После завтрака, прошедшего в непривычном для нашей компании молчании, я ушёл на работу, ловя себя на мысли, что совсем не хочу возвращаться в больницу, где вчера случилось такое. Слова этого Бертье о том, что я приношу несчастье любому, кто окажется рядом, никак не хотели покидать расстроенную голову. И сколько ни пытался себя уговаривать, что не стоит верить врагу, сам же возражал:
-- Враги, друзья… кто они на самом деле? Как можно быть хоть в чём-то уверенным, если почти ничего не знаю об этих людях? И ежу понятно, что не стоило пускаться в рискованную авантюру вроде приёма непроверенного лекарства. Какой я всё-таки болван! Надо решиться и сегодня же поговорить с Алистером начистоту, пусть развеет мои сомнения и всё объяснит: ясно же, что между «охотниками» и этим странным маленьким магом существует давняя вражда. Только при чём тут я?
В тот момент в голове даже мелькнула крамольная мысль -- а что, если Бертье не солгал -- «встреча» с Анри и Жоржем не была прихотью судьбы. Просто Алхимику и несомненно талантливому магу Алистеру -- хотя об этом все почему-то помалкивали -- нужен был человек со стороны, чтобы закончить эксперимент с пилюлей бессмертия, начатый его Учителем. Недаром, отдавая мне это чудо-средство, он вёл себя слишком странно -- отводил взгляд и, казалось, колебался до последней минуты.
Прижавшись спиной к стене, я с тоской смотрел на то самое место, где вчера лежал потерявший сознание Петя. И, кусая губы, думал:
«Нет, не может быть. Они хорошие люди и не способны поступить так подло. Или на самом деле «охотникам» плевать на попавшего в их мир незнакомца, они готовы на всё, чтобы достигнуть своей непонятной цели. Боже! Нет и ещё раз нет -- я не должен так о них думать. Это проклятый колдун заморочил мне голову, чтоб он сдох…»
Помучившись ещё какое-то время, наконец, принял окончательное решение -- вечером признаться в своих сомнениях. В конце концов, я имел право знать, во что на самом деле влип. Зашедшая в ординаторскую Леночка, поздоровавшись, грустно сказала:
-- Как Вы теперь будете работать один, доктор Саня?
-- Почему один, есть же Петя…
«Сестричка» обрадовалась, что может поделиться со мной новостью, даже глаза засияли:
-- Бедняжка вчера неудачно упал, закрытый перелом -- теперь долго просидит на больничном. А потом уволится -- сам сказал, мол, не хочу здесь находиться, слишком страшно. И вообще, народ шушукается, что больницу кто-то проклял. Про случившийся кошмар ещё долго не забудут, к нам и так никто ложиться не хочет -- боятся, что зверь вернётся.
Даже не успел ей возразить, как она упорхнула за дверь, а я с тяжёлым сердцем пошёл на обход, который тоже не порадовал: готовившиеся к выписке пациенты внезапно слегли с осложнениями, а одного даже срочно перевели в реанимацию. Хотя ещё вчера предпосылок к этому не было.
«Неужели Бертье прав, я и в самом деле приношу людям несчастье? Что же теперь делать -- уволиться и пойти выращивать капусту, чтобы никому не навредить? Бред…»
Но к вечеру стало известно, что пациент в реанимации умер, а единственный выписавшийся сегодня человек попал под машину, снова оказавшись в больнице. Впору было биться головой о стену.
За ужином я был мрачнее тучи, и Анри первым из вяло жующей троицы спросил:
-- Плохой день, Док?
Пришлось кивнуть:
-- Да уж, на работе всё не славу богу. Я же рассказывал, как во сне маленький колдун обещал, что рядом со мной люди будут страдать. Похоже, его слова сбываются. Алистер, что думаешь?
Алхимик отложил ложку в сторону, не спеша начав мять льняную салфетку, что не предвещало ничего хорошего. Я итак весь день был на взводе, поэтому не выдержал, вырвав несчастную тряпку из его руки и выпалив парню в лицо:
-- Говори, так это или нет? И вообще, что вы все скрываете? Я не дурачок, которому можно безнаказанно пудрить мозги, и хочу знать…
Вскочивший на ноги Жорж несильно толкнул меня в плечо, заставив сеть на стул. И надо сказать -- это было неприятно. Но вспыхнувший Алистер что-то негромко сказал племяннику на чужом языке, и тот сразу сник:
-- Извини, Док, не хотел напугать. Просто не у одного тебя сегодня день не задался -- из гостиницы пропали наши вещи, и прежде всего -- походные мешки, там много чего было. Хорошо, хоть мечи оставили в твоей комнате. Кстати, ты её проверял?
Я испуганно хлопал ресницами:
-- Даже не заходил домой, не успел. Мне скоро должны дать квартиру в новостройке, ездил оформлять бумаги.
Пришлось прервать наш невесёлый ужин и мчаться в общежитие. К счастью, драгоценные мечи «охотников» оказались на месте.
Это немного успокоило Анри и вспыльчивого Жоржа, но не меня. Я уговорил их зайти в небольшое кафе, чтобы закончить разговор, а заодно полакомиться пирожками.
Подождав, пока тарелка опустеет и взгляды ребят подобреют настолько, что не страшно будет возвращаться к неприятной теме, я рискнул. И, тронув Алистера за рукав, неуверенно спросил:
-- Продолжим, Ал? Хочется, наконец, услышать ответы на мои вопросы…
Все сразу затихли, прекратив шутливо спорить, что вкуснее -- пирожки с яблоками или капустой?
Алхимик неожиданно улыбнулся:
-- Не переживай так сильно, Док, а то у тебя щёки горят как у той девицы за соседним столиком, пока её лапает парень с кольцом в носу. Я отвечу на все «почему и как», обещаю. Но сначала скажи честно, что ещё было «не так» в сне с кровавыми лужами?
Поколебавшись, выложил ему всё, что услышал от мага Бертье, и, стараясь игнорировать охватившую тело дрожь, посмотрел на Алистера:
-- Кто такой этот Бертье, и что вас с ним связывает? Вы действительно хотите меня использовать -- для чего?
Жорж тут же начал возмущаться, ругая чью-то глупость и излишнюю доверчивость -- правда, сказано это было более образно и ярко, с применением крепких выражений, половину из которых я слышал впервые. Но Анри крепко сжал его руку, и тот замолчал.
Алистер откинулся на спинку стула, его лицо стало задумчивым. Он молчал, я же чувствовал, что теряю терпение и вот-вот снова сорвусь. И тогда он заговорил:
-- Прости, надо было сразу всё рассказать ещё там, в нашем мире, но мы совсем тебя не знали, а потому не могли полностью доверять. Симон Бертье -- мой друг, к сожалению, бывший. Я познакомился с ним, когда пришёл к Учителю, чтобы со временем стать «великим алхимиком», -- он грустно засмеялся, -- и знаешь, вроде получилось. Правда, на это понадобились годы труда.
Я взглянул на него с недоверием -- слишком уж парень был юн для «многолетней» учёбы. Но Ала это не смутило:
-- Не торопи, Док, скоро ты всё поймёшь. Учитель считался прекрасным алхимиком, возможно, лучшим в стране. Но, к сожалению, был одержим «бессмертием», посвятив всю жизнь изучению этой темы. Ну и, конечно, созданию того самого эликсира. Этот безумец, которым мы с Бертье искренне восхищались и которому были беззаветно преданы, в конце концов, и стал причиной наших несчастий.
Алистер прикрыл глаза, и на миг красивое лицо исказила судорога боли. Я не посмел его перебивать, жадно ловя каждое слово:
-- Не могу точно сказать, сколько подобных «пилюль бессмертия» создал наш сумасшедший кумир и сколько невинных созданий он погубил, проводя бесконечные испытания, всегда кончавшиеся неудачей. Мы с Бертье отчаялись, пытаясь его остановить. Сейчас я думаю, что самым лучшим вариантом для нас было бы уйти от него, как предлагал мой друг, но я заупрямился, и в результате оба пострадали.
Учитель решил провести ещё один эксперимент, на этот раз над собственными учениками. Разумеется, ни о чём нас не предупредив. Он подмешал порцию лекарств в сок, причём каждому досталась «своя» пилюля, состоявшая из уникального сбора трав и минералов, а также малоизученных ядов с непредсказуемыми побочными эффектами. Мне ещё повезло -- я просто перестал стареть, а вот Бертье, красавец Бертье, превратился в страшного карлика, похожего на изуродованную птицу.
Я с ужасом смотрел на побледневшего Алхимика и видел искренние слёзы в его глазах.
-- Это случилось не сразу: той же ночью после памятного ужина я проснулся от его криков. У друга начался сильный жар, он метался в бреду и кого-то звал. Не зная, как ему помочь, помчался за Учителем. Тот, казалось, был обескуражен увиденным и вместо того, чтобы дать ему противоядие, сказал, ранив меня до глубины души:
-- Жаль Берти -- он был так же талантлив, как и ты, но, похоже, и этот эксперимент провалился. Опять. Не представляешь, Алистер, как я надеялся, что всё получится… Немедленно перестань плакать, твой Учитель найдёт для него средство от жара -- он сильный, надеюсь, останется жив.
После этих слов безумец отдал мне микстуру, велев поить друга, пока тому не станет лучше. И я не отходил от Симона две недели, выхаживая его и молясь, чтобы он выжил, вынужденный наблюдать, как день за днём страшно меняется его юное тело.
Алистер смахнул слёзы с бледных щёк:
-- Тогда нам обоим было по шестнадцать; прошли десятилетия -- Симон превратился в уродливого старика с птичьим носом и скверным характером, а я -- остался всё тем же юношей, только с невидимым грузом прожитых лет на плечах. Неудивительно, что после всего этого Бертье возненавидел не только Учителя, который вскоре умер при загадочных обстоятельствах, но и меня. Ведь его другу «повезло» даже с ядом.
Внезапно стало трудно дышать, и пришлось расстегнуть пуговицу на воротнике, но это не помогло -- я с трудом глотал нагретый воздух шумного зала, наполненный ароматами свежесваренного кофе и выпечки. Анри быстро подхватил меня под руку, отдав карточку Алистеру:
-- Расплатись -- выведу Дока на улицу, ему плохо.
Холодный влажный ветер осени остудил разгорячённое духотой лицо, и я, наконец, вздохнул полной грудью. Мы устроились на лавочке в сквере вместе с подошедшими Алистером и непривычно притихшим Жоржем. Наш, как оказалось, далеко не юный Алхимик внезапно положил руку мне на грудь, тихо сказав:
-- Что же ты, Док, такой прекрасный лекарь, а за своим здоровьем не следишь? Хорошо, что проблема небольшая, сейчас всё исправлю, -- тёплая волна промчалась по сердцу и исчезла, оставив в груди давно забытую лёгкость.
Я так растерялся, что даже спасибо не сказал, но Алистер всё понял и рассмеялся, а Жорж крепко стиснул Дока в дружеских объятиях, снова чуть не задушив. После шуточной перепалки все успокоились, и Анри начал забрасывать неугомонного толстяка жёлтыми кленовыми листьями. Я же спросил по-прежнему грустного Алхимика:
-- Как это у тебя так ловко получилось? Обследование показало, что без операции не обойтись. Впрочем, ничего не объясняй, всё равно не пойму, лучше скажи, разве это возможно -- превратить нормального человека в такого кроху?
-- Всё не совсем так, Док -- ты видел не самого Симона, а его уменьшенную копию. Бертье создал своё маленькое подобие и посылает его в разные миры для сбора необходимых ему ингредиентов. Он же настоящий учёный, любит экспериментировать -- до сих пор пытается сделать противоядие, чтобы вернуть себе прежний облик. Раньше он был выше меня ростом, а сейчас еле достаёт до плеча, спина колесом, клюв вместо носа. Бедняга…
Я удивлённо вскинулся:
-- Как ты можешь так говорить -- он же тебя ненавидит и пытается убить?
Алхимик кивнул, опустив голову, чтобы я не видел его лица:
-- Пусть так, всё равно не желаю ему зла…
В голову вдруг пришло внезапное озарение:
-- Ал, неужели ты тоже стал бессмертным?
Алистер виновато посмотрел в глаза:
-- Нет, я проверял и несколько раз был на волосок от смерти, меня спасли ребята и вера в чудо, -- он кивнул в сторону резвящихся Анри и Жоржа, -- поверь, Док, Алистер Лоу -- тоже часть неудачного эксперимента. Я был уверен, что Учитель так и не смог создать настоящий эликсир бессмертия, иначе ни за что бы не позволил тебе или кому-то другому принять ту пилюлю. Клянусь жизнью, ты мне веришь?
Он смотрел такими несчастными глазами, что ничего не оставалось, как ответить:
-- Верю, друг… Но значит ли это, что я тоже не бессмертный?
Алистер перевёл взгляд куда-то в затянутое облаками ночное небо:
-- Сам не верю в то, что говорю, но, похоже, на этот раз у него получилось. Кто бы мог подумать… Я виноват, только я один. Так хотелось тебе помочь, а этой старый псих уверял, что побочным эффектом последней «пробы» будет мгновенное перемещение в нужное место.
Не зная, что на это сказать, спросил:
-- Считаешь, это Бертье вызвал сюда монстров?
Его ответ меня удивил:
-- Не уверен. Симон никогда не использовал в работе ни животных, ни людей. Он вообще был большим любителем разной живности и никого не обижал, а опыты над разумными созданиями считал преступлением. Не могу поверить, что Берти с помощью магии создал нечто подобное. Слишком на него не похоже.
-- Прошло много времени, и всё могло измениться, дядя, -- Жорж неслышно подкрался, демонстративно «громко» плюхнувшись на скамейку, так что она покачнулась и задрожала, -- этот твой «бывший друг» мог стать настоящим живодёром. Вот нас с Анри он, например, готов уничтожить без колебаний, только потому что мы с тобой одна семья.
-- Так вы с Жоржем действительно родственники? -- продолжил я свой допрос, и на этот раз Алистер выглядел спокойным и уверенным в себе:
-- У меня есть младшая сестра, между нами разница в двадцать лет. Она выросла и вышла замуж, так у вечно юного Ала появился племянник -- несносный мальчишка, которого вскоре пришлось воспитывать в одиночку. Родители Жоржа погибли от нападения магических тварей.
-- Теперь понимаешь, Док, почему с самого детства я мечтал стать охотником на монстров и добился своего. Мой лучший друг Анри всегда был и остаётся рядом. Он не просто друг, а брат. Мы трое -- семья, и, надеюсь, ты тоже станешь её частью. Нет у нас никаких «других» планов, кроме стремления тебе помочь, -- Жорж выглядел решительным и одновременно непривычно мягким. А ещё очень искренним.
И недоверчивое сердце Дока дрогнуло: я по очереди обнял каждого из названных братьев, пообещав себе больше в них не сомневаться:
-- Мы обязательно справимся с проклятием -- раз вы так считаете, то и я тоже.
Анри удивлённо приподнял бровь:
-- Кто говорил о проклятии? Ты, Док, образованный человек, и серьёзно веришь в эти предрассудки? Не бывает никаких проклятий, есть только человеческая жестокость, зависть, злоба и другие пороки.
-- Постой, Анри, а как же слова Бертье? А смерти прохожих и соседей? В больнице пострадал работавший со мной ординатор, и доктора Савина я хорошо знал. А пациенты -- их завтра должны были выписать.
Анри поднял руку, останавливая этот поток слов:
-- Ты просто напуган -- Бертье знал, на что давить: чувствительный Док склонен принимать совпадения, которые бывают чаще, чем ты думаешь, за «страшное проклятие». Люди в больнице болеют, это факт, и некоторые выздоравливают не сразу, а кое-кому просто уже нельзя помочь… Если отбросишь страхи и подумаешь -- сам придёшь к такому же выводу.
Хотел ему возразить, что «бессмертие», спасая одного, передаёт часть его «плохой» кармы другому человеку -- разве это не проклятие? Но не успел -- внезапно Анри побледнел и, закрыв глаза, откинул голову на спинку стула. Из его рта и носа текла кровь… Я вскочил, пытаясь оказать помощь, но Алистер не позволил этого сделать, крепко сжав мои пальцы в своих горячих ладонях:
-- Враги, друзья… кто они на самом деле? Как можно быть хоть в чём-то уверенным, если почти ничего не знаю об этих людях? И ежу понятно, что не стоило пускаться в рискованную авантюру вроде приёма непроверенного лекарства. Какой я всё-таки болван! Надо решиться и сегодня же поговорить с Алистером начистоту, пусть развеет мои сомнения и всё объяснит: ясно же, что между «охотниками» и этим странным маленьким магом существует давняя вражда. Только при чём тут я?
В тот момент в голове даже мелькнула крамольная мысль -- а что, если Бертье не солгал -- «встреча» с Анри и Жоржем не была прихотью судьбы. Просто Алхимику и несомненно талантливому магу Алистеру -- хотя об этом все почему-то помалкивали -- нужен был человек со стороны, чтобы закончить эксперимент с пилюлей бессмертия, начатый его Учителем. Недаром, отдавая мне это чудо-средство, он вёл себя слишком странно -- отводил взгляд и, казалось, колебался до последней минуты.
Прижавшись спиной к стене, я с тоской смотрел на то самое место, где вчера лежал потерявший сознание Петя. И, кусая губы, думал:
«Нет, не может быть. Они хорошие люди и не способны поступить так подло. Или на самом деле «охотникам» плевать на попавшего в их мир незнакомца, они готовы на всё, чтобы достигнуть своей непонятной цели. Боже! Нет и ещё раз нет -- я не должен так о них думать. Это проклятый колдун заморочил мне голову, чтоб он сдох…»
Помучившись ещё какое-то время, наконец, принял окончательное решение -- вечером признаться в своих сомнениях. В конце концов, я имел право знать, во что на самом деле влип. Зашедшая в ординаторскую Леночка, поздоровавшись, грустно сказала:
-- Как Вы теперь будете работать один, доктор Саня?
-- Почему один, есть же Петя…
«Сестричка» обрадовалась, что может поделиться со мной новостью, даже глаза засияли:
-- Бедняжка вчера неудачно упал, закрытый перелом -- теперь долго просидит на больничном. А потом уволится -- сам сказал, мол, не хочу здесь находиться, слишком страшно. И вообще, народ шушукается, что больницу кто-то проклял. Про случившийся кошмар ещё долго не забудут, к нам и так никто ложиться не хочет -- боятся, что зверь вернётся.
Даже не успел ей возразить, как она упорхнула за дверь, а я с тяжёлым сердцем пошёл на обход, который тоже не порадовал: готовившиеся к выписке пациенты внезапно слегли с осложнениями, а одного даже срочно перевели в реанимацию. Хотя ещё вчера предпосылок к этому не было.
«Неужели Бертье прав, я и в самом деле приношу людям несчастье? Что же теперь делать -- уволиться и пойти выращивать капусту, чтобы никому не навредить? Бред…»
Но к вечеру стало известно, что пациент в реанимации умер, а единственный выписавшийся сегодня человек попал под машину, снова оказавшись в больнице. Впору было биться головой о стену.
За ужином я был мрачнее тучи, и Анри первым из вяло жующей троицы спросил:
-- Плохой день, Док?
Пришлось кивнуть:
-- Да уж, на работе всё не славу богу. Я же рассказывал, как во сне маленький колдун обещал, что рядом со мной люди будут страдать. Похоже, его слова сбываются. Алистер, что думаешь?
Алхимик отложил ложку в сторону, не спеша начав мять льняную салфетку, что не предвещало ничего хорошего. Я итак весь день был на взводе, поэтому не выдержал, вырвав несчастную тряпку из его руки и выпалив парню в лицо:
-- Говори, так это или нет? И вообще, что вы все скрываете? Я не дурачок, которому можно безнаказанно пудрить мозги, и хочу знать…
Вскочивший на ноги Жорж несильно толкнул меня в плечо, заставив сеть на стул. И надо сказать -- это было неприятно. Но вспыхнувший Алистер что-то негромко сказал племяннику на чужом языке, и тот сразу сник:
-- Извини, Док, не хотел напугать. Просто не у одного тебя сегодня день не задался -- из гостиницы пропали наши вещи, и прежде всего -- походные мешки, там много чего было. Хорошо, хоть мечи оставили в твоей комнате. Кстати, ты её проверял?
Я испуганно хлопал ресницами:
-- Даже не заходил домой, не успел. Мне скоро должны дать квартиру в новостройке, ездил оформлять бумаги.
Пришлось прервать наш невесёлый ужин и мчаться в общежитие. К счастью, драгоценные мечи «охотников» оказались на месте.
Это немного успокоило Анри и вспыльчивого Жоржа, но не меня. Я уговорил их зайти в небольшое кафе, чтобы закончить разговор, а заодно полакомиться пирожками.
Подождав, пока тарелка опустеет и взгляды ребят подобреют настолько, что не страшно будет возвращаться к неприятной теме, я рискнул. И, тронув Алистера за рукав, неуверенно спросил:
-- Продолжим, Ал? Хочется, наконец, услышать ответы на мои вопросы…
Все сразу затихли, прекратив шутливо спорить, что вкуснее -- пирожки с яблоками или капустой?
Алхимик неожиданно улыбнулся:
-- Не переживай так сильно, Док, а то у тебя щёки горят как у той девицы за соседним столиком, пока её лапает парень с кольцом в носу. Я отвечу на все «почему и как», обещаю. Но сначала скажи честно, что ещё было «не так» в сне с кровавыми лужами?
Поколебавшись, выложил ему всё, что услышал от мага Бертье, и, стараясь игнорировать охватившую тело дрожь, посмотрел на Алистера:
-- Кто такой этот Бертье, и что вас с ним связывает? Вы действительно хотите меня использовать -- для чего?
Жорж тут же начал возмущаться, ругая чью-то глупость и излишнюю доверчивость -- правда, сказано это было более образно и ярко, с применением крепких выражений, половину из которых я слышал впервые. Но Анри крепко сжал его руку, и тот замолчал.
Алистер откинулся на спинку стула, его лицо стало задумчивым. Он молчал, я же чувствовал, что теряю терпение и вот-вот снова сорвусь. И тогда он заговорил:
-- Прости, надо было сразу всё рассказать ещё там, в нашем мире, но мы совсем тебя не знали, а потому не могли полностью доверять. Симон Бертье -- мой друг, к сожалению, бывший. Я познакомился с ним, когда пришёл к Учителю, чтобы со временем стать «великим алхимиком», -- он грустно засмеялся, -- и знаешь, вроде получилось. Правда, на это понадобились годы труда.
Я взглянул на него с недоверием -- слишком уж парень был юн для «многолетней» учёбы. Но Ала это не смутило:
-- Не торопи, Док, скоро ты всё поймёшь. Учитель считался прекрасным алхимиком, возможно, лучшим в стране. Но, к сожалению, был одержим «бессмертием», посвятив всю жизнь изучению этой темы. Ну и, конечно, созданию того самого эликсира. Этот безумец, которым мы с Бертье искренне восхищались и которому были беззаветно преданы, в конце концов, и стал причиной наших несчастий.
Алистер прикрыл глаза, и на миг красивое лицо исказила судорога боли. Я не посмел его перебивать, жадно ловя каждое слово:
-- Не могу точно сказать, сколько подобных «пилюль бессмертия» создал наш сумасшедший кумир и сколько невинных созданий он погубил, проводя бесконечные испытания, всегда кончавшиеся неудачей. Мы с Бертье отчаялись, пытаясь его остановить. Сейчас я думаю, что самым лучшим вариантом для нас было бы уйти от него, как предлагал мой друг, но я заупрямился, и в результате оба пострадали.
Учитель решил провести ещё один эксперимент, на этот раз над собственными учениками. Разумеется, ни о чём нас не предупредив. Он подмешал порцию лекарств в сок, причём каждому досталась «своя» пилюля, состоявшая из уникального сбора трав и минералов, а также малоизученных ядов с непредсказуемыми побочными эффектами. Мне ещё повезло -- я просто перестал стареть, а вот Бертье, красавец Бертье, превратился в страшного карлика, похожего на изуродованную птицу.
Я с ужасом смотрел на побледневшего Алхимика и видел искренние слёзы в его глазах.
-- Это случилось не сразу: той же ночью после памятного ужина я проснулся от его криков. У друга начался сильный жар, он метался в бреду и кого-то звал. Не зная, как ему помочь, помчался за Учителем. Тот, казалось, был обескуражен увиденным и вместо того, чтобы дать ему противоядие, сказал, ранив меня до глубины души:
-- Жаль Берти -- он был так же талантлив, как и ты, но, похоже, и этот эксперимент провалился. Опять. Не представляешь, Алистер, как я надеялся, что всё получится… Немедленно перестань плакать, твой Учитель найдёт для него средство от жара -- он сильный, надеюсь, останется жив.
После этих слов безумец отдал мне микстуру, велев поить друга, пока тому не станет лучше. И я не отходил от Симона две недели, выхаживая его и молясь, чтобы он выжил, вынужденный наблюдать, как день за днём страшно меняется его юное тело.
Алистер смахнул слёзы с бледных щёк:
-- Тогда нам обоим было по шестнадцать; прошли десятилетия -- Симон превратился в уродливого старика с птичьим носом и скверным характером, а я -- остался всё тем же юношей, только с невидимым грузом прожитых лет на плечах. Неудивительно, что после всего этого Бертье возненавидел не только Учителя, который вскоре умер при загадочных обстоятельствах, но и меня. Ведь его другу «повезло» даже с ядом.
Внезапно стало трудно дышать, и пришлось расстегнуть пуговицу на воротнике, но это не помогло -- я с трудом глотал нагретый воздух шумного зала, наполненный ароматами свежесваренного кофе и выпечки. Анри быстро подхватил меня под руку, отдав карточку Алистеру:
-- Расплатись -- выведу Дока на улицу, ему плохо.
Холодный влажный ветер осени остудил разгорячённое духотой лицо, и я, наконец, вздохнул полной грудью. Мы устроились на лавочке в сквере вместе с подошедшими Алистером и непривычно притихшим Жоржем. Наш, как оказалось, далеко не юный Алхимик внезапно положил руку мне на грудь, тихо сказав:
-- Что же ты, Док, такой прекрасный лекарь, а за своим здоровьем не следишь? Хорошо, что проблема небольшая, сейчас всё исправлю, -- тёплая волна промчалась по сердцу и исчезла, оставив в груди давно забытую лёгкость.
Я так растерялся, что даже спасибо не сказал, но Алистер всё понял и рассмеялся, а Жорж крепко стиснул Дока в дружеских объятиях, снова чуть не задушив. После шуточной перепалки все успокоились, и Анри начал забрасывать неугомонного толстяка жёлтыми кленовыми листьями. Я же спросил по-прежнему грустного Алхимика:
-- Как это у тебя так ловко получилось? Обследование показало, что без операции не обойтись. Впрочем, ничего не объясняй, всё равно не пойму, лучше скажи, разве это возможно -- превратить нормального человека в такого кроху?
-- Всё не совсем так, Док -- ты видел не самого Симона, а его уменьшенную копию. Бертье создал своё маленькое подобие и посылает его в разные миры для сбора необходимых ему ингредиентов. Он же настоящий учёный, любит экспериментировать -- до сих пор пытается сделать противоядие, чтобы вернуть себе прежний облик. Раньше он был выше меня ростом, а сейчас еле достаёт до плеча, спина колесом, клюв вместо носа. Бедняга…
Я удивлённо вскинулся:
-- Как ты можешь так говорить -- он же тебя ненавидит и пытается убить?
Алхимик кивнул, опустив голову, чтобы я не видел его лица:
-- Пусть так, всё равно не желаю ему зла…
В голову вдруг пришло внезапное озарение:
-- Ал, неужели ты тоже стал бессмертным?
Алистер виновато посмотрел в глаза:
-- Нет, я проверял и несколько раз был на волосок от смерти, меня спасли ребята и вера в чудо, -- он кивнул в сторону резвящихся Анри и Жоржа, -- поверь, Док, Алистер Лоу -- тоже часть неудачного эксперимента. Я был уверен, что Учитель так и не смог создать настоящий эликсир бессмертия, иначе ни за что бы не позволил тебе или кому-то другому принять ту пилюлю. Клянусь жизнью, ты мне веришь?
Он смотрел такими несчастными глазами, что ничего не оставалось, как ответить:
-- Верю, друг… Но значит ли это, что я тоже не бессмертный?
Алистер перевёл взгляд куда-то в затянутое облаками ночное небо:
-- Сам не верю в то, что говорю, но, похоже, на этот раз у него получилось. Кто бы мог подумать… Я виноват, только я один. Так хотелось тебе помочь, а этой старый псих уверял, что побочным эффектом последней «пробы» будет мгновенное перемещение в нужное место.
Не зная, что на это сказать, спросил:
-- Считаешь, это Бертье вызвал сюда монстров?
Его ответ меня удивил:
-- Не уверен. Симон никогда не использовал в работе ни животных, ни людей. Он вообще был большим любителем разной живности и никого не обижал, а опыты над разумными созданиями считал преступлением. Не могу поверить, что Берти с помощью магии создал нечто подобное. Слишком на него не похоже.
-- Прошло много времени, и всё могло измениться, дядя, -- Жорж неслышно подкрался, демонстративно «громко» плюхнувшись на скамейку, так что она покачнулась и задрожала, -- этот твой «бывший друг» мог стать настоящим живодёром. Вот нас с Анри он, например, готов уничтожить без колебаний, только потому что мы с тобой одна семья.
-- Так вы с Жоржем действительно родственники? -- продолжил я свой допрос, и на этот раз Алистер выглядел спокойным и уверенным в себе:
-- У меня есть младшая сестра, между нами разница в двадцать лет. Она выросла и вышла замуж, так у вечно юного Ала появился племянник -- несносный мальчишка, которого вскоре пришлось воспитывать в одиночку. Родители Жоржа погибли от нападения магических тварей.
-- Теперь понимаешь, Док, почему с самого детства я мечтал стать охотником на монстров и добился своего. Мой лучший друг Анри всегда был и остаётся рядом. Он не просто друг, а брат. Мы трое -- семья, и, надеюсь, ты тоже станешь её частью. Нет у нас никаких «других» планов, кроме стремления тебе помочь, -- Жорж выглядел решительным и одновременно непривычно мягким. А ещё очень искренним.
И недоверчивое сердце Дока дрогнуло: я по очереди обнял каждого из названных братьев, пообещав себе больше в них не сомневаться:
-- Мы обязательно справимся с проклятием -- раз вы так считаете, то и я тоже.
Анри удивлённо приподнял бровь:
-- Кто говорил о проклятии? Ты, Док, образованный человек, и серьёзно веришь в эти предрассудки? Не бывает никаких проклятий, есть только человеческая жестокость, зависть, злоба и другие пороки.
-- Постой, Анри, а как же слова Бертье? А смерти прохожих и соседей? В больнице пострадал работавший со мной ординатор, и доктора Савина я хорошо знал. А пациенты -- их завтра должны были выписать.
Анри поднял руку, останавливая этот поток слов:
-- Ты просто напуган -- Бертье знал, на что давить: чувствительный Док склонен принимать совпадения, которые бывают чаще, чем ты думаешь, за «страшное проклятие». Люди в больнице болеют, это факт, и некоторые выздоравливают не сразу, а кое-кому просто уже нельзя помочь… Если отбросишь страхи и подумаешь -- сам придёшь к такому же выводу.
Хотел ему возразить, что «бессмертие», спасая одного, передаёт часть его «плохой» кармы другому человеку -- разве это не проклятие? Но не успел -- внезапно Анри побледнел и, закрыв глаза, откинул голову на спинку стула. Из его рта и носа текла кровь… Я вскочил, пытаясь оказать помощь, но Алистер не позволил этого сделать, крепко сжав мои пальцы в своих горячих ладонях:
