Ей стало любопытно кто там, поэтому она смело шагнула вперед и приникла глазом к узкому, едва заметному просвету.
По ту сторону стены оказался кабинет. С большим деревянным столом, стеллажами, уставленными книгами, картинами на стенах. Но не это заставило ее сердце биться в два раза сильнее.
За столом, опираясь на него локтями, сидел правитель, позади него Мелена неспешно постукивала рукоятью плети по своей ладони, а перед ними на коленях стоял Хасс…
Его удерживали на месте цепи, толщиной с запястье взрослого мужчины. Одним концом они крепились к массивным крюкам на полу, а другим — к кольцам на тяжелом стальном ошейнике и колодках, сковывающих руки за спиной.
Он был полностью обездвижен и едва мог шевелить головой. Но несмотря на это, его боялись. Страх, который они так отчаянно пытались скрыть, витал в воздухе. Даже в своем укрытии Ким чувствовала его, как и едва сдерживаемую ярость кхассера.
А еще она не могла не заметить, насколько он истощен. Бледный, похудевший. С синими подтеками на лице, и набухшими рубцами, выглядывающими из-под ворота грязной, местами порванной рубахи.
О, Трехликая, его что…били? Пытали?
Увидев, что оковы и ошейник натерли кожу настолько, что из-под них сочились капли крови, Ким схватилась за стену.
Да как же так…
— …Когда же вы, наконец, перестанете лезть на наши земли? — король не мог сдержать гнев. Его некрасивый большой рот кривился, а дряблые щеки подрагивали от возмущения.
— Ваши земли? — жестко перепросил Хасс, — Ты сам-то в это веришь? Или вашу историю перекроили настолько, что вы уже и не помните, как было на самом деле?
— А как было? Семеро самых наглых и пронырливых нашли способ получить зверя. И вместо того, чтобы рассказать Совету, как это сделать, оставили такую возможность только для себя и для избранных!
— Сделай они это и начался бы хаос. Справиться и обуздать норкинта могли не все. Многие погибли, пытаясь это сделать. Другие теряли разум, прежде чем удалось соединиться полностью…
— Зато тем, кто это смог, хорошо жилось? Не так ли? Сила, власть, возможности, — глаза Вейлора алчно блеснули, — в их распоряжении было все! Все блага Милрадии! Им приносили все на блюдечке. Лучшие земли, замки, женщины. Золота, сколько захочешь…
— Ты забываешь о главном, — сквозь зубы процедил Хасс, — о том, для чего все это было сделано. Первые кинты многим пожертвовали ради того, чтобы защитить Милрадию от роя…
— Пффф, красивые сказки, — отмахнулся Вейлор, — от роя… скажешь мне тоже. Всего лишь клещи переростки.
— Тебе напомнить, как эти клещи выкашивали целые деревни? Как разрывали кратеры, опустошая поля? Как их личинки выгрызали леса? Мы каждый год видим это в Андракисе.
— Преувеличиваешь.
Хасс покачал головой:
— Вы слишком расслабились, сидя за своими Сторожевыми Скалами. И забыли о том, с чего все началось.
— С чего началось, тем и закончится, кхассер. Ваш рой, — король пренебрежительно поморщился, — не может преодолеть зимнюю заставу. Большой Джор работает.
— Мы зовем его Сеп-Хатти, как и раньше.
— Без разницы. Как не назови, но через снежную преграду валлены не могу пройти.
— А на чем держится эта преграда? Вернее, на ком?
— Да-да, на прекрасных, могучих кхассерах, — в голосе злая насмешка, — в этом вы пытались убедить Древний Совет.
— Так и есть. Маги нашли способ создать защиту и обуздать стихию…
— Страна справилась бы и без вашей «защиты». Это всего лишь тараканы.
Ким помнила тех «тараканов». Их длинные шипастые лапы и головы, похожие на птичьи. Помнила, как они разрыли землю под лагерем и принялись его громить. Как раздирали в клочья Лиссу.
Король ошибался. Это не домашние тараканы и не клещи. Это чудовища, не знающие пощады.
— Кстати, как там дела, в вашем прекрасном Андракисе? Поговаривают, что вас все меньше. Что без этого никчемного камушка, — он демонстративно потер серую чернильницу, стоящую перед ним на столе, — ваша способность размножаться и удерживать зверя угасает? Надо же, какое недальновидное решение, закольцевать свои силы на камне, который можно найти только в Милрадии. Похоже, ваши первые кхассеры были дураками. Ты не находишь?
— Они просто не ожидали столь вероломного предательства. И того, что пока они в очередной раз будут вычищать разломы, рискуя собой и своими людьми, Совет вынудит магов перекроить защиту. Сделать так, чтобы она не только рой не пропускала, но и остальных! Замуровали их там, как зверей в клетке.
— Они и есть звери. Ты — зверь! — Вейлор треснул кулаком по столу с такой яростью, что Мелена вздрогнула и едва не выронила из рук свою верную плеть.
Хасс не шелохнулся и даже не моргнул. В его взгляде не было ни страха, ни сожалений. Только ярость.
— Кхассеры и их люди должны были отделить нижний мир, заблокировать рой там, внизу, чтобы он не мог прорваться ни в Андракис, ни сюда! И они бы сделали это, будь у них чуть больше времени. А вместо того, чтобы дать им это время, Совет все сломал. Отгородил Милрадию, оставив на растерзание тех, кто ее защищал!
— Вы все равно выжили. Черти живучие. Жаль, что тогда не хватило сил расколоть мир полностью! Зимой все равно лезете к нам, хуже валленов.
Ким слушала и не понимала смысла половины слов. Вернее, не принимала. Не могла принять. Ведь если хотя бы на миг допустить, что Хасс говорил правду, то получалось, что все то, чему их учили, все, что было написано в книгах…просто ложь?
Кхассеры — вовсе не порождение кровожадного Андракиса? Они отсюда? Из Милрадии? И что значит расколоть мир?
Ким не понимала, как такое возможно, но одно знала наверняка.
Ей не простят, если узнают, что она слышала этот разговор.
— Говори уж как есть, Вейлор. Не сил вам не хватило тогда, а магов. Потому что их жизнями разделение выкуплено. Вы всех под нож пустили. И стариков, и детей. И огненных, защищавших рубежи и безобидных лекарей, и травников. Всех, в ком была хоть капля магической крови. Согнали их как скот в долину, и… — Хасс с надсадой покачал головой.
— Магия зло, — убеждено произнес правитель, — и они искупали его своей кровью.
— Ты же знаешь, что это не так. Просто пока другие защищали Милрадию и делали все для ее процветания, здесь, в Ассоле на своих бархатных подушечках сидели тщеславные бездари, которым мешали чужие способности. И они не придумали ничего лучше, как одним махом устранить всех. Кхассеров и верных им людей запереть в Андракисе, на разломах, а остальных пустить в расход! — звериное рычание все четче проступало в мужском голосе.
Ким отпрянула от глазка, зажимая себе рот рукой, чтобы не закричать.
Трехликая, это ведь неправда? Хасс ведь просто врёт? Бредит, после того как над ним издевались в подвалах?
Она снова посмотрела на него сквозь тонкий просвет в стене.
Злой, даже бешеный, его ярость хлещет по нервам, заставляя дрожать не только присутствующих, но и до предела натянутые цепи.
— Как думаешь, что будет, когда кхассеров не станет? Из семи кланов осталось только пять. Защита уже потеряла часть своей мощи.
— Не переживай, блохастый. Справимся. Мы тоже ее подпитываем со своей стороны
— Подпитываете? — ухмыльнулся Хасс, — ты имеешь в виду тех бедолаг, которых вы сгоняете в долину и на всю зиму закладываете в белый мор, чтобы тот выкачивал из них силы?
Белый мор? Это…это ведь не про миар-таны?
— На сколько лет их хватает? Тридцать? Сорок? До старости-то дотягивают? Хоть кто-нибудь? Кроме надзирателей с защитными рунами, которые подкармливаются чужой силой?
— Какая разница, кхассер? У них есть предназначение, они с ним справляются. Пусть и не совсем добровольно, — усмехнулся правитель Милрадии, и в его голосе не было ни намека на сожаление и раскаяние.
Ким трясло.
В долине действительно никто не жил долго. Каждую весну костлявая забирала в свое царство и взрослых, и совсем юных.
Прошлым летом это были близняшки Тесса и Флора. Молоденькие и громкие. Одна сгорела быстро, вторая мучилась суть дольше. До этого Юлия, Марк, Бен, крошка Холли…Манила. В этом году белый мор хотел забрать ее. Может, уже забрал…
Ким зажмурилась от боли, когда сердце пропустило удар. Разбитая новой правдой, она едва могла дышать. С ее ресниц срывались крупные горькие слезы. Они капали на щеки, оставляя за собой горячие влажные дорожки.
Каждый год они кого-то теряли. И это только в монастыре Россы, а сколько таких обителей Сна, нашпигованных миар-танами, разбросано по всей долине? Десять? Двадцать?
А старая йена… Старая добрая йена, которая так тщательно следила, чтобы каждому достался свой белоснежный цветок. На ее дряблых руках, которыми она по-матерински обнимала воспитанников монастыря, от локтя и выше сплошным полотном вились черные руны.
— Что вы будете делать, когда одаренные по эту сторону барьера закончатся?
— На наш век хватит, а к тому времени, как кхассеры передохнут, и рой заполонит Андракис, мы что-нибудь придумаем.
Хладнокровие подвело Хасса. Он дернулся, мечтая добраться правителя Милрадии, разорвать его, почувствовать на языке вкус ненавистной крови.
Цепи надрывно заскрипели, но выдержали. Ему не хватало сил разорвать, не получалось обернуться и даже взгляд зверя, не откликался на призыв. Хасс не умел быть слабым. Его ярость с каждой секундой ширилась, набирала обороты, но не могла пробиться наружу.
Не только белые цветы были способны истощить магическую искру. Каждый год Совет придумывал все более и более изощренные способы «защиты» от одаренных. В этом им не было равных.
— Надо его уводить, — Мелена шагнула вперед, выпуская длинный конец плети.
В отличие от Вейлора ее не интересовали разговоры с андракийцем. Она считала его опасным, диким зверем, с которым надо разговаривать исключительно на языке грубой силы.
— Уймись, Мел, цепи выдержат, — правитель отмахнулся от своей не в меру бдительной охранницы, — он уже не так силен, как прежде. Да, кхассер? Каково это, чувствовать себя беспомощным?
Хасс заставил себя успокоиться. Злость плохой союзник. Она затмевает разум, и заставляет делать ошибки, а у него не было права ошибаться. Еще никто из Андракиса не заходил так далеко и не узнавал того, что удалось узнать ему. Он должен выбраться любой ценой, вернуться обратно и обо всем рассказать императору.
Он молчал, не поддаваясь на провокации, следил за Вейлором взглядом, полным лютого холода, просчитывал варианты, искал слабые места.
…Цепь слева гудела сильнее остальных. Одно из звеньев едва уловимо потрескивало. Если приложить больше сил на ту сторону, его можно будет разорвать. Хвостом цепи сокрушить Мелену, которая стоит слишком близко и не успеет увернуться. Перехватить ее плеть и захлестнуть горло правителя, парализуя его до того, как он успеет поднять тревогу. Потом разбить остальные цепи, через окно наружу и прочь из Асоллы.
Хасс не сомневался в себе. Он знал, что сможет. Надо только выбрать удобный момент. Подгадать.
Он превратился в слух, улавливая все, что происходило вокруг.
Стражники непростительно далеко. Их тяжелые шаги гулко разносятся по коридору.
Два хлыща ругаются в соседней комнате, сыпят обещаниями зверской расправы, пытаясь кого-то найти.
Цокот копыт по каменной брусчатке под окнами.
Легкая поступь кошки по карнизу.
Тихий шорох. Едва уловимый вздох…
Тут же обрушилось понимание. Прошло миллионами искр по спине, поднимая волосы на затылке и не оставляя времени на сомнения.
Он рванул, что есть сил. Разбил слабую цепь, но потом, вместо того чтобы вывести из строя Мелену и отобрать чертову плеть, бьющую разрядами, Хасс ударил по шкафам полным книг и дребезжащей мелочи. Грохот и звон разбитого стекла перекрыли все остальное, привлекли внимание стражников и спугнули тех, кто сновал за стеной.
Он добился чего хотел, но дал время Мелене.
Взмах плети, щелчок и ее конец захлестнул мужское запястье. В то же мгновение разряд пронзил мышцы, выкручивая их болезненными судорогами.
В глазах снова потемнело.
Ким не поняла, что случилось. Она как раз отвлеклась, на происходящее в комнате с потайной дверью, когда за стеной раздался грохот, крики и возня. Все это произошло так громко, и так внезапно, что с перепугу едва удалось сдержать крик, а сердце чуть не оборвалось. Один плюс — те два нахала, которые ее искали, тоже испугались и сбежали.
Когда Ким снова приникла к глазку, в кабинете творился полный бедлам. Обломки повсюду, пыль, мерно кружащие по воздуху пожелтевшие листы книг. Мелена держала наготове свою черную злую плеть, а Вейлор, растерявший всю свою чопорность и превосходство, трусливо выглядывал из-под стола.
И все-таки сердце оборвалось. Потому что Хасс лежал на полу и не подавал признаков жизни.
Спустя мгновение дверь чуть не слетела с петель, и трое закованных в доспехи стражников ворвались в кабинет, на ходу вынимая из ножен мечи.
— Где вас носит? — прорычала Мелена, тяжело дыша и до побелевших костяшек сжимая рукоятку плети.
Набросившись на опоздавших воинов, она пыталась спрятать страх за яростью, но изумленный, испуганный взгляд то и дело возвращался к ошметкам цепи, которую разорвал кхассер. Разве это возможно? Разве может человек вот так сорвать металлические звенья, каждое из которых толщиной в два пальца?
— В темницу его! На подвесы! Не давать есть! Не давать восстанавливаться! Головой отвечаете!
Стражники послушно подхватили его под руки и выволокли из кабинета. Ким оставалось лишь смотреть, как голова кхассера безвольно болтается из стороны в сторону, и давиться собственными эмоциями.
— Я вас предупреждала, что нельзя его выпускать из камеры! — сказала Мелена, когда дверь в кабинет закрылась, — будь он чуть в лучшем состоянии — разнёс бы не только одну цепь и шкаф с книгами. И я его бы не остановила.
Когда конец плети обвил плечо кхассера темноволосая чувствовала сопротивление. Дикое, злое, способное сокрушить все на своем пути.
— Нам повезло, что он ослаблен…и один.
Вейлор вылез из-под стола и тяжело плюхнулся на кресло. Его высокий лоб блестел от пота, а глаза нервно бегали из стороны в сторону.
— Проклятый кхассер! — в сердцах ударил кулаком по столу. Из-за этого заносчивого чужака его люди видели, как их правитель прятался под столом!
— Мастер Воспоминаний должен приехать со дня на день. Как только он с ним закончит, андракийца надо казнить.
— Не-е-ет, Мелена. Казнить, это слишком просто. И быстро, — Вейлор поднялся на ноги и направился к выходу, небрежно отпихивая с дороги бесценные, изувеченные фолианты.
Его верная охранница отправилась следом, но у дверей напоследок снова обернулась на остатки цепи.
Зверь! Самый настоящий!
Ким осталась одна. В темном маленьком закутке, спрятанном между двумя комнатами. Едва живая, перепуганная, с надрывно бьющимся в груди сердцем. Надо было бежать, прятаться как можно дальше от этих людей, но она не могла даже пошевелиться. Ноги отказывались слушаться, и все тело словно налилось свинцовой тяжестью.
Перед глазами Хасс.
Зачем он это сделал? Глупый.
Ей потребовалось много времени, чтобы очнуться и заставить себя двигаться. Выбравшись из своего укрытия, она покинула комнату, и мотаясь из стороны в сторону, будто пьяная, побрела в покои к Кассандре. Все вокруг: дворец, роскошь, люди — казались нереальными. Она видела все словно через пелену, слышала — как через толстый слой ваты. И не чувствовала ничего, кроме ширящегося отчаяния.
По ту сторону стены оказался кабинет. С большим деревянным столом, стеллажами, уставленными книгами, картинами на стенах. Но не это заставило ее сердце биться в два раза сильнее.
За столом, опираясь на него локтями, сидел правитель, позади него Мелена неспешно постукивала рукоятью плети по своей ладони, а перед ними на коленях стоял Хасс…
Глава 8.2
Его удерживали на месте цепи, толщиной с запястье взрослого мужчины. Одним концом они крепились к массивным крюкам на полу, а другим — к кольцам на тяжелом стальном ошейнике и колодках, сковывающих руки за спиной.
Он был полностью обездвижен и едва мог шевелить головой. Но несмотря на это, его боялись. Страх, который они так отчаянно пытались скрыть, витал в воздухе. Даже в своем укрытии Ким чувствовала его, как и едва сдерживаемую ярость кхассера.
А еще она не могла не заметить, насколько он истощен. Бледный, похудевший. С синими подтеками на лице, и набухшими рубцами, выглядывающими из-под ворота грязной, местами порванной рубахи.
О, Трехликая, его что…били? Пытали?
Увидев, что оковы и ошейник натерли кожу настолько, что из-под них сочились капли крови, Ким схватилась за стену.
Да как же так…
— …Когда же вы, наконец, перестанете лезть на наши земли? — король не мог сдержать гнев. Его некрасивый большой рот кривился, а дряблые щеки подрагивали от возмущения.
— Ваши земли? — жестко перепросил Хасс, — Ты сам-то в это веришь? Или вашу историю перекроили настолько, что вы уже и не помните, как было на самом деле?
— А как было? Семеро самых наглых и пронырливых нашли способ получить зверя. И вместо того, чтобы рассказать Совету, как это сделать, оставили такую возможность только для себя и для избранных!
— Сделай они это и начался бы хаос. Справиться и обуздать норкинта могли не все. Многие погибли, пытаясь это сделать. Другие теряли разум, прежде чем удалось соединиться полностью…
— Зато тем, кто это смог, хорошо жилось? Не так ли? Сила, власть, возможности, — глаза Вейлора алчно блеснули, — в их распоряжении было все! Все блага Милрадии! Им приносили все на блюдечке. Лучшие земли, замки, женщины. Золота, сколько захочешь…
— Ты забываешь о главном, — сквозь зубы процедил Хасс, — о том, для чего все это было сделано. Первые кинты многим пожертвовали ради того, чтобы защитить Милрадию от роя…
— Пффф, красивые сказки, — отмахнулся Вейлор, — от роя… скажешь мне тоже. Всего лишь клещи переростки.
— Тебе напомнить, как эти клещи выкашивали целые деревни? Как разрывали кратеры, опустошая поля? Как их личинки выгрызали леса? Мы каждый год видим это в Андракисе.
— Преувеличиваешь.
Хасс покачал головой:
— Вы слишком расслабились, сидя за своими Сторожевыми Скалами. И забыли о том, с чего все началось.
— С чего началось, тем и закончится, кхассер. Ваш рой, — король пренебрежительно поморщился, — не может преодолеть зимнюю заставу. Большой Джор работает.
— Мы зовем его Сеп-Хатти, как и раньше.
— Без разницы. Как не назови, но через снежную преграду валлены не могу пройти.
— А на чем держится эта преграда? Вернее, на ком?
— Да-да, на прекрасных, могучих кхассерах, — в голосе злая насмешка, — в этом вы пытались убедить Древний Совет.
— Так и есть. Маги нашли способ создать защиту и обуздать стихию…
— Страна справилась бы и без вашей «защиты». Это всего лишь тараканы.
Ким помнила тех «тараканов». Их длинные шипастые лапы и головы, похожие на птичьи. Помнила, как они разрыли землю под лагерем и принялись его громить. Как раздирали в клочья Лиссу.
Король ошибался. Это не домашние тараканы и не клещи. Это чудовища, не знающие пощады.
— Кстати, как там дела, в вашем прекрасном Андракисе? Поговаривают, что вас все меньше. Что без этого никчемного камушка, — он демонстративно потер серую чернильницу, стоящую перед ним на столе, — ваша способность размножаться и удерживать зверя угасает? Надо же, какое недальновидное решение, закольцевать свои силы на камне, который можно найти только в Милрадии. Похоже, ваши первые кхассеры были дураками. Ты не находишь?
— Они просто не ожидали столь вероломного предательства. И того, что пока они в очередной раз будут вычищать разломы, рискуя собой и своими людьми, Совет вынудит магов перекроить защиту. Сделать так, чтобы она не только рой не пропускала, но и остальных! Замуровали их там, как зверей в клетке.
— Они и есть звери. Ты — зверь! — Вейлор треснул кулаком по столу с такой яростью, что Мелена вздрогнула и едва не выронила из рук свою верную плеть.
Хасс не шелохнулся и даже не моргнул. В его взгляде не было ни страха, ни сожалений. Только ярость.
— Кхассеры и их люди должны были отделить нижний мир, заблокировать рой там, внизу, чтобы он не мог прорваться ни в Андракис, ни сюда! И они бы сделали это, будь у них чуть больше времени. А вместо того, чтобы дать им это время, Совет все сломал. Отгородил Милрадию, оставив на растерзание тех, кто ее защищал!
— Вы все равно выжили. Черти живучие. Жаль, что тогда не хватило сил расколоть мир полностью! Зимой все равно лезете к нам, хуже валленов.
Ким слушала и не понимала смысла половины слов. Вернее, не принимала. Не могла принять. Ведь если хотя бы на миг допустить, что Хасс говорил правду, то получалось, что все то, чему их учили, все, что было написано в книгах…просто ложь?
Кхассеры — вовсе не порождение кровожадного Андракиса? Они отсюда? Из Милрадии? И что значит расколоть мир?
Ким не понимала, как такое возможно, но одно знала наверняка.
Ей не простят, если узнают, что она слышала этот разговор.
Глава 8.3
— Говори уж как есть, Вейлор. Не сил вам не хватило тогда, а магов. Потому что их жизнями разделение выкуплено. Вы всех под нож пустили. И стариков, и детей. И огненных, защищавших рубежи и безобидных лекарей, и травников. Всех, в ком была хоть капля магической крови. Согнали их как скот в долину, и… — Хасс с надсадой покачал головой.
— Магия зло, — убеждено произнес правитель, — и они искупали его своей кровью.
— Ты же знаешь, что это не так. Просто пока другие защищали Милрадию и делали все для ее процветания, здесь, в Ассоле на своих бархатных подушечках сидели тщеславные бездари, которым мешали чужие способности. И они не придумали ничего лучше, как одним махом устранить всех. Кхассеров и верных им людей запереть в Андракисе, на разломах, а остальных пустить в расход! — звериное рычание все четче проступало в мужском голосе.
Ким отпрянула от глазка, зажимая себе рот рукой, чтобы не закричать.
Трехликая, это ведь неправда? Хасс ведь просто врёт? Бредит, после того как над ним издевались в подвалах?
Она снова посмотрела на него сквозь тонкий просвет в стене.
Злой, даже бешеный, его ярость хлещет по нервам, заставляя дрожать не только присутствующих, но и до предела натянутые цепи.
— Как думаешь, что будет, когда кхассеров не станет? Из семи кланов осталось только пять. Защита уже потеряла часть своей мощи.
— Не переживай, блохастый. Справимся. Мы тоже ее подпитываем со своей стороны
— Подпитываете? — ухмыльнулся Хасс, — ты имеешь в виду тех бедолаг, которых вы сгоняете в долину и на всю зиму закладываете в белый мор, чтобы тот выкачивал из них силы?
Белый мор? Это…это ведь не про миар-таны?
— На сколько лет их хватает? Тридцать? Сорок? До старости-то дотягивают? Хоть кто-нибудь? Кроме надзирателей с защитными рунами, которые подкармливаются чужой силой?
— Какая разница, кхассер? У них есть предназначение, они с ним справляются. Пусть и не совсем добровольно, — усмехнулся правитель Милрадии, и в его голосе не было ни намека на сожаление и раскаяние.
Ким трясло.
В долине действительно никто не жил долго. Каждую весну костлявая забирала в свое царство и взрослых, и совсем юных.
Прошлым летом это были близняшки Тесса и Флора. Молоденькие и громкие. Одна сгорела быстро, вторая мучилась суть дольше. До этого Юлия, Марк, Бен, крошка Холли…Манила. В этом году белый мор хотел забрать ее. Может, уже забрал…
Ким зажмурилась от боли, когда сердце пропустило удар. Разбитая новой правдой, она едва могла дышать. С ее ресниц срывались крупные горькие слезы. Они капали на щеки, оставляя за собой горячие влажные дорожки.
Каждый год они кого-то теряли. И это только в монастыре Россы, а сколько таких обителей Сна, нашпигованных миар-танами, разбросано по всей долине? Десять? Двадцать?
А старая йена… Старая добрая йена, которая так тщательно следила, чтобы каждому достался свой белоснежный цветок. На ее дряблых руках, которыми она по-матерински обнимала воспитанников монастыря, от локтя и выше сплошным полотном вились черные руны.
— Что вы будете делать, когда одаренные по эту сторону барьера закончатся?
— На наш век хватит, а к тому времени, как кхассеры передохнут, и рой заполонит Андракис, мы что-нибудь придумаем.
Хладнокровие подвело Хасса. Он дернулся, мечтая добраться правителя Милрадии, разорвать его, почувствовать на языке вкус ненавистной крови.
Цепи надрывно заскрипели, но выдержали. Ему не хватало сил разорвать, не получалось обернуться и даже взгляд зверя, не откликался на призыв. Хасс не умел быть слабым. Его ярость с каждой секундой ширилась, набирала обороты, но не могла пробиться наружу.
Не только белые цветы были способны истощить магическую искру. Каждый год Совет придумывал все более и более изощренные способы «защиты» от одаренных. В этом им не было равных.
— Надо его уводить, — Мелена шагнула вперед, выпуская длинный конец плети.
В отличие от Вейлора ее не интересовали разговоры с андракийцем. Она считала его опасным, диким зверем, с которым надо разговаривать исключительно на языке грубой силы.
— Уймись, Мел, цепи выдержат, — правитель отмахнулся от своей не в меру бдительной охранницы, — он уже не так силен, как прежде. Да, кхассер? Каково это, чувствовать себя беспомощным?
Хасс заставил себя успокоиться. Злость плохой союзник. Она затмевает разум, и заставляет делать ошибки, а у него не было права ошибаться. Еще никто из Андракиса не заходил так далеко и не узнавал того, что удалось узнать ему. Он должен выбраться любой ценой, вернуться обратно и обо всем рассказать императору.
Он молчал, не поддаваясь на провокации, следил за Вейлором взглядом, полным лютого холода, просчитывал варианты, искал слабые места.
…Цепь слева гудела сильнее остальных. Одно из звеньев едва уловимо потрескивало. Если приложить больше сил на ту сторону, его можно будет разорвать. Хвостом цепи сокрушить Мелену, которая стоит слишком близко и не успеет увернуться. Перехватить ее плеть и захлестнуть горло правителя, парализуя его до того, как он успеет поднять тревогу. Потом разбить остальные цепи, через окно наружу и прочь из Асоллы.
Хасс не сомневался в себе. Он знал, что сможет. Надо только выбрать удобный момент. Подгадать.
Он превратился в слух, улавливая все, что происходило вокруг.
Стражники непростительно далеко. Их тяжелые шаги гулко разносятся по коридору.
Два хлыща ругаются в соседней комнате, сыпят обещаниями зверской расправы, пытаясь кого-то найти.
Цокот копыт по каменной брусчатке под окнами.
Легкая поступь кошки по карнизу.
Тихий шорох. Едва уловимый вздох…
Тут же обрушилось понимание. Прошло миллионами искр по спине, поднимая волосы на затылке и не оставляя времени на сомнения.
Он рванул, что есть сил. Разбил слабую цепь, но потом, вместо того чтобы вывести из строя Мелену и отобрать чертову плеть, бьющую разрядами, Хасс ударил по шкафам полным книг и дребезжащей мелочи. Грохот и звон разбитого стекла перекрыли все остальное, привлекли внимание стражников и спугнули тех, кто сновал за стеной.
Он добился чего хотел, но дал время Мелене.
Взмах плети, щелчок и ее конец захлестнул мужское запястье. В то же мгновение разряд пронзил мышцы, выкручивая их болезненными судорогами.
В глазах снова потемнело.
Глава 9
Ким не поняла, что случилось. Она как раз отвлеклась, на происходящее в комнате с потайной дверью, когда за стеной раздался грохот, крики и возня. Все это произошло так громко, и так внезапно, что с перепугу едва удалось сдержать крик, а сердце чуть не оборвалось. Один плюс — те два нахала, которые ее искали, тоже испугались и сбежали.
Когда Ким снова приникла к глазку, в кабинете творился полный бедлам. Обломки повсюду, пыль, мерно кружащие по воздуху пожелтевшие листы книг. Мелена держала наготове свою черную злую плеть, а Вейлор, растерявший всю свою чопорность и превосходство, трусливо выглядывал из-под стола.
И все-таки сердце оборвалось. Потому что Хасс лежал на полу и не подавал признаков жизни.
Спустя мгновение дверь чуть не слетела с петель, и трое закованных в доспехи стражников ворвались в кабинет, на ходу вынимая из ножен мечи.
— Где вас носит? — прорычала Мелена, тяжело дыша и до побелевших костяшек сжимая рукоятку плети.
Набросившись на опоздавших воинов, она пыталась спрятать страх за яростью, но изумленный, испуганный взгляд то и дело возвращался к ошметкам цепи, которую разорвал кхассер. Разве это возможно? Разве может человек вот так сорвать металлические звенья, каждое из которых толщиной в два пальца?
— В темницу его! На подвесы! Не давать есть! Не давать восстанавливаться! Головой отвечаете!
Стражники послушно подхватили его под руки и выволокли из кабинета. Ким оставалось лишь смотреть, как голова кхассера безвольно болтается из стороны в сторону, и давиться собственными эмоциями.
— Я вас предупреждала, что нельзя его выпускать из камеры! — сказала Мелена, когда дверь в кабинет закрылась, — будь он чуть в лучшем состоянии — разнёс бы не только одну цепь и шкаф с книгами. И я его бы не остановила.
Когда конец плети обвил плечо кхассера темноволосая чувствовала сопротивление. Дикое, злое, способное сокрушить все на своем пути.
— Нам повезло, что он ослаблен…и один.
Вейлор вылез из-под стола и тяжело плюхнулся на кресло. Его высокий лоб блестел от пота, а глаза нервно бегали из стороны в сторону.
— Проклятый кхассер! — в сердцах ударил кулаком по столу. Из-за этого заносчивого чужака его люди видели, как их правитель прятался под столом!
— Мастер Воспоминаний должен приехать со дня на день. Как только он с ним закончит, андракийца надо казнить.
— Не-е-ет, Мелена. Казнить, это слишком просто. И быстро, — Вейлор поднялся на ноги и направился к выходу, небрежно отпихивая с дороги бесценные, изувеченные фолианты.
Его верная охранница отправилась следом, но у дверей напоследок снова обернулась на остатки цепи.
Зверь! Самый настоящий!
Ким осталась одна. В темном маленьком закутке, спрятанном между двумя комнатами. Едва живая, перепуганная, с надрывно бьющимся в груди сердцем. Надо было бежать, прятаться как можно дальше от этих людей, но она не могла даже пошевелиться. Ноги отказывались слушаться, и все тело словно налилось свинцовой тяжестью.
Перед глазами Хасс.
Зачем он это сделал? Глупый.
Ей потребовалось много времени, чтобы очнуться и заставить себя двигаться. Выбравшись из своего укрытия, она покинула комнату, и мотаясь из стороны в сторону, будто пьяная, побрела в покои к Кассандре. Все вокруг: дворец, роскошь, люди — казались нереальными. Она видела все словно через пелену, слышала — как через толстый слой ваты. И не чувствовала ничего, кроме ширящегося отчаяния.
