— Чего вы добиваетесь на самом деле? — спросил дракон, не отводя от меня глаз. — Только не говорите, что сами верите во все эти логичные аргументы.
Застигнутая врасплох, я на мгновение замешкалась, чтобы вдохнуть, и не придумала ничего лучше, чем сказать правду.
— Что ж, вы меня раскусили. На самом деле я просто хочу, чтобы в горе Луизу утешал родной человек, а не посторонняя женщина, — произнося такое, я мысленно уже стояла в дверях с чемоданом, но из взгляда Келбера неожиданно исчезла угроза, разгладилась складка меж густых темный бровей, и я выдохнула. Кажется, буря миновала.
А хозяин дома — вовсе не такой ледник, каким хочет казаться.
— В этом вы правы, — почти сквозь зубы процедил он, но какой музыкой для моих ушей стало такое простое признание. — Я приму к сведению.
Больше он не дал себя задерживать, да я и не стала бы. Безумно хотелось банально настучать на Илену, но я понимала, что без доказательств обличать аристократку — себе дороже. Поэтому, слушая, как удаляются за спиной шаги Келбера, едва не приплясывала, направляясь к комнате Луизы. Он признал мою правоту! Да еще в столь значимом вопросе! Пусть на меня ему плевать, но по крайней мере он дорожит сестрой.
Оказавшись у дверей в комнату Луизы, я себя мысленно одернула и расправила складки подола, который немного сбился из-за моего стремительного шага.
Почему меня вообще так воодушевила эта маленькая победа? Да и победа ли? Не все ли равно, соглашается со мной Келбер или спорит? Главное — не выгоняет и не мешает выполнять мою работу. И все же почему?
Меня вырвал из размышлений тихий всхлип. Я сразу поняла, что плакала Луиза, и вошла. Не обращая внимания на горничную, пересекла комнату, добралась в тот же угол, где малышка сидела в прошлый раз, когда впала в беспамятство, и снова опустилась рядом с юной леди на колени. Хотела спросить, кто ее обидел, но малышка сама ринулась ко мне и так крепко стиснула в объятьях, что я задохнулась.
— Мамы… больше… нет…
Я обняла маленькую белокурую головку руками и крепче прижала к себе. Никакие слова здесь помочь не могли, так что мне оставалось только сидеть, обнимать плачущую девочку, и гладить ее шелковистые волосы, позволяя вылить печаль вместе со слезами на ткань моего платья.
Со дня нашей с Келбером беседы в коридоре дни полетели однообразно и спокойно, хотя и довольно уныло. Впрочем, как может радоваться ребенок, который лишь недавно осознал смерть самого близкого человека? Мне только и оставалось, что быть поблизости, поддерживая ее и заодно наблюдать за тем, чтобы Илена не подбиралась. А она, аки стервятница, то и дело заглядывала в комнату, но мне пока удавалось быстро выпроваживать ее.
Луиза много плакала следующие два дня, я постоянно сидела в ее комнате, то просто обнимая, то читая какие-нибудь книжки или рассказывая истории. Всяких глупых и веселых похождений в моем детстве, которое не слишком отличалось от детства обычных городских ребят, было предостаточно, и я с удовольствием делилась ими. Ну, теми, что безобиднее. Впрочем, Луиза тоже не росла в особняке с младенчества, так что многое из моего опыта ей было либо знакомо, либо понятно.
Вечером третьего дня мне удалось ее рассмешить, и в этот момент я поняла, что жизнь продолжается. В тот миг, когда звонкий хохот малышки разнесся по комнате, я подняла голову и поймала благодарный взгляд Райана. И тут же отвела глаза. Почему-то в эти последние пару дней я чувствовала себя неловко в его присутствии. Может, было бы лучше, если бы мы и дальше вели холодную войну — так как-то привычнее.
Он часто приходил, чтобы поговорить с Луизой, иногда, как например сегодня, просто сидел в кресле у окна, разбирая письма. И хоть малышка проводила со мной гораздо больше времени, я видела, как ей приятно внимание брата. И конечно же, в его присутствии она старалась вести себя как можно лучше. И хоть он — по моей тихой, но настоятельной просьбе — объяснил ей, что скрывать эмоции или силу вовсе не стоит, малышка все же по возможности демонстрировала еще по-детски вычурные, но уже почти правильные манеры и знания, почерпнутые на уроках предыдущей гувернантки.
— Мисс Вилберг, а я смогу научиться делать такие же красивые фигурки из серебра? — Луиза бесцеремонно ткнула пальцем в фею, которую я сделала из подсвечника. Теперь эта маленькая статуэтка украшала комод, и юная леди не желала с ней расставаться. Заметив, что взгляд Райана направлен на нее, малышка приосанилась и гордо, почти небрежно кивнула в сторону украшения. Я чуть не фыркнула от смеха при виде столь забавной картины.
— Боюсь, что нет. Даже если бы у тебя открылся талант еще и к металлам, учитель магии из меня неважный, — честно призналась я.
Луиза заметно погрустнела, и я тут же укорила себя. Надо было ответить как-то иначе и не расстраивать ребенка, ей и так сейчас нелегко. Вот только на счет магии я ей действительно не помощник. Зато Келбер мог бы кое-что сделать.
Когда я повернулась в сторону герцога, он уже приблизился. Мы с Луизой сидели на диване, так что он, беглым взглядом оценив обстановку, устроился так, чтобы малышка оказалась между нами. Я хотела встать, но поймав тяжелый предупредительный взгляд, прижала попу к мягкой ткани. Так уж и быть, не буду портить момент. Ради Луизы.
— Зато подобные образы можно создавать из огня, — с широкой улыбкой, которую я видела на его губах, кажется, впервые, произнес Келбер.
Мы с Луизой с любопытством обернулись к нему. Меня скорее интересовала странная смена его настроения, малышку, конечно же, занимали фигурки из ее родной стихии.
— Конечно, они не будут так долговечны, как статуэтки из металла, зато выглядеть могут гораздо красивее.
С этими словами Келбер раскрыл ладонь и на ней из маленькой огненной точки вырос сначала стебелек с узкими, качающимися будто на ветру листьями, потом на нем появился бутон, который за несколько мгновений распустился в прекрасный огненный цветок.
Я смотрела, как дрожат пламенные лепестки пышной розы, затаив дыхание. Прежде мне доводилось видеть только боевые огненные чары — ими пользовались полицейские, иногда — преступники. Но я даже не подозревала, что огонь может быть таким красивым.
Тем временем из бутона цветка появилась маленькая феечка с крылышками, сотканными из языков пламени, и прической, напоминающей огонек свечи. Она закружила вокруг Луизы, не источая сильного жара — только мягкое тепло — и, провальсировав маленький круг с воображаемым партнером, осыпалась искрами обратно в ладонь Райана.
Мне понадобилась секунда, чтобы прийти в себя. Судя по тому, с каким весельем Келбер смотрел на нас обеих, выражение моего лица не слишком отличалось от выражения лица Луизы. В глазах которой сверкали такие же восторженные искорки, какие мы только что видели на крыльях феи. Герцог так надолго задержал на мне взгляд, что я не выдержала — отвернулась. И тут же укорила себя за глупость.
Ну что со мной такое? Еще и покраснела — прямо чувствую, как зарделись щеки. Надеюсь, герцог не воспримет мое поведение как флирт. Хотя какой может быть флирт — я ведь гувернантка! Совсем соображать перестала, а это всего лишь маленькое представление. И всего лишь веселый Келбер. Непривычно, конечно, уж лучше бы оставался таким же ледяным, как прежде. Но ничего, я могла выдержать его гнев, значит, и веселье как-нибудь переживу. Надеюсь…
— Ух ты! А я так смогу? — Луиза вскочила и, позабыв о манерах, с детской непосредственностью захлопала в ладоши.
— Конечно, — Клебер потрепал ее по волосам, как озорного мальчишку, но юную леди его грубоватая ласка не смутила — она даже немного подалась вперед, ластясь под его руку. Глядя на эту идиллическую картину, я невольно улыбнулась. — Если будешь хорошо себя вести на уроках мисс Вилберг, то по вечерам я буду показывать тебе простые заклинания. Договорились?
Луиза кивнула, при этом она светилась от счастья, как начищенный чайничек и, судя по нетерпеливо сжатым кулачкам, собиралась истребовать себе аванс в виде первого урока прямо сейчас. А Райан, похоже, вовсе не прочь был преподать этот первый урок, но теплую радость момента разрушил хлопок двери и семенящий топот женских ног.
Я поднялась и оправила подол юбки, улыбка сползла с лица сама собой. Даже не оборачиваясь я знала, что пришла Илена. К счастью, сегодня ее целью была не Луиза.
Райан при виде своей гостьи, которая к тому же держала в руках конверт с сургучной печатью, поднялся и вмиг стал таким же серьезным, неприступным и холодным, как при нашей первой встрече.
Илена хотела что-то сказать, но дракон оборвал ее жестом руки.
— Идем, — бросил он, открывая перед леди дверь. Но в этом жесте содержалось не приглашение, а приказ, которому она вынуждена была подчиниться.
Райан
В первый день после сильного спонтанного всплеска магии Луизы я еще пытался участвовать в ее жизни активнее, но все, чего добился — это страха сестренки и напряженного взгляда мисс Вилберг. На второй день попытался работать, но голова никак не хотела соображать. Мысли путались от давно забытых чувств и воспоминаний, от ощущения уюта, которое появлялось каждый раз, стоило только Трейсил и малышке забыть о моем присутствии. Я оставался чужим в том маленьком уютном мире, который гувернантка старательно выстраивала вокруг своей воспитанницы, но только пока. Я должен был все изменить — ради Луизы. И я не позволю Вилберг настроить мою сестру против меня.
Под предлогом неотложных дел я молча оставался неподалеку на случай очередного выброса магии и чувствовал себя натуралистом, который хочет подобраться к красивым, но редким и пугливым птичкам. На третий день такая возможность мне представилась.
Когда Луиза впервые за три дня рассмеялась, я поднял глаза от писем, которые и не читал вовсе — так только, делал вид, чтобы быть рядом, но не слишком досаждать своим обществом.
Трейсил улыбалась, так широко и искренне, что я почти уверился в ее благих намерениях. Но вспомнил, что и ее отец вместе с моим до последнего строили какие-то планы на сотрудничество и казалось, что все хорошо, ничто не предвещало беды.
И все же хотелось надеяться, что она не унаследовала коварство, свойственное ее родственникам.
Пока создавал огненный цветок, взгляд сам собой, будто против моей воли, обращался к Трейсил. Она наблюдала за рождением феи с не меньшим восторгом, чем моя младшая сестренка. Большие зеленые глаза, в которых отражались огненные всполохи, мягкие каштановые локоны, обрамляющие лицо и ниспадающие на шею…
В чувства меня привела боль от ожога на ладони. Фея растаяла, и я тут же сжал руку в кулак, чтобы не показывать очередной потери контроля. Огонь, опалив кожу, все не унимался, энергия требовала выхода, но не здесь, не сейчас. Нельзя пугать Луизу, да и Трейсил после того случая на заднем дворе наверняка относится ко мне с опаской: чуть не убежала, когда я сел рядом. К тому же, если просто отстранюсь и уйду сейчас без причины, у сестренки может сложиться впечатление, что мне на нее наплевать, что моя забота поверхностна.
Ситуацию спасла Илена с письмом от ее отца. Такая себе причина, чтобы уйти, но все же лучше, чем вовсе никакой. Выпустив ее вперед, я с трудом удержался от того, чтобы не оплавить ручку двери, и все же, кажется, оставил на ней небольшой след.
В коридоре, плотно прикрыв дверь, отпустил контроль, позволяя чешуе покрыть часть лица и тела. Остатки прокатились по коридорам дома, зажигая все свечи, и дышать стало проще, хотя я все еще чувствовал, что контроль вернулся ко мне лишь частично.
— Райан, нам надо поговорить, — мягкие, кокетливые интонации совсем не вязались с печальным выражением на ее лице.
— Нам не о чем разговаривать, — пресек ее попытки я и взял письмо. Однако она все же прошла со мной в кабинет.
Я пробежал взглядом по строкам, заранее зная, что в них увижу. Герцог Ллойд приглашал меня в столицу, на серию балов и приемов, которые аристократия устраивала в середине лета, а также надеялся, что осенью, после продажи очередной партии металлического инвентаря и сбора урожая, я смогу вернуть ему долг. Однако мы оба прекрасно знали, что таких денег у меня нет и по итогам лета не предвидится.
— Райан, я хочу помочь, — Илена шагнула ближе и попыталась положить ладонь мне на грудь.
Я перехватил ее руку и всмотрелся в голубые, но какие-то блеклые глаза. Мы были друзьями с самого детства, я знал ее всю жизнь, но совершенно не помню, в какой момент из веселой, озорной девчонки она превратилась в чопорную барышню, с которой просто невозможно разговаривать. Казалось, мы совсем недавно устраивали шуточные поединки на берегу реки, наперегонки лазали по деревьям, я учил ее обращаться с рапирой и держаться в седле по-мужски, и вдруг на следующий день, без какой-либо на то причины она уже чопорно придерживает юбку пышного платья, смотрит томно из-под полуприкрытых век и тянет слова таким сладким голосом, что на языке появляется привкус меда.
Я до сих пор верил, что она не намерена причинять мне вред, но давно уже убедился, что, несмотря на силу своей магии, она совершенно бессильна что-нибудь изменить хотя бы в своей, не говоря уже о моей жизни.
— Женись на мне, Райан. Тогда тебе не придется выплачивать долг, — в ее глазах, обращенных на меня с мольбой, блестели слезы, причем вполне искренние. Но это были вовсе не слезы влюбленной девицы, страдающей от собственных чувств.
Я вздохнул и отстранился — это предложение Илена озвучивала не впервые. Но мой ответ не изменился.
— Ты знаешь, что я никогда не соглашусь на брак, который ослабит меня.
Илена подалась за мной, в ее взгляде все еще блестели слезы.
— Ослабит, но не лишит магии вовсе. Ты по-прежнему сможешь защищать Луизу и свой род, девочка останется такой же сильной, и когда она вырастет, сможет…
— На нее и без того возложено слишком много надежд. Прекрати говорить так, будто тебе неизвестно, какой опасности подвергаются наследники слабых родов! — кажется, впервые с тех пор, как мы с Иленой вступили в пору совершеннолетия, я повысил на нее голос. Это уже никуда не годилось: пусть я и зол, но вымещать чувства на женщине — недостойно. — Луиза — единственная, кому по силам вернуть роду прежнее влияние. Но я не собираюсь сваливать на нее этот груз и заставлять ее тащить все в одиночку. Я всегда должен быть рядом — настолько сильным, насколько это возможно и даже больше, — продолжил я уже спокойнее.
Илена опустила голову и отступилась. Сжала подол платья, как делала в детстве, когда с чем-то была не согласна, но не могла возразить.
— Тогда женись хоть на ком-нибудь другом. Неужели ты готов принести в жертву благополучию рода личное счастье? Навеки остаться только тенью собственной сестры, никогда не обрести своей семьи? — она говорила тихо, но каждое ее слово врезалось в сердце, как лезвие кинжала.
— Уходи, — только и смог процедить я сквозь зубы. — Возвращайся домой.
Илена поджала губы и, ничего не сказав, развернулась. Даже стук ее каблуков звучал обиженно, но я сказал самое нейтральное из всего, что вертелось на языке. Если она хотела убедить меня жениться, ударив побольнее, то ей удалось воплотить замысел лишь наполовину: она умудрилась-таки причинить мне страдания, но мое решение останется прежним.
Ощутив, что покрываюсь чешуей еще сильнее, я решил, что выходить из кабинета пока не стоит.
Застигнутая врасплох, я на мгновение замешкалась, чтобы вдохнуть, и не придумала ничего лучше, чем сказать правду.
— Что ж, вы меня раскусили. На самом деле я просто хочу, чтобы в горе Луизу утешал родной человек, а не посторонняя женщина, — произнося такое, я мысленно уже стояла в дверях с чемоданом, но из взгляда Келбера неожиданно исчезла угроза, разгладилась складка меж густых темный бровей, и я выдохнула. Кажется, буря миновала.
А хозяин дома — вовсе не такой ледник, каким хочет казаться.
— В этом вы правы, — почти сквозь зубы процедил он, но какой музыкой для моих ушей стало такое простое признание. — Я приму к сведению.
Больше он не дал себя задерживать, да я и не стала бы. Безумно хотелось банально настучать на Илену, но я понимала, что без доказательств обличать аристократку — себе дороже. Поэтому, слушая, как удаляются за спиной шаги Келбера, едва не приплясывала, направляясь к комнате Луизы. Он признал мою правоту! Да еще в столь значимом вопросе! Пусть на меня ему плевать, но по крайней мере он дорожит сестрой.
Оказавшись у дверей в комнату Луизы, я себя мысленно одернула и расправила складки подола, который немного сбился из-за моего стремительного шага.
Почему меня вообще так воодушевила эта маленькая победа? Да и победа ли? Не все ли равно, соглашается со мной Келбер или спорит? Главное — не выгоняет и не мешает выполнять мою работу. И все же почему?
Меня вырвал из размышлений тихий всхлип. Я сразу поняла, что плакала Луиза, и вошла. Не обращая внимания на горничную, пересекла комнату, добралась в тот же угол, где малышка сидела в прошлый раз, когда впала в беспамятство, и снова опустилась рядом с юной леди на колени. Хотела спросить, кто ее обидел, но малышка сама ринулась ко мне и так крепко стиснула в объятьях, что я задохнулась.
— Мамы… больше… нет…
Я обняла маленькую белокурую головку руками и крепче прижала к себе. Никакие слова здесь помочь не могли, так что мне оставалось только сидеть, обнимать плачущую девочку, и гладить ее шелковистые волосы, позволяя вылить печаль вместе со слезами на ткань моего платья.
Со дня нашей с Келбером беседы в коридоре дни полетели однообразно и спокойно, хотя и довольно уныло. Впрочем, как может радоваться ребенок, который лишь недавно осознал смерть самого близкого человека? Мне только и оставалось, что быть поблизости, поддерживая ее и заодно наблюдать за тем, чтобы Илена не подбиралась. А она, аки стервятница, то и дело заглядывала в комнату, но мне пока удавалось быстро выпроваживать ее.
Луиза много плакала следующие два дня, я постоянно сидела в ее комнате, то просто обнимая, то читая какие-нибудь книжки или рассказывая истории. Всяких глупых и веселых похождений в моем детстве, которое не слишком отличалось от детства обычных городских ребят, было предостаточно, и я с удовольствием делилась ими. Ну, теми, что безобиднее. Впрочем, Луиза тоже не росла в особняке с младенчества, так что многое из моего опыта ей было либо знакомо, либо понятно.
Вечером третьего дня мне удалось ее рассмешить, и в этот момент я поняла, что жизнь продолжается. В тот миг, когда звонкий хохот малышки разнесся по комнате, я подняла голову и поймала благодарный взгляд Райана. И тут же отвела глаза. Почему-то в эти последние пару дней я чувствовала себя неловко в его присутствии. Может, было бы лучше, если бы мы и дальше вели холодную войну — так как-то привычнее.
Он часто приходил, чтобы поговорить с Луизой, иногда, как например сегодня, просто сидел в кресле у окна, разбирая письма. И хоть малышка проводила со мной гораздо больше времени, я видела, как ей приятно внимание брата. И конечно же, в его присутствии она старалась вести себя как можно лучше. И хоть он — по моей тихой, но настоятельной просьбе — объяснил ей, что скрывать эмоции или силу вовсе не стоит, малышка все же по возможности демонстрировала еще по-детски вычурные, но уже почти правильные манеры и знания, почерпнутые на уроках предыдущей гувернантки.
— Мисс Вилберг, а я смогу научиться делать такие же красивые фигурки из серебра? — Луиза бесцеремонно ткнула пальцем в фею, которую я сделала из подсвечника. Теперь эта маленькая статуэтка украшала комод, и юная леди не желала с ней расставаться. Заметив, что взгляд Райана направлен на нее, малышка приосанилась и гордо, почти небрежно кивнула в сторону украшения. Я чуть не фыркнула от смеха при виде столь забавной картины.
— Боюсь, что нет. Даже если бы у тебя открылся талант еще и к металлам, учитель магии из меня неважный, — честно призналась я.
Луиза заметно погрустнела, и я тут же укорила себя. Надо было ответить как-то иначе и не расстраивать ребенка, ей и так сейчас нелегко. Вот только на счет магии я ей действительно не помощник. Зато Келбер мог бы кое-что сделать.
Когда я повернулась в сторону герцога, он уже приблизился. Мы с Луизой сидели на диване, так что он, беглым взглядом оценив обстановку, устроился так, чтобы малышка оказалась между нами. Я хотела встать, но поймав тяжелый предупредительный взгляд, прижала попу к мягкой ткани. Так уж и быть, не буду портить момент. Ради Луизы.
— Зато подобные образы можно создавать из огня, — с широкой улыбкой, которую я видела на его губах, кажется, впервые, произнес Келбер.
Мы с Луизой с любопытством обернулись к нему. Меня скорее интересовала странная смена его настроения, малышку, конечно же, занимали фигурки из ее родной стихии.
— Конечно, они не будут так долговечны, как статуэтки из металла, зато выглядеть могут гораздо красивее.
С этими словами Келбер раскрыл ладонь и на ней из маленькой огненной точки вырос сначала стебелек с узкими, качающимися будто на ветру листьями, потом на нем появился бутон, который за несколько мгновений распустился в прекрасный огненный цветок.
Я смотрела, как дрожат пламенные лепестки пышной розы, затаив дыхание. Прежде мне доводилось видеть только боевые огненные чары — ими пользовались полицейские, иногда — преступники. Но я даже не подозревала, что огонь может быть таким красивым.
Тем временем из бутона цветка появилась маленькая феечка с крылышками, сотканными из языков пламени, и прической, напоминающей огонек свечи. Она закружила вокруг Луизы, не источая сильного жара — только мягкое тепло — и, провальсировав маленький круг с воображаемым партнером, осыпалась искрами обратно в ладонь Райана.
Мне понадобилась секунда, чтобы прийти в себя. Судя по тому, с каким весельем Келбер смотрел на нас обеих, выражение моего лица не слишком отличалось от выражения лица Луизы. В глазах которой сверкали такие же восторженные искорки, какие мы только что видели на крыльях феи. Герцог так надолго задержал на мне взгляд, что я не выдержала — отвернулась. И тут же укорила себя за глупость.
Ну что со мной такое? Еще и покраснела — прямо чувствую, как зарделись щеки. Надеюсь, герцог не воспримет мое поведение как флирт. Хотя какой может быть флирт — я ведь гувернантка! Совсем соображать перестала, а это всего лишь маленькое представление. И всего лишь веселый Келбер. Непривычно, конечно, уж лучше бы оставался таким же ледяным, как прежде. Но ничего, я могла выдержать его гнев, значит, и веселье как-нибудь переживу. Надеюсь…
— Ух ты! А я так смогу? — Луиза вскочила и, позабыв о манерах, с детской непосредственностью захлопала в ладоши.
— Конечно, — Клебер потрепал ее по волосам, как озорного мальчишку, но юную леди его грубоватая ласка не смутила — она даже немного подалась вперед, ластясь под его руку. Глядя на эту идиллическую картину, я невольно улыбнулась. — Если будешь хорошо себя вести на уроках мисс Вилберг, то по вечерам я буду показывать тебе простые заклинания. Договорились?
Луиза кивнула, при этом она светилась от счастья, как начищенный чайничек и, судя по нетерпеливо сжатым кулачкам, собиралась истребовать себе аванс в виде первого урока прямо сейчас. А Райан, похоже, вовсе не прочь был преподать этот первый урок, но теплую радость момента разрушил хлопок двери и семенящий топот женских ног.
Я поднялась и оправила подол юбки, улыбка сползла с лица сама собой. Даже не оборачиваясь я знала, что пришла Илена. К счастью, сегодня ее целью была не Луиза.
Райан при виде своей гостьи, которая к тому же держала в руках конверт с сургучной печатью, поднялся и вмиг стал таким же серьезным, неприступным и холодным, как при нашей первой встрече.
Илена хотела что-то сказать, но дракон оборвал ее жестом руки.
— Идем, — бросил он, открывая перед леди дверь. Но в этом жесте содержалось не приглашение, а приказ, которому она вынуждена была подчиниться.
Райан
В первый день после сильного спонтанного всплеска магии Луизы я еще пытался участвовать в ее жизни активнее, но все, чего добился — это страха сестренки и напряженного взгляда мисс Вилберг. На второй день попытался работать, но голова никак не хотела соображать. Мысли путались от давно забытых чувств и воспоминаний, от ощущения уюта, которое появлялось каждый раз, стоило только Трейсил и малышке забыть о моем присутствии. Я оставался чужим в том маленьком уютном мире, который гувернантка старательно выстраивала вокруг своей воспитанницы, но только пока. Я должен был все изменить — ради Луизы. И я не позволю Вилберг настроить мою сестру против меня.
Под предлогом неотложных дел я молча оставался неподалеку на случай очередного выброса магии и чувствовал себя натуралистом, который хочет подобраться к красивым, но редким и пугливым птичкам. На третий день такая возможность мне представилась.
Когда Луиза впервые за три дня рассмеялась, я поднял глаза от писем, которые и не читал вовсе — так только, делал вид, чтобы быть рядом, но не слишком досаждать своим обществом.
Трейсил улыбалась, так широко и искренне, что я почти уверился в ее благих намерениях. Но вспомнил, что и ее отец вместе с моим до последнего строили какие-то планы на сотрудничество и казалось, что все хорошо, ничто не предвещало беды.
И все же хотелось надеяться, что она не унаследовала коварство, свойственное ее родственникам.
Пока создавал огненный цветок, взгляд сам собой, будто против моей воли, обращался к Трейсил. Она наблюдала за рождением феи с не меньшим восторгом, чем моя младшая сестренка. Большие зеленые глаза, в которых отражались огненные всполохи, мягкие каштановые локоны, обрамляющие лицо и ниспадающие на шею…
В чувства меня привела боль от ожога на ладони. Фея растаяла, и я тут же сжал руку в кулак, чтобы не показывать очередной потери контроля. Огонь, опалив кожу, все не унимался, энергия требовала выхода, но не здесь, не сейчас. Нельзя пугать Луизу, да и Трейсил после того случая на заднем дворе наверняка относится ко мне с опаской: чуть не убежала, когда я сел рядом. К тому же, если просто отстранюсь и уйду сейчас без причины, у сестренки может сложиться впечатление, что мне на нее наплевать, что моя забота поверхностна.
Ситуацию спасла Илена с письмом от ее отца. Такая себе причина, чтобы уйти, но все же лучше, чем вовсе никакой. Выпустив ее вперед, я с трудом удержался от того, чтобы не оплавить ручку двери, и все же, кажется, оставил на ней небольшой след.
В коридоре, плотно прикрыв дверь, отпустил контроль, позволяя чешуе покрыть часть лица и тела. Остатки прокатились по коридорам дома, зажигая все свечи, и дышать стало проще, хотя я все еще чувствовал, что контроль вернулся ко мне лишь частично.
— Райан, нам надо поговорить, — мягкие, кокетливые интонации совсем не вязались с печальным выражением на ее лице.
— Нам не о чем разговаривать, — пресек ее попытки я и взял письмо. Однако она все же прошла со мной в кабинет.
Я пробежал взглядом по строкам, заранее зная, что в них увижу. Герцог Ллойд приглашал меня в столицу, на серию балов и приемов, которые аристократия устраивала в середине лета, а также надеялся, что осенью, после продажи очередной партии металлического инвентаря и сбора урожая, я смогу вернуть ему долг. Однако мы оба прекрасно знали, что таких денег у меня нет и по итогам лета не предвидится.
— Райан, я хочу помочь, — Илена шагнула ближе и попыталась положить ладонь мне на грудь.
Я перехватил ее руку и всмотрелся в голубые, но какие-то блеклые глаза. Мы были друзьями с самого детства, я знал ее всю жизнь, но совершенно не помню, в какой момент из веселой, озорной девчонки она превратилась в чопорную барышню, с которой просто невозможно разговаривать. Казалось, мы совсем недавно устраивали шуточные поединки на берегу реки, наперегонки лазали по деревьям, я учил ее обращаться с рапирой и держаться в седле по-мужски, и вдруг на следующий день, без какой-либо на то причины она уже чопорно придерживает юбку пышного платья, смотрит томно из-под полуприкрытых век и тянет слова таким сладким голосом, что на языке появляется привкус меда.
Я до сих пор верил, что она не намерена причинять мне вред, но давно уже убедился, что, несмотря на силу своей магии, она совершенно бессильна что-нибудь изменить хотя бы в своей, не говоря уже о моей жизни.
— Женись на мне, Райан. Тогда тебе не придется выплачивать долг, — в ее глазах, обращенных на меня с мольбой, блестели слезы, причем вполне искренние. Но это были вовсе не слезы влюбленной девицы, страдающей от собственных чувств.
Глава 7
Я вздохнул и отстранился — это предложение Илена озвучивала не впервые. Но мой ответ не изменился.
— Ты знаешь, что я никогда не соглашусь на брак, который ослабит меня.
Илена подалась за мной, в ее взгляде все еще блестели слезы.
— Ослабит, но не лишит магии вовсе. Ты по-прежнему сможешь защищать Луизу и свой род, девочка останется такой же сильной, и когда она вырастет, сможет…
— На нее и без того возложено слишком много надежд. Прекрати говорить так, будто тебе неизвестно, какой опасности подвергаются наследники слабых родов! — кажется, впервые с тех пор, как мы с Иленой вступили в пору совершеннолетия, я повысил на нее голос. Это уже никуда не годилось: пусть я и зол, но вымещать чувства на женщине — недостойно. — Луиза — единственная, кому по силам вернуть роду прежнее влияние. Но я не собираюсь сваливать на нее этот груз и заставлять ее тащить все в одиночку. Я всегда должен быть рядом — настолько сильным, насколько это возможно и даже больше, — продолжил я уже спокойнее.
Илена опустила голову и отступилась. Сжала подол платья, как делала в детстве, когда с чем-то была не согласна, но не могла возразить.
— Тогда женись хоть на ком-нибудь другом. Неужели ты готов принести в жертву благополучию рода личное счастье? Навеки остаться только тенью собственной сестры, никогда не обрести своей семьи? — она говорила тихо, но каждое ее слово врезалось в сердце, как лезвие кинжала.
— Уходи, — только и смог процедить я сквозь зубы. — Возвращайся домой.
Илена поджала губы и, ничего не сказав, развернулась. Даже стук ее каблуков звучал обиженно, но я сказал самое нейтральное из всего, что вертелось на языке. Если она хотела убедить меня жениться, ударив побольнее, то ей удалось воплотить замысел лишь наполовину: она умудрилась-таки причинить мне страдания, но мое решение останется прежним.
Ощутив, что покрываюсь чешуей еще сильнее, я решил, что выходить из кабинета пока не стоит.
