Чем ближе лодка подходила к острову, тем тяжелее становилось у меня на душе. Подумать только, ещё совсем недавно я с трепетом и замиранием сердца думал о том, как после стольких лет снова ступлю на землю, где родился и провёл своё пусть и не самое беззаботное, но всё же счастливое детство. И, закрывая глаза, представлял, как захожу в наш маленький, уютный, всегда чистый дом, бросаясь к всполошившейся маме, обнимаю её, целуя убранную в тяжёлый узел каштановую косу и невозможно синие, любящие глаза…
-- Мама, мамочка… прости бродягу-сына за несусветную глупость, за то, что променял твой дивный смех на дым сражений, стоны умирающих друзей и бесконечную боль разлуки. Не плачь, дорогая, я больше никуда не уеду…
А теперь это радостное ожидание сменилось, стыдно признаться, паническим страхом, что всё будет совсем, совсем не так… Ведь несколько часов назад я узнал о лихорадке, бушевавшей прошлым летом на острове. Тогда мало кто выжил… Не заболевшие счастливчики уехали на материк, остальные же или ушли в горы, основав новые поселения, или остались на берегу, доживать свой век там, куда больше не приезжали люди, боясь заразиться смертельным недугом…
Я не знал, что стало с самым дорогим мне человеком, и эта неизвестность сводила бывшего вояку с ума…
Лодку качнуло, Мик бодро вспрыгнул на причал и со знанием дела крепил швартовы. Зарумянившаяся от волнения Эрин смотрела на старшего братишку с понятным нетерпением, и, вымученно улыбнувшись, я помог ей выбраться на подозрительно прогибавшиеся под нашим весом доски. Сколько себя помню, здесь, на пристани, всегда было не протолкнуться от рыбацких судов. Теперь же заброшенная и одинокая, она выглядела никому не нужным хламом.
Мик Мори, улыбчивый и симпатичный парнишка-шпион капитана Шема, а по совместительству -- его племянник, навязанный нам в качестве попутчика на остров, закинул свой походный мешок на плечо:
-- Ну что, господин бывший наёмник, пойдём в брошенный посёлок или устроимся на ночь в пещерах неподалёку?
От его весёлого голоса и без того мрачное настроение быстро скатывалось в бездну, но я сдержался ради Эрин -- этой милой двенадцатилетней девочки, моей названой сестрёнки , с которой возвращавшегося домой солдата два месяца назад свела насмешница-судьба.
По дороге сюда, на этот гористый, покрытый дремучими лесами клочок суши, нам пришлось многое перенести. Но мысль, что скоро я смогу познакомить маму с малышкой Эрин, так напоминавшей навсегда потерянную младшую сестру, согревала сердце. Она наполняла его глупыми мечтами о том, как счастливо мы заживём все вместе. Вот же наивный идиот…
У Мика были другие планы -- когда капитан Городской Стражи сказал, что посылает на остров опытного сыщика отыскать следы убийцы семьи лодочника, я представлял человека, по крайней мере, моего возраста. Но этот мальчишка… Да -- ловкий. И, несомненно, смышлёный… но какой из него, чёрт возьми, сыщик? Посмеялся Шем, что ли? Хотя не похож он на легкомысленного шутника…
Мик закашлял, напоминая задумчивому наёмнику, что ждёт ответа. Я вскинул на него полные гнева глаза:
-- Ты, паршивец, волен идти на все четыре стороны. Мы же с Эрин сначала осмотрим посёлок…
Сам не знаю, почему сорвался на мальчишку -- ничего плохого он не сделал. Услышав такой ответ, Мик сразу погрустнел, закусив губу. Сестрёнка быстро сжала мою ладонь в своей маленькой руке:
-- Ты устал, Го. Я -- тоже… и Мик, наверное. Не сердись на него, пусть идёт с нами -- сейчас лучше держаться вместе; кто знает, что здесь творится…
С этим было трудно спорить, и, кивнув притихшему племяннику капитана Шема, сказал:
-- Ладно, малышка права, будь пока рядом. Но предупреждаю, не втягивай нас с Эрин в свои дела -- уже хватило приключений в паршивом городе…
Мы неторопливо поднимались по каменистой, постоянно петлявшей дороге к посёлку, где я вырос. Белёные домики, утопающие в зелени садов, было видно ещё с лодки, но радости это зрелище сейчас почему-то не вызывало. Чтобы скоротать время, спросил молчаливого попутчика:
-- Что ты знаешь о лихорадке?
Я видел только его спину, но живо представил, как он хмурится, морща лоб:
-- Ненамного больше твоего… Болезнь началась внезапно -- сначала пал скот, потом у жителей посёлка появился сильный кашель, да ещё поднялся жар, сбить который было практически невозможно. Ни пятен на теле, ни язв -- ничего такого. Люди быстро теряли воду -- буквально высыхали дней за пять. Выжившие рассказывали, что это было очень страшно…
Он обернулся, и меня поразило неподдельное страдание на его юном лице.
-- Кто-то из твоих знакомых…
Мик кивнул:
-- Лучший друг… Я тогда был в отъезде, а иначе помчался бы к нему, несмотря на запреты дяди. И, скорее всего, -- парнишка горько усмехнулся, -- Мика Мори уже не было бы в живых. Бог хранил, ведь лихорадка заразна именно в первые дни. Это потом уже сплетники разнесли, что и сама земля, и воздух острова опасны -- вот люди и боятся сюда приезжать…
-- Значит, болезнь бушевала только здесь?
Он отвернулся, продолжив подъём:
-- С другой стороны острова в двух посёлках тоже были заболевшие, но… такого кошмара как здесь -- не случилось. Невежи в городе поговаривают, что эту землю прокляли шаманы из жившего на побережье племени. Приезжие с материка оттеснили их в горы, вот, мол, старейшины и отомстили обидчикам. Я в это не верю -- погибший друг был как раз из местных, да ещё сын шамана, но заболел, как и все…
Его рассказ не улучшил настроения, и, когда в очередной раз дорога сделала поворот, перед глазами выросла до боли знакомая улица, мне не удалось сдержать стона: большинство домов были выжжены изнутри…
Мик смотрел с сочувствием, и теперь я заметил, что на самом деле он старше, чем показался вначале:
-- Приехавшие с материка доктора приказали сжечь те постройки, где были заболевшие -- не тронутыми остались всего три дома…
Но я уже его не слушал, помчавшись вперёд, туда, где раньше жили мы с мамой. За прошедшие двадцать лет там, казалось, ничего не изменилось, а главное, наш дом остался цел -- значит, мама не пострадала и уехала на материк. Это было чудо, от которого хотелось плакать в голос, но я сдержал слёзы…
Из-за дерева вышла худая чёрная собака, и, глядя на меня, осторожно завиляла хвостом. Видимо, её хозяева погибли, и бедняге пришлось выживать в одиночку. Эрин тут же развязала котомку и, вынув кусок лепёшки, протянула псу. Немного поколебавшись, тот заскулил и, прижав уши, пополз в нашу сторону.
Пока «найдёныш» с жадностью уплетал хлеб, сестрёнка ласково с ним разговаривала, размазывая слёзы по щекам и называя «лапочкой» и «дурашкой». Не удивительно, что, расчувствовавшись, и мы с Миком поделились с собакой кое-какой едой. Она повизгивала, радостно лая и прыгая вокруг, пока все по очереди гладили её тёмную как вороново крыло, покрытую шрамами голову.
Эрин смотрела умоляющим взглядом, но я не сдавался:
-- Прости, детка, мы не можем взять его с собой, ведь сами даже не знаем, где будем сегодня ночевать. Не беспокойся о нём -- Живчик продержался в течение года, значит -- не пропадёт. К тому же, в горах полно мелкого зверья, он явно молодой, сможет охотиться…
Она задрала нос:
-- Тогда пообещай, что не прогонишь его, если пёс сам пойдёт за нами. Ну, Го -- просто скажи «да»…
Я молчал, но не потому, что решил переспорить Эрин -- мысли были заняты мелькнувшим за деревьями плащом. Если это кто-то из местных, почему прячется? Возможно, ему есть что скрывать, или…
Тихонько толкнул в бок Мика, трепавшего довольную собаку по холке, но не успел ещё и рта раскрыть, как он прошипел:
-- Молчи -- вижу… Этот тип шёл за нами от самого причала, неужели не заметил? Ладно, отвлеки Эрин -- попробую догнать парня…
И его как ветром сдуло.
-- Надо же, вот что значит -- молодость, завидую… -- я осматривался по сторонам, но так и не понял, куда пропали и «наблюдатель», и наш юный сыщик.
Запыхавшийся, взъерошенный Мик объявился очень скоро, и по тому, как он потирал плечо, встреча этой парочки всё-таки состоялась.
Эрин протянула «бегуну» бутыль с водой, и тот благодарно кивнул:
-- Спасибо, сестрёнка… -- что меня сильно возмутило:
-- Какая ещё сестрёнка? Ишь ты, родственник нашёлся… Рассказывай лучше…
Мик хитро улыбнулся и подмигнул Эрин, отчего та покраснела, а я, не раздумывая, дал ему подзатыльник. На удивление, нахальный парень только хмыкнул, а девчонка разрумянилась ещё сильнее. В общем, всё получилось как-то по-семейному, даже Живчик радостно залаял, прыгая вокруг нас… Фыркнул на него:
-- Тоже по шее захотел? -- пёс ещё сильнее завертел хвостом, преданно заглядывая в глаза, что вызвало весёлый смех ребят. Даже я улыбнулся...
В это время в кустах что-то зашуршало, и вмиг посерьёзневший сыщик сказал:
-- Нельзя здесь оставаться -- этот тип повёл себя очень странно: скрутил меня в два счёта и велел больше в посёлке не появляться. И в горы в одиночку не ходить, как будто я сумасшедший, чтоб по горам шастать. Придурок почему-то отпустил «добычу» и смылся, что-то пробубнив про пещеры. Похоже -- малый в чёрном плаще нас опекает. С чего бы?
Я отнёсся к предупреждению «наблюдателя» очень серьёзно, хотя душа рвалась распахнуть дверь родного дома, чтобы хоть одним глазком взглянуть на мамину комнату. Но, отбросив сантименты, пришлось развернуться назад, тем более что погода начала стремительно портиться: небо словно потускнело, солнце спряталось за кучевые облака, а утренний лёгкий ветерок настолько усилился, что Эрин пришлось придерживать рукой развевавшийся как флаг подол юбки…
Мик снова был впереди, помогая сестрёнке спускаться с каменистых уступов. Как и следовало ожидать, Живчик бежал рядом с ними, а мне оставалось только замыкать процессию, тихо ругая приближавшееся ненастье, нахального мальчишку и свою ворчливость:
- Неужели старею? Вот же…
Я не спрашивал, куда нас ведёт Мик -- судя по всему, он, как и я, хорошо знал эти места. Ещё в детстве с друзьями частенько, заигравшись, пережидали непогоду в небольших скалистых пещерах рядом с посёлком. Сейчас главное было успеть туда до начала дождя…
Но не всё бывает, как хочется -- мы протиснулись во вход-расщелину, мокрые с головы до ног. Ливень обрушился на нашу компанию, когда до цели оставалось всего десяток шагов. В пещере было очень темно и, несмотря на пекло снаружи -- чертовски холодно. Я зажёг свечу, к своей радости обнаружив, что кто-то уже натаскал достаточно хвороста, бросив несколько вязанок у огороженного камнями кострища. И, переодевшись в сухое, вскоре, словно нахохлившиеся, взъерошенные птички, мы сидели у весело потрескивавшего, жадно пожиравшего ветки огня.
Скромно поужинав тем, что нашлось в котомках, и согревшись, все немного повеселели. И тут Эрин спросила:
-- А почему Живчик вдруг притих? Вон как прижал уши и смотрит куда-то вглубь пещеры. Там так темно и ничего не видно… Го, как страшно, а вдруг это… дикий зверь? -- она быстро спряталась за мою спину.
Я переглянулся с Миком и, запалив толстую ветку, встал:
-- Оставайтесь у костра, детишки, сейчас посмотрю, что там такое…
Парень недовольно поморщился и, вытащив кинжал, присоединился к «старшему»:
-- Я с тобой, мало ли что… Побудь с Живчиком, Эрин.
Осторожно прошли вглубь пещеры, где у стены лежало несколько больших валунов. Ещё в детстве ребята из посёлка пытались сдвинуть эти глыбы с места, почему-то решив, что за ними должна быть спрятана дверь, ведущая к сокровищам. Сделать это нам оказалось не под силу. Раньше их было шесть, но сейчас стало на один больше…
Мик решительно отодвинул меня плечом, бесцеремонно выхватив горящий факел из руки, и шагнул вперёд:
-- Тут человек… -- он присел на корточки, -- похоже, умер совсем недавно -- тело ещё не остыло...
Я приблизился, отобрав у парня горящую ветку:
-- Переверни его -- хочу увидеть лицо, -- если честно, и сам не понимал, почему вдруг так бешено бьётся сердце, а голос хрипит от волнения.
Мик послушно сдвинул тело и, осмотрев, озабоченно, с видом знатока сказал:
-- Ему сломали шею… Кажется, это тот самый парень, из-за которого я здесь. Что-то подсказывает -- второй каменной фигурки у него уже нет, хотя поискать всё же стоит. Что с тобой, Го, почему так побледнел, вряд ли опытного воина может испугать ещё один покойник…
Я опустился на корточки, внимательно всматриваясь в застывшее, ничем не примечательное лицо убийцы целой семьи. Что могло его заставить сотворить такое? Обида? Месть или…
-- Это тот самый рыбак, который посоветовал мне обратиться к Хансу за лодкой. Не понимаю, зачем…
Мик распрямился, от души пнув мертвеца сапогом:
-- Что тут непонятного? Тем вечером все видели приезжего наёмника на берегу. Мерзавец сам свёл тебя с лодочником, а заодно сделал главным подозреваемым…
-- Ну раз ты у нас такой умник, может, объяснишь недалёкому чужаку, откуда в простом рыбаке столько ненависти, чтобы сотворить подобную мерзость с невинными детьми? -- я встал напротив него, чувствуя, как бок начинает пульсировать, а рот заполняется горечью.
Мик растерялся от моего напора, но, закусив губу, разорвал рубашку на плече покойника:
-- Не злись, Го, просто ты многого не знаешь… Посвети сюда -- видишь наколку? Странные значки, да? Это метка клана Наёмных убийц. А ты говоришь -- простой рыбак. Они выполняют свою «работу», не задумываясь о совести или морали -- таким без разницы, кого убивать, старика или младенца…
Ветка почти догорела, грозя обжечь пальцы, и, вернувшись к костру, я обнял перепуганную Эрин:
-- Видишь, как бывает, сестрёнка -- наказание нашло его раньше меня…
Где-то совсем рядом громыхнул гром, а погрустневший Мик опустился на каменный пол у костра:
-- И что теперь делать? Убийца мёртв, допросить его невозможно -- каменная фигурка наверняка оказалась у того, кто прикончил негодяя… Считай, её след потерян навсегда…
Я сел рядом с испуганной Эрин, погладив её похолодевшие пальчики:
-- Новый убийца, скорее всего, вышел из пещеры за несколько минут до того, как здесь появились мы. Гроза не позволила ему далеко уйти, а тем более, покинуть остров. Он пережидает непогоду где-то рядом, может быть, в одной из соседних пещер -- всего их тут три. В своё время я здесь всё излазил. Раз считаешь, что фигурка у него, надо просто дождаться, когда ливень прекратится…
Мик кивнул, и морщинка между его бровей стала ещё заметнее, а я продолжил:
-- Но это очень опасно, парень… Во-первых, тропинку наверняка размыло -- в такой грязи легко поскользнуться, свернув себе шею. Во-вторых, человек, способный убить наёмного убийцу, должен быть очень силён. Уверен, что справишься с ним?
Племянник Шема не ответил, и Эрин подёргала «брата» за рукав:
-- Ты ведь поможешь ему, Го?
Вспышки от сверкавших одна за одной молний проникли через расщелину, на миг осветив наши унылые лица, а мгновенно последовавший за этим оглушительный раскат грома означал -- высунуть сейчас наружу нос не решится даже сумасшедший…
-- Это не наше дело, Эрин. Я его предупреждал… -- запоздало ответил, и почему-то стало неловко от вспыхнувших щёк Мика и его негромкого, явно обиженного голоса:
-- Твой старший брат прав -- это моя работа. И вообще -- сам справлюсь, -- он лёг у костра, завернувшись в плащ, -- дежурь первым, Го. Потом разбудишь…
-- Мама, мамочка… прости бродягу-сына за несусветную глупость, за то, что променял твой дивный смех на дым сражений, стоны умирающих друзей и бесконечную боль разлуки. Не плачь, дорогая, я больше никуда не уеду…
А теперь это радостное ожидание сменилось, стыдно признаться, паническим страхом, что всё будет совсем, совсем не так… Ведь несколько часов назад я узнал о лихорадке, бушевавшей прошлым летом на острове. Тогда мало кто выжил… Не заболевшие счастливчики уехали на материк, остальные же или ушли в горы, основав новые поселения, или остались на берегу, доживать свой век там, куда больше не приезжали люди, боясь заразиться смертельным недугом…
Я не знал, что стало с самым дорогим мне человеком, и эта неизвестность сводила бывшего вояку с ума…
Лодку качнуло, Мик бодро вспрыгнул на причал и со знанием дела крепил швартовы. Зарумянившаяся от волнения Эрин смотрела на старшего братишку с понятным нетерпением, и, вымученно улыбнувшись, я помог ей выбраться на подозрительно прогибавшиеся под нашим весом доски. Сколько себя помню, здесь, на пристани, всегда было не протолкнуться от рыбацких судов. Теперь же заброшенная и одинокая, она выглядела никому не нужным хламом.
Мик Мори, улыбчивый и симпатичный парнишка-шпион капитана Шема, а по совместительству -- его племянник, навязанный нам в качестве попутчика на остров, закинул свой походный мешок на плечо:
-- Ну что, господин бывший наёмник, пойдём в брошенный посёлок или устроимся на ночь в пещерах неподалёку?
От его весёлого голоса и без того мрачное настроение быстро скатывалось в бездну, но я сдержался ради Эрин -- этой милой двенадцатилетней девочки, моей названой сестрёнки , с которой возвращавшегося домой солдата два месяца назад свела насмешница-судьба.
По дороге сюда, на этот гористый, покрытый дремучими лесами клочок суши, нам пришлось многое перенести. Но мысль, что скоро я смогу познакомить маму с малышкой Эрин, так напоминавшей навсегда потерянную младшую сестру, согревала сердце. Она наполняла его глупыми мечтами о том, как счастливо мы заживём все вместе. Вот же наивный идиот…
У Мика были другие планы -- когда капитан Городской Стражи сказал, что посылает на остров опытного сыщика отыскать следы убийцы семьи лодочника, я представлял человека, по крайней мере, моего возраста. Но этот мальчишка… Да -- ловкий. И, несомненно, смышлёный… но какой из него, чёрт возьми, сыщик? Посмеялся Шем, что ли? Хотя не похож он на легкомысленного шутника…
Мик закашлял, напоминая задумчивому наёмнику, что ждёт ответа. Я вскинул на него полные гнева глаза:
-- Ты, паршивец, волен идти на все четыре стороны. Мы же с Эрин сначала осмотрим посёлок…
Сам не знаю, почему сорвался на мальчишку -- ничего плохого он не сделал. Услышав такой ответ, Мик сразу погрустнел, закусив губу. Сестрёнка быстро сжала мою ладонь в своей маленькой руке:
-- Ты устал, Го. Я -- тоже… и Мик, наверное. Не сердись на него, пусть идёт с нами -- сейчас лучше держаться вместе; кто знает, что здесь творится…
С этим было трудно спорить, и, кивнув притихшему племяннику капитана Шема, сказал:
-- Ладно, малышка права, будь пока рядом. Но предупреждаю, не втягивай нас с Эрин в свои дела -- уже хватило приключений в паршивом городе…
Мы неторопливо поднимались по каменистой, постоянно петлявшей дороге к посёлку, где я вырос. Белёные домики, утопающие в зелени садов, было видно ещё с лодки, но радости это зрелище сейчас почему-то не вызывало. Чтобы скоротать время, спросил молчаливого попутчика:
-- Что ты знаешь о лихорадке?
Я видел только его спину, но живо представил, как он хмурится, морща лоб:
-- Ненамного больше твоего… Болезнь началась внезапно -- сначала пал скот, потом у жителей посёлка появился сильный кашель, да ещё поднялся жар, сбить который было практически невозможно. Ни пятен на теле, ни язв -- ничего такого. Люди быстро теряли воду -- буквально высыхали дней за пять. Выжившие рассказывали, что это было очень страшно…
Он обернулся, и меня поразило неподдельное страдание на его юном лице.
-- Кто-то из твоих знакомых…
Мик кивнул:
-- Лучший друг… Я тогда был в отъезде, а иначе помчался бы к нему, несмотря на запреты дяди. И, скорее всего, -- парнишка горько усмехнулся, -- Мика Мори уже не было бы в живых. Бог хранил, ведь лихорадка заразна именно в первые дни. Это потом уже сплетники разнесли, что и сама земля, и воздух острова опасны -- вот люди и боятся сюда приезжать…
-- Значит, болезнь бушевала только здесь?
Он отвернулся, продолжив подъём:
-- С другой стороны острова в двух посёлках тоже были заболевшие, но… такого кошмара как здесь -- не случилось. Невежи в городе поговаривают, что эту землю прокляли шаманы из жившего на побережье племени. Приезжие с материка оттеснили их в горы, вот, мол, старейшины и отомстили обидчикам. Я в это не верю -- погибший друг был как раз из местных, да ещё сын шамана, но заболел, как и все…
Его рассказ не улучшил настроения, и, когда в очередной раз дорога сделала поворот, перед глазами выросла до боли знакомая улица, мне не удалось сдержать стона: большинство домов были выжжены изнутри…
Мик смотрел с сочувствием, и теперь я заметил, что на самом деле он старше, чем показался вначале:
-- Приехавшие с материка доктора приказали сжечь те постройки, где были заболевшие -- не тронутыми остались всего три дома…
Но я уже его не слушал, помчавшись вперёд, туда, где раньше жили мы с мамой. За прошедшие двадцать лет там, казалось, ничего не изменилось, а главное, наш дом остался цел -- значит, мама не пострадала и уехала на материк. Это было чудо, от которого хотелось плакать в голос, но я сдержал слёзы…
Из-за дерева вышла худая чёрная собака, и, глядя на меня, осторожно завиляла хвостом. Видимо, её хозяева погибли, и бедняге пришлось выживать в одиночку. Эрин тут же развязала котомку и, вынув кусок лепёшки, протянула псу. Немного поколебавшись, тот заскулил и, прижав уши, пополз в нашу сторону.
Пока «найдёныш» с жадностью уплетал хлеб, сестрёнка ласково с ним разговаривала, размазывая слёзы по щекам и называя «лапочкой» и «дурашкой». Не удивительно, что, расчувствовавшись, и мы с Миком поделились с собакой кое-какой едой. Она повизгивала, радостно лая и прыгая вокруг, пока все по очереди гладили её тёмную как вороново крыло, покрытую шрамами голову.
Эрин смотрела умоляющим взглядом, но я не сдавался:
-- Прости, детка, мы не можем взять его с собой, ведь сами даже не знаем, где будем сегодня ночевать. Не беспокойся о нём -- Живчик продержался в течение года, значит -- не пропадёт. К тому же, в горах полно мелкого зверья, он явно молодой, сможет охотиться…
Она задрала нос:
-- Тогда пообещай, что не прогонишь его, если пёс сам пойдёт за нами. Ну, Го -- просто скажи «да»…
Я молчал, но не потому, что решил переспорить Эрин -- мысли были заняты мелькнувшим за деревьями плащом. Если это кто-то из местных, почему прячется? Возможно, ему есть что скрывать, или…
Тихонько толкнул в бок Мика, трепавшего довольную собаку по холке, но не успел ещё и рта раскрыть, как он прошипел:
-- Молчи -- вижу… Этот тип шёл за нами от самого причала, неужели не заметил? Ладно, отвлеки Эрин -- попробую догнать парня…
И его как ветром сдуло.
-- Надо же, вот что значит -- молодость, завидую… -- я осматривался по сторонам, но так и не понял, куда пропали и «наблюдатель», и наш юный сыщик.
Запыхавшийся, взъерошенный Мик объявился очень скоро, и по тому, как он потирал плечо, встреча этой парочки всё-таки состоялась.
Эрин протянула «бегуну» бутыль с водой, и тот благодарно кивнул:
-- Спасибо, сестрёнка… -- что меня сильно возмутило:
-- Какая ещё сестрёнка? Ишь ты, родственник нашёлся… Рассказывай лучше…
Мик хитро улыбнулся и подмигнул Эрин, отчего та покраснела, а я, не раздумывая, дал ему подзатыльник. На удивление, нахальный парень только хмыкнул, а девчонка разрумянилась ещё сильнее. В общем, всё получилось как-то по-семейному, даже Живчик радостно залаял, прыгая вокруг нас… Фыркнул на него:
-- Тоже по шее захотел? -- пёс ещё сильнее завертел хвостом, преданно заглядывая в глаза, что вызвало весёлый смех ребят. Даже я улыбнулся...
В это время в кустах что-то зашуршало, и вмиг посерьёзневший сыщик сказал:
-- Нельзя здесь оставаться -- этот тип повёл себя очень странно: скрутил меня в два счёта и велел больше в посёлке не появляться. И в горы в одиночку не ходить, как будто я сумасшедший, чтоб по горам шастать. Придурок почему-то отпустил «добычу» и смылся, что-то пробубнив про пещеры. Похоже -- малый в чёрном плаще нас опекает. С чего бы?
Я отнёсся к предупреждению «наблюдателя» очень серьёзно, хотя душа рвалась распахнуть дверь родного дома, чтобы хоть одним глазком взглянуть на мамину комнату. Но, отбросив сантименты, пришлось развернуться назад, тем более что погода начала стремительно портиться: небо словно потускнело, солнце спряталось за кучевые облака, а утренний лёгкий ветерок настолько усилился, что Эрин пришлось придерживать рукой развевавшийся как флаг подол юбки…
Мик снова был впереди, помогая сестрёнке спускаться с каменистых уступов. Как и следовало ожидать, Живчик бежал рядом с ними, а мне оставалось только замыкать процессию, тихо ругая приближавшееся ненастье, нахального мальчишку и свою ворчливость:
- Неужели старею? Вот же…
Я не спрашивал, куда нас ведёт Мик -- судя по всему, он, как и я, хорошо знал эти места. Ещё в детстве с друзьями частенько, заигравшись, пережидали непогоду в небольших скалистых пещерах рядом с посёлком. Сейчас главное было успеть туда до начала дождя…
Но не всё бывает, как хочется -- мы протиснулись во вход-расщелину, мокрые с головы до ног. Ливень обрушился на нашу компанию, когда до цели оставалось всего десяток шагов. В пещере было очень темно и, несмотря на пекло снаружи -- чертовски холодно. Я зажёг свечу, к своей радости обнаружив, что кто-то уже натаскал достаточно хвороста, бросив несколько вязанок у огороженного камнями кострища. И, переодевшись в сухое, вскоре, словно нахохлившиеся, взъерошенные птички, мы сидели у весело потрескивавшего, жадно пожиравшего ветки огня.
Скромно поужинав тем, что нашлось в котомках, и согревшись, все немного повеселели. И тут Эрин спросила:
-- А почему Живчик вдруг притих? Вон как прижал уши и смотрит куда-то вглубь пещеры. Там так темно и ничего не видно… Го, как страшно, а вдруг это… дикий зверь? -- она быстро спряталась за мою спину.
Я переглянулся с Миком и, запалив толстую ветку, встал:
-- Оставайтесь у костра, детишки, сейчас посмотрю, что там такое…
Парень недовольно поморщился и, вытащив кинжал, присоединился к «старшему»:
-- Я с тобой, мало ли что… Побудь с Живчиком, Эрин.
Осторожно прошли вглубь пещеры, где у стены лежало несколько больших валунов. Ещё в детстве ребята из посёлка пытались сдвинуть эти глыбы с места, почему-то решив, что за ними должна быть спрятана дверь, ведущая к сокровищам. Сделать это нам оказалось не под силу. Раньше их было шесть, но сейчас стало на один больше…
Мик решительно отодвинул меня плечом, бесцеремонно выхватив горящий факел из руки, и шагнул вперёд:
-- Тут человек… -- он присел на корточки, -- похоже, умер совсем недавно -- тело ещё не остыло...
Я приблизился, отобрав у парня горящую ветку:
-- Переверни его -- хочу увидеть лицо, -- если честно, и сам не понимал, почему вдруг так бешено бьётся сердце, а голос хрипит от волнения.
Мик послушно сдвинул тело и, осмотрев, озабоченно, с видом знатока сказал:
-- Ему сломали шею… Кажется, это тот самый парень, из-за которого я здесь. Что-то подсказывает -- второй каменной фигурки у него уже нет, хотя поискать всё же стоит. Что с тобой, Го, почему так побледнел, вряд ли опытного воина может испугать ещё один покойник…
Я опустился на корточки, внимательно всматриваясь в застывшее, ничем не примечательное лицо убийцы целой семьи. Что могло его заставить сотворить такое? Обида? Месть или…
-- Это тот самый рыбак, который посоветовал мне обратиться к Хансу за лодкой. Не понимаю, зачем…
Мик распрямился, от души пнув мертвеца сапогом:
-- Что тут непонятного? Тем вечером все видели приезжего наёмника на берегу. Мерзавец сам свёл тебя с лодочником, а заодно сделал главным подозреваемым…
-- Ну раз ты у нас такой умник, может, объяснишь недалёкому чужаку, откуда в простом рыбаке столько ненависти, чтобы сотворить подобную мерзость с невинными детьми? -- я встал напротив него, чувствуя, как бок начинает пульсировать, а рот заполняется горечью.
Мик растерялся от моего напора, но, закусив губу, разорвал рубашку на плече покойника:
-- Не злись, Го, просто ты многого не знаешь… Посвети сюда -- видишь наколку? Странные значки, да? Это метка клана Наёмных убийц. А ты говоришь -- простой рыбак. Они выполняют свою «работу», не задумываясь о совести или морали -- таким без разницы, кого убивать, старика или младенца…
Ветка почти догорела, грозя обжечь пальцы, и, вернувшись к костру, я обнял перепуганную Эрин:
-- Видишь, как бывает, сестрёнка -- наказание нашло его раньше меня…
Где-то совсем рядом громыхнул гром, а погрустневший Мик опустился на каменный пол у костра:
-- И что теперь делать? Убийца мёртв, допросить его невозможно -- каменная фигурка наверняка оказалась у того, кто прикончил негодяя… Считай, её след потерян навсегда…
Я сел рядом с испуганной Эрин, погладив её похолодевшие пальчики:
-- Новый убийца, скорее всего, вышел из пещеры за несколько минут до того, как здесь появились мы. Гроза не позволила ему далеко уйти, а тем более, покинуть остров. Он пережидает непогоду где-то рядом, может быть, в одной из соседних пещер -- всего их тут три. В своё время я здесь всё излазил. Раз считаешь, что фигурка у него, надо просто дождаться, когда ливень прекратится…
Мик кивнул, и морщинка между его бровей стала ещё заметнее, а я продолжил:
-- Но это очень опасно, парень… Во-первых, тропинку наверняка размыло -- в такой грязи легко поскользнуться, свернув себе шею. Во-вторых, человек, способный убить наёмного убийцу, должен быть очень силён. Уверен, что справишься с ним?
Племянник Шема не ответил, и Эрин подёргала «брата» за рукав:
-- Ты ведь поможешь ему, Го?
Вспышки от сверкавших одна за одной молний проникли через расщелину, на миг осветив наши унылые лица, а мгновенно последовавший за этим оглушительный раскат грома означал -- высунуть сейчас наружу нос не решится даже сумасшедший…
-- Это не наше дело, Эрин. Я его предупреждал… -- запоздало ответил, и почему-то стало неловко от вспыхнувших щёк Мика и его негромкого, явно обиженного голоса:
-- Твой старший брат прав -- это моя работа. И вообще -- сам справлюсь, -- он лёг у костра, завернувшись в плащ, -- дежурь первым, Го. Потом разбудишь…
