двух одарённых людей.
Любящие, преданные жёны вместе с маленькими детьми последовали за ними. К счастью, у моей мамы в этих краях был старый, но вполне ещё пригодный для жизни замок, доставшийся ей от почившей тётушки. Он был расположен в живописном, окружённом лесами месте, вдали от немногочисленных соседних имений и деревушек.
Но эта красота была обманчива: страшные существа из пустошей частенько наведывались сюда, безжалостно уничтожая крестьянские посевы и принося местным жителям немало горя. Не избежали его и наши семьи: как–то раз жёны отважных магов вместе со своими горничными отправились в лес за ягодами. Ведь никаких других развлечений, по сути, здесь не было: мы жили замкнуто и общались с соседями исключительно по необходимости.
Из леса никто так и не вернулся. Генри и Тео, уехавшие в тот день на границу, откуда поступили тревожные сообщения о замеченных неподалёку монстрах, тем же вечером начали поиски любимых женщин. Сходя с ума, они вместе со слугами много дней подряд обшаривали окрестные леса, но всё было напрасно. Их отчаянию не было предела, однако время неумолимо неслось вперёд, и убитым горем магам в конце концов пришлось смириться со страшной потерей.
После произошедшего несчастья отец вместе с Тео занялись изгнанием тварей, забредающих в леса из пограничных пустошей. Это было опасное, но, в то же время, очень прибыльное дело: местные землевладельцы готовы были платить любые деньги, лишь бы избавиться от замучивших всех монстров.
Оба мага превосходно справлялись со своей задачей и при этом растили детей. У Тео было двое сыновей: старший -- Донат, которого все звали Доном, и младший -- Марк. Дон был всего на год старше Марка, но настолько отличался от брата, что отец иногда подшучивал над другом:
-- Уж не от разных ли они матерей?
Дон -- холодный, самолюбивый, полный честолюбия блондин, с жадностью впитывавший знания отца по некромантии, мечтал со временем сделать блестящую карьеру при королевском дворе. Это выводило Тео из себя, но переубедить старшего сына он так и не смог.
Марк -- большеглазый, темноволосый и смуглый, как южанин, был вспыльчивым и дерзким, а магию рассматривал лишь как подспорье к боевым искусствам, которыми владел в совершенстве. Он мечтал прославиться, став героем, убивающим нечисть, о котором барды будут слагать свои песни. Конечно, в шестнадцать лет простительно грезить о славе. Вечерами у камина Тео, потягивая вино из хрустального бокала и качая головой, твердил другу:
-- Всё пройдёт, он перебесится, Генри, вот увидишь. Из этого болвана обязательно получится что-нибудь толковое.
Он очень любил своих детей и гордился ими. Наверное, мой отец завидовал ему, ведь вместо сыновей у него родилась я -- дочка, которую друзья и почти братья дразнили просто «девчонкой». И меня это расстраивало. Да, я была на два года моложе сорванцов Тео, но с детства ни в чём им не уступала -- ни в озорстве, ни в проказах.
А уж в магии -- тем белее... Марку на это было плевать, а вот Дон злился -- он хотел быть первым во всём.
-- Франни, ты -- всего лишь девчонка, и твоё место в доме рядом с мужем и детьми, -- сердито говорил он, -- магия -- не женское дело.
В ответ я обычно показывала ему язык и демонстрировала очередное выученное заклинание. Однажды из-за нашей перепалки чуть не сгорел весь замок. Меня, конечно, отругали, но простили, ведь, по общему мнению, я была лишь маленькой вертлявой глупышкой.
Это так бесило, что, немного поразмыслив, я упросила няню сшить мужской костюм, заменивший неудобные длинные юбки. И с семи лет ко мне прилепилось полностью оправданное прозвище -- Франни-сорванец.
Облазив вместе с друзьями весь замок и его подземелье, я с удовольствием училась не только магии, но и владению оружием, чем, в конце концов, заслужила уважение братьев. Мы были славной бандой, и, глядя на наши выходки, родители оставалось только беспомощно разводить руками. Отец даже не делал попыток хоть что-то изменить -- он гордился мной, и его всё устраивало.
Я сразу заявила, что вместе с Доном и Марком стану охотницей на нечисть, и, со временем, доказала свою правоту. Сначала на «дело» меня брали с осторожностью, но после того, как Франни-сорванец умудрилась всех спасти, вовремя отпугнув магией какую-то мерзкую морду, вынырнувшую из дубравы во время семейного пикника -- зауважали и в шутку стали называть «наша несравненная охотница Франни». Я была счастлива, обожая всех, даже несносного зазнайку Дона и его хвастливого братца Марка.
Сегодня утром по заданию отца эта парочка ушла в лес: очередная тварь вылезла около ближайшей деревни, успев напугать и покалечить многих. Родители решили, что ребята справятся сами, ведь они уже не раз показывали отличные навыки в бою. Мне же пришлось остаться дома и сидеть у постели простудившегося отца, но мыслями я была с друзьями, проклиная себя, что не пошла вместе с ними.
День подходил к концу, а они всё не возвращались. Начинало темнеть, усилился холодный ветер, бросавшийся опавшей листвой в мои растрёпанные рыжие кудри. Я стояла около замка, кутаясь в тёплую шаль и держа в руке большой фонарь, с тревогой ожидала возвращения Тео и ослабленного болезнью отца, уже час как отправившихся на поиски братьев. Меня с собой опять не взяли, приказав оставаться дома и ждать. Расстроенная, я сходила с ума от беспокойства и, как оказалось, не напрасно.
Переход открылся прямо у стен замка, из него вышли отец и Тео, неся ребят на плечах. Раз им пришлось применить магию -- дело было плохо. Я бросилась к ним, на коленях ползая около распростёртых на траве тел. Оба брата были ещё живы, но, казалось, им оставалось совсем немного. Дон и Марк были бледнее первого снега в горах; их сомкнутые веки, как и потрескавшиеся губы, покрывала странная тёмная корка.
-- Встань, Франни, мы не в силах им помочь, -- печально сказал отец, видя мои лихорадочные попытки применить исцеляющие заклинания, -- детей поразила неведомая болезнь. Ни я, ни Тео не знаем, как с ней бороться. Это похоже на яд: видишь следы укусов на их шеях -- тварь оказалась проворнее наших мальчиков.
-- Ерунда, -- кричала я, захлёбываясь слезами, -- у тебя ползамка набито книгами по магии, наверняка найдётся что-нибудь полезное. Тео, что молчишь? Ты же некромант, сыновья умирают, сделай хоть что-то! В лаборатории столько разных зелий, неужели нет ни одного противоядия?
Тео поднял меня за плечи, прижав к себе:
-- Франни, детка… Будь хоть малейший шанс, я отдал бы за них жизнь, клянусь!
Он вдруг замолчал, бледнея, и повернулся к отцу:
-- Погоди-ка, ты помнишь о старинной рукописи? Там ведь есть особое, очень сильное заклинание. Хоть нас и предупреждали не применять его: оно обещает многое, но взамен отбирает у людей самое дорогое, что у них есть -- я бы рискнул…
-- Столько лет прошло, а ты ещё помнишь… Неси его немедленно, мне надо самому посмотреть, -- вскричал отец.
Тео исчез и через пару мгновений появился с кожаной тетрадью в дрожащих руках. Отец вырвал её и быстро начал листать, его лицо при этом всё больше и больше мрачнело. Дрожащими пальцами он вытер пот со лба и обернулся к другу:
-- Ты хоть понимаешь, что это -- дьявольская книга? Обещал же избавиться от неё, Тео…
Тот пробормотал упавшим голосом:
-- Я сохранил её на всякий случай, Генри, -- и, забрав тетрадь у отца, стал внимательно читать записи.
В отличие от родителей, я не колебалась: вырвав рукопись, отбежала в сторону и, подсвечивая себе фонарём, начала изучать исписанные мелким почерком страницы. Заклинание было простым и обещало вернуть к жизни любого, в ком хотя бы теплилась её частица. Но взамен оно требовало многого…
Прежде чем произнести его вслух, надо было расписаться кровью. Это значило, что рискнувший применить нечистое колдовство позволяет заклинанию самому выбрать плату -- отнять ли его жизнь или самые сильные чувства, что испытывал умирающий человек.
Не обращая внимания на крики отца и Тео, бросившихся ко мне в попытке остановить безрассудство, ненадолго обездвижила их, чтобы они не помешали мне исполнить задуманное. Мыслями я была с ребятами, беспомощно лежащими у моих ног:
-- Если повезёт, и останусь жива, заклинание отберёт у братьев их самые сильные чувства или счастливые воспоминания. Ну и пусть, главное, чтобы они жили. А что воспоминания? Мальчики ещё так молоды, у них впереди целое море счастья...
Сев на колени рядом с братьями, на всякий случай попрощалась с ними. Не слыша стонов отца:
-- Не смей, Франни, это может тебя убить! -- прокола палец булавкой и расписалась в тетради, прочитав заклинание до последней буквы. Наверное, мне повезло -- я осталась жива…
Лица Дона и Марка порозовели, ресницы вздрогнули, тёмная корка рассыпалась в пыль, и только тогда я позволила Тео оттащить себя в сторону.
Первым очнулся Дон и, сев, со стоном потрогал голову:
-- Боже, Марк, куда ты вчера меня завёл, дурак? Я совершенно не помню, что делал и с кем пил. Голова разламывается от боли. Вот приду в себя -- будет тебе трёпка, скотина, а не брат…
-- Сам такой! -- ответил поднявшийся на ноги Марк и протянул брату руку, помогая встать, -- всё как в тумане, но, вроде, никуда не ходили. А, кажется, там была какая-то страшная морда, и мы здорово её приложили с двух сторон -- она как свалилась, так больше и не встала.
-- Точно, -- вспомнил Дон, -- эта дрянь с двумя хвостами умудрилась цапнуть нас обоих за шеи, у меня до сих пор за ухом болит. А потом я вырубился. Отец, Генри! Это вы нас нашли? -- и братья бросились в объятья родных, благодаря за спасение и совершенно меня игнорируя.
-- Это не мы с Генри, а Франни спасла вас, -- вытирая слёзы, сказал Тео.
-- Какая ещё Франни? -- Марк обернулся и только тогда заметил меня, -- девчонка? Откуда она взялась?
К нему присоединился Дон, окидывая меня презрительным взглядом:
-- Кто такая, и что делает в замке? И почему она в мужской одежде, какая дерзость!
-- Тихо, тихо, ребята… Это же ваша младшая сестрёнка и подруга Франни, моя дочь, -- отец обнял меня, целуя, а потом объяснил ситуацию потрясённым братьям.
Они молча выслушали его историю, недовольно буркнув:
-- Спасибо, -- и сразу же отвернулись.
-- Есть хочу, -- как всегда затянул Марк, известный любитель хорошо покушать.
-- Я бы тоже не отказался поужинать, темнеет уже, -- присоединился к нему Дон, -- Генри, а почему ты скрывал, что у тебя есть взрослая дочь?
Отец вздохнул:
-- Ты плохо меня слушал, Донни. Вы с братом забыли о ней, таково требование заклинания, зато теперь оба живы и здоровы.
Дон тряхнул золотистыми, словно спелая пшеница, волосами, кивая с недовольной миной, словно отмахивался от меня как от назойливого насекомого:
-- Не такая уж и большая плата за жизнь. Подумаешь, забыли девчонку! Да я постоянно о них забываю… -- и он рассмеялся. Хохот Марка поддержал его, и пришлось сцепить зубы, чтобы не заплакать от обиды.
-- Как вам только не стыдно, -- отец в гневе сжал кулаки, его красивое лицо покрылось пятнами.
-- Не надо, папа, не расстраивайся, -- мои руки ласково обняли его плечи, -- просто они забыли, кто такая Франни, но я им быстро напомню, какого это -- связываться со мной…
Братья замолчали и нахмурились, Марк недовольно скорчил гримасу:
-- Да что с вами такое? Шуток, что ли, не понимаете? -- он протянул мне руку, -- привет, Франни, рад с тобой познакомиться, и ещё раз спасибо от нас обоих. Ну, теперь-то всё в порядке? Может, пойдём ужинать?
Отец беспомощно развёл руками:
-- Прости их, дочка, они забыли о вашей многолетней дружбе.
Я вымученно улыбнулась:
-- Всё нормально, па! Уж лучше так, чем лежать в холодной могиле. Пойдём, у меня тоже от голода сводит живот...
Тео подошёл, зарывшись лицом в мои длинные рыжие волосы:
-- Спасибо, детка, я никогда не забуду того, что ты сегодня для нас сделала.
Кивнула, принимая его слова, и медленно побрела за всеми в замок, повторяя про себя:
-- Держись, Франни! Ты сможешь всё выдержать, потому что никогда не забудешь того, что ещё совсем недавно связывало нас троих…
За столом все ели, оживлённо обсуждая происшествие, и, казалось, неизвестный монстр занимал умы братьев больше, чем спасшая им жизнь Франни. Я смотрела в тарелку, делая вид, что выбираю себе кусочек получше, думая совсем о другом…
Это случилось несколько месяцев назад. Сначала я вытянулась, став похожа на швабру нашей служанки. Дон и Марк смеялись надо мной, и я отвешивала им подзатыльники, хохоча над глупыми шутками, а потом в одиночестве своей комнаты горько плакала от обиды.
Но вскоре тело начало меняться, и братья заметили это первыми. Они пристально рассматривали ставший мне слишком тесным в груди охотничий костюм. Однажды Дон, непривычно краснея, вдруг заявил, что длинное голубое платье больше бы подошло к цвету моих глаз. И, что самое странное, насмешливый Марк его поддержал.
Я не верила себе и не сразу поняла, что происходило, пока горничная не сболтнула, причёсывая волосы перед сном:
-- А молодые господа Дон и Марк, кажется, потеряли от Вас не только головы, но и сердца. Они вчера чуть не подрались из-за того, кому из них подвести Вам коня и помочь забраться на него перед охотой.
