Я в растерянности стоял перед воротами Мардейна -- самого крупного портового города на побережье Южного моря. Эрин, моя неожиданная спутница в путешествии к «родным берегам», с любопытством крутила головой, охая и удивляясь всему, что попадалось ей на глаза. А тут было на что посмотреть -- в этом месте сходились торговые пути со всех концов Империи, и наивной двенадцатилетней девочке, не видевшей в своей короткой жизни ничего лучше соседнего городка с его неказистой рыночной площадью и покосившимся зданием ратуши, огромный и удивительный мир вскружил голову.
Мне же было не до любования красотами природы и раскалёнными солнцем улицами белоснежного города, известного своими потрясающими дворцами и парками. Чтобы добраться сюда, нам с Эрин понадобилось два долгих и очень непростых месяца. Путь по земле, которую много лет терзали войны, только ещё привыкавшей к мирной жизни, был не из лёгких. Но сестричка Эри, как я её называл, мужественно переносила все тяготы походного быта, никогда не жалуясь на трудности, хотя в наших котомках порой не было ничего, кроме луковицы и куска хлеба, а кровать в лучшем случае заменяла охапка сена или еловый лапник… К счастью, летнее тепло не покидало эти края очень долго.
-- Знаешь, Го, а мне нравится спать под звёздами, -- говорила она у костра, варя нехитрую похлёбку из того, что удавалось раздобыть, -- конечно, если нет дождя… -- и её нежный смех согревал душу бывшего наёмника, решившего навсегда покончить с жизнью, полной боли и крови.
Я возвращался в отчий дом, который не видел почти двадцать лет и где бродягу-сына по-прежнему ждала мама. Во всяком случае, очень на это надеялся, ведь последнюю весточку от неё получил почти год назад… И теперь, можно сказать, был в шаге от своей цели, ведь именно в Мардейне я собирался нанять лодку. Всего день хода под развевающимся парусом по бирюзовым волнам, и мы причалим к когда-то брошенному острову…
Всадник на пегой лошади пронёсся мимо, обругав задумавшегося разиню, и, подняв клубы песка, скрылся в воротах. Эрин взяла меня за руку:
-- Пойдём, Го… Ты же говорил, что осталось совсем немного. Скоро уже будешь дома -- надеюсь, твоя мама примет сироту…
Я погладил её запылившиеся волосы:
-- Не сомневайся, сестрёнка -- так и будет. Пойдём, и знаешь, куда мы направимся в первую очередь? В городские бани -- они лучшие на всём побережье. Хватит трястись над каждой монеткой, давай, наконец, как следует вымоемся. Эта жара кого хочешь доконает… А потом -- в гостиницу, теперь можно позволить себе выспаться в приличной кровати и от пуза наесться разных вкусностей… Как же надоела эта похлёбка из «ничего»! Хочу мяса, вина и целую гору спелых фруктов…
Она улыбнулась «старшему братишке»:
-- Я тоже, Го, -- купишь настоящих хрустящих пирожков и жареной рыбки? Мм… до чего же вкусно!
Так, смеясь, полные надежд, этим утром мы вошли в коварный город, не представляя, что он приготовил для легкомысленных путников…
Вечер принёс долгожданную прохладу, и дувший с моря лёгкий бриз развевал в кои-то веки чистые волосы, а клонившееся к горизонту оранжевое солнце золотыми искрами сверкало на длинных косах Эрин. Девочка шла рядом, взбивая босыми ногами фонтанчики белого песка, с удовольствием хрустя ароматной корочкой недавно купленной сдобы. И, глядя на её счастливое румяное личико, я улыбался, на мгновение поверив, что и в моей унылой жизни наконец-то наступят перемены к лучшему, а всё плохое забудется, растворившись в памяти как наши следы под белой пеной прибоя…
Наверное, следовало послушать заботливую сестрёнку, и, отложив дела на утро, расслабиться и пораньше лечь спать, дав уставшему телу долгожданный отдых. Но я так торопился домой, что уговорил её прогуляться по берегу в надежде договориться с кем-нибудь из местных рыбаков и нанять лодку.
Раз за разом мы подходили к чинящим сети худым, загоревшим до черноты людям, но все они, услышав о нашем деле, отказывались, не объясняя причин. Лишь один показал на старый причал:
-- Поговорите с Хансом -- он лодочник, сдаёт своё корыто в наём… Может, и согласится отвезти вас на остров. Ему главное, чтоб платили, -- рыбак сплюнул, -- водится, дурак, со всяким отребьем, как пить дать однажды накличет беду на свою голову…
Я сунул медную монету в его мозолистую ладонь:
-- А что с ним не так? Можно ли ему доверять?
Тот хмыкнул:
-- Никому нельзя верить, парень -- это жизнь… Тем более тому, кто связан с контрабандистами, но, боюсь, больше никто вас не повезёт -- время сейчас горячее, пропустишь день -- останешься с пустым брюхом. Да и желающих рисковать и тащиться на заразный остров -- нет…
Сердце болезненно сжалось, и, почувствовав неладное, Эрин крепко вцепилась в мою ладонь.
Человек развернулся, чтобы уйти, но я схватил его за плечо:
-- Погоди… Раз взял деньги -- рассказывай.
Он окинул чужака сердитым взглядом, но, посмотрев на девочку, смягчился:
-- Родня у тебя там, что ли? Тогда, что ж… Почти год назад на острове бушевала странная лихорадка. Говорят, целый посёлок выкосила. Большинство тех, кому повезло не заболеть, уехали на материк, остальные выживают как могут. Никто с ними общаться не хочет -- до сих пор боятся заразиться; по указу градоначальника раз в месяц беднягам привозят соль и муку -- просто оставляют на берегу, а рыбы в море и так полно… Несчастливая судьба. Ты бы, парень, тоже не ездил -- пожалей девчонку…
Я ослабил захват, и рыбак заторопился к своей лодке. Эрин осторожно потрогала за рукав:
-- Что теперь делать, Го?
Слова давались с трудом:
-- Поступим так… Сейчас попробую договориться с этим Хансом, потом пойдём в гостиницу и переночуем, а утром -- отправлюсь на остров. Один. Если всё будет нормально, вернусь за тобой, если же через три дня…
Я взял Эрин за плечи:
-- Малышка, оставлю тебе всё, что скопил… Ты уже взрослая, постарайся найти работу, в таком большом городе, думаю, это будет несложно, и… прости.
Она прижалась ко мне, сказав настолько решительно, что, нежно обняв, я спрятал невольную усмешку в её волосах:
-- Даже не думай… Ни за что не оставлю тебя одного, пойдём вместе -- куда ты, туда и я! Обещал же, что защитишь сестрёнку, а разве можно это сделать на расстоянии…
Вместо ответа пожал маленькую холодную ладошку, и мы пошли к старому причалу, у которого была привязана большая крытая лодка. Светловолосый мальчик лет семи сидел, свесив ноги над водой, и что-то рассматривал в набегающих волнах.
Эрин подала знак «не вмешиваться» и, присев рядом с ним, спросила:
-- За кем следишь? Ух ты, какие большие рыбы… А где твой папа?
Мальчик поднял голову, с интересом рассматривая незнакомку, но промолчал. Из лодки выбралась девочка, по виду -- ровесница Эрин, со всклоченными, похожими на солому волосами, и недовольно фыркнула:
-- Эй, ты кто такая и чего тут ошиваешься?
«Переговорщица» улыбнулась:
-- Привет, я -- Эрин. Мы со старшим братом хотим на завтра нанять вашу лодку. А твои родители дома?
Дочь рыбака окинула её насмешливым взглядом:
-- Эрин? Странное имя, но красивое… Я -- Мири, а это мой брат -- Бен, он глухонемой. Ты ведь не будешь его обижать? А то… -- и она продемонстрировала сестрёнке грязные, но крепкие кулачки…
Эрин рассмеялась:
-- Ну что ты… нельзя обижать маленьких. Мира, какие у тебя красивые волосы…
Через минуту я с восхищением наблюдал, как, сидя на скрипучих досках причала, две девчонки весело болтали, словно давние подружки. Вскоре к нам вышла измождённого вида женщина и, вежливо поздоровавшись, позвала зайти внутрь. Сам Ханс оказался угрюмым мужчиной с хитрым и цепким взглядом. Он сразу потребовал высокую плату, и пришлось долго с ним торговаться, чтобы хоть немного сбить цену, отдав недоверчивому лодочнику половину запрошенных им денег…
Наконец договорившись с Хансом встретиться на рассвете, я окликнул Эрин, и она с явной неохотой рассталась с новой знакомой. На мой молчаливый вопрос девочка смущённо улыбнулась:
-- Знаешь, как иногда просто хочется поболтать с кем-нибудь вроде Миры. Дома осталась подружка, наверняка тоже скучает…
Понимающе кивнул, и остаток пути до гостиницы мы провели в молчании. Настроение испортилось -- не отпускали тревожные мысли о маме. Ночью бывшего солдата донимали кошмары -- снилось, что, крича, пытаюсь вытащить её и Эрин из бушующего пламени, но не могу этого сделать, потому что связан толстой цепью. Проснувшись в холодном поту, увидел уже одетую сестрёнку, смотревшую в окно с грустным видом:
-- Мне почему-то страшно, Го… Всё же будет хорошо, да?
Я не знал, что ответить, и, быстро позавтракав, мы поспешили на причал. Едва показавшееся из-за горизонта солнце уже протягивало к нам свои огненные пальцы, и пришлось поглубже натянуть на голову капюшон купленного вчера на рынке изрядно поношенного светлого плаща. А Эрин, поправив узорный платок, завязанный под тёмными косами, бережно разгладила складки нового платья -- ещё одной безумной траты, на которую я вчера расщедрился, видимо, потеряв голову от радости, что скоро увижу родной дом…
Лодка нашего перевозчика слегка покачивалась на прозрачных волнах, но парус почему-то ещё не был поднят, да и сам Ханс не спешил нам на встречу. И это мне не понравилось. Как только вступили на грустно скрипнувшие доски причала, дал Эрин знак остановиться. Было видно, что ей не по себе -- карие глаза смотрели с испугом…
Замерев перед дверью в небольшую надстройку на палубе, видимо, служившую семье Ханса домом, я вытащил меч из ножен. Потому что утренний ветерок принёс с собой хорошо знакомый солдату запах -- запах крови. Представшее глазам зрелище не вызвало во мне бурных эмоций -- я слишком часто видел подобное: наш лодочник и его жена были мертвы. Обоим жестоко перерезали горло, почти отделив головы от тел.
Сразу подумалось о большом палаше или остром топоре мясника -- удары были нанесены очень точно. Всё в этом маленьком плавучем доме было перевёрнутое вверх дном, что указывало на ограбление. Наверное, напавшие позарились на припрятанную кубышку Ханса. Ведь больше здесь брать было нечего. Разве что… Сердце на мгновение замерло, а тело бросило в жар -- дети… Неужели похищение?
Но я ошибся: вскрик Эрин подтвердил мои худшие опасения -- она первой обнаружила пропажу. Распахнув хлипкую дверь, бросился ей на помощь, но всё равно опоздал: сестрёнка стояла на краю причала, не отрывая глаз от воды -- там на волнах покачивалась небольшая плоскодонка, а в ней в луже крови плавало то, что осталось от несчастных…
На негнущихся ногах я подошёл к застывшей девочке и, прижав её голову к своей груди, прошептал:
-- Не надо, малышка, не смотри…
Но она вырвалась, и, взглянув на меня огромными, полными ужаса глазами как-то слишком спокойно сказала:
-- Они просто звери… Нет, чудовища… Такие -- не должны жить. Го, отомсти за маленького Бена и Мири, больше ведь некому за них заступиться -- пожалуйста, Го, убей их, убей -- сделай это для своей сестрёнки…
В этом обычно нежном голосе было столько боли и отчаяния, что среди жары меня затрясло как от зимней стужи:
-- Успокойся, Эри, понимаю, как тебе сейчас тяжело и страшно, но… не могу выполнить твою просьбу -- это работа для Городской Стражи. Ты хоть представляешь, сколько в огромном городе людей? Как среди них отыскать мерзавцев? К тому же, я поклялся, что больше не буду убивать, на совести Го и без того слишком много грехов…
Однако, потрясённая случившимся, она не хотела ничего слушать, упрямо повторяя:
-- Сделай это в последний раз, Го… А если бы на их месте оказалась я?
Приложил палец к губам, и она покорно замолчала -- сейчас моё внимание переключилось на какое-то мельтешение за развалинами халупы на берегу и негромкое ржание лошади. Кто-то прятался совсем рядом, и вряд ли это были негодяи, убившие семью лодочника.
Решение пришло мгновенно -- незаметно передал Эрин свёрток с деньгами, быстро убравшей его в свою торбу за спиной:
-- Скорей уходи, похоже, мы угодили в ловушку… Не возвращайся в гостиницу -- днём потолкайся на рыночной площади, а позже найди место, где переночевать. Когда придёт время -- сам тебя найду. Ну же, детка, беги, я их задержу…
Светлое платье Эрин мелькнуло среди колючек цветущего кустарника, и серая тень метнулась за ней следом. Я ухмыльнулся, услышав, как злой мужской голос чертыхается, проклиная острые шипы, мысленно похвалив девочку за сообразительность. Худенькая и ловкая как маленькая обезьянка, она могла пролезть в любую щель, оставив преследователя с носом…
Я спрыгнул с причала на берег, и тут они, выскочив из-за своего укрытия, окружили меня. Судя по одинаковой невзрачной одежде и хмурым лицам, это были люди из Городской Стражи, и, как показал недолгий бой, не отличавшиеся особыми умениями в драке «семеро против одного». Бывший наёмник раскидал их без особого труда.
Человек в чёрном с красивой перевязью и золотыми нашивками на рукавах, по-видимому, был их командиром. Он громко ворчал:
-- Олухи, берите его живым! -- и, видя, что слова на подопечных не действуют, сам обнажил меч, велев тучному, хорошо одетому господину, выглядывавшему из-за его плеча и смотревшему на «преступника» со смесью страха и брезгливости, увести свою толстую задницу подальше отсюда и не мешаться капитану под ногами.
Этот задира вступил в бой, с первого же удара показав -- и в Городской Страже есть неплохие мечники. Я достойно ответил, демонстрируя, что ещё на многое способен, и, обменявшись виртуозными ударами, мы вежливо кивнули друг другу -- мол, разминка окончена, пора заняться делом.
Скажу честно, наше противостояние доставило опытному вояке истинное удовольствие. Впрочем, кажется, и противнику тоже -- он улыбался и, нанося точные удары, подмигивал, как хорошему приятелю. Мы ещё немного покружились под звон мечей, соперничая в изобретательности проведённых атак, время от времени чертыхаясь и отвешивая друг другу сомнительные комплименты, но очень быстро стало ясно, что силы примерно равны. А значит, когда поверженные ранее стражники очухаются и встанут на сторону своего командира, мне придётся несладко…
Я не стал заморачиваться и, увернувшись от очередного выпада чужого меча, поднырнув под него, в три прыжка подскочил к толстяку в дорогом камзоле, на свою беду так и не прислушавшемуся к дельному совету капитана. Лезвие меча молниеносно прижалось к его трясущемуся подбородку. Противник тут же поднял руки в примирительном жесте:
-- Эй, парень, не шути так… Ты хоть знаешь, на кого замахнулся?
Сдул лезущие в глаза мокрые волосы:
-- А должен? Главное, что этот тип нужен тебе живым, угадал?
Капитан хмыкнул:
-- Допустим. Твои предложения?
Приветливо улыбнулся, ощупывая языком шатающийся зуб:
-- Капитан, ты здорово дерёшься и, надеюсь, соображаешь не хуже. Я -- простой человек, нанял лодочника, чтобы сегодня с утра вместе с сестрой отправиться на остров… Давно не видел родню. К смерти бедолаги и его семьи никакого отношения не имею. Будь я виноват, разве пришёл сюда? Не идиот же. Отпусти нас и ищи настоящих преступников. Убийство детишек -- страшный грех, случившееся здесь скорее напоминает месть или показательную казнь… Впрочем, не мне тебя учить.
Он нахмурился:
-- Вот именно. Ты вчера последним разговаривал с Хансом, может, не сошлись в цене, кто знает.
Мне же было не до любования красотами природы и раскалёнными солнцем улицами белоснежного города, известного своими потрясающими дворцами и парками. Чтобы добраться сюда, нам с Эрин понадобилось два долгих и очень непростых месяца. Путь по земле, которую много лет терзали войны, только ещё привыкавшей к мирной жизни, был не из лёгких. Но сестричка Эри, как я её называл, мужественно переносила все тяготы походного быта, никогда не жалуясь на трудности, хотя в наших котомках порой не было ничего, кроме луковицы и куска хлеба, а кровать в лучшем случае заменяла охапка сена или еловый лапник… К счастью, летнее тепло не покидало эти края очень долго.
-- Знаешь, Го, а мне нравится спать под звёздами, -- говорила она у костра, варя нехитрую похлёбку из того, что удавалось раздобыть, -- конечно, если нет дождя… -- и её нежный смех согревал душу бывшего наёмника, решившего навсегда покончить с жизнью, полной боли и крови.
Я возвращался в отчий дом, который не видел почти двадцать лет и где бродягу-сына по-прежнему ждала мама. Во всяком случае, очень на это надеялся, ведь последнюю весточку от неё получил почти год назад… И теперь, можно сказать, был в шаге от своей цели, ведь именно в Мардейне я собирался нанять лодку. Всего день хода под развевающимся парусом по бирюзовым волнам, и мы причалим к когда-то брошенному острову…
Всадник на пегой лошади пронёсся мимо, обругав задумавшегося разиню, и, подняв клубы песка, скрылся в воротах. Эрин взяла меня за руку:
-- Пойдём, Го… Ты же говорил, что осталось совсем немного. Скоро уже будешь дома -- надеюсь, твоя мама примет сироту…
Я погладил её запылившиеся волосы:
-- Не сомневайся, сестрёнка -- так и будет. Пойдём, и знаешь, куда мы направимся в первую очередь? В городские бани -- они лучшие на всём побережье. Хватит трястись над каждой монеткой, давай, наконец, как следует вымоемся. Эта жара кого хочешь доконает… А потом -- в гостиницу, теперь можно позволить себе выспаться в приличной кровати и от пуза наесться разных вкусностей… Как же надоела эта похлёбка из «ничего»! Хочу мяса, вина и целую гору спелых фруктов…
Она улыбнулась «старшему братишке»:
-- Я тоже, Го, -- купишь настоящих хрустящих пирожков и жареной рыбки? Мм… до чего же вкусно!
Так, смеясь, полные надежд, этим утром мы вошли в коварный город, не представляя, что он приготовил для легкомысленных путников…
Вечер принёс долгожданную прохладу, и дувший с моря лёгкий бриз развевал в кои-то веки чистые волосы, а клонившееся к горизонту оранжевое солнце золотыми искрами сверкало на длинных косах Эрин. Девочка шла рядом, взбивая босыми ногами фонтанчики белого песка, с удовольствием хрустя ароматной корочкой недавно купленной сдобы. И, глядя на её счастливое румяное личико, я улыбался, на мгновение поверив, что и в моей унылой жизни наконец-то наступят перемены к лучшему, а всё плохое забудется, растворившись в памяти как наши следы под белой пеной прибоя…
Наверное, следовало послушать заботливую сестрёнку, и, отложив дела на утро, расслабиться и пораньше лечь спать, дав уставшему телу долгожданный отдых. Но я так торопился домой, что уговорил её прогуляться по берегу в надежде договориться с кем-нибудь из местных рыбаков и нанять лодку.
Раз за разом мы подходили к чинящим сети худым, загоревшим до черноты людям, но все они, услышав о нашем деле, отказывались, не объясняя причин. Лишь один показал на старый причал:
-- Поговорите с Хансом -- он лодочник, сдаёт своё корыто в наём… Может, и согласится отвезти вас на остров. Ему главное, чтоб платили, -- рыбак сплюнул, -- водится, дурак, со всяким отребьем, как пить дать однажды накличет беду на свою голову…
Я сунул медную монету в его мозолистую ладонь:
-- А что с ним не так? Можно ли ему доверять?
Тот хмыкнул:
-- Никому нельзя верить, парень -- это жизнь… Тем более тому, кто связан с контрабандистами, но, боюсь, больше никто вас не повезёт -- время сейчас горячее, пропустишь день -- останешься с пустым брюхом. Да и желающих рисковать и тащиться на заразный остров -- нет…
Сердце болезненно сжалось, и, почувствовав неладное, Эрин крепко вцепилась в мою ладонь.
Человек развернулся, чтобы уйти, но я схватил его за плечо:
-- Погоди… Раз взял деньги -- рассказывай.
Он окинул чужака сердитым взглядом, но, посмотрев на девочку, смягчился:
-- Родня у тебя там, что ли? Тогда, что ж… Почти год назад на острове бушевала странная лихорадка. Говорят, целый посёлок выкосила. Большинство тех, кому повезло не заболеть, уехали на материк, остальные выживают как могут. Никто с ними общаться не хочет -- до сих пор боятся заразиться; по указу градоначальника раз в месяц беднягам привозят соль и муку -- просто оставляют на берегу, а рыбы в море и так полно… Несчастливая судьба. Ты бы, парень, тоже не ездил -- пожалей девчонку…
Я ослабил захват, и рыбак заторопился к своей лодке. Эрин осторожно потрогала за рукав:
-- Что теперь делать, Го?
Слова давались с трудом:
-- Поступим так… Сейчас попробую договориться с этим Хансом, потом пойдём в гостиницу и переночуем, а утром -- отправлюсь на остров. Один. Если всё будет нормально, вернусь за тобой, если же через три дня…
Я взял Эрин за плечи:
-- Малышка, оставлю тебе всё, что скопил… Ты уже взрослая, постарайся найти работу, в таком большом городе, думаю, это будет несложно, и… прости.
Она прижалась ко мне, сказав настолько решительно, что, нежно обняв, я спрятал невольную усмешку в её волосах:
-- Даже не думай… Ни за что не оставлю тебя одного, пойдём вместе -- куда ты, туда и я! Обещал же, что защитишь сестрёнку, а разве можно это сделать на расстоянии…
Вместо ответа пожал маленькую холодную ладошку, и мы пошли к старому причалу, у которого была привязана большая крытая лодка. Светловолосый мальчик лет семи сидел, свесив ноги над водой, и что-то рассматривал в набегающих волнах.
Эрин подала знак «не вмешиваться» и, присев рядом с ним, спросила:
-- За кем следишь? Ух ты, какие большие рыбы… А где твой папа?
Мальчик поднял голову, с интересом рассматривая незнакомку, но промолчал. Из лодки выбралась девочка, по виду -- ровесница Эрин, со всклоченными, похожими на солому волосами, и недовольно фыркнула:
-- Эй, ты кто такая и чего тут ошиваешься?
«Переговорщица» улыбнулась:
-- Привет, я -- Эрин. Мы со старшим братом хотим на завтра нанять вашу лодку. А твои родители дома?
Дочь рыбака окинула её насмешливым взглядом:
-- Эрин? Странное имя, но красивое… Я -- Мири, а это мой брат -- Бен, он глухонемой. Ты ведь не будешь его обижать? А то… -- и она продемонстрировала сестрёнке грязные, но крепкие кулачки…
Эрин рассмеялась:
-- Ну что ты… нельзя обижать маленьких. Мира, какие у тебя красивые волосы…
Через минуту я с восхищением наблюдал, как, сидя на скрипучих досках причала, две девчонки весело болтали, словно давние подружки. Вскоре к нам вышла измождённого вида женщина и, вежливо поздоровавшись, позвала зайти внутрь. Сам Ханс оказался угрюмым мужчиной с хитрым и цепким взглядом. Он сразу потребовал высокую плату, и пришлось долго с ним торговаться, чтобы хоть немного сбить цену, отдав недоверчивому лодочнику половину запрошенных им денег…
Наконец договорившись с Хансом встретиться на рассвете, я окликнул Эрин, и она с явной неохотой рассталась с новой знакомой. На мой молчаливый вопрос девочка смущённо улыбнулась:
-- Знаешь, как иногда просто хочется поболтать с кем-нибудь вроде Миры. Дома осталась подружка, наверняка тоже скучает…
Понимающе кивнул, и остаток пути до гостиницы мы провели в молчании. Настроение испортилось -- не отпускали тревожные мысли о маме. Ночью бывшего солдата донимали кошмары -- снилось, что, крича, пытаюсь вытащить её и Эрин из бушующего пламени, но не могу этого сделать, потому что связан толстой цепью. Проснувшись в холодном поту, увидел уже одетую сестрёнку, смотревшую в окно с грустным видом:
-- Мне почему-то страшно, Го… Всё же будет хорошо, да?
Я не знал, что ответить, и, быстро позавтракав, мы поспешили на причал. Едва показавшееся из-за горизонта солнце уже протягивало к нам свои огненные пальцы, и пришлось поглубже натянуть на голову капюшон купленного вчера на рынке изрядно поношенного светлого плаща. А Эрин, поправив узорный платок, завязанный под тёмными косами, бережно разгладила складки нового платья -- ещё одной безумной траты, на которую я вчера расщедрился, видимо, потеряв голову от радости, что скоро увижу родной дом…
Лодка нашего перевозчика слегка покачивалась на прозрачных волнах, но парус почему-то ещё не был поднят, да и сам Ханс не спешил нам на встречу. И это мне не понравилось. Как только вступили на грустно скрипнувшие доски причала, дал Эрин знак остановиться. Было видно, что ей не по себе -- карие глаза смотрели с испугом…
Замерев перед дверью в небольшую надстройку на палубе, видимо, служившую семье Ханса домом, я вытащил меч из ножен. Потому что утренний ветерок принёс с собой хорошо знакомый солдату запах -- запах крови. Представшее глазам зрелище не вызвало во мне бурных эмоций -- я слишком часто видел подобное: наш лодочник и его жена были мертвы. Обоим жестоко перерезали горло, почти отделив головы от тел.
Сразу подумалось о большом палаше или остром топоре мясника -- удары были нанесены очень точно. Всё в этом маленьком плавучем доме было перевёрнутое вверх дном, что указывало на ограбление. Наверное, напавшие позарились на припрятанную кубышку Ханса. Ведь больше здесь брать было нечего. Разве что… Сердце на мгновение замерло, а тело бросило в жар -- дети… Неужели похищение?
Но я ошибся: вскрик Эрин подтвердил мои худшие опасения -- она первой обнаружила пропажу. Распахнув хлипкую дверь, бросился ей на помощь, но всё равно опоздал: сестрёнка стояла на краю причала, не отрывая глаз от воды -- там на волнах покачивалась небольшая плоскодонка, а в ней в луже крови плавало то, что осталось от несчастных…
На негнущихся ногах я подошёл к застывшей девочке и, прижав её голову к своей груди, прошептал:
-- Не надо, малышка, не смотри…
Но она вырвалась, и, взглянув на меня огромными, полными ужаса глазами как-то слишком спокойно сказала:
-- Они просто звери… Нет, чудовища… Такие -- не должны жить. Го, отомсти за маленького Бена и Мири, больше ведь некому за них заступиться -- пожалуйста, Го, убей их, убей -- сделай это для своей сестрёнки…
В этом обычно нежном голосе было столько боли и отчаяния, что среди жары меня затрясло как от зимней стужи:
-- Успокойся, Эри, понимаю, как тебе сейчас тяжело и страшно, но… не могу выполнить твою просьбу -- это работа для Городской Стражи. Ты хоть представляешь, сколько в огромном городе людей? Как среди них отыскать мерзавцев? К тому же, я поклялся, что больше не буду убивать, на совести Го и без того слишком много грехов…
Однако, потрясённая случившимся, она не хотела ничего слушать, упрямо повторяя:
-- Сделай это в последний раз, Го… А если бы на их месте оказалась я?
Приложил палец к губам, и она покорно замолчала -- сейчас моё внимание переключилось на какое-то мельтешение за развалинами халупы на берегу и негромкое ржание лошади. Кто-то прятался совсем рядом, и вряд ли это были негодяи, убившие семью лодочника.
Решение пришло мгновенно -- незаметно передал Эрин свёрток с деньгами, быстро убравшей его в свою торбу за спиной:
-- Скорей уходи, похоже, мы угодили в ловушку… Не возвращайся в гостиницу -- днём потолкайся на рыночной площади, а позже найди место, где переночевать. Когда придёт время -- сам тебя найду. Ну же, детка, беги, я их задержу…
Светлое платье Эрин мелькнуло среди колючек цветущего кустарника, и серая тень метнулась за ней следом. Я ухмыльнулся, услышав, как злой мужской голос чертыхается, проклиная острые шипы, мысленно похвалив девочку за сообразительность. Худенькая и ловкая как маленькая обезьянка, она могла пролезть в любую щель, оставив преследователя с носом…
Я спрыгнул с причала на берег, и тут они, выскочив из-за своего укрытия, окружили меня. Судя по одинаковой невзрачной одежде и хмурым лицам, это были люди из Городской Стражи, и, как показал недолгий бой, не отличавшиеся особыми умениями в драке «семеро против одного». Бывший наёмник раскидал их без особого труда.
Человек в чёрном с красивой перевязью и золотыми нашивками на рукавах, по-видимому, был их командиром. Он громко ворчал:
-- Олухи, берите его живым! -- и, видя, что слова на подопечных не действуют, сам обнажил меч, велев тучному, хорошо одетому господину, выглядывавшему из-за его плеча и смотревшему на «преступника» со смесью страха и брезгливости, увести свою толстую задницу подальше отсюда и не мешаться капитану под ногами.
Этот задира вступил в бой, с первого же удара показав -- и в Городской Страже есть неплохие мечники. Я достойно ответил, демонстрируя, что ещё на многое способен, и, обменявшись виртуозными ударами, мы вежливо кивнули друг другу -- мол, разминка окончена, пора заняться делом.
Скажу честно, наше противостояние доставило опытному вояке истинное удовольствие. Впрочем, кажется, и противнику тоже -- он улыбался и, нанося точные удары, подмигивал, как хорошему приятелю. Мы ещё немного покружились под звон мечей, соперничая в изобретательности проведённых атак, время от времени чертыхаясь и отвешивая друг другу сомнительные комплименты, но очень быстро стало ясно, что силы примерно равны. А значит, когда поверженные ранее стражники очухаются и встанут на сторону своего командира, мне придётся несладко…
Я не стал заморачиваться и, увернувшись от очередного выпада чужого меча, поднырнув под него, в три прыжка подскочил к толстяку в дорогом камзоле, на свою беду так и не прислушавшемуся к дельному совету капитана. Лезвие меча молниеносно прижалось к его трясущемуся подбородку. Противник тут же поднял руки в примирительном жесте:
-- Эй, парень, не шути так… Ты хоть знаешь, на кого замахнулся?
Сдул лезущие в глаза мокрые волосы:
-- А должен? Главное, что этот тип нужен тебе живым, угадал?
Капитан хмыкнул:
-- Допустим. Твои предложения?
Приветливо улыбнулся, ощупывая языком шатающийся зуб:
-- Капитан, ты здорово дерёшься и, надеюсь, соображаешь не хуже. Я -- простой человек, нанял лодочника, чтобы сегодня с утра вместе с сестрой отправиться на остров… Давно не видел родню. К смерти бедолаги и его семьи никакого отношения не имею. Будь я виноват, разве пришёл сюда? Не идиот же. Отпусти нас и ищи настоящих преступников. Убийство детишек -- страшный грех, случившееся здесь скорее напоминает месть или показательную казнь… Впрочем, не мне тебя учить.
Он нахмурился:
-- Вот именно. Ты вчера последним разговаривал с Хансом, может, не сошлись в цене, кто знает.
