Дальше он уже Homo pecuniam. Конечно, себя он ещё не познал, но при этом у него есть билет. Это его материальное благо. С ним о проявляет счастье. Потеряв его (билет), он решил его вернуть. Ты и сам понимаешь, что он был зависим от этой идеи, то есть он стал Una idea hominis. И концовка. Он в прямом смысле стал одиночкой. Никого кроме ментора. Он освободился от всего. Он обрёл настоящее счастье – свобода. Мне довольно приятно, что ты потратил своё время на создание этого романа. Конечно, он короткий, но отразил полностью мои идеи. Сколько ты это делал?
- Честно говоря, не знаю или не помню. Может, день или два. Мне тяжело не было. Сам процесс мне сильно понравился. Это интересней, чем писать статьи.
- Вот как, понятно. – сказал Алексей и отхлебнул немного чаю. Затем его рука потянулась к печенью и взяла одну штучку. Они были не очень большие, всего лишь на один укус. Ловким движением руки он забросил такую себя в рот. Кажется, что даже не пережёвывая, сразу её проглотил.
- Это ты мощно!
- Что именно?
- Печенье съел. Даже не пережёвывал. Тебя так нормально? Ты смог вкусом насладиться? Может, у тебя другие планы насчёт этого печенья?
- Оно было мне нужно, чтобы пополнить энергию. Это печенье живым не было, значит, ничего не чувствовало. Оно не билось за свободу и прочее.
Ей просто не даны все те прелести, которые есть у живых. Она неодушевлённый объект. Как ты там писал: «Всё было бессмысленно до прихода разума». Или как-то так, не помню уже, суть ты всё равно уловил. Всё существование этого печенья было глупым, но если представить, что он было живое… С самого начала оно не имело своего мнение, а если и имело, то никто не давал его высказать, оно держало его при себе. Это ещё полбеды. Начиная с рождения, оно было лишено свободы. Всё так же по твоим словам я могу сделать вывод, что лишать кого-то свободы что-то нечто греха. Карать тебя никто не будет, но преступление это омерзительное. Отошёл немного от темы. Печенье было несвободным и её жизнь расписал до самого конца – тебе должен кто-то съесть. Можно сказать, что все остальные разумы тоже обречены на похожую учесть, но при этом отрывок от рождения до кончины, они чем-то наполняют. Печенье такого права не имеет. Оно даже не знает, что из себя представляет. За него заранее решили, а он ещё не понял, что произошло. Что я хочу всем этим сказать: «Печенье – идеальный представитель класса Homo non est liber. Всё просто подходит, что даже придраться нельзя».
- Для рода печенья ты самый настоящий деспот.
- В этом нет ничего плохого. Я выше, а они ниже. Это естественно. Это некая иерархия. Я король, они мои вассалы. Я стою на верхушки это иерархии, значит, получаю все возможные выгоды от неё. Они получают их в меньших размерах, если вообще получают. Были бы они живыми, то они обязательно взбунтовались. Задумайся, а каков причина почти любого восстания? Я отвечу за тебя, чтобы ты не напрягался. Причина любого восстания – недовольство низа насчёт верха. Любой монарх считает, что он управляет подданными, но на самом деле они просто дают ему право на это. Ты наверно понимаешь, что терпения мало у кого большое и в какой-то момент происходит срыв. Этот срыв и есть начало восстания. Хотя зачем я всё это тебе объясняю, ты и так это всё понимаешь.
- Да, в «Межхемельном» я писал эссе на тему причин революций. Мне за него высший балл в группе поставили.
- Какой ты молодец. Ещё были достижения за жизнь?
- Сложно сказать. Моё достижение для кого-то просто пустяк.
- Например. – сказал Алексей. На этот раз он не стал пить чай, он у него закончился. Вместо этого он потянулся и взял два печенья. Я предполагал, что он съест зараз, но точно не проглотит. Как он это делает?
Стоп, а какие у меня были ещё достижения? Что я ещё сделал? Неважно полезное ли это для толпы хотя бы для себя. Чем я горжусь? Я учился, работал и недавно стал думать. Из всего это важно только последнее. Получается ли что всё сделанное до это бессмысленное? Думаешь, когда задаёшь вопросы, это точно. Получается думать я стал недавно. Расстроен ли я этим фактом?
- Ну, я начал думать.
- То есть до этого ты этого не делал? Как ты тогда жил? Напомню, что ты сам недавно утверждал, что жить, значит, думать.
- Получается я жил чужую жизнь.
- Что ты имеешь, говоря это? – он пошёл за чайником и вновь налил чаю. Он был ещё горячий, хотя вскипел уже давно. Это можно определить по пару. Может, Алексей кипятил воду, когда я читал. Неужели я так был заинтересован чтением, что не заметил этого.
- Все прошлые мысли были не мои. Мне их навязали. Почему я стал учиться? Почему я пошёл в «Межземельный»? Эти вопросы сейчас задаю я себе, но тогда они даже не появлялись. Будто какая-та невиданная сила управляла мной, а, следовательно, мои мыслями и действиями. Кто это был неважно, но это было страшно. Конечно, у меня есть воспоминания о прошлом, но то ли это прошлое, которое я хотел иметь? Не отрицаю, что у меня есть дом, деньги, то есть материальные блага, но важны ли они? Я хотел бы найти счастья. Если можно было бы повторно прожить жизнь, то я обязательно сделал это.
- Какова была бы твоя вторая жизнь? – на этот раз он взял конфетку. Говорить, что изничтожил её он быстро не вижу смысла.
- Личная. Сугубо для меня. Я полностью давал бы отчёт каждому моему действию. Я бы всё осознавал. Я допускал ошибки и не боялся бы их. Я бы не обращал на внимание на мнение толпы и прочее.
- Интересно. – он уже не сидел за креслом. Он начал ходить по комнате. Зачем? Он, что не разу тут не был? Для него тут, будто всё новое, хотя это не так.
- Какие твои планы на жизнь?
- Я не привык планировать. Вся моя жизнь, как плаванье на плату по течению. Я ничем не управляю, а только оцениваю. Меня всё устраивает. Живу я довольно счастливо. На своём плаванье я редко встречаю пороги или штормы. Может, они были, просто я оценил их по-другому. Ну, если хочешь ответ на свой вопрос, то вот он: «Родиться, туда-сюда, счастье». Нравиться? Не поверишь, но я так и живу.
- Не вижу в этом ничего плохого. Главное ты счастлив. – сказал я, не отводя взгляда от него. На этот раз он творил непонятно что. Сначала сел в позу лотоса на пол, затем просто разлёгся, приняв форму звезды. Ему на глаза упали его волосы. Он дунул их, чтобы убрать это. Наверно, в тот момент на него снизошло озарение. Он резко вскочил и побежал к книжному шкафу. Внимательно просматривая книги, он взял одну (я не разглядел ни автора, ни названия). Я думал, что он будет её сейчас читать или прочтёт мне что-то из неё. Я ошибался. Взяв эту книгу, он пошёл к мусорному ведру и выкинул её. Я не мог понять его действия. Затем он взял ещё одну. У неё судьба была похуже. Он достал спирт и облили её. Затем зажёг спичку… Она вспыхнула ярким пламенем. Облил он её не всю, так что держал её за другой край. После он включил воду в раковине и бросил горящую книгу туда. Его совсем не волновало, что сейчас может начать пожар. Что он такое? Мне его точно не понять, как и ему меня.
- Зачем ты всё это сделал?
- Давно хотел убраться. Эти книжки были лишними.
- Про что они были, если ты с ними так поступил?
- Кто его знает, кто его знает? – сказал он и замолчал, я тоже. Наступила тишина. Можно было прислушаться к любым мелким деталям. На улице чайки, тут звук лампы, в раковине течёт вода. Он стоял с задумчивым видом.
- Спирта уже мало. Жаль.
- Тебе зачем он нужен?
- Идея одна есть?
- Может, тебе на награждение кто-то подарил алкоголь?
- Точно. Там было столько людей, которые хотели подлизаться. Ой, извиняюсь, показать уважение ко мне и к моим трудам и наградить на это. Все эти действия был без какого-либо умысла. Я даже не буду спорить с этим.
Он ушёл в другую комнату и пришёл с чёрным пакетом. Алексей поставил его и начал доставать оттуда различные напитки. Было много бутылок вина «Руссель», водки «Компотов» и прочих именитых жидкостей. Закончив это, он попросил у меня помощи.
- В чём?
- Смотри, что я делаю и повторяй.
- Понял.
Алексей берёт бутылку вина и открывает её. Затем начинает выливать на книжный шкаф. Содержимое это бутылки стоит, как чья-та зарплата за месяца два. Сложно поверить, что кто-то батрачит месяца, кто-то в прямом смысле их выливает.
- Бери другие бутылки и выливай.
Я послушал его и стал тоже так делать.
- Не волнуйся за их стоимость и за зарплату других. Кому-то повезло, а кому-то нет. Может, я был удачлив или усердно работал и поэтому в некоторых кругах считаюсь успешным, а если кто-то беден, то это только его проблемы. Я не должен ограничивать себя из-за жалости.
- Я и не волновался. – пробубнил я.
- Ну-ну. Если у тебя в голове есть вопрос, а горит ли вино, то я тебе отвечу, что оно способно, но плоховато. На этот счёт переживать не стоит, потому что более крепкие напитки сделают своё дело.
Огненная вода лилась рекой. Сколько уже бутылок летело в сторону. Сначала мы пытались аккуратно их поставить, но в дальнейшем просто швыряли в сторону. У любого алкоголика сердце кровью обливалось бы, видя он всё это. Пока мы только лили. Осталось пара бутылок. Одна с водкой, а другая с виски. Сам я непьющий и бутылку в руках не очень люблю держать. Мне это даже немного противно. На лице Алексея была самодовольная ухмылка, но зная его, я понимал, что глубоко в себе он рассуждает о чём-то. О том, что мне не дано понять, но мне это и ненужно.
Алкоголь был потрачен. Никто не ожидал, что кто-то будет пользоваться им именно так.
- Осмотрись. Вдруг на тебя попало немного алкоголя. – сказал Алексей, осматривая себя. Его совету я последовал и начал внимательно рассматривать себя. – Сейчас кое-что принесу.
Алексей пошёл к холодильнику и открыл его. Он внимательно осматривал содержимое. Понятно дело, что он что-то искал, но что? Ответ был получен быстро. Он вернулся ко мне с упаковкой горького шоколада. Она была ещё не открыта.
- Предлагаю нам с тобой разделить этот прекрасный шоколад, который приготовили мастера своего дела в честь свободы. – торжественно произнёс он.
- Я только за.
- Вот и славно. – сказав это, он достал плитку и поделил на два равных куска. Один дал мне, а другой себе. Алексей сразу откусил от него немного. Затем он засунул кусок себе в рот и стал держать его зубами. Из кармана шорт достал коробок спичек. Взял одну – не получилось. Другую – тоже. – Постоянно с этими спичками проблема. – видимо он забыл про кусок шоколада. Тот полетел вниз, но Алексей смог неуклюже поймать его. – Ещё одна попытка. На сей раз обязательно получиться.
Правда, получилось. Сейчас у него в руке была зажжённая спичка. Страшновато представить, что будет дальше. Удивляет, что ему всё равно на дальнейшие события. Сейчас он пытается доказать свободу, но зачем ему это, он ведь и так свободен, может он пытается…
- Момент настал. Дальше мы с тобой не будем прежними. У тебя есть шанс отступить.
- Я иду до конца.
- Это твой выбор, выбор в пользу свободы. Сейчас разгорится пламя нашей воли.
Лёгким движением руки он бросил спичку. Смотря на него, я вижу абсолютное спокойствие. Его не волнует ничего, он просто жует себе шоколад и даже не обращает внимание на этот блистательный момент. Кажется, ему и ненужно поджигать шкаф. Каковы его истинные мотивы? Что он хочет этим сделать?
Пока я думаю, спичка продвинулась немного вперёд. Она знает куда ей двигаться и делает это. Она больше не ошибётся. Конечно, выбор не её, но она и души не имеет, а значит, и понятие свободы к ней немного не подходит. Не отрицаю, что можно её одушевить, но это всё равно не то, по крайней мере для меня.
Алексей собирается вновь откусить кусочек шоколада. Я стою и думаю. Думаю, о чём или о ком? Наверно будет правильней сказать: «Пытаюсь понять о чём думаю?» Я вижу каждое мгновенье, будто мир замедлился или я стал быстрее. Скоро тут будет пожар, самый настоящий пожар. За всё свою жизнь таких я не разу не видел. Раньше я мог ещё поймать летящую спичку, но сейчас уже не судьба. Она далеко или я. Наверно всё уже неважно. Скоро у меня начнётся новая пора в жизни. С чего это я решил? Из-за слов моего товарища. Как она себя покажет? Будет ли она вообще? Он же говорил, что у нас у обоих начнётся новейшая эпоха. Неужели ему абсолютно всё равно на это. Я могу представить кого-то безразличного к вещам, но не к таким масштабным. Может, я просто мало знаю. Всё равно я найду того, кому всё равно на новую мировую войну.
Спичка упала. Так закончился её полёт. Она выполнила задачу, которую поставили перед ней. Сейчас разгорится пламя. Огромный пожар вспыхнет, а мы будем стоять и смотреть на это. Почему я волнуюсь больше Алексея? Если он не переживает, значит, он не привязан, а если так, то это обозначает, что он уже свободен. Про новую пору в жизни он имел ввиду, что мы обретём свободу, но он давно её приобрёл. Значит, это жест доброй воли. Неужели он думает, что я несвободный? Интересно, а смогу ли я оправдать его ожидания, что я должен для этого сделать?
Пламя начало разгораться. Всё горит, абсолютно всё. Смотрю на все эти книги и становиться немного жалко. Хотя, всех их я уже давно прочитал и наверно знаю наизусть. Хорошие вещи, но всему хорошему суждено заканчиваться. Пламя распространилось уже по всему шкафу, Алексей есть шоколад, а всё вежи в замедленном действие.
- Ну, пойдём на улицу. – сказал мой друг. Это меня, будто пробудило. Я вышел из «сна». Неужели на этом всё? Он просто хотел сжечь книги и обернул в красивую обёртку. Неужели он хотел посмеяться над тем, что я потребитель? Он сам ведь абсолютно такой же.
Тут меня осенило. Всё мною написанное я понимал, но не осознавал. Даже эту фразу про понимание и осознание я только понял. Я написал, но не научился. Я должен был вынести, что всё относительно, нельзя вынести одну истину на все случаи жизни, такой просто не существует. Пока толпа во мне видит каторжника, на самом деле я птица в небе. Это самое главное. Доказывать кому-то что-то глупо, если оно тебя устраивает. Сейчас я осознал для себя, что обрету свободу только тогда, когда сожгу свой роман (хотя больше на повесть тянет). Я гордился им, я вложил себя в него, он стал почти частичкой меня. Если я сделаю это, то оторву от себя кусок безвозмездно.
- Сейчас подожди секунду. – сказал я Алексею. После мною произнесённых слов я подошёл к столику, где оставил свою книгу. Взяв её в руки, я посмотрел на пламя. Весь шкаф был покрыт стеной огня. Из-за него было плохо видно содержимое, если оно там вообще осталось. Я подошёл на максимально возможное расстояние перед представителем четырёх стихий. Он был могущественным и внушал только страх, который я не чувствовал. Смотря в него, я, будто видел свое отражение. Оно было расплывчатым. Тяжело разглядеть хоть что-то. Может, я ошибаюсь, и я вижу не отражение, а старого горящего себя. Пламя забрало его. Наверно я должен быть благодарным за это. Последний раз держа своё творенье, я попрощался с ним и бросил в красную пучину. Огонь съел его даже не подавившись. Какой он прожорливый!
- Тебе не жалко своих трудов? По твоим словам, я понял, что ты дорожил этим.
- Уже нет.
- Замечательно. Пусть этот маленький пожар станет причиной вхождения в новую жизнь, а выход через дверь олицетворять его (вхождение).
- Честно говоря, не знаю или не помню. Может, день или два. Мне тяжело не было. Сам процесс мне сильно понравился. Это интересней, чем писать статьи.
- Вот как, понятно. – сказал Алексей и отхлебнул немного чаю. Затем его рука потянулась к печенью и взяла одну штучку. Они были не очень большие, всего лишь на один укус. Ловким движением руки он забросил такую себя в рот. Кажется, что даже не пережёвывая, сразу её проглотил.
- Это ты мощно!
- Что именно?
- Печенье съел. Даже не пережёвывал. Тебя так нормально? Ты смог вкусом насладиться? Может, у тебя другие планы насчёт этого печенья?
- Оно было мне нужно, чтобы пополнить энергию. Это печенье живым не было, значит, ничего не чувствовало. Оно не билось за свободу и прочее.
Ей просто не даны все те прелести, которые есть у живых. Она неодушевлённый объект. Как ты там писал: «Всё было бессмысленно до прихода разума». Или как-то так, не помню уже, суть ты всё равно уловил. Всё существование этого печенья было глупым, но если представить, что он было живое… С самого начала оно не имело своего мнение, а если и имело, то никто не давал его высказать, оно держало его при себе. Это ещё полбеды. Начиная с рождения, оно было лишено свободы. Всё так же по твоим словам я могу сделать вывод, что лишать кого-то свободы что-то нечто греха. Карать тебя никто не будет, но преступление это омерзительное. Отошёл немного от темы. Печенье было несвободным и её жизнь расписал до самого конца – тебе должен кто-то съесть. Можно сказать, что все остальные разумы тоже обречены на похожую учесть, но при этом отрывок от рождения до кончины, они чем-то наполняют. Печенье такого права не имеет. Оно даже не знает, что из себя представляет. За него заранее решили, а он ещё не понял, что произошло. Что я хочу всем этим сказать: «Печенье – идеальный представитель класса Homo non est liber. Всё просто подходит, что даже придраться нельзя».
- Для рода печенья ты самый настоящий деспот.
- В этом нет ничего плохого. Я выше, а они ниже. Это естественно. Это некая иерархия. Я король, они мои вассалы. Я стою на верхушки это иерархии, значит, получаю все возможные выгоды от неё. Они получают их в меньших размерах, если вообще получают. Были бы они живыми, то они обязательно взбунтовались. Задумайся, а каков причина почти любого восстания? Я отвечу за тебя, чтобы ты не напрягался. Причина любого восстания – недовольство низа насчёт верха. Любой монарх считает, что он управляет подданными, но на самом деле они просто дают ему право на это. Ты наверно понимаешь, что терпения мало у кого большое и в какой-то момент происходит срыв. Этот срыв и есть начало восстания. Хотя зачем я всё это тебе объясняю, ты и так это всё понимаешь.
- Да, в «Межхемельном» я писал эссе на тему причин революций. Мне за него высший балл в группе поставили.
- Какой ты молодец. Ещё были достижения за жизнь?
- Сложно сказать. Моё достижение для кого-то просто пустяк.
- Например. – сказал Алексей. На этот раз он не стал пить чай, он у него закончился. Вместо этого он потянулся и взял два печенья. Я предполагал, что он съест зараз, но точно не проглотит. Как он это делает?
Стоп, а какие у меня были ещё достижения? Что я ещё сделал? Неважно полезное ли это для толпы хотя бы для себя. Чем я горжусь? Я учился, работал и недавно стал думать. Из всего это важно только последнее. Получается ли что всё сделанное до это бессмысленное? Думаешь, когда задаёшь вопросы, это точно. Получается думать я стал недавно. Расстроен ли я этим фактом?
- Ну, я начал думать.
- То есть до этого ты этого не делал? Как ты тогда жил? Напомню, что ты сам недавно утверждал, что жить, значит, думать.
- Получается я жил чужую жизнь.
- Что ты имеешь, говоря это? – он пошёл за чайником и вновь налил чаю. Он был ещё горячий, хотя вскипел уже давно. Это можно определить по пару. Может, Алексей кипятил воду, когда я читал. Неужели я так был заинтересован чтением, что не заметил этого.
- Все прошлые мысли были не мои. Мне их навязали. Почему я стал учиться? Почему я пошёл в «Межземельный»? Эти вопросы сейчас задаю я себе, но тогда они даже не появлялись. Будто какая-та невиданная сила управляла мной, а, следовательно, мои мыслями и действиями. Кто это был неважно, но это было страшно. Конечно, у меня есть воспоминания о прошлом, но то ли это прошлое, которое я хотел иметь? Не отрицаю, что у меня есть дом, деньги, то есть материальные блага, но важны ли они? Я хотел бы найти счастья. Если можно было бы повторно прожить жизнь, то я обязательно сделал это.
- Какова была бы твоя вторая жизнь? – на этот раз он взял конфетку. Говорить, что изничтожил её он быстро не вижу смысла.
- Личная. Сугубо для меня. Я полностью давал бы отчёт каждому моему действию. Я бы всё осознавал. Я допускал ошибки и не боялся бы их. Я бы не обращал на внимание на мнение толпы и прочее.
- Интересно. – он уже не сидел за креслом. Он начал ходить по комнате. Зачем? Он, что не разу тут не был? Для него тут, будто всё новое, хотя это не так.
- Какие твои планы на жизнь?
- Я не привык планировать. Вся моя жизнь, как плаванье на плату по течению. Я ничем не управляю, а только оцениваю. Меня всё устраивает. Живу я довольно счастливо. На своём плаванье я редко встречаю пороги или штормы. Может, они были, просто я оценил их по-другому. Ну, если хочешь ответ на свой вопрос, то вот он: «Родиться, туда-сюда, счастье». Нравиться? Не поверишь, но я так и живу.
- Не вижу в этом ничего плохого. Главное ты счастлив. – сказал я, не отводя взгляда от него. На этот раз он творил непонятно что. Сначала сел в позу лотоса на пол, затем просто разлёгся, приняв форму звезды. Ему на глаза упали его волосы. Он дунул их, чтобы убрать это. Наверно, в тот момент на него снизошло озарение. Он резко вскочил и побежал к книжному шкафу. Внимательно просматривая книги, он взял одну (я не разглядел ни автора, ни названия). Я думал, что он будет её сейчас читать или прочтёт мне что-то из неё. Я ошибался. Взяв эту книгу, он пошёл к мусорному ведру и выкинул её. Я не мог понять его действия. Затем он взял ещё одну. У неё судьба была похуже. Он достал спирт и облили её. Затем зажёг спичку… Она вспыхнула ярким пламенем. Облил он её не всю, так что держал её за другой край. После он включил воду в раковине и бросил горящую книгу туда. Его совсем не волновало, что сейчас может начать пожар. Что он такое? Мне его точно не понять, как и ему меня.
- Зачем ты всё это сделал?
- Давно хотел убраться. Эти книжки были лишними.
- Про что они были, если ты с ними так поступил?
- Кто его знает, кто его знает? – сказал он и замолчал, я тоже. Наступила тишина. Можно было прислушаться к любым мелким деталям. На улице чайки, тут звук лампы, в раковине течёт вода. Он стоял с задумчивым видом.
- Спирта уже мало. Жаль.
- Тебе зачем он нужен?
- Идея одна есть?
- Может, тебе на награждение кто-то подарил алкоголь?
- Точно. Там было столько людей, которые хотели подлизаться. Ой, извиняюсь, показать уважение ко мне и к моим трудам и наградить на это. Все эти действия был без какого-либо умысла. Я даже не буду спорить с этим.
Он ушёл в другую комнату и пришёл с чёрным пакетом. Алексей поставил его и начал доставать оттуда различные напитки. Было много бутылок вина «Руссель», водки «Компотов» и прочих именитых жидкостей. Закончив это, он попросил у меня помощи.
- В чём?
- Смотри, что я делаю и повторяй.
- Понял.
Алексей берёт бутылку вина и открывает её. Затем начинает выливать на книжный шкаф. Содержимое это бутылки стоит, как чья-та зарплата за месяца два. Сложно поверить, что кто-то батрачит месяца, кто-то в прямом смысле их выливает.
- Бери другие бутылки и выливай.
Я послушал его и стал тоже так делать.
- Не волнуйся за их стоимость и за зарплату других. Кому-то повезло, а кому-то нет. Может, я был удачлив или усердно работал и поэтому в некоторых кругах считаюсь успешным, а если кто-то беден, то это только его проблемы. Я не должен ограничивать себя из-за жалости.
- Я и не волновался. – пробубнил я.
- Ну-ну. Если у тебя в голове есть вопрос, а горит ли вино, то я тебе отвечу, что оно способно, но плоховато. На этот счёт переживать не стоит, потому что более крепкие напитки сделают своё дело.
Огненная вода лилась рекой. Сколько уже бутылок летело в сторону. Сначала мы пытались аккуратно их поставить, но в дальнейшем просто швыряли в сторону. У любого алкоголика сердце кровью обливалось бы, видя он всё это. Пока мы только лили. Осталось пара бутылок. Одна с водкой, а другая с виски. Сам я непьющий и бутылку в руках не очень люблю держать. Мне это даже немного противно. На лице Алексея была самодовольная ухмылка, но зная его, я понимал, что глубоко в себе он рассуждает о чём-то. О том, что мне не дано понять, но мне это и ненужно.
Алкоголь был потрачен. Никто не ожидал, что кто-то будет пользоваться им именно так.
- Осмотрись. Вдруг на тебя попало немного алкоголя. – сказал Алексей, осматривая себя. Его совету я последовал и начал внимательно рассматривать себя. – Сейчас кое-что принесу.
Алексей пошёл к холодильнику и открыл его. Он внимательно осматривал содержимое. Понятно дело, что он что-то искал, но что? Ответ был получен быстро. Он вернулся ко мне с упаковкой горького шоколада. Она была ещё не открыта.
- Предлагаю нам с тобой разделить этот прекрасный шоколад, который приготовили мастера своего дела в честь свободы. – торжественно произнёс он.
- Я только за.
- Вот и славно. – сказав это, он достал плитку и поделил на два равных куска. Один дал мне, а другой себе. Алексей сразу откусил от него немного. Затем он засунул кусок себе в рот и стал держать его зубами. Из кармана шорт достал коробок спичек. Взял одну – не получилось. Другую – тоже. – Постоянно с этими спичками проблема. – видимо он забыл про кусок шоколада. Тот полетел вниз, но Алексей смог неуклюже поймать его. – Ещё одна попытка. На сей раз обязательно получиться.
Правда, получилось. Сейчас у него в руке была зажжённая спичка. Страшновато представить, что будет дальше. Удивляет, что ему всё равно на дальнейшие события. Сейчас он пытается доказать свободу, но зачем ему это, он ведь и так свободен, может он пытается…
- Момент настал. Дальше мы с тобой не будем прежними. У тебя есть шанс отступить.
- Я иду до конца.
- Это твой выбор, выбор в пользу свободы. Сейчас разгорится пламя нашей воли.
Лёгким движением руки он бросил спичку. Смотря на него, я вижу абсолютное спокойствие. Его не волнует ничего, он просто жует себе шоколад и даже не обращает внимание на этот блистательный момент. Кажется, ему и ненужно поджигать шкаф. Каковы его истинные мотивы? Что он хочет этим сделать?
Пока я думаю, спичка продвинулась немного вперёд. Она знает куда ей двигаться и делает это. Она больше не ошибётся. Конечно, выбор не её, но она и души не имеет, а значит, и понятие свободы к ней немного не подходит. Не отрицаю, что можно её одушевить, но это всё равно не то, по крайней мере для меня.
Алексей собирается вновь откусить кусочек шоколада. Я стою и думаю. Думаю, о чём или о ком? Наверно будет правильней сказать: «Пытаюсь понять о чём думаю?» Я вижу каждое мгновенье, будто мир замедлился или я стал быстрее. Скоро тут будет пожар, самый настоящий пожар. За всё свою жизнь таких я не разу не видел. Раньше я мог ещё поймать летящую спичку, но сейчас уже не судьба. Она далеко или я. Наверно всё уже неважно. Скоро у меня начнётся новая пора в жизни. С чего это я решил? Из-за слов моего товарища. Как она себя покажет? Будет ли она вообще? Он же говорил, что у нас у обоих начнётся новейшая эпоха. Неужели ему абсолютно всё равно на это. Я могу представить кого-то безразличного к вещам, но не к таким масштабным. Может, я просто мало знаю. Всё равно я найду того, кому всё равно на новую мировую войну.
Спичка упала. Так закончился её полёт. Она выполнила задачу, которую поставили перед ней. Сейчас разгорится пламя. Огромный пожар вспыхнет, а мы будем стоять и смотреть на это. Почему я волнуюсь больше Алексея? Если он не переживает, значит, он не привязан, а если так, то это обозначает, что он уже свободен. Про новую пору в жизни он имел ввиду, что мы обретём свободу, но он давно её приобрёл. Значит, это жест доброй воли. Неужели он думает, что я несвободный? Интересно, а смогу ли я оправдать его ожидания, что я должен для этого сделать?
Пламя начало разгораться. Всё горит, абсолютно всё. Смотрю на все эти книги и становиться немного жалко. Хотя, всех их я уже давно прочитал и наверно знаю наизусть. Хорошие вещи, но всему хорошему суждено заканчиваться. Пламя распространилось уже по всему шкафу, Алексей есть шоколад, а всё вежи в замедленном действие.
- Ну, пойдём на улицу. – сказал мой друг. Это меня, будто пробудило. Я вышел из «сна». Неужели на этом всё? Он просто хотел сжечь книги и обернул в красивую обёртку. Неужели он хотел посмеяться над тем, что я потребитель? Он сам ведь абсолютно такой же.
Тут меня осенило. Всё мною написанное я понимал, но не осознавал. Даже эту фразу про понимание и осознание я только понял. Я написал, но не научился. Я должен был вынести, что всё относительно, нельзя вынести одну истину на все случаи жизни, такой просто не существует. Пока толпа во мне видит каторжника, на самом деле я птица в небе. Это самое главное. Доказывать кому-то что-то глупо, если оно тебя устраивает. Сейчас я осознал для себя, что обрету свободу только тогда, когда сожгу свой роман (хотя больше на повесть тянет). Я гордился им, я вложил себя в него, он стал почти частичкой меня. Если я сделаю это, то оторву от себя кусок безвозмездно.
- Сейчас подожди секунду. – сказал я Алексею. После мною произнесённых слов я подошёл к столику, где оставил свою книгу. Взяв её в руки, я посмотрел на пламя. Весь шкаф был покрыт стеной огня. Из-за него было плохо видно содержимое, если оно там вообще осталось. Я подошёл на максимально возможное расстояние перед представителем четырёх стихий. Он был могущественным и внушал только страх, который я не чувствовал. Смотря в него, я, будто видел свое отражение. Оно было расплывчатым. Тяжело разглядеть хоть что-то. Может, я ошибаюсь, и я вижу не отражение, а старого горящего себя. Пламя забрало его. Наверно я должен быть благодарным за это. Последний раз держа своё творенье, я попрощался с ним и бросил в красную пучину. Огонь съел его даже не подавившись. Какой он прожорливый!
- Тебе не жалко своих трудов? По твоим словам, я понял, что ты дорожил этим.
- Уже нет.
- Замечательно. Пусть этот маленький пожар станет причиной вхождения в новую жизнь, а выход через дверь олицетворять его (вхождение).
