– Так-так… Слушай, а ты не Федора Каратаева сынок? Тот знатоком известным был, пока «Интеллектуальный град» не закрыли. И ты на Каратаева похож, есть довольно характерные общие черты лица – поверь художнику. У меня глаз-алмаз.
- Без комментариев, - буркнул Федя под недоуменным взглядом Льва.
- Тайны мадридского двора, значит, - ухмыльнулся Пискунов. – Ну-ну… Я хотел не повторить, а переплюнуть Мунка. Решил сделать "Крик" круче, чем у норвежца. Перлина должна была снять перепуганного дядю на цифровик, я бы потом отобрал нужное. А эта старая партийная кочерыжка стойкая, как оловянный солдатик. Даже смерти не боится.
- Только дурак ее не боится... - негромко сказал Запрягаев, разминая руки. - Но унижаться перед тобой я не собирался.
- Слышь, Запрягаев, а ты мужик! - засмеялся Пискунов. – Честно скажу – не ожидал. Теперь – уважаю. Придется другого натурщика искать, у которого кишка слабее. Давай пять, без дураков!
И они протянули друг другу руки.
- Прямо как в анекдоте, - сказала Лида Анне после ухода Льва. – Приехал внезапно муж из командировки. Не удивлюсь, если и у Вадика дела найдутся на фестивале.
- Закон Мерфи, девчата, - заметила Оксана. – То бишь закон подлости. Не переживай, Аня. По-моему, Лева только изображал сердитого мужа. Разберетесь, уладите.
Анна со вздохом пожала плечами и сбросила с себя одежду. Суматоха улеглась, класс снова заработал. Перлина на поляне больше не появлялась. После шестнадцати работа натурщиц благополучно завершилась. До отхода парома оставалось два часа.
- Идемте, девчонки, искупаемся, освежимся, - предложила Оксана. – Я одно уютное местечко знаю.
Примерно через четверть часа все три женщины по лесной тропинке вышли к небольшому заливу на Волге. На песчаном берегу обнаружилось принесенное когда-то половодьем сухое дерево. На ствол поставили сумки, пакеты и сложили одежду. Вскоре три нагие наяды весело плескались в теплой волжской воде. Долго стояли там, н выходя на берег, и обсуждали прошедший фестиваль. Лида вновь рассказала историю Актеона и Артемиды двадцатичетырехлетней давности – главным образом для Оксаны. Та слушала с большим интересом и загадочно улыбалась. Потом невозмутимо заметила:
- Вы с Вадимом нашли друг друга. Может, Лида, зря ты от него скрываешь подработку у Артура. Наверняка Вадим тебя поймет. А я только в сорок пять решилась позировать ученикам Артура – просто из любопытства. Тогда же в Сочи летом отдыхали. И как-то раз винца местного перебрали и пошли с Артуром на нудистский пляж. Я сначала ошалела от голых тел. Потом ничего, привыкла. И так приятно без тряпок! Плавали там долго-долго нагишом. Потом с молодой парой баловались, брызгались. Мужички нам с рук прыжки устроили. Вот уж шума и хохота было! И вот так же потом встали по пояс в воде. Артур начал девушку уговаривать ему попозировать немного в гостинице. Она отшучивалась. А парень тем временем меня сзади обнял. И ничего, что в воде, штука у него отвердела – меж булочек мне уперлась. И у меня спьяну крышу вдруг снесло. Прямо там ноги расставила и подстроилась… Артур все языком чешет с девахой, а парень ее уже в меня проник. Несколько раз туда-сюда… Но я сразу засмущалась. Шагнула вперед – и все. Закончился мимолетный грех.
- Ну и ну! – изумилась Анна. – Прямо порнофильм рассказали. Ой, смотрите, трамвайчик показался, скоро причалит.
Женщины выбрались из воды, быстро оделись и зашагали по берегу в сторону причала.
Пока натурщицы купались и беседовали, Федя с Юлей неторопливо шагали по лесной тропе и в который уже раз обсуждали сегодняшнее необычное приключение. На поводке с гордым видом семенил герой дня – Персик.
- Почему ты не послушался Льва Алексеевича? – поинтересовалась девушка. – А вдруг бы пистолет оказался настоящим?
- Если бы да кабы выросли во рту грибы, - парировал Федя. – Мне уже девятнадцать, а меня за пацана держат. Неужто я ни на что не гожусь? Вот и хотел доказать.
- Конечно, годишься! – с жаром сказала Юлю, но тут лицо ее помрачнело, и девушка неуверенно спросила: - У меня из головы не идет твой странный разговор с Пискуновым. Он что, правильно тебя по лицу расшифровал? Дядя Федя действительно твой папа? Только не говори и мне «без комментариев».
- Юля, может, все-таки не надо об этом?
- Надо, Федя, надо!
- Не до шуток мне… Сам только на днях узнал. Можно сказать, от своего похитителя. Потом и мама призналась… Юля, не это же для нас ничего не меняет!
- Как это не меняет! – Юля остановилась, и глаза ее наполнились слезами. – Выходит, ты мне такой же троюродный брат как дяди Федины Коля с Сережей. И что нам теперь делать?
- А вот что!
Юноша обнял девушку, и несколько минут они с жаром целовались. Персик рядом нетерпеливо поскуливал.
- Юля, я сам об этом уже думал-думал, - сообщил Федя. – Ничего для нас не меняется. Я штудировал Семейный кодекс. В статье четырнадцать говорится, какие браки запрещены. Так вот, наизусть выучил: между близкими родственниками (родственниками по прямой восходящей и нисходящей линии (родителями и детьми, дедушкой, бабушкой и внуками), полнородными и неполнородными (имеющими общих отца или мать) братьями и сестрами). Не наш случай.
- Ой, Федя! Это уже предложение? – спросила Юля с лукавой улыбкой и мягко поцеловала юношу в губы.
- Разумеется, - смущенно ответил Федя. – Только отложенное. Как тебе восемнадцать стукнет, станет настоящим – если ты к тому времени не передумаешь.
- Ой, конечно, нет! Только вот твоя мама… Вот почему она так на меня всегда холодно смотрит!
- Ничего, мы и сами с усами, - отрезал Федя. – К тому же официально у меня отца нет – в свидетельстве о рождении графа не заполнена, пусть я и Федорович. Песня в тему, слушай: «В красавицу Мэри всем сердцем влюблен
К отцу с этой вестью направился Джон.
"Отец, раздели мою радость со мной,
Назвать собираюсь я Мэри женой",
У юноши взор нежной страстью горит,
Но сыну со вздохом отец говорит:
"За матерью Мэри лет двадцать назад
Ухаживал я, признаюсь, виноват.
Ты свадебных планов, сыночек, не строй
Тебе ведь приходится Мэри сестрой"».
Юля невесело рассмеялась и поинтересовалась:
- Что за песня? Впервые слышу. И чем же у Джона дело кончилось?
- Песня на стихи Роберта Бернса, - пояснил Федя. – Перевел их на русский Александр Дольский, он же исполнял: «Ужасным известьем таким поражен,
Полгода от девушек прятался Джон,
Но Кэт он увидел, и так полюбил,
Что все огорченья свои позабыл,
Одна лишь забота тревожит его:
Вдруг снова отыщет папаша родство,
И матери все рассказав про отца,
"Так что же мне делать? - вскричал он в сердцах.
Ужели бежать из родного села?"
Сыночек расстроен, а мать весела:
"Женись на ком хочешь, сынок, ничего!
Не слушай отца, ты ведь сын не его!"»
- Надеюсь, ты не такой любвеобильный, как дядя Федя, - вздохнула Юля. – И спокойно свой историко-филологический закончишь, художником не станешь. Я, как тетя Оксана или Даная Рембрандт, для картин голышом позировать никогда не буду!
- Первую жену Рембрандта звали Саскией, - пояснил Федя. – А Даная – персонаж картины. Чему вас только в школе учат…
Он не договорил, потому что их губы вновь надолго слились в поцелуе. А потом с Волги послышался гудок, и Персик нетерпеливо тявкнул.
- Ой, до отхода парома всего пятнадцать минут осталось! – спохватилась Юля. – Поторопимся!
На борту трамвайчика Лев присоединился к творческой группе – Анне, Лиде и Артуру с Оксаной. Будучи несколько навеселе, Лев коротко рассказал, что пропавшего Запрягаева удалось найти – вроде бы заблудился. При этом детектив подмигнул и приложил палец к губам. А по окончании фестиваля Лев немного посидел в палатке Пискунова – художник просил его дождаться. Выпили коньяка за встречу через столько лет, вспомнили школьные годы. Тему искусства тоже не обошли. Оказалось, Пискунов очень ценит смелое творчество Эльзы Хвостовой. Бывал не раз в ее музее-усадьбе в Куликове. А теперь узнал и про собрание Федора Каратаева.
- Будет писать Федору Николаевичу, - сообщил Лев. – Хочет на досуге музей в Хвостах проведать. Между прочим, Виктор рассказал мне интересную вещь. Был он недавно в Роттердаме – на каком-то международном вернисаже. И обратился там к Пискунову один старичок, русский голландец – тот самый Франк де Хаас, про которого Липкин нам недавно рассказывал. Де Хаас, помните, внук графа Хвостова, мужа художницы. Интересовался как раз музеем в Куликове. Обрадовался, что Пискунов знает это учреждение. Де Хаас в восьмидесятые переписывался с тамошним директором. Потом адрес потерял. Сын помог де Хаасу найти сайт музея. Старик обещал сообщить директору про новые материалы об Эльзе Хвостовой - ждал посылку из Стокгольма.
- Очень, очень интересно! – обрадовался Артур. – Мы с Федором как раз в Куликово собираемся среди недели. Надеюсь, узнаем у директора новости от де Хааса.
Супруги Савины вернулись домой примерно в половине восьмого.
- Даже не знаю, что тебе сказать, Анюта, - вздохнул Лев. – Наверное, я должен был рассвирепеть из-за твоих эротических завихрений. Но нет этого. Досадно, что втихаря, за моей спиной. А так…
- Я же не знала, как ты отнесешься, - дрожащим голосом ответила Анна. – Хотелось просто попробовать разочек – что за ощущение…
- И что почувствовала?
- Трудно сказать… И стыдно, и волнующе.
- Надеюсь, прыгнуть на кого-то из этих мастеров кисти не захотелось?
- Нет… Я таяла только от того, что они на меня смотрят.
- Нда… Совсем развратилась бывшая скромная девушка. Придется наказать.
Лев подхватил жену на руки и понес в спальню. Уложил на кровать и быстро раздел донага.
- От тебя рекой пахнет, - заметил Лев.
- Так ты даже в душ не дал сбегать…
- Ничего, моя прелестная наяда! Встань, девочка, на табуреточку и изобрази, какие ты позы сегодня в классе принимала.
Анна засмеялась и вскоре стояла на стуле у кровати, кокетливо изогнувшись. А Лев запел неприличные детские куплеты:
- Художник, художник,
Художник молодой!
Ты нарисуй мне бабу
С развернутой п…!
При этом Лев изображал пантомиму: якобы держит мольберт и водит кистью по холсту. Потом «отбросил» невидимые аксессуары. Левой рукой обнял жену за упругие ягодицы, а ладонь правой запустил меж бедер Анны, нежно лаская размякшую и разбухшую плоть.
Вскоре Анна аккуратно сошла со стула и обняла мужа. Мгновение спустя оба лежали на кровати, и Анна с тихим стоном помогала Льву избавиться от одежды. И вот уже тот в костюме Адама возлежал на спине, а Анна бешено скакала на муже сверху. Через несколько минут громкий женский стон слился с мужским рычанием, и Анна упала в объятия Льва.
После ужина супруги в который уже раз за день обсуждали фестиваль Пискунова. Затем Анна без всякого перехода поинтересовалась:
- Что-то давно ты про Настю Лакирович не рассказывал. Больше не сотрудничаете с их компанией? Как там ее?..
- «Автомедонт». Сотрудничаем. Только вот Настя два раза за лето на сохранение ложилась. Другие специалисты с нами по транспорту работали. А сейчас в отпуск ушла – с плавным переходом в декрет. Роды предполагаются тридцатого сентября.
- Вот оно как! – изумилась Анна. – Ну, теперь ей долго не до утех будет. Даже жаль немного…
- Тебе хотелось бы с Настей и Олегом повторить? – поинтересовался Лев с напускным равнодушием.
- Не знаю… Может быть…
- А если с другой парой? Кого бы ты выбрала? – продолжал допытываться Лев.
- Лева, так нечестно! Откуда я знаю? Это ж надо, чтоб под настроение попало, чтобы ты тоже был не против…
- Допустим, я не против. И кто тогда?
- Ну… - Анна замялась, покраснела и тихо проговорила: - Наши новые знакомые…
- Которые? Артур с Оксаной?
- Нет… Федор с Леной…
- Между прочим, у Пискунова – глаз-алмаз, - сообщил Лев. – Он сегодня у Феди Незабудкина прямо спросил, не сынок ли тот Федора Каратаева. И парень смутился. Выходит, Пискунов в точку попал.
- Так вот почему Лена так на Ольгу в имении материлась! – догадалась Анна. – Я тогда аж ушам не поверила. К окну подошла, посмотрела. Выходит, тот еще шалун Федор Николаевич!
- Между прочим, он нашу Катюшу готов в свою фирму взять, - сообщил Лев. – У него как раз вакансия в городе недавно образовалась – в главном офисе, а не в Хвостах. Специалист по взаимодействию с зарубежным отделением ООО «Каратевы и Кэрт».
- Да неужели?
- Но не по блату, а после собеседования. Придираться не будет, конечно. Как Катюша из своего любимого Питера вернется, сразу резюме ему пошлет.
В Куликово Федор с Еленой и Артуром приехали на «Тойоте» около семи вечера. Дом отдыха, ухоженное двухэтажное деревянное здание, располагался неподалеку от поселка - в живописном уголке на берегу озера. Места забронировали заранее. Расположившись в номерах, трое приезжих спустились со второго этажа в столовую. И почти тотчас же к их столу приблизилась зрелая пара – солидный мужчина, выглядевший на шестьдесят с небольшим, и миловидная изящная женщина – смотревшаяся лет на десять моложе спутника.
- Я узнал вас, Федор Николаевич – еще по участию в телепередачах запомнил, - учтиво сказал мужчина. – Позвольте представиться – Кирилл Северович Ковров, журналист. Моя супруга – Олеся Гавриловна. Узнали от Егора Архиповича, что вы собираетесь в Куликово, и тоже примчались. Слишком многое у нас с этим местом связано!
- Наслышаны, - бодро ответил Федор. – Леонид Липкин нам подробно рассказал вашу детективную историю.
После быстрой церемонии знакомства ужинали за одним столом. Историю поисков картины «Кляйнзак» и записей погибшего ученого гости услышали вновь – гораздо более подробно. Елена записала удивительный рассказ Кирилла и Олеси на диктофон.
За разговорами было выпито изрядно коньяка. Расходились по номерам в очень приподнятом настроении. Кирилл Северович при этом шепнул на ухо Федору, что есть конфиденциальный разговор. Мужчины вышли из здания и направились к озеру. Сели на лавочку и наблюдали за водной гладью.
- Я очень неловко себя чувствую, Федор Николаевич, - смущенно начал разговор Ковров. – Дело весьма деликатное. Накануне ко мне обратился один коллега – я с ним знаком шапочно, но мне порекомендовали этого молодого человека. Он уже был в курсе, что я собираюсь в Куликово и встречусь с вами. Я обсуждал эту новость с близкими друзьями, но не думал, что она может так быстро распространиться дальше и тем более заинтересовать желтую прессу.
- Но я-то бесконечно далек от так называемого светского общества, - засмеялся Федор. – Что от меня нужно бульварным изданиям?
- Тот парень, как Фигаро – и на прессу работает, и на телевидение, - пояснил Ковров. – Я прошу прощения, но у кого-то вдруг возникли подозрения насчет бывших солисток мюзикла «Хромой барин». Якобы у этих дам дети от вас, Федор Николаевич. Диана Целиковская и Надежда Темнова давно забыты широкой публикой. Они выступают в ресторанах и на корпоративах. Устроители некоего скандального шоу хотят им хорошо заплатить и пригласить на передачу – как всегда, с полосканием грязного белья. А до эфира планируют тайком провести генетическую экспертизу. Меня попросили умыкнуть что-нибудь с вашими биологическими следами – за приличный гонорар. Я не отказал только по одной причине – чтобы не подослали другого человека. Аванс не взял – мол, видно будет, как получится.
- Без комментариев, - буркнул Федя под недоуменным взглядом Льва.
- Тайны мадридского двора, значит, - ухмыльнулся Пискунов. – Ну-ну… Я хотел не повторить, а переплюнуть Мунка. Решил сделать "Крик" круче, чем у норвежца. Перлина должна была снять перепуганного дядю на цифровик, я бы потом отобрал нужное. А эта старая партийная кочерыжка стойкая, как оловянный солдатик. Даже смерти не боится.
- Только дурак ее не боится... - негромко сказал Запрягаев, разминая руки. - Но унижаться перед тобой я не собирался.
- Слышь, Запрягаев, а ты мужик! - засмеялся Пискунов. – Честно скажу – не ожидал. Теперь – уважаю. Придется другого натурщика искать, у которого кишка слабее. Давай пять, без дураков!
И они протянули друг другу руки.
Глава 29 – Послефестивальные диспуты (суббота, 18 июля 2020)
- Прямо как в анекдоте, - сказала Лида Анне после ухода Льва. – Приехал внезапно муж из командировки. Не удивлюсь, если и у Вадика дела найдутся на фестивале.
- Закон Мерфи, девчата, - заметила Оксана. – То бишь закон подлости. Не переживай, Аня. По-моему, Лева только изображал сердитого мужа. Разберетесь, уладите.
Анна со вздохом пожала плечами и сбросила с себя одежду. Суматоха улеглась, класс снова заработал. Перлина на поляне больше не появлялась. После шестнадцати работа натурщиц благополучно завершилась. До отхода парома оставалось два часа.
- Идемте, девчонки, искупаемся, освежимся, - предложила Оксана. – Я одно уютное местечко знаю.
Примерно через четверть часа все три женщины по лесной тропинке вышли к небольшому заливу на Волге. На песчаном берегу обнаружилось принесенное когда-то половодьем сухое дерево. На ствол поставили сумки, пакеты и сложили одежду. Вскоре три нагие наяды весело плескались в теплой волжской воде. Долго стояли там, н выходя на берег, и обсуждали прошедший фестиваль. Лида вновь рассказала историю Актеона и Артемиды двадцатичетырехлетней давности – главным образом для Оксаны. Та слушала с большим интересом и загадочно улыбалась. Потом невозмутимо заметила:
- Вы с Вадимом нашли друг друга. Может, Лида, зря ты от него скрываешь подработку у Артура. Наверняка Вадим тебя поймет. А я только в сорок пять решилась позировать ученикам Артура – просто из любопытства. Тогда же в Сочи летом отдыхали. И как-то раз винца местного перебрали и пошли с Артуром на нудистский пляж. Я сначала ошалела от голых тел. Потом ничего, привыкла. И так приятно без тряпок! Плавали там долго-долго нагишом. Потом с молодой парой баловались, брызгались. Мужички нам с рук прыжки устроили. Вот уж шума и хохота было! И вот так же потом встали по пояс в воде. Артур начал девушку уговаривать ему попозировать немного в гостинице. Она отшучивалась. А парень тем временем меня сзади обнял. И ничего, что в воде, штука у него отвердела – меж булочек мне уперлась. И у меня спьяну крышу вдруг снесло. Прямо там ноги расставила и подстроилась… Артур все языком чешет с девахой, а парень ее уже в меня проник. Несколько раз туда-сюда… Но я сразу засмущалась. Шагнула вперед – и все. Закончился мимолетный грех.
- Ну и ну! – изумилась Анна. – Прямо порнофильм рассказали. Ой, смотрите, трамвайчик показался, скоро причалит.
Женщины выбрались из воды, быстро оделись и зашагали по берегу в сторону причала.
Пока натурщицы купались и беседовали, Федя с Юлей неторопливо шагали по лесной тропе и в который уже раз обсуждали сегодняшнее необычное приключение. На поводке с гордым видом семенил герой дня – Персик.
- Почему ты не послушался Льва Алексеевича? – поинтересовалась девушка. – А вдруг бы пистолет оказался настоящим?
- Если бы да кабы выросли во рту грибы, - парировал Федя. – Мне уже девятнадцать, а меня за пацана держат. Неужто я ни на что не гожусь? Вот и хотел доказать.
- Конечно, годишься! – с жаром сказала Юлю, но тут лицо ее помрачнело, и девушка неуверенно спросила: - У меня из головы не идет твой странный разговор с Пискуновым. Он что, правильно тебя по лицу расшифровал? Дядя Федя действительно твой папа? Только не говори и мне «без комментариев».
- Юля, может, все-таки не надо об этом?
- Надо, Федя, надо!
- Не до шуток мне… Сам только на днях узнал. Можно сказать, от своего похитителя. Потом и мама призналась… Юля, не это же для нас ничего не меняет!
- Как это не меняет! – Юля остановилась, и глаза ее наполнились слезами. – Выходит, ты мне такой же троюродный брат как дяди Федины Коля с Сережей. И что нам теперь делать?
- А вот что!
Юноша обнял девушку, и несколько минут они с жаром целовались. Персик рядом нетерпеливо поскуливал.
- Юля, я сам об этом уже думал-думал, - сообщил Федя. – Ничего для нас не меняется. Я штудировал Семейный кодекс. В статье четырнадцать говорится, какие браки запрещены. Так вот, наизусть выучил: между близкими родственниками (родственниками по прямой восходящей и нисходящей линии (родителями и детьми, дедушкой, бабушкой и внуками), полнородными и неполнородными (имеющими общих отца или мать) братьями и сестрами). Не наш случай.
- Ой, Федя! Это уже предложение? – спросила Юля с лукавой улыбкой и мягко поцеловала юношу в губы.
- Разумеется, - смущенно ответил Федя. – Только отложенное. Как тебе восемнадцать стукнет, станет настоящим – если ты к тому времени не передумаешь.
- Ой, конечно, нет! Только вот твоя мама… Вот почему она так на меня всегда холодно смотрит!
- Ничего, мы и сами с усами, - отрезал Федя. – К тому же официально у меня отца нет – в свидетельстве о рождении графа не заполнена, пусть я и Федорович. Песня в тему, слушай: «В красавицу Мэри всем сердцем влюблен
К отцу с этой вестью направился Джон.
"Отец, раздели мою радость со мной,
Назвать собираюсь я Мэри женой",
У юноши взор нежной страстью горит,
Но сыну со вздохом отец говорит:
"За матерью Мэри лет двадцать назад
Ухаживал я, признаюсь, виноват.
Ты свадебных планов, сыночек, не строй
Тебе ведь приходится Мэри сестрой"».
Юля невесело рассмеялась и поинтересовалась:
- Что за песня? Впервые слышу. И чем же у Джона дело кончилось?
- Песня на стихи Роберта Бернса, - пояснил Федя. – Перевел их на русский Александр Дольский, он же исполнял: «Ужасным известьем таким поражен,
Полгода от девушек прятался Джон,
Но Кэт он увидел, и так полюбил,
Что все огорченья свои позабыл,
Одна лишь забота тревожит его:
Вдруг снова отыщет папаша родство,
И матери все рассказав про отца,
"Так что же мне делать? - вскричал он в сердцах.
Ужели бежать из родного села?"
Сыночек расстроен, а мать весела:
"Женись на ком хочешь, сынок, ничего!
Не слушай отца, ты ведь сын не его!"»
- Надеюсь, ты не такой любвеобильный, как дядя Федя, - вздохнула Юля. – И спокойно свой историко-филологический закончишь, художником не станешь. Я, как тетя Оксана или Даная Рембрандт, для картин голышом позировать никогда не буду!
- Первую жену Рембрандта звали Саскией, - пояснил Федя. – А Даная – персонаж картины. Чему вас только в школе учат…
Он не договорил, потому что их губы вновь надолго слились в поцелуе. А потом с Волги послышался гудок, и Персик нетерпеливо тявкнул.
- Ой, до отхода парома всего пятнадцать минут осталось! – спохватилась Юля. – Поторопимся!
На борту трамвайчика Лев присоединился к творческой группе – Анне, Лиде и Артуру с Оксаной. Будучи несколько навеселе, Лев коротко рассказал, что пропавшего Запрягаева удалось найти – вроде бы заблудился. При этом детектив подмигнул и приложил палец к губам. А по окончании фестиваля Лев немного посидел в палатке Пискунова – художник просил его дождаться. Выпили коньяка за встречу через столько лет, вспомнили школьные годы. Тему искусства тоже не обошли. Оказалось, Пискунов очень ценит смелое творчество Эльзы Хвостовой. Бывал не раз в ее музее-усадьбе в Куликове. А теперь узнал и про собрание Федора Каратаева.
- Будет писать Федору Николаевичу, - сообщил Лев. – Хочет на досуге музей в Хвостах проведать. Между прочим, Виктор рассказал мне интересную вещь. Был он недавно в Роттердаме – на каком-то международном вернисаже. И обратился там к Пискунову один старичок, русский голландец – тот самый Франк де Хаас, про которого Липкин нам недавно рассказывал. Де Хаас, помните, внук графа Хвостова, мужа художницы. Интересовался как раз музеем в Куликове. Обрадовался, что Пискунов знает это учреждение. Де Хаас в восьмидесятые переписывался с тамошним директором. Потом адрес потерял. Сын помог де Хаасу найти сайт музея. Старик обещал сообщить директору про новые материалы об Эльзе Хвостовой - ждал посылку из Стокгольма.
- Очень, очень интересно! – обрадовался Артур. – Мы с Федором как раз в Куликово собираемся среди недели. Надеюсь, узнаем у директора новости от де Хааса.
Супруги Савины вернулись домой примерно в половине восьмого.
- Даже не знаю, что тебе сказать, Анюта, - вздохнул Лев. – Наверное, я должен был рассвирепеть из-за твоих эротических завихрений. Но нет этого. Досадно, что втихаря, за моей спиной. А так…
- Я же не знала, как ты отнесешься, - дрожащим голосом ответила Анна. – Хотелось просто попробовать разочек – что за ощущение…
- И что почувствовала?
- Трудно сказать… И стыдно, и волнующе.
- Надеюсь, прыгнуть на кого-то из этих мастеров кисти не захотелось?
- Нет… Я таяла только от того, что они на меня смотрят.
- Нда… Совсем развратилась бывшая скромная девушка. Придется наказать.
Лев подхватил жену на руки и понес в спальню. Уложил на кровать и быстро раздел донага.
- От тебя рекой пахнет, - заметил Лев.
- Так ты даже в душ не дал сбегать…
- Ничего, моя прелестная наяда! Встань, девочка, на табуреточку и изобрази, какие ты позы сегодня в классе принимала.
Анна засмеялась и вскоре стояла на стуле у кровати, кокетливо изогнувшись. А Лев запел неприличные детские куплеты:
- Художник, художник,
Художник молодой!
Ты нарисуй мне бабу
С развернутой п…!
При этом Лев изображал пантомиму: якобы держит мольберт и водит кистью по холсту. Потом «отбросил» невидимые аксессуары. Левой рукой обнял жену за упругие ягодицы, а ладонь правой запустил меж бедер Анны, нежно лаская размякшую и разбухшую плоть.
Вскоре Анна аккуратно сошла со стула и обняла мужа. Мгновение спустя оба лежали на кровати, и Анна с тихим стоном помогала Льву избавиться от одежды. И вот уже тот в костюме Адама возлежал на спине, а Анна бешено скакала на муже сверху. Через несколько минут громкий женский стон слился с мужским рычанием, и Анна упала в объятия Льва.
После ужина супруги в который уже раз за день обсуждали фестиваль Пискунова. Затем Анна без всякого перехода поинтересовалась:
- Что-то давно ты про Настю Лакирович не рассказывал. Больше не сотрудничаете с их компанией? Как там ее?..
- «Автомедонт». Сотрудничаем. Только вот Настя два раза за лето на сохранение ложилась. Другие специалисты с нами по транспорту работали. А сейчас в отпуск ушла – с плавным переходом в декрет. Роды предполагаются тридцатого сентября.
- Вот оно как! – изумилась Анна. – Ну, теперь ей долго не до утех будет. Даже жаль немного…
- Тебе хотелось бы с Настей и Олегом повторить? – поинтересовался Лев с напускным равнодушием.
- Не знаю… Может быть…
- А если с другой парой? Кого бы ты выбрала? – продолжал допытываться Лев.
- Лева, так нечестно! Откуда я знаю? Это ж надо, чтоб под настроение попало, чтобы ты тоже был не против…
- Допустим, я не против. И кто тогда?
- Ну… - Анна замялась, покраснела и тихо проговорила: - Наши новые знакомые…
- Которые? Артур с Оксаной?
- Нет… Федор с Леной…
- Между прочим, у Пискунова – глаз-алмаз, - сообщил Лев. – Он сегодня у Феди Незабудкина прямо спросил, не сынок ли тот Федора Каратаева. И парень смутился. Выходит, Пискунов в точку попал.
- Так вот почему Лена так на Ольгу в имении материлась! – догадалась Анна. – Я тогда аж ушам не поверила. К окну подошла, посмотрела. Выходит, тот еще шалун Федор Николаевич!
- Между прочим, он нашу Катюшу готов в свою фирму взять, - сообщил Лев. – У него как раз вакансия в городе недавно образовалась – в главном офисе, а не в Хвостах. Специалист по взаимодействию с зарубежным отделением ООО «Каратевы и Кэрт».
- Да неужели?
- Но не по блату, а после собеседования. Придираться не будет, конечно. Как Катюша из своего любимого Питера вернется, сразу резюме ему пошлет.
Глава 30 – В живописном имении и окрестностях (среда-четверг, 22-23 июля 2020)
В Куликово Федор с Еленой и Артуром приехали на «Тойоте» около семи вечера. Дом отдыха, ухоженное двухэтажное деревянное здание, располагался неподалеку от поселка - в живописном уголке на берегу озера. Места забронировали заранее. Расположившись в номерах, трое приезжих спустились со второго этажа в столовую. И почти тотчас же к их столу приблизилась зрелая пара – солидный мужчина, выглядевший на шестьдесят с небольшим, и миловидная изящная женщина – смотревшаяся лет на десять моложе спутника.
- Я узнал вас, Федор Николаевич – еще по участию в телепередачах запомнил, - учтиво сказал мужчина. – Позвольте представиться – Кирилл Северович Ковров, журналист. Моя супруга – Олеся Гавриловна. Узнали от Егора Архиповича, что вы собираетесь в Куликово, и тоже примчались. Слишком многое у нас с этим местом связано!
- Наслышаны, - бодро ответил Федор. – Леонид Липкин нам подробно рассказал вашу детективную историю.
После быстрой церемонии знакомства ужинали за одним столом. Историю поисков картины «Кляйнзак» и записей погибшего ученого гости услышали вновь – гораздо более подробно. Елена записала удивительный рассказ Кирилла и Олеси на диктофон.
За разговорами было выпито изрядно коньяка. Расходились по номерам в очень приподнятом настроении. Кирилл Северович при этом шепнул на ухо Федору, что есть конфиденциальный разговор. Мужчины вышли из здания и направились к озеру. Сели на лавочку и наблюдали за водной гладью.
- Я очень неловко себя чувствую, Федор Николаевич, - смущенно начал разговор Ковров. – Дело весьма деликатное. Накануне ко мне обратился один коллега – я с ним знаком шапочно, но мне порекомендовали этого молодого человека. Он уже был в курсе, что я собираюсь в Куликово и встречусь с вами. Я обсуждал эту новость с близкими друзьями, но не думал, что она может так быстро распространиться дальше и тем более заинтересовать желтую прессу.
- Но я-то бесконечно далек от так называемого светского общества, - засмеялся Федор. – Что от меня нужно бульварным изданиям?
- Тот парень, как Фигаро – и на прессу работает, и на телевидение, - пояснил Ковров. – Я прошу прощения, но у кого-то вдруг возникли подозрения насчет бывших солисток мюзикла «Хромой барин». Якобы у этих дам дети от вас, Федор Николаевич. Диана Целиковская и Надежда Темнова давно забыты широкой публикой. Они выступают в ресторанах и на корпоративах. Устроители некоего скандального шоу хотят им хорошо заплатить и пригласить на передачу – как всегда, с полосканием грязного белья. А до эфира планируют тайком провести генетическую экспертизу. Меня попросили умыкнуть что-нибудь с вашими биологическими следами – за приличный гонорар. Я не отказал только по одной причине – чтобы не подослали другого человека. Аванс не взял – мол, видно будет, как получится.
