- Несколько дней назад какой-то левый сантехник пытался к нам пробиться – и в квартиру, и в загородный дом, - поведал Федор. – Теперь понятно, что это была за птица. Видимо, планировал добыть зубную щетку или бритвенный станок мимоходом. Спасибо, Кирилл Северович, за предупреждение. Откровенность за откровенность – да, акулы эфира правы насчет сыновей артисток… Но ни женщинам, ни мне огласка в этом деле не нужна. Не думаю, что Диана с Надей способны продаться за чечевичную похлебку. Я свяжусь с ними, предупрежу. Приму и другие необходимые меры – остались кое-какие связи в серьезных органах. Вы ведь в курсе, при каких обстоятельствах я познакомился с теми прелестными девушками? Такой жуткий стресс пережили в захваченном самолете... А потом – Эдем после ада... Уточните только, что это за шоу такое. Их сейчас столько развелось!
Утром Федор привез всю компанию, включая чету Ковровых, в музей-усадьбу - в трех километрах от дома отдыха. Довольно большое деревянное здание располагалось в живописном уголке на окраине рощи. Совсем рядом лениво несла воды река шириной метров пять. Неподалеку от берега возвышался могучий кряжистый дуб, обнесенный забором. Табличка гласила, что дерево охраняется государством. Дуб посадил царь Федор Иоаннович в 1590 году во время похода на шведов.
Гостей радушно встретил директор – Егор Архипович. Сам повел всех на экскурсию. Ковровы не были в Куликове несколько лет и теперь восхищались вместе с остальными обновленной экспозицией. Музей пять лет назад выиграл правительственный грант на развитие. Подреставрировали здание. Наконец-то смогли издать монографию с исследованиями убитого в восемьдесят пятом опустившегося ученого. В перестройку и позже на это не хватало средств. Удалось выяснить судьбу многих работ Эльзы Хвостовой, хранящихся в европейских музеях и частных коллекциях. Теперь их компьютерные копии украшали музей. А на май двадцать первого года, к стосорокалетию художницы, запланировали организовать выставку ее работ в Петербурге.
- Если только проклятый коронавирус не помешает, - уточнил Егор Архипович.
Затем Федор передал в дар музею привезенные копии документов, нескольких эскизов художницы и материалы по родственным связям Хвостовой с остальными Каратаевыми. Директор был просто на седьмом небе от радости из-за обретения новых экспонатов. Сразу договорились о компьютерном копировании полотен и дубликатов для музея в Хвостах.
Наконец, дело дошло и до разговора де Хааса с Виктором Пискуновым на вернисаже в Роттердаме.
- Наш русский голландец просто молодец, - сообщил Егор Архипович. – После того убийства в восемьдесят пятом де Хаас был потрясен. Осознал, что лучше работать напрямую со специалистами, а не окольными путями. Мы несколько лет плодотворно сотрудничали. Он прислал книгу, изданную в Швеции к стопятилетию Хвостовой. Очень любопытный материал, я вам еще не успел показать. И вот вчера я получил новое сообщение от де Хааса. История удивительная. Дед де Хааса, граф Сергей Хвостов, как оказалось, в 1919 году очень торопился покинуть отель в Стокгольме. Забыл в номере блокнот. Горничная передала документ хозяину. Тот по счастливой случайности оказался знаком с творчеством Эльзы Хвостовой. Граф не оставил своего нового адреса, в отель после отъезда не писал. Через год хозяин сдал находку в государственный архив. Недавно так же случайно на блокнот наткнулись шведские искусствоведы. Связались с де Хаасом. Тот при помощи сына развернул бурную деятельность, писал во все инстанции. В конце концов получил разрешение на обладание семейной реликвией. Блокнот переслали из Стокгольма в Роттердам. А мне де Хаас отправил сканы. Разумеется, Федор Николаевич, они и в вашем распоряжении. Тем более есть сведения, прямо касающиеся вашей родни. Да еще семейная загадка…
Егор Архипович выводил страницу за страницей на экран монитора. В блокноте граф скрупулезно записывал, кому и по какой цене продавал творения покойной жены. Большая часть новых собственников картин была уже известна музею. Однако три работы – «Стенькин утес», «Леди Годива» и «Пан и Сиринга» - отправились, как оказалось, за океан. Их граф продал сравнительно дешево дальнему родственнику Эльзы Хвостовой – Петру Николаевичу Каратаеву.
- Как я понял, это старший сын вашего легендарного предка, Федор Николаевич, - с надеждой произнес Егор Архипович. – Эти три картины науке до сих пор не были известны. Вдруг ваша американская родня располагает сведениями о судьбе этих полотен?
- В России после революции осталось меньшинство потомков Николая Петровича, - пояснил Федор. – А Петр Николаевич – прапрадед Джулии Кэрт, совладелицы нашей фирмы. Вертолет Леонардо в Париже тоже Петр Николаевич приобрел. Джулия, как и ее предок, женщина на редкость энергичная. Сегодня же с ней свяжусь. Если полотна еще не погибли, Джулия их рано или поздно разыщет. Потом будем действовать по обстановке.
Дальше в блокноте значился список пассажиров шведского катера «Снабб». На этом судне граф Хвостов с женой Луизой и пятью спутниками в октябре 1918 года бежали из Петербурга в Стокгольм. «Мы на острове Готска-Санден, - записал граф. – «Снабб» разбит. Экипаж погиб. Поручик Бежин предлагает искать помощь у работников маяка». На следующей странице сообщалось: «Поручик Жорж Путилов трагически погиб. Несчастная Луиза бежала на яхте перед самым штормом. Будь проклята холодная логика поручика Бежина! Он утверждает, что Луиза обречена. Поль тоже так думает».
Последняя запись графа датировалась маем 1919 года: «Чудо! Телеграмма от Луизы! Спасена моряками голландского судна «Королева Анна». Луиза телеграфировала после исцеления и восстановления памяти. Срочно выезжаю в Роттердам».
- Вот так история! – воскликнул Ковров. – Получается, после трагического происшествия Луиза Хвостова превратилась в де Хаас и прожила долгую жизнь. Даже здесь, в музее, побывала с внуком в семьдесят пятом.
- Конечно, конечно! – подтвердил Егор Архипович. – Вы ведь блестяще разобрались, кто она такая, по ее ошибке в записи в книге посетителей музея.
- Догадываюсь, почему Хвостовы сменили фамилию, - вступила в разговор Олеся. – Луиза была вынуждена бежать на хрупкой лодке в шторм. Вероятно, холодная логика поручика Бежина – обвинение в убийстве поручика Путилова. И от преследования шведских властей Хвостовы замаскировались под другой фамилией…
- Олеся Гавриловна, ваша логика вновь на высоте, - с восторгом заметил Егор Архипович. – И тайник с «Кляйнзаком» вы вычислили, и теперь сразу разобрались с двойным смыслом записей графа.
- Попробую поискать потомков спутников Хвостовых, - вставил свое слово Федор. – Итак, князь Павел Румянцев и его жена Анна, поручик Глеб Бежин и его жена Дарья. Не исключено, что позже кто-то мог вернуться на родину. Но, вероятнее, все умерли на чужбине. Тем не менее, вдруг у внуков и правнуков тоже сохранились какие-то мемуары? Думаю, работенка предстоит не на один год.
- Ты справишься! – с гордостью сказала Елена.
- Сотрудники нашего музея всегда будут готовы вам помочь, - добавил Егор Архипович.
Когда Федор вошел в спальню, Елена внимательно смотрела старый советский фильм «Опасный поворот» на экране монитора. Дело как раз близилось к развязке. Федор устроился рядом с женой, и они в молчании вместе досмотрели фильм.
- Отличная экранизация, - одобрил Федор. – Близко к тексту Пристли, и актеры великолепны. Не надоедает – классика.
- Да, - вяло согласилась Елена. – Уже сколько раз смотрела, а все переживаю. Зачем стали ту мелодию обсуждать? Столько скелетов из шкафов повыпадало. Вот и у нас…
- А у нас-то что? – удивился Федор.
- Да Ольга та… Некстати снова появилась в нашей жизни. Уже который день блуд твой с ней и всеми остальными бабами вспоминаю.
- Лена, и охота тебе себя накручивать?
- Нет, конечно. Но никак из головы не уходит. Еще сантехник тот липовый... И с Ковровым ты секретничал. А Олеся рассказала, что к ним перед поездкой в Куликово парень приходил. С Кириллом Северовичем за закрытыми дверями разговаривал. Олеся того парня раньше видела и запомнила. Он в массовке сидит и вопросы подкидывает в разных шоу типа «Верю – не верю», «Поговорим начистоту». Теперь и тебя это коснулось, да? Бремя грехов?
- Лена, не забивай голову, - мягко ответил Федор. – В чем-то твои догадки верны, но я все вопросы разрулил. Никакого шоу не будет. Странно, что Олеся такое смотрит.
- Изредка. И у нее хорошая зрительная память – так говорила. А я уже грешным делом про ваш «Мир тесен» подумала. Искала в Интернете. Но не обнаружила. Зато сколько другой порнухи увидела! И не подозревала, как много ее в сети. Оказывается, в Чехии несколько порнографических шоу: «Улицы», «Гарем», какой-то «Коупл». Я в шоке была – женщины за деньги и оголяются, и с ведущим в связь вступают… А в том «Коупле» семейные пары с мужчиной и женщиной, ведущими, свингом занимаются. Не только молодежь причем, но и в возрасте люди. Удивительно!
- Лена, почти уверен, что шоу эти постановочные, - предположил Федор. – Вспомни «Смешных и голых», что у нас показывали. За версту видно, что все срежиссировано.
- У чехов за версту не видно, - засомневалась Елена. – Очень реалистично. Средствами защиты не пользуются…
- Напротив, именно это может быть признаком постановки, - перебил жену Федор. – Значит, все актеры – люди проверенные. Со случайными партнерами наверняка бы теми резинками воспользовались.
- Думаешь? Но тогда они очень хорошие актеры. Все у них естественно, темпераментно, чувственно. Даже, стыдно сказать, увлекло…
- Между прочим, я не забыл, как тебя мои съемки заводили, - с лукавой улыбкой напомнил Федор. – Когда ерсону, которую ты упоминать не хочешь, у нас фотографировал… И после, когда ее же снимал с Верой – в сауне. Там ты даже себя приласкала…
- Это молодость, гормоны… - неуверенно парировала Елена и отвела взгляд от мужа.
- Я же не раз говорил: твоя от природы чувственная натура постоянно пребывает в оковах пуританского воспитания, - назидательно заметил Федор.
- Ого, как ты сегодня научно завернул, - засмеялась Елена, и лицо ее вдруг зарделось. – Между прочим… Чешское порно стало чем-то вроде твоего удара кувалдой в стройотряде. Не забыл, надеюсь?
Федор кивнул. Эту историю он не раз рассказывал Лене, когда еще только познакомились – в конце 1995 года. После второго курса девятнадцатилетний Федор работал в стройотряде – возводили здание в одном сибирском селе. В опалубку под фундамент заливали раствор, смешанный со щебнем. Среди камней порой попадались глыбы приличного размера. Такие приходилось колоть. С одним «великаном» провозились с четверть часа – по очереди били кувалдой трое, но безрезультатно. Позвали Федора. Тот высоко поднял кувалду над головой и резко опустил. Раздался треск – глыба разлетелась на несколько частей. К следующему непокорному камню вновь позвали Федора – и вновь тот расколол глыбу с первого удара. Очевидно, уже произошли изменения в структуре, и при очередном ударе количество перешло в качество.
- И что ты хочешь этим сказать? – изумленно спросил Федор.
- Пора мне рассчитаться с тобой за все пролитые слезы, - серьезно сказала Елена, а лицо ее запылало еще сильнее. – Я тоже должна стать распущенной развратницей – под стать мужу.
- Я не ослышался? – уточнил ошарашенный Федор. – Лена, у меня ощущение, что сейчас небо упадет на землю… Что ты задумала? Как ты себе это представляешь?
- Не волнуйся, я не собираюсь тайно шастать по мужикам, как ты по своим Олям, Беллам, Ирам и прочим. У меня другой план – и волки сыты, и овцы целы…
- Ничего себе – не волнуйся. Лена, ты меня пугаешь
По дороге к Хвостам супруги Савины в основном молчали. Лев сосредоточился на дороге – несмотря на выходной, трассу М7 заполонили бесчисленные фуры. На лице Анны застыло мечтательное выражение. Но вот серебристо-серый «Рено» свернул с федеральной трассы на областную, и вести автомобиль стало гораздо удобнее.
- А ты пророчица, Аня, - задумчиво заметил Лев.
- Сама не ожидала, - хмыкнула Анна. – Теперь мандраж колотит…
- А тогда, перед тет-а-тет с Настей и Олегом, мандража у тебя не помню.
- Они же сказали, что только показывать себя будут. Это уж дальше как-то само собой получилось. А теперь - другое дело. К тому же молодежь на этот раз - мы.
- Не совсем так, - возразил Лев. – Молодежь – только ты. А я ровесник их прекрасной половины. Даже старше - на месяц.
- Лева, я что-то вдруг засомневалась…
- В любой момент мы можем повернуть назад.
- Нет, не надо… Пусть Катюша одна побудет, подзубрит.
- А что, за месяц после диплома уже успела забыть? – засмеялся Лев. – Зря ты так считаешь. Прекрасно Екатерина Львовна предмет помнит. И по-английски хорошо говорит. На собеседовании в грязь лицом не ударит.
Минут через пятнадцать «Рено» остановился у каратаевского особняка в Хвостах. Хозяева, улыбаясь, встречали гостей у входа. Елена выглядела несколько смущенной. Щеки ее зарумянились. Федор же казался совершенно невозмутимым.
- На экскурсии после презентации мы не показывали одно помещение, - сообщил он гостям. – Сейчас вы его увидите. Прошу!
Все четверо прошли в конец здания – за кладовые – и спустились по ступеням в подвал. Вошли в уютное помещение – предбанник с топчанами и накрытым столом. Следующее помещение с бочками и шайками предназначалось для мытья, а оттуда вела дверь в парную с полком и печкой.
- При помещиках баня находилась в отдельной пристройке, - поведал Федор. – После революции ее разрушили. По дагеротипам и схемам из архива барина мы восстановили баню в более или менее первозданном виде, но решили перенести ее в подвал. Провели водопровод, канализацию. Но душ не устанавливали – чтобы было все по старинке. Печь в парной точно такая, как была прежде, но топится газом, а не дровами. Правда, топить сегодня не стали – жарко. Но место очень уютное.
- Еще какое! – согласилась Анна. – Атмосфера приятная. Спокойно очень, тихо. И настроение сразу лирическое пробуждается…
- Не случайно барин в бане шалил порой, - ухмыльнулся Федор. – Его вторая жена, Евдокия, в своем дневнике описала банные приключения, хоть и кратко. Барин с Дуней еще при первой жене грешил. А потом эпидемия всю его семью унесла. Евдокия его от запоев на почве депрессии исцелила. Рассказала про их сына, и Николай Петрович воспрянул духом. Позже барин выхлопотал для Евдокии и Петра личное дворянство у государя, для остальных детей тоже – по мере рождения.
- Федя оседлал любимого конька, - с улыбкой сказала Елена.
- Но интересно же! – воскликнула Анна. – Знаете, я прямо флюиды ваших предков ощущаю…
– Давайте уже за стол, - предложила Елена.
Немного коньяка и вина, легкие закуски – застолье долго не продолжалось. Затем Федор весело сообщил:
- Что-то и в подвале жарко стало. Не находите?
С этими словами он снял рубашку. Анна пристально вгляделась в его могучий торс и густую поросль на груди, тронутую серебром. Лев поддержал хозяина:
- Согласен!
И тоже снял рубашку и остался с обнаженным торсом. Елена с удивлением глянула на шрамы на груди гостя и тихо произнесла:
Утром Федор привез всю компанию, включая чету Ковровых, в музей-усадьбу - в трех километрах от дома отдыха. Довольно большое деревянное здание располагалось в живописном уголке на окраине рощи. Совсем рядом лениво несла воды река шириной метров пять. Неподалеку от берега возвышался могучий кряжистый дуб, обнесенный забором. Табличка гласила, что дерево охраняется государством. Дуб посадил царь Федор Иоаннович в 1590 году во время похода на шведов.
Гостей радушно встретил директор – Егор Архипович. Сам повел всех на экскурсию. Ковровы не были в Куликове несколько лет и теперь восхищались вместе с остальными обновленной экспозицией. Музей пять лет назад выиграл правительственный грант на развитие. Подреставрировали здание. Наконец-то смогли издать монографию с исследованиями убитого в восемьдесят пятом опустившегося ученого. В перестройку и позже на это не хватало средств. Удалось выяснить судьбу многих работ Эльзы Хвостовой, хранящихся в европейских музеях и частных коллекциях. Теперь их компьютерные копии украшали музей. А на май двадцать первого года, к стосорокалетию художницы, запланировали организовать выставку ее работ в Петербурге.
- Если только проклятый коронавирус не помешает, - уточнил Егор Архипович.
Затем Федор передал в дар музею привезенные копии документов, нескольких эскизов художницы и материалы по родственным связям Хвостовой с остальными Каратаевыми. Директор был просто на седьмом небе от радости из-за обретения новых экспонатов. Сразу договорились о компьютерном копировании полотен и дубликатов для музея в Хвостах.
Наконец, дело дошло и до разговора де Хааса с Виктором Пискуновым на вернисаже в Роттердаме.
- Наш русский голландец просто молодец, - сообщил Егор Архипович. – После того убийства в восемьдесят пятом де Хаас был потрясен. Осознал, что лучше работать напрямую со специалистами, а не окольными путями. Мы несколько лет плодотворно сотрудничали. Он прислал книгу, изданную в Швеции к стопятилетию Хвостовой. Очень любопытный материал, я вам еще не успел показать. И вот вчера я получил новое сообщение от де Хааса. История удивительная. Дед де Хааса, граф Сергей Хвостов, как оказалось, в 1919 году очень торопился покинуть отель в Стокгольме. Забыл в номере блокнот. Горничная передала документ хозяину. Тот по счастливой случайности оказался знаком с творчеством Эльзы Хвостовой. Граф не оставил своего нового адреса, в отель после отъезда не писал. Через год хозяин сдал находку в государственный архив. Недавно так же случайно на блокнот наткнулись шведские искусствоведы. Связались с де Хаасом. Тот при помощи сына развернул бурную деятельность, писал во все инстанции. В конце концов получил разрешение на обладание семейной реликвией. Блокнот переслали из Стокгольма в Роттердам. А мне де Хаас отправил сканы. Разумеется, Федор Николаевич, они и в вашем распоряжении. Тем более есть сведения, прямо касающиеся вашей родни. Да еще семейная загадка…
Егор Архипович выводил страницу за страницей на экран монитора. В блокноте граф скрупулезно записывал, кому и по какой цене продавал творения покойной жены. Большая часть новых собственников картин была уже известна музею. Однако три работы – «Стенькин утес», «Леди Годива» и «Пан и Сиринга» - отправились, как оказалось, за океан. Их граф продал сравнительно дешево дальнему родственнику Эльзы Хвостовой – Петру Николаевичу Каратаеву.
- Как я понял, это старший сын вашего легендарного предка, Федор Николаевич, - с надеждой произнес Егор Архипович. – Эти три картины науке до сих пор не были известны. Вдруг ваша американская родня располагает сведениями о судьбе этих полотен?
- В России после революции осталось меньшинство потомков Николая Петровича, - пояснил Федор. – А Петр Николаевич – прапрадед Джулии Кэрт, совладелицы нашей фирмы. Вертолет Леонардо в Париже тоже Петр Николаевич приобрел. Джулия, как и ее предок, женщина на редкость энергичная. Сегодня же с ней свяжусь. Если полотна еще не погибли, Джулия их рано или поздно разыщет. Потом будем действовать по обстановке.
Дальше в блокноте значился список пассажиров шведского катера «Снабб». На этом судне граф Хвостов с женой Луизой и пятью спутниками в октябре 1918 года бежали из Петербурга в Стокгольм. «Мы на острове Готска-Санден, - записал граф. – «Снабб» разбит. Экипаж погиб. Поручик Бежин предлагает искать помощь у работников маяка». На следующей странице сообщалось: «Поручик Жорж Путилов трагически погиб. Несчастная Луиза бежала на яхте перед самым штормом. Будь проклята холодная логика поручика Бежина! Он утверждает, что Луиза обречена. Поль тоже так думает».
Последняя запись графа датировалась маем 1919 года: «Чудо! Телеграмма от Луизы! Спасена моряками голландского судна «Королева Анна». Луиза телеграфировала после исцеления и восстановления памяти. Срочно выезжаю в Роттердам».
- Вот так история! – воскликнул Ковров. – Получается, после трагического происшествия Луиза Хвостова превратилась в де Хаас и прожила долгую жизнь. Даже здесь, в музее, побывала с внуком в семьдесят пятом.
- Конечно, конечно! – подтвердил Егор Архипович. – Вы ведь блестяще разобрались, кто она такая, по ее ошибке в записи в книге посетителей музея.
- Догадываюсь, почему Хвостовы сменили фамилию, - вступила в разговор Олеся. – Луиза была вынуждена бежать на хрупкой лодке в шторм. Вероятно, холодная логика поручика Бежина – обвинение в убийстве поручика Путилова. И от преследования шведских властей Хвостовы замаскировались под другой фамилией…
- Олеся Гавриловна, ваша логика вновь на высоте, - с восторгом заметил Егор Архипович. – И тайник с «Кляйнзаком» вы вычислили, и теперь сразу разобрались с двойным смыслом записей графа.
- Попробую поискать потомков спутников Хвостовых, - вставил свое слово Федор. – Итак, князь Павел Румянцев и его жена Анна, поручик Глеб Бежин и его жена Дарья. Не исключено, что позже кто-то мог вернуться на родину. Но, вероятнее, все умерли на чужбине. Тем не менее, вдруг у внуков и правнуков тоже сохранились какие-то мемуары? Думаю, работенка предстоит не на один год.
- Ты справишься! – с гордостью сказала Елена.
- Сотрудники нашего музея всегда будут готовы вам помочь, - добавил Егор Архипович.
Глава 31 – Сложный разговор (суббота, 25 июля 2020)
Когда Федор вошел в спальню, Елена внимательно смотрела старый советский фильм «Опасный поворот» на экране монитора. Дело как раз близилось к развязке. Федор устроился рядом с женой, и они в молчании вместе досмотрели фильм.
- Отличная экранизация, - одобрил Федор. – Близко к тексту Пристли, и актеры великолепны. Не надоедает – классика.
- Да, - вяло согласилась Елена. – Уже сколько раз смотрела, а все переживаю. Зачем стали ту мелодию обсуждать? Столько скелетов из шкафов повыпадало. Вот и у нас…
- А у нас-то что? – удивился Федор.
- Да Ольга та… Некстати снова появилась в нашей жизни. Уже который день блуд твой с ней и всеми остальными бабами вспоминаю.
- Лена, и охота тебе себя накручивать?
- Нет, конечно. Но никак из головы не уходит. Еще сантехник тот липовый... И с Ковровым ты секретничал. А Олеся рассказала, что к ним перед поездкой в Куликово парень приходил. С Кириллом Северовичем за закрытыми дверями разговаривал. Олеся того парня раньше видела и запомнила. Он в массовке сидит и вопросы подкидывает в разных шоу типа «Верю – не верю», «Поговорим начистоту». Теперь и тебя это коснулось, да? Бремя грехов?
- Лена, не забивай голову, - мягко ответил Федор. – В чем-то твои догадки верны, но я все вопросы разрулил. Никакого шоу не будет. Странно, что Олеся такое смотрит.
- Изредка. И у нее хорошая зрительная память – так говорила. А я уже грешным делом про ваш «Мир тесен» подумала. Искала в Интернете. Но не обнаружила. Зато сколько другой порнухи увидела! И не подозревала, как много ее в сети. Оказывается, в Чехии несколько порнографических шоу: «Улицы», «Гарем», какой-то «Коупл». Я в шоке была – женщины за деньги и оголяются, и с ведущим в связь вступают… А в том «Коупле» семейные пары с мужчиной и женщиной, ведущими, свингом занимаются. Не только молодежь причем, но и в возрасте люди. Удивительно!
- Лена, почти уверен, что шоу эти постановочные, - предположил Федор. – Вспомни «Смешных и голых», что у нас показывали. За версту видно, что все срежиссировано.
- У чехов за версту не видно, - засомневалась Елена. – Очень реалистично. Средствами защиты не пользуются…
- Напротив, именно это может быть признаком постановки, - перебил жену Федор. – Значит, все актеры – люди проверенные. Со случайными партнерами наверняка бы теми резинками воспользовались.
- Думаешь? Но тогда они очень хорошие актеры. Все у них естественно, темпераментно, чувственно. Даже, стыдно сказать, увлекло…
- Между прочим, я не забыл, как тебя мои съемки заводили, - с лукавой улыбкой напомнил Федор. – Когда ерсону, которую ты упоминать не хочешь, у нас фотографировал… И после, когда ее же снимал с Верой – в сауне. Там ты даже себя приласкала…
- Это молодость, гормоны… - неуверенно парировала Елена и отвела взгляд от мужа.
- Я же не раз говорил: твоя от природы чувственная натура постоянно пребывает в оковах пуританского воспитания, - назидательно заметил Федор.
- Ого, как ты сегодня научно завернул, - засмеялась Елена, и лицо ее вдруг зарделось. – Между прочим… Чешское порно стало чем-то вроде твоего удара кувалдой в стройотряде. Не забыл, надеюсь?
Федор кивнул. Эту историю он не раз рассказывал Лене, когда еще только познакомились – в конце 1995 года. После второго курса девятнадцатилетний Федор работал в стройотряде – возводили здание в одном сибирском селе. В опалубку под фундамент заливали раствор, смешанный со щебнем. Среди камней порой попадались глыбы приличного размера. Такие приходилось колоть. С одним «великаном» провозились с четверть часа – по очереди били кувалдой трое, но безрезультатно. Позвали Федора. Тот высоко поднял кувалду над головой и резко опустил. Раздался треск – глыба разлетелась на несколько частей. К следующему непокорному камню вновь позвали Федора – и вновь тот расколол глыбу с первого удара. Очевидно, уже произошли изменения в структуре, и при очередном ударе количество перешло в качество.
- И что ты хочешь этим сказать? – изумленно спросил Федор.
- Пора мне рассчитаться с тобой за все пролитые слезы, - серьезно сказала Елена, а лицо ее запылало еще сильнее. – Я тоже должна стать распущенной развратницей – под стать мужу.
- Я не ослышался? – уточнил ошарашенный Федор. – Лена, у меня ощущение, что сейчас небо упадет на землю… Что ты задумала? Как ты себе это представляешь?
- Не волнуйся, я не собираюсь тайно шастать по мужикам, как ты по своим Олям, Беллам, Ирам и прочим. У меня другой план – и волки сыты, и овцы целы…
- Ничего себе – не волнуйся. Лена, ты меня пугаешь
Глава 32 – Флюиды предков (воскресенье, 26 июля 2020)
По дороге к Хвостам супруги Савины в основном молчали. Лев сосредоточился на дороге – несмотря на выходной, трассу М7 заполонили бесчисленные фуры. На лице Анны застыло мечтательное выражение. Но вот серебристо-серый «Рено» свернул с федеральной трассы на областную, и вести автомобиль стало гораздо удобнее.
- А ты пророчица, Аня, - задумчиво заметил Лев.
- Сама не ожидала, - хмыкнула Анна. – Теперь мандраж колотит…
- А тогда, перед тет-а-тет с Настей и Олегом, мандража у тебя не помню.
- Они же сказали, что только показывать себя будут. Это уж дальше как-то само собой получилось. А теперь - другое дело. К тому же молодежь на этот раз - мы.
- Не совсем так, - возразил Лев. – Молодежь – только ты. А я ровесник их прекрасной половины. Даже старше - на месяц.
- Лева, я что-то вдруг засомневалась…
- В любой момент мы можем повернуть назад.
- Нет, не надо… Пусть Катюша одна побудет, подзубрит.
- А что, за месяц после диплома уже успела забыть? – засмеялся Лев. – Зря ты так считаешь. Прекрасно Екатерина Львовна предмет помнит. И по-английски хорошо говорит. На собеседовании в грязь лицом не ударит.
Минут через пятнадцать «Рено» остановился у каратаевского особняка в Хвостах. Хозяева, улыбаясь, встречали гостей у входа. Елена выглядела несколько смущенной. Щеки ее зарумянились. Федор же казался совершенно невозмутимым.
- На экскурсии после презентации мы не показывали одно помещение, - сообщил он гостям. – Сейчас вы его увидите. Прошу!
Все четверо прошли в конец здания – за кладовые – и спустились по ступеням в подвал. Вошли в уютное помещение – предбанник с топчанами и накрытым столом. Следующее помещение с бочками и шайками предназначалось для мытья, а оттуда вела дверь в парную с полком и печкой.
- При помещиках баня находилась в отдельной пристройке, - поведал Федор. – После революции ее разрушили. По дагеротипам и схемам из архива барина мы восстановили баню в более или менее первозданном виде, но решили перенести ее в подвал. Провели водопровод, канализацию. Но душ не устанавливали – чтобы было все по старинке. Печь в парной точно такая, как была прежде, но топится газом, а не дровами. Правда, топить сегодня не стали – жарко. Но место очень уютное.
- Еще какое! – согласилась Анна. – Атмосфера приятная. Спокойно очень, тихо. И настроение сразу лирическое пробуждается…
- Не случайно барин в бане шалил порой, - ухмыльнулся Федор. – Его вторая жена, Евдокия, в своем дневнике описала банные приключения, хоть и кратко. Барин с Дуней еще при первой жене грешил. А потом эпидемия всю его семью унесла. Евдокия его от запоев на почве депрессии исцелила. Рассказала про их сына, и Николай Петрович воспрянул духом. Позже барин выхлопотал для Евдокии и Петра личное дворянство у государя, для остальных детей тоже – по мере рождения.
- Федя оседлал любимого конька, - с улыбкой сказала Елена.
- Но интересно же! – воскликнула Анна. – Знаете, я прямо флюиды ваших предков ощущаю…
– Давайте уже за стол, - предложила Елена.
Немного коньяка и вина, легкие закуски – застолье долго не продолжалось. Затем Федор весело сообщил:
- Что-то и в подвале жарко стало. Не находите?
С этими словами он снял рубашку. Анна пристально вгляделась в его могучий торс и густую поросль на груди, тронутую серебром. Лев поддержал хозяина:
- Согласен!
И тоже снял рубашку и остался с обнаженным торсом. Елена с удивлением глянула на шрамы на груди гостя и тихо произнесла:
