Ну уж вы хватили, – буркнул Миша Трапезников. – Вот проведем серию тестов и, будем делать выводы. Зачем гадать? Тем более, у нас есть ваши нормальные показатели. Чрезвычайно повезло. Станем стремиться к вашим старым данным.
А откуда они у вас? – удивилась Лена. – Меня последние полгода никто не обследовал. Я бы запомнила.
Леночка, душа моя, вам все объяснит Вася. Не торопитесь. А сейчас на ужин. Сегодня дают вкуснейший расстегай с рыбой, винегрет и пюре с селедочкой. Я вас провожу в палату.
Василий Борисович появился как раз к концу ужина.
Приятного аппетита, Елена Юрьевна. Как самочувствие? Очень рад вашему возвращению к нам.
И я очень рада! – Лена повеселела после вкусных расстегаев и винегрета. – Жаль вы опоздали. Я бы с вами ужином поделилась.
Бросьте. – Василий Борисович погладил себя по животу. – Мне килограмм десять сбрасывать надо, а не наедаться. Эх, сижу на одном диетическом питании и ничуть не худею.
Худеть от слова худо.
О! – поднял палец вверх майор Снежков и поставил стул ближе к кровати. – Золотые слова. Так как вы себя чувствуете?
Хорошо, с утра сдала множество анализов, прошла разные тесты. Меня вдоль и поперек обследовали на всяких аппаратах. Обещали позднее сообщить о результатах.
Выглядите прекрасно. Думаю, проблем не будет.
Василий Борисович, теперь вы сообщите о своих результатах? – робко попросила Лена. – Кто так со мной поступил? Почему?
Эх, давайте с самого начала. Вы устраивайтесь удобнее. А лучше прилягте. Сегодня я выступлю в роли сказочника. Как его там? Оле Лукойе?
Если бы сам лично не вел ваше дело, не знал бы его досконально, то, честное слово, не поверил бы никому. Столько в нем хитросплетений, поворотов. Вы помните, когда и при каких обстоятельствах познакомились с мужем?
Пятнадцатого сентября. Я шла на собеседование с научным руководителем. По дороге, случайно, вместе с Женей задержали воришку, укравшего кошелек у пенсионерки. Я подставила похитителю подножку, и он упал, а будущий муж держал его до приезда полиции.
Вот тогда-то и началась эта страшная история. – Василию Борисовичу явно нравилась роль рассказчика. – Благодаря вашим совместным стараниям был пойман Эдуард Сергеевич Окунев, двадцати лет отроду. Он и раньше привлекался к уголовной ответственности, но по малолетству отделался условным приговором. А тут, извиняюсь за профессиональный сленг, дали ему реальный срок. Два года и три месяца. Уж не знаю, что там, в колонии, с ним случилось, но вышел Эдуард оттуда не совсем в адекватном состоянии. Родители лечили его, ни в чем не отказывали, даже нашли интересную работу, только парень ничем не хотел заниматься. Приблизительно месяцев через восемь после освобождения покончил жизнь самоубийством, сбросившись с двенадцатого этажа.
Какой ужас! Бедные родители.
Именно так,– вздохнул Василий Борисович. – И семья-то, вроде, хорошая, полная, нормальная. Родители Окуневы Сергей Витальевич и Ольга Николаевна по-разному переживали смерть сына. Отец, талантливейший ученый физик с головой ушел в работу, а мать – тяжело заболела. Через полгода умерла и она. В их семье была еще дочь Лидия, но она год назад вышла замуж и уехала за границу. Совсем перестала общаться с отцом. Слишком тяжелы, видимо, для нее воспоминания. Вначале младший брат умер, потом мама.
Но как это связано со мной? – Лена повыше взбила подушку.
Дело в том, что отец Эдуарда, Сергей Витальевич, ученый, и является тем, кто ставил на вас эксперименты! Да, вот такие нелепые, жестокие совпадения. Он действительно невероятно талантливый физик. В его подчинении находилась закрытая лаборатория. Я не силен в науках, но занимались они влиянием каких-то там волн на организм человека. И даже не спрашивайте, каких именно волн, – сразу стал отмахиваться Василий Борисович. – Ничего не понимаю в физике. Главное, что эксперименты шли очень удачно. Лаборатория работала успешно, стабильно, постоянно получая весомое финансирование от заинтересованных лиц и государства. Лично нам для следствия информацию о лаборатории выдали с большим скрипом. Документы под грифом «секретно». Кстати, именно Сергей Витальевич Окунев вылечил внука вашей заведующей.
Тамара Сергеевны? – ахнула Лена. – Она что-то такое рассказывала, припоминаю. Ванечка серьезно болел, а сейчас его и с учета в больнице сняли. Здоров.
Я же говорю, Сергей Витальевич очень талантливый физик.
Но почему меня выбрали в роли жертвы?
Скорее этот вопрос к моему папеньке. Он мне целый час втолковывал психолого-психиатрические нюансы произошедшего. Но объясню как смогу. Когда с человеком подряд происходит столько трагедий – самоубийство сына, смерть любимой жены и, в некотором роде, предательство дочери, говорить о его психическом здоровье сложно. Окунев по своему переживал навалившиеся трагедии. По сути, ему даже не кому было выговориться. Одиночество, пустота, депрессия. Он как бы переключил внимание со своей невыносимой боли на вас. Желание отомстить, унизить, уничтожить наполнило жизнь новым смыслом, придало большее значение работе.
Но я только подставила подножку убегающему вору!
Если бы вы этого бы не сделали, то Эдуарда, возможно бы, и не поймали. Парень в школе не только приворовывал, но и в легкоатлетической секции довольно долго занимался. Бегал быстро.
Значит, для Окунева – я главный злодей?
Да. После смерти жены и отъезда дочери он, со слов сослуживцев, замкнулся в себе, почернел и придумал уникальное оборудование.
Которым мучил меня?
Точно. Благодаря аппаратуре можно настроить мозг одного человека на работу мозга другого. Создать вполне устойчивую связь донор-реципиент.
То есть, Окунев, в прямом смысле, хотел залезть мне в голову? – Лена, нервничая, села на кровати. – Он, как я поняла, слал мне и мужу гадкие сообщения?
Совершенно верно. Видимо, у Окунева имелась определенная сверх идея – убить вас мыслями другого человека. Свести с ума, лишив спокойной, благополучной жизни, семьи, детей, мужа. Того, чего так сильно не хватало самому Окуневу, – развел руками Василий Борисович. – На его счастье нашлось лицо очень заинтересованное в разработанной для этих целей аппаратуре. Некий Иванов Иван Иванович. Персона, судя по всему, состоятельная, полукриминальная, не чистая на руку, но с большими связями в различных силовых структурах. Иначе никак не объяснить его полную неуловимость. Данила, компьютерщик Константина Артемьева, очень уважаемый специалист в своей области, так и не смог его дешифровать. Ничего. Ноль. Человек-невидимка.
Благодаря Иванову, уж не знаю, как у них получилось, на роль донора подобрали серийного маньяка. Нашли маньяка в соседней области (еще одна привязка человека-невидимки к силовым структурам) и для удобства проведения экспериментальной части, перевели на работу в наш славный город.
А зачем именно маньяк выбран на роль донора, а не Петя Пупкин с соседней улицы? Для чего такие сложности?
Ну, во-первых, – хмыкнул Василий Борисович, – что бы вам больнее было. Во-вторых, папа объяснил так – энергетика психически больного человека, значительно «сильнее» здорового Пети Пупкина. Ярче что ли. Поэтому легче проследить динамику.
Господи! Но как Окунев сделал, чтобы именно я улавливала сигналы? Вокруг меня всегда много народа. В кабинете – Соня, дома – дети и муж. Отчего именно во сне появлялись видения?
В палату незаметно вошел профессор Снежков и внимательно прислушался к разговору.
У вас тут прямо научный диспут. Васенька, если хочешь, могу тебе помочь с ответом.
Буду рад. Что-то я сам уже запутался в вашей научной ахинее,– обрадовался Василий Борисович.
Профессор не торопясь присел рядом с Леной, налил ей стакан воды.
Выпейте, голубушка. Надо много пить. Обновление организма начинается с простой воды, – посмотрев, как Лена послушно опустошила стакан, профессор продолжил. – Сергей Витальевич Окунев в своем роде гений. Он разработал специальный миниатюрный усилитель. Вначале один из них был помещен прямо напротив вашего рабочего места.
В датчик сигнализации? – догадалась Лена. – То-то сигнализация все время срабатывала. Мы грешили на ее старость и непригодность. Послушайте, значит, тот страшный мастер, которого Соня ночью видела на работе и есть Окунев?
Именно. Он перед каждым новым экспериментом приходил проверять работу усилителя.
Соня даже не догадывалась, какой опасный человек стоял рядом с ней! – сказала Лена.
Ключи от вашей работы Окунев незаметно брал у Тамары Сергеевны. Поначалу, одного усилителя хватало. Но ближе к финалу пару датчиков поместили в квартиру и ручную сумку. Эффект усилился. Самочувствие раз от раза ухудшалось, видения становились более яркими и явными. Так?
Точно, – кивнула Лена. – Ключи от квартиры, как подозреваю, у меня выкрали из сумочки? Я ехала на автобусе и вышла оттуда с расстегнутой сумкой. Ключи нашла на следующий день на работе. Значит, Окунев их подкинул? А потом подложили в комнату усилители и шнурок. Даже не хочу вспоминать об этом. Тяжело и страшно.
И не надо, душа моя. Все плохое осталось позади. О том, что такой эксперимент в принципе возможен, мне сказал Миша Трапезников. Он был в курсе некоторых разработок лаборатории, поскольку однажды, еще живя в России, сотрудничал с ними. Это помогло мне многое понять о природе ваших видений, – сказал профессор и, успокаивающе, погладил Лену по руке. – Объясню дальше. Ваши «совместные сеансы» со шнурочным маньяком записывались и фиксировались в лаборатории. Велось очень тщательное наблюдение. Можете гордиться собой – над вашим экспериментом работала целая лаборатория высококлассных специалистов. Каждое слово, дыхание, удар сердца представлял для них огромный интерес.
Но эксперимент решили закончить. Окунев так и написал в последнем сообщении – «все заканчивается». – Лена, встав, подошла к окну. Начинался вечер. Сейчас бы домой, к близнецам, к мужу. Привычно накрыть на стол, привычно ворчать на непослушание детей, привычно перемыть посуду и придумать меню на завтра. Обнять на ночь близнецов, поцеловав в теплые макушки и уже, почти ночью, в кровати прижаться к Жене, радуясь еще одному прошедшему дню. До смертельной тоски захотелось в свою обычную, будничную, банальную жизнь
Донор-маньяк начал выходить из-под контроля, – продолжил Борис Александрович. – Его неустойчивая психика становилась непредсказуемой. Со слов Окунева, с помощью таинственного Иванова, маньяка пару раз возвращали обратно в город, откуда он все время норовил сбежать в поисках новой жертвы.
Я слышала в видении, как чей-то голос настойчиво рекомендовал маньяку обратить внимание на Соню. Это был Окунев?
Вы правы. Сергею Витальевичу нужен был гарантированный результат! На кону стоял итог общей серии экспериментов. Максимальные значения показателей не давали права на срыв. Всего одна попытка, но на пределе шкалы. Вот и пришлось Окуневу «сватать» собственную кандидатуру. Тем более, Соня ваша подруга, а это еще один способ причинить боль и навязать чувство вины.
Лена, вы даже не представляете, какая вы счастливая! – сказал майор Снежков.
Я? – изумилась Лена.
У вас неожиданно случился ангел-хранитель, не допустивший окончания опасного эксперимента.
И кто же это? – спросила Лена.
Мой тезка. Вася Новгородцев, – заулыбался Василий Борисович. – В вашей истории столько невероятных счастливых совпадений, что прямо диву даешься. Именно Вася Новгородцев в самый ответственный момент вырубил свет в здании лаборатории и тем самым, возможно, спас вашу жизнь.
Но я не знаю его!
Конечно, не знаете, – подтвердил Василий Борисович. – И Вася вас не знал, до определенного момента. Опять же – судьба! Однажды он увидел, как его начальник, то есть Окунев, специально, зло толкнул вас на катке. Это Васю сильно озадачило, так как научного руководителя он буквально боготворил. Потом Окунев при нем в лаборатории порвал в клочья вашу фотографию. И сложи два плюс два Вася понял, кто тот самый реципиент. Догадался, что начальник с помощью экспериментов стремится не только сделать научное открытие, но и жестоко за что-то отомстить.
Очень смышленый и способный молодой человек. Я давно знаком с его институтским научным руководителем. У нас, вообще, город маленький. Все друг друга знают,– закивал профессор Снежков. – Сопоставив, казалось, малосущественные факты, Вася сделал нужные выводы и спас вашу жизнь. Он умудрился откопировать первоначальные данные и передал их нам. Теперь можно работать с вашими «здоровыми» параметрами.
А можно мне спасителя лично поблагодарить?
Боюсь, нет. Васенька получил приглашение на работу в другой город, – ответил Борис Александрович.
Окунева, как я понимаю, задержали? – Лена обратилась к майору Снежкову.
А как же! Задержали и допросили. Правда, первые несколько дней он находился в мало вменяемом состоянии. Пришлось вызывать на помощь папу.
Оно и понятно, – сочувственно вздохнул профессор. – У человека случился форменный нервный срыв. Дело его жизни загубили в самый ответственный момент. А он пошел на такие жертвы, приложил столько сил. Даже дублирующую «прослушку» установил. Хотелось полностью контролировать процесс, быть везде первым. Окунев, для того чтобы лично наблюдать за завершающей, финальной стадией решил выкрасть вас! Ждал, считал секунды до максимальных значений. Уже, наверное, представил, как наступит триумф, как воплотится в жизнь его мечта. А тут такое! И единственный шанс упущен навсегда!
Кто бы мог подумать, что пять лет назад поставленная подножка может привести к таким последствиям, – горько усмехнулась Лена. – Взмах крыла бабочки в одном конце света, вызывает ураганы и шторма в другом.
Да, пресловутый «эффект бабочки», – кивнул профессор Снежков.
Василий Борисович, я не совсем понимаю, – Лена наморщила лоб. – Окунев разработал аппаратуру. Заинтересованный заказчик оплатил все эксперименты. Но, по сути, получается, что каждый из них вел за мной свою слежку.
Точно! – подтвердил Василий Борисович. – Я уже говорил – Окунев стремился контролировать вас лично. Ему-то расшифровки приходили с небольшим опозданием. Тем более, важна была реакция на посылаемые сообщения. Так он тешил свое самолюбие. А заказчик, зная о второй слежке, предпочитал не вмешиваться. Зачем лишний раз светиться? Для него эксперимент тоже стоял на первом месте, а какими методами он будет проведен – неважно. Готовая апробированная аппаратура быстро бы нашла своего специфического покупателя. Даже страшно подумать в какие руки она могла попасть. Мы так и не поймали загадочного Иванова Ивана Ивановича. Растворился. При его связях это легко.
Вы ничего не рассказали про Соню. Она в порядке? – спросила Лена.
В полном. Вот уж за кого совершенно не стоит волноваться, – заулыбался Василий Борисович. – В отличие от всех, Соне достался большой приз – любовь капитана Тяпочкина. Он теперь от нее не отходит. Даже взял две недели от отпуска.
Во, дела! – Лена подошла к кровати. От избытка обследований, информации она устала и захотела спать.
Васенька, пора закругляться, – профессор Снежков заметил состояние подопечной. – В другой раз договорим. Леночке надо отдыхать. Ложитесь, душа моя. Сейчас медсестра поставит укольчик, и вы прекрасно выспитесь.
Лена послушно легла на кровать, накрылась одеялом и, даже не успев попрощаться с майором, моментально уснула.
А откуда они у вас? – удивилась Лена. – Меня последние полгода никто не обследовал. Я бы запомнила.
Леночка, душа моя, вам все объяснит Вася. Не торопитесь. А сейчас на ужин. Сегодня дают вкуснейший расстегай с рыбой, винегрет и пюре с селедочкой. Я вас провожу в палату.
Василий Борисович появился как раз к концу ужина.
Приятного аппетита, Елена Юрьевна. Как самочувствие? Очень рад вашему возвращению к нам.
И я очень рада! – Лена повеселела после вкусных расстегаев и винегрета. – Жаль вы опоздали. Я бы с вами ужином поделилась.
Бросьте. – Василий Борисович погладил себя по животу. – Мне килограмм десять сбрасывать надо, а не наедаться. Эх, сижу на одном диетическом питании и ничуть не худею.
Худеть от слова худо.
О! – поднял палец вверх майор Снежков и поставил стул ближе к кровати. – Золотые слова. Так как вы себя чувствуете?
Хорошо, с утра сдала множество анализов, прошла разные тесты. Меня вдоль и поперек обследовали на всяких аппаратах. Обещали позднее сообщить о результатах.
Выглядите прекрасно. Думаю, проблем не будет.
Василий Борисович, теперь вы сообщите о своих результатах? – робко попросила Лена. – Кто так со мной поступил? Почему?
Эх, давайте с самого начала. Вы устраивайтесь удобнее. А лучше прилягте. Сегодня я выступлю в роли сказочника. Как его там? Оле Лукойе?
Если бы сам лично не вел ваше дело, не знал бы его досконально, то, честное слово, не поверил бы никому. Столько в нем хитросплетений, поворотов. Вы помните, когда и при каких обстоятельствах познакомились с мужем?
Пятнадцатого сентября. Я шла на собеседование с научным руководителем. По дороге, случайно, вместе с Женей задержали воришку, укравшего кошелек у пенсионерки. Я подставила похитителю подножку, и он упал, а будущий муж держал его до приезда полиции.
Вот тогда-то и началась эта страшная история. – Василию Борисовичу явно нравилась роль рассказчика. – Благодаря вашим совместным стараниям был пойман Эдуард Сергеевич Окунев, двадцати лет отроду. Он и раньше привлекался к уголовной ответственности, но по малолетству отделался условным приговором. А тут, извиняюсь за профессиональный сленг, дали ему реальный срок. Два года и три месяца. Уж не знаю, что там, в колонии, с ним случилось, но вышел Эдуард оттуда не совсем в адекватном состоянии. Родители лечили его, ни в чем не отказывали, даже нашли интересную работу, только парень ничем не хотел заниматься. Приблизительно месяцев через восемь после освобождения покончил жизнь самоубийством, сбросившись с двенадцатого этажа.
Какой ужас! Бедные родители.
Именно так,– вздохнул Василий Борисович. – И семья-то, вроде, хорошая, полная, нормальная. Родители Окуневы Сергей Витальевич и Ольга Николаевна по-разному переживали смерть сына. Отец, талантливейший ученый физик с головой ушел в работу, а мать – тяжело заболела. Через полгода умерла и она. В их семье была еще дочь Лидия, но она год назад вышла замуж и уехала за границу. Совсем перестала общаться с отцом. Слишком тяжелы, видимо, для нее воспоминания. Вначале младший брат умер, потом мама.
Но как это связано со мной? – Лена повыше взбила подушку.
Дело в том, что отец Эдуарда, Сергей Витальевич, ученый, и является тем, кто ставил на вас эксперименты! Да, вот такие нелепые, жестокие совпадения. Он действительно невероятно талантливый физик. В его подчинении находилась закрытая лаборатория. Я не силен в науках, но занимались они влиянием каких-то там волн на организм человека. И даже не спрашивайте, каких именно волн, – сразу стал отмахиваться Василий Борисович. – Ничего не понимаю в физике. Главное, что эксперименты шли очень удачно. Лаборатория работала успешно, стабильно, постоянно получая весомое финансирование от заинтересованных лиц и государства. Лично нам для следствия информацию о лаборатории выдали с большим скрипом. Документы под грифом «секретно». Кстати, именно Сергей Витальевич Окунев вылечил внука вашей заведующей.
Тамара Сергеевны? – ахнула Лена. – Она что-то такое рассказывала, припоминаю. Ванечка серьезно болел, а сейчас его и с учета в больнице сняли. Здоров.
Я же говорю, Сергей Витальевич очень талантливый физик.
Но почему меня выбрали в роли жертвы?
Скорее этот вопрос к моему папеньке. Он мне целый час втолковывал психолого-психиатрические нюансы произошедшего. Но объясню как смогу. Когда с человеком подряд происходит столько трагедий – самоубийство сына, смерть любимой жены и, в некотором роде, предательство дочери, говорить о его психическом здоровье сложно. Окунев по своему переживал навалившиеся трагедии. По сути, ему даже не кому было выговориться. Одиночество, пустота, депрессия. Он как бы переключил внимание со своей невыносимой боли на вас. Желание отомстить, унизить, уничтожить наполнило жизнь новым смыслом, придало большее значение работе.
Но я только подставила подножку убегающему вору!
Если бы вы этого бы не сделали, то Эдуарда, возможно бы, и не поймали. Парень в школе не только приворовывал, но и в легкоатлетической секции довольно долго занимался. Бегал быстро.
Значит, для Окунева – я главный злодей?
Да. После смерти жены и отъезда дочери он, со слов сослуживцев, замкнулся в себе, почернел и придумал уникальное оборудование.
Которым мучил меня?
Точно. Благодаря аппаратуре можно настроить мозг одного человека на работу мозга другого. Создать вполне устойчивую связь донор-реципиент.
То есть, Окунев, в прямом смысле, хотел залезть мне в голову? – Лена, нервничая, села на кровати. – Он, как я поняла, слал мне и мужу гадкие сообщения?
Совершенно верно. Видимо, у Окунева имелась определенная сверх идея – убить вас мыслями другого человека. Свести с ума, лишив спокойной, благополучной жизни, семьи, детей, мужа. Того, чего так сильно не хватало самому Окуневу, – развел руками Василий Борисович. – На его счастье нашлось лицо очень заинтересованное в разработанной для этих целей аппаратуре. Некий Иванов Иван Иванович. Персона, судя по всему, состоятельная, полукриминальная, не чистая на руку, но с большими связями в различных силовых структурах. Иначе никак не объяснить его полную неуловимость. Данила, компьютерщик Константина Артемьева, очень уважаемый специалист в своей области, так и не смог его дешифровать. Ничего. Ноль. Человек-невидимка.
Благодаря Иванову, уж не знаю, как у них получилось, на роль донора подобрали серийного маньяка. Нашли маньяка в соседней области (еще одна привязка человека-невидимки к силовым структурам) и для удобства проведения экспериментальной части, перевели на работу в наш славный город.
А зачем именно маньяк выбран на роль донора, а не Петя Пупкин с соседней улицы? Для чего такие сложности?
Ну, во-первых, – хмыкнул Василий Борисович, – что бы вам больнее было. Во-вторых, папа объяснил так – энергетика психически больного человека, значительно «сильнее» здорового Пети Пупкина. Ярче что ли. Поэтому легче проследить динамику.
Господи! Но как Окунев сделал, чтобы именно я улавливала сигналы? Вокруг меня всегда много народа. В кабинете – Соня, дома – дети и муж. Отчего именно во сне появлялись видения?
В палату незаметно вошел профессор Снежков и внимательно прислушался к разговору.
У вас тут прямо научный диспут. Васенька, если хочешь, могу тебе помочь с ответом.
Буду рад. Что-то я сам уже запутался в вашей научной ахинее,– обрадовался Василий Борисович.
Профессор не торопясь присел рядом с Леной, налил ей стакан воды.
Выпейте, голубушка. Надо много пить. Обновление организма начинается с простой воды, – посмотрев, как Лена послушно опустошила стакан, профессор продолжил. – Сергей Витальевич Окунев в своем роде гений. Он разработал специальный миниатюрный усилитель. Вначале один из них был помещен прямо напротив вашего рабочего места.
В датчик сигнализации? – догадалась Лена. – То-то сигнализация все время срабатывала. Мы грешили на ее старость и непригодность. Послушайте, значит, тот страшный мастер, которого Соня ночью видела на работе и есть Окунев?
Именно. Он перед каждым новым экспериментом приходил проверять работу усилителя.
Соня даже не догадывалась, какой опасный человек стоял рядом с ней! – сказала Лена.
Ключи от вашей работы Окунев незаметно брал у Тамары Сергеевны. Поначалу, одного усилителя хватало. Но ближе к финалу пару датчиков поместили в квартиру и ручную сумку. Эффект усилился. Самочувствие раз от раза ухудшалось, видения становились более яркими и явными. Так?
Точно, – кивнула Лена. – Ключи от квартиры, как подозреваю, у меня выкрали из сумочки? Я ехала на автобусе и вышла оттуда с расстегнутой сумкой. Ключи нашла на следующий день на работе. Значит, Окунев их подкинул? А потом подложили в комнату усилители и шнурок. Даже не хочу вспоминать об этом. Тяжело и страшно.
И не надо, душа моя. Все плохое осталось позади. О том, что такой эксперимент в принципе возможен, мне сказал Миша Трапезников. Он был в курсе некоторых разработок лаборатории, поскольку однажды, еще живя в России, сотрудничал с ними. Это помогло мне многое понять о природе ваших видений, – сказал профессор и, успокаивающе, погладил Лену по руке. – Объясню дальше. Ваши «совместные сеансы» со шнурочным маньяком записывались и фиксировались в лаборатории. Велось очень тщательное наблюдение. Можете гордиться собой – над вашим экспериментом работала целая лаборатория высококлассных специалистов. Каждое слово, дыхание, удар сердца представлял для них огромный интерес.
Но эксперимент решили закончить. Окунев так и написал в последнем сообщении – «все заканчивается». – Лена, встав, подошла к окну. Начинался вечер. Сейчас бы домой, к близнецам, к мужу. Привычно накрыть на стол, привычно ворчать на непослушание детей, привычно перемыть посуду и придумать меню на завтра. Обнять на ночь близнецов, поцеловав в теплые макушки и уже, почти ночью, в кровати прижаться к Жене, радуясь еще одному прошедшему дню. До смертельной тоски захотелось в свою обычную, будничную, банальную жизнь
Донор-маньяк начал выходить из-под контроля, – продолжил Борис Александрович. – Его неустойчивая психика становилась непредсказуемой. Со слов Окунева, с помощью таинственного Иванова, маньяка пару раз возвращали обратно в город, откуда он все время норовил сбежать в поисках новой жертвы.
Я слышала в видении, как чей-то голос настойчиво рекомендовал маньяку обратить внимание на Соню. Это был Окунев?
Вы правы. Сергею Витальевичу нужен был гарантированный результат! На кону стоял итог общей серии экспериментов. Максимальные значения показателей не давали права на срыв. Всего одна попытка, но на пределе шкалы. Вот и пришлось Окуневу «сватать» собственную кандидатуру. Тем более, Соня ваша подруга, а это еще один способ причинить боль и навязать чувство вины.
Лена, вы даже не представляете, какая вы счастливая! – сказал майор Снежков.
Я? – изумилась Лена.
У вас неожиданно случился ангел-хранитель, не допустивший окончания опасного эксперимента.
И кто же это? – спросила Лена.
Мой тезка. Вася Новгородцев, – заулыбался Василий Борисович. – В вашей истории столько невероятных счастливых совпадений, что прямо диву даешься. Именно Вася Новгородцев в самый ответственный момент вырубил свет в здании лаборатории и тем самым, возможно, спас вашу жизнь.
Но я не знаю его!
Конечно, не знаете, – подтвердил Василий Борисович. – И Вася вас не знал, до определенного момента. Опять же – судьба! Однажды он увидел, как его начальник, то есть Окунев, специально, зло толкнул вас на катке. Это Васю сильно озадачило, так как научного руководителя он буквально боготворил. Потом Окунев при нем в лаборатории порвал в клочья вашу фотографию. И сложи два плюс два Вася понял, кто тот самый реципиент. Догадался, что начальник с помощью экспериментов стремится не только сделать научное открытие, но и жестоко за что-то отомстить.
Очень смышленый и способный молодой человек. Я давно знаком с его институтским научным руководителем. У нас, вообще, город маленький. Все друг друга знают,– закивал профессор Снежков. – Сопоставив, казалось, малосущественные факты, Вася сделал нужные выводы и спас вашу жизнь. Он умудрился откопировать первоначальные данные и передал их нам. Теперь можно работать с вашими «здоровыми» параметрами.
А можно мне спасителя лично поблагодарить?
Боюсь, нет. Васенька получил приглашение на работу в другой город, – ответил Борис Александрович.
Окунева, как я понимаю, задержали? – Лена обратилась к майору Снежкову.
А как же! Задержали и допросили. Правда, первые несколько дней он находился в мало вменяемом состоянии. Пришлось вызывать на помощь папу.
Оно и понятно, – сочувственно вздохнул профессор. – У человека случился форменный нервный срыв. Дело его жизни загубили в самый ответственный момент. А он пошел на такие жертвы, приложил столько сил. Даже дублирующую «прослушку» установил. Хотелось полностью контролировать процесс, быть везде первым. Окунев, для того чтобы лично наблюдать за завершающей, финальной стадией решил выкрасть вас! Ждал, считал секунды до максимальных значений. Уже, наверное, представил, как наступит триумф, как воплотится в жизнь его мечта. А тут такое! И единственный шанс упущен навсегда!
Кто бы мог подумать, что пять лет назад поставленная подножка может привести к таким последствиям, – горько усмехнулась Лена. – Взмах крыла бабочки в одном конце света, вызывает ураганы и шторма в другом.
Да, пресловутый «эффект бабочки», – кивнул профессор Снежков.
Василий Борисович, я не совсем понимаю, – Лена наморщила лоб. – Окунев разработал аппаратуру. Заинтересованный заказчик оплатил все эксперименты. Но, по сути, получается, что каждый из них вел за мной свою слежку.
Точно! – подтвердил Василий Борисович. – Я уже говорил – Окунев стремился контролировать вас лично. Ему-то расшифровки приходили с небольшим опозданием. Тем более, важна была реакция на посылаемые сообщения. Так он тешил свое самолюбие. А заказчик, зная о второй слежке, предпочитал не вмешиваться. Зачем лишний раз светиться? Для него эксперимент тоже стоял на первом месте, а какими методами он будет проведен – неважно. Готовая апробированная аппаратура быстро бы нашла своего специфического покупателя. Даже страшно подумать в какие руки она могла попасть. Мы так и не поймали загадочного Иванова Ивана Ивановича. Растворился. При его связях это легко.
Вы ничего не рассказали про Соню. Она в порядке? – спросила Лена.
В полном. Вот уж за кого совершенно не стоит волноваться, – заулыбался Василий Борисович. – В отличие от всех, Соне достался большой приз – любовь капитана Тяпочкина. Он теперь от нее не отходит. Даже взял две недели от отпуска.
Во, дела! – Лена подошла к кровати. От избытка обследований, информации она устала и захотела спать.
Васенька, пора закругляться, – профессор Снежков заметил состояние подопечной. – В другой раз договорим. Леночке надо отдыхать. Ложитесь, душа моя. Сейчас медсестра поставит укольчик, и вы прекрасно выспитесь.
Лена послушно легла на кровать, накрылась одеялом и, даже не успев попрощаться с майором, моментально уснула.
