Да и что касается "как всегда прекрасно", Бхетер польстил ей. Теперь беспощадное зеркало показывало Хелен по утрам темные круги под потухшими глазами. Как бы она ни бодрилась днем, как бы не загружала себя учебной практикой и своими многочисленными делами во второй половине дня, поздней ночью, оставаясь в тишине наедине сама с собой, подолгу не могла уснуть. В голове толпились разные мысли – о Вакроке, конечно же, в первую очередь. Хелен гнала ненужные ей чувства прочь, которые приносили ей только горечь разочарования. Пыталась напомнить себе о визите дознавателя, и чем ей отношения с Вакроком могут грозить, но разве прикажешь ноющему сердцу?
Или бедовой голове, в которой накрепко засел образ высокого, плечистого, симпатичного парня с ямочкой на волевом подбородке?
Такого красивого и благородного! Такого... запретного!
Девушка пыталась отвлекать себя мыслями о делах, чего только не передумала за те долгие ночи. Да у нее различные умные мысли и отобранные для этого мира ноу-хау должны были уже из ушей течь, согласно словам дверга Болта, настолько наплодились в голове. Да только переключение на дела не сильно помогало.
Вновь и вновь перед внутренним взором вставал образ младшего Кагматта. Оставалось только сдерживаться из последних сил, чтобы не рыдать в подушку. Успокоительные чаи соседки, ароматизированные цветами и кусочками засушенных фруктов, Хелен пробовала в первую очередь на себе. Каждый вечер пила новый сбор. Но тоже не помогало. Разве что с трудом потом вставала по утрам, отлепляясь от подушки после очередной беспокойной ночи.
Возможно, это была первая любовь юной баронессы Хелен в этом мире. В родном мире у Елены раньше были отношения с парнями, но настолько ярких и... терзающих душу не было.
И кто знает, в чем дело? Может, вот это была наконец-то та самая настоящая любовь? Которую она сейчас теряла навсегда из-за каких-то дурацких ограничений, навязанных чужими людьми? Или просто внутренний огонь боевой магии в ней так сильно полыхал, подогревая заодно прочие чувства? Или в этом волшебном мире все чувства именно такие жгучие и через край?
Мастер Дор'оэнес тоже был недоволен ее состоянием.
– Студентка Бальмануг! Это что за сияние белым днем?! – бурчал пожилой мастер на девушку, как только та вместо обеда сразу после лекций прибежала в их закрытый дворик. – А ну-ка быстро угомонилась! И, Бальмануг, оранжевый свет огневика притуши! – уже тише говорил ей наставник. – А ну кто увидит?!
Но как притушишь полыхающий в груди и сжирающий душу огонь? Уже и ладони пекло немилосердно, раздражая зудом и жжением. Только выплеснуться, концентрации и тупые аффирмации о спокойствии не помогают. Но в любой момент во двор могут зайти посторонние, а тут Бальмануг огнем поливает?
Хоть что-то из своих тайн она может сдержать внутри?
Но внутри было так больно! Так... пусто.
Кое-как налепив корявые наны, Хелен не чувствовала облегчения. Мастер Дор'оэнес только недовольно головой качал, глядя на попытки девушки успокоиться.
Во двор стали заходить остальные ученики мастера, видимо, обед закончился. Хелен, отвернувшись к одной из глухих стен двора, жонглировала парой своих золотистых шариков. Она никого не хотела видеть.
– Та-ак, может, устроить вам тренировочный бой, а, Бальмануг? – сказал вдруг мастер Дор'оэнес. – Хорошая драка завсегда помогает выпустить лишний пар. Ты только на этот раз щиты свои ставь. А я посмотрю, кто из моих оболтусов что против них, кхм, тебя сможет сделать... А то расслабились мне тут все...
Повернувшись, Хелен первым же делом столкнулась взглядом с нахмуренным Вакроком, что стоял вместе с Нордом дальше остальных учеников.
– Нет, мастер Дор'оэнес! Я... не могу! – воскликнула девушка.
Гад Лернавай, конечно, не обговаривал сколько метров должно быть между ней и младшим Кагматтом, но даже учебная тренировка – это всё-таки "общение". А ей было запрещено. С угрозой напакостить "ее Ларкам".
– Я не спрашиваю, что ты можешь, Бальмануг, – заявил тренер. – Был приказ устроить бой. Выполняйте!
– Но я... – Хелен сглотнула. – Не могу!
Даже в руках чуть похолодело.
Ей что теперь и на полигон не ходить? А как же избавляться от лишнего... перегрева сил?
– Мастер Дор'оэнес! Позвольте мне заниматься в другое время, – громко сказал Кагматт.
Прочие парни, что с недоумением смотрели на Хелен, теперь на него оглядывались.
– Я не понял?! Что за саботаж?! – возмутился мастер, переводя взгляд с одного виновника заминки на другого. – Одна не могу, другой не хочу! У меня тут что, по-вашему, танцульки? Бал, устроенный вашими родителями, что вы здесь перебираете, с кем и когда танцевать?! Вы боевики или избалованные девки, что крутят своими задницами перед... Тьфу ты!
Понурившись, молодежь молчала.
– В армии, студент Кагматт, вы своему командиру тоже вот так будете указывать время, когда вам удобнее на поле боя отправляться? А если враг уже у ворот? То что, пусть подождет, пока вы чаек попьете, так? Или какого грыха вы мне здесь носами крутите?!
– Но мастер Дор'оэнес, – тихо попыталась вклиниться в поток ругательств девушка, стискивая пальцы.
– Вот поэтому баб и не берут в армию, студентка Бальмануг! – рявкнул на нее в ответ наставник. – Разведете вначале свои... грых вас дери! А потом сопли вам вытирай? А командир в отряде не для того, чтобы воинам носы вытирать! Я здесь для того, чтобы сделать из вас хотя бы жалкое подобие воинов...
– Мастер Дор'оэнес! – еще громче воскликнул Вакрок, делая шаг вперед.
И когда пожилой боевик полоснул по нему яростным взглядом из-под густых бровей, громко и четко заявил:
– Позвольте мне перевестись в другую группу!
Норд рядом с парнем вскинулся, но сдержался, не стал ничего говорить.
– Да ты что? Вот так, значит? – ласково и угрожающе негромко процедил мастер. – Сбежать надумал? Как только паленным завоняло, так и бежать, да? С поля боя тоже так побежишь? Думаешь, так тебе легче будет?
Вакрок побледнел, сжал кулаки, стиснул зубы. Остальные ученики совсем притихли, не понимая, что происходит. И какого грыха мастер настолько взъярился. Хелен опустила голову и боялась даже дышать лишний раз.
"Как всё ужасно! Чтобы этому гаду Лернаваю к ракасам провалиться! Как нам с Кагматтом в одном дворе и в одно время заниматься? И при этом не общаться? Может, мне уходить с полигона? Прям сейчас? Я же вообще не боевик!".
– Ну раз так, то иди вначале побегай, студент Кагматт. Потренируй ноги, как гляжу, тебе пригодится в будущем, – продолжал орать мастер. – Десять полных кругов на большом поле! Или нет, мало. Пятнадцать!
Остальные ученики тихо ахнули.
– А потом вернешься сюда, и тогда мы еще раз поговорим.
– Как скажете, мастер Дор'оэнес, – цедил едва разжимая губы Вакрок, глядя на мужчину исподлобья и продолжая сжимать кулаки.
– Иди-иди, а я пока с другой саботажницей разберусь.
Развернувшийся было в сторону выхода, Вакрок опять запнулся на месте. Не удержался, обернулся и метнул взгляд на Хелен.
Но что было намешано в том взгляде, девушка, которая украдкой тоже глянула на студента, не смогла понять.
Обида? Растерянность? Злость? На кого злость – на нее или мастера? Или что-то другое?
"Уйти из группы самого мастера Дор'оэнес?! Добровольно? Из-за меня?!" – не могла поверить своим ушам Хелен. Зачем Кагматту уходить от прославленного боевика, ведь у него самого впереди именно боевая карьера должна сложиться. Это ей надо уходить, она всего лишь будущий артефактор, а сюда ходит только развеяться.
– Чего стоишь пнем посреди просеки? Мало? Двадцать кругов! – опять орал на задержавшегося парня мастер. – Или один без няньки не можешь? Тебе тоже нужен кто-то нос утирать? Хм, а действительно! Чтоб тебе не скучно было, пусть все идут бегать! Тебе ж, студент Кагматт, как будущему офицеру еще и за своих людей надо учиться отвечать. Так что бери сейчас вот этих оболтусов, и все на полигон! Остальным, так и быть, по десять кругов. Но тебе двадцать! И пока Кагматт не пробежит своё, остальные чтобы не возвращались! Вы же не бросите товарища одного, не так ли? Даже если он собрался... бежать.
Хмурые ученики послушно потянулись к выходу со двора, косясь на Вакрока. Тот, развернувшись и больше ни на кого не глядя, первым пошел к двери, чеканя шаг.
– Та-а-ак, а ты мне чего расскажешь, Бальмануг? – повернулся мастер Дор'оэнес к притихшей девушке.
Хелен не знала, что говорить. Что ей тоже идти... бежать? Но полигон уже занят Кагматтом.
– И какой ракас вас лбами столкнул? Повод для ссоры хоть важный был? Или просто так, лишь выделываетесь друг перед другом? По молодости бывает... – усмехнулся вдруг пожилой мужчина.
Девушка подняла на него полный изумления взгляд, а Каркут улыбался.
– Да ладно, Бальмануг, наплюй! Огневикам нельзя так закипать, учитесь оба контролировать свои отношения! – сказал тот, кто сам только что орал во всю глотку. – Или в следующий раз оба у меня будете бегать. Знаешь ли, успокаивает...
– Нет никаких отношений, мастер Дор'оэнес! И не будет! – выдала Хелен. – Мне запретили общаться со студентом Кагматтом!
– О как?! – озадачился мужчина, почесал затылок. – Лернавай вообще идиот, что ли? Это ж он запретил, да? Когда приезжал на днях? Ну-у иди-иот!
Хелен обняла себя за плечи и отвернулась, часто моргая, чтобы не дать влаге собраться на глазах.
– Ладно, Бальмануг, наплюй! Теперь это приказ! – не отставал мастер.
Еще и осторожно похлопал по плечу тяжелой ладонью.
– Мастер Дор'оэнес, мне сказали... – Хелен сглотнула подступающую к горлу мокроту. – Лернавай сказал тогда... Кхм, что мой отец был шпионом и предателем. Разве это может быть правдой? Он ведь не мог, да?!
Всё равно эта история скоро всплывет, так лучше Хелен сама скажет наставнику. И ей нужен именно его ответ. Ведь мастер Дор'оэнес знал ее отца!
Каркут молча почесал затылок, задумался.
– Кхм, да уж... дела! – Помолчал еще какое-то время. – Тот Джес, которого я знал когда-то давно, не мог. А что там потом... я не знаю, Хелен.
Затем, не давая разнюниться, сразу же стал раздавать новые команды.
– Так, Бальмануг, сопли бегом вытерла, не потерплю разброд в своем отряде! Значит так, пока оболтусы там круги наворачивают, успей выплеснуться огнем, вон щиты в углу лежат... Сожги чего-нибудь, что ли. В общем, разберешься. Да не убейся мне здесь! Ежели чего пойдет не так, у входа стоят ведра с водой. Если прям сильно разойдешься, то загоревшиеся от простых огневиков вещи водой тушатся, но это ты и без меня должна знать... Отец-то твой огневик был, он тебе хоть что-нибудь рассказывал? А если и это не поможет остыть, то вода в ведрах чистая, можно туда прям головой...
Мужчина спохватился, покосился на платье девушки. Студенческая форма хоть и была скромной, без излишеств, но всякие оборки, складки и минимальные кружева присутствовали.
– Мда, понаберут девок в огневики, а что с ними потом делать? – бурчал сам себе пожилой наставник, и сдавленный нервный смешок из Хелен сам вырвался. – В общем, Бальмануг, давай тут, займись делом!
– Мастер Дор'оэнес, извините, что так получилось... – замялась девушка. – С дисциплиной... и Кагматтом. Я могу...
– Помолчать! – перебил ее мастер. – Еще ты мне тут посмей какую глупость ляпнуть! Про уйду и подобную хрень. Ничего, разберемся с вами. Командир если не может в своем отряде бардак убрать, то должен уметь его использовать во благо. Запоминай, Бальмануг! А жеребцам этим полезно побегать иной раз, ты за него не переживай. Может, у них кровь наконец в голову вернется, соображать начнут. И даже если другие ребята его там пнут разок-другой, пока я не вижу...
Девушка с испугом глянула на пожилого мужчину, но тот махнул рукой, не давая ей даже слово сказать, и продолжил с нажимом:
– То Кагматту только на пользу будет. Давно пора его уже от мамкиной юбки оторвать, а впереди по жизни еще не такие люди и пинки ждут будущего герцога. Так что, как видишь, всё к лучшему. Пусть парень учится даже в такой ситуации... Даже если не его ошибки были...
Позади в тишине пустого двора скрипнула дверь.
Внутри их уютного мини-полигона так некстати объявился незваный гость – улыбающийся во все свои тридцать два идеальных зуба граф Уеаткон. Роскошный китель его темно-синей формы был полностью расстегнут, обнажая белоснежную рубаху. Да и у той пышный ворот был раскрыт довольно глубоко, приоткрывая загорелую грудь мужчины.
– Ай-яй-яй, мастер Дор'оэнес, а что вы здесь делаете наедине с юной красивой студенткой? – от самого входа громко возмутился молодой мужчина, быстрым шагом направляясь к ним.
– Ты чего приперся, Артам? – Недовольно глянул на него Каркут вздыхая.
Девушка тоже напряглась. Ну зачем этого графа опять принесло?!
– Так я же охраняю нашу бесценную студентку Бальмануг! – Лучился искренней радостью глава охраны академии. – В любых положениях! То есть я хотел сказать не только ее тело, но чтобы даже ее репутации ничего не угрожало...
– Ну да! Ты ж у нас самый известный мастер по девичьим репутациям... и телам во всем Осебрутаже! – резко перебил графа пожилой барон. – Как раз тебе и не стоило такое важное дело поручать. Так чего опять притащился в мой двор, а, Артам?
– Мастер Дор'оэнес, я к вам по студенческой памяти заглянул, из уважения. Дай, думаю, навещу своего старого наставника, может, даже потренируемся как прежде. А вы...
– Старого?! – рявкнул Каркут. Хелен кашлянула в кулак. – Ты кого здесь старым назвал? Я тебе, молокососу, еще фору дам! На себя посмотри! Вон, растолстел как!
– Кто? Я?! Я не растолстел! – Граф уже подошел к ним и встал, выпятив грудь. Наверное, чтобы при этом живот проще было втягивать, едва сдерживалась про себя Хелен. – Я заматерел! Как и положено взрослому сильному мужчине в самом расцвете...
– Угу, это тебе так твоя бабушка сказала, когда за щечку щипала? Щеки ты отъел знатные, вижу-вижу.
Хелен не удержалась и заглянула в лицо Уеаткона. Да уж, мастер Каркут беспощадно прошелся по самолюбию этого Казановы. На самом деле граф был более чем красив, причем именно мужской красотой, без мальчиковой слащавости. И без грамма лишнего веса, по крайней мере, если судить по тем частям тела, что не были скрыты одеждой.
Девушка смутилась от неожиданных глупых мыслей и отвела взгляд. Но успела понять, что ракасов Уеаткон заметил ее внимание, расплылся в улыбке еще более чарующе, включая харизму на полную мощь. Хелен смутилась еще больше, стала мять пальцами ткань своей зеленой студенческой формы.
– Потренироваться, значит, захотел? Жирок свой дворцовый растрясти? Майнард уже устал тебя гонять или тоже обленился? Кстати, куда он делся? А ты… Что ж, отлично! Пошли на полигон, для начала попробуй догони моих ребят. Там и посмотрим, растолстел ты или нет, – выдал мастер Дор'оэнес, разворачиваясь и беря за плечо графа Уеаткона.
Как оказывается, своего бывшего ученика.
Хотя чему удивляться, наверное, все знатные отпрыски Осебрутажа прошли через академию. А самые перспективные из них – через "заботливые" руки лучшего мастера Дор'оэнес.
"Но если мастер в академии преподает не так давно, и при этом был наставником Уеаткона, то... Когда тот выпустился? Сколько графу лет? Или проще у Онде спросить?" – задумалась Хелен, поглядывая на мужчин как можно незаметнее. На вид графу было точно меньше тридцати лет. Может, двадцать восемь? Или двадцать шесть, раз должен был успеть попасть к мастеру на учебу.
Или бедовой голове, в которой накрепко засел образ высокого, плечистого, симпатичного парня с ямочкой на волевом подбородке?
Такого красивого и благородного! Такого... запретного!
Девушка пыталась отвлекать себя мыслями о делах, чего только не передумала за те долгие ночи. Да у нее различные умные мысли и отобранные для этого мира ноу-хау должны были уже из ушей течь, согласно словам дверга Болта, настолько наплодились в голове. Да только переключение на дела не сильно помогало.
Вновь и вновь перед внутренним взором вставал образ младшего Кагматта. Оставалось только сдерживаться из последних сил, чтобы не рыдать в подушку. Успокоительные чаи соседки, ароматизированные цветами и кусочками засушенных фруктов, Хелен пробовала в первую очередь на себе. Каждый вечер пила новый сбор. Но тоже не помогало. Разве что с трудом потом вставала по утрам, отлепляясь от подушки после очередной беспокойной ночи.
Возможно, это была первая любовь юной баронессы Хелен в этом мире. В родном мире у Елены раньше были отношения с парнями, но настолько ярких и... терзающих душу не было.
И кто знает, в чем дело? Может, вот это была наконец-то та самая настоящая любовь? Которую она сейчас теряла навсегда из-за каких-то дурацких ограничений, навязанных чужими людьми? Или просто внутренний огонь боевой магии в ней так сильно полыхал, подогревая заодно прочие чувства? Или в этом волшебном мире все чувства именно такие жгучие и через край?
Мастер Дор'оэнес тоже был недоволен ее состоянием.
– Студентка Бальмануг! Это что за сияние белым днем?! – бурчал пожилой мастер на девушку, как только та вместо обеда сразу после лекций прибежала в их закрытый дворик. – А ну-ка быстро угомонилась! И, Бальмануг, оранжевый свет огневика притуши! – уже тише говорил ей наставник. – А ну кто увидит?!
Но как притушишь полыхающий в груди и сжирающий душу огонь? Уже и ладони пекло немилосердно, раздражая зудом и жжением. Только выплеснуться, концентрации и тупые аффирмации о спокойствии не помогают. Но в любой момент во двор могут зайти посторонние, а тут Бальмануг огнем поливает?
Хоть что-то из своих тайн она может сдержать внутри?
Но внутри было так больно! Так... пусто.
Глава 6
Кое-как налепив корявые наны, Хелен не чувствовала облегчения. Мастер Дор'оэнес только недовольно головой качал, глядя на попытки девушки успокоиться.
Во двор стали заходить остальные ученики мастера, видимо, обед закончился. Хелен, отвернувшись к одной из глухих стен двора, жонглировала парой своих золотистых шариков. Она никого не хотела видеть.
– Та-ак, может, устроить вам тренировочный бой, а, Бальмануг? – сказал вдруг мастер Дор'оэнес. – Хорошая драка завсегда помогает выпустить лишний пар. Ты только на этот раз щиты свои ставь. А я посмотрю, кто из моих оболтусов что против них, кхм, тебя сможет сделать... А то расслабились мне тут все...
Повернувшись, Хелен первым же делом столкнулась взглядом с нахмуренным Вакроком, что стоял вместе с Нордом дальше остальных учеников.
– Нет, мастер Дор'оэнес! Я... не могу! – воскликнула девушка.
Гад Лернавай, конечно, не обговаривал сколько метров должно быть между ней и младшим Кагматтом, но даже учебная тренировка – это всё-таки "общение". А ей было запрещено. С угрозой напакостить "ее Ларкам".
– Я не спрашиваю, что ты можешь, Бальмануг, – заявил тренер. – Был приказ устроить бой. Выполняйте!
– Но я... – Хелен сглотнула. – Не могу!
Даже в руках чуть похолодело.
Ей что теперь и на полигон не ходить? А как же избавляться от лишнего... перегрева сил?
– Мастер Дор'оэнес! Позвольте мне заниматься в другое время, – громко сказал Кагматт.
Прочие парни, что с недоумением смотрели на Хелен, теперь на него оглядывались.
– Я не понял?! Что за саботаж?! – возмутился мастер, переводя взгляд с одного виновника заминки на другого. – Одна не могу, другой не хочу! У меня тут что, по-вашему, танцульки? Бал, устроенный вашими родителями, что вы здесь перебираете, с кем и когда танцевать?! Вы боевики или избалованные девки, что крутят своими задницами перед... Тьфу ты!
Понурившись, молодежь молчала.
– В армии, студент Кагматт, вы своему командиру тоже вот так будете указывать время, когда вам удобнее на поле боя отправляться? А если враг уже у ворот? То что, пусть подождет, пока вы чаек попьете, так? Или какого грыха вы мне здесь носами крутите?!
– Но мастер Дор'оэнес, – тихо попыталась вклиниться в поток ругательств девушка, стискивая пальцы.
– Вот поэтому баб и не берут в армию, студентка Бальмануг! – рявкнул на нее в ответ наставник. – Разведете вначале свои... грых вас дери! А потом сопли вам вытирай? А командир в отряде не для того, чтобы воинам носы вытирать! Я здесь для того, чтобы сделать из вас хотя бы жалкое подобие воинов...
– Мастер Дор'оэнес! – еще громче воскликнул Вакрок, делая шаг вперед.
И когда пожилой боевик полоснул по нему яростным взглядом из-под густых бровей, громко и четко заявил:
– Позвольте мне перевестись в другую группу!
Норд рядом с парнем вскинулся, но сдержался, не стал ничего говорить.
– Да ты что? Вот так, значит? – ласково и угрожающе негромко процедил мастер. – Сбежать надумал? Как только паленным завоняло, так и бежать, да? С поля боя тоже так побежишь? Думаешь, так тебе легче будет?
Вакрок побледнел, сжал кулаки, стиснул зубы. Остальные ученики совсем притихли, не понимая, что происходит. И какого грыха мастер настолько взъярился. Хелен опустила голову и боялась даже дышать лишний раз.
"Как всё ужасно! Чтобы этому гаду Лернаваю к ракасам провалиться! Как нам с Кагматтом в одном дворе и в одно время заниматься? И при этом не общаться? Может, мне уходить с полигона? Прям сейчас? Я же вообще не боевик!".
– Ну раз так, то иди вначале побегай, студент Кагматт. Потренируй ноги, как гляжу, тебе пригодится в будущем, – продолжал орать мастер. – Десять полных кругов на большом поле! Или нет, мало. Пятнадцать!
Остальные ученики тихо ахнули.
– А потом вернешься сюда, и тогда мы еще раз поговорим.
– Как скажете, мастер Дор'оэнес, – цедил едва разжимая губы Вакрок, глядя на мужчину исподлобья и продолжая сжимать кулаки.
– Иди-иди, а я пока с другой саботажницей разберусь.
Развернувшийся было в сторону выхода, Вакрок опять запнулся на месте. Не удержался, обернулся и метнул взгляд на Хелен.
Но что было намешано в том взгляде, девушка, которая украдкой тоже глянула на студента, не смогла понять.
Обида? Растерянность? Злость? На кого злость – на нее или мастера? Или что-то другое?
"Уйти из группы самого мастера Дор'оэнес?! Добровольно? Из-за меня?!" – не могла поверить своим ушам Хелен. Зачем Кагматту уходить от прославленного боевика, ведь у него самого впереди именно боевая карьера должна сложиться. Это ей надо уходить, она всего лишь будущий артефактор, а сюда ходит только развеяться.
– Чего стоишь пнем посреди просеки? Мало? Двадцать кругов! – опять орал на задержавшегося парня мастер. – Или один без няньки не можешь? Тебе тоже нужен кто-то нос утирать? Хм, а действительно! Чтоб тебе не скучно было, пусть все идут бегать! Тебе ж, студент Кагматт, как будущему офицеру еще и за своих людей надо учиться отвечать. Так что бери сейчас вот этих оболтусов, и все на полигон! Остальным, так и быть, по десять кругов. Но тебе двадцать! И пока Кагматт не пробежит своё, остальные чтобы не возвращались! Вы же не бросите товарища одного, не так ли? Даже если он собрался... бежать.
Хмурые ученики послушно потянулись к выходу со двора, косясь на Вакрока. Тот, развернувшись и больше ни на кого не глядя, первым пошел к двери, чеканя шаг.
– Та-а-ак, а ты мне чего расскажешь, Бальмануг? – повернулся мастер Дор'оэнес к притихшей девушке.
Хелен не знала, что говорить. Что ей тоже идти... бежать? Но полигон уже занят Кагматтом.
– И какой ракас вас лбами столкнул? Повод для ссоры хоть важный был? Или просто так, лишь выделываетесь друг перед другом? По молодости бывает... – усмехнулся вдруг пожилой мужчина.
Девушка подняла на него полный изумления взгляд, а Каркут улыбался.
– Да ладно, Бальмануг, наплюй! Огневикам нельзя так закипать, учитесь оба контролировать свои отношения! – сказал тот, кто сам только что орал во всю глотку. – Или в следующий раз оба у меня будете бегать. Знаешь ли, успокаивает...
– Нет никаких отношений, мастер Дор'оэнес! И не будет! – выдала Хелен. – Мне запретили общаться со студентом Кагматтом!
– О как?! – озадачился мужчина, почесал затылок. – Лернавай вообще идиот, что ли? Это ж он запретил, да? Когда приезжал на днях? Ну-у иди-иот!
Хелен обняла себя за плечи и отвернулась, часто моргая, чтобы не дать влаге собраться на глазах.
– Ладно, Бальмануг, наплюй! Теперь это приказ! – не отставал мастер.
Еще и осторожно похлопал по плечу тяжелой ладонью.
– Мастер Дор'оэнес, мне сказали... – Хелен сглотнула подступающую к горлу мокроту. – Лернавай сказал тогда... Кхм, что мой отец был шпионом и предателем. Разве это может быть правдой? Он ведь не мог, да?!
Всё равно эта история скоро всплывет, так лучше Хелен сама скажет наставнику. И ей нужен именно его ответ. Ведь мастер Дор'оэнес знал ее отца!
Каркут молча почесал затылок, задумался.
– Кхм, да уж... дела! – Помолчал еще какое-то время. – Тот Джес, которого я знал когда-то давно, не мог. А что там потом... я не знаю, Хелен.
Затем, не давая разнюниться, сразу же стал раздавать новые команды.
– Так, Бальмануг, сопли бегом вытерла, не потерплю разброд в своем отряде! Значит так, пока оболтусы там круги наворачивают, успей выплеснуться огнем, вон щиты в углу лежат... Сожги чего-нибудь, что ли. В общем, разберешься. Да не убейся мне здесь! Ежели чего пойдет не так, у входа стоят ведра с водой. Если прям сильно разойдешься, то загоревшиеся от простых огневиков вещи водой тушатся, но это ты и без меня должна знать... Отец-то твой огневик был, он тебе хоть что-нибудь рассказывал? А если и это не поможет остыть, то вода в ведрах чистая, можно туда прям головой...
Мужчина спохватился, покосился на платье девушки. Студенческая форма хоть и была скромной, без излишеств, но всякие оборки, складки и минимальные кружева присутствовали.
– Мда, понаберут девок в огневики, а что с ними потом делать? – бурчал сам себе пожилой наставник, и сдавленный нервный смешок из Хелен сам вырвался. – В общем, Бальмануг, давай тут, займись делом!
– Мастер Дор'оэнес, извините, что так получилось... – замялась девушка. – С дисциплиной... и Кагматтом. Я могу...
– Помолчать! – перебил ее мастер. – Еще ты мне тут посмей какую глупость ляпнуть! Про уйду и подобную хрень. Ничего, разберемся с вами. Командир если не может в своем отряде бардак убрать, то должен уметь его использовать во благо. Запоминай, Бальмануг! А жеребцам этим полезно побегать иной раз, ты за него не переживай. Может, у них кровь наконец в голову вернется, соображать начнут. И даже если другие ребята его там пнут разок-другой, пока я не вижу...
Девушка с испугом глянула на пожилого мужчину, но тот махнул рукой, не давая ей даже слово сказать, и продолжил с нажимом:
– То Кагматту только на пользу будет. Давно пора его уже от мамкиной юбки оторвать, а впереди по жизни еще не такие люди и пинки ждут будущего герцога. Так что, как видишь, всё к лучшему. Пусть парень учится даже в такой ситуации... Даже если не его ошибки были...
Позади в тишине пустого двора скрипнула дверь.
Внутри их уютного мини-полигона так некстати объявился незваный гость – улыбающийся во все свои тридцать два идеальных зуба граф Уеаткон. Роскошный китель его темно-синей формы был полностью расстегнут, обнажая белоснежную рубаху. Да и у той пышный ворот был раскрыт довольно глубоко, приоткрывая загорелую грудь мужчины.
– Ай-яй-яй, мастер Дор'оэнес, а что вы здесь делаете наедине с юной красивой студенткой? – от самого входа громко возмутился молодой мужчина, быстрым шагом направляясь к ним.
– Ты чего приперся, Артам? – Недовольно глянул на него Каркут вздыхая.
Девушка тоже напряглась. Ну зачем этого графа опять принесло?!
– Так я же охраняю нашу бесценную студентку Бальмануг! – Лучился искренней радостью глава охраны академии. – В любых положениях! То есть я хотел сказать не только ее тело, но чтобы даже ее репутации ничего не угрожало...
– Ну да! Ты ж у нас самый известный мастер по девичьим репутациям... и телам во всем Осебрутаже! – резко перебил графа пожилой барон. – Как раз тебе и не стоило такое важное дело поручать. Так чего опять притащился в мой двор, а, Артам?
– Мастер Дор'оэнес, я к вам по студенческой памяти заглянул, из уважения. Дай, думаю, навещу своего старого наставника, может, даже потренируемся как прежде. А вы...
– Старого?! – рявкнул Каркут. Хелен кашлянула в кулак. – Ты кого здесь старым назвал? Я тебе, молокососу, еще фору дам! На себя посмотри! Вон, растолстел как!
– Кто? Я?! Я не растолстел! – Граф уже подошел к ним и встал, выпятив грудь. Наверное, чтобы при этом живот проще было втягивать, едва сдерживалась про себя Хелен. – Я заматерел! Как и положено взрослому сильному мужчине в самом расцвете...
– Угу, это тебе так твоя бабушка сказала, когда за щечку щипала? Щеки ты отъел знатные, вижу-вижу.
Хелен не удержалась и заглянула в лицо Уеаткона. Да уж, мастер Каркут беспощадно прошелся по самолюбию этого Казановы. На самом деле граф был более чем красив, причем именно мужской красотой, без мальчиковой слащавости. И без грамма лишнего веса, по крайней мере, если судить по тем частям тела, что не были скрыты одеждой.
Девушка смутилась от неожиданных глупых мыслей и отвела взгляд. Но успела понять, что ракасов Уеаткон заметил ее внимание, расплылся в улыбке еще более чарующе, включая харизму на полную мощь. Хелен смутилась еще больше, стала мять пальцами ткань своей зеленой студенческой формы.
– Потренироваться, значит, захотел? Жирок свой дворцовый растрясти? Майнард уже устал тебя гонять или тоже обленился? Кстати, куда он делся? А ты… Что ж, отлично! Пошли на полигон, для начала попробуй догони моих ребят. Там и посмотрим, растолстел ты или нет, – выдал мастер Дор'оэнес, разворачиваясь и беря за плечо графа Уеаткона.
Как оказывается, своего бывшего ученика.
Хотя чему удивляться, наверное, все знатные отпрыски Осебрутажа прошли через академию. А самые перспективные из них – через "заботливые" руки лучшего мастера Дор'оэнес.
"Но если мастер в академии преподает не так давно, и при этом был наставником Уеаткона, то... Когда тот выпустился? Сколько графу лет? Или проще у Онде спросить?" – задумалась Хелен, поглядывая на мужчин как можно незаметнее. На вид графу было точно меньше тридцати лет. Может, двадцать восемь? Или двадцать шесть, раз должен был успеть попасть к мастеру на учебу.
